Приключения алисы в стране чудес. Льюис кэрролл. Кто такой Льюис Кэрролл

Алиса — древнегерманское женское имя. Оно является сокращенной формой имени Аделаида (фр. Adelaide), в свою очередь представляющего собой французский вариант древнегерманского имени Adalheid (Adelheid, Adelheidis). Это сложное слово включает два корня: adal (благородный, знатный) и heid (вид, род, образ). Таким образом, имя Adalheid означает не что иное, как ’благородная видом’, ’благородная происхождением’ или же просто ’благородство’. Такое же значение, с определенной эмоциональной окраской, можно признать и за именем Алиса. Существуют гипотезы о связи имени Алиса с греческим женским именем Каллиста, или с греческим же словом aletheia (’истина’).

Известны несколько святых, носивших имя Аделаида, из них по меньшей мере две почитаемы также и под именем Алисы — св. Аделаида (Алиса), аббатисса монастыря в Виллихе (960 — 1015, ее память в Католической Церкви совершается 5 февраля), и св. Алиса из Шаербек (недалеко от Брюсселя), (1215 — 1250, память 12 июня).

Имя Алиса приобретает особую популярность в Англии в XIX веке — этим именем звалась жена короля Вильгельма IV, а чуть позже — Алиса Мод Мари (1843-1878), великая герцогиня Гессенская, вторая дочь королевы Виктории и принца Альберта.

Безусловно, самая известная в мире Алиса — это героиня сказок писателя, издававшего свои произведения под псевдонимом Льюис Кэрролл — «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье». Прототипом для нее стала дочь друга Кэррола Алиса Лидделл. Кэррол вообще любил это имя; помимо Лидделл у него были и другие знакомые девочки Алисы. Тему имени Алисы Кэррол неоднократно обыгрывает в «Алисе в Зазеркалье»:

— Что это ты там бормочешь? — спросил Шалтай, впервые прямо взглянув на нее. — Скажи-ка мне лучше, как тебя зовут и зачем ты сюда явилась.
— Меня зовут Алиса, а…
— Какое глупое имя, — нетерпеливо прервал ее Шалтай-Болтай. — Что оно значит?
— Разве имя должно что-то значить? — проговорила Алиса с сомнением.
— Конечно, должно, — ответил Шалтай-Болтай и фыркнул. — Возьмем, к примеру, мое имя. Оно выражает мою суть! Замечательную и чудесную суть!
А с таким именем, как у тебя, ты можешь быть чем угодно… Ну, просто чем угодно!

Льюис Кэрролл

Льюис Кэрролл был холостяком. В прошлом считалось, что он не дружил с особами противоположного пола, делая исключение для актрисы Эллен Терри. Один из коллег-математиков Льюиса — Мартин Гарднер замечает:

«Наибольшую радость доставляла Кэрроллу дружба с маленькими девочками. „Я люблю детей (только не мальчиков)“, — записал он однажды. Девочки (в отличие от мальчиков) казались ему удивительно красивыми без одежды. Порой он рисовал или фотографировал их обнаженными — конечно, с разрешения матерей».

Сам Кэрролл считал свою дружбу с девочками совершенно невинной — нет оснований сомневаться в том, что так оно и было. К тому же в многочисленных воспоминаниях, которые позже оставили о нем его маленькие подружки, нет ни намека на какие-либо нарушения приличий.

История дружбы взрослого Чарльза Лютвиджа Доджсона, который на тот момент учился в Christ Church, при Оксфорде, и маленькой Алисы начиналась в далеком 1856 году, когда в его колледже появился новый декан — Генри Лидделл (Henry Liddell), вместе с которым приехали его жена и пять детей, среди которых была и 4-летняя Алиса.

Алиса Лидделл была четвёртым ребёнком Генри — филолога-классика и соавтора знаменитого греческого словаря «Лиддел-Скотт». У Алисы были два старших брата, которые погибли от скарлатины в 1853 году, старшая сестра Лорина и ещё шесть младших братьев и сестёр. Чарльз стал близким другом семьи в последующие годы.

Алиса росла в обществе двух сестёр — Лорина была старше на три года, а Эдит была младше на два. По праздникам вместе со всей семьёй они отдыхали на западном побережье северного Уэльса в загородном доме Penmorfa, ныне отель Gogarth Abbey.

В стихотворении, приведенном в заключении «Алисы в Зазеркалье», одном из лучших поэтических произведений Кэрролла, он вспоминает лодочную прогулку с тремя девочками Лидделл, когда он впервые рассказал «Алису в Стране чудес». Стихотворение написано в форме акростиха: из первых букв каждой строки складывается имя — Алиса Плэзнс Лидделл.

Рождение истории

4 июля 1862 года на лодочной прогулке Алиса Лидделл попросила своего друга Чарльза Доджсона сочинить историю для нее и ее сестер Эдит и Лорины. Доджсон, которому и раньше приходилось рассказывать детям декана Лиддела сказки, придумывая события и персонажей на ходу, с готовностью согласился. На этот раз он поведал сестрам о приключениях маленькой девочки в Подземной Стране, куда она попала, провалившись в нору Белого Кролика.

Главная героиня очень напоминала Алису (и не только именем), а некоторые второстепенные персонажи — ее сестер Лорину и Эдит. История так понравилась Алисе Лидделл, что она попросила рассказчика записать ее. Доджсон обещал, но все равно напоминать пришлось несколько раз. Наконец он выполнил просьбу Алисы и подарил ей манускрипт, который назывался «Приключения Алисы под землей». Позже автор решил переписать книгу. Для этого весной 1863 года он отправил её на рецензию своему другу Джоржу Макдональду. Также в книгу были добавлены новые детали и иллюстрации Джона Тениела (John Tenniel).

Новую версию книги Доджсона преподнес своей любимице на Рождество 1863 года. В 1865 году Доджсон опубликовал книгу «Приключения Алисы в Стране Чудес» под псевдонимом Льюис Кэрролл. Вторая книга — «Алиса в Зазеркалье» — вышла шестью годами позже, в 1871 году. Обе сказки, которым уже значительно больше 100 лет, популярны и поныне, а рукописный экземпляр, который Доджсон подарил когда-то Алисе Лидделл, хранится в Британской Библиотеке.
В возрасте восьмидесяти лет Алисе Лидделл Харгривз присудили Почетную Грамоту Колумбийского университета за ту важную роль, которую она сыграла в создании знаменитой книги мистера Доджсона.

Экранизации, игры

Наиболее известный мультфильм по мотивам кэрролловской «Алисы в стране чудес» принадлежит художникам студии Дисней. Красивый, яркий, легкий. Но ни сама девочка, ни техника рисования никак не выделяли мультфильм из ряда однотипных диснеевских сказок. Алиса, Золушка, какая-нибудь очередная принцесса… Героини мультфильмов не слишком-то отличались друг от друга. Художники и режиссер Клайд Джероними подошли к экранизации как к еще одной сказке, лишенной индивидуальности и собственного, неповторимого шарма.

Совсем с другим настроением подошли к делу советские мультипликаторы. Вышедший в 1981 году, ровно тридцать лет спустя после диснеевской премьеры, мультфильм «Алиса в стране чудес» в корне отличался от предшественника. Наши художники не повторили ни одного приглаженного, аккуратненького штриха американских коллег. Вместо милой детской сказочки они сделали настоящее кэрролловское произведение — странное, щедро рассыпающее загадки, непокорное и своенравное.

К работе приступила киностудия «Киевнаучфильм». Художники — Ирина Смирнова и Генрих Уманский. Более ярких и запоминающихся, нежели «Алиса», мультфильмов в их творческом багаже нет. Помимо вышедших годом позже трех серий «Алисы в зазеркалье». А вот имя Ефрема Пружанского известно более широкому кругу любителей советской мультипликации. На его счету полсотни мультфильмов, включая несколько историй про Парасольку и, конечно, про казаков, которые то на свадьбе гуляли, то в футбол играли, то соль покупали.

«Алиса в стране чудес» — отнюдь не детский мультфильм. Он кажется слишком мрачным и неоднозначным. Размытый акварельный фон, герои через одного агрессивно-антипатичной наружности, никакого лоска, объема, удивительной игры света и тени… Он по-кэрролловски настораживает, волнует и очаровывает. Напоминает психоделический рок 60-х и дезориентирующий неврологический синдром, который психиатры так и назвали — Синдром Алисы в Стране Чудес.

И Алиса, и Шляпник, и Белый Кролик, и Герцогиня, и Чеширский кот кардинально отличаются от заморских собратьев. К примеру, главная героиня — отнюдь не умилительное дитя с чистым взором. Русская Алиса скорее напоминает воспитанницу закрытой английской школы. У нее внимательные глаза, любопытство во весь рост, и, что самое отрадное, она чрезвычайно умна.
Да, современным детям вариант Диснея нравится гораздо больше. Но ничего неожиданного и предосудительного в этом нет. От советского мультфильма гораздо больше удовольствия получают их родители. Уж им-то не надо расписывать его шарм и оригинальность.

Объективно и безэмоционально оценивать мультфильмы того времени просто невозможно. Судите сами, в том 1981 году, помимо «Алисы в стране чудес», на экраны вышли и «Пластилиновая ворона», и «Мама для мамонтенка», и «Следствие ведут колобки», и «Кот Леопольд», и «Халиф-аист»… Маленькие шедевры, уникальные и неповторимые.

Также, на основе книги Кэрролла, в 2000 году была выпущена American McGee’s Alice — культовая компьютерная игра в жанре Action, выполненная в стиле фэнтези. Однако, в отличие от произведений Кэрролла, игра рисует перед играющим другую Страну Чудес, наполненную жестокостью и насилием.

Вскоре после описанных Кэрроллом приключений Алисы, в её доме случается пожар. Родители Алисы погибают. Сама она спасается, получив серьёзные ожоги и психические травмы. Вскоре она оказывается в психиатрической лечебнице Рутленд, где проводит несколько лет, превращаясь из девочки в подростка. Лечение, оказываемое ей в Рутленде не даёт эффекта — она не реагирует ни на что происходящее вокруг, находясь в своеобразной коме. Сознание Алисы заблокировало чуство вины — она считает себя убийцей своих родителей, так как чувствовала сквозь сон запах дыма, но не пожелала просыпатся, покидать Страну Чудес. Из последней надежды, врач Алисы даёт ей её игрушку, кролика. Это вызывает толчок в её сознании — она снова оказывается в Стране Чудес, но уже обезображенной её больным разумом.

Чеширский Кот

Одним из основных персонажей книги является Чеширский Кот (Cheshire Cat) — постоянно ухмыляющееся существо, умеющее по собственному желанию постепенно растворяться в воздухе, оставляя на прощанье лишь улыбку… Занимающий Алису не только забавляющими её разговорами, но и порой чересчур досаждающими философскими измышлениями…
В первоначальном варианте книги Льюиса Кэрролла Чеширский Кот как таковой отсутствовал. Появился он только в 1865 году. В те времена часто использовалось выражение — «улыбается, как чеширский кот». Можно по-разному интерпретировать данную поговорку. Вот, например, две теории:

В графстве Чешир, где родился Кэрролл, некий до сих пор неизвестный маляр рисовал ухмыляющихся котов над дверьми таверн. Исторически это были скалящиеся львы (или леопарды), но в Чешире мало кто видел львов.

Во втором объяснении говорится о том, что некогда вид улыбающихся котов придавали знаменитым чеширским сырам, история которых насчитывает уже более девяти веков.
В «Книге Вымышленных Существ», в разделе «Чеширский кот и коты из Килькеннии» (The Cheshire Cat and the Killkenny Cats), Борхес пишет:

В английском языке есть выражение «grin like a Cheshire cat» (сардонически усмехаться, как чеширский кот). Предлагаются разные объяснения. Одно состоит в том, что в Чешире продавали сыры, похожие на голову улыбающегося кота. Второе — что над высоким званием небольшого графства Чешир «смеялись даже коты». Ещё одно — что во времена царствования Ричарда Третьего в Чешире жил лесничий Катерлинг, который, когда ловил браконьеров, злобно ухмылялся.

Когда молодой Доджсон приехал в Оксфорд, там как раз шла дискуссия о происхождении этой поговорки. Доджсон, уроженец Чешира, не мог ей не заинтересоваться.

Также есть сведения о том, что при создании образа Кота Кэрролл якобы вдохновился резными деревянными орнаментами в церкви деревушки Крофт на северо-востоке Англии, где его отец служил пастором.

На родине Кэрролла, в деревне Дэрсбери в Графстве Чешир, также есть Церковь Всех Святых. В ней, художник Geoffrey Webb в 1935 году создал великолепный витраж с изображением персонажей из всеми любимой книги.

Изображение «Алисы в Стране Чудес» нашло отражение даже в современном творчестве ультрамодных журналов. Специальная фотосессия русской супермодели Натальи Водяновой для журнала «Vogue» — поражает сходством с задуманным образом — Алисой Лидделл, в сочетании со стилем и изяществом одежды от всемирно известных модельеров.

Читать книгу «Алиса в Стране Чудес»

Имитация персонажа Алисы , фото для журнала «Vogue»

• — Что толку в книжке, — подумала Алиса, — если в ней нет ни картинок, ни разговоров?
• Нора сначала шла прямо, ровная, как туннель, а потом вдруг круто обрывалась вниз. Не успела Алиса и глазом моргнуть, как она начала падать, словно в глубокий колодец.
  То ли колодец был очень глубок, то ли падала она очень медленно, только времени у нее было достаточно, чтобы прийти в себя и подумать, что же будет дальше. Сначала она попыталась разглядеть, что ждет ее внизу, но там было темно, и она ничего не увидела. Тогда она принялась смотреть по сторонам. Стены колодца были уставлены шкафами и книжными полками; кое-где висели на гвоздиках картины и карты. Пролетая мимо одной из полок, она прихватила с нее банку с вареньем. На банке написано «АПЕЛЬСИНОВОЕ», но увы! она оказалась пустой. Алиса побоялась бросить банку вниз — как бы не убить кого-нибудь! На лету она умудрилась засунуть ее в какой-то шкаф.
• — Ах, мои усики! Ах, мои ушки! Как я опаздываю!
• Напиток был очень приятен на вкус — он чем-то напоминал вишневый пирог с кремом, ананас, жареную индейку, сливочную помадку и горячие гренки с маслом.
• «СЪЕШЬ МЕНЯ!»
• — Все страньше и страньше!
• — Нет, вы только подумайте! — говорила она. — Какой сегодня день странный! А вчера все шло, как обычно! Может это я изменилась за ночь? Дайте-ка вспомнить: сегодня утром, когда я встала, я это была или не я? Кажется, уже не совсем я! Но если это так, то кто же я в таком случае? Это так сложно …
• Попробую географию! Лондон — столица Парижа, а Париж — столица Рима, а Рим…
• — Почему за мной никто не приходит? Как мне надоело сидеть здесь одной!
• — Ты … кто… такая? — спросила Синяя Гусеница.
  Начало не очень-то располагало к беседе.
  — Сейчас, право, не знаю, сударыня, — отвечала Алиса робко. — Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.
  — Что это ты выдумываешь? — строго спросила Гусеница. — Да ты в своем уме?
  — Не знаю, — отвечала Алиса. — Должно быть, в чужом. Видите ли…
• — Если вы не возражаете, сударыня, — отвечала Алиса, — мне бы хотелось хоть капельку подрасти. Три дюйма — такой ужасный рост!
  — Это прекрасный рост! — сердито закричала Гусеница и вытянулась во всю длину. (В ней было ровно три дюйма.)
• — Откусишь с одной стороны — подрастешь, с другой — уменьшишься!
  — С одной стороны чего? — подумала Алиса. — С другой стороны чего?
  — Гриба, — ответила Гусеница, словно услышав вопрос, и исчезла из виду.
  С минуту Алиса задумчиво смотрела на гриб, пытаясь определить, где у него одна сторона, а где — другая; гриб был круглый, и это совсем сбило ее с толку. Наконец, она решилась: обхватила гриб руками и отломила с каждой стороны по кусочку.
• — Не к чему стучать, — сказал Лакей. — По двум причинам не к чему. Во-первых, я с той же стороны двери, что и ты. А во-вторых, они там так шумят, что никто тебя все равно не услышит.
• — Скажите, пожалуйста, почему ваш кот так улыбается? — спросила Алиса робко. Она не знала, хорошо ли ей заговорить первой, но не могла удержаться.
  — Потому, — сказала Герцогиня. — Это чеширский кот — вот почему!..
  — Я и не знала, что чеширские коты всегда улыбаются. По правде говоря, я вообще не знала, что коты умеютулыбаться.
  — Умеют, — отвечала Герцогиня. — И почти все улыбаются.
  — Я ни одного такого кота не видала, — учтиво заметила Алиса, очень довольная, что беседа идет так хорошо.
  — Ты многого не видала, — отрезала Герцогиня. — Это уж точно!
• — Если бы он немного подрос, — подумала она, — из него бы вышел весьма неприятный ребенок. A как поросенок он очень мил!
  И она принялась вспоминать других детей, из которых вышли бы отличные поросята.
• В нескольких шагах от нее на ветке сидел Чеширский Кот.
  Завидев Алису, Кот только улыбнулся. Вид у него был добродушный, но когти длинные, а зубов так много, что Алиса сразу поняла, что с ним шутки плохи.
  — Котик! Чешик! — робко начала Алиса. Она не знала, понравится ли ему это имя, но он только шире улыбнулся в ответ.
  — Ничего, — подумала Алиса, — кажется, доволен.
  Вслух же она спросила:
  — Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
  — А куда ты хочешь попасть? — ответил Кот.
  — Мне все равно… — сказала Алиса.
  — Тогда все равно, куда и идти, — заметил Кот.
  — … только бы попасть куда-нибудь, — пояснила Алиса.
  — Куда-нибудь ты обязательно попадешь, — сказал Кот. — Нужно только достаточно долго идти.
  С этим нельзя было не согласиться. Алиса решила переменить тему.
  — А что здесь за люди живут? — спросила она.
  — Вон там, — сказал Кот и махнул правой лапой, — живет Болванщик. А там, — и он махнул левой, — Мартовский заяц. Все равно, к кому ты пойдешь. Оба не в своем уме.
  — На что мне безумцы? — сказала Алиса.
  — Ничего не поделаешь, — возразил Кот. — Все мы здесь не в своем уме — и ты, и я.
  — Откуда вы знаете, что я не в своем уме? — спросила Алиса.
  — Конечно, не в своем, — ответил Кот. — Иначе как бы ты здесь оказалась?
  Довод этот, показался Алисе совсем не убедительным, но она не стала спорить, а только спросила:
  — А откуда вы знаете, что вы не в своем уме?
  — Начнем с того, что пес в своем уме. Согласна?
  — Допустим, — согласилась Алиса.
  — Дальше, — сказал Кот. — Пес ворчит, когда сердится, а когда доволен, виляет хвостом. Ну, а я ворчу, когда я доволен, и виляю хвостом, когда сержусь. Следовательно, я не в своем уме.
  — По-моему, вы не ворчите, а мурлыкаете, — возразила Алиса. — Во всяком случае, я это так называю.
  — Называй как хочешь, — ответил Кот. — Суть от этого не меняется.
• — Видала я котов без улыбок, но улыбка без кота!
• — Чем ворон похож на конторку?
• — Нужно всегда говорить то, что думаешь.
  — Я так и делаю, — поспешила объяснить Алиса. — По крайней мере… По крайней мере я всегда думаю то, что говорю… а это одно и то же…
  — Совсем не одно и то же, — возразил Болванщик. — Так ты еще чего доброго скажешь, будто «Я вижу то, что ем» и «Я ем то, что вижу», — одно и то же!
  — Так ты еще скажешь, будто «Что имею, то люблю» и «Что люблю, то имею», — одно и то же! — подхватил Мартовский Заяц.
  — Так ты еще скажешь, — проговорила, не открывая глаз, Соня, — будто «Я дышу, пока сплю» и «Я сплю, пока дышу», — одно и то же!
  — Для тебя-то это, во всяком случае, одно и то же! — сказал Болванщик, и на этом разговор оборвался.
• — Масло было самое свежее, — робко возразил Заяц.
• — А еще они рисовали… всякую всячину… все, что начинается на М, — продолжала она. — Они рисовали мышеловки, месяц, математику, множество… Ты когда-нибудь видела, как рисуют множество?
  — Множество чего? — спросила Алиса.
  — Ничего, — отвечала Соня. — Просто множество!
• — И вообще, к чему устраивать шествия, если все будут падать ниц? Никто тогда ничего не увидит…
• — Котам на королей смотреть не возбраняется, — сказала Алиса. — Я это где-то читала, не помню только — где.
• — От уксуса — куксятся, — продолжала она задумчиво, — от горчицы — огорчаются, от лука — лукавят, от вина — винятся, а от сдобы — добреют. Как жалко, что никто об этом не знает… Все было бы так просто. Ели бы сдобу — и добрели!
• никогда не думай, что ты иная, чем могла бы быть иначе, чем будучи иной в тех случаях, когда иначе нельзя не быть.
• Тут одна из морских свинок громко зааплодировала и была подавлена. (Так как это слово нелегкое, я объясню тебе, что оно значит. Служители взяли большой мешок, сунули туда свинку вниз головой, завязали мешок и сели на него.)
  — Я очень рада, что увидела, как это делается, — подумала Алиса. — А то я так часто читала в газетах: «Попытки к сопротивлению были подавлены…» Теперь-то я знаю, что это такое!
• — И отрубите ему там на улице голову
• — Что ты знаешь об этом деле? — спросил Король.
  — Ничего, — ответила Алиса.
  — Совсем ничего? — настойчиво допытывался Король.
  — Совсем ничего, — повторила Алиса.
  — Это очень важно, — произнес Король, поворачиваясь к присяжным.
  Они кинулись писать, но тут вмешался Белый Кролик.
  — Ваше Величество хочет, конечно, сказать: не важно, — произнес он почтительно. Однако при этом он хмурился и подавал Королю знаки.
  — Ну да, — поспешно сказал Король. — Я именно это и хотел сказать. Неважно! Конечно, неважно!
  И забормотал вполголоса, словно примериваясь, что лучше звучит:
  — Важно — неважно… неважно — важно…
  Некоторые присяжные записали: «Важно!», а другие — «Неважно!». Алиса стояла так близко, что ей все было отлично видно.
  — Это не имеет никакого значения, — подумала она.
• Белый Кролик поспешно вскочил со своего места.
  — С позволения Вашего Величества, — сказал он, — тут есть еще улики. Только что был найден один документ.
  — А что в нем? — спросила Королева.
  — Я его еще не читал, — ответил Белый Кролик, — но, по-моему, это письмо от обвиняемого… кому-то…
  — Конечно, кому-то, — сказал Король. — Вряд ли он писал письмо никому. Такое обычно не делается.
  — Кому оно адресовано? — спросил кто-то из присяжных.
  — Никому, — ответил Белый Кролик. — Во всяком случае, на обороте ничего не написано.
  С этими словами он развернул письмо и прибавил:
  — Это даже и не письмо, а стихи.
  — Почерк обвиняемого? — спросил другой присяжный.
  — Нет, — отвечал Белый Кролик. — И это всего подозрительней.
  (Присяжные растерялись.)
  — Значит, подделал почерк, — заметил Король.
  (Присяжные просветлели.)
  — С позволения Вашего Величества, — сказал Валет, — я этого письма не писал, и они этого не докажут. Там нет подписи.
  — Тем хуже, — сказал Король. — Значит, ты что-то дурное задумал, а не то подписался бы, как все честные люди.
  Все зааплодировали: впервые за весь день Король сказал что-то действительно умное.
  — Вина доказана, — произнесла Королева. — Рубите ему…
  — Ничего подобного! — возразила Алиса. — Вы даже не знаете, о чем стихи.
• — «Рубить сплеча…» — прочитал Король и снова взглянул на Королеву. — Разве ты когда-нибудь рубишь сплеча, душечка?
  — Никогда, — сказала Королева.
  И, отвернувшись, закричала, указывая пальцем на бедного Билля:
  — Рубите ему голову! Голову с плеч!
  — А-а, понимаю, — произнес Король. — Ты у нас рубишь с плеч, я не сплеча!

• And what is the use of abook without pictures or conversations?
• Either the well was very deep, or she fell very slowly, for she had plenty of time as she went down to look about her and to wonder what was going to happen next. First, she tried to look down and make out what she was coming to, but it was too dark to see anything; then she looked at the sides of the well, and noticed that they were filled with cupboards and book-shelves; here and there she saw maps and pictures hung upon pegs. She took down a jar from one of the shelves as she passed; it was labelled “ORANGE MARMALADE”, but to her great disappointment it way empty: she did not like to drop the jar for fear of killing somebody, so managed to put it into one of the cupboards as she fell past it.
• Dinah my dear! I wish you were down here with me! There are no mice in the air, I’m afraid, but you might catch a bat, and that’s very like a mouse, you know. But do cats eat bats, I wonder?” And here Alice began to get rather sleepy, and went on saying to herself, in a dreamy sort of way, “Do cats eat bats? Do cats eat bats?” and sometimes, “Do bats eat cats?” for, you see, as she couldn’t answer either question, it didn’t much matter which way she put it.
• Alice ventured to taste it, and, finding it very nice (it had, in fact, a sort of mixed flavor of cherrytart, custard, pine apple, roast turkey, toffee, and hot buttered toast), she very soon finished it off.
• Curiouser and curiouser!
• “Who are YOU?” said the Caterpillar.
  This was not an encouraging opening for a conversation. Alice replied, rather shyly, “I—I hardly know, sir, just at present— at least I know who I WAS when I got up this morning, but I think I must have been changed several times since then.”
  “What do you mean by that?” said the Caterpillar sternly. “Explain yourself!”
  “I can’t explain MYSELF, I’m afraid, sir” said Alice, “because I’m not myself, you see.”
• One side will make you grow taller, and other side will make you grow shorter.
• “There’s no sort of use in knocking,” said the Footman, “and that for two reasons. First, because I’m on the same side of the door as you are; secondly, because they’re making such a noise inside, no one could possibly hear you.”
• “Please would you tell me,” said Alice, a little timidly, for she was not quite sure whether it was good manners for her to speak first, “why your cat grins like that?”
  “It’s a Cheshire cat,” said the Duchess, “and that’s why. Pig!”
  She said the last word with such sudden violence that Alice quite jumped; but she saw in another moment that it was addressed to the baby, and not to her, so she took courage, and went on again:—
  I didn’t know that Cheshire cats always grinned; in fact, I didn’t know that cats COULD grin.”
  “They all can,” said the Duchess; “and most of ’em do.”
  “I don’t know of any that do,” Alice said very politely, feeling quite pleased to have got into a conversation.
• “If it had grown up,” she said to herself, “it would have made a dreadfully ugly child: but it makes rather a handsome pig, I think.” And she began thinking over other children she knew, who might do very well as pigs, and was just saying to herself, “if one only knew the right way to change them”
• The Cat only grinned then it saw Alice. It looked good-natured, she thought: still it had very long claw and a great many teeth, so she fet that it ought to be treated with respect.
• “Cheshire Puss,” she began, rather timidly, as she did not at all know whether it would like the name: however, it only grinned a little wider. “Come, it’s pleased so far,” thought Alice, and she went on. “Would you tell me, please, which way I ought to go from here?”
  “That depends a good deal on where you want to get to,” said the Cat.
  “I don’t much care where—” said Alice.
  “Then it doesn’t matter which way you go,” said the Cat.
  “—so long as I get SOMEWHERE,” Alice added as an explanation.
  “Oh, you’re sure to do that,” said the Cat, “if you only walk long enough.”
• “But I don’t want to go among mad people,” Alice remarked. “Oh, you can’t help that,” said the Cat: “we’re all mad here. I’m mad. You’re mad.”
  “How do you know I’m mad?” said Alice.
  “You must be,” said the Cat, “or you wouldn’t have come here.”
  Alice didn’t think that proved it at all; however, she went on “And how do you know that you’re mad?”
  “To begin with,” said the Cat, “a dog’s not mad. You grant that?”
  “I suppose so,” said Alice.
  “Well, then,” the Cat went on, “you see, a dog growls when it’s angry, and wags its tail when it’s pleased. Now I growl when I’m pleased, and wag my tail when I’m angry. Therefore I’m mad.”
  “I call it purring, not growling,” said Alice.
  “Call it what you like,” said the Cat.
• “Well! I”ve often seen a cat without a grin,” thought Alice; “but a grin without a cat! It’s the most curious thing I ever saw in all my life!”
• “Then you should say what you mean,” the March Hare went on.
  “I do," Alice hastily replied; “at least — at least I mean what I say — that’s the same thing, you know.”
  “Not the same thing a bit!” said the Hatter. “Why, you might just as ‘I eat what I see’!”
  “You might just as well say,” added the Dormouse, which seemed to be talling in its sleep, “that ‘I breathe when I sleep’ is the same thing as ‘I sleep when I breathe’!”
  “It is the same thing with you.”
• “They were learning to draw,” the Dormouse went on, yawning and rubbing its eyes, for it was getting very sleepy; “and they drew all manner of things—everything that begins with an M—”
  “Why with an M?” said Alice.
  “Why not?” said the March Hare.
  Alice was silent.
  The Dormouse had closed its eyes by this time, and was going off into a doze; but, on being pinched by the Hatter, it woke up again with a little shriek, and went on: “—that begins with an M, such as mouse-traps, and the moon, and memory, and muchness— you know you say things are “much of a muchness”—did you ever see such a thing as a drawing of a muchness?”
• Maybe it’s always pepper that makes people hot-tempered and vinegar that makes them sour — and camomile that makes them bitter — and — and barleysugar and such things that make children sweet-tempered. I only wish people knew that .
• Everything’s got a moral, if only you can find it.
• Never imagine yourself not to be otherwise than what it might apper to other that what you were or might have been was not otherwise than what you had been would have appeared to them to be otherwise.
• “What do you know about this business?” the King said to Alice.
  “Nothing,” said Alice.
  “Nothing WHATEVER?” persisted the King.
  “Nothing whatever,” said Alice.
  “That’s very important,” the King said, turning to the jury. They were just beginning to write this down on their slates, when the White Rabbit interrupted: “UNimportant, your Majesty means, of course,” he said in a very respectful tone, but frowning and making faces at him as he spoke.
  “UNimportant, of course, I meant,” the King hastily said, and went on to himself in an undertone, “important—unimportant— unimportant—important—” as if he were trying which word sounded best.
  Some of the jury wrote it down “important,” and some “unimportant.” Alice could see this, as she was near enough to look over their slates; “but it doesn’t matter a bit,” she thought to herself.

Знаменитая сказка Л. Кэрролла о приключениях девочки Алисы в Стране чудес в переводе поэта и переводчика Юрия Лифшица. Книга написана легким живым языком. Особенно удалось переводчику переложение стихов Л. Кэрролла, которые в массе своей представляют собой пародии на известные английские стихи. Бережное отношение к оригиналу не помешало переводчику по-новому передать текст сказки на русский язык. В оформлении обложки использована иллюстрация английского художника Артура Рэкема (1867-1939).

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Алиса в Стране чудес. Перевод Юрия Лифшица (Льюис Кэрролл) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Глава II. Слезносоленое озеро

– Это страйне кранно ! – с изумлением воскликнула Алиса, обратив внимание на свои ноги, с невероятной быстротой исчезавшие из виду.

(Как видите, она немного сбилась – настолько потрясло ее неслыханное поведение собственных ног.)

– Я, кажется, и впрямь стала похожа на подзорную трубу, – продолжала удивляться Алиса. – Вытягиваюсь и вытягиваюсь! До скорой встречи, ноги! Мои бедные маленькие ножки, на кого вы меня покидаете? Кто теперь, хорошие вы мои, наденет на вас чулки и башмаки? Как мне будет вас не хватать! Как мы теперь будем обходиться друг без друга?

Она призадумалась. «Надо их чем-нибудь задобрить. Вот что: на каждое Рождество буду отправлять им посылку с новыми ботинками. Придется еще и посыльного нанимать, – фантазировала она. – Веселенькое дело – дарить подарки собственным ногам! Да еще по такому чудному адресу:

КОВЕРЧЕСТЕР У КАМИНШИРА, МИСС ПРАВОЙ НОГЕ И МИСС ЛЕВОЙ НОГЕ.

ВАША АЛИСА

Ну, и нагородила же я чепухи!».

Как вдруг она уткнулась головой в самый потолок. Еще бы! В ней теперь было девять с чем-то футов росту! С золотым ключиком в руках Алиса бросилась к вожделенной дверце. Бедняжка! Могла ли она пробраться в сад, если для того, чтобы вторично взглянуть на него, ей пришлось растянуться на полу? Алиса совсем упала духом, снова уселась на пол и заплакала.

– Как тебе не стыдно? – сквозь слезы спросила она себя. – Сколько можно плакать? Ты ведь уже большая (и это была сущая правда). Прекрати! Прекрати, кому я сказала!

Но слезы все прибывали, постепенно растекались по полу и вскоре покрыли его чуть ли не четырехдюймовым слоем. Алиса уже сидела в огромной луже, когда неподалеку раздался дробный перестук чьих-то ножек. Алиса мигом перестала плакать, и уже ничто не мешало ей наблюдать за развитием событий. В зал вбежал Белый Кролик, в умопомрачительном наряде, с парой белых лайковых перчаток в левой лапе и с большим веером – в правой. Он мелко-мелко перебирал ножками и повторял как заведенный:

– Ох уж эта Герцогиня! Если я задержусь, она мне задаст!

Алиса впервые находилась в таком отчаянном положении; ей поневоле пришлось просить помощи у первого встречного.

– Скажите, пожалуйста, сэр… – обратилась она к пробегавшему мимо Кролику.

Тот испуганно подскочил, выронил перчатки и веер и во мгновение ока исчез в темноте.

Алиса подняла вещи Кролика и принялась обмахиваться веером, – в зале было невыносимо жарко.

– Ну и денек у меня сегодня! – сказала она. – Чудной какой-то. Еще вчера все было по-старому. Может быть, этой ночью я перестала быть самою собой? Попробуем разобраться. Итак, я проснулась сегодня утром или не я? По-моему, я уже с утра была сама не своя. Но если я непохожа на себя, спрашивается, кто же я такая теперь? Ну и головоломка!

Алиса принялась по очереди вспоминать своих подруг по школе – не превратилась ли она в кого-нибудь из них?

– Во-первых, – принялась рассуждать Алиса, – волосы у меня по-прежнему короткие, – значит, я не Ада. Во-вторых, я кое-что знаю и умею, – стало быть, я и не Мэри. Притом она – это одно, а я – совсем другое. Прямо голова кругом идет! Стоп! Если я все еще Алиса, мне должна быть известна таблица умножения. Посмотрим: четырежды пять – двенадцать, четырежды шесть – тринадцать, четырежды семь – четырнадцать… Кажется, неправильно: так я и до двадцати не доберусь! Что-то мне сегодня не умножается. Интересно, что будет с географией? Лондон – столица Парижа, Париж – столица Рима, Рим… Вот так история! Не вышло ничего! Как это похоже на Мэри! Ладно, последняя попытка: прочту-ка я «Робин-Бобин Барабек». Эти стихи я знаю с детства.

Она уселась поудобнее, положила руки на колени, как во время урока, и начала… каким-то не своим – хриплым – голосом читать незнакомые строчки:

Робин-Бобин Крокодил

Для начала выпил Нил,

Выпил Темзу, выпил По,

Выпил речку Лимпопо,

Весь Индийский океан

Плюс еще один стакан.

А потом и говорит:

«У меня живот болит!».

– И стихи как будто не те, – сказала бедная Алиса, снова собираясь заплакать. – Неужели я теперь Мэри? Неужели мне придется жить в их противном домишке? Мэри такая глупая: только и знает зубрить уроки и никогда не гуляет! Значит, теперь я буду заниматься с утра до вечера? Да ни за что на свете! Раз я Мэри, никуда я отсюда не уйду. А если ее папа и мама заглянут сюда и скажут: «Доченька, иди домой!»? Я отвечу так: «Домой-то, может, я и пойду, только вы сперва объясните мне, кто я есть. Если меня это устроит, так тому и быть, если нет, – оставьте меня в покое, пока я не переменюсь!». Ах! – воскликнула Алиса и залилась слезами. – Почему бы им не заглянуть сюда именно сейчас! Я так страдаю от одиночества!

С этими словами она непроизвольно натянула на руку перчатку Кролика. Удивительное дело, – перчатка наделась! «Этого не может быть! – подумала Алиса. – Кажется, я снова стала маленькой». Чтобы проверить свою догадку, она бросилась столику. Нет, она не просто уменьшилась (в ней теперь было не более двух футов росту!), но продолжала прямо на глазах сокращаться в размерах!

«Это из-за веера!» – догадалась Алиса и отбросила его в сторону. И вовремя! Еще чуть-чуть – и она уменьшилась бы до предела!

– Вот здорово! – сказала Алиса, чувствуя одновременно и страх от пережитой опасности и радость избавления от нее. – Теперь – в сад!

Увы! дверца по-прежнему была заперта, а ключик по-прежнему лежал на стеклянном столике.

– Что же это такое! – огорчилась бедняжка. – Почему никогда не бывает по-моему? И никогда в жизни я не была еще такой маленькой, никогда!

Вдруг она поскользнулась и мгновение спустя – бултых! – по самое горло погрузилась в соленую воду. «Это, наверное, море, – неизвестно почему решила Алиса. – Значит, я поеду домой на поезде».

(Она только однажды была на море и не представляла его без кабинок для переодевания, без детишек, играющих на песке с совочками и ведерками, без отелей для отдыхающих и без железнодорожного вокзала, расположенного поблизости.)

Она ошиблась: это было не море, а озеро; она сама и наплакала его, когда была очень большой девочкой.

– Нечего было столько реветь! – сердилась Алиса, плавая взад-вперед в собственных слезах в поисках берега. – Надо же! Выплакать все слезы, да еще, чего доброго, утонуть в них! Хотя я первая удивилась бы, если бы это произошло! Впрочем, сегодня приходится удивляться буквально всему!

Неподалеку раздался сильный плеск. Алиса решила посмотреть, кто бы это мог быть. На первый взгляд, неведомое водоплавающее походило не то на морского котика, не то на бегемотика. Алиса пригляделась, сравнила размеры зверя со своими прежними размерами и поняла: ее товарищем по несчастью оказалась обыкновенная мышь.

«Может ли воспитанная девочка, – засомневалась Алиса, – начинать беседу первой? Боюсь, Мышь не захочет мне отвечать. И немудрено: сегодня было и не такое. Ладно, попробую – не укусит же она меня».

И Алиса рискнула.

– О Мауси! Не подскажете ли, как выбраться из этой противной лужи? О Мауси, если бы вы знали, до чего мне надоело плавать!

(Алиса никогда прежде не общалась с мышами, но к этой Мыши – неизвестно почему – обратилась по всем правилам латинской грамматики. Как-то раз Алиса сунула нос в учебник латыни, которую изучала сестра, и наткнулась там на страницу со сплошными мышами: мауси, опять мауси, снова мауси, и наконец – о мауси!)

Мышь без особого интереса окинула ее взглядом, прищурилась и с достоинством (как показалось Алисе) промолчала.

«Она что, ничего не поняла? – подумала Алиса. – Может быть, она иностранка? Если да, то, скорее всего, француженка и попала сюда вместе с войсками Наполеона Бурбонапарта ».

(Алиса гордилась своим знанием Всемирной Истории, хотя особых оснований у нее для этого не было. Надеюсь, вы догадались почему.)

Она решила снова заговорить с Мышью, на этот раз при помощи самой первой фразы из учебника французского языка – других фраз, к сожалению, припомнить не удалось.

– Ou est ma chatte? – Где моя кошка?

Мышь чуть было не выскочила из воды, от испуга и возмущения ее так и трясло.

– Простите, пожалуйста, – спохватилась Алиса, досадуя на себя за то, что невольно задела бедную зверушку за живое. – Я совсем забыла, вы же не перевариваете кошек.

– Я не перевариваю кошек?! – с негодованием воскликнула Мышь. – Да, не перевариваю. Интересно, переваривала бы их ты, если бы оказалась в моей шкуре?

– Нет, я бы не смогла, – примирительно залепетала Алиса. – Не сердитесь на меня. Если бы вы пообщались с моею Диной, вы бы не так заговорили. Она у меня умница, – продолжала Алиса, лениво загребая руками воду. – Сидит, знаете ли, у камина, вылизывает шерстку, она так умывается. А какая она пушистая! Одно удовольствие – брать ее на руки. А как ловко моя Дина ловит мышей, мышеловки не надо… Ой, простите меня, – прикусила язычок Алиса, заметив, как оскалилась смертельно обиженная Мышь. – Давайте прекратим разговор о Дине, раз это вам не по нутру.

– Прекратим?! Как вам это нравится? – заверещала Мышь; ее всю трясло: от носа до хвоста. – Прекратим! Лично я о кошках даже не заикнулась! Нас, мышей, с детства учат не иметь никаких дел с этими зверями – гнусными, подлыми и пошлыми! Чтобы я больше не слышала от тебя этого слова!

– Как вам будет угодно, – поспешила замять неприятный разговор Алиса. – А как вы относитесь к… собакам?

Мышь не ответила. Алиса, ободренная ее молчанием, затараторила:

– У наших знакомых есть премиленький песик, настоящий терьер. С ним вам бы стоило познакомиться. Шерстка у него коричневая, длинная, волнистая, глазки так и сверкают! Представляете? Забросишь куда-нибудь палку – он ее сразу найдет, принесет, сядет на задние лапки и ждет угощения. Он столько всего умеет – не перечесть! Хозяин в нем души не чает. Не отдам его, говорит, ни за какие деньги. Он у меня всех крыс, говорит, перебил и до мышей добира… ет… ся… Ох! – осеклась Алиса. – Опять я вас обидела!

Бедная Мышь резко развернулась и, яростно работая лапками, поплыла прочь. По воде пошли волны.

– Милая Мауси, – ласково позвала ее Алиса, – вернитесь, прошу вас. Честное слово, больше о кошках и собаках я вам напоминать не буду – раз вы их не перевариваете.

Мышь секунду помедлила, потом степенно поплыла назад. Она была очень бледна. («От гнева!» – догадалась Алиса.) Мышь подплыла к Алисе и тихим срывающимся голосом заговорила:

– Давай выберемся на сушу. Там я поведаю тебе мою историю. Ты должна наконец понять, почему я даже слышать не могу об этих… как ты их там называешь…

Да, выбираться было самое время. Лужа буквально кишела всевозможными птицами и зверьками, невесть как угодившими в нее. Тут были и Индюк, и птица Дронт, и Попугай Чик, и Орленок, и многие другие. Алиса направилась к берегу, и все потянулись вслед за ней.

– Перевод Н. М. Демуровой

– Стихи в переводах С. Я. Маршака, Д. Г. Орловской и О. И. Седаковой

– Комментарий Мартина Гарднера

– Иллюстрации Джона Тенниела

Lewis Carroll. Alice"s adventures in wonderland.

Июльский полдень золотой
Сияет так светло,
В неловких маленьких руках
Упрямится весло,
И нас теченьем далеко
От дома унесло.
Безжалостные!
В жаркий день,
В такой сонливый час,
Когда бы только подремать,
Не размыкая глаз,
Вы требуете, чтобы я
Придумывал рассказ.
И Первая велит начать
Его без промедленья,
Вторая просит: «Поглупей
Пусть будут приключенья».
А Третья прерывает нас
Сто раз в одно мгновенье.
Но вот настала тишина,
И, будто бы во сне,
Неслышно девочка идет
По сказочной стране
И видит множество чудес
В подземной глубине.
Но ключ фантазии иссяк -
Не бьет его струя.
– Конец я после расскажу,
Даю вам слово я!
– Настало после! – мне кричит
Компания моя.
И тянется неспешно нить
Моей волшебной сказки,
К закату дело, наконец,
Доходит до развязки.
Идем домой. Вечерний луч
Смягчил дневные краски.
Алиса, сказку детских дней
Храни до седины
В том тайнике, где ты хранишь
Младенческие сны,
Как странник бережет цветок
Далекой стороны.

Глава I ВНИЗ ПО КРОЛИЧЬЕЙ НОРЕ

Алисе наскучило сидеть с сестрой без дела на берегу реки; разок-другой она заглянула в книжку, которую читала сестра, но там не было ни картинок, ни разговоров.

– Что толку в книжке, – подумала Алиса, – если в ней нет ни картинок, ни разговоров?

Она сидела и размышляла, не встать ли ей и не нарвать ли цветов для венка; мысли ее текли медленно и несвязно – от жары ее клонило в сон. Конечно, сплести венок было бы очень приятно, но стоит ли ради этого подыматься?

Вдруг мимо пробежал белый кролик с красными глазами.

Конечно, ничего удивительного в этом не было. Правда, Кролик на бегу говорил:

– Ах, боже мой, боже мой! Я опаздываю.

Но и это не показалось Алисе особенно странным. (Вспоминая об этом позже, она подумала, что ей следовало бы удивиться, однако в тот миг все казалось ей вполне естественным.) Но, когда Кролик вдруг вынул часы из жилетного кармана и, взглянув на них, помчался дальше, Алиса вскочила на ноги. Ее тут осенило: ведь никогда раньше она не видела кролика с часами, да еще с жилетным карманом в придачу! Сгорая от любопытства, она побежала за ним по полю и только-только успела заметить, что он юркнул в нору под изгородью.

В тот же миг Алиса юркнула за ним следом, не думая о том, как же она будет выбираться обратно.

Нора сначала шла прямо, ровная, как туннель, а потом вдруг круто обрывалась вниз. Не успела Алиса и глазом моргнуть, как она начала падать, словно в глубокий колодец.

То ли колодец был очень глубок, то ли падала она очень медленно, только времени у нее было достаточно, чтобы прийти в себя и подумать, что же будет дальше. Сначала она попыталась разглядеть, что ждет ее внизу, но там было темно, и она ничего не увидела. Тогда она принялась смотреть по сторонам. Стены колодца были уставлены шкафами и книжными полками; кое-где висели на гвоздиках картины и карты. Пролетая мимо одной из полок, она прихватила с нее банку с вареньем. На банке было написано «АПЕЛЬСИНОВОЕ», но увы! она оказалась пустой. Алиса побоялась бросить банку вниз – как бы не убить кого-нибудь! На лету она умудрилась засунуть ее в какой-то шкаф.

– Вот это упала, так упала! – подумала Алиса. – Упасть с лестницы теперь для меня пара пустяков. А наши решат, что я ужасно смелая. Да свались я хоть с крыши, я бы и то не пикнула.

Вполне возможно, что так оно и было бы.

А она все падала и падала. Неужели этому не будет конца?

– Интересно, сколько миль я уже пролетела? – сказала Алиса вслух. – Я, верно, приближаюсь к центру земли. Дайте-ка вспомнить… Это, кажется, около четырех тысяч миль вниз…

Видишь ли, Алиса выучила кое-что в этом роде на уроках в классной, и, хоть сейчас был не самый подходящий момент демонстрировать свои познания – никто ведь ее не слышал, – она не могла удержаться.

– Да так, верно, оно и есть, – продолжала Алиса. – Но интересно, на какой же я тогда широте и долготе?

Сказать по правде, она понятия не имела о том, что такое широта и долгота, но ей очень нравились эти слова. Они звучали так важно и внушительно!

Помолчав, она начала снова:

– А не пролечу ли я всю землю насквозь? Вот будет смешно! Вылезаю – а люди вниз головой! Как их там зовут?.. Антипатии, кажется…

В глубине души она порадовалась, что в этот миг ее никто не слышит, потому что слово это звучало как-то не так.

– Придется мне у них спросить, как называется их страна. «Простите, сударыня, где я? В Австралии или в Новой Зеландии?»

И она попробовала сделать реверанс. Можешь себе представить реверанс в воздухе во время падения? Как, по-твоему, тебе бы удалось его сделать?

– А она, конечно, подумает, что я страшная невежда! Нет, не буду никого спрашивать! Может, увижу где-нибудь надпись!

А она все падала и падала. Делать нечего – помолчав, Алиса снова заговорила.

– Дина будет меня сегодня весь вечер искать. Ей без меня так скучно!

Диной звали их кошку.

– Надеюсь, они не забудут в полдник налить ей молочка… Ах, Дина, милая, как жаль, что тебя со мной нет. Правда, мышек в воздухе нет, но зато мошек хоть отбавляй! Интересно, едят ли кошки мошек?

Тут Алиса почувствовала, что глаза у нее слипаются. Она сонно бормотала:

– Едят ли кошки мошек? Едят ли кошки мошек?

"Приключения Алисы в стране чудес" - эта сказочная повесть появилась в Англии больше ста лет тому назад. Написал ее преподаватель Оксфордского университета. По образованию математик, по имени Чарльз Лутвидж Доджсон, но для сказки придумал он себе особое имя, которое прославилось вместе с Алисой на весь свет, - Льюис Кэрролл (1832 - 1898).

Где же находится Страна чудес? Во сне. Все это маленькой Алисе приснилось. Но вообще говоря, Льюис Кэрролл обнаружил свою удивительную страну в уме. Это сказка об игре ума. Это приключения понятий и представлений, самых привычных, выражаемых обычными словами. "До свидания", - говорим мы, не задумываясь, а Льюис Кэрролл предложил измерить, сколько это получится до ближайшего свидания. А видали вы кошку без улыбки? Еще бы! В таком случае попробуйте представить себе одну улыбку, без кошки. Да как же такое возможно? Очень просто! Или вот еще, например, что общего между злой птицей и горчицей? Тоже не знаете? А ведь это совсем просто. И птица и горчица щиплются. "Какая-то чепуха! Что за бессмыслица!" - так нам с вами может показаться. Нет, говорит Льюис Кэрролл, это - логика, строгая логика, между тем люди привыкли пользоваться словами и понятиями без строгой логической последовательности, вот им при встрече с настоящим здравым смыслом и кажется, будто здравый смысл ошибается, а они - правы.

Страна чудес - край удивительных вопросов и еще более удивительных ответов. И живут в этом краю удивительные существа. Собственно, населяют они не какую-нибудь страну, а язык, речь нашу каждодневную. "Я тебе покажу, - говорит злой человек, - где раки зимуют!" Или: "Так далеко, куда и Макар телят не гонял". Хорошо, давайте представим себе бедного Макара, именем которого часто грозятся, но как-то не задумываются, а откуда он, этот Макар? Все-таки интересно увидеть, где это раки зимуют, и послушать, как врет сивый мерин. Надо только при этом учесть, что у англичан вместо "сивого мерина" - заяц, мартовский заяц, потому что английские зайцы именно в марте теряют рассудок и не могут отвечать за свои поступки и слова. Маленькая Алиса, как и все английские дети, множество раз слышала и про "мартовского зайца" и про "чеширского кота", но они не представляли себе, как эти странные существа выглядят, пока не рассказал им об этом Льюис Кэрролл.

"Думайте!" - вот что хотел сказать Льюис Кэрролл своими удивительными рассказами, обращаясь к маленьким читателям или, большей частью, слушателям. Но прислушались к нему не только дети. Сама наука, прежде всего математика и логика пошли тем путем, который привел Алису в страну чудес. Много интересного нашли для себя в повести Льюиса Кэрролла психологи, потому что никто прежде так точно не описывал эту самую игру ума, последовательную и прихотливую работу человеческого сознания. Одна из самых современных, "молодых" наук, кибернетика, управляющая "умными механизмами", считает Льюиса Кэрролла в числе своих основателей.

Некогда Льюис Кэрролл побывал в России. А вскоре, в 1879 году, сказка его появилась на русском языке. Это был не перевод, а пересказ "приключений Алисы", и даже не пересказ, а просто русский вариант той логической игры, которую с английскими детьми начал Льюис Кэрролл. В русской книжке, возможно, по совету самого автора (он давал такие же советы переводчикам немецким и французским), на русский лад переделаны были смешные стихи и все "бессмысленные" задачи. С тех пор наиболее удачные переводы-пересказы "Приключении Алисы" сделаны были по тому же принципу. Ведь это самое главное - заставить, как умел Льюис Кэрролл, задуматься над такими вещами, которые, кажется, размышлений совсем не требуют. Мы все время так говорим, то и дело так думаем, но обращается к нам Льюис Кэрролл: "Стоп!" - предлагает всего лишь слова поменять местами, и мы попадаем в страну чудес, где привычное становится удивительным.

И вот сказку Льюиса Кэрролла вы сейчас услышите еще раз в одном варианте. Актеры рассказывают ее по сценарию режиссера Олега Герасимова, хорошо известного своими пластинками "Рикки-Тикки-Тави" и "Барон Мюнхаузен". Сценарий был сделан в соответствии с основными советами Льюиса Кэрролла: "Думайте! Фантазируйте! Следите внимательно за мыслями и словами!" А то ведь как бывает. Маленькая Алиса думала, думала и вдруг оказалась не в своем уме, а - в чужом. Как же так? Куда пропали ее собственные мысли и слова? Послушайте ответ, какой дает эта пластинка. Такие вопросы ставил оксфордский математик Чарльз Лутвидж Доджсон, когда сам рассказывал свои удивительные истории. О приключениях слов и мыслей написал он книгу, которую напечатал под именем Льюиса Кэрролла. И по-своему, но в кэрролианском духе, по ходу занимательной и серьезной игры, ведут разговор со слушателями участники приключений Алисы, тех, что развертываются на этой пластинке.

В звуковом, "пластиночном" варианте такой необычной по стилю сказки, как "Алиса в стране чудес", роль музыки очень велика. Не будь музыки, сказка эта, лишь словесно "разыгранная" актерами, несомненно, многое утеряла бы в выражении своей сути, утеряла бы тонкую, загадочную поэтичность, составляющую ее особое очарование.

Музыкальное решение сказки многопланово. Мы находим здесь и чисто "фоновые" моменты звучания, когда основной текст проходит на музыке, и элементы изобразительные, воссоздающие в музыке тот или иной персонаж или сцену, и, наконец, эпизоды, в которых музыка выходит на первый план, обретает ведущее образно-смысловое значение в контексте всего повествования.

Важно отметить стилевое единство музыки. Она легка, прозрачна, ее мелодический рисунок прост и изящен. Слух "угадывает" в музыке и черты фольклорной традиции, и отголоски непритязательных мадригальных напевов более чем трехвековой давности. Но это - не пассивная стилизация, а органичное, образное решение, найденное композитором.

Интересен в колористическом плане камерный состав оркестра, выступающий в этой сказке: флейта, гобой, ударные (колокольчики, треугольник, малый барабан), арфа, клавесин и группа струнных инструментов, в которой следует особо выделить игру замечательного солиста - скрипача Григория Кемлина.

Начинает сказку нежное звучание колокольчика. Музыка, следуя за повествованием, ведет нас от встречи к встрече, от одних чудес к другим. Музыкальные образы не сталкиваются, не драматизируются - лишь контрастно оттеняют друг друга. Вот Алиса и Кэрролл ведут диалог; вот Кэрролл превращается в Чеширского кота, а потом просто в Улыбку этого кота; вот внезапные превращения Алисы: она то растет, то уменьшается (и мы слышим, почти "видим" все это в музыке!); вот шествуют в игрушечном марше король и королева со своей свитой из карт; вот чудаковатый поросенок; вот Синяя гусеница, тихо уползающая от нас...

Музыка метко живописует все эти сценки, подчеркивает смену состояний каждого персонажа сказки.

Песни (точнее слова и мелодии песен) сочинил известный актер Московского театра на Таганке Владимир Высоцкий. Их гармонизацию и обработку композитор Е.Геворгян выполнил в духе единого стилистического решения музыки всей постановки.

Но вот снова звенит колокольчик, музыка тихо истаивает, исчезает - и мы понимаем, что сказка кончилась, что Алиса неожиданно вышла из сказки.

Музыка "Алисы", несмотря на кажущуюся простоту и легкость, представляет немалые трудности для исполнителей. Но трудности эти слушателям не видны. В этом заслуга драматических актеров и оркестровых музыкантов (дирижер М.Нерсесян), представивших нам сказку с подлинной увлеченностью.

Евгений Геворгян (р.1936г.) - автор музыки к двенадцати фильмам, двух сюит для симфонического оркестра ("Осенние эскизы" и "Человек и пространство"), сюиты "Игорь Святославович" для джаз-оркестра, ряда камерных инструментальных пьес и эстрадных песен.