Про деток 

Где родился чуковский в каком городе. Чуковский Корней Иванович - биография, история жизни: Добрый дедушка Корней. Годы жизни Корнея Чуковского

Биография Чуковского Корнея Ивановича изобилует интересными событиями. Николай Корнейчуков 19 (31 по новому стилю) марта 1882 года в Санкт-Петербурге. Его мать – крестьянка Екатерина Осиповна Корнейчукова познакомилась с будущим отцом своих детей (у Николая была еще сестра Маруся), когда устроилась в дом будущего сожителя работать прислугой. Эммануил Соломонович Левенсон – отец Николая и Маруси – носил титул потомственного почетного гражданина и крестьянка не могла составить ему достойную партию.

Вместе они прожили не менее трех лет, родили двоих детей, у которых как у незаконнорожденных не было отчества, поэтому в документах до революции 1917 года, отчества у детей писались разные. У Николая – Васильевич, у его сестры Марии – Эммануиловна. Впоследствии, их отец женился на женщине своего круга и переехал жить в Баку, а Екатерина Осиповна – в Одессу.

Все детство Николай провел в Украине – в Одесской и Николаевской областях.

Когда Николаю исполнилось пять лет, его отдали в садик мадам Бехтеевой, о котором он впоследствии писал, что дети там маршировали под музыку и рисовали картинки. В садике же он познакомился с Владимиром Жаботинским – будущим героем Израиля. В начальной школе Николай сдружился с Борисом Житковым – будущим детским писателем и путешественником. В школе, правда, Чуковский проучился лишь до 5 класса. Затем его отчислили из учебного заведения из-за “низкого происхождения”.

Начало творческой деятельности

Вначале Чуковский работал журналистом, с 1901 года писал статьи для “Одесских новостей”. Выучив самостоятельно английский язык, Николай получил работу корреспондента в Лондоне – писал для “Одесских новостей”.

Два года он прожил в Лондоне вместе со своей женой – Марией Борисовной Гольдфельд, затем вернулся в Одессу.

И все же, биография Чуковского как писателя началась много позже, когда он переехал из Одессы в финское местечко Куоккала, где познакомился с художником Ильей Репиным , который и убедил Чуковского всерьез заняться литературой.

Еще в Лондоне Чуковский всерьез увлекся английской литературой – прочел в оригинале Теккерея, Диккенса, Бронте. Впоследствии литературные переводы У. Уитмена помогли Чуковскому завоевать себе имя и добиться признания в литературной среде.

После революции псевдоним Корней Иванович Чуковский становится настоящим именем писателя. Корней Иванович пишет книгу воспоминаний “Далекое Близкое” начинает издавать собственный альманах “Чукоккала” – эдакая смесь названия места Куоккала и фамилии Чуковский. Этот альманах Чуковский издавал до конца жизни.

Детская литература

Но самым главным в творческой судьбе писателя становятся не переводы и не литературная критика, а детская литература. Чуковский начал писать для детей довольно поздно, уже когда был знаменитым литературоведом и критиком. В 1916 – он издал первый сборник для маленьких читателей под названием “Елка”.

Позже – в 1923 – из-под его пера появляются на свет “Мойдодыр” и “Тараканище”, с кратким содержанием которых, наверное, знакомы все дети на постсоветском пространстве. Творчество Чуковского изучается и в современной школе – во2 классе, и сейчас даже трудно представить, что в свое время Айболит, Муха-Цокотуха и Мойдодыр подвергались суровой критике и нещадно высмеивались. Критики считали произведения безвкусными и лишенными правильной советской идеологии. Но об этом сейчас не напишут ни в предисловии к книгам писателя, ни вкраткой биографии Чуковского для детей, настолько абсурдными кажутся сейчас эти обвинения, выдвинутые критиками против детского автора.

Чуковский перевел на русский для детей произведения Р. Киплинга и М. Твена , пересказал “Библию для детей”.

Другие варианты биографии

  • Интересно то, что Чуковский основал целую литературную династию. Его сын Николай Корнеевич Чуковский и дочь Лидия Корнеевна Чуковская также стали знаменитыми писателями. Николай писал кратко литературные воспоминания о поэтах и писателях Серебряного века, которые были вхожи в дом его отца, а Лидия стала писательницей – диссидентом.
  • Второй сын писателя – Борис Корнеевич – погиб в начале Великой Отечественной войны на фронте.
  • Известно, что Чуковский был дружен с

Судьба и психология человеческая порою трудно объяснимы. Пример тому – жизнь выдающегося российского литератора Корнея Ивановича Чуковского (Николая Васильевича Корнейчукова). Он родился в 1882 году в Петербурге, умер в 1969 году в Кунцево под Москвой, прожив долгую, но далеко не безоблачную жизнь, хотя был и знаменитым детским писателем, и крупным литературоведом; его заслуги перед российской культурой, в конце концов, были оценены на родине (доктор филологических наук, лауреат Ленинской премии) и за рубежом (почётный доктор Оксфордского университета). Такова внешняя сторона его жизни.

Но была и внутренняя, потаённая. Сын украинской крестьянки Екатерины Осиповны Корнейчуковой и... (?). В документах Чуковский всякий раз указывал разные отчества (Степанович, ануилович, Васильевич, Н.Е. Корнейчуков). По метрике он был Николай Корнейчуков, т.е. незаконнорожденный. Однако, у него была родная сестра – Мария Корнейчукова, родившаяся в 1879 году. Исследователям удалось установить, что в тех документах Марии, где присутствует отчество, она названа Мануиловна, либо Эммануиловна. Предполагают, что отцом Корнея Чуковского является Потомственный Почётный Гражданин Одессы Эммануил Соломонович Леве(и)нсон, 1851 года рождения, сын владельца типографий, расположенных в нескольких городах. Отец всеми силами препятствовал «неравному браку» своего сына с простой крестьянкой и добился своего.

Еврейское происхождение отца Чуковского почти не вызывает сомнений. Вот что писал М. Бейзер в 1985 году в самиздатском «Ленинградском еврейском альманахе. Автор (в 1998 году жил в Израиле) беседовал с Кларой Израилевной Лозовской (эмигрировала в США), которая работала секретарём Чуковского. Она рассказала об Эммануиле Левинсоне, сыне владельца типографий в Петербурге, Одессе и Баку. Его брак с матерью Маруси и Коли формально не был зарегистрирован, так как для этого отец детей должен был креститься, что было невозможно. Связь распалась... О еврейском происхождении отца Корнея Чуковского свидетельствует также Нина Берберова в книге «Железная женщина». Сам писатель на эту тему не высказывался. «Он, каким он был, был создан своей покинутостью», - писала об отце Лидия Чуковская. Существует только один достоверный источник – его «Дневник», которому он доверял самое сокровенное.

Вот что пишет в «Дневнике» сам Корней Иванович: «Я, как незаконнорожденный, не имеющий даже национальности (кто я? еврей? русский? украинец?) – был самым нецельным, непростым человеком на земле... Мне казалось,... что я единственный – незаконный, что все у меня за спиной перешёптываются и что когда я показываю кому-нибудь (дворнику, швейцару) свои документы, все внутренне начинают плевать на меня... Когда дети говорили о своих отцах, дедах, бабках, я только краснел, мялся, лгал, путал... Особенно мучительно было мне в 16–17 лет, когда молодых людей начинают вместо простого имени называть именем-отчеством. Помню, как клоунски я просил даже при первом знакомстве – уже усатый – «зовите меня просто Колей», «а я Коля» и т.д. Это казалось шутовством, но это была боль. И отсюда завелась привычка мешать боль, шутовство и ложь – никогда не показывать людям себя – отсюда, отсюда пошло всё остальное».

«... У меня никогда не было такой роскоши как отец или хотя бы дед» - с горечью писал Чуковский. Они, конечно же, существовали (так же, как и бабушка), но все дружно отказались от мальчика и его сестры. Своего отца Коля знал. Об этом после смерти отца написала Лидия Чуковская в книге «Памяти детства». Семья жила тогда в финском местечке Куоккала и однажды, уже известный литератор Корней Чуковский неожиданно привёз в дом дедушку своих детей. Было обещано, что тот погостит несколько дней, но сын неожиданно и быстро выгнал его. Больше в доме об этом человеке никогда не говорили. Маленькая Лида запомнила, как однажды, мама вдруг позвала детей и строго сказала: «Запомните, дети, спрашивать папу о его папе, вашем дедушке, нельзя. Никогда не спрашивайте ничего». Корней Иванович навсегда был оскорблён за мать, но она всю жизнь любила отца своих детей – в их доме всегда висел портрет бородатого мужчины.

О своём национальном происхождении Чуковский не распространяется. И лишь в «Дневнике» он приоткрывает свою душу. Тем более обидно, что изданы они со множеством купюр (редактор «Дневника» - его внучка Елена Цезаревна Чуковская).

Лишь по отдельным отрывкам можно косвенно судить об его отношении к еврейскому вопросу. И здесь наблюдается необъяснимый парадокс: человек, тяжело переживший своё «байстрючество», виновником которого был отец – еврей, обнаруживает явное тяготение к евреям. Ещё в 1912 году он писал в дневнике: «Был у Розанова. Впечатление гадкое... Жаловался, что жиды заедают в гимназии его детей». Купюра не даёт возможности узнать тему разговора, хотя предположительно речь идёт об антисемитизме Розанова (свои взгляды по этому вопросу Розанов не скрывал). А вот, что пишет он о своих секретарях К. Лозовской и В. Глоцере: похвалив их за чуткость, самоотверженность, простодушие, он объясняет эти их качества тем, что «оба они – евреи – люди, наиболее предрасположенные к бескорыстию». Прочитав автобиографию Ю.Н. Тынянова, Чуковский записал: «В книге нигде не говорится, что Юрий Николаевич был еврей. Между тем та тончайшая интеллигентность, которая царит в его «Вазир Мухтаре», чаще всего свойственна еврейскому уму».

Через полвека после записи о Розанове, в 1962 году, Чуковский пишет: «... был Сергей Образцов и сообщил, что закрывается газета «Литература и жизнь» из-за недостатка подписчиков (на черносотенство нет спроса), и вместо неё возникает «Литературная Россия». Глава Союза писателей РСФСР Леонид Соболев подбирает для «ЛР» сотрудников, и, конечно, норовит сохранить возможно больше сотрудников «ЛЖ», чтобы снова провести юдофобскую и вообще черносотенную линию. Но для видимости обновления решили пригласить Образцова и Шкловского. Образцов пришёл в Правление, когда там находились Щипачёв и Соболев, и сказал: «Я готов войти в новую редакцию, если там не останется ни одного Маркова, а если там появится антисемитский душок, я буду бить по морде всякого, кто причастен к этому». Образцов уполномочил меня пойти к Щипачёву и сказать, что он в редакцию «ЛР» не входит...».

В начале 1963 года на страницах «Известий» возникла полемика между критиком-антисемитом В. Ермиловым и писателем И. Эренбургом по поводу книги мемуаров «Люди, годы, жизнь». 17 февраля Чуковский записал: «Вчера был Паустовский: «Читали «Известия – насчёт Ермишки?». Оказывается, там целая полоса писем, где Ермилова приветствует тёмная масса читателей, ненавидящих Эренбурга за то, что он еврей, интеллигент, западник...». Отдыхая в 1964 году в Барвихе, он пишет: « У меня такое впечатление, будто какая-то пьяная личность рыгнула мне в лицо. Нет это слишком мягко. Явился из Минска некий Сергей Сергеевич Цитович и заявил, подмигивая, что у Первухина и Ворошилова жёны – еврейки, что у Маршака (как еврея) нет чувства родины, что Энгельс оставил завещание, в котором будто бы писал, что социализм погибнет, если к нему примкнут евреи, что настоящая фамилия Аверченко – Лифшиц, что Маршак в юности был сионистом, что А.Ф. Кони на самом деле Кон и т.д.». Цитирование можно было бы продолжить, однако и приведенных записей достаточно, чтобы понять мировоззрение Чуковского: его позиция не только позиция передового русского интеллигента – антисемитизм воспринимается им болезненно, как личное оскорбление.

Ещё одно подтверждение еврейского происхождения отца Корнея Чуковского я обнаружил в очерке С. Новикова «Рохлин». Описывая жизнь своего старшего друга, выдающегося советского математика Владимира Абрамовича Рохлина, автор пишет: «Года за два до смерти он рассказал мне следующее. Его дедом по матери был богатый одесский еврей Левинсон. Горничная – девица Корнейчук – произвела от него на свет младенца мужского пола, которому с помощью полиции (за деньги) был изготовлен чисто русский православный паспорт... От себя замечу, что Корней получал образование, вероятно, на деньги Левинсона... Мать Рохлина – законная дочь Левинсона – получила медицинское образование во Франции. Она была начальником санинспекции в Баку, где её убили в 1923 году... Отец был расстрелян в конце 30-х г.г. Тогда Рохлин, оказавшись 16-ти летним юношей в Москве, испытывал большие трудности с поступлением в университет. Он попытался обратиться за помощью к Корнею, но тот его не принял. По-видимому, в тот период Корней безумно боялся Сталина (Рохлин прав, но он связывает это с «Тараканищем», не подозревая, что Большой террор именно в это время вошёл в семью Чуковских – В.О.)... После смерти Сталина, - как сказал мне Рохлин, - Корней искал контакта с ним, уже известным профессором. Но Рохлин из гордости отказался. Один физик, Миша Маринов... находился в хорошем контакте с Лидией Чуковской, дочерью Корнея. Она говорила ему об этом родстве с Рохлиным, как сказал мне Миша, когда я рассказал в обществе эту историю вскоре после кончины Владимира Абрамовича». Сын Рохлина Владимир Владимирович стал выдающимся прикладным математиком и ныне проживает в Америке.

Таковы факты, подтверждающие, что Корней Иванович наполовину был евреем. Но не это волновало его. Он не мог простить отцу того, что он сделал: обманул любившую его всю жизнь женщину и обрёк на безотцовщину двух своих детей. После той семейной драмы, которую он пережил в детстве, вполне могло случиться и так, что он стал бы юдофобом: хотя бы из-за любви к матери, хотя бы в отместку за своё искалеченное детство. Этого не произошло: случилось обратное – его потянуло к евреям.

Понять и объяснить логику происшедшего трудно и, на первый взгляд, невозможно. В статье предлагается один из вариантов происшедшего. Известно, что Коля Корнейчуков учился в одной гимназии с Владимиром (Зеевом) Жаботинским – будущим блестящим журналистом и одним из наиболее ярких представителей сионистского движения. Отношения между ними были дружескими: их даже исключили из гимназии вместе – за написание острого памфлета на директора. Сведений о дальнейших взаимоотношениях этих людей (по понятным причинам) сохранилось немного. Но тот факт, что именно Жаботинского выбрал поручителем при оформлении своего брака Чуковский, говорит о многом – поручители случайными людьми не бывают. В «Дневнике» имя Жаботинского появляется лишь в 1964 году:

«Влад. Жаботинский (впоследствии сионист) сказал обо мне в 1902 году:

Чуковский Корней

Таланта хвалёного

В 2 раза длинней

Столба телефонного».

Только такую шутку Корней Иванович мог доверить в то время бумаге. Из переписки с жительницей Иерусалима Рахилью Павловной Марголиной (1965 год) выясняется, что всё это время он как драгоценность хранил рукописи В. Жаботинского. Вдумайтесь в значение данного факта и вы поймёте, что это был подвиг и что личность Жаботинского для него была священной. Чтобы показать, что именно такой человек мог вывести Колю из состояния душевной депрессии, позволю процитировать отрывок из его письма к Р.П. Марголиной: «... Он ввёл меня в литературу... От всей личности Владимира Евгеньевича шла какая-то духовная радиация. В нём было что-то от пушкинского Моцарта да, пожалуй, и от самого Пушкина... Меня восхищало в нём всё: и его голос, и его смех, и его густые чёрные волосы, свисавшие чубом над высоким лбом, и его широкие пушистые брови, и африканские губы, и подбородок, выдающийся вперёд... Теперь это покажется странным, но главные наши разговоры тогда были об эстетике. В.Е. писал тогда много стихов, - и я, живший в неинтеллигентной среде, впервые увидел, что люди могут взволнованно говорить о ритмике, об ассонансах, о рифмоидах... Он казался мне лучезарным, жизнерадостным, я гордился его дружбой и был уверен, что перед ним широкая литературная дорога. Но вот прогремел в Кишинёве погром. Володя Жаботинский изменился совершенно. Он стал изучать родной язык, порвал со своей прежней средой, вскоре перестал участвовать в общей прессе. Я и прежде смотрел на него снизу вверх: он был самый образованный, самый талантливый из моих знакомых, но теперь я привязался к нему ещё сильнее...».

Чуковский признаёт, какое огромное влияние оказала личность Жаботинского на становление его мировоззрения. Несомненно, В.Е. сумел отвлечь Корнея Ивановича от «самоедства» в отношении незаконорожденности и убедить в его талантливости. «Он ввёл меня в литературу...». Публицистический дебют девятнадцатилетнего Чуковского состоялся в газете «Одесские новости», куда его привёл Жаботинский, развивший в нём любовь к языку и разглядевший талант критика. Первой статьёй молодого журналиста была «К вечно-юному вопросу», посвящённая полемике о задачах искусства между символистами и сторонниками утилитарного искусства. Автор пытался нащупать некий третий путь, который примирил бы красоту и пользу. Едва ли эта статья смогла попасть на страницы популярной газеты – слишком она отличалась от всего, что там печаталось об искусстве, если бы не содействие «золотого пера» (так называли в Одессе Владимира Жаботинского). Он очень ценил философские идеи и стиль раннего Чуковского. Его по праву можно назвать «крестным отцом» молодого журналиста, что Корней Иванович прекрасно понимал и помнил всю жизнь. Недаром он сравнивал его с Пушкиным. И, возможно, по ассоциации вспоминал бессмертные строки, посвящённые лицейскому учителю Куницыну, перефразируя их:

(Владимиру) дань сердца и ума!

Он (меня) создал, он воспитал (мой) пламень,

Поставлен им краеугольный камень,

Им чистая лампада возжена...

Жаботинский разговаривал на семи языках. Под его влиянием Чуковский начал изучать английский язык. Так как в старом самоучителе, купленном у букиниста отсутствовала часть, посвящённая произношению, то разговорный английский язык Чуковского был весьма своеобразен: например, слово «writer» звучало у него как «вритер». Поскольку в редакции «Одесских новостей» он был единственным, кто читал приходившие по почте английские и американские газеты, то через два года по рекомендации всё того же Жаботинского, Чуковский отправляется корреспондентом в Англию. В Лондоне его ожидал конфуз: обнаружилось, что он не воспринимает английских слов на слух. Большую часть времени он проводил в Библиотеке Британского музея. Кстати, здесь же, в Лондоне, друзья виделись в последний раз в 1916 году, через десять лет после той памятной командировки. Роль Жаботинского в становлении К.И. Чуковского как личности и художника изучена совершенно недостаточно, однако имеющиеся в настоящее время материалы позволяют говорить об огромном влиянии, которое оказал будущий выдающийся сионист на развитие в Чуковском еврейской самоидентификации.

Вся его дальнейшая жизнь подтверждает этот тезис. В 1903 году он женился на еврейской девушке – одесситке Гольдфельд. В выписке из метрической книги Крестовоздвиженской церкви сказано: «1903 г. 24 мая крещена Мария. На основании указа Херс. Дух. Консист. От 16 мая 1903 г. за?5825 просвещена св. Крещением одесская мещанка Мария Аронова-Берова Гольдфельд, иудейского закона, родившаяся 6 июня 1880 г. во св. Крещении наречена именем Мария...». Через два дня состоялось бракосочетание.

«1903 г. 26 мая. Жених: Ни к какому обществу не приписанный Николай Васильев Корнейчуков, православ. вероисповед., первым браком, 21 года. Невеста: одесская мещанка Мария Борисова Гольдфельд, православного вероисповед., первым браком, 23 лет». Далее следуют фамилии поручителей со стороны жениха и невесты (по 2 человека). Среди поручителей со стороны жениха – никопольский мещанин Владимир Евгеньев Жаботинский.

Мария Борисовна Гольдфельд родилась в семье бухгалтера частной фирмы. В семье было восемь детей, которым родители стремились дать образование. Мария обучалась в частной гимназии, а один из её старших братьев Александр – в реальном училище (некоторое время в одном классе с Л. Троцким). Все дети родились в Одессе, у всех родной язык – еврейский. Брак Чуковских был первым, единственным и счастливым. «Никогда не показывать людям себя» - такая жизненная позиция сохранилась у Корнея Ивановича с детства. Поэтому о своей жене он даже в «Дневнике» пишет целомудренно, скупо: «На свадьбу пришли все одесские журналисты». И лишь иногда прорывается подлинное чувство. Посетив в 1936 г., через 33 года после свадьбы Одессу, он стоял около дома, в котором когда-то жила его невеста: многое вспомнилось. Появляется запись: «Мы здесь бушевали когда-то любовью». И ещё одна пронзительная запись, сделанная после смерти любимой женщины: «Смотрю на это обожаемое лицо в гробу..., которое я столько целовал – и чувствую, будто меня везут на эшафот... Хожу каждый день на могилу и вспоминаю умершую: ... вот она в бархатной кофточке, и я помню даже запах этой кофточки (и влюблён в него), вот наши свидания за вокзалом, у Куликова поля..., вот она на Ланжероне, мы идём с ней на рассвете домой, вот её отец за французской газетой...». Сколько любви, нежности и юной страсти в словах этого далеко не молодого человека, лишившегося жены и верной подруги уже после войны! Они делили и радость, и горе. Из четверых детей (Николай, Лидия, Борис и Мария) – выжили двое старших. Младшая дочь Маша умерла в детстве от туберкулёза. Оба сына были на фронте во время войны. Младший – Борис – погиб в первые военные месяцы; Николаю повезло – он вернулся. И Николай, и Лидия были известными писателями. Причём, если отец и старший сын писали, руководствуясь «внутренней цензурой» – К. Чуковский на всю жизнь запомнил шабаш ведьм против «чуковщины» в 30-х годах, возглавленный Н.К. Крупской, то для его дочери какие-либо ограничения отсутствовали. «Я счастливый отец – с юмором говорил он приятелям: если к власти придут правые, у меня есть Коля, если левые – Лида».

Вскоре, однако, юмор отступил далеко на задний план.

Во время Большого террора, когда в «общем потоке» был расстрелян муж Лидии Чуковской, выдающийся физик Матвей Бронштейн, после безумных ночей в очередях родственников около страшной тюрьмы «Кресты», где общее горе сблизило её на всю жизнь с великой Ахматовой (у неё тюрьма навсегда отняла единственного сына), после всех перенесенных ужасов Чуковская не боялась никого и ничего.

Лидия Корнеевна, как и её отец, прожила долгую и трудную жизнь (1907-1996 г.г.). Главную роль в её жизни сыграли отец, муж и Самуил Яковлевич Маршак – друг отца. Вот что писала она отцу – двадцатилетняя, из саратовской ссылки, куда она попала за написанную в институте антисоветскую листовку: «Ты действительно не знаешь, что я по-прежнему, по-детски, по-трёхлетнему, люблю тебя...? Не поверю я этому никогда, потому что ведь ты – ты». После ссылки Чуковскую взял на работу в ленинградское отделение «Детгиза», которое он возглавлял, Маршак. Забегая вперёд, укажем, что он и во время войны оказался её добрым ангелом-хранителем. Вот что писал в декабре 1941 г. Корней Иванович Самуилу Яковлевичу: «... Я благодарю Вас и Софью Михайловну (жена С.Я. – В.О.) за дружеское отношение к Лиде. Без Вашей помощи Лида не доехала бы до Ташкента – этого я никогда не забуду». (Маршак помог Л.К., перенесшей тяжёлую операцию, выбраться из голодного и холодного Чистополя).

1937 год, оказавшийся переломным в жизни и мировосприятии молодой женщины, застал её в маршаковском «Детгизе»: арест и расстрел мужа, разгон редакции и аресты её членов (Чуковской «повезло» - она стала «всего лишь» безработной) на всю жизнь сформировали её диссидентский характер. Надо сказать, что особой любовью к новой власти в семье Чуковских не отличался никто и никогда. Вот что писал Корней Иванович в «Дневнике» в 1919 году после вечера памяти Леонида Андреева: «Прежней культурной среды уже нет – она погибла и нужно столетие, чтобы создать её. Сколько-нибудь сложного не понимают. Я люблю Андреева сквозь иронию, но это уже недоступно. Иронию понимают только тонкие люди, а не комиссары». От себя можно добавить, что Чуковский был большим оптимистом: уже скоро столетие, а культура целенаправленно загоняется в угол.

Злополучная листовка, написанная девятнадцатилетней девушкой, преследовала Лидию Корнеевну много десятков лет. В записке председателя КГБ Ю. Андропова в ЦК КПСС от 14 ноября 1973 года сказано: «Антисоветские убеждения Чуковской сложились ещё в период 1926-1927 г.г., когда она принимала активное участие в деятельности анархистской организации «Чёрный крест» в качестве издателя и распространителя журнала «Чёрный набат»... Это «дело» всплывало в КГБ в 1948, 1955, 1956, 1957, 1966, 1967 г.г. Воистину, у страха гебистов глаза велики: ни с каким анархистским журналом она никогда не была связана, а её антисоветские настроения были рождены советской властью. Известны дата и адрес рождения: 1937 год, г. Ленинград, очередь у тюрьмы «Кресты».

Куда они бросили тело твоё? В люк?

Где расстреливали? В подвале?

Слышал ли ты звук

Выстрела? Нет, едва ли.

Выстрел в затылок милосерд:

Вдребезги память.

Вспомнил ли ты тот рассвет?

Нет. Торопился падать.

В феврале 1938 года, выяснив в Москве формулировку приговора мужу – «10 лет без права переписки», она решила бежать из любимого города. Лидия Корнеевна «всё-таки вернулась в Ленинград, но на квартиру к себе не пошла, на Кирочную – тоже. Два дня жила у друзей, а с Люшей (дочь от первого брака с литературоведом Ц. Вольпе), ... с Корнеем Ивановичем виделась в скверике. Простилась, взяла у Корнея Ивановича деньги и уехала». Так власть ковала инакомыслящих. И какое значение для вдовы, для всей семьи имел факт реабилитации Матвея Бронштейна после смерти Сталина? Ведь они никогда не верили обвинению в том, что он враг народа. До ареста Бронштейн и Чуковская не успели зарегистрировать свой брак. «Чтобы получить право охранять труды Бронштейна, – пишет она, – мне пришлось оформить наш брак уже тогда, когда Матвея Петровича не было в живых. Брак с мёртвым. Оформить по суду».

В период реабилитации, когда приоткрылись архивы НКВД, исследователи нашли «дело» Бронштейна. «Бронштейн Матвей Петрович, 02. 12. 1906 г. рождения, урож. г. Винницы, еврей, беспартийный, с высшим образованием, научный сотрудник Ленинградского физико-технического института, осуждён 18 февраля 1938 года Военной Коллегией Верховного суда СССР «за активное участие в контрреволюционной фашистской террористической организации» по ст. 58-8 и 58-11 УК РСФСР к высшей мере уголовного наказания – расстрелу, с конфискацией всего, лично ему принадлежащего, имущества». Суд заседал 18 февраля с 8.40 до 9.00 часов. За эти 20 минут была решена судьба одного из столпов советской физики. Письма в его защиту писали будущие академики Тамм, Фок, Мандельштам, Иоффе, С. Вавилов, Ландау, писатели Чуковский и Маршак – они не знали, что Бронштейна уже нет в живых: их усилия были тщетны. Последним напоминанием о погибшем муже был лист из архивной папки с записью 1958 года: «возместить Л.К. Чуковской стоимость бинокля, изъятого при обыске 1 августа 1937 года».

Я шла к Неве припомнить ночи,

Проплаканные у реки.

Твоей гробнице глянуть в очи,

Измерить глубину тоски.

Нева! Скажи в конце концов,

Куда ты дела мертвецов?

Характерно взаимное влияние этих двух выдающихся личностей – физика и лирика. «Солнечное вещество» - так называется одна из научно – популярных книг Бронштейна. Вот что впоследствии сказал о ней выдающийся физик, лауреат Нобелевской премии Лев Ландау: «Читать её интересно любому читателю – от школьника до физика - профессионала». О рождении этой удивительной книги и о появлении нового детского писателя свидетельствует его дарственная надпись от 21 апреля 1936 года: «Дорогой Лидочке, без которой я никогда не смог бы написать эту книгу». В оставшиеся полтора года жизни он создал ещё два таких же шедевра. Так она – профессиональный литератор, сумела вдохновить выдающегося физика на создание книг, жанр которых был ему до сих пор неизвестен. Его влияние на неё было потрясающим: при жизни она им гордилась и наслаждалась общностью мыслей и чувств. После его гибели ожесточилась: «Я хочу, чтобы винтик за винтиком была исследована машина, которая превращала полного жизни, цветущего деятельностью человека, в холодный труп. Чтобы ей был вынесен приговор. Во весь голос. Не перечеркнуть надо счёт, поставив на нём успокоительный штемпель «уплачено», а распутать клубок причин и следствий, серьёзно, тщательно, петля за петлёй, его разобрать...».

Вот отрывок из её письма от 12.10. 1938 г., в котором она описывает свои впечатления от фильма «Профессор Мамлок»: «Да, фашизм – страшная вещь, гнусная вещь, с которой необходимо бороться. В фильме показана травля профессора-еврея... Пытки, применяемые на допросах, очереди матерей и жён к окошку гестапо и ответы, которые они получают: «О вашем сыне ничего не известно», «сведений нет»; законы, печатаемые в газетах, о которых фашистские молодчики откровенно говорят, что это законы лишь для мирового общественного мнения...». Фактически, это черновой набросок её будущих произведений. Чуковская ясно даёт понять, что фашизм и советский «коммунизм» - близнецы, что антисемитизм – чудовищное зло мирового масштаба.

И Корней Иванович, и Лидия Корнеевна Чуковские своими жизненными поступками доказали, что быть евреем – гордое право порядочных людей. Это надо подчеркнуть особо, так как Корней Иванович видел и обратный пример – своего отца-еврея, которого он презирал за его непорядочность. Судьба свела его с выдающимся человеком – евреем Жаботинским. Именно этот человек стал примером для него на всю жизнь. Еврейские идеалы привели к его женитьбе на еврейке, были привиты детям. Такова еврейская «сага» Чуковских.

В заключение хотелось бы коснуться ещё одного вопроса. Оба Чуковских – и отец, и дочь очень тонко чувствовали правду и настоящий талант. Известна фраза Чуковского на машинописной книжке стихов опального поэта Александра Галича: «Ты, Галич, бог и сам того не понимаешь». Особенно любопытны их взаимоотношения с советскими Нобелевскими лауреатами: состоявшимися и будущими. И отец, и дочь писали письма советскому руководству в защиту арестованного за «тунеядство» будущего лауреата Иосифа Бродского. О взаимоотношении Л. Чуковской и лауреата Нобелевской премии за мир Андрея Дмитриевича Сахарова много писать не стоит – это были идейные соратники по правозащитному движению. Героический поступок совершила Л. Чуковская, выступившая в 1966г. с открытым письмом лауреату Нобелевской премии М Шолохову в ответ на его выступление на съезде партии, в котором он потребовал смертной казни писателям Синявскому и Даниэлю. Она писала: «Литература Уголовному суду не подсудна. Идеям следует противопоставлять идеи, а не лагеря и тюрьмы... Ваша позорная речь не будет забыта историей. А литература сама отомстит за себя... Она приговорит Вас к высшей мере наказания, существующей для художника, - к творческому бесплодию...».

Писатель Корней Чуковский биография коротко: родился К.И. Чуковский в Санкт-Петербурге, настоящее его имя Николай Корнейчуков, а Корней Чуковский – литературный псевдоним. Учился он в Одесской гимназии, самостоятельно изучал английский и французский языки. В 1901году начал печататься в газете «Одесские новости».

Как корреспондент «Одесских новостей» был направлен в 1903 году в Лондон, где занимался изучением английской литературы и писал о ней в русской печати. Через год вернулся в Россию и работал в журнале «Весы». В 1905 году, открыл свой журнал «Сигнал». Журнал был сатирический, а финансировал его певец Большого театра Л. Собинов.

Умер К.И. Чуковский в возрасте 87 лет 28 октября 1968 года. Похоронен он под Москвой, в Переделкино, где долгие годы жил.

По приглашению А.М. Горького он руководит детским отделом издательства «Парус» и начинает писать для детей. Сказки для детей Корней Иванович Чуковский пишет в стихотворной форме: «Крокодил», «Мойдодыр», «Муха Цокотуха», «Бармалей», «Айболит» и другие.

Писал так же Чуковский К.И. биографии Некрасова, Чехова, Достоевского, Слепцова и многих других авторов.

В жизни Корнея Чуковского было одно большое увлечение – изучение психики детей, и того, как они владеют речью. Он записал свои наблюдения в книге «От двух до пяти» в 1933 году. Я помню, как, пользуясь записями Чуковского в этой книги, мы, участники школьного драмкружка, ставили небольшие драматизации и выступали с ними на сцене.

Стихи Корнея Чуковского для детей

В настоящее время произведения Чуковского для детей незаслуженно подзабыты. А зря! Чуковский Корней Иванович в произведениях для детей легко даёт объяснение, например, основам безопасности жизни. Достаточно вспомнить его сказку в стихах «Бармалей», в которой путешествие Тани и Вани наглядно и красочно внушают детям, что нельзя уходить далеко от дома без взрослых, не следует знакомиться с чужими людьми на улице. А в воспитании гигиены и культуры внешнего вида детей поможет вам сказка-стихотворение «Мойдодыр». Прочтите её и спросите, хочет ли ваш ребёнок быть похожим на мальчика «неряху» и «грязнулю»? Я, например, хорошо помню, как мы в детстве любили повторять строчки из данного стихотворения: «…давайте же мыться, плескаться, купаться… всегда и везде – вечная слава воде!». Сказка «Федорино горе» рассказывает малышам не только о необходимости соблюдать чистоту и быть опрятным, но она послужит хорошим путеводителем в историю деревенского быта. На примере этой сказки вы сможете познакомить детей с кухонными принадлежностями в крестьянской избе (корыто, кочерга, медный таз, ухват и т.п.).

Сказки Чуковского для детей легко усваиваются – например, сказка «Доктор Айболит» во многих дошкольных учреждениях превращалась для детей в прекрасную игру – путешествие, где они могли выразить свои чувства и отношение к добру и злу.

В 1982 году, к 100-летнему юбилею детского писателя Корнея Ивановича Чуковского, во всех дошкольных учреждениях проводились викторины по произведениям автора, драматизации его сказок, кроме того, педагоги рассказывали про Чуковского детям дошкольного возраста. Мне хорошо запомнилась драматизация сказки «Краденное солнце» детьми подготовительной к школе группы для малышей в детском саду «Золотая рыбка». Причём атрибуты и костюмы к постановке данной сказки были сделаны и сшиты воспитателями и родителями совместно с детьми группы. Незабываемое впечатление оставила и викторина по сказкам Чуковского в детском саду «Колосок». Дети по прочитанным из сказок отрывкам узнавали нужное произведение, сами читали наизусть отрывки из любимых сказок, отгадывали загадки. Настоящим триумфом для маленьких артистов детского сада «Теремок» стала постановка сказки «Муха Цокотуха»: ребята были приглашены на праздник 8 Марта в Дом культуры с показом сказки на сцене. Зажигательный танец в конце сказки показал торжество и ликование праздника.

    Чуковский, Корней Иванович - Корней Иванович Чуковский. ЧУКОВСКИЙ Корней Иванович (настоящие имя и фамилия Николай Васильевич Корнейчуков) (1882 1969), русский писатель. Произведения для детей в стихах и прозе (“Мойдодыр”, “Тараканище”, “Айболит” и др.) построены в виде… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

    - (настоящая имя и фамилия Николай Васильевич Корнейчуков) , русский советский писатель, критик, литературовед, переводчик. Доктор филологических наук (1957). Был исключен из 5 го класса одесской… … Большая советская энциклопедия

    - (наст. имя и фам. Николай Васильевич Корнейчуков) (1882 1969) русский писатель, литературовед, доктор филологических наук. Произведения для детей в стихах и прозе (Мойдодыр, Тараканище, Айболит и др.) построены в виде комической остросюжетной… … Большой Энциклопедический словарь

    - (настоящее имя и фамилия Николай Васильевич Корнейчуков) (1882 1969), писатель, критик, историк литературы. Родился в Петербурге, детские годы прошли в Одессе. С августа 1905 жил в Петербурге в Академическом переулке, 5, с 1906 на… … Санкт-Петербург (энциклопедия)

    - (19.03.1882, Петербург 28.10.1969, Москва), писатель, критик, литературовед. Лауреат Ленинской премии за литературно критическую деятельность; Награжден орденом Ленина и другими орденами и медалями. Окончил шесть классов гимназии. Писатель, поэт … Энциклопедия кино

    Настоящие имя и фамилия Николай Васильевич Корнейчуков (1882 1969), русский писатель, литературный критик, доктор филологических наук (1961). В начале XX в. едкие, остроумные статьи о русской литературе. В популярных произведениях для детей в… … Энциклопедический словарь

    - (род. 1882; псевдоним Н. И. Коpничука) литературовед, детский писатель. Ч. выступил в годы реакции, после 1905. как влиятельный критик фельетонист, выразитель идеологии либеральной интеллигенции. Сотрудничал в журналах "Русская мысль",… … Большая биографическая энциклопедия

    Корней Чуковский Имя при рождении: Николай Васильевич Корнейчуков Дата рождения: 19 (31) марта 1882(18820331) Место рождения: Санкт Петербург … Википедия

    - (настоящие имя и фамилия Николай Васильевич Корнейчуков) (1882, Петербург — 1969, Москва), писатель, литературовед, переводчик, доктор филологических наук (1957). Самоучкой достиг высокого уровня образованности; в совершенстве владел… … Москва (энциклопедия)

    ЧУКОВСКИЙ Корней Иванович - (наст. имя и фам. Николай Васильевич Корнейчуков) (1882—1969), русский советский писатель, литературовед. Сказки для детей в стихах «Крокодил» (1917), «Мойдодыр», «Тараканище» (обе — 1923), «Муха цокотуха», «Чудо дерево» (обе —… … Литературный энциклопедический словарь

Книги

  • Корней Чуковский. Сказки в стихах , Чуковский Корней Иванович. Первую сказку в стихах К. И. Чуковский написал для своих детей. А потом стали появляться новые и новые сказки. Их ждали уже все малыши. А потом эти чудесные сказки стали читать малыши во всем…
  • Корней Чуковский. Сказки, песенки, стихи , Чуковский Корней Иванович. В книгу вошли хорошо известные, полюбившиеся читателям разных поколений стихи, песенки и сказки К. И. Чуковского. ISBN:978-5-378-08289-6…

Корней Иванович Чуковский (имя при рождении - Николай Васильевич Корнейчуков, 19 (31) марта 1882, Санкт-Петербург - 28 октября 1969, Москва) - русский и советский поэт, публицист, критик, также переводчик и литературовед, известен в первую очередь детскими сказками в стихах и прозе. Отец писателей Николая Корнеевича Чуковского и Лидии Корнеевны Чуковской.

Происхождение

Николай Корнейчуков родился 31 марта 1882 г в Санкт-Петербурге. Часто встречающаяся дата его рождения 1 апреля появилась в связи с ошибкой при переходе на новый стиль (прибавлено 13 дней, а не 12, как должно для XIX века).
Писатель долгие годы страдал от того, что был «незаконнорожденным». Его отцом был Эммануил Соломонович Левенсон, в семье которого жила прислугой мать Корнея Чуковского - полтавская крестьянка Екатерина Осиповна Корнейчук.
Отец оставил их, и мать переехала в Одессу. Там мальчик был отдан в гимназию, но в пятом классе его отчислили из-за низкого происхождения. Эти события он описал в автобиографической повести «Серебряный герб».
Отчество «Васильевич» было дано Николаю по крёстному отцу. С начала литературной деятельности Корнейчуков, долгое время тяготившийся своей незаконнорожденностью (как видно по его дневнику 1920-х годов), использовал псевдоним «Корней Чуковский», к которому позже присоединилось фиктивное отчество - «Иванович». После революции сочетание «Корней Иванович Чуковский» стало его настоящим именем, отчеством и фамилией.
Его дети - Николай, Лидия, Борис и умершая в детстве Мария (Мурочка), которой посвящены многие детские стихи отца - носили (по крайней мере после революции) фамилию Чуковских и отчество Корнеевич/Корнеевна.

Журналистская деятельность до революции

С 1901 года Чуковский начинает писать статьи в «Одесских новостях». В литературу Чуковского ввёл его близкий гимназический друг, журналист Владимир Жаботинский, позже ставший выдающимся политическим деятелем сионистского движения. Жаботинский также был поручителем жениха на свадьбе Чуковского и Марии Борисовны Гольдфельд.
Затем в 1903 Чуковский был отправлен корреспондентом в Лондон, где основательно ознакомился с английской литературой.
Вернувшись в Россию во время революции 1905 года, Чуковский был захвачен революционными событиями, посетил броненосец «Потёмкин», начал издавать в Петербурге сатирический журнал «Сигнал». Среди авторов журнала были такие известные писатели как Куприн, Фёдор Сологуб и Тэффи. После четвёртого номера его арестовали за «оскорбление величества». К счастью Корнея Ивановича, его защищал знаменитый адвокат Грузенберг, добившийся оправдания.

Чуковский (сидит слева) в студии Ильи Репина, Куоккала, ноябрь 1910 года. Репин читает сообщение о смерти Толстого. На стене виден неоконченный портрет Чуковского. Фотография Карла Буллы.

В 1906 году Корней Иванович приезжает в финское местечко Куоккала (ныне Репино Ленинградской области), где сводит близкое знакомство с художником Ильёй Репиным и писателем Короленко. Именно Чуковский убедил Репина серьёзно отнестись к своему писательству и подготовить книгу воспоминаний «Далёкое близкое». В Куоккале Чуковский прожил около 10 лет. От сочетания слов Чуковский и Куоккала образовано «Чукоккала» (придумано Репиным) - название рукописного юмористического альманаха, который Корней Иванович вёл до последних дней своей жизни.

В 1907 году Чуковский опубликовал переводы Уолта Уитмена. Книга стала популярной, что увеличило известность Чуковского в литературной среде. Чуковский становится влиятельным критиком, громит бульварную литературу (статьи о Анастасии Вербицкой, Лидии Чарской, «Нат Пинкертон» и др.), остроумно защищает футуристов - как в статьях, так и в публичных лекциях - от нападок традиционной критики (познакомился в Куоккале с Маяковским и в дальнейшем с ним приятельствовал), хотя сами футуристы далеко не всегда ему за это благодарны; вырабатывает собственную узнаваемую манеру (реконструкцию психологического облика писателя на основании многочисленных цитат из него).

В 1916 году Чуковский с делегацией Государственной думы вновь посетил Англию. В 1917 году выходит книга Паттерсона «С еврейским отрядом в Галлиполи» (о еврейском легионе в составе британской армии) под редакцией и с предисловием Чуковского.

После революции Чуковский продолжал заниматься критикой, издав две наиболее знаменитые свои книги о творчестве современников - «Книга об Александре Блоке» («Александр Блок как человек и поэт») и «Ахматова и Маяковский». Обстоятельства советского времени оказались неблагодарны для критической деятельности, и Чуковскому пришлось этот свой талант «зарыть в землю», о чём он впоследствии сожалел.

Литературоведение

С 1917 года Чуковский засел за многолетний труд о Некрасове, его любимом поэте. Его стараниями вышло первое советское собрание стихотворений Некрасова. Чуковский закончил работу над ним только в 1926 году, переработав массу рукописей и снабдив тексты научными комментариями.
Помимо Некрасова, Чуковский занимался биографией и творчеством ряда других писателей XIX века (Чехова, Достоевского, Слепцова), участвовал в подготовке текста и редактировании многих изданий. Самым близким себе по духу писателем Чуковский считал Чехова.

Детские стихи

Увлечение детской словесностью, прославившее Чуковского, началось сравнительно поздно, когда он был уже знаменитым критиком. В 1916 Чуковский составил сборник «Ёлка» и написал свою первую сказку «Крокодил».
В 1923 выходят его знаменитые сказки «Мойдодыр» и «Тараканище».
В жизни Чуковского было ещё одно увлечение - изучение психики детей и того, как они овладевают речью. Он записал свои наблюдения за детьми, за их словесным творчеством в книге «От двух до пяти» в 1933.
«Все другие мои сочинения до такой степени заслонены моими детскими сказками, что в представлении многих читателей я, кроме „Мойдодыров“ и „Мух-Цокотух“, вообще ничего не писал.»

Другие произведения

В 1930-х гг. Чуковский много занимается теорией художественного перевода («Искусство перевода» 1936 года переиздали перед началом войны, в 1941 году, под названием «Высокое искусство») и собственно переводами на русский язык (М. Твен, О. Уайльд, Р. Киплинг и др., в том числе в форме «пересказов» для детей).
Начинает писать мемуары, над которыми работал до конца жизни («Современники» в серии «ЖЗЛ»).

Чуковский и Библия для детей

В 1960-х годах К. Чуковский затеял пересказ Библии для детей. К этому проекту он привлёк писателей и литераторов и тщательно редактировал их работу. Сам проект был очень трудным в связи с антирелигиозной позицией Советской власти. Книга под названием «Вавилонская башня и другие древние легенды» была издана в издательстве «Детская литература» в 1968 году. Однако весь тираж был уничтожен властями. Первое книжное издание, доступное читателю, состоялось в 1990 году. В 2001 году в издательствах «Росмэн» и «Стрекоза» книга стала выходить под названием «Вавилонская башня и другие библейские предания».

Последние годы

В последние годы Чуковский - всенародный любимец, лауреат ряда государственных премий и орденов, вместе с тем поддерживал контакты с диссидентами (Александр Солженицын, Иосиф Бродский, Литвиновы, видным правозащитником была также его дочь Лидия). На даче в Переделкино, где он постоянно жил последние годы, он устраивал встречи с окрестными детьми, беседовал с ними, читал стихи, приглашал на встречи известных людей, знаменитых летчиков, артистов, писателей, поэтов. Переделкинские дети, давно ставшие взрослыми, до сих пор вспоминают эти детские посиделки на даче Чуковского.
Умер Корней Иванович 28 октября 1969 г. от вирусного гепатита. На даче в Переделкино, где писатель прожил большую часть жизни, ныне действует его музей.
Из воспоминаний Ю.Г. Оксмана:

Лидия Корнеевна Чуковская заранее передала в Правление московского отделения Союза писателей список тех, кого её отец просил не приглашать на похороны. Вероятно, поэтому не видно Арк. Васильева и других черносотенцев от литературы. Прощаться пришло очень мало москвичей: в газетах не было ни строки о предстоящей панихиде. Людей мало, но, как на похоронах Эренбурга, Паустовского, милиции - тьма. Кроме мундирных, множество «мальчиков» в штатском, с угрюмыми, презрительными физиономиями. Мальчики начали с того, что оцепили кресла в зале, не дают никому задержаться, присесть. Пришёл тяжело больной Шостакович. В вестибюле ему не позволили снять пальто. В зале запретили садиться в кресло. Дошло до скандала. Гражданская панихида. Заикающийся С. Михалков произносит выспренние слова, которые никак не вяжутся с его равнодушной, какой-то даже наплевательской интонацией: «От Союза писателей СССР...», «От Союза писателей РСФСР...», «От издательства Детская литература...», «От министерства просвещения и Академии педагогических наук...» Все это произносится с глупой значительностью, с какой, вероятно, швейцары прошлого века во время разъезда гостей вызывали карету графа такого-то и князя такого-то. Да кого же мы хороним, наконец? Чиновного бонзу или жизнерадостного и насмешливого умницу Корнея? Отбарабанила свой «урок» А. Барто. Кассиль исполнил сложный словесный пируэт для того, чтобы слушатели поняли, насколько он лично был близок покойному. И только Л. Пантелеев, прервав блокаду официозности, неумело и горестно сказал несколько слов о гражданском лике Чуковского. Родственники Корнея Ивановича просили выступить Л. Кабо, но когда в переполненном помещении она присела к столу, чтобы набросать текст своего выступления, к ней подошёл генерал КГБ Ильин (в миру - секретарь по оргвопросам Московской писательской организации) и корректно, но твердо заявил ей, что выступать ей не позволит.


Похоронен там же, на кладбище в Переделкино.

Семья

Жена (с 26 мая 1903 года) - Мария Борисовна Чуковская (урождённая Мария Арон-Беровна Гольдфельд, 1880-1955). Дочь бухгалтера Арона-Бера Рувимовича Гольдфельда и домохозяйки Тубы (Таубы) Ойзеровны Гольдфельд.
Сын - поэт, писатель и переводчик Николай Корнеевич Чуковский (1904-1965). Его жена - переводчица Марина Николаевна Чуковская (1905-1993).
Дочь - писательница Лидия Корнеевна Чуковская (1907-1996). Её первым мужем был литературовед и историк литературы Цезарь Самойлович Вольпе (1904-1941), вторым - физик и популяризатор науки Матвей Петрович Бронштейн (1906-1938).
Внучка - литературовед, химик Елена Цезаревна Чуковская (род. 1931).
Дочь - Мария Корнеевна Чуковская (1920-1931), героиня детских стихов и рассказов отца.
Внук - кинооператор Евгений Борисович Чуковский (1937 - 1997).
Племянник - математик Владимир Абрамович Рохлин (1919-1984).

Адреса в Санкт-Петербурге - Петрограде - Ленинграде

Август 1905-1906 - Академический переулок, 5;
1906 - осень 1917 года - доходный дом - Коломенская улица, 11;
осень 1917-1919 - доходный дом И.Е. Кузнецова - Загородный проспект, 27;
1919-1938 - доходный дом - Манежный переулок, 6.

Награды

Чуковский был награждён орденом Ленина (1957), тремя орденами Трудового Красного Знамени, а также медалями. В 1962 г. ему была присвоена в СССР Ленинская премия, а в Великобритании удостоен степени Доктора литературы Honoris causa Оксфордского университета.

Список произведений

Сказки

Айболит (1929)
Английские народные песенки
Бармалей (1925)
Краденое солнце
Крокодил (1916)
Мойдодыр (1923)
Муха-Цокотуха (1924)
Одолеем Бармалея! (1942)
Приключения Бибигона (1945-1946)
Путaница (1926)
Собачье царство (1912)
Тараканище (1921)
Телефон (1926)
Топтыгин и Лиса (1934)
Топтыгин и Луна
Федорино горе (1926)
Цыплёнок
Что сделала Мура, когда ей прочли сказку «Чудо-дерево»
Чудо-дерево (1924)
Приключения белой мышки

Стихи для детей
Обжора
Слониха читает
Закаляка
Поросёнок
Ёжики смеются
Бутерброд
Федотка
Черепаха
Свинки
Огород
Песня о бедных сапожках
Верблюдица
Головастики
Бебека
Радость
Пра-пра-правнукам
Ёлка
Муха в бане

Повести
Солнечная
Серебряный герб

Работы о переводе
Принципы художественного перевода (1919, 1920)
Искусство перевода (1930, 1936)
Высокое искусство (1941, 1964, 1966)

Дошкольное воспитание
От двух до пяти

Воспоминания
Воспоминания о Репине
Юрий Тынянов
Борис Житков
Ираклий Андроников

Статьи
Живой как жизнь
К вечно-юному вопросу
История моего «Айболита»
Как была написана «Муха-Цокотуха»
Признания старого сказочника
Страничка Чукоккалы
О Шерлоке Холмсе
Госпиталь № 11

Издания сочинений
Корней Чуковский. Собрание сочинений в шести томах. М., Издательство "Художественная литература", 1965-1969.
Корней Чуковский. Собрание сочинений в 15 томах. М., Терра - Книжный Клуб", 2008.

Избранные цитаты

У меня зазвонил телефон.
- Кто говорит?
- Слон.
- Откуда?
- От верблюда... - ТЕЛЕФОН

Надо, надо умываться
По утрам и вечерам,
А нечистым трубочистам -
Стыд и срам! Стыд и срам!.. - МОЙДОДЫР

Маленькие дети! Ни за что на свете

В Африке акулы, в Африке гориллы,
В Африке большие злые крокодилы
Будут вас кусать, бить и обижать, -
Не ходите, дети, в Африку гулять!
В Африке разбойник, в Африке злодей,
В Африке ужасный Бармалей... - БАРМАЛЕЙ