Оскар рабин художник картины. «Когда крепостных бьют — это ничего. Как рождается картина

Оскар Яковлевич Рабин (2 января 1928, Москва - 7 ноября 2018, Париж) — российский и французский художник.

Родился 2 января 1928 года в Москве. С 1946 по 1948 год учился в Рижской Академии художеств, в 1948-1949 годах
— в Московском государственном художественном институте им. В.И. Сурикова, откуда был вскоре исключен «за формализм».
В конце 1950-х годов вместе с Е. и Л. Кропивницкими стал основателем неофициальной художественной группы «Лианозово».

Оскар Рабин находился у истоков нон-конформизма.
Рабин был инициатором и одним из главных организаторов выставки работ художников-нонконформистов весной 1974 года
на пустыре в Беляево, т.н. «бульдозерной выставки». В 1978 году эмигрировал во Францию. Советского гражданства Рабин
был лишён специальным постановлением Президиума Верховного Совета СССР. Живет в Париже.
Семья
Валентина Кропивницкая (1924—2008) — художник, жена.
Александр Рабин (1952—1994) — художник, сын.
Кропивницкая, Екатерина (1949) — дочь.

Семь лет, с 58-го по 65-й, его барак в Лианозове был неофициальным центром московской культурной жизни.
Мы видим этот барак, эту эпоху в его работах, так неполюбившихся в того время официозу.

Лаконичность формы, скупость цвета. Натюрморт и пейзаж в рамках одного полотна. Это узнаваемый стиль Рабина.
Суровая реальность, распахнутая настежь. Именно это неподкупная правда жизни, воспринимавшееся
коммунистическими властями как диссидентство, освобождение от уз соцреализма стало причиной лишения
Оскара Рабина советского гражданства.

Оскар Рабин. ""Пьяная кукла"".

Три жизни. Ретроспектива". "Три жизни" - название книги воспоминаний Рабина, вышедшей в Париже в 86-м.
Это жизнь до смерти вождя, с 1953 и до 1978-го, когда уехавшую во Францию по турвизе семью художника
лишили гражданства, и парижский период. В 2008-м этот период насчитал 30 лет.

Оскар Рабин. Мои три жизни:

Первая жизнь - с моего рождения и до смерти Сталина, поскольку от этого тирана зависела и моя жизнь,
и жизнь всех людей в стране Советов. И, конечно, при нем я бы не стал художником, так как те способности,
которые мне Бог дал, никак не соответствовали культуре и искусству сталинского пошиба.

Разрушенный город

После смерти Сталина началась моя вторая жизнь, и в этой второй жизни я смог проявить себя и
реализовать, как художник, не кривя душой и не подделываясь под официальное искусство.
Ведь если бы я хотел подделываться под официальное искусство, у меня все равно ничего бы не
вышло, потому что я не умею рисовать иначе, чем так, как у меня получается.

Оскар Рабин. Жизнь, Смерть, Любовь 1975

Эта жизнь продолжилась до 1978г., когда я оказался невольным эмигрантом в Париже, уже сложившимся
художником со своим мировоззрением, со своей манерой письма.

Вот уже 30 лет, в моей третьей жизни я имею возможность спокойно работать и заниматься своим
призванием, опираясь на творческий багаж, который был найден и сформирован в России.

Первый осколок рабинской барачной лирики- знаменитая "Помойка #8" 1959 года.

"Помойка #8" - центр и черная дыра покосившегося мироздания с извечной бутылкой водки и селедкой
(достойной, кстати, лучших натюрмортов Петрова-Водкина). И то, и другое - на все случаи.

Помойка, переросшая по размерам лачугу и подпирающая кривой скелет столба линий электропередачи.
Тоскливая серость реальности, увиденная в расширенный глазок "другого" искусства.

В заметках о художественной жизни 60-70-х Илья Кабаков писал, что

"мысль, куда пойти... в 60-е годы означала - к Оскару Рабину, мастерская которого всегда была
открыта, и он очень спокойно, почти бухгалтерски-методично, отстраненно "показывал".

Барак художественного подполья, куда приходили поэты и художники, чтобы свободно говорить и смотреть.

Полковой военный оркестр, собравшийся вокруг Евгения Кропивницкого, кружок, "Лианозовская группа".
"Бульдозерная" выставка и показ того же 74-го года в Измайлово, арест 77-го за тунеядство, госпремия
"Инновация" 2006-го "За творческий вклад в развитие современного искусства" - все это про Рабина.

Предметный мир Оскара Рабина состоит из сугубо подсобных материалов - лампочек, рубликов,
бутылок, газетных вырезок, самоваров и примусов, портретных вклеек и скромных цветочных букетов.
Как бы случайно рассыпанных, кем-то позабытых, молчаливо смотрящих и подсмотренных Рабиным.

Он осваивает коммунистически-коммунальный мир вокруг себя через частное (детали), которое
становится выразителем общего: в барачном муравейнике стоит бутылка, сквозь нее, в ней виден мир лачуг.

Через снятие границ между низким и высоким: так появляются "Улица имени Пресвят. Богородицы" или
"Пермский Христос в Лианозово", где возле барака сидит деревянный пригорюнившийся Христос,
а рядом валяется банка килек.

Если есть в этом мире иконы, есть в нем и "Мадонна Лита Лианозовская", и автопортрет с женой в костюмах
ренессансных аристократов,

и "Трефовый автопортрет",

и "гимн" "Столичной" или "Московской",

. Поселившись в 1978 году в Париже, он обрел там новое дыхание и международное признание.

Тяжелая судьба Оскара Яковлевича и его творческой династии поистине трагична, долгие годы
диссидентства и трагическая потеря единственного сына, наложили отпечаток на жизнь художника,
но не сломили его, ведь с ним всегда была его Муза и жена Валентина Кропивницкая.

Оскар Рабин родился 2 января 1928 года в Москве в семье врачей. Его отец и мать - украинский еврей Яков Рахмаилович Рабин и латышка Вероника Леонтина Андерман - были выпускниками Цюрихского университета. Когда мальчику было пять лет, отец скончался, в возрасте тринадцати он лишился и матери. Единственной отрадой в жизни осиротевшего и недоедающего мальчика стала живопись. Художник вспоминал: «однажды шатаясь по рынку, вдруг наткнулся на дядьку, который продавал целый набор настоящих масляных красок! Не раздумывая я тут же поменял их на только что отоваренный хлебный паек».

О. Рабин. Разрушенный город. 1974

С начала сороковых годов Рабин стал жить в Трубниковском переулке. Окончив школу, осенью 1942 года поступил в художественную студию Евгения Кропивницкого в Доме пионеров. В 1944 после освобождения Латвии Оскар на некоторое время перебрался к родственникам матери.

После окончания Второй Мировой войны, в период с 1946 по 1948 гг. Рабин учился в Рижской Академии художеств. Местные студенты прозвали его «наш Репин» за приверженность реалистическому методу. Поскольку Рабин не имел при себе никаких документов, ему не выдавали продуктовых карточек. Постоянного места жительства студент не имел, ночевал в академии, жил впроголодь и боялся быть арестованным за нарушение паспортного режима.

ОСКАР РАБИН Скрипка на кладбище. 1969.

В конце концов, ему удалось получить паспорт по блату, однако юноше велели записаться латышом в графе «национальность». Некоторое время спустя Рабин совершил краткую поездку в Москву и, вернувшись в Ригу, понял, что забыл выписаться в столичной милиции. Художник решился подделать выписку, но затем в страхе уничтожил с таким трудом полученный паспорт.

В 1949 Рабин окончательно перебрался в Москву и поступил на второй курс Суриковского института, в 1950 каким-то чудом вновь получил паспорт, женился на художнице Валентине Кропивницкой, дочери своего первого преподавателя Евгения Кропивницкого. По воспоминаниям художника, в Суриковском он проучился примерно четыре месяца и, не добившись общежития, пошёл работать. Трудиться пришлось десятником по разгрузке вагонов, бок о бок с уголовниками. Семья поселилась в бараке с земляным полом на окраине Москвы, в поселке Лианозово, находившемся в те годы за чертой города. В браке родилось двое детей.

Оскар Рабин. Абсолют и две большие селедки._2006,

Семь лет - с 1950 по 1957 - Рабин работал на строительстве «Севводстроя» грузчиком. График был сменный, сутки через двое, поэтому у Рабина оставалось много свободного времени для занятий живописью. Иногда это приносило дополнительный доход - местные жители хорошо знали художника и иногда заказывали копии работ русских классиков.

Весной 1957 года Рабин принял участие в III выставке произведений молодых художников Москвы и Московской области. Несколько представленных им холстов были отобраны членами МОСХа.

Оскар_Рабин_Покинутый_вокзал_Сан_Мишель_2006

Лианозовская группа

В 50-е вокруг квартиры Рабина и Кропивницкой стал собираться круг, ставший позднее известным как Лианозовская группа. Поскольку телефона в доме художников не было, воскресенье было провозглашено «приёмным днём». Поначалу в гости приходили друзья и знакомые, люди из ближнего круга общения, ученики Кропивницкого и т.п. Позже стали появляться посторонние люди, всевозможные художники и литераторы, коллекционеры современного искусства и журналисты. Здесь бывали художники Немухин, Мастеркова, Вечтомов, Свешников и, конечно, Лев Кропивницкий (брат супруги художника), а также поэты Сапгир, Холин, Некрасов и многие другие. На определённом этапе приходить могли уже все желающие. У Рабина появились покупатели. Первым стал коллекционер русского авангарда Георгий Костаки. Затем появились и иностранные русофилы, проникавшие путём конспирации - иностранным гостям было запрещено покидать черту города. К продаже советскими художниками своих работ иностранцам власти также относились крайне негативно.

Оскар_Рабин_Мясорубка_2014

Нарастающая популярность группы привлекла внимание спецслужб. Именно сотрудники КГБ впервые назвали не имевшую изначально наименования группу «Лианозовской», и впоследствии это имя закрепилось за ней. КГБ установили наблюдение за квартирой - любой контакт с иностранцами в те времена был возможен только под контролем органов.

богоородица-с-компом

В 60-е годы имя Рабина уже было хорошо известно за рубежом. Французская критика называла его «Солженицыным от живописи». В 1965 году владелец лондонской галереи Grosvenor GalleryЭрик Эсторик приобрёл у Рабина большое количество картин и открыл у себя выставку. Она получила положительные отзывы критиков и прессы, в том числе BBC. Посредником в этой операции выступил англо-советский журналист, сотрудничавший со спецлужбами, Виталий Луи, довольно загадочная и одиозная фигура - даже его подлинное имя остаётся предметом многочисленных споров, не говоря уже о роли в жизни московской богемы.

Будучи идеологическим лидером лианозовской группы, Рабин в сущности никогда не был теоретиком и не писал никаких трудов. Не был он и учителем, учеников, последователей или эпигонов не имел. Тем не менее, он оказал колоссальное влияние на своё окружение, в результате чего Лианозово всё чаще стали называть «школой».

На протяжении семи лет - с 1958 по 1965 - барак в Лианозово оставался неофициальным центром культурной жизни столицы, до тех пор, пока семейство художников не съехало - Рабин сумел, наконец, купить приличное жильё на Преображенке.

Бульдозерная выставка

В 1974 году дуэт художников Виталий Комар и Александр Меламид (будущие основатели так называемого соц-арта, или советской разновидности поп-арта) предложили Рабину организовать выставку на открытом воздухе - раз им не выделяют для этого здание. Рабин оказался самым старшим из художников, согласившихся на подобную авантюру; пятью годами ранее он и сам предлагал подобную идею.

Предпосылками для организации выставки на открытом воздухе стали тотальный запрет МОСХа на проведение выставок вне стен официальных художественных институций, репрессии художников, чьё творчество не вписывалось в рамки одобренного властями метода, статья о тунеядстве, по своей сути запрещающая заниматься искусством в рабочее время всем, кто не является членом Союза художников СССР.

Рабин в компании с коллекционером неофициального искусства Александром Глезером уведомили Моссовет о проведении ими выставки 15 сентября в районе Беляево. Согласования, как, впрочем, и отказа они не получили.

В пригласительных билетах мероприятие было означено как «Первый осенний просмотр картин на открытом воздухе». В действительности организаторы прекрасно осознавали, что идут на провокацию, многие художники с самого начала отказались принимать участие в подобной авантюре. В интервью 2010 года Рабин подчёркивал: «Выставка готовилась, скорее, как политический вызов репрессивному режиму, а не как художественное событие. Я знал, что у нас будут проблемы, что будут аресты, избиения. В течение последних двух дней перед выставкой нам было страшно. Меня пугали мысли, что со мной лично произойти могло что угодно».

В указанный день художники (Оскар Рабин с сыном Александром, Владимир Немухин, Лидия Мастеркова, Евгений Рухин, Валентин Воробьёв, Виталий Комар и Александр Меламид, Юрий Жарких, поэт Игорь Холин и некоторые другие) в количестве 20 с лишним человек собрались на пустыре при пересечении улиц Островитянова и Профсоюзной. Среди присутствующих была также значительная группа наблюдателей (родственники, друзья и знакомые) и большое количество зарубежных журналистов и дипломатов. Выставка продержалась примерно полчаса, затем на место прибыла группа милиционеров, одетых в штатское (около сотни). Акция была подавлена с привлечением нескольких бульдозеров, самосвалов, поливочных машин; картины ломали, участников задерживали, некоторых избивали. Так, корреспонденту газеты NewYorkTimes выбили зуб его же камерой. По воспоминаниям очевидцев, Рабин повис на ковше бульдозера и был протащен им через всю площадь вернисажа. Один из атакующих, лейтенант милиции Авдеенко запомнился криками «Стрелять вас надо! Только патронов жалко!».

Абсурдный, но предсказуемый разгон мирного вернисажа при задействии бульдозеров и поливальных машин вошёл в историю и был в мельчайших подробностях описан в мемуарах, статьях, книгах, монографиях и т.д. Глезер, контактировавший с иностранной прессой и активно пропагандировавший советское искусство за рубежом, немедленно созвал пресс-конференцию. Участники сорванной Бульдозерной выставки прославились на весь мир.

Последствия оказались довольно противоречивыми. С одной стороны, событие получило международный резонанс и целый месяц «BulldozerExhibition» муссировалась в мировой прессе. С другой - многие её участники в последующие годы были вынуждены эмигрировать. Спустя полгода после Бульдозерной выставки Глезера вынудили покинуть СССР. Во Франции он учредил «Музей современного русского искусства в изгнании». В 1977 он издал небольшую брошюру под названием «Синяя книга. Искусство под бульдозером».

Так или иначе, неофициальное искусство в одночасье таковым быть перестало и даже на какое-то время стало модным. В 1975 году был основан Горком графиков, в котором выставлялись Рабин и другие нонконформисты, таким образом бывшие подпольщики получили вполне официальную площадку.

Оскар Рабин в Третьяковской галерее в 2008 году. фото Вадима Алексеева.

Иконография Рабина

Оскар Рабин более всего известен своими натюрмортами, но, конечно, творчество художника не ограничивается одним жанром и представляет собой причудливое смешение различных художественных школ, методов, приемов. Для Рабина характерно применение коллажей и ассамбляжей, часто повторяющийся мотив в его картинах - обрывки газет, листовок, документов (прежде всего, паспорт) или этикеток. Его работы политизированы, но при этом остаются чрезвычайно эмоциональными, глубоко личными. Так, частое изображение паспорта объясняется переживаниями юности художника, когда ему приходилось странствовать по Союзу, не имея при себе никаких личных документов.

Барак с луной

В суровой иконографии художника с ее жестокими образами гнилых бараков, закопченных вывесок и грязных натюрмортов с бутылками водки было место и более светлым образам. Рабин много писал свою жену Валентину Кропивницкую. Он изображал любимую в образе Симонетты Веспуччи («Моя жена», 1964) или благочестивой Мадонны («Мадонна. Лианозово», ок. 1967) и помещал ее на фоне мрачных советских пейзажей городских окраин.

Оскар Рабин в Третьяковской галерее в 2008 году. фото Вадима Алексеева.

Советская пресса критиковала Рабина за «идейную бессмысленность». «""Произведения"" Рабина вызывают настоящее физическое отвращение, сама тематика их — признак его духовной убогости», — цитировал журналист газеты «Московский комсомолец» Роман Карпель письмо некого возмущённого гражданина (вероятно вымышленного) в фельетоне с громким названием «Жрецы помойки №8» в 1960 году. Заголовок отсылает к одной из картин Рабина лианозовского периода - «Помойка №8». Позднее он в личном разговоре признался художнику, что тот материал был заказан Лубянкой.

Парадоксальность взаимоотношений Рабина с властями заключалась в том, что в живописи Рабина не было и малейшего намека на модные за рубежом авангардные течения того времени, он никогда не занимался абстракционизмом, остался равнодушен к абстрактному экспрессионизму, поп-арту. Защищаясь от нападок и травли, он апеллировал к реализму. «У нас всячески превозносится и поощряется реализм. А ведь моя живопись как раз реалистична. - Отмечал художник. - Я рисую то, что вижу. Я жил в бараке, многие советские граждане тоже жили в бараках, да и теперь живут. И я рисую бараки. Почему это плохо? <…> Меня упрекают за натюрморты, за водочные бутылки и лежащую на газете селедку. Но разве вы никогда не пили водку и не закусывали селедкой? <…> За границей к тому же нашу водку хвалят, и мы этим гордимся. Да и вообще - пьют у нас много. <…> Это сама жизнь. Надо ли бояться жизни?». Как отмечает критик Жанна Васильева, художник играл по правилам, установленным властью - и переиграл её. Но, разумеется, он испытал влияние авангардистских течений начала XX века, всех тех, что яростно отвергались и порицались советской властью за «формализм». Картины Рабины с их обманчивой внешней простотой, жирными чёрными контурами и тяготением к плоскости скрывают глубину замысла, непрерывный духовный поиск. Они содержат отсылки к немецким экспрессионистам, сюрреалистам, отчасти кубистам. По замечанию Кропивницкого, он был трудолюбив и педантичен, внимательно относился к составам красок, качеству грунта, не упускал из внимания ни одной мелкой детали.

После эмиграции - наши дни

По признанию художника, после кончины Сталина он начал новую жизнь, получив возможность став настоящим художником. «…И в этой второй жизни я смог проявить себя и реализовать, как художник, не кривя душой и не подделываясь под официальное искусство». Так продолжалось до 1978 года, пока Рабина не вынудили покинуть Советский Союз. В 1977 Рабина пытались посадить «за тунеядство». Художнику вменялось в вину то, что он писал не в свободное от работы время, не будучи членом Союза художников - только они обладали такой привилегией. В 1978 ему разрешили вместе с семьей покинуть страну - но в обмен на советское гражданство. Стоит ли говорить, что художник согласился. В среде нонконформистов это было воспринято как своеобразная «почесть» - ведь до Рабина персоной нон-грата становились только писатели-диссиденты, он стал художником-исключением. Своё бытие во Франции художник называет «Третьей жизнью».

Французское гражданство он получил в 1985 году. В 1990, на излёте Перестройки он получил известие о том, что имеет право на восстановление советского гражданства. После распада СССР творчество художника было окончательно реабилитировано.

В 2006 году Рабин, наконец, получил российский паспорт, однако возвращаться на родину не собирается.

Уже почти 40 лет живописец живет и работает в Париже и крайне редко навещает Россию, однако продолжает пристально следить за происходящим в стране и исследовать острые социальные проблемы в своем творчестве. Эстетика художника практически не претерпела серьезных изменений.

В 2008 году в Третьяковской галерее прошла масштабная ретроспектива живописи Рабина. В 2013 Мультимедиа Арт Музей открыл выставку графики 1950 - 1960-х гг, приуроченную к 85-летию художника.

В 2013 году Рабин был награждён орденом Российской академии художеств «За служение искусству».

В 2015 году в Санкт-Петербургском Музее современного искусства «Эрарта» прошла выставка новейших работ неустаревающего шестидесятника, которому недавно исполнилось 87.

Оскар Рабин. Фото: Cinedoc Film Company

БИОГРАФИЯ

Оскар Рабин
Художник

1928 родился в семье врачей в Москве; рано осиротел
С 13 лет посещал студию Евгения Кропивницкого, поэта и художника
1948 поступил в Московский художественный институт им. В.И.Сурикова, откуда был вскоре исключен «за формализм»
1950 - 1957 работал грузчиком на железной дороге, мастером на строительстве Севводстроя
1950 женился на Валентине Кропивницкой
Конец 1950-х вместе с Евгением и Львом Кропивницкими стал основателем неофициальной художественной группы «Лианозово» (по названию подмосковного поселка, где Рабин жил в 1956-1964)
1964 работы Оскара Рабина впервые представлены на зарубежной выставке
1974 один из организаторов знаменитой Бульдозерной выставки
1977 выезжает по туристической визе в Европу
1978 лишен советского гражданства
2006 получил паспорт гражданина Российской Федерации
2013 кавалер ордена Российской академии художеств «За служение искусству»

Ваш дом находится на той же парижской площади, что и Центр Помпиду. Вам такое соседство импонирует?

Этот вид из окна моей мастерской на музей я наблюдаю уже почти 30 лет. Но не могу сказать, оказало ли на меня влияние это соседство. Конечно, мне приятно, что такой музей рядом. О Париже уже столько сказано, что ничего нового не скажешь. Конечно же, я рад, что могу жить и работать в Париже. Настоящая моя жизнь вон там, за тем окном, когда выхожу из ателье. Это такой вечный театр, вечный праздник, и я сам в этом театре, в этой пьесе тоже принимаю участие как статист.

Не жалеете о выбранном вами пути?

Сколько себя помню — а память пока мне не изменяет, — я всегда хотел стать художником. К концу 1950-х годов наступила оттепель, появились печатные издания тех писателей, которые ранее были запрещены, в частности «Один день Ивана Денисовича» Александра Солженицына, но границы были закрыты и познакомиться с другими странами и миром было невозможно, хотя и хотелось. В 1957 году в Москве прошел Всемирный фестиваль молодежи и студентов, на котором открылась выставка живописи. А я как раз увлекался такой манерой письма, как монотипия. И вот, взяв одну из своих работ, на которой был изображен букетик полевых цветов, я принес ее на выставочный комитет. К моему большому удивлению, картина прошла многоступенчатый отбор, и я даже получил почетный диплом участника выставки. И благодаря этому диплому меня приняли на оформительский комбинат. Это было огромным счастьем. Потому что раньше кем я только не работал! Даже десятником на железной дороге. А здесь мог заниматься любимым делом.

Оскар Рабин (в центре), Надежда Эльская и Виктор Агамов-Тупицын на выставке в Измайлове. Иллюстрация из книги Виктора Агамова-Тупицына «Бульдозерная выставка» (М.: Ад Маргинем Пресс, 2014)

Вы ведь не входили в Союз художников?

Какое там! «Нонконформисты» — это условное название. Называли нас по-разному, в основном в ругательном смысле. Потому что нонконформисты — это все были неофициальные художники, которые в союзе не состояли или официально нигде не числились, и выставляться им было негде. Поэтому решили устроить выставку на открытом воздухе. Мы искали такое место, чтобы ни милиция, ни кто-нибудь другой не могли придраться и обвинить нас в том, что мы мешаем пешеходам. Поэтому был выбран пустырь. В какой дурной голове партийных или милицейских чиновников возникла идея давить картины бульдозерами, нам не докладывали. Бульдозерная выставка была самым ярким событием моей жизни, несмотря на то что мне пришлось покинуть СССР. Хотя уезжать, как потом, после перестройки, уезжали по личному желанию художники, — это одно, а меня лишили гражданства и выкинули за пределы страны — это совсем иное.

Вам сложно было?

В 50 лет, без языка, всей семьей выехать туда, где ты никогда не бывал и где никто тебя не ждет, достаточно сложно. Зато благодаря Бульдозерной выставке и тому, что это событие вышло за пределы страны, остальным советским художникам было сделано послабление. Все запрещенные западные направления живописи: абстракционизм, экспрессионизм, за которые исключали из Союза художников, вдруг, как по мановению волшебной палочки, высоким начальством решено было признать.

Оскар Рабин. «Кисти и Париж». 2006. Фото: Предоставлено художником

Бульдозерная выставка

Несанкционированная уличная выставка картин, организованная 15 сентября 1974 года московскими художниками-нонконформистами на беляевском пустыре, на пересечении улиц Островитянова и Профсоюзной. В выставке участвовало около 20 художников (помимо Оскара Рабина, Лидия Мастеркова, Александр Меламид и Виталий Комар, Владимир Немухин, Василий Ситников и другие). Присутствовали коллекционер и пропагандист неофициального искусства Александр Глезер, западные журналисты и дипломаты — покупатели картин нонконформистов. Выставка была уничтожена сотрудниками милиции при помощи бульдозеров, отчего и получила свое название. После нее о существовании неофициального искусства в СССР узнал весь мир. Вскоре власти пошли на уступки и разрешили проведение второй выставки на свежем воздухе — в Измайлове, двумя неделями позже. В выставке участвовало около 40 художников, она привлекла тысячи зрителей (на фото в центре — Оскар Рабин).

А у вас покупали картины в Париже?

Да, и на это я смог жить со своей семьей. Именно на то, что давало занятие живописью, а не какая-то иная подработка. Конечно, сначала это были не бог весть какие деньги, но всегда хватало на жареную курицу и бутылку вина, хватало на краски — а что художнику еще нужно? Самое главное — я стал жить как хочу, писать что хочу, и никто мне был не указ. Конечно, что-то я писал по заказу, зато в последние годы судьба мне сделала подарок, и я живу по своим законам и делаю что пожелаю.

Как рождается картина?

Знаете, трудно даже сказать, когда что-то начинает получаться. Потому что вот так вот пишешь — иногда, бывает, день, два, три, — мажешь без толку, и какое-то ощущение… не то чтобы депрессия, а кажется, что вот все уже написал, что уже больше не смогу. Как будто и не рисовал никогда в жизни. Хотя у меня бог знает сколько написано за мою жизнь всего. Сейчас уже больше полутора тысяч картин, которые я фиксировал. И тем не менее все равно бывают моменты, когда не получается. Как будто и рисовать не умеешь, и писать не можешь. Те же краски, которые были, — вот раз я их смешивал, смешивал, а они не попадают, не получается. И тем не менее все-таки по несколько часов я работаю каждый день. Каждый день. Поэтому ни о каких там вдохновениях речи нет. Ну, а как получается — черт его знает! Вот где-то зацепится на каком-то кусочке, начинает получаться — и все пошло-поехало...

Оскар Рабин. «Помойка № 8». 1958. Фото: Tsukanov Family Foundation

Вы радуетесь каждому дню?

Меня вдохновляет жизнь. Симпатичные люди…

Девушки?

И девушки тоже, а красивые — особенно!

А вот враги у вас были? Кто-то мешал вам?

В России мешала советская власть. Это включало в себя и быт, и что рисовать, и какими красками. Конкретно меня обвиняли в том, что я употребляю много черной краски в своих работах. Я отвечал: «Ну не продавайте черную краску!» Но власть вмешивалась абсолютно во все и везде. И мне, конечно, это не нравилось.

Оскар Рабин. «Неправда». 1975. Фото: предоставлено художником

Ваши картины подделывают?

Да, с определенной целью — продать по любой цене. Подделки все неважного качества. Продают людям, которые никогда не видели оригинала, но слышали фамилию. Аферисты берут мои сюжеты и предметы, иногда переставляют местами и затем моим шрифтом подписывают: «Рабин». Вот если бы они подписывали: «Не Рабин», было бы намного интереснее. А то делают все тяп-ляп.

Как вы относитесь к современному искусству?

Для меня современное искусство является, скорее, экспериментом. Это вовсе не плохо. В науке ведь тоже есть эксперименты. Но в данном случае, в искусстве, это не имеет результата. Яркий пример эксперимента — «Фонтан» Марселя Дюшана, который выставил писсуар как арт-объект. Дюшан взял его из жизни, отнял функции и перенес в музей. И представил, что это тоже может быть скульптурой. Единственное, что сделал сам автор: он на нем расписался. Скульптура — это не только форма, все это относительно. Дюшан не делал сам эту форму, он просто ее увидел и оценил, что ее можно представить как объект. Но ведь скульптурой люди пытались выразить свои чаяния, решить много задач. Поэтому то, что сейчас представляют собой инсталляции, — это результат работы мозга, но не души. Просто не сравнить со старыми мастерами, Пикассо, Шагалом, которые воспитывались на старом искусстве. В них это заложено, и никуда они от этого деться не могли.

Оскар Рабин у мольберта. 1969 г. Фото: Игорь Пальмин

А ваши приоритеты изменились со временем?

Нет. Принципиально не изменились. Были, конечно, метания и пробы, я даже абстракции пытался писать, но очень быстро понял, что ничего этой абстракцией сказать не могу, не могу выразить. Хотя я жил в такое время, когда очень многие шли в этом направлении. Вот был такой коллекционер Костаки. Он приезжал ко мне, смотрел работы, похлопывал по плечу (очень любил покровительствовать) и говорил: «Ну ты не огорчайся! Ведь в предметном мире искусства все уже сказано. Теперь язык — беспредметный. Люди в космос выходят, и там тоже свой язык. Так что придет время — никуда ты не денешься и будешь тоже абстракционистом». Слава богу, его предположения не осуществились. Но я не скрываю: меня интересует современное искусство. И я хожу на выставки и пытаюсь понять, куда это все приведет.

Вы были одним из организаторов неподцензурной Бульдозерной выставки. Способны ли современные художники на подобный шаг?

Конечно, способны. Люди явно ждут чего-то нового. Не на словах, где все повторяется уже 100 лет, — они ждут какого-то смелого шага. Просто все, что не включается в план современного искусства, объявляется вчерашним днем. Екатерина Деготь (российский искусствовед, арт-критик, куратор. — TANR) так выразилась, когда ее спросили: «Что вы считаете достойным искусством?» Она ответила: «А это мы решим». Кто «мы»? «Я ездила по всему свету, видела все музеи современного искусства, читала все статьи по этому поводу, и я имею право решать. А вы не читали, не ездили и не знаете».

Вы возмущены таким ответом?

Я не возмущаюсь, у меня уже возраст не тот. Но я не согласен.

Почему-то так сложилось в последнее время, что художников провожают тихо. О смерти даже самых выдающихся из них, зачастую, узнаешь случайно. Но смерть 90-летнего Оскара Рабина стала исключением и всколыхнула соцсети. О Рабине написали все, называя его одним из последних могикан уходящей эпохи.

Он родился в 1928 году. И по этому поводу уместно вспомнить одну из самых знаменитых его работ - «Паспорт».

Оскар Рабин "Паспорт".

Паспорт на этой работе запечатлен не совсем как есть. Национальности латыш/еврей, конечно не существовало, но национальность играла огромную роль в творчестве Рабина. Латышкой была его мать. Вместе с отцом они познакоми лись в Цюрихе и, отучившись, переехали в Коми, чтобы работать там над формами преобразования медицины среди народов севера. Оскар был совсем маленьким мальчиком, когда расстреляли отца. Потом умерла мать. Он остался один, жил у дальних родственников, часто ночуя в странных местах. Хотел перебраться в Латвию , но Латвия его не приняла. Паспорт - большая удача Оскара - документ сделал ему партийный работник Латвии, влюбленный в мать. Он просил чтобы Рабин взял латышскую фамилию, но тот отказался, правда, указав в паспорте национальность "латыш".

Оскар Рабин прославился на весь мир, благодаря «бульдозерной выставке», организатором которой являлся. Такое название получила несанкционированная выставка, организованная в 1974 году на окраине Москвы . Выставка была разогнана бульдозерами, это событие вызвало огромный резонанс в прессе. Участники выставки дали пресс-конференцию для зарубежных журналистов и стали известны на весь мир, и не только. За ходом бульдозерного дела следила вся продвинутая молодежь Советского Союза.

Наверняка даже людям далеким от искусства знакома работа Оскара Рабина, на которой запечатлен барак номер два на станции Лианозово (впоследствии образ этого барака кочевал по многим другим произведениям художника). В этом бараке, расположенном на станции Лианозово жил Оскар Рабин, и именно там собирались подпольные художники и поэты, ставшие впоследствии представителями «лианозовской школы».

Оскар Рабин "Барак".

Поэт Игорь Холин, входивший в группу, описал барак словами:

Дамба. Клумба. Облезлая липа.

Дом барачного типа.

Коридор. Восемнадцать квартир.

На стенке лозунг: МИРУ - МИР!

Во дворе Иванов

морит клопов, -

он - бухгалтер Гознака.

У Макаровых пьянка.

У Барановых драка.

Многие не любят творчество Рабина, называя его чернушным. Он и впрямь запечатлевал не слишком приятные стороны бытия и, в отличие от иронически-сдержанного Кабакова , делал это предельно честно, что не могло радовать зрителя. Однако даже самые завзятые нелюбители и критики не могут не признать того, что Рабин прожил очень достойную жизнь, называя его настоящим творцом и носителем уникального опыта.

Он был представителем удивительного поколения, чей опыт нам и не снился, перед которыми мы - тепличные растения, - говорит художник Дмитрий Гутов. - В тринадцатилетнем возрасте, в период, когда просыпается разум, он стал свидетелем страшнейших событий своего времени. Потом, с 18 почти до 30 жил в период позднего сталинизма и, наконец, полностью формировавшимся человеком, вошел в десталинизацию. Нам трудно все это понять и постичь. Но весь драматизм опыта его поколения был втянут в живопись Рабина.

Бутылка водки и селедка на фоне лианозовской застройки, кровавая мясорубка над городом, рыба на клочке газеты «Неправда». «Впервые я увидел работы Рабина на выставке в павильоне «Пчеловодство» на ВДНХ . Это была середина семидесятых, я не пошел в школу, чтобы прорваться туда, чтобы увидеть людей и почувствовать атмосферу другого мира. Эстетически я не принял эту живопись, но уже тогда было понятно, что эти картины должны стать искусством, - вспоминает Гутов.

Оскар Рабин "Русский поп-арт номер 3"

Как говорит художник, в живопись Рабина не было прорывов, открытий, визуального переворота, однако и ничего выдуманного и искусственного там тоже не было. Тем и поражало, что на фоне пляшущих доярок, представленных в советском искусстве, Рабин говорил правду жизни в лоб, обжигающе просто...

За 60 лет активного творчества Оскар Рабин создал порядка 1500 работ. В последние годы жизни он жил и работал во Франции и уже будучи за рубежом стал одним из самых продаваемых художников советского периода. Его работы регулярно появлялись на крупнейших выставках, цены на них доходили до трехсот тысяч долларов и в последние пятнадцать лет ежегодно дорожали, так, что в среде коллекционеров стали говорить о том, что приобретение работ Рабина - самое выгодное капиталовложение.

Даже в эмиграции, живя в относительно благоприятных условиях, Рабин продолжал писать те же самые бараки и то же Лианозово, что и в молодости. Однако самыми ценными работами оставались полотна, созданные им в нищий в лианозовский период, в бараке "среди пьянок Макаровых и драк Барановых ".

Оскар Рабин "Скрипка на кладбище"

В 2008 году у Рабина прошла первая и последняя персональная выставка в Третьяковской галерее. Об этом периоде жизни рассказал коллекционер, глава благотворительного фонда «Цуканов Фамилии фоундейшн » Игорь Цуканов: «Самый трудный период в последние годы был 2008-2009, когда умирала Валентина, супруга Оскара, с которой он прожил 50 лет. Ее отпустили врачи из парижской больнице на персональную выставку Рабина в Третьяковской галерее осенью 2008 года. Она приехала, чтобы быть рядом со своим мужем на его первой и последней "персоналке" в главном русском музее и проститься с Москвой. Через 4 месяца ее не стало. Оскару было очень трудно. Впервые я от него услышал, что он не может работать. Я рассказал эту историю нашему замечательному Владимиру Спивакову , который находился в эти дни в Париже . Володя сказал просто - отвези меня к Оскару… Он сказал, что хочет сыграть для него… взял портрет Валентины, поставил перед собой и начал играть пронзительную еврейскую поминальную молитву. Оскар плакал, и я плакал вместе с ним. После молитвы наступило просветление. Оскар мало говорил, но его глаза говорили все. Он простился с Валентиной и вернулся к жизни. Ну а мне остается только попросить Маэстро Спивакова на одном из ближайших выступлений исполнить эту поминальную молитву по Оскару Рабину для всех нас».

Помойка номер восемь (1957 год)

Барак 1959 года

Русский поп-арт номер 3 (1964 год)

Паспорт - 1972 год.

Скрипка на кладбище (1974 год)

МАММ отмечает 85-летие одного из лидеров советского художественного движения нонконформистов, участника «Лианозовской группы», вдохновителя и организатора легендарной «Бульдозерной выставки» выдающегося художника Оскара Яковлевича Рабина, впервые представляя выставку его ранней графики.

В экспозицию вошли графические работы из собрания Александра Кроника и живописные картины из собрания Tsukanov Family Foundation, относящиеся к самому раннему периоду творчества художника с 1954 по 1966 годы. Особую ценность представляют текстовые комментарии к ряду работ, записанные Александром Кроником со слов Рабина. Многочасовые беседы художника и коллекционера отчетливо проявляют «голос» Рабина, его довольно ранее осознание не только художественной магистрали, по которой он с рыцарским благородством движется по сей день, но и предчувствие собственной судьбы.

Оскар Рабин стал ключевой фигурой в истории советского нонкомформизма, который приобрел финальные черты и оформился как мощное художественное движение после печально известного разгрома Н.С. Хрущевым манежной выставки МОСХа в 1962 году. Так называемые нонконформисты категорически не вписывались в картину социалистической действительности, были из нее сознательно выключены как элементы заведомо враждебные, вредные, заклейменные странным словом «формалисты». Художники Рабин, Немухин, Янкилевский, Кабаков и Булатов, Штейнберг (ряд можно продолжать бесконечно) окончательно ушли «в подполье», научились почти лабораторной работе в темноте и холоде мастерских (если таковые были), время от времени объединяясь в творческие группы скорее по принципу дружбы и личных отношений, нежели по художественным соображениям. Одной из самых цельных групп стала так называемая «Лианозовская школа», которая объединила поэтов (Г. Сапгира, И. Холина, Я. Сатуновского и др.), художников О. Рабина, В. Немухина, Л. Мастеркову. Ключевой фигурой для «лианозовцев» был художник и поэт Евгений Кропивницкий, дочь которого Валентина стала женой и верной спутницей жизни Оскара Рабина. Программным стремлением «лианозовцев» стал отказ от любой формы поэтизации действительности, поэты и художники использовали подчеркнуто скупой язык, живописные и поэтические образы заимствовались только из видимой реальности, реальности бараков, скудной еды, дешевой водки и нескончаемой человеческой тоски, словно в чистилище.

1950-60-е годы - чрезвычайно интересный и важный этап творчества Рабина. К этому времени относятся его первые опыты в духе «русского поп-арта» с водкой, картами, дорожными знаками и вывесками, автопортреты и портреты жены Валентины Кропивницкой, друзей-художников, лианозовские «пейзажи» с бараками - одним словом, именно в этот момент Рабин определяет собственный сюжетный регистр, постепенно отрабатывает формальные приемы, благодаря которым становится очень быстро узнаваем. Тогда же, в 1950-е-1960-е гг. становится очевидным фатальный разрыв Рабина с официальной советской художественной жизнью, его живопись и графика идет вразрез с господствующим соцреалистическим каноном, и власти запускают кампанию травли художника в прессе, стартовавшую 29 сентября 1960 статьей «Жрецы «Помойки № 8», опубликованной в «Московском комсомольце». В экспозиции представлен графический вариант «Помойки № 8», и живописная работа, по поводу которой советский журналист писал: «Вот мрачный и грязный холст... Видишь какие-то обглоданные кости, что-то отвратительно переплетающееся, какие-то чёрные отростки. ... только прочитав жирную надпись «Помойка № 8», узнаёшь «идею» и «содержание» этого поистине шизофренического «полотна».

В результате этой кампании Рабин покинул СССР, был лишен советского гражданства и по свидетельству самого художника прожил свою «третью жизнь в Париже». Официальное возвращение Рабина в российский художественный контекст произошло относительно недавно, и теперь после полноценной ретроспективы в Государственной Третьяковской галерее, ряда других выставок, МАММ рад представить камерный проект, который тем не менее проявляет зрителю рабинское «начало», позволяет уловить в этюдах и полноценных графических работах то, сделало живопись Рабина абсолютным символом эпохи, и, кажется, не найдется более точного описания советской действительности чем рабинские «Паспорт», «1 рубль» и «Барак с луной».

Начиная с 1965 Рабин принимал участие в выставках, проходящих за границей СССР. Эрик Эсторик (Eric Estorick), владелец Grosvenor Gallery, является организатором самых первых зарубежных выставок нонконформистов в 1960-е годы и, в том числе, первой персональной выставки Оскара Рабина, проходившей в 1965 в Лондоне. 8 рисунков Рабина 1965-1966 из коллекции Эсторика, недавно приобретенные российским коллекционером, вернулись в Москву, и МАММ рад впервые представить эти работы зрителям.

www.svoykrug.com ; www.tsukanovartcollection.com .
Автор комментариев: Александр Кроник.
Перевод и текст об Эсторике: Рут Эддисон.

1928 - родился 2 января в Москве.
1945-1947 - учёба в Рижской академии художеств.
1947 - возвращение в Москву, учится в МГХИ им. В. И. Сурикова.
1957 - участие в выставке произведений молодых художников на VI Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Москве. Удостоен Почётного диплома.
1964 - первая групповая выставка за рубежом в Grosvenor Gallery (Великобритания, Лондон).
1965 - первая персональная выставка за рубежом в Grosvenor Gallery (Великобритания, Лондон).
1967 - вступление в Горком художников книги, графики и плаката. Участие в групповой выставке, организованной А. Глезером.
1974 - организатор и участник «бульдозерной выставки» и выставки в Измайлово.
1975 - участие в выставке в павильоне «Пчеловодство» на ВДНХ.
1978 - поездка во Францию, лишение советского гражданства.
1986 - получение французского гражданства.
2006 - вручение в посольстве РФ во Франции послом РФ А.А. Авдеевым /впоследствии Министр культуры РФ/ российского паспорта.
2006 - лауреат Государственной премии «Инновация» за творческий вклад в развитие современного искусства.
2008 - звание Почётного академика Российской академии художеств.
2013 - награжден орденом Российской академии художеств «За служение искусству».