Авербах, валерия львовна. Валерия Львовна Авербах: биография

За несколько недель в Вербье было столько интересного – концертов, мастер-классов, встреч – что рассказывать о них можно в течение долгого времени и после окончания Фестиваля. Вот и сегодня мы хотим познакомить вас с дамой по имени Лера Ауэрбах, достаточно молодой, чтобы не скрывать свой возраст.

Лера Ауэрбах родилась в октябре 1973 года в Челябинске. Как пианистка впервые выступила перед публикой в возрасте 6 лет, два года спустя – с оркестром, а в 12 лет сочинила первую оперу, «Подарок от Снегурочки». Участвовала и побеждала во многих национальных и международных конкурсах, а в 1991, во время поездки в США, приняла решение не возвращаться… Закончила музыкальную академию в Ганновере, где написала циклы стихов, вышедших в 2003 году в издательстве «Слово» под названием «Ганноверские тетради», с предисловием Сергея Юрского. Училась по классу композиции и фортепиано в нью-йоркской Julliard School и изучала литературу в Колумбийском университете. Сегодня Лера Авербах – самый молодой композитор среди тех, чьи сочинения публикуются престижным гамбургским музыкальным издательством Ганса Сикорского. Два балета на ее музыку поставил самый модный современный хореограф Джон Ноймайер – «Прелюд CV» и «Русалочка», написанный к 200-летию Андерсена, а планов у Леры поистине громадье.

В Вербье ее музыку можно было услышать дважды – 26 июля вместе со скрипачом Дмитрием Ситковецким (сыном знаменитых музыкантов Юлиана Ситковецкого и Беллы Давыдович) она исполнила свое сочинение «Плач Иова», а 28-го ее Третью сонату для скрипки и фортепиано вместе с ней сыграл Юлиан Рахлин. Нам удалось встретиться с Лерой Ауэрбах в самый первый день ее пребывания в Вербье.

Наша газета: Лера, во всех Ваших официальных биографиях говорится, что Вы учились в Ганновере и в Нью-Йорке, но неужели Вы не занимались музыкой в России, до отъезда на Запад?

Лера Ауэрбах: Занималась, конечно. В моей семье по маминой линии все – музыканты, а по папиной – литераторы. Моим первым педагогом музыки была мама, она и сейчас иногда мне советует и направляет меня. А до отъезда училась я в Челябинской музыкальной школе и училище.

Ре ш ение о невозвращении в Россию Вы приняли в очень юном возрасте, в 17 лет, совершенно самостоятельно, одна, вдали от дома. Понятно, что это было нелегко. Не могли бы Вы рассказать, как Вы оказались тогда в Америке и как созрело решение там остаться?

В США я поехала тогда по линии Фонда культуры, одним из первых стипендиантов программы которого "Новые имена" я стала как пианист. А решение остаться... Конечно, это было крайне сложное решение, но я понимала, что от него зависит вся моя жизнь. О карьере я тогда не думала, хотела только состояться – как Человек, как творческая личность. В последние годы моей жизни в Челябинске меня не отпускало ощущение тупика. А оказавшись в Нью-Йорке, глотнув его воздух, ощутив, на чисто интуитивном уровне, его размах и масштабы, я осознала, что все это мне жизненно необходимо.

Посоветовались ли Вы с родителями?

Да, позвонила им по телефону, объяснила свои ощущения, спросила их мнение. Они отреагировали мудро: сказали, что это решение изменит всю мою жизнь, поэтому принимать его надо мне. На этом разговор закончился. Папа на всякий случай поехал из Челябинска в Москву меня встречать... а вдруг?

Честно говоря, и нет, и да. Объективно, ситуация была не простая: я не знала английского, у меня не было в Америке ни денег, ни родственников. Решение о невозвращении я приняла 3 июля, а 4, как известно, американский национальный праздник, все закрыто, а в Джульярдской школе вообще каникулы. Наобум зашла в Манхэттенскую музыкальную школу – чудом она оказалась открыта и несколько педагогов оказались на месте. Я, как могла, объяснила положение. Мне устроили спонтанное прослушивание и, в обход всех процедур, приняли... Вот так все и началось.

Перечень всех Ваших достижений и сочинений занял бы слишком много времени, с ним читатели могут ознакомиться на Вашем личном сайте . Давайте лучше поговорим о работе, мировую премьеру которой Вы решили устроить здесь, в Вербье. Речь идет о «Плаче Иовы», написанном специально для Дмитрия Ситковецкого. Как бы Вы представили это произведение?

Это трагическое, интенсивное сочинение. Меня интересовала, прежде всего, сама фигура Иова, ведь притча об Иове, в отличие от всех других библейских притч, говорит о том, что Зло может существовать само по себе, без всяких для того предпосылок, и что совсем необязательно, что хорошего человека ожидает награда, а плохого – наказание. Бедный, ни в чем не повинный Иов, на чью долю выпали страшные испытания: его пытали, дом его был разрушен, дети умерли...
Честно говоря, начиная писать музыку, я не думала об Иове, а название пришло неожиданно, когда в этом году я побывала на могиле Иова в Омане – кстати, он похоронен по мусульманской традиции, головой к Мекке.

Лера, Вас явно тянет на большие музыкальные произведения – балеты, оперы, а теперь вот Вы написали Реквием. Можете об этом рассказать?

Действительно, я люблю большие формы... «Русский реквием» был заказан мне Филармоническим обществом Бремена (в свое время заказавшем Брамсу его «Немецкий реквием») и Фестивалем религиозной музыки испанского города Куэнка. В обоих городах Реквием, написанный для оркестра, органа, двух хоров (смешанного и мальчиков) и солистов, уже прозвучал.

На каких образах держится, так сказать, это произведение?

На двух типах текстов: на православной молитве, панихиде, перекликающейся с молитвой заключенного в темнице, и на стихах целого ряда русских поэтов – от Державина, Пушкина и Лермонтова до Цветаевой, Ахматовой, Брюсова, Мандельштама, Пастернака, Ратушинской, Сысоева... Все тексты посвящены теме репрессий, ведь именно их жертвам и посвящен сам Реквием. Увы, если читать их подряд, то понимаешь, что ничего в России не меняется...

Предвидится ли исполнение Реквиема в России?

Этого я пока не знаю, но могу Вам сказать, что впервые на территории бывшего СССР он прозвучит 22 августа в Риге, в рамках Фестиваля духовной музыки. Не случайно это происходит в Прибалтике, ведь когда это произведение впервые прозвучало на Бременском музыкальном фестивале, в его исполнении приняли участие два хора: академический хор «Latvija» и хор мальчиков Эстонской оперы, а дирижировал им эстонский маэстро Тыну Кальюсте. В Риге его исполнят Эстонский национальный симфонический оркестр, хор мальчиков Эстонской национальной оперы и солисты – Аннели Пеэбо (сопрано) и Никита Строев (бас). За пульт снова встанет Тыну Кальюсте.

Как жаль, что нас не будет в Риге... Ну хорошо, это все уже существующие произведения, а над чем Вы работаете сейчас?

Над оперой «Гоголь» по заказу Венского театра.

То есть опять русская тематика?

Конечно! Собственно, сначала я написала пьесу, такую «фантазию на темы Гоголя», в которой задействованы сам Николай Васильевич и его персонажи.

Думаю, это будет нечто грандиозное... А когда же швейцарская публика сможет услышать эти сочинения? Станет ли Ваш первый приезд в Вербье «окном» в эту страну?

Не знаю, это уж надо швейцарцев спрашивать..

Обязательно спросим! Успеха Вам в Риге, и вообще – во всем! А с нашими читателями мы делимся стихотворением, написанным пятнадцатилетней Лерой Ауэрбах 19 января 1998 года и вошедшим в "Ганноверские тетради":

Я так боюсь не успеть донести
То, до чего хочу дорасти,
Что в сердце вскипает страстью,
Что в снах мне грозит напастью.

Я так боюсь не успеть передать
Открытый душе моей опыт,
Чрез звуки, чьи корни не мне разгадать,
Чрез сущности сущего шепот.

Как передать музыку огня?
Слова – удаляют от цели.
И страсть опаляет останки дня
Ожогом пронзительной трели.

Напоминаем, что все наши статьи, посвященные Фестивале в Вербье-2009 можно найти в нашем

Музыку к балету Джона Ноймайера «Русалочка», поставленному в копенгагенском Королевском театре, написала Лера Ауэрбах. Наша бывшая соотечественница, уехавшая в 17-летнем возрасте из России, давно делает на Западе успешную композиторскую карьеру, хотя у нас ее имя публике практически не известно

- Лера, должен сознаться, что в балете я, простите за каламбур, совершенно не копенгаген, пишу о драматическом театре. Но Русалочка Ноймайера, кажется, доступна и для понимания дилетанта: она существует не только в балетном контексте, но и в общекультурном...

Мне кажется, это свойство практичес

ки всех балетов Джона. У него танцоры - не просто инструмент, они всегда должны быть и превосходными актерами.

- Какие задачи он перед вами ставил? Ведь музыка писалась в результате тесного общения с ним?

В этом случае - да, мы много времени провели вместе. Правда, я бы не сказала, что он с

тавил мне задачи. Когда он мне прислал либретто, то сопроводил его письмом, где написал, что я могу с этим либретто делать абсолютно все, что хочу, и менять его, как мне заблагорассудится. Так и произошло.

- В Русалочке есть музыкальные шутки, которые может оценить только русский. Например, мат

росы танцуют на палубе под вариации на тему Цыпленок жареный, цыпленок пареный. Ноймайер знал, что за песню вы использовали?

Безусловно. У этого Цыпленка очень оправданная причина. Мир Принца и вообще мир людей с самого начала противоречит миру Русалочки. Мир Принца - это пошлость; насколько нео

рдинарен мир Русалочки, настолько банален мир Принца. Поэтому Цыпленок мне показался подходящей песней. Это же песня одесская, портовая, и там как раз матросы - так что все оказалось взаимосвязано.

- Русалочка - второй опыт вашего сотрудничества с Ноймайером. А как в первый раз завязалась совме

стная работа?

Для первого балета, который был поставлен в Гамбурге, музыка не писалась специально. Он просто услышал мою музыку и сказал, что хочет ставить балет на эту музыку. Это были 24 прелюдии для скрипки и фортепиано. Когда он мне об этом сказал, я прислала ему запись еще одного цикла - 24

прелюдии для виолончели и фортепиано. И вот на основе этих двух циклов он поставил балет Прелюд CV, и я даже была задействована там как пианист.

- До встречи с Ноймайером у вас были какие-то работы для сцены?

Были. У меня связь с театром с самого раннего детства. Мой первый педагог по комп

озиции писал театральную музыку. Когда мне было 12 лет, мне заказали оперу. Вернее, оперу заказали моему педагогу, но он не мог ее в срок написать и передал заказ мне. Это было колоссальное везение: в 12 лет в театре поставили мою оперу! Но мне всегда хотелось поработать и с хореографом. В Джоне я н

ашла идеального партнера. Он необычайно музыкален и всегда во всем идет только от музыки. В этом была сложность работы, потому что музыка была заказана предельно поздно. Достаточно сказать, что в оркестровом варианте Джон услышал всю музыку только три недели назад.

- Вы, насколько я понимаю, да

вно живете в Нью-Йорке. Получали предложения о сотрудничестве из России?

К сожалению, нет, у меня достаточно мало связей с Россией. Я была в Москве прошлой осенью, на фестивале Шнитке, где выступала как пианистка вместе с Гидоном Кремером, но в принципе это была первая поездка в Россию после отъ

езда в 1991 году. Пожалуй, единственный театральный человек, с которым я связана, это Сергей Юрский. Сказать, что он пропагандирует мое творчество, было бы не совсем правильно, но он исполняет мои стихотворения и оказал мне большую поддержку.

- Литературу вы рассматриваете для себя как хобби?

Нет, конечно. Для меня музыка и литература - два равноправных занятия.

- Могли бы вы упомянуть о каких-то явных влияниях в своей музыке?

Я могу перечислить много имен, которые все равно ничего не скажут. Меня многое связывает с русскими композиторами - и с Шостаковичем, и с Шнитке. А в о

бщем я пишу ту музыку, которую мне самой хотелось бы услышать.

- В вашей музыке много цитат…

Очень много. Есть масса цитат из музыки, которая писалась на тему Русалочки, - они идут, наложенные друг на друга в очень быстром темпе, и получается настоящий калейдоскоп. В других местах можно усл

ышать бетховенскую тему судьбы, которая доведена до абсурда и превращается в знак банальности. И для Джона, и для меня главная особенность Русалочки в том, что она никуда не вписывается. Ни в подводное царство, ни в мир людей. Труднее всего было придумать, как выразить это оркестровым способом. Одно

из решений состояло в том, что при переходе из морского мира в мир людей, а потом в надземный мир меняется краска инструментов, с которыми ассоциируется Русалочка. Вначале это английский рожок и гобой - инструменты, богатые обертонами и ассоциирующиеся с вечностью. Когда в ней просыпается любовь к

Принцу, появляется больше струнных, в основном скрипки. А в конце главный инструмент, выражающий идею Русалочки, - это терамин (другое название - терменвокс. - ГАЗЕТА). Загадочный инструмент, который не является частью симфонического оркестра. Это самый первый электронный инструмент, созданный в 192

0-е годы в России, и человек, играющий на нем, берет звуки буквально из воздуха. И сама Русалочка превращается в финале в существо воздуха. Вначале я хотела использовать сопрано, поскольку у Андерсена Русалочка обладает прекрасным голосом, но потом, когда я стала писать, мне эта идея стала нравиться

все меньше и меньше. Сопрано - слишком человечный голос, а хотелось чего-то неземного.

Вундеркинд-невозвращенка

Лера Ауэрбах родилась в 1973 году в Челябинске. В возрасте 6 лет она впервые появилась перед публикой как пианистка, два года спустя выступила вместе с оркестром, а в возрасте 12 л

ет сочинила свою первую оперу. Как пианистка получила много призов на международных конкурсах, а в 1991-м во время гастролей в США приняла решение не возвращаться в СССР. Училась по классу композиции и фортепиано в Juilliard School в Нью-Йорке, изучала литературу в Колумбийском университете. Закончи

Вале́рия (Ле́ра ) Льво́вна Аверба́х (англ. Lera Auerbach ; 21 октября , Челябинск , РСФСР) - русский композитор и пианистка, поэтесса и писательница.

Биография

Родилась в семье заведующего кафедрой Южно-Уральского государственного университета Льва Исаевича Авербаха (род. 1937) . В США с 1991 года . Дебютировала на сцене Карнеги-холла в мае г., исполнив собственную «Сюиту для скрипки и фортепиано с оркестром» с Гидоном Кремером и оркестром «Кремерата Балтика ». С тех пор музыка Леры Авербах звучит в Карнеги-холле каждый сезон. В 2005 году Лера Авербах была награждена престижной премией Хиндемита на Музыкальном фестивале земли Шлезвиг-Гольштейн в Германии.

Её произведения, среди многих других, заказывались и исполнялись Гидоном Кремером, Королевским датским балетом, Гамбургским балетом, Дэвидом Финкелем и Ву Ханом, Вадимом Глузманом, оркестром «Кремерата Балтика» и оркестровым ансамблем «Каназава». Она выступала в качестве соло-пианистки в таких престижных заведениях, как Большой зал Московской консерватории, токийский «Опера-Сити», Центр Линкольна в Нью-Йорке , Геркулес-зал в Мюнхене , Концертный зал в Осло , Чикагский симфонический зал и Центр Кеннеди в Вашингтоне .

Новый заказ Королевского датского балета, приуроченный к двухсотлетию Ганса Христиана Андерсена , - это уже вторая совместная работа Леры Авербах с хореографом Джоном Ноймайером . Балет представляет собой современную интерпретацию классической сказки «Русалочка» (англ. The Little Mermaid ) и его премьера успешно прошла в апреле 2005 года.

Лера Авербах также пишет стихи и прозаические произведения на русском языке. Она является автором шести сборников поэзии и прозы (первый сборник стихов увидел свет когда ей было 14 лет), её литературные сочинения печатаются в журналах России и русскоязычных зарубежных изданиях. В 1996 году Международное общество пушкинистов присвоило Лере звание «Поэт года русского зарубежья». Подготовлены к изданию два романа - «Зеркало» и «Скрипка дьявола».

Брат - Игорь Авербах, профессор школы менеджмента Торонтского университета .

Напишите отзыв о статье "Авербах, Валерия Львовна"

Примечания

Ссылки

• . Интервью «Нашей газете» (Швейцария)

Отрывок, характеризующий Авербах, Валерия Львовна

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d"?uvr"ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s"wird was gescheites d"raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.

Авербах Лера

Композитор, исполнитель, прозаик, поэт, художник

Лера (Валерия Львовна Авербах) известна в Челябинске с детских лет. Она родилась в Челябинске. Ее дед был поэтом. Отец - инженер, профессор ЮРГУ. Мама - преподаватель музыки.

В четыре года Лера начала учиться музыке, в восемь лет уже выступала с оркестром, в 12 написала детскую оперу - сказку «Подарок от Снегурочки», которая была поставлена в Челябинске. Ко времени окончания музыкального училища и средней школы у Леры было много своих музыкальных сочинений.

В 1991 году Леру пригласили для участия в концертах в США. Там ей предложили учебу в Нью-Йоркской консерватории. Это было трудное для Леры решение - в 17 лет остаться в Америке без родных, без знания языка... Из вещей - один рюкзачок. Она решила в пользу учебы в Америке. Помогли добрые люди и характер. За два месяца освоила язык. Научилась зарабатывать себе на жизнь.

С тех пор Лера живет в Америке. Позади знаменитая Джульярдская консерватория, аспирантура в Германии. У Леры больше 60 - ти музыкальных произведений для оркестра, вокальные и камерные опусы, балет и опера. Ее музыку исполняют известные музыканты. Лера Авербах дает концерты во многих странах мира, в лучших концертных залах (Карнеги- холл, Линкольн - центр в Нью-Йорке, Большой зал Консерватории в Москве...) Лера - лауреат многих международных музыкальных конкурсов и фестивалей. В конце 90 - х годов дважды получала премию Сороса. Была в списке Нобелевских номинантов. В 2005 году она получила одну из самых престижных для композиторов наград - Премию П. Хиндемита.

В 2001 году Лера Авербах была принята в Союз композиторов России.

Но Лера талантлива и как поэт и писатель. Писать стихи и прозу Лера начала в 12 лет. Музыка и поэзия для Леры неразделимы: «...Я музыку души пытаюсь облечь в слова и предложенья...»

Первый сборник ее стихов «Опрокинутый мир» вышел в Челябинске в 1991 году. Через год выходит второй сборник «Рождение звука». Лера посвятила его своей няне Марианне - польской католичке, которая волей судьбы оказалась в Челябинске. Няня оказала большое влияние на духовный мир Леры. В сборнике «Рождение звука» кроме стихов есть рассказ -притча «Долин». Он иногда звучит по нашему радио. Поразительно, как девочка в 13 лет смогла понять душу пожилого человека!

Третья книга Леры – «Диалог со временем». Стихи написаны в основном уже в Америке.

В 1995 году в Челябинске вышел самый полный сборник Л.Авербах «Сороколуние» (составитель А. Казаков). Это своеобразное собрание сочинений Леры Авербах, куда вошли прежние ее книги и неопубликованные ранее произведения. Сборник отразил 10 лет работы Леры над словом (1984 - 1994). Эта книга удивляет богатством содержания, разножанровостью. В ней повести, рассказы, эссе, сценарии, стихи. Здесь и серьезные, философские стихи, и веселые детские песни (стихотворения из либретто к опере - сказке «Вниз по волшебной реке»). Книга сделана с любовью, в ней много фотографий Леры, рисунков.

В 1996 году международное Пушкинское общество в Америке присвоило Лере Авербах звание «Поэт года русского зарубежья».

В 1998 году в Нью -Йорке вышла книга Леры «Ступеньки в вечность» с диском и кассетой, на которых С. Юрский читает стихи Леры Авербах на фоне ее же музыки. В 2003 там же вышла ее книга стихов «Ганноверские тетради» с предисловием С. Юрского. Ее сочинения печатаются в журналах России и русскоязычных зарубежных изданиях.

Время Валерии Авербах расписано по минутам: работа, концерты. По просьбе Королевы Дании к 200 - летию со дня рождения Андерсена (2005) Авербах написала музыку к балету по сказке Андерсена «Русалочка». Самым большим событием для Валерии в последние годы считают премьеру «Русского реквиема» в Бремене. Свой реквием она посвятила жертвам репрессий, начиная с времен Ивана Грозного и до сталинских времен.

На сайте Леры Авербах слова о ней Давида Дюбаля - биографа Владимира Горовица: «Я нахожусь в постоянном состоянии изумления от ее гениальности. Эта девушка - неотъемлемая часть великих культурных традиций. Мисс Авербах является, выражаясь кратко, полиартистом, достигшим совершенства во многих жанрах. Она одна из тех, которые нужны, как никогда, нашему скептическому обществу».

Не раз с концертами Валерия Львовна приезжала в Россию, несколько раз бывала в Челябинске, проводила музыкальные и литературные благотворительные вечера. В музее челябинской школы N 121, где Лера училась, есть экспозиция, ей посвященная.

Н.А. Капитонова

Произведения Л. Авербах:

Опрокинутый мир. - Челябинск: Газета, 1991. - 80 с.

Рождение звука. - Челябинск: Рубикон, 1992. - 60 с.

Диалог со временем: Сборник стихов. - Челябинск: Форум -издат., Лад. 1993. 78с.

Сороколуние: Стихи и проза. - Челябинск: Общество любителей русской словесности, Челябинский фонд культуры, артель «Алексей Казаков со товарищи», Челябинское полиграфическое объединение «Книга», 1995. - 440 с.

Казаков А. «...Дар, как драгоценность»: Штрихи к портрету художника // Лера Авербах. Сороколуние. - Челябинск, 1995. - С.7-28.

«В колоколах судьба слышна, как в песнях Мусоргского – стужа»: Белла Дижур о Лере Авербах // Челяб. рабочий. - 1995. - 12 июля.

Симакова С. Ее духовные ценности неизменны: За многогранность таланта Лера Авербах получила грант американского правительства // Деловой Урал. - 1998. - С. 23 окт.-С.7

Старикова Л. Валерия Авербах - нобелевский номинант // Вечерний Челябинск. - 1998. - С. 30 окт.-С.1

Рождественская Н. Дом, где раскрываются сердца // Деловой Урал. - 1999. - С. №17.-С.6

Валеев А. Лера 10 лет спустя // Челяб. рабочий. - 2001.- N 103.

Валеев А. «Во мне живут ребенок и старик»: Почему Лере Авербах можно, а нам нельзя// Челяб. рабочий. - 2001. - №109.

Казаков А. Авербах Валерия Львовна // Челябинск: энциклопедия. - Челябинск, 2001. - С.12.

Капитонова Н. Авербах Лера // Литература России. Южный Урал. Хрестоматия. 5 - 9 класс. - Челябинск: «Взгляд», 2002.- С. 458 – 473.

Панфилова Л. Лера Авербах в Карнеги - холле: Уроженка Челябинска покоряет музыкальный Олимп. // Челяб. рабочий, 2002. - N 135.

Казаков А. Авербах Валерия Львовна //Челябинская область: энциклопедия. Т.1. - Челябинск, 2005. - С.26.

Кем стали чудо - дети: Челяб. вундеркиндов судьба раскидала по всему свету/ Подгот. С.Журавлева, А.Валеев, О.Горюк // Челяб. рабочий, 2006. - N 23.

Старикова Л. Лере Авербах рукоплескала королева // Южноурал. панорама, 2007. -N 230.

Пасынком там, подкидышем здесь -
Меня нигде не сочтут родною.
Видно, такой уж времени срез
Выпал мне, словно крест или метка,
Как из колоды пиковый туз.
А позади опустевшая клетка
С милым и горьким названием "Русь".

Владимир Нузов
Сергей ЮРСКИЙ Предисловие к интервью

Газетные страницы чаще всего несут нам тревогу, ужас, разоблачения, сенсации. Мы уже привыкли отыскивать подобное в печатном слове. И совсем разучились радоваться. Мне было радостно прочитать интервью, которое взяла «Вечерняя Москва» у молодой, красивой, успешной женщины, ныне живущей в Нью-Йорке, работающей в США и в Европе, и временами в России, а родившейся здесь, у нас - на Урале. Мне было радостно, потому что речь шла не о денежном измерении успеха, не о счастливом случае, не об интимной жизни. Речь шла о таланте, о содержательном творческом труде, о напряженной работе ума и сердца.

Героиню этого интервью зовут Лера. Лет десять назад в Нью-Йорке после концерта ко мне за кулисами подошла девочка - девушка (тогда ей было около 17 лет) и вручила тонкую книжечку своих стихов. Случай в моей гастрольной жизни довольно обычный. А вот стихи были необычные. Не просто хорошие - таких сейчас немало - это были стихи МУДРЫЕ и ЯСНЫЕ.

Это были стихи человека, много знающего, много думающего и пришедшего к твердым убеждениям. За десяток лет, что прошли с тех пор, я прочел несколько объемных книг стихов и прозы, написанных Лерой Ауэрбах. Я был на великолепном концерте в Московской консерватории, где она солировала, выступая вместе с гениальным Гидоном Кремером. Я видел запись исполнения ее концерта с Новосибирским симфоническим оркестром, где она была автором и исполнителем партии фортепьяно. Я восхищался ее двадцатью четырьмя сонатами для скрипки и фортепьяно - одна лучше другой! Не перестаю удивляться многообразию ее талантов - поэзия, проза, статьи, композиторское и исполнительское творчество. И при этом естественная разносторонняя жизнь в реальном современном мире. Оказывается, не все скручено суетой поп-культуры и успехом, измеряемым в денежных суммах. Бывают совершенно возрожденческие явления духа. Давайте вместе вслушаемся в слова ее ответов на вопросы интервьюера. Давайте порадуемся за нее и за себя - ее земляков.

Лера, начнем с конца. Только что в Копенгагене состоялась премьера вашего балета «Русалочка» по мотивам сказки Андерсена. Вы довольны премьерой? Или, как у Цветаевой: «Какая на сердце пустота от снятого урожая!»?

Мне о «Русалочке» сейчас сложно говорить, потому что это слишком близко, премьера только что состоялась, нет ощущения отстраненности, чтобы объективно судить о собственном сочинении. В принципе, всегда после большого напряжения наступает ощущение пустоты, о чем и говорила Марина Ивановна.
- Если бы вам заказали вещь, не очень вас трогающую, вы бы стали писать музыку? И почему вы согласились написать балет по «Русалочке»?
- Я никогда не берусь за заказы, которые меня не интересуют, - если мне что-то не близко, я этим не занимаюсь.
О «Русалочке». Это - сказка, но сказка очень страшная, трагическая и вовсе не для детей. Причем она автобиографична для Андерсена. История Русалочки - это история существа, которое не вписывается никуда - ни в людской мир, ни в морской. Ее любовь остается с ней всегда, но сама она все время меняется, трансформируется. Сказка Андерсена глубока, она затрагивает множество вопросов, именно так она замысливалась автором и так ее восприняли и я, и хореограф Джон Ноймаейер.
- Можно ли по этой сказке судить о характере датского народа?
- Когда я в первый раз попала в Копенгаген, сразу же увидела статую «Русалочки». На меня она произвела большое впечатление, потому что все открытки, иллюстрации дают о ней совершенно неадекватное представление. Фигура Русалочки небольшая, возникает ощущение ее беспредельного одиночества. И когда пишут, что Русалочка встречает корабли, это не совсем так: она смотрит и не на берег, и не в сторону приближающихся кораблей. Ее фигурка на камнях трогательна, одинока - возможно, в ней каким-то образом отражена Дания: в ее расположении на камнях и на воде. Эта меланхоличность присуща Андерсену, который, в принципе, не вписывался в свое время. Не знаю, насколько его характер соответствовал характеру датчан. В этом смысле он близок к нашему Пушкину, который тоже не вписывался в свое время. Но так или иначе, Русалочка стала поэтическим символом страны и, очевидно, дорога, датчанам.
- Вы сказали, Лера, что никогда не взялись бы за работу, которая вас не трогает. Но вспомним великих художников, музыкантов, которые именно заказные работы делали шедеврами, прославившими их на века. Как разрешить этот парадокс?
- Мне кажется, в этом нет парадокса. Заказчик определяет лишь внешние параметры. Если мы говорим о музыке, то это - инструментовка и какие-то временные ограничения. А внутреннее наполнение, язык зависят только от композитора.
- Что дала вам ваша малая Родина? Кто были ваши первые учителя в музыке?
- Возможно, потому, что Челябинск так или иначе является городом, скорее, провинциальным, промышленным, в нем отсутствовала пространственная перспектива, то есть, живя там, я четко осознавала, что в этом городе у меня нет будущего. Благодаря этому перспектива внутренняя и перспектива временная предельно расширялись, искусство становилось определенным прорывом в нереальность, прорывом за пределы физических границ. Именно это стремление к внутреннему прорыву и ко временной перспективе и случилось благодаря детству в Челябинске и той атмосфере, в которой я росла.
Главным моим учителем музыки была мама. Ее влияние на меня было решающим. Кроме того, в то время, когда я росла в Челябинске, там оказалось несколько человек, у которых я многому научилась. Например, с педагогом по фортепиано Борисом Михайловичем Берецким, директором Челябинского музыкального училища, я занималась с 12 лет. Это был выдающийся музыкант и философ в музыке.
- Если бы не эмиграция родителей, вы бы поехали, наверное, учиться в Москву, в ЦМШ?
- Родители приехали в эмиграцию через 10 лет после меня, в 2001 году!
- То есть «паровозом» были вы? Расскажите об этом, пожалуйста, подробнее.
- Я не уезжала в Америку в эмиграцию, я ехала сюда на десятидневные гастроли. Никаких планов на то, что я останусь, не было ни у меня, ни у моих родителей. Все было спонтанно, незапрограммированно. Дело было летом, Джульярдская школа была закрыта, тогда я решила поиграть в Манхэттен скул оф мьюзик. Меня прослушали и тут же приняли в нее вне конкурса, то есть все традиционные вступительные экзамены я пропустила. Мне к тому времени исполнилось 17 лет.
- К какому своему дару, Лера, необходимо относиться внимательнее, бережнее, что ли, - композиторскому или пианистическому? Как эти ваши ипостаси соотносятся между собой: дополняют друг друга или, возможно, соперничают друг с другом?
- Оба эти начала и дополняют друг друга, и соперничают между собой. Соперничают - из-за времени, это понятно. Вот как они соотносятся друг с другом, - сложный вопрос, потому что он затрагивает скорее проблему приоритета, изначальной важности.
Что я имею в виду? Композиторство - творчество более чистого, что ли, вида, а исполнительство - сотворчество, интерпретация; недаром, скажем, в английском языке слово interpreter означает переводчик.

Творчество композитора - это то, что может остаться навсегда, а исполнительское творчество, даже если речь идет о великих мастерах, подвержено коррозии времени, поскольку со временем меняется вкус и так далее. Остаются только премьеры новых сочинений: за Рихтером навсегда останутся премьеры Прокофьева, благодаря Гидону Кремеру возникло много новых концертов для скрипки и вообще изменился скрипичный репертуар конца ХХ века. Но, повторяю, в смысле творчества работа композитора - более чистая его форма.

Ну хорошо, Лера. Поверим теперь гармонию арифметикой. Вы пишете музыку с четырех лет. Сколько сочинений написано вами? Какой форме вы отдаете предпочтение?
- Балет «Русалочка» был 80-м опусом. А предпочтения какой-либо форме у меня нет.
- Лера, каковы тенденции в современной серьезной музыке? Оказывают ли на нее влияние русские композиторы-авангардисты: Шнитке, Губайдулина, Каретников? Или они уже устарели? А, допустим, самые влиятельные из русских - Шостакович и Щедрин?
- Мне кажется, сегодня несколько устарело само понятие авангардизма. Скажем, во второй половине ХХ века, особенно в 70-е годы, имело место колоссальное стремление к новизне, к созданию такого, что никто до этого никогда не придумал, и к шокированию публики, что, как правило, не имеет отношения к настоящему качеству музыки. Само это стремление сейчас, мне кажется, неактуально. Возможно, эту стадию - шокирования и прочего - надо было пройти, это - виток спирали. Бродский, кстати, говорил, что язык диктует новое стихотворение. То же самое - и в музыке. Выдающиеся произведения тех же Шнитке, Шостаковича, безусловно, влияют на то, что последует за ними.
- Назовите, пожалуйста, несколько именитых современных западных композиторов. Они знают композитора Ауэрбах?
- Ваш вопрос немножко напоминает мне некоторые офисы, где висят фотографии владельца офиса с Клинтоном, Шварценеггером, с другими знаменитостями. И мне всегда, когда я вижу такие «стены почета», становится немножко неловко за этого человека. Поэтому давайте пропустим этот вопрос.
- Уговорили... Ваша музыка, наряду с музыкой Шостаковича и Шнитке, звучит в спектакле Сергея Юрского о Сталине. Как вы относитесь к первому и ко второму?
- Об этом я узнала из вашего вопроса. Спектакля, который идет в Москве, не видела, поэтому ответить на вопрос не могу.
- Тогда спрошу вас просто: как вы относитесь к Юрскому и как - к товарищу Сталину?
- Юрский - выдающийся актер и личность, к нему я испытываю чисто человеческую благодарность: в течение многих лет он читает мои стихи, включает их в свои спектакли, записал диск с моими стихами. Юрский - важная литературная ниточка, которая связывает меня сегодня с Россией.
Вопрос о Сталине большой, и стоит ли эту фигуру впихивать в интервью о музыке? Но, безусловно, эта фигура бросила громадную тень на весь ХХ век, на искусство ХХ века, на тех же Шнитке и Шостаковича, а через них - и на современную музыку. Мою семью сталинизм тоже затронул: мой дедушка был репрессирован, и сообщение о рождении сына, то есть моего папы, пришло к нему в тюрьму. И дедушка в тюрьме начал писать стихи сыну, которого он не видел и мог никогда не увидеть. Все это, безусловно, отразилось на жизни моих родителей, на мне, поскольку я всегда с любовью и болезненно отношусь к поколению моих родителей.
- Женя Кисин считает себя романтиком. А вы?
- Женя, конечно, больше чем романтик. Из того, что он играет, мне ближе всего Прокофьев. Вообще, всегда опасно самому себе ставить какие-то рамки - хватает других, чтобы как-то тебя «заклеймить». Мы дружим с Женей больше 10 лет, он один из первых читателей моих стихов и прозы.
- Лера, во время отдыха вы слушаете музыку, читаете стихи или прозу?
- Не знаю, насколько все перечисленные вами занятия являются отдыхом, поскольку это - активный процесс, необходимый для собственного развития.
- Ваши предпочтения в литературе?
- Они со временем меняются, однако остаются ориентиры, которые так или иначе проходят через твою жизнь. Для меня это - латиноамериканцы: Маркес, Борхес, немецкие писатели: Томас Манн, Гессе. Из поэтов - Бродский, Цветаева, Мандельштам.
- А свои стихи вы не пробовали положить на музыку?
- Нет, никогда не пробовала. Дело в том, что в стихах, которые можно положить на музыку, есть определенное пространство, которое эта музыка заполняет и раскрывает. В свои стихи, в слово я вкладываю так много, что места для музыки там просто нет.
- Я знаю много вариантов музыки к пастернаковской «Зимней ночи». И любая музыка этими великими стихами отторгается. Вы это имеете в виду, Лера?
- Возможно, это ощущение смыслового притяжения и того, как слеплен стих. Скажем, в стихах Гарсиа Лорки существует колоссальное пространство для музыки. Это не говорит о качестве стиха, то есть о какой-то его «пустотелости». Это говорит скорее о том, как слеплен стих, какова напряженность каждого слова. И музыка, заполняющая пространство стихов Лорки, может их видоизменить, придать им иную тональность, окраску.
У Пастернака, в том стихотворении, о котором вы сказали, каждое слово обладает огромной концентрацией, степенью притяженности к другому, музыка может только ослабить внутреннее напряжение текста.
Большинство стихотворений Бродского невозможно положить на музыку.
- Вам близки имена Высоцкого, Окуджавы, Галича, Визбора?
- В свое время, когда я жила в России, мне Высоцкий очень нравился: его язык, накал его страсти, манера исполнения. Имена же Окуджавы, Галича, Визбора близки мне исключительно как ностальгическая связь с поколением моих родителей. Для них эти имена значили очень много; если говорить слишком драматически, - они помогали им выжить. Если же отставить в сторону ностальгическую струнку, то мне эти авторы не близки: это не очень хорошие стихи и музыка. Но бардовский стиль я не очень хорошо знаю, поскольку мне он не близок. Так что не мне о нем судить.
- Кто-нибудь из маститых поэтов знаком с вашим творчеством?
- Единственный маститый поэт, который был знаком с моим творчеством, - Иосиф Бродский.
- Вопрос, который вы бы сами себе задали, Лера?
- Как правило, я задаю себе вопросы, на которые не знаю ответа.
- Вы любите давать интервью?
- Интервью в наше время - в чем-то явление уникальное. Это - как исповедь наоборот: человек, с которым ты незнаком, может задать любой вопрос. И напечатано это может быть в контексте или вне контекста. Чаще всего это бывает вне контекста. Поэтому со мной не так легко договориться об интервью.
- Мы говорим с вами в знаменательный день - 9 мая 2005 года. Не думали ли вы написать музыку на эту великую тему?
- У меня есть несколько произведений, которые так или иначе эту тему затрагивают. Мой самый первый фортепианный концерт, например, посвящен павшим на войне, а сборник моих стихотворений «Ганноверские тетради» почти полностью посвящен теме войны.

Я жизнь листаю словно книгу,
И удивляюсь невпопад
Любому прожитому мигу
Тому, что шепчет старый сад,
Домам, горбатым и глазастым,
И небу, светлому до слез;
Цветам осенним блекло-красным
Листве застенчивых берез...
Я удивляюсь беспричинно -
Мне все впервые на земле,
Влюбленность, дремлющие вина,
Стихи, пришедшие во сне;
И облака, как в белой вате,
И выпавший внезапно снег...
Я словно первооткрыватель,
Иль самый первый человек

Сочинения Леры насчитывают уже пять томов прозы и поэзии. Последнюю даже начали изучать в школах и университетах России в рамках обязательной программы по современной литературе. Не зря же Международное Пушкинское общество назвало ее Поэтом года Русского зарубежья. Однако почивать на лаврах Ауербах, судя по всему, не намерена. Теперь она пробует собственные силы в качестве драматурга. Недавно Лера закончила работу над своей первой пьесой.