Какой нож дарит победителю алексей седой. Выжить в лесу. Кемеровчанин принял участие в экстремальном реалити-шоу. Боевые командировки. Спецназ. Моя лучшая школа

О себе

Детство

«И моей главной мечтой тогда было - стать военным, чтобы защищать всех-всех людей от зла.»

Родился я в Советском Союзе в начале 80-х годов в обычной семье. Папа получал 120 рублей, мама, после декрета столько же. Обычная жизнь с горячими мамиными лепешками на завтрак в воскресенье, с поездками с папой на рыбалку, с бабушкиными пирогами на праздники и с походами с дедом в парк. В 89-м я в первый раз пришел заниматься в секцию единоборств.

Потом был распад союза и для родителей многое изменилось, казавшиеся незыблемыми вещи ушли в небытие, годами копившиеся всеми родными деньги на советскую мечту - машину — превратились в ничто, труднее стало с едой и начало девяностых мне запомнилось мамиными гренками из черного хлеба и малюсеньких кусочков сыра, которые она давала мне в школу в желтом бумажном пакете вместо денег на обед в столовой.

И моей главной мечтой тогда было - стать военным, чтобы защищать всех-всех людей от зла.

Студенческие годы

«Это было что-то новое для меня — взрывное, жесткое, быстрое и… …доброе. Добро же должно быть с кулаками!»

Начало третьего тысячелетия встречал студентом одного из столичных ВУЗов. И это время запомнилось мне разговором в моей семье: «Сын, ты уже взрослый и пора учиться зарабатывать деньги самому. Подумай, что ты умеешь и можешь ли ты этим зарабатывать деньги?»

Умел я на тот момент лишь одно - хорошо драться. Выбор был не большим - я получил одобрение моего тренера на ведение занятий и новичками и впервые встал на путь тренера-инструктора по единоборствам. Мой первый ученик платил мне 300 рублей в месяц. Это очень мало. Ежемесячный платеж за учебу составлял около 7000 рублей. И я очень старался оправдать надежды моего ученика, чтобы иметь хоть какие-то деньги и снять нагрузку за оплату обучения с семьи.

Ученику понравилось, и он с восторгом поделился с друзьями своим новым увлечением. Через месяц я смог полностью платить за учебу.

Потом появились первые успехи у учеников: кто-то защитил девушку, кто-то отбился от насильника, кто-то вступился за бабушку в магазине. Моя группа росла. Появились те, кто захотел заниматься индивидуально.

На момент окончания ВУЗа я считал себя хорошим рукопашником, у которого за спиной были соревнования, уличные драки и коммерческие бои. Я был уверен, что могу биться как минимум на равных с любым. Я ошибался!

Еще в ВУЗе мне довелось участвовать в тренировках по прикладному рукопашному бою. Это было что-то новое для меня — взрывное, жесткое, быстрое и… …доброе. Добро же должно быть с кулаками!)))

Служба. Начало.

«Почему я не успеваю ничего сделать?» Ответ меня озадачил: «Ты стараешься победить, а я хочу жить. Вот и вся разница».

После окончания ВУЗа я надел лейтенантские погоны и начал свою службу в Москве. В это время шла Вторая Чеченская Компания. И я рвался туда, просил начальство, убеждал, доказывал. Порекомендовали сначала пройти спецподготовку. Я согласился, о чем не жалею до сих пор.

Инструктором оказался невысокий сухой мужчина лет чуть больше 30. Первое, что он предложил - бой. Не спарринг а именно бой без оружия. Разницы я не видел. Да и чувствовал себя уверенно, потому согласился… …Бой закончился через 4 секунды. Я сидел на полу и хлопал глазами. Попросился еще раз. 3 секунды. Еще. Еще. И еще. Я злился. Не понимал, почему проигрывал и злился еще больше. Спросил у инструктора: «Почему я не успеваю ничего сделать?» Ответ меня озадачил: «Ты стараешься победить, а я хочу жить. Вот и вся разница». С этого момента я практически поселился в зале. Моим первым позывным стал «Фанат».

Прошло время и я стал полноценным и сертифицированным специалистом по спортивному и прикладному разделам рукопашного боя. Я тренировался сам, тренировал сослуживцев по прикладному разделу и гражданских по адаптированной версии. И при этом служил, то есть выполнял свои прямые обязанности специалиста по ручному стрелковому оружию.

Боевые командировки. Спецназ. Моя лучшая школа.

«Сколько у меня есть времени на подготовку парней?» Ответ прозвучал резко: «Три месяца. Не днем больше.»

Служба есть подготовка к жизни, и поэтому я попал в ряды тех, кто не мыслит себя без боевых командировок. Так начался Кавказ. Это стало моей лучшей школой. Ведь именно там я смог проверить, чего стоит то, чем я занимался с 89-года: рукопашным боем, стрельбой, и прочим.

Со временем я стал командиром маленького, но гордого подразделения спецназа. Начинал с нуля: сам подбирал бойцов, сам готовил и сам же, вместе с ними ездил по командировкам.

То время запомнилось мне разговором с моим командиром: «Сколько у меня есть времени на подготовку парней?» Ответ прозвучал резко: «Три месяца. Не днем больше.» Он оказался прав: через три месяца я впервые поехал в боевую командировку командиром самостоятельного подразделения. Парни были готовы. Они ждали этого и до сих пор считают ту командировку лучшей. Я вел их и был первым в боевых порядках. Потому что считал недостойным прятаться за спинами ребят.

Потом было бесконечное время командировок с небольшими перерывами. Не было месяца, в котором бы мы не ездили в командировки. Дома появлялся мало. Родителям врал, что на учения и сборы езжу.

Госпиталь. Точка невозвращения.

«Я вернулся. В этот большой город. К обычной жизни обычного человека.»

Узнали они о моих командировках случайно. Я попал в госпиталь с ранением. Маме сообщили. Кто и как - не знаю, то сих пор скрывает. Приехали всей семьей. Был искренне рад.

Госпиталь стал точкой невозвращения. К службе вернуться уже не смог. Хоть и был признан здоровым, врач сказал, что травмы скажутся, и надо увольняться. Я не особо поверил. Храбрился. Зря. По началу — не придавал значения. Потом понял, что был не прав. Так сбылась и исчерпалась моя детская мечта - быть военным.

Я вернулся. В этот большой город. К обычной жизни обычного человека, долго искал себя, не замечая, что мой путь перед глазами: 22 года рукопашного боя и единоборств - сертифицированный специалист, эксперт по оружию, эксперт по личной безопасности, эксперт по технической безопасности и еще по нескольким дисциплинам.

Я начал анализ всего, что знал и вновь решил заняться тренерской деятельностью. Да и жизнь в лице моих учеников, многие из которых давно стали друзьями, доказала, что это мое. Я умею и могу.

Инструкторская деятельность

«ВСЕ мои бойцы приехали домой живыми и здоровыми, без единой царапины.»

Начал с анализа состояния ситуации по преподаванию навыков самообороны и самозащиты в стране и ужаснулся. Много неизвестных мне имен, много обманщиков и жаждущих наживы. В этом море можно раствориться. Да и нужно ли мне это?

Решил. Нужно. Я живу этим. Я знаю и могу передать свои знания другим. Обзвонил бывших учеников и сказал, что снова начинаю преподавать. Они пришли. И началось.
Я вернулся!

А главным своим достижением в инструкторской деятельности считаю то, что ВСЕ мои бойцы приехали домой живыми и здоровыми, без единой царапины. Парни, если читаете, здоров!

Все написанное мной - честно. И я отвечаю за свои слова. Понравилось - поделитесь с друзьями. Если есть вопросы - пишите. Буду рад ответить.)))

О тренировках - никого не заставляю приходить. Но если решились - держитесь. Ровно три месяца. Выну из вас душу, промою и обратно верну. Будет больно и страшно. Раз 200 захочется бросить. Но если начали — держитесь! Это не реклама. Просто я предупредил, что такое мои тренировки. Я честен перед вами.

Мнение мое сугубо лично и отражает те изменения во мне, которые явились следствием участия в боевых действиях.

Я всегда с самых ранних лет старался овладеть искусством войны, видя его как наивысшую точку реализации себя.

Я стремился к постижению военного дела под девизом: «Есть такая профессия - родину защищать».

Я был не прав. Не прав изначально. Потому что мне врали. Врали плакаты с бравыми парнями в форме; врали в военкомате, говоря об элите войск; врали в кино, показывая героические фильмы.

Я слишком поздно прозрел. Военный - это профессиональный УБИЙЦА , задачей которого является физическое уничтожение другого человека. Убийца, которому государство дало право лишать людей жизни. Просто потому, что у него в руках автомат, который он направил в твою сторону. И глубоко плевать, сколько ему лет, есть ли у него дети, которые ждут его дома и что привело его к тому, чтобы взять в руки автомат и выйти из дома.

К своим 30 годам я обладаю лишь одним знанием: как лишать жизни других людей. И лишь одно дает мне возможность питать себя эмоциями - состояние боя. Где нет цветов и красок, где жизнь течет в измерении миллионных долей секунды. Где место только чистым эмоциям. Где решение принимается мгновенно. Где есть постоянная борьба на грани жизни и смерти. Именно это запоминается и откладывается в памяти: дорога по минному полю; пол-магазина, выпущенные в тебя с 50 метров; команда к бою, которая выбрасывает в кровь львиную дозу лучшего в мире наркотика - адреналина. К этому привыкаешь, привыкаешь быстро и навсегда. И по-этому так тяжело найти себя в мирной жизни. Потому что ты привык к тому, что нет места вранью; к тому, что другому - братишке по вере, вере в себя — можно верить, ведь он прикрывает тебе спину; к тому что люди делятся на тех, кто с тобой и на тех, кто против. Ты веришь в черно-белое. Тебе так проще. Ты знаешь, как жить в этом двуцветном мире. И ты искренне веришь в то, что это будет длиться вечно.

А потом тебя выбрасывают. Как использованный презерватив. Не можешь служить - возвращайся «на гражданку». И начинай новую жизнь.

И ты приходишь в мирную жизнь. Ты, который не приспособлен к ней. И тут тебя начинает ломать, как наркомана без дозы. Тебе нужен допинг, адреналин, чистое сияние чистых эмоций. И ты ищешь его, забывая о том, что здесь и сейчас другая жизнь. Где не надо убивать людей, а надо спасать их. Где нужны инженеры и врачи, а не «специалисты по агрессивным переговорам».

И мир рушится. Рушится внутри тебя! И ты начинаешь выжигать себя изнутри. Просто потому, что не знаешь, куда деть те колоссальные запасы энергии, бушующей внутри тебя!
И ты невольно начинаешь разрушать все вокруг себя: дом, семью, общение с близкими тебе людьми…

…и боишься остаться наедине с собой. Потому что ты знаешь, как тяжело видеть разрушение, которое невозможно остановить. Разрушение себя…

…Всем прошедшим ад посвящаю…

Ольга Арсланова: Мы продолжаем. Новость последних часов: число жертв терактов в Каталонии увеличилось до пятнадцати. Это данные местного правительства – сообщают в эти минуты информагентства.

Петр Кузнецов: Сегодня во французском Марселе произошел инцидент, который очень напомнил теракт: автофургон протаранил две автобусные остановки, погиб один человек и один пострадал. Полиция установила, что водитель психически болен и не имеет отношения к террористам. У него есть судимости, но не по делам, связанным с терроризмом.

Ольга Арсланова: Ранее, в субботу утром, в Сургуте вооруженный ножом и топором девятнадцатилетний мужчина сначала поджог здание торгового центра, а потом пошел убивать людей – всех, кто попадался ему на пути. Итог – семеро ранены. Сейчас следователи выясняют, страдал ли мужчина психическими расстройствами или это был теракт.

И аналогичный случай – нападение с ножом на прохожих – произошел в минувшую пятницу в финском городе Турку. Двое граждан погибли, восемь ранены. И этот случай уже официально признали терактом.

Петр Кузнецов: Во всем мире продолжают обсуждать двойной теракт в Испании. Вечером 17 августа, напомню, террорист за рулем микроавтобуса врезался в людей, гулявших по пешеходному бульвару Рамбла в туристическом центре Барселоны. По последним данным, погибли 15 человек, более 130 получили ранения. Водитель скрылся с места преступления. В результате второго теракта уже в городе-курорте Камбрильсе пострадали семь человек, в том числе полицейских. Пятеро террористов там были уничтожены. Ответственность за теракт взяла на себя запрещенная в России группировка "Исламское государство".

Ольга Арсланова: Когда приходят такие новости… Да, кстати, эти кадры прислали нам сами наши зрители, которые были в это время в Испании. Когда поступают такие новости, да еще с такой плотностью, с такой регулярностью, наверное, большинство из нас испытывают беспомощность, ощущение, что трудно как-то спастись, трудно обезопаситься, трудно ждать иногда этой безопасности организованной со стороны властей.

В общем, о том, что делать, как почувствовать себя в большей безопасности, мы поговорим с нашим сегодняшним гостем. У нас в студии – Алексей Седой, профессиональный инструктор по выживанию и эксперт по безопасности.

Петр Кузнецов: Здравствуйте, Алексей.

Алексей Седой: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: "Курс выживания при терактах" – вот это тема наша.

Петр Кузнецов: Задавайте вопросы, да. Нам после каждого теракта, тем более если он случается в соседнем городе или, не дай бог, в твоем городе, говорят о бдительности, что нужно быть бдительными. Но нас хватает дня на три. Мы действительно смотрим, кто с нами едет. Может быть, не зайдем в вагон, потому что там подозрительный человек. Но все это как-то исчезает…

Ольга Арсланова: Ну, это три дня информационного поля, пока ты еще заряжен этой информацией. А потом надо жить дальше.

Петр Кузнецов: Да, случаются уже какие-то личные события счастливые, проблемы какие-то на работе – и ты уже не замечаешь, ты заходишь в вагон и не смотришь по сторонам, или идя по улице. Как быть в таком случае? Как сохранять бдительность всегда и везде?

Ольга Арсланова: И это вообще нужно ли?

Петр Кузнецов: И нужно ли это – находиться в постоянном напряжении?

Алексей Седой: Давайте уточним: мы говорим о локальных ситуациях или мы говорим в общем? Объясню. Если мы говорим о локальных ситуациях, то есть возможный теракт в аэропорту, возможный теракт на железной дороге, теракты где-то на набережной…

Ольга Арсланова: Может быть, тогда каждую ситуацию отдельно рассмотреть? Давайте вот то, что происходило в последние дни: ты гуляешь по улице – и вдруг вот кто-то на машине, с ножом, с огнестрельным оружием.

Алексей Седой: Смотрите, если мы каждый раз будем разрабатывать один и тот же механизм и один и тот же алгоритм, по которому нам нужно двигаться, то мы, к сожалению, всегда будем опаздывать. Почему? Потому что сам по себе терроризм, экстремизм и отдельные проявления бандитизма – они меняются. Они – как вирус в организме. То есть происходит определенная мутация. Вспомним события начала 2000-х годов в России, к сожалению, трагические и всем известные. Тогда это было большое количество оружия, тогда это была взрывчатка, это были захваченные здания и так далее. Сейчас…

Петр Кузнецов: А сейчас достаточно автомобиля.

Алексей Седой: Да. Причем этот автомобиль не начинен взрывчаткой, в нем нет оружия, в нем всего один человек. Более того – эти люди зачастую общаются путем мобильной связи, спутниковой связи, мессенджеров и так далее. То есть его отследить не то что нереально, а очень тяжело. И таких людей не десятки и даже не сотни в отдельно взятой стране – не важно, это происходит в Испании, во Франции, в России или где бы то ни было еще.

И поэтому здесь задача, с одной стороны, у государства подготовить людей по банальному и простому принципу. Вот вы, когда едите, вы задумываетесь о том, как вы едите ложкой или вилкой, или как вы пользуетесь ножом?

Ольга Арсланова: И не отравлена ли еда?

Алексей Седой: Нет, я не об этом. Вы же не задумываетесь о том, как пользоваться ножом, что им режут, вилкой накалывают и так далее. Почему? Потому что вас в детстве к этому приучили.

Ольга Арсланова: То есть вам кажется, что для властей это должно быть таким же естественным – жить постоянно в напряжении?

Алексей Седой: Не для властей. Мы говорим – для людей. То есть если у нас государство – не только российское, а вообще в принципе любое государство в мире – будет создавать систему обучения детей и, соответственно, дети по мере взросления будут видеть… Это точно так же, как обучение правилам дорожного движения. Переходит ребенок через дорогу – посмотрел налево, направо (либо в другой стране – направо, налево) и так далее.

Ольга Арсланова: А как вы себе это представляете? Это какие-то курсы ОБЖ для детей, понятие "антитеррор"?

Алексей Седой: Помните первоначальную военную подготовку?

Ольга Арсланова: Так?

Алексей Седой: Вот примерно в этом духе. Единственное – с адаптацией. Потому что в советские времена все-таки это была начальная военная подготовка…

Петр Кузнецов: А есть ли она сейчас в школах?

Алексей Седой: Она есть под эгидой ОБЖ. Но, к сожалению, в большинстве регионов… И многие учителя мне пишут из регионов о том, что она практически не работает. Почему? Потому что, во-первых, не хватает материальной базы. Во-вторых, потому что не хватает собственно квалифицированного персонала, который в состоянии показать детям в динамике, что нужно делать в тех или иных случаях. Потому что рассказывать и говорить "на пальцах" – это, к сожалению, не несет для ребенка какого-либо яркого воспоминания. А все подобные случаи при обучении должны строиться именно на ярких воспоминаниях – тогда мы будем иметь нормальную систему подготовки. Это если мы говорим про долгосрочную перспективу, то есть планирование минимум лет на 15–20.

Петр Кузнецов: Из своего школьного курса я помню только, как правильно и быстро надевать противогаз.

Алексей Седой: Да.

Петр Кузнецов: Сахалинская область: "От убийцы-одиночки на машине спасения никакого нет". Мы можем перейти сейчас к практике, как раз к новой форме терроризма – машина на людной улице?

Алексей Седой: Да, конечно. Смотрите…

Петр Кузнецов: Мы идем, мы гуляем. Мы понимаем, что вот что-то уже происходит. Крики. Не скажу, что скрипы тормозов – там, наоборот, на газ жмет человека. Действия?

Алексей Седой: Первый момент. Разбиваем на три части: собственно до события, в момент события и после события. До события вы держите в голове всегда стопроцентно, что государство не отреагирует мгновенно. Любые службы экстренные – полиция, силовые структуры, "скорая и так далее…

Ольга Арсланова: То есть, если его не вычислили и не ожидают этого теракта – соответственно, приедут они спустя… Какое время? Когда уже будут первые жертвы, пострадавшие.

Алексей Седой: От 3 до 15 минут после того, как это произошло, не раньше. За исключением тех случаев, когда, что называется, совпало в единый момент. Но такое очень редко бывает.

Соответственно, вы планируете свой некий маршрут, куда вы пойдете. Почему вы пойдете туда? У вас должно быть логическое обоснование. Что вы будете делать в тех или иных случаях? И вы всегда настраиваетесь на некий худший сценарий, предполагая лучшее, то есть предполагая, что это никогда не случится, но не случится, потому что: "Я знаю, что здесь у меня есть возможность зайти в магазин. Соответственно, здесь у меня есть возможность свернуть куда-то в переулок. Здесь у меня есть возможность зайти на некий фонарный столб".

Петр Кузнецов: "Здесь меня успокаивают бетонные блоки, которые установлены". Их же сейчас стараются больше ставить.

Алексей Седой: Да-да-да. И при этом, опять же если вы с семьей путешествуете, то тогда вам ничто не мешает самостоятельно прогуляться по тому маршруту, который вы предполагаете – не только с точки зрения безопасности, но и банально, с точки зрения того, что вот здесь интересный музей, здесь интересный магазин и так далее. Пометить себе на листочке бумаги некий маршрут. Тогда, да, вы по сути провели определенную профилактику.

Дальше – если они не помогают, то есть мы находимся уже внутри события. То есть каким образом двигаться? Во-первых, сохранять визуальный контакт. То есть если что-то случилось, прежде чем бежать куда-то, поймите, что это такое. На оценку у вас уйдет порядка 2 секунд. Здесь, соответственно, время, которое будет преодолевать грузовик. Если он достаточно далеко, то тогда, конечно, у вас есть время принять решение.

Ольга Арсланова: А есть какие-то относительно безопасные зоны в людном месте? Знаете, когда дорогу переходишь, надо рядом с кем-нибудь, потому что если машина будет сбивать, то ты вроде как защищен. То есть, наоборот, ты должен быть постоянно с кем-то рядом? Или стараться подальше от толпы держаться?

Алексей Седой: Наоборот – чем дальше вы держитесь от большого скопления людей, тем более это безопасно для вас. Потому что, в принципе, в подобных случаях эти водители выбирают как раз большое количество жертв. Им нужна пусть даже небольшая, но все-таки толпа – 5, 10, 15 человек и больше. Если он видит одиночного некоего человека, то тогда он не столько представляет для него интерес, как нежели когда это большая толпа.

Петр Кузнецов: На бегущего человека он тоже как-то острее реагирует?

Алексей Седой: Да, да, однозначно. Здесь это уже связано с физиологическими реакциями. Потому что когда вы находитесь в состоянии покоя… Банальный и простой пример: когда листва колышется, вы на нее обращаете внимание, да? А когда она находится в некоем статичном состоянии, вы на нее внимания не обращаете. Это так называемая реакция хищника. Поэтому если у вас есть возможность замереть (это как раз то, о чем я говорил), оценить обстановку…

Петр Кузнецов: Но не в центре этой улицы.

Алексей Седой: Конечно. То есть оценить обстановку, принять для себя решение, а после этого куда-то перемещаться – тогда, да, это делайте. Если у вас нет такой возможности – соответственно, любое близлежащее укрытие. Но при этом мы не воспринимаем стены здания. Почему? Потому что как раз, наоборот, в тот момент, когда грузовик врезается в стену здания по касательной, он начинает по ней скользит – и по сути, все люди, которые находятся в этот момент на тротуаре, они являются его потенциальными жертвами.

Ольга Арсланова: И наверное, нужно понимать, что человек, который пошел на этот теракт, он готов идти до конца и рисковать, в том числе своей жизнью.

Алексей Седой: Нет.

Ольга Арсланова: Нет?

Алексей Седой: Поменялась ситуация. То есть какое-то время назад, два-три года назад, это было действительно так. Сейчас, обратите внимание, что после того, как в данной конкретной ситуации водитель сбил людей, он скрылся. И более того – на данный момент его пытаются активно искать и прочее, прочее, прочее. Но сейчас у него как раз стоит задача – выжить. То есть показать… Вот то, о чем я говорил: происходит определенная мутация этого вируса.

Ольга Арсланова: Показать, что он безнаказан.

Алексей Седой: Конечно.

Ольга Арсланова: Что этому невозможно противостоять.

Алексей Седой: Конечно.

Ольга Арсланова: Вне зависимости от того, большой это город или…

Алексей Седой: Да. Потому что основной целью является, скажем так, страх, страх и паника, которая сеется среди мирного гражданского населения.

Ольга Арсланова: Очень много у нас вопросов от зрителей о мести возможного теракта. Как понять, что это может произойти в твоем городе? Просто сейчас складывается такое впечатление, что в любом месте, самом спокойном, это может произойти.

Петр Кузнецов: География совершенно разнообразная.

Ольга Арсланова: Вот эти люди выбирают по какому принципу? Где много людей, где много туристов? Или мы не всегда можем это отследить?

Алексей Седой: К сожалению, нет. То же самое. Сейчас, на данный момент понять практически невозможно. То есть понимание простое: как только вы вышли за пределы собственной квартиры или за пределы собственного частного дома – все, в принципе это уже потенциальное место теракта.

Еще раз говорю: несколько лет назад была ситуация, когда действительно выбирались абсолютно массовые скопления людей. Сейчас задача – показать… Вы правильно сказали, что у них есть некая категория безнаказанности. И в данном случае не важно, сколько это будет человек – 50, 100, 10 или 20.

Более того – у них нет внутри понимания человечности, и поэтому они не разделяют по гендерному принципу, они не разделяют по возрасту. Мужчина, женщина, маленький ребенок, старик – ему, по большому счету, то есть некоему персонажу, который является террористом либо экстремистом, ему без разницы. В том числе потому, что он не воспринимает нас как людей. Он воспринимает нас как некий инструмент, с одной стороны, а с другой (может быть, это достаточно жестко прозвучит для зрителей, но тем не менее) – как некий такой биологический отход или как муравья, которого можно раздавить, и за это ему ничего не будет.

Петр Кузнецов: Тверская область (видимо, свой способ): "Защитную реакцию надо развивать. В случае автомобиля – либо бить окно, если есть такой вариант, либо брать какой-нибудь увесистый предмет и кидать в лобовое стекло".

Ольга Арсланова: То есть – обезвредить. Вообще это реально?

Алексей Седой: Нет – по времени. Смотрите, давайте разбирать простую ситуацию. Скорость – 50 километров в час. То есть это, дай бог памяти, порядка 2 или 3 метров в секунду… Вру. Это порядка 17, по-моему, как раз… Да, 50 километров в час – это 17 метров в секунду. То есть, если грузовик на дистанции от вас порядка 100 метров, у вас есть объективно 6 секунд. 2 секунды на обдумывание – все, минус. У вас осталось 4 секунды. Дальше вам что-то нужно увидеть, снова обдумать, взять этот предмет, замахнуться, кинуть…

Ольга Арсланова: Если вы не Супермен, то…

Петр Кузнецов: Ну да, это что-то из боевиков.

"В советское время милиция все время патрулировала улицы. Сейчас их на улицах нет", – Алтайский край. Челябинск: "В школах давно нет уже ОБЖ, где бывшие военные проводят практические занятия. Уроки сейчас ведут женщины в возрасте, показывая видеоролики, и беседы". "Чем больше разговоров на эту тему, тем хуже, так как дурной пример заразителен", – считает Ульяновская область.

Алексей Седой: Давайте так – частично согласен с этим утверждением. Объясню – почему. Потому что если мы будем бесконечно об этом говорить, то ситуация не поменяется. Если мы начнем что-то делать, то тогда ситуация поменяется кардинально.

Петр Кузнецов: Башкирия, Мария. Слушаем вас, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Добрый вечер.

Зритель: У меня вот такой вопрос к человеку, который у вас там сидит. Первопричина возникновения террора и террористов? Кто в этом виноват, что вдруг появилось вот это течение? Я считаю, что это органы правопорядка, МВД, прокуратура. Вы говорите, что никакой ответственности. Да, никакой ответственности! И они абсолютно не несут никакой ответственности. Они врут, обманывают нас. А почему террористы? Когда я вышла из Верховного Суда, мне вечером позвонили: "Бабушка, дяденьки с бородами тебе помогут". Понимаете? Они видят, что над нами издеваются. У меня отобрали участок. Я ничего не могу! Врут все!

Ольга Арсланова: Понятно, понятно.

Зритель: Чья вина?

Ольга Арсланова: Спасибо. Вы знаете, это сейчас очень такое расхожее мнение, что европейцы что-то недоглядели, где-то недостаточно заботились о безопасности граждан и так далее. Хотя в общем мы понимаем, что очень сложно противостоять вот такой форме терроризма.

Алексей Седой: Ну, во-первых, причины терроризмы – вопрос очень правильный и очень нужный. Их две. Первая – это вынужденные причины. То есть человек в принципе не рождается террористом, он им становится в силу двух обстоятельств: либо это вынужденная ситуация… Банальный и простой пример – когда семью берут в заложники, например, и ему диктуют с этого момента определенные условия. Другое – это некие идейные соображения. Когда мы будем бороться и с одним явлением, и с другим, тогда мы добьемся успеха.

Но параллельно с этим не стоит забывать, что здесь есть еще и третья составляющая, о которой, к сожалению, очень мало говорят, – это финансирование. Я имею в виду – финансирование терроризма не внешне, а внутренне. То есть они, по сути, на этом зарабатывают деньги, причем достаточно большие деньги. И более того – те рядовые исполнители, которые погибают в результате терактов, они являются уже вторым номером. А самые главные – это те люди, которые наверху, находятся, скажем так, на вершине этой пищевой цепочки, если можно так выразиться.

И как только мы начнем активно бороться не с ними, а с теми моментами, которые заложены изначально внутри человека (то есть банально – человеческая жадность, с одной стороны, а с другой стороны – жажда агрессии и прочее, прочее, прочее), именно на государственном уровне, то тогда мы не будем предоставлять им этих молодых людей, которые впоследствии будут становиться террористами.

Ольга Арсланова: У нас пишут: "Задушить террор может только коллективная ответственность родственников и односельчан". Ну, мы знаем, что в рамках "пакета Яровой" криминализован недонос, если ты знаешь о готовящемся теракте или каким-то образом подозреваешь кого-то в том, что он террорист. Это действенная мера – вот это постоянное подстрекательство к доносительству? Ну, безоценочно, да? Насколько это может помочь?

Алексей Седой: Я считаю, что это условно-действенная мера, причем эта условность в пределах, наверное, статистической погрешности. Объясню – почему. Потому что…

Ну, банальный и простой пример. Вас сейчас двое в этой студии, у каждого из вас свои мысли. По идее, вы все время постоянно находитесь вместе, по крайней мере в пределах эфира, достаточно активно общаетесь. Но при этом у вас есть какие-то глубинные мысли, о которых вы не делитесь друг с другом, в том числе и личные переживания.

И теперь представьте ситуацию, что произошел ряд событий, в результате которых один из вас стал террористом или экстремистом. И вот здесь вопрос: а каким образом и по каким критериям мы будем выявлять тот факт, что человек, который находился постоянно (а уж тем более, если это муж и жена или другие близкие люди), по каким критериям мы будем определять, что он знал, во-первых, а во-вторых – что он должен был сообщить и не сообщил? А если он это сделал анонимно?

Петр Кузнецов: Именно поэтому в криминальной хронике, когда появляются сообщения об убийстве, когда беседуют с родственниками, соседями убийцы, все говорят: "Вы знаете, он такой хороший. Я бы даже никогда не подумал!"

Алексей Седой: Вот об этом и речь.

Петр Кузнецов: Я хотел еще поговорить о практической такой ситуации, как помощь различных служб. При возникновении внештатной ситуации нам советуют обратиться туда-то. При нахождении бесхозной сумки нам советуют нажать "Вызов диспетчера". Значит, эти все службы обучены правильно действовать в подобных ситуациях? Это действительно работает? Этому можно доверять? Или я скорее самостоятельно быстрее и правильнее решу этот вопрос, может быть, даже действуя нелогично?

Алексей Седой: Скажем так, я хочу предполагать, что они все обучены. К сожалению, это не всегда так – в силу разных обстоятельств. Но, с другой стороны, если у них есть хотя бы минимальные знания – в плане наличия банальной инструкции на бумажке, и он будет действовать строго в соответствии с этой инструкцией, то тогда эти меры будут гораздо более эффективными, чем нежели когда вы сами попытаетесь что-то сделать.

Петр Кузнецов: Да. Вот тот же теракт в метро – ведь именно от их действий зависит многое.

Алексей Седой: Да.

Петр Кузнецов: Как оперативно они сработают – они спасут больше жизней.

Алексей Седой: Вопрос проверок. Если мы будем постоянно создавать подобные ситуации в формате… Я не призываю сейчас всех людей это делать. Я имею в виду, что мы под эгидой силовых структур. То есть как только силовые структуры будут создавать определенные ситуации для проверки, по сути, подобных проявлений на транспорте, где бы то ни было еще, в принципе, в том числе параллельно с этим отслеживать бдительность граждан и прочее, прочее, прочее, то тогда мы будем заранее готовы к развитию подобных ситуациях. Более того – мы будем изначально правильно поступать, по определенному алгоритму.

Ольга Арсланова: И наверное, последний вопрос. Он интересует многих наших зрителей. Как сохранить психическое здоровье при таком объеме негативной информации? Ты же должен постоянно быть в собранном состоянии. Трудно оставаться здоровым психически при этом.

Алексей Седой: Абсолютно нормальная и естественная реакция. Вы правильно сказали, что три дня. На самом деле в первые три происходит некая адаптация к информации. Дальше в течение 21 дня вы внутри себя, даже на подсознательном уровне, вырабатываете определенный алгоритм действий в тех или иных ситуациях. После чего вы, ее записав на подкорку, перестаете обращать на нее внимание. Вот и все. Поэтому с вашим психическим здоровьем ничего не произойдет.

Другое дело – если вы стали жертвой либо человеком, который видел то, что произошло. В этом случае однозначно, стопроцентно сразу нужно обращаться к психологу.

Ольга Арсланова: Спасибо. Алексей Седой – профессиональный инструктор по выживанию, эксперт по безопасности – был у нас в прямом эфире. "Как выжить во время теракта?" – обсуждали мы вместе.

Петр Кузнецов: Спасибо.

Ольга Арсланова: Спасибо.

34-летний Алексей Сидоров из Кемерова никогда, даже в детстве, не ходил в походы (только один раз сплавлялся по реке). И кто бы мог поду-мать, что он станет участником реалити-шоу «Выжить в лесу», в котором ему придётся пять дней почти без помощи извне жить в диких условиях.

Остров вне цивилизации

Большую часть своей жизни кемеровчанин отдал авиации - был и водителем, и инженером в аэропорту им. А. А. Леонова и в авиакомпании. Но, поняв, что работа не принесёт карьерного роста, уволился. Несмотря на такой финал, мужчина до сих пор общается с работниками авиапредприятия и со старыми друзьями, которых осталось много. В августе Алексей увидел в социальных сетях, что телеканал «Че» набирает людей на проект «Выжить в лесу», и решил себя испытать, доказать себе и супруге, что сможет жить вне цивилизации.

По условиям проекта, пять дней нужно было прожить в тайге без всех привычных средств к существованию. Буквально через две недели Алексея и двух его напарников (Станислава из Барнаула и Романа из Севастополя) утвердили на участие в одном из сезонов. Об этом смельчак не сказал никому - только жене (не хотел зря волновать родителей). «Я, конечно, предполагал, что шоу будет серьёзным, но не думал, что настолько. Рассчитывал, что спать будем как минимум в палатках, а мы спали около костра на голой земле (в шалаше спать было холоднее). Роман даже спалил свой ботинок - это было в лесу Псковской области», - смеётся над недавними испытаниями Алексей. Когда сибиряк ехал на шоу, конечно, как и все, собрал с собой целый пакет с медикаментами, взял нож, спички, фонарик, компас... Понимал, что это могут забрать. Так и вышло: всё забрали, а взамен предложили три вещи на выбор, которые можно было взять с собой в лес.

Кемеровчанин выбрал таблетку для очищения воды, вату для разведения огня и верёвку. В первый же день участники получили от ведущих несколько тяжёлых заданий: натаскать хворост, добыть огонь и построить шалаш. Костёр сразу разжечь не вышло: нужно было сострогать два плоских брёвнышка и тереть друг о друга, чтобы высечь искру. Провозившись с не очень острым колуном, мужчины не смогли хорошо утеплить своё временное жилище (застилали его изнутри и снаружи сухой высокой травой, росшей вдоль берега) и промёрзли всю ночь. Но надо сказать, что участникам иногда помогал тренер ФСБ по выживанию Алексей Седой , который половину своей жизни проводит в дикой природе. Однако наставник с ними не жил и не ночевал, лишь изредка проверял, как его подопечные справляются с заданиями.

Гусеницей сыт не будешь

«На второй день мы делали плот. Валили сухие деревья, таскали вниз к озеру и уже на воде вязали своё средство передвижения. Повезло, что у берега лежали несколько брошенных брёвен, иначе пришлось бы валить больше. Сплавлялись по руслу реки, съёмочная группа за нами даже не успевала», - вспоминает Алексей. Костёр взяли с собой - перетащили на плот, чтобы он не дай бог не погас. А на третью ночь с утра пошёл дождь, не прекращавшийся сутки. Огонь караулили по очереди - промокли насквозь. Самым лёгким для Алексея оказалось просто не есть. Проще было пить воду - лесными дарами сыт не будешь: участники пробовали жарить сыроежки, ловить озёрных мидий, даже есть запашистых гусениц с трухлявых пней орехового дерева.

Четыре ночи парни спали на голой земле. Фото: пресс-служба телеканала Че Кемеровчанин рассказывает: «У нас была на всех одна фляжка, в которую мы бросали дикую смородину и малину, заливали водой и кипятили. Остудим - сразу выпьем и «зарядим» новую флягу. На четвертый день мы поймали утку и устроили пир. Нафаршировали её можжевельником и ранетками и обжарили на костре. Получилось печёное мясо, хоть и несолёное». Шоком оказалась последняя ночь, когда всех разделили и дали отдельные задания. Мужчины поделили угли, воду, верёвки и топоры и строили себе новые шалаши. В последний день определяли победителя, который быстрее всех дойдёт до финала и выполнит все задачи (к примеру, выложит из камней букву из слова «SOS»).

Участие в реалити-шоу и испытание себя так понравилось Алексею, что он всерьёз подумывает проверить себя в других условиях жизни: «Я бы хотел поучаствовать в похожих проектах, но в другой местности - в тропиках, горах, на воде, на севере. Сам процесс выживания и процесс съёмки оказался очень интересным. К тому же мы увидели окопы, в которых прятались солдаты во время танковых сражений в годы Великой Отечественной войны. Поле до сих пор усеяно минами, на которых иногда подрываются люди». Сейчас Алексей надеется, что, когда его пятилетний сын вырастет, они вместе будут ходить в походы, где папа сможет показать то, чему научился на шоу.