История русской портретной живописи. Русский парсунный портрет. Эта загадочная парсуна
Парсуна князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского - одно из наиболее ранних произведений русской портретной живописи. Этот новый для искусства Руси светский жанр возник в XVII столетии. Известные с XI века иконописные портреты были частью культовых изображений и самостоятельного значения не имели.
Появление и развитие портрета, существующего вне связи с храмовой росписью или иконой, - результат внимания к человеческой личности как таковой, осознания ее самоценности. Не случайно в XVII веке портрет называли латинским словом «персона» - особа, личность.
Первые станковые портреты писались на основании литературных источников или по памяти. В 1630-1640-х годах было создано несколько близких по размерам и технике исполнения изображений исторических лиц XVI - начала XVII века. Среди них - «персона» воеводы М. В. Скопина-Шуйского (1586-1610), жизнь и ранняя смерть которого отражены в повестях, написанных в первой половине XVII столетия.
Портрет Шуйского выполнен, подобно иконе. Лицо, написанное традиционным для темперной живописи приемом плави, кажется выдвинутым из плоскости фона вперед, на зрителя. Цветные каменья и жемчужная обнизь кафтана. Но черты лица Шуйского, несмотря на некоторую идеализацию образа, несомненно, индивидуальны. Обритая голова, коротковатый нос, мягкие очертания немного круглых щек воспринимаются как личные особенности внешнего облика воеводы. Обычное для иконы изображение Спаса Нерукотворного на верхнем поле приобретает в портрете особое значение. В XVII столетии такие портреты носили на полковых знаменах, поэтому здесь это, возможно, символ воинской доблести Шуйского.
(от искажённого латинского слова persona - личность, особа)
Произведение портретной живописи в России конца XVI- XVII в. Термин "парсуна" был введен в 1854 г. русским исследователем И. Снегиревым, однако первоначально он означал то же, что "персона", то есть просто портрет . В парсуне соединяются черты и приемы традиционной древнерусской и западноевропейской светской картины с натуры .
Первые парсуны , на которых были изображены реальные исторические деятели, ни системой образов , ни техникой изображения не отличались от икон . Во второй половине семнадцатого века парсуны иногда писались с натуры , масляными красками на холсте.
Искусство парсуны просуществовало до 1760 г., а в провинциальных русских городах парсуны писались и позднее.
Уже в XIII- XI веках на стенах соборов появляются изображения исторических лиц - храмоздателей: князя Ярослава Мудрого с семьей, князя Ярослава Всеволодовича, подносящего модель храма Христу. Начиная с середины XVI века, появляются иконы с еще очень условными изображениями здравствующих членов царской семьи.
Портретные образы в иконе второй половины XVII века оказывались на перекрестье восхождения человека к божественному, и нисхождения божественного до человеческого. Иконописцы Оружейной палаты, опираясь на собственные эстетические каноны , создали новый тип лика Спаса Нерукотворного, отличающийся определенностью человеческого облика. Образ "Спаса Нерукотворного" 1670-х годов Симона Ушакова можно считать программой этого направления.
Как придворные художники , иконописцы не могли себе представить облик "Царя небесного", минуя хорошо знакомые им черты "царя земного". Многие из известных нам мастеров этого направления (Симон Ушаков, Карп Золотарёв, Иван Рефусицкий) были портретистами царского двора, о чем они сами с гордостью рассказали в своих трактатах и челобитных. Создание царских портретов , а затем портретов представителей церковной иерархии и придворных кругов стало принципиально новым шагом в культуре Руси.
В 1672 году был создан "Титулярник", который собрал в себе целый ряд портретных миниатюр . Это изображения русских царей, патриархов, а также зарубежных представителей верховной знати, умерших и живых (их писали с натуры ).
Хотя парсуны представляют собой принципиально уникальный материал, но и в их кругу есть особые раритеты . Один из них - тафтяной портрет патриарха Никона (1682 г.). Портрет является аппликацией из шелковых тканей и бумаги , и лишь лицо и руки исполнены живописью.
Портреты иностранных художников , работавших при царском дворе в период приобщения Руси к ценностям художественной культуры Нового времени, имели для русских мастеров исключительное значение как образцы, которым они стремились подражать. В данной группе живописных портретов есть свой раритет - знаменитый портрет патриарха Никона с клиром, написанный в начале 1660-х годов. Это наиболее ранний из известных нам живописных портретов XVII века, созданный на русской почве, единственный сохранившийся прижизненный портрет патриарха Никона и единственный дошедший до нас групповой портрет той эпохи . Групповой портрет патриарха Никона с клиром - целая изобразительная энциклопедия патриаршего и церковно-монастырского обихода того времени.
Странная двойственность присуща большой парсуне «Портрет царя Федора Алексеевича» (1686 г.), выполненной в традициях иконного писания. Лицо юного царя написано объемно, а одеяния и картуши решены плоскостно. Божественную власть царя подчеркивают нимб вокруг головы, изображение Спаса Нерукотворного вверху.
В парсуне главным всегда было подчинение сословным нормам: столько значительности и импозантности в персонажах. Внимание художников сосредотачивается не на лице, а на позе изображаемого персонажа , богатых деталях, аксессуарах, изображении гербов , надписей.
В. Белинский говорил о том, что «человек - предмет вечно интересный для человека». Возможно, именно поэтому портрет вечно интересен любителям изобразительного искусства (бывают, конечно, исключения – не спорю). Сегодня мне хочется напомнить вам о том, как зарождался портретный жанр в русской живописи, о его первых шагах - о парсуне…
Впервые парсуну увидела в нашем Серпуховском историко-художественном музее. Когда всмотрелась в потемневшие от времени краски и холст и поняла, что передо мною не лик – лицо (к тому же лицо человека, знакомого по литературным источникам), меня охватила внутренняя дрожь: с парсуны внимательно смотрели глаза человека, давно покинувшего этот мир, но оставившего след в нашей истории.
Есть особое очарование в неумелых (с точки зрения определённых ценителей живописи) парсунах, в которых слышатся отзвуки XVII столетия, когда в России появились и стали всё ярче проявляться светские тенденции, обозначился интерес к европейским вкусам и привычкам. Художники-иконописцы обратились к западноевропейскому опыту, и в их работах начались поиски портретности – внешнего (пока только этого) сходства. Именно в иконописной среде, у мастеров Оружейной палаты родилось новое понимание портрета человека.
«Парсуна» (искажённое «персона») с латинского переводится как «особа» (не «человек» - «homo», а именно «особа» – «царь», «вельможа», «посол» – с подчёркиванием понятия рода). Парсуны - светские парадные портреты в интерьере - воспринимались как знак престижности, не случайно их сравнивают со стихотворными панегириками. И пусть художников в меньшей степени интересовало лицо, а в приоритете были поза изображённого, пышные одежды, богатые детали, аксессуары, изображения символов рода и т. д. – парсуны всё равно являются бесценными свидетельствами времени.
Патриарх Никон с клиром. 1660-е гг.
Это единственный сохранившийся прижизненный портрет патриарха Никона, единственный дошедший до нас групповой портрет той эпохи, и прекрасная иллюстрация патриаршего и церковно-монастырского быта того времени.
В парсуне соединяются черты и приёмы традиционной древнерусской иконописи и западноевропейской светской картины с натуры, а саму живопись можно отнести к двум техникам классической масляной живописи: на деревянной основе и светлых грунтах; на холсте и тёмных грунтах. Большинство художников, писавших парсуны, придерживались церковных канонов, использовали плоскостное узорное письмо. И сходство с реальным человеком было чаще всего условным, но главное – оно было…
Искусствоведы (чтобы хоть как-то упорядочить экземпляры портретной живописи той эпохи) выделяют несколько типов парсун, но, на мой взгляд, это – тема для отдельного разговора. Если же ваш интерес велик, информацию в сети найти можно)))
Искусство парсуны просуществовало до 1760-х годов, но в провинциальных русских городах портретам (особенно купеческим) ещё долго были присущи черты некоторого примитивизма, ещё долго чувствовалось влияние парсуны.
Один из ранних образцов парсуны - оплечный портрет Ивана Грозного из Национального музея Дании. 1630 г.
Очень выразительные глаза, окаймленные тёмным контуром, и брови.
Парсуна царя Ивана Грозного из Музея-заповедника "Александровская слобода"
Парсуна царя Ивана Грозного. Первая четверть XVIII века. Музей-заповедник "Александровская слобода"
Парсуна царя Ивана Грозного
Парсуна царя Ивана Грозного из музея Углича
Парсуна царя Ивана Грозного из музея Вологды
Парсуна царя Ивана Грозного из музея Нижнего Тагила
Во второй половине XVII века развитие парсуны шло по двум направлениям. Первому было присуще ещё большее усиление иконописного начала: черты реального персонажа как бы растворялись в идеальной схеме лика.
Парсуна Михаила Васильевича Скопина-Шуйского
Непобедимый полководец Смутного времени. Он подавил восстание Болотникова, вёл переговоры со шведами, начал реформировать русскую армию, но… был отравлен дочерью Малюты Скуратова из-за политических интриг Дмитрия Шуйского. По описаниям современников, Михаил Васильевич отличался богатырским сложением. К примеру, в Историческом музее хранится палаш Скопина-Шуйского. Пользоваться им мог только настоящий богатырь)))
Представители второго направления постепенно усваивали приёмы западноевропейской живописи, стремились к передаче индивидуальных особенностей модели, объёмности форм; хотя сохранялась и традиционная «застылость» поз, и условность трактовки одеяний – не всё сразу)))
Парсуна царя Фёдора Алексеевича. 1686 г.
Хороша видна некоторая двойственность парсуны: лицо юного царя написано объёмно, а одеяния и картуши ("мотив" в виде свитка) решены достаточно плоскостно.
Парсуна царицы Марфы Матвеевны Апраксиной. Конец XVII-начало XVIII века.
Марфа Матвеевна Апраксина - вторая жена царя Фёдора Алексеевича.
Парсуна Григория Петровича Годунова. 1686 г.
Российский государственный деятель. Стольник. Последний представитель рода Годуновых.
В 1672 году вышла в свет «Большая государева книга или Корень российских государей» известная также как "Царский титулярник», где были записаны полное название государства, полный титул царя; были нарисованы символы и эмблемы земель, входящих в состав русского государства. В это издание входил целый ряд портретных миниатюр - изображения русских царей, членов их семьи, патриархов, а также зарубежных представителей верховной знати. Кто здравствовал, писали с натуры.
Патриарх Филарет
Парсуна царя Бориса Фёдоровича Годунова
Основателем рода являлся Чета – татарский мурза, принявший в Орде от митрополита Петра христианскую веру. Переехав на Русь, Чета построил рядом с Костромой знаменитый Ипатьевский монастырь. От этого Четы, а точнее от его внука Ивана Годуна и берёт свое начало род Годуновых.
Парсуна царя Михаила Фёдоровича Романова
Необычайно хорош поясной портрет царя Алексея Михайловича Романова в «большом наряде». 1680 г.
Царь изображён в торжественном костюме, расшитом жемчугом и драгоценными камнями, в высокой шапке, опушенной мехом. Лицо трактовано более правдиво, чем в ранних парсунах.
Парсуна Ермака Тимофеевича
Казачий атаман, покоритель сибирских земель. Происхождение Ермака в точности неизвестно - существует несколько версий. «Родом неизвестный, душой знаменитый». Согласно С. У. Ремезову, отец которого - казачий сотник Ульян Моисеевич Ремезов - знал лично выживших участников похода Ермака, он знаменитый атаман был: «вельми мужествен, и человечен, и зрачен, и всякой мудрости доволен, плосколиц, черн брадою, возрастом (то есть ростом) середней, и плоск, и плечист».
Преображенская серия. Она включает в себя группу портретных изображений, заказанных Петром I для своего нового Преображенского дворца. Большинство персонажей серии - участники "Всепьянейшего сумасброднейшего собора всешутейшего князь-папы" - колоритного, специфического явления петровской эпохи, составлявшего часть придворной жизни того времени и созданного Петром I. Членами «собора» были люди знатных фамилий из ближайшего окружения царя. Портреты серии отличаются большей эмоциональной и мимической раскованностью, если их сравнивать с ранней парсуной.
Щепотев Иван Андреевич - доверенное лицо Петра I. Исполнял при императоре обязанности стряпчего, затем стольника.
Здесь уже налицо))) характер - хитрец, "срамослов»…
Парсуна Якова Тургенева. 1695 г.
Усталое, изрезанное морщинами лицо немолодого человека. В его печальных глазах, в чертах лица, на мой взгляд, есть нечто трагическое. И судьба его была трагической.
Парсуна Андрея Бесящего - Андрея Матвеевича Апраксина. Конец 1690-х гг.
A.M. Апраксин - брат царицы Марфы Матвеевны, стольник царя Иоанна Алексеевича. Обер-шенк Петра I, с 1724 года - граф.
Неизвестный художник. Парсуна «Иван IV», конец XVII - начало XVIII в.
Судя по всему, самый древний и похожий из сохранившихся портретов царя. Все остальное — «воображаемые» портреты, написанные намного позднее. Ну что поделать — не было на Руси хорошей портретной живописи. Изображение похоже на икону — такие портреты называются «парсуной», от слова «персона». Сходство добавляет греческая кровь царя, ведь его бабушка была Палеолог, от нее он и унаследовал большие темные глаза и нос той самой формы, которую часто можно встретить на иконах.
Картине повезло дойти до наших дней, потому что хранилась она не в России. В 1677 году царь Федор III Алексеевич преподнес ее в качестве подарка датскому королю. Так парсуна попала в Национальный дворец Дании, где прекрасно себя чувствует. Впрочем, некоторые учёные вполне правдоподобно доказывают, что эта парсуна -- подделка конца 19 века на основе иконы с изображением лысоватого апостола Павла.
Григорий Седов. «Иван Грозный любуется на Василису Мелентьеву», 1875 год
На вопрос, сколько всего было жен у Ивана Грозного, есть четкий ответ. Четыре. Потому что православная церковь разрешает венчаться только трижды. Но поскольку третья супруга царя умерла чуть ли не наутро после свадьбы, его «по блату» обвенчали и в четвертый раз, так как он клялся, что пальцем не успел к ней притронуться. Все остальные «жены» — чистой воды наложницы и фаворитки. Кстати, и Мария Нагая, мать Дмитрия Угличского. Так что права Лжедмитрия на престол были уже совсем сомнительными, даже если б он был подлинным.
На этой картине изображена шестая «жена», Василиса, вдова Мелентьева. По легенде, чтобы получить красавицу, царь приказал ее мужа зарезать. Закончилось все тоже плохо — через два года идиллии Иван застал Василису с любовником. То ли ее после этого заточили в монастырь, то ли похоронили заживо — точной информации нет, одни байки. Художник выбрал счастливый момент — Иван еще влюблен, еще не обманут и любуется на спящую красавицу. Но и это все фальсификация! Скорей всего, все сообщения об этой женщине сочинили "историки" 19 века: не было никакой Василисы и не закапывал ее царь заживо. Просто любили вокруг его фигуры черный пиар разводить.
Александр Литовченко. «Иван Грозный показывает сокровища английскому послу Горсею», 1875 год
Старый уже царь, сидя в сокровищнице, хвастается перед английским посланником своими богатствами. Иван Грозный хотел от Англии не только выгодной торговли: он к Королеве-Девственнице сватался, как и прочие европейские монархи. Елизавета Тюдор, однако, отказала. Наверно и потому, что брачные привычки потенциального жениха уж слишком напоминали обычаи ее собственного отца Генриха VIII.
Горсей был не только послом и купцом, но и шпионом своей королевы. Русским царям он тоже помогал, чем мог, — например, уже после смерти Ивана Грозного привез для жены Федора IИоанновича из Англии профессиональную акушерку. Впрочем, бояре заграничной медицины — колдовства какой-то «еретической дохторицы» — не одобрили, и несчастную женщину арестовали в Вологде. Царица так и не смогла благополучно разродиться — внуков у Ивана Грозного не появилось. У Горсея в итоге все было хорошо — он вернулся в Лондон, получил рыцарский титул и стал членом Парламента.
Обратите внимание на роскошный натюрморт из сокровищ в левом нижнем углу картины, рядом с шутом, — Литовченко проводил часы в Оружейной палате, зарисовывая с натуры русское золото.
Иван Грозный прижимает к себе тело сына, которого убил в припадке гнева. Говорили, что они поссорились из-за невестки, которую царь застал в неподобающем наряде. Царевичу пришлось встать на защиту жены — за что он заработал удар посохом по голове. Репин запечатлел момент, когда царь в ужасе понимает, что натворил.
В Российской империи изображать монарха в момент преступления было нельзя. Цензура полотно выставлять запретила. Однако ненадолго, и после разрешения публика в Третьяковскую галерею повалила валом. Картина очень эффектная, а в эпоху до возникновения кинематографа она вообще шокировала. В 1913 году один сумасшедший иконописец даже изрезал ее ножом. Пришлось восстанавливать. Третьяков пригласил Репина написать заново изрезанные лица. Но стиль Репина за двадцать лет сильно изменился. Тайком, чтобы художник не обиделся, смыли его поновление и нарисовали лица заново, по фотографии. Кстати, для Грозного позировал художник Мясоедов, а для царевича — художник Менк.
Кстати, смешно говорить, но никаких доказательство того, что царь действительно убил своего сына -- нет. Весь этот слух пошел от одного злобного иностранца. И крепко укоренился.
Виктор Васнецов. «Царь Иван Васильевич Грозный», 1897 год
Пожалуй, самое парадное и величественное изображение этого царя в русской живописи XIX века. Это связано с настроением Васнецова в то время, когда он писал картину. Художник, «влюбленный» в допетровскую Россию, как раз только переехал в Москву и был ошеломлен волшебной стариной столицы, сохранившимися теремками, церквушками. Он плакал от радости и обнимался со своими спутниками, гуляя по Москве.
Поэтому и Иван Грозный у него не такой уж и страшный, а скорее даже великолепный. Настоящий властитель великого государства. Рассмотрите блистающее во мраке золото его облачения: сначала Васнецов хотел одеть его в белый наряд с васильками (сохранился даже этюд), но потом выбрал нечто более торжественное. Лестница, на которой стоит царь, похожа на узкий переход внутри Храма Василия Блаженного, построенного Грозным. Однако это просто собирательный образ, вымышленный интерьер московского терема.
Николай Неврев. «Опричники», 1904 год
Очень любил царь Иван всякие шуточки, розыгрыши и переодевания. Правда, маскарады всегда у него выходили какие-то мрачноватые. Вот и на этой картине — история с печальным концом. На троне в шапке Мономаха и серебряной парче сидит совсем не Иоанн Васильевич, а боярин Иван Петрович Федоров-Челяднин. А сам царь склоняется перед ним в поклоне.
Дело в том, что подозрительный Иван услышал о престарелом князе нехорошее. Будто тот собирается занять его престол. Вот и посадили несчастного Федорова на трон, дали ему скипетр и державу. Иван склонился перед ним, а потом со словами «Ты хотел занять мое место, и вот ныне ты, великий князь, наслаждайся владычеством, которого жаждал!» ударил его ножом и убил. (На картине он еще прячет нож за спиной). Можно даже не уточнять, что об этой истории известно лишь из сочинений одного иностранца, изданного злобными поляками.
Михаил Клодт. «Иван Грозный и тени его жертв», конец XIX века
У автора знаменитых коней на Аничковом мосту был сын Михаил Клодт. Один из организаторов общества передвижников и автор характерных для них работ, живописующих убогий надломленный быт бедных слоев общества. Написал он и несколько полотен на исторические сюжеты, в том числе и на этот — достаточно непривычный.
Однако легенда о том, что к царю Ивану являлись души его жертв, действительно существовала. Уж насколько она старинная, не ясно. Но совесть царя точно мучила. Есть даже доказательство — т. н. «Синодик опальных», который царь под конец жизни разослал по церквям и монастырям. В него включено множество имен убитых людей, за которых царь просил молиться. Одних новгородских дворян указано несколько сотен человек.
Клавдий Лебедев. «Царь Иван Грозный просит игумена Кирилла благословить его в монахи», 1898 год
Почти все русские цари и великие князья были монахами. Иногда, правда, в течение минут десяти. Такой был обычай: чувствуя приближение смерти — не только исповедоваться и причаститься, но и принять постриг. Некоторые, правда, не успевали — если смерть была внезапной. Иван Грозный, однако, готовился к этой мысли заранее. Он был человек религиозный, боялся Бога, страдал от мук совести. И однажды, будучи далеко на севере, в Кирилло-Белозерском монастыре, рухнул перед игуменом на колени, умоляя свершить обряд.
Но в итоге ничего из этого не вышло. Царь остался царем. И умер он внезапно, играя в шахматы. Говорят, от удара — а может, и отравили его.
Уникальная старинная живопись: русский парсунный портрет XVII века
Первый парсунные портреты появились в XVII веке. В русской истории этот период считается переломным, уходило в прошлое средневековое восприятие мира, формировались новые идеалы и новое мировоззрение. При дворе русских царей наряду с изографами работали и европейские живописцы. В искусстве появляется жанр портрета, во многом сохранившего черты иконописной традиции, его называют «парсуной» от слова — «персона». Художники стремились запечатлеть внешность портретируемого в соответствии с его социальным статусом воеводы, посла, боярина. Известный искусствовед Лев Лифшиц писал, что человек на парсуне, как и иконописный образ, находится вне потока времени, не принадлежит себе, но в отличие от иконы лицо его обращено не к Богу, а к реальной действительности. Такой же вид портрета существовал в Белоруссии и Украине, а в Польше его называли «Сарматский портрет». Среди мастеров парсунного портрета — известные изографы Иван Рефусицкий, Симон Ушаков, Карп Золотарев. Величайшей ценностью музейных собраний являются изображения царя Ивана Грозного, князя М.В. Скопина-Шуйского, царя Федора Ивановича. Такая старинная живопись , как парсуны — большая редкость даже для собраний музеев, не говоря уже о частных коллекциях. Правда, истоки русской портретной живописи гораздо древнее, чем парсуны XVII века. В храме св. Софии в Киеве еще в XII веке были созданы изображения Ярослава Мудрого и членов его семьи, а в «Изборнике Святослава» 1073 года была миниатюра с изображением князя Святослава Ярославовича.
Парсуна: современный взгляд на старинную живопись
Кстати, не стоит расстраиваться, что возможность приобретения на аукционах редчайших образцов парсунного портрета фактически равно нулю. Есть современные художники, продолжающие традиции парсуной живописи. В 2010 году в ЦДХ экспонировалась выставка «От парсуны к персоне». Среди художников, тяготеющих к жанру, стремящемуся условно предавать внешнее сходство, Юрий Попков, Виталий Ермолаев, Сергей Гавриляченко, Натта Конышева и многие другие талантливые живописцы. Можно спросить, чем же современных художников привлекают каноны парсуны? Возможно, те же черты, на которые обращал внимание Лев Лифшиц: вечность и вневременность образов, а это так ценно в нашем суетном и вечно спешащем мире. Пришедшая на смену парсуне в XVIII веке светская живопись, конечно, уступала иконописной традиции в глубине и сакральности образов, у неё были совершенно другие цели. Светский портрет раскрывал индивидуальность, давал психологическую характеристику образу. Русские старинные картины XVIII века удивляют не только мастерством техники живописи, но и психологической глубиной. Только возникнув в России, светский портрет сразу стал вровень с европейской живописью. Игорь Грабарь считал появление портретной живописи — одним из главных факторов, определивших судьбу русской живописи. Он называл портрет единственной областью живописи, в которой Россия в XVIII веке не уступала Европе.