Музыкальная история. В память о Наталье Попович и Евгении Колобове. «Новую оперу» покидают члены семьи Евгения Колобова Театр на улице

Огромная потеря для искусства: ушла Наталья Попович. Не просто супруга и единомышленник великого дирижера Евгения Колобова, но его друг с первых шагов по театральной сцене и продолжатель его дела, наследница и хранительница его традиций.
И безусловно великолепный, редкий талант - благодаря ей хор «Новой оперы», как прежде хор Свердловской академической оперы, были в числе самых выдающихся коллективов.
Я хочу выразить Марфе, дочери Натальи и Евгения и тоже замечательному человеку, самые глубокие соболезнования. Для меня это личное горе, прощание с лучшими людьми, которые повезло встретить в жизни; они оставляют после себя не только нежные воспоминания, но и незаживающую рану. Без них пусто и очень горько.
Дорогая Марфа, я с Вами всегда - вдали или вблизи, но с Вами.

… Это была совершенно удивительная пара - Наташа и Женя. Их свел вместе мой Свердловск, о котором Женя Колобов всегда вспоминал с благодарностью. Они делали там удивительные спектакли, собиравшие меломанов со всей страны и вошедшие в историю. Потом вместе пережили петербургские будни, вместе строили «Новую оперу». Жаль, что театр этот уже не может служить полноценным памятником Евгению Колобову, чье имя носит, - слишком беспардонно обошлось его новое руководство с теми, кто этот театр придумал, построил и одушевил.
Эту беседу с Натальей Попович и Марфой Колобовой я записал вскоре после ухода Жени - Евгения Колобова. С которым в юности мы дружили и сотрудничали, а потом я почтительно наблюдал его взлет на музыкальный Олимп, иногда писал о его спектаклях, при жизни назвав его в «Общей газете» гением…
Почитайте: перед нами огромная музыкальная история, сотворенная двумя огромными талантами. Мы говорили, конечно, о Жене Колобове, и Наталья Попович назвала тогда его неистовым маэстро:

В нем было что-то от Байрона: мятежность какая-то, неуспокоенность. Он с этим миром далеко не всегда был в гармонии. И все беды брал на себя - страны, мира… Где-то случилась катастрофа - он переживал. И если что произошло в театре - винил себя. Очень ощущал несовершенство мира, все пропускал через себя и очень мучился в этой жизни. Фразу: в искусстве много праведников, но мало мучеников - он к себе это относил. Был мучеником. Мучился на репетициях: он слышал свою музыку - другую. Он пытался ее передать музыкантам словами, глазами, руками, и часто говорил, что процесс дирижирования - это утрата иллюзий. Потому что оркестр - дело коллективное, и музыку, которую он слышал, не все музыканты могли постичь и воплотить. Он от этого мучился.
Марфа Колобова \ Он говорил: «Я работаю через переводчиков» - и завидовал поэтам, которые могли творить наедине с бумагой, осуществляя именно то, что чувствовали. А профессия дирижера зависит от большого количества людей - в оркестровой яме, на сцене. «Я хочу заразить их своей идеей, внушить им то, что слышу сам, чтобы мой замысел стал им так же близок, но это практически невозможно. У каждого есть какие-то свои проблемы, и о работе, о музыке он думает как бы вторым планом».

РГ \ Ему надо было быть пианистом.
Попович \ Да-да, и часто, зная, что музыкант может в любой миг киксануть, перед началом спектакля он крестился. И ждал этого страшного момента, и радовался, когда - пронесло. И весь оркестр переживал, ждал и радовался вместе с ним.

РГ \ Он слышал внутри себя свою музыку - это и заставляло его переделывать партитуры «Травиаты», «Евгения Онегина», «Руслана и Людмилы»?

Попович\ Он не просто сидел и перекраивал оперы. Он ведь очень хорошо знал оркестр, вникал в него. У него в кабинете висит таблица диапазона оркестра. Изучать оркестр и его возможности - это для него было потребностью. Его любимая оркестровка - «Разлука» Глинки, он к ней возвращался много раз, переделывал ее, ему нужно было идеально приспособить оркестровку к возможностям оркестра. Кроме того, в старых оркестровках далеко не все было совершенно, иной раз и инструментов таких, как сейчас, не было, и соответственно не было возможностей. Верди писал фразу для одного инструмента - и вдруг передавал ее другому. Потому что у инструментов не было такого диапазона, как сейчас. Партитуры составляли часть жизни Колобова, он спал с ними.

РГ \ И поэтому перенес увертюру к «Руслану» в финал?
Попович \ Он шел вслед за Пушкиным: там ведь тоже все начинается спокойно - «Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…». И Глинка увертюру написал уже потом, когда опера была готова. Колобов очень много читал литературы и о сочинении знал все. О каждом персонаже ему нужно было знать всю подноготную. Он знал, к примеру, что убиенный царевич Димитрий дружил с Петькой Колобовым!

РГ \ А это еще кто?
Марфа Колобова \ Не знаю. Просто - друг Димитрия.
Попович \ И приступая к работе, он уже так был пропитан этими историко-литературными знаниями, что все слушали его раскрыв рот.

РГ \ Это правда, что партитуру «Марии Стюарт» Доницетти он воссоздал на слух?
Марфа Колобова \ Когда Владимир Васильев был за границей, папа попросил его найти ему партитуру этой оперы. Тот всех поставил на уши, но не нашел. Привез только клавир и запись оперы. Но папа так полюбил эту музыку, что решил ее восстановить на слух. «Новой оперы» тогда еще не существовало, не было своего помещения - были просто бедные, с улицы, люди. И предъявлять авторские права было в сущности не к кому. Тем более, что партитура Колобова и партитура Доницетти во многом не совпадали. Но Колобов об этом просто не думал - ему хотелось, чтобы слушатели в России узнали эту дивную музыку. Он часто говорил: у Доницетти 73 оперы, а мы знаем только «Любовный напиток» и «Лючию ди Ламмермур». Поэтому он так часто обращался к неизвестным у нас операм: «Пирату» Беллини, «Валли» Каталани…

РГ \ Он ведь в СССР первым поставил и «Силу судьбы» Верди, и когда привез этот спектакль из Свердловска в Москву, это было сенсацией. Мне часто говорят менеджеры крупных оперных театров, что не хотят рисковать: публика плохо ходит на незнакомые названия. Большой театр опять ставит «Севильского цирюльника», и я спросил его руководителей: почему опять «Севильский»? Ведь у Россини бездна потрясающих опер, которые у нас просто не знают. Ответ был все тот же: поставить «Итальянку в Алжире» - это риск, а «Севильский» - безошибочный успех.
Попович \ Увы, это правда: ходят на знакомые названия. Причем публика в этом смысле становится все более консервативной. Но все равно Женю это не останавливало. Открывать людям музыку - это была его потребность.

РГ \ Я не могу отнести этого дирижера к разряду исполнителей - он каждый вечер музыку пересоздавал заново. А писать свою музыку он пробовал?
Попович \ В молодости он писал - когда учился в Уральской консерватории. Написал музыку к спектаклю Свердловской драмы «Борис Годунов». Даже издан сборник его хоров. Но он понял, что в этой области самобытного таланта у него нет. А талант к оркестровке у него был.

РГ \ Насколько я знаю, вы тоже ленинградка. И это, по-моему, редчайший случай, когда сразу двое ленинградцев едут учиться музыке на Урал, в Свердловск. Вы никогда об этом не жалели?
Попович \ Не только не жалели. Я училась там у профессора Рогожниковой, и если я приду к ней не зная клавир наизусть, то вылетала из класса. И мы с Женей ночь напролет сидели, учили. А теперь ко мне приходят хормейстеры из Московской консерватории, я ставлю перед ними клавир - они о нем представления не имеют! Какое же ты имеешь право так выходить к хору?! Нет, я не хотела бы учиться в Московской консерватории. Потому что меня всему научили в Уральской консерватории. И в первую очередь - любви к музыке. И тому, что человек не имеет права выходить к оркестру или хору, если у него нет своего видения, своей интерпретации, представления о том, что он хочет сказать этим сочинением.

РГ \ А где вы начинали работать?
Попович \ Меня с четвертого курса пригласили в Свердловский театр оперы и балета хормейстером. Я это ощутила как огромную честь и окунулась в этот театр с головой.
Марфа Колобова \ Папа всегда говорил, что 17 лет в Свердловске - это самые счастливые годы в его жизни. Его пригласили дирижером в Театр музыкальной комедии, потом в оперу. А там был замечательный коллектив.
Попович \ Женя был романтик, его было легко зажечь. Его позвали в Улан-Удэ - и он бросил предложенную ему аспирантуру и бросился в дело. А там хор - семь человек! И ставили оперу Хренникова «В бурю». И отец так там сделал хор, что впервые в этом театре хоровой номер пришлось исполнять на бис! И когда через год он уезжал обратно в Свердловск учиться на дирижерском факультете у своего любимого профессора Марка Павермана, его провожал весь театр. А какой трогательный случай был в Свердловске! Когда уже через много лет Колобов прилетел из Ленинграда на юбилей Уральской консерватории ночью, его у трапа самолета встретил в полном составе оркестр Свердловской оперы, и над ночным взлетным полем звучал марш из «Петра Первого» - спектакля, который мы там когда-то поставили. Женя снял шляпу и встал на колени… Такое не срежиссируешь.

РГ \ Я помню Женю в амплуа, которое для многих покажется совершенно неожиданным. Я тогда работал музыкальным редактором на Свердловском телевидении, и мы активно привлекали Женю в качестве эстрадного певца. И он был достаточно популярен в этом качестве.
Попович \ Недавно нам привезли оттуда видеозапись, где Женя поет песенки «Я работаю волшебником» и «Свердловские часы». Это был консерваторский квартет, где и я пела. Вадик Казенин играл, мы с Женей пели. Это даже было предметом обсуждения на кафедре в консерватории: как вы могли! Петь эстрадные песни! В платье с вырезом! В мини-юбке! И тут Марк Паверман говорит: «А мне нравится, как Женя поет!».

РГ \ Вы на семейном совете приняли решение откликнуться на предложение Мариинского театра?
Попович \ Женя говорил: я еду туда не потому, что Ленинград мой родной город. Я еду к Темирканову.

РГ \ Но именно в Кировском театре Женя словно исчез - дирижировал балетами, потом вообще чуть ли не сменил профессию. Ленинград - это для него полоса неудач. Почему?
Попович \ Кировский всегда был театром одного дирижера. Да это и естественно. Когда Женя был главным в Свердловской опере, все основные постановки делал он. Так и в Кировском: все основные постановки делал Юрий Темирканов. А Жене дали текущие спектакли. Но в них он уже ничего не мог сделать. Когда его ввели в «Царскую невесту», то это был не спектакль, а борьба. Потому что оркестр уже все знает наизусть, и дирижеру нужно только не мешать. У Жени первые спектакли там проходили ужасно. Он пытался делать свою музыку, которую слышал, пытался ломать музыкантов, а они работали на автопилоте. Зато потом все смотрели только в оркестровую яму. Темирканов к нему относился очень тепло. Он сказал Жене: ты должен посмотреть мир. А для этого ты должен дирижировать балетами. И Женя действительно с балетными спектаклями Кировского театра объездил весь мир. Но когда он в сотый раз встал за пульт «Лебединого озера», он понял, что больше не может. Этот конвейер его угнетал. Он мог делать только штучные спектакли. И он принял решение, никому об этом не говоря, уйти из театра.

РГ \ Он ушел фактически в никуда.
Попович \ Он ушел в «Ленконцерт». Что то же самое. Искал средства, чтобы спасти уникальный органный зал. Занимался тем, чего не умеет. Мне кто-то сказал: я видел Женю с портфелем! Но это недолго продлилось.

РГ \ В Ленинграде у него тоже были довольно неожиданные эпизоды - он, например, снялся в кино в роли Воланда.
Марфа Колобова \ Да, в фильме «Фуэте». У него там двойная роль: эпизодическая дирижера, который репетирует балет с Екатериной Максимовой, а вторым слоем идет «Мастер и Маргарита» и бал Сатаны, где он - Воланд.
Попович \ Там есть чудная сцена, совершенно в духе Колобова: Катя Максимова крутит фуэте и просит дирижера: «Можно помедленнее?». И Колобов отвечает: «Я-то могу - Чайковский не может!». Тогда мы все - Дмитрий Брянцев, Екатерина Максимова, Владимир Васильев и мы жили в одной квартире. Как богема. Это тоже постоянно угнетало Женю - мы много лет не могли получить квартиру.
Марфа Колобова \ Когда Темирканов ушел руководить филармоническим оркестром, Колобова назначили на пост главного дирижера Кировского театра. Вызвали в Смольный и сообщили об этом. И вдруг Женя отвечает: «А вы меня спросили? Я не хочу». Они страшно удивились.

РГ \ А действительно - почему? Ведь в его распоряжении мог оказаться лучший оперный театр страны.
Попович \ Но он уже оброс ракушками, а Женя всегда мечтал о театре более подвижном, более склонном к эксперименту. Как он в Мариинке стал бы переносить увертюру к «Руслану» в финал? Его бы тут же уволили. Там надо быть академистом. И когда ему и мне предлагали Большой театр, он ответил: «Я хочу умереть своей смертью». Зато когда предложили Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко - это было то, что ему нужно. Он был счастлив.

РГ \ Но там, как показали дальнейшие события, тоже ракушек оказалось предостаточно.
Попович \ Там все вышло очень странно. Коллектив за ним пошел. Но это было время, когда в театре правили артисты. Такого нет нигде в мире. Когда мы пришли в театр, то сразу заявили, что ни один человек уволен не будет, будем работать с теми, кто есть. Но работать будем с утра до ночи. Так мы сделали спектакли «Борис Годунов» в авторской редакции, «Пират» Беллини, и там были заняты все заслуженные и народные артисты. А потом он решил сделать «Евгения Онегина» - уже для молодых. Вот тут и поднялось: «Я Ленским был еще при Станиславском!». И такой начался сразу базар, такая поднялась буча, что Женя сразу сник, стал каким-то беспомощным, его стали вызывать на коллегии, прорабатывать на партсобраниях, и он сказал: «Спасибо, до свидания». И подал заявление об уходе. И тут ему поступило предложение возглавить оперный театр в Генуе.

РГ \ Вот мы и подошли к вопросу, который я давно хотел задать. Если началась такая полоса, что великий дирижер ходит с портфельчиком, то можно представить, что у него творилось в душе. Но одновременно идут лестные предложения с Запада, он там нарасхват, причем и вы и он прекрасно понимали, что в той же Генуе у него были бы совершенно другие возможности и перспективы. К тому же вряд ли бы вы там сокрушались об отсутствии квартиры. Почему он не уехал?
Попович \ Потому что он чувствовал свою ответственность за судьбы людей, которые за ним пошли. Мы тогда еще жили в гостинице «Будапешт» - своего жилья не было. Три года жили в гостиничной комнате. Но нам ничего не надо было - мы уходили, работали и приходили спать. И вот он подал заявление, мы стали собирать вещи, и вдруг смотрим: в фойе гостиницы сидит оркестр театра. И не уходит. Эти люди фактически остановили работу театра: «Мы хотим вернуть Колобова». И началась забастовка. Я-то уже хотела, чтобы все это скорее кончилось, чтобы Женя уехал в Геную и там спокойно работал, ничего никому не доказывая. Но как он мог бросить этих людей, которые даже в театр вернуться уже не могли, потому что вслед за ним подали заявления об уходе! Мы Женю даже изолировали, положили в больницу: он очень тяжело все это переживал, у него были сильнейшие сердечные приступы. А в театре шла забастовка. Люди выходили на Дмитровку с плакатами: «Руки прочь от Колобова!». Оркестр, хор, многие солисты, даже бухгалтерия и отдел кадров. Ему потом в свой новый коллектив никого не надо было искать - целый огромный театр ушел вслед за ним! Он говорил им: что вы делаете, ребята! У нас же ничего нет, ни кола ни двора. Но забастовка продолжалась, остановились все спектакли. Дирекция, конечно, все повесила на Колобова: это он виноват! Оркестр исправно приходит на работу и сидит, не играет. Ходили в плакатами к Юрию Долгорукому. Был организован стачечный комитет. На «Борисе Годунове» полный зал, но пустая оркестровая яма. Открывается занавес - на сцене оркестр, хор и солисты. Обращаются к зрителям: мол, примите наши извинения, мы играть спектакль не можем. Тогда за пульт в пустой яме встает Александр Ведерников, которого Женя как раз взял себе в ассистенты, и начинает дирижировать роялем, и те самые народные артисты под рояль поют оперу. Сейчас вспоминать смешно, а тогда это было страшно… И тогда от Юрия Михайловича Лужкова к нам в гостиницу пришел человек и сказал, что Лужков просит о встрече. На встрече Женя произнес целую речь - о своем отношении к музыке, о том, как он понимает театр. А народные артисты, которые и начали всю эту историю с проработками, уже заявили: так и быть, пусть он возвращается, он все-таки талантливый человек. Но Лужков им ответил: нет, он с вами работать не будет. Я ему построю новый театр. Какой театр! - думаем. В стране черт знает что творится, в магазинах пустые полки, денег нет ни на что! А тут создать не какую-нибудь студию, а оперный театр с оркестром и хором, предприятие сложнейшее и огромное. Но Лужков потребовал уже через неделю представить устав театра, его штатное расписание. Тогда мы и поняли, что у нас очень много друзей. Пришел замечательный юрист, который написал нам устав. Нам дали здание на Арбате, чтобы разместить театральные службы - как рассказывали, сын женщины, которая принимала решение, был большой поклонник Колобова и сказал: не дашь здание - я тебе не сын! Вспоминаешь - и все кажется неправдоподобным. Но - было! Сразу выделили финансирование на содержание труппы, на аренду залов. И мы стали делать программы.

РГ \ Чтобы их показывать - где?
Попович \ Нас приютил ДК МИИТ, там мы репетировали. Потом Юрий Петрович Любимов из-за границы любезно выделил нам новый зал Театра на Таганке, чтобы наш театр мог там периодически выступать. Но там тоже шла своя борьба, и Губенко нас не пустил. Потом, пока строился новый театр в саду Эрмитаж, нам временно выделили кинотеатр «Зенит». Там и прошла премьера «Евгения Онегина».

РГ \ Не было бы счастья, да несчастье помогло: спектакль там получился уникальным. До сих пор помню поразительное ощущение: мы внутри музыкальной коробки, и где-то над потолком витают женские голоса хора «Девицы, красавицы…», и оркестр звучит сразу отовсюду… Ни в каком другом зале такого уже не было.
Попович \ Это правда. По большому счету, нам надо было другой театр строить: чтобы оркестр был виден, чтобы он окружал зрителей… Но проект уже был сориентирован на то, чтобы сохранить корпус старого Зеркального театра. Хотя как только начали строить, этот корпус сам по себе рухнул.

РГ \ Колобов имел удивительный талант собирать вокруг себя людей.
Марфа Колобова \ Работать по-настоящему он мог только со своим коллективом. С людьми, которые его знали и чувствовали. Поэтому и не хотел никуда выезжать, и никакие гонорары не могли его соблазнить.
Попович \ Такой «свой оркестр» был у него в Свердловской опере, где музыканты уже прониклись его духом, молились на него, и там он мог творить чудеса. Потом такой оркестр возник у него в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Как говорит Темирканов: люди, у которых живые глаза, которые чувствуют музыку и хотят, чтобы ее с ними творили. А многие маститые оркестры так забурели, что этого уже не хотят и не могут. У Жени был случай в Италии, в театре «Коммунале», когда он бросил палочку и не стал дирижировать. Он вышел к музыкантам, а они сидели вот так вразвалочку, жевали резинку. А им надо было играть «Щелкунчик» Чайковского. И он бросил палочку и сказал: мы меня здесь больше не увидите. Меня вы можете не уважать, но уважайте хотя бы Чайковского. Переводчица прибегает к нему в ужасе: что вы делаете, здесь же профсоюзы, и по закону с музыкантами нельзя так разговаривать, им можно только улыбаться! Они сейчас устроят забастовку и премьера сорвется! Но на другой день приходит делегация: маэстро, простите нас! Музыканты не любят играть балеты и считают это несерьезным делом. И в следующий раз его туда пригласили дирижировать «Бориса Годунова» с Руджеро Раймонди и 13-й симфонией Шостаковича.
Колобова \ И хотя он не владел ни одним европейским языком, его музыканты полюбили. В середине 80-х он был с Кировским театром в огромном туре по Америке. И какая-то из газет написала: советскому дирижеру не нужен переводчик. Тогда в США сделали видеозапись «Лебединого озера», и она получила премию ЭММИ - самую престижную в области телевидения. А история с театром «Коммунале» продолжилась, когда лет через десять после того инцидента мы приехали во Флоренцию к друзьям погостить. И пришли в театр на премьеру «Травиаты». Он стоял курил на служебном входе, а мимо проходили на спектакль оркестранты. Узнавали отца и это было так трогательно!

РГ \ В Новой опере всегда чувствовалось отсутствие единого режиссерского начала - так задумано?
Попович \ Женя хотел уйти от академичности - чтобы были спектакли разные. По типу, по стилю. И чтобы ставили их режиссеры разных направлений. Кроме того, он смог осуществить свою идею театрализованных спектаклей-концертов. Таких, как «О, Моцарт. Моцарт…», «Вива Верди!», «Россини». Изначально они появились от отсутствия у нас своего здания - нужны были мобильные формы, которые можно приспособить к любой сцене. Но это стало его ноу-хау. Он ведь всегда хотел приобщить зрителей к неизвестным публике шедеврам. У нас из всего Россини знают только «Севильский цирюльник» - а тут прозвучат и «Золушка», и «Моисей в Египте», и «Вильгельм Телль», и «Итальянка в Алжире», и «Стабат Матер», и «Маленькая торжественная месса»… Двадцать неизвестных арий услышали наши зрители!
Марфа Колобова \ «Россини» идет скоро 15 лет - и всегда аншлаг.

РГ \ Эта традиция будет продолжена?
Попович \ Конечно. У нас идут «Приношение Марии Каллас», вечер Вагнера, портрет Беллини.

РГ \ Колобов преподавал? Он оставил учеников?
Попович \ Он всегда говорил: я сам не понимаю, как я дирижирую - как я могу учить? Он слышал свою музыку и ее воплощал - как этому научишь!
Марфа Колобова \ И все-таки в конце жизни у него закончил аспирантуру Волосников. Отец его приметил, когда он привез из того же Свердловска в Москву «Золушку» Россини. Нам в театре нужны были молодые дирижеры, и он пригласил Волосникова. Еще из папиных учеников был Антон Кобозев, первая флейта нашего оркестра, очень талантливый человек. Но он погиб в террористическом акте на Дубровке. Для папы это была страшная трагедия. Антошка был в его последнем выпуске, он воспринимал его как сына.

РГ \ Такое ощущение, что Женя жил в театре. А на семью его хватало?
Попович \ Он всегда говорил, что это ужасно - когда и он руководитель театра, и жена, и дочка там работает. Приходишь домой - а там опять разговоры только о работе. Вот он сидит за обеденным столом, смотрит новости - он всегда их смотрел. А мы с мамой все обсуждаем, что еще надо сделать в театре. Пока он не взорвется: ну сколько же можно!

РГ \ Сколько я его знал, столько он мне говорил: все, я больше за пульт не встану!
Попович \ Это нас всегда пугало. У него ведь характер: если сказал «нет» - значит нет! Он сказал: «Я сделаю «Марию Стюарт» - и сделал ее. Ночами сидел - «Это мои проблемы!». И очень часто бросал палочку: все, больше не буду.

РГ \ Почему?
Марфа Колобова \ Ему больше нравилось заниматься оркестровкой - когда он с музыкой наедине. А добиваться от музыкантов воплощения его понимания музыки - это его изнуряло.

РГ \ Новая опера была и остается созданием одного человека - гениального дирижера Евгения Колобова. Когда она осиротела - люди стали уходить?
Попович \ Нет. Более того, люди приходят. 116 человек оркестра, 116 человек хора, около 70 солистов, всего 638 человек! Было много идей, кому стать худруком театра после Жени. Но пришел один мудрый человек, которому предложили возглавить Новую оперу, походил по театру и сказал: да как же тут можно претендовать, если в каждом кабинете, костюмерной, гримерной или бухгалтерии портреты Колобова! Театр Колобова и продолжает быть театром Колобова…

…Вот такой разговор у нас случился уже много лет назад. Той «Новой оперы», которую создавали Наталья с Женей, больше нет. Нет Жени, теперь нет и Натальи. Завершена страница истории. Очень грустно.

Вдова Евгения Колобова, основавшего театр «Новая опера», скончалась после тяжелой болезни. Наталья Попович до последнего была окружена вниманием и заботой близких людей. Как поясняют коллеги хормейстера, окружающие хоть и знали о серьезном недуге, но до последнего надеялись на то, что она выздоровеет, преодолев неприятное заболевание. Все, кто знал Наталью Григорьевну, приносят соболезнования родным и близким.

Наталья Григорьевна Попович скончалась 30 марта. Вдове Евгения Колобова было всего 73 года, однако ее подвело здоровье. До последнего дня близкие надеялись на чудо и всячески поддерживали женщину, страдавшую от серьезного недуга. О том, что она ушла из жизни, сообщили в пресс-службе театра «Новая опера».

Все, кто работал с Натальей Григорьевной, уже принесли соболезнования родным и близким женщины, которая была хормейстером родного театра, начиная с 1991 года и вплоть до 2017. Хор, который был создан большей частью ее усилиями, стал чуть ли не символом театра.

«В 1991–2017 годах Наталья Григорьевна Попович была главным хормейстером «Новой оперы». Во многом именно ее усилиями создан выдающийся феномен современного отечественного исполнительского искусства - хор «Новой оперы». Он по праву считается символом театра, выражением его эстетики и творческих принципов. Невозможно переоценить и роль Натальи Григорьевны в становлении многих певцов; своим трудом и талантом они приумножают славу родного театра и родной страны», – уточнили в пресс-службе.

По словам Игоря Колобова-Тесли, зятя Натальи Григорьевны, она скончалась дома в окружении родных и близких. Похороны пройдут на Ваганьковском кладбище, где уже лежит ее муж, Евгений Колобов. Прощание с деятелем культуры запланировано на 2 апреля с 11 до 13 часов в театре «Новая опера».

Пока что коллеги Натальи Григорьевны публикуют воспоминания о ней в соцсетях. Многие оценивают ее уход из жизни, как невосполнимую потерю. Попович называют талантливой, мудрой преподавательницей, которая помогла стартовать многим артистам. Одной из учениц Натальи Попович была оперная дива Мария Максакова.

В 1967 году еще студенткой Уральской государственной консерватории Наталья Попович, как наиболее одаренная ученица курса, была приглашена на должность хормейстера в Свердловский академический театр оперы и балета им. А.В. Луначарского, где впоследствии стала главным хормейстером. В Свердловском театре оперы и балета, совместно с главным дирижером театра Евгением Колобовым, Натальей Попович были созданы оперные спектакли, которые высоко оценивались зрителями и прессой: «Травиата» и «Сила судьбы» Дж. Верди (первая в России постановка на итальянском языке), «Кармен» Ж. Бизе, «Царская невеста» Н.А. Римского-Корсакова, «Петр I» А.П. Петрова и еще более 20 премьерных спектаклей. Итогом трудовой деятельности Н.Попович в Свердловском театре оперы и балета стало присуждение ей звания Заслуженного деятеля искусств РФ.

С 1981 года Наталья Попович по приглашению Ю.Х. Темирканова работала хормейстером в Ленинградском театре оперы и балета им. С.М. Кирова (ныне Мариинский). За время работы в театре Н.Г. Попович участвовала в постановках спектаклей с такими мастерами оперной сцены, как хормейстер А. Мурин, дирижеры Ю. Темирканов, Е. Колобов, В. Гергиев, режиссер Б. Покровский. В качестве руководителя хора Наталья Попович принимала участие в аудио­записи оперы «Пират» В. Беллини (дирижер Е. Колобов, солисты: Е. Целовальник, К. Плужников, С. Лейферкус), в телевизионной версии спектакля «Евгений Онегин» П.И. Чайковского (дирижер Ю. Темирканов). За годы работы в театре им. С.М. Кирова Наталья Попович была награждена медалью «За трудовое отличие».

В период 1988–1991 Н.Г. Попович является главным хормейстером Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко. Здесь она руководит хором в уже существую­щих репертуарных спектаклях и участвует в премьерных постановках опер под руководством дирижера Евгения Колобова: «Пират» В. Беллини (первая постановка в России), «Борис Годунов» М.П. Мусоргского (в первой авторской редакции), которые стали легендарными. По спектаклю «Борис Годунов» (дирижер Е. Колобов, режиссер О. Иванова, художник С. Бархин, хормейстер Н. Попович) был снят фильм-опера, в котором хор с большой достоверностью воплотил образ русского народа.

В 1991 году Наталья Попович вместе с Евгением Колобовым стоя­ла у истоков создания Московского театра Новая Опера. Со дня основания театра вместе с художественным руководителем Е. Колобовым Наталья Попович участвовала в определении идейно-творческого направления развития нового коллектива, его репертуарной политики, в формировании творческих и технических подразделений театра, внедрении контрактной системы.

Одной из заслуг главного хормейстера Новой Оперы Н.Г. Попович является воспитание хорового коллектива высокого музыкального уровня, который не только мастерски владеет искусством хорового пения, но и играет активную роль в сценическом действии спектаклей, демонстрируя актерскую раскрепощенность и пластику. Хор Новой Оперы под руководством Н.Г. Попович совершенствует свое вокальное мастерство, исполняя духовные музыкальные произведения a capella и сочинения кантатно-ораториального жанра: кантаты «Москва» П.И. Чайковского, «Александр Невский» С.С. Прокофьева, «Иоанн Дамаскин» С.И. Танеева, «Весна» и «Три русские песни» С.В. Рахманинова, Реквием Дж. Верди, Реквием В.А. Моцарта и др. Хор Новой Оперы по праву признан зрителями и критиками одним из лучших хоровых коллективов Москвы.

В качестве хормейстера Наталья Попович участвовала в записи CD и DVD Новой Оперы: «Хор театра Новая Опера», «Новая Опера в Карнеги-холле», кантата «Москва» П.И. Чайковского, кантата «Александр Невский» С.С. Прокофьева, «Симфония №13» Д.Д. Шостаковича, «Три русские песни» и кантата «Весна» С.В. Рахманинова, «Иоанн Дамаскин» С.И. Танеева, «Романсы П. Чайковского и С. Рахманинова», опера «Валли» А.Каталани, дивертисмент «Россини», опера «Евгений Онегин» П.И. Чайковского, Реквием В.А. Моцарта, Реквием Дж. Верди, The World’s Favourite Opera Choruses (совместно с хором финского Савонлиннского оперного фестиваля), «Шедевры оперной сцены», «Классика через века» и др.

В 2003 году, после кончины основателя театра Евгения Колобова, по Распоряжению Правительства Москвы Наталья Попович становится Председателем художественно-творческой коллегии театра Новая Опера (занимала эту должность до 2013 года).

Наталья Попович - автор идеи театрализованных представлений, которые стали визитной карточкой Новой Оперы: «Bravissimo!» (к 10-летию театра в 2001 г.) и «Все это - Опера!» (к 20-летию театра в 2011 г.), гала-концерта «Viva Verdi!» к 200-летию со дня рождения композитора, в котором звучат фрагменты из всех опер Джузеппе Верди.

Лучшие дня

В 2003 году Н. Попович становится одним из соучредителей Фонда Евгения Колобова, инициа­тором и идейным вдохновителем ежегодного Международного фестиваля «Крещенская неделя в Новой Опере», посвященного Евгению Колобову, родившемуся 19 января, в Крещение. Благодаря энергии и энтузиазму Н. Попович фестиваль из локального события театра превратился в значительное культурное событие столицы. Сотрудники театра Новая Опера, внесшие особый вклад в продолжение традиций Евгения Колобова, удостое­ны почетной премии Фонда Евгения Колобова «За беззаветное служение оперному искусству».

За вклад в искусство Наталья Попович была награждена почетными звания­ми и наградами: Государственной премией РФ за создание театра Новая Опера (2003), почетным званием Народная артистка России (2004), Орденом Дягилева I степени «За пользу русской культуре» (2008) и др.

Участие в постановках театра

«Всё это - Опера!» (театрализованное представление) - идея спектакля, хормейстер-постановщик

«Bravissimo!» (музыкальное действо) - главный хормейстер-постановщик, идея спектакля

«О Моцарт! Моцарт…» (реквием) - главный хормейстер-постановщик

«Лоэнгрин» Р. Вагнера - главный хормейстер-постановщик

«Трубадур» Дж. Верди - главный хормейстер-постановщик

«Россини» (музыкальный дивертисмент) - главный хормейстер-постановщик

«Богема» Дж. Пуччини - главный хормейстер-постановщик

«Князь Игорь» А.П. Бородина - главный хормейстер-постановщик

«Евгений Онегин» П.И. Чайковского - главный хормейстер-постановщик

«Набукко» Дж. Верди - главный хормейстер-постановщик

«Риголетто» Дж. Верди - главный хормейстер-постановщик

«Царская невеста» Н.А. Римского-Корсакова - главный хормейстер-постановщик

«Борис Годунов» М.П. Мусоргского - главный хормейстер-постановщик

«Viva Verdi!» (гала-концерт) - идея концерта, главный хормейстер-постановщик

«Сельская честь» П. Масканьи - хормейстер

«Ломбардцы в первом крестовом походе» Дж. Верди - хормейстер

«Мария Каллас» (музыкальное приношение) - хормейстер

«Валли» А. Каталани - хормейстер

«Руслан и Людмила» М.И. Глинки - хормейстер

«Мария Стюарт» Г. Доницетти - хормейстер

«Пиковая дама» П.И. Чайковского - хормейстер

«Травиата» Дж. Верди - хормейстер-постановщик

Дискография

П. И. Чайковский. Евгений Онегин (DVD) - хормейстер

Россини (DVD) - хормейстер

В. Беллини. Норма (DVD) - хормейстер

Дж. Верди. Риголетто (DVD) - хормейстер

«Bravissimo!» (DVD) - идея спектакля, хормейстер

Дж. Верди. Сила судьбы (CD) - хормейстер

В. Беллини. Пират (CD) - хормейстер

Иоанн Дамаскин С. Танеева и др. (CD) - хормейстер

Россини (CD) - хормейстер

П. Чайковский. Евгений Онегин (CD) - хормейстер

Классика через века (CD) - хормейстер

Дж. Верди. Реквием (CD) - хормейстер

П. Масканьи. Сельская честь (CD) - хормейстер

Очередная кадровая перестановка в одном из лучших московских музыкальных театров - «Новой опере имени Евгения Колобова» закончилась скандалом. С поста председателя художественной коллегии и замдиректора по творческим вопросам была снята вдова создателя театра Наталья Попович, также занимающая должность главного хормейстера.

В тот же день заявление об уходе по собственному желанию написала дочь Колобова - Марфа Колобова-Тесля, заведующая в театре литературной частью.

Наталья Попович рассказала «Известиям», что считает решение директора Александра Сибирцева превышением полномочий. Соответствующее письмо г-жа Попович направила в канцелярию главы департамента культуры, учредителя театра Сергея Капкова.

Я буду бороться. Из театра, который я вынянчила на своих руках, меня изгоняет человек непрофессиональный, неопытный, с амбициями, - заявила «Известиям» Наталья Попович.

По словам, г-жи Попович, новый директор без совета с коллегией приглашает певцов и дирижеров, внедряет свои проекты, в результате чего театр превращается в концертную площадку.

В своем письме Наталья Попович предлагает г-ну Капкову внести изменения в устав театра и создать должность художественного руководителя.

По словам хормейстера, одной из претензий, высказанных директором театра Дмитрием Сибирцевым, было наличие родственных связей между работниками театра.

Директор «Новой оперы» Дмитрий Сибирцев пояснил «Известиям», что в отношении художественной коллегии действовал в рамках устава. В соответствии с пунктом 3.1.5, ее состав определяется директором и утверждается приказом учреждения. Он также сказал, что «речи не идет об увольнении Натальи Попович».

Ее основная должность - это главный хормейстер, с ней заключен бессрочный контракт. Другие должности она занимала по совместительству, - заявил г-н Сибирцев.

Что касается Марфы Колобовой-Тесля, то, по словам директора, она приняла решение об уходе по собственному желанию из-за профессиональных претензий к ней.

Место замдиректора по творческим вопросам и председателя худколлегии занял главный дирижер «Новой оперы» Ян Латам-Кениг, что само по себе эстетике театра не противоречит: в 1991 году «Новая опера» была задумана Евгением Колобовым именно как дирижерский театр.

Г-жа Попович стала рядовым членом худколлегии, однако на первое собрание обновленного состава не пришла. Помимо Натальи Попович и Яна Латама-Кенига, в обновленный состав худколлегии вошли все главные специалисты театра. Сам директор остался на посту заместителя председателя коллегии.

Сергей Капков рассказал «Известиям», что о событиях в «Новой опере» не знает и не должен знать: по уставу театра все решения, касающиеся художественной коллегии, принимаются непосредственно внутри театра. Письмо г-жи Попович, по словам главы департамента, в его распоряжение еще не поступало.

Московский театр «Новая опера» был создан в 1991 году по инициативе художественного руководителя и главного дирижера театра, народного артиста РСФСР Евгения Колобова (1946–2003) и мэра Москвы Юрия Лужкова. Тогда же на пост главного хормейстера была назначена супруга Колобова Наталья Попович. С 2006 года театр носит имя своего основателя. С декабря 2012 года пост директора занимает Дмитрий Сибирцев.

Наталья Попович - народная артистка России, лауреат Государственной премии РФ. Вместе с Евгением Колобовым стояла у истоков создания театра «Новая опера». В репертуаре хора под руководством Попович - более 20 опер, духовные музыкальные сочинения, сочинения кантатно-ораториального жанра. В качестве хормейстера Наталья Попович участвовала в записи 15 компакт-дисков театра.

Почти каждая новая постановка Колобова становилась событием в культурной жизни России. О себе и о жизни Колобов сказал:
“У художника должно быть 2 главных качества: честное имя и талант. Если наличие таланта зависит от Бога, то за свое честное имя художник отвечает сам”.
Евгений Колобов окончил два отделения Свердловской консерватории: хоровое и симфонического дирижирования. У него были не только прекрасные вокальные данные, но и актерский талант; он писал стихи, прекрасно знал литературу.
Проработав в ведущих российских музыкальных театрах (Екатеринбургском академическом театре оперы и балета им. А. В. Луначарского, Ленинградском театре оперы и балета им. С. М. Кирова (ныне Мариинский), Музыкальном театре им. К. С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко) , он в 1991 году создал театр “Новая Опера”.
В этом театре Евгений Колобов сумел воспитать оркестр, хор и труппу солистов высокого профессионального уровня, способных воплощать его авторские идеи. Спектакли, созданные Колобовым в «Новой Опере», неповторимы, отличаются современным и оригинальным подходом к оперному жанру.
Наталья Григорьевна Попович - жена и творческий единомышленник Евгения Владимировича Колобова. Сутками напролет вместе с ней обдумывал он, каким быть театру. Наташа сходу понимала идеи своего гениального мужа, под ее твердой хормейстерской рукой многоголосый хор отзывался, как скрипка Страдивари под пальцами виртуоза.

Творческий принцип маэстро - исполнение незаслуженно забытых произведений и новая, современная интерпретация уже известных музыкальных сочинений. На сцене театра Евгений Колобов впервые в России поставил оперы «Мария Стюарт» Г. Доницетти, «Валли» А. Каталани, «Гамлет» А. Тома.
Оригинальны и интересны осуществленные им интерпретации «Руслана и Людмилы» М. И. Глинки, «Евгения Онегина» П. И. Чайковского, «Первой любви» А. Головина (дебют Евгения Колобова в качестве режиссера-постановщика спектакля), «Травиаты» и «Риголетто» Дж. Верди, «Сельской чести» П. Масканьи.
На основе оперы Н. А. Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери» и Реквиема В. А. Моцарта Евгением Колобовым был создан особенно любимый зрителями спектакль «О Моцарт! Моцарт…» (режиссер и балетмейстер В. Васильев). Также в репертуаре дирижера имелся целый ряд симфонических и ораториальных программ.

Евгений Колобов родился 19 января 1946 года в Ленинграде в семье военного.
Окончил Хоровое училище имени М. И. Глинки при Ленинградской государственной академической капелле по классу Р. И. Совейко. Поступил на дирижёрско-хоровое отделение Уральской государственной консерватории имени М. П. Мусоргского в класс профессора М. И. Павермана, которое окончил в 1968 году. В 1974 году, пройдя службу в Советской армии, окончил в этой же консерватории отделение оперно-симфонического дирижирования.
В течение семи лет с 1974 года Евгений Колобов работал в Свердловском государственном академическом театре оперы и балета имени А. В. Луначарского, с 1977 года являлся главным дирижёром театра.
В 1979 году удостоен почётного звания «Заслуженный деятель искусств РСФСР».
В 1981 году Юрий Темирканов пригласил Евгения Колобова в Ленинградский государственный академический театр оперы и балета имени С. М. Кирова. Здесь он дирижировал операми «Травиата», «Риголетто» и «Сила судьбы» Джузеппе Верди, «Царская невеста» Н. А. Римского-Корсакова, балетами «Лебединое озеро» и «Щелкунчик» П. И. Чайковского, «Жизель» и «Корсар» Адольфа Адана. В качестве музыкального руководителя и дирижёра участвовал в аудиозаписи оперы «Пират» Винченцо Беллини, в записи телевизионной версии балета «Лебединое озеро».
В 1983 году Евгению Колобову присвоено почётное звание «Народный артист РСФСР».
В 1987 году Евгений Колобов возглавил Московский музыкальный театр имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, в котором впервые в России осуществил премьеры опер «Пират» Винченцо Беллини и (в 1989) «Борис Годунов» М.П. Мусоргского (в оригинальной, так называемой «первой», редакции), а также премьеру балета «Ромео и Джульетта» С.С. Прокофьева (в постановке В.В. Васильева). По спектаклю «Борис Годунов» был снят фильм-опера, в котором музыканты театра под руководством Евгения Колобова продемонстрировали не только высокий музыкальный уровень исполнения, но и интересные драматургические решения.
С 1991 года до своей кончины в 2003 году Евгений Колобов являлся художественным руководителем основанного им Московского театра «Новая опера». Творческим принципом маэстро являлось исполнение незаслуженно забытых произведений и новая, современная интерпретация уже известных музыкальных сочинений.
15 июня 2003 года скоропостижно скончался от сердечного приступа. Похоронен 17 июня 2003 года на Ваганьковском кладбище города Москвы.
Среди осуществлённых аудио- и видеозаписей - произведения Винченцо Беллини, Модеста Мусоргского, Петра Чайковского.