Кулинарничаем 

Принадлежащая людям: Ольга Вышеславцева. «Большая тихая дорога» Николая Вышеславцева Литература о жизни и творчестве

Ольга Николаевна Баратова родилась в самом конце XIX века в Москве. Отец служил главным бухгалтером в магазине «Мюр и Мерилиз» – теперешнем ЦУМе. Большая семья (у Ольги было 6 братьев и сестер) жила на Воздвиженке, поближе к месту работы отца, и Ольга впоследствии всегда любила этот уголок Москвы.

Здесь же произошло для маленькой Оли первое знакомство с Православием, церковными службами – старый швейцар их дома брал девочку с собой в церковь Илии Обыденного, и эти походы она запомнила на всю жизнь. Тогда же, в детстве, Оля во время прогулок познакомилась с Димой Шаховским – будущим известным проповедником архиепископом Иоанном. Воспоминания об этой детской дружбе Ольга Николаевна пронесла через всю жизнь.

Еще в детстве у Оли проявилось редкое качество – умение отдавать последнее. Учась в младших классах, она обычно брала с собой в гимназию завтрак. Однажды, возвращаясь домой, она увидела нищую старушку, просящую милостыню. На следующий день Оля отдала ей свой завтрак и потом делала так каждый день в течение нескольких месяцев. Когда у девочки начались голодные обмороки, родители не могли понять причину – Оля так и не рассказала им о своей тайной милостыне.

Окончив гимназию, после революции, Ольга работала в канцелярии Московского военкомата, а для души училась в театральной студии Ермоловой и была одной из любимых ее учениц (любовь к театру Ольга Николаевна сохранила до старости). Уже тогда ее душевная и внешняя красота удивляли окружающих. Николай Дружинин (впоследствии известный ученый-историк) писал ей: «…Вы действительно прекрасны в своем обаянии вечно-женственного, со своим богатым запасом душевного чувства, которое разливает вокруг себя свет и тепло». Казалось, впереди Ольгу ждет если и не безоблачная, то, по крайней мере, спокойная благополучная жизнь, но… Еще маленькой девочкой Оля просила Бога: «Сделай мою жизнь трудной, чтобы мне не было стыдно смотреть в глаза людям». Господь исполнил ее молитву.

В 1922 году Ольга вышла замуж. Внешне брак складывался благополучно – достаток, богемная творческая среда, многочисленные гости и литературные вечера. Но очень скоро Ольга поняла, что подобная жизнь и круг общения не для нее, общих интересов с мужем было мало, а его друзья все чаще казались сомнительными. Даже беременность еще больше укрепила в ней мысль о разводе. Но и оставлять ребенка она не хотела, понимая, что одна вырастить его не сможет, тем более что муж против аборта не возражал. Тогда и произошла судьбоносная для Ольги встреча, изменившая не только ее решение, но и всю жизнь.

Однажды муж привел в гости новых знакомых, среди которых был видный обаятельный мужчина, известный в Москве художник Николай Вышеславцев. Возможно, мы ничего не знали бы о нем, если бы не еще одна женщина, которую он когда-то покорил. Марина Цветаева посвятила ему цикл стихотворений «Н. Н. В.». Мучаясь в разоренной Москве от одиночества и нищеты и ничего не зная о судьбе пропавшего без вести мужа, Марина пыталась найти в этом сильном и спокойном человеке опору. Но даже, казалось бы, самые сильные мужчины часто сами нуждаются в поддержке. А Цветаева была слишком сложной личностью и не могла стать для Николая Николаевича тем, что сегодня принято называть «надежным тылом». Свою «опору» на всю жизнь он немного позже нашел в изящной грустной молодой женщине с огромными голубыми глазами – в Ольге.

Сами Ольга и Марина не знали друг друга лично, но, Бог знает почему, их пути оказались связаны. Удивительно, но даже на портрете работы Вышеславцева Марина невероятно напоминает Ольгу Николаевну, хотя во время его написания Николай Николаевич еще не был с ней знаком. Может быть, это было предчувствие встречи?.. Марина посвятила ему одни из лучших своих стихотворений, но гениальные и страшные в своем величии слова «… за тебя, который делом занят, не умереть хочу, а умирать» воплотила в жизнь уже Ольга.

Познакомившись с Николаем Николаевичем в тот тяжелый период сомнений и размышлений о будущем, Ольга постепенно очень сблизилась с ним и однажды рассказала о своих переживаниях. В ответ она совершенно неожиданно для себя услышала то, что мечтает услышать в подобной ситуации любая женщина: «Я обещаю Вам свою помощь. Как только я увидел Вас, я понял, что Вы – именно та женщина, которая мне нужна. Но кроме помощи, любви и верности я не могу предложить ничего другого…» И Ольга ответила согласием. Она разошлась с мужем, сохранив с ним дружеские отношения, а вскоре родился сын Вадим – любящий, нежный, очень талантливый ребенок.

Брак с Вышеславцевым был удивительно гармоничным. Муж помог сохранить Ольге сына, она – хранила его самого всю жизнь (а вместе они прожили 30 лет). Они действительно друг друга стоили – оба с широкой душой, способные на настоящие поступки и большие чувства. И при этом сочетали в себе совершенно противоположные качества. Например, с одной стороны, умели выживать и обустраивать быт даже в тяжелых условиях, с другой – были немного «не от мира сего»: например, могли запросто потратить последние сбережения на редкие книги для библиотеки Николая Николаевича (к слову, одной из лучших не только в Москве, но и в стране).

Кроме того, со временем оказалось, что Ольга Николаевна принадлежит к редкому типу женщин – «жен гениев» — тех, кто способен не только вдохновлять мужей и разделять их творческие интересы, но и полностью ограждать их от бытовых забот, что очень трудно, и справиться с этим можно, только действительно сильно любя.

Связав жизнь с Вышеславцевым, Ольга Николаевна вновь оказалась в творческой среде. Николай Николаевич был знаком с о. Павлом Флоренским, А. Белым, Ф. Сологубом, М. Пришвиным. Кроме того, когда он впоследствии преподавал живопись, дом Вышеславцевых всегда был открыт для его учеников. Женщины, подобные Ольге Николаевне, по праву могли бы считать себя культурной элитой – по образованию, воспитанию, редким душевным качествам. Но именно их простота и отсутствие самомнения и надменности всегда были отличительной чертой настоящей интеллигенции. «В их превосходстве не было ничуть плебейского сознанья превосходства», — эти слова очень точно характеризуют Ольгу Николаевну и ее окружение. Именно поэтому к ней всегда тянулись люди за советом, помощью и просто – чтобы насладиться общением с ней.

С годами постепенно крепла вера Ольги. Когда однажды ей предложили повышение в должности, если она вступит в партию, она отказалась и ушла с работы. К ее большому огорчению, муж не был таким же верующим, к Богу он пришел гораздо позднее, уже в старости. Но, независимо от религиозных убеждений, его жизнь тоже всегда была направлена на помощь окружающим. Таким же супруги вырастили и сына Ольги Николаевны Вадима.

Когда началась война и сын ушел на фронт, Ольга Николаевна поехала к нему в часть под Москву, набрав с собой целый мешок теплых вещей и гостинцев и для его сослуживцев. Она вспоминала, как эти 18-летние мальчики, узнав, откуда она приехала, обступили ее и, перебивая друг друга, расспрашивали: «Москва-то цела? Не вся сгорела? Цел дом такой-то? А войне же скоро конец, ведь так?» Ольга Николаевна раздавала им вещи, утешала, как могла. С сыном тогда ей встретиться так и не удалось – его уже отправили на другое место службы. А дома, на Арбате, она организовывала дежурства, устроила пункт помощи отправляющимся на фронт, рыла окопы, утешала тех, кто получал похоронки…

Часто люди, много и искренне помогающие другим, сами гораздо несчастнее своих подопечных. Так было и с Ольгой Николаевной. В 1943 году в танковом сражении погиб Вадим. Какое-то время родители еще надеялись, ждали. Потом наступило отчаяние. Сама Ольга Николаевна вспоминала: «Беды, скорби вокруг смягчали боль, молитва успокаивала, я старалась не оставаться одной и не могла одновременно с этим быть в толпе, метро, троллейбусе и видеть знак танкиста». Однажды во сне она увидела сына. Он спросил:

— Мама, что с тобой?
— Вадим, я больше не могу…
— А ты моги, ты можешь, поняла?

После этого отчаяние постепенно отступило, хотя боль осталась в семье навсегда. По всему дому стояли и висели фотографии и портреты Вадима, а приходящие друзья и гости старались не расспрашивать о нем.

Если раньше главным для Ольги Николаевны была семья, то теперь она нашла себя в помощи всем приходившим за поддержкой или советом. Но в первую очередь она, конечно, заботилась о муже. Особенно трудно ей пришлось, когда с Николаем Николаевичем случился инсульт. Накануне в их квартире был обыск, конфисковали всю огромную библиотеку, это было для Вышеславцева тяжелым ударом. Врачи говорили, что его положение критическое, но любовь и забота жены буквально вытащили его с того света. Но трудности на этом не закончились. Ольга Николаевна, сама часто мучаясь от сильных головных болей, ухаживала за прикованным к постели мужем 4 года. Кому доводилось ухаживать за лежачими больными, представляет, что это значит. Нужно было переворачивать с боку на бок, переодевать, приподнимать, чтобы покормить, а ведь Николай Николаевич был крупным грузным мужчиной. Один раз из-за физического перенапряжения Ольге Николаевне самой стало очень плохо. Она добралась до больницы, где ей оказали первую помощь, и сразу же вернулась домой – к мужу. Она находила силы беседовать с ним о Боге, Православии, и благодаря ей Николай Николаевич умер глубоко верующим человеком.

После смерти мужа Ольга Николаевна приняла тайный постриг с именем Мария, но осталась жить «в миру» по совету духовников, которые сказали: «Ты принадлежишь людям, это твое послушание». Дома она постоянно принимала посетителей, кому-то помогала, кого-то знакомила, что-то советовала. При этом она была живым примером не только духовной жизни, по и настоящей женственности – всегда спокойная, внимательная, следящая за собой. Говорила, что внешней вид очень важен – пусть будет бедно, заштопано, перешито, но всегда должно быть чисто и выглажено: «Когда с Богом, все должно быть красиво…»

Прекрасно зная о репрессиях и ужасах политического строя, Ольга Николаевна умела разделять понятие Родины и государства и всегда очень любила Россию. Она часто повторяла слова о том, что человек не может стать гражданином Небесного Отечества, если не полюбит Отечество земное. Не допускала она и осуждения церковной политики, не любила так называемые «кухонные беседы».

Данный ей талант – умение выслушивать и искренне пожалеть – Ольга Николаевна преумножила, не смотря на собственные беды и болезни. Она дожила до глубокой старости и последнее время провела в больнице, где ее постоянно навещали близкие люди и опекавшие ее священники. В то время жизненный путь Ольги Николаевны снова пересекся с семьей Цветаевых: не зная друг друга лично, она и сестра Марины Анастасия оказались духовными сестрами – их окормлял один священник. Тогда же, прочитав биографию Цветаевой, Ольга Николаевна написала: «Я испытала глубокую простую человеческую жалость до слез, а порою досаду оттого, сколько страданий Марина набрала сама на себя и, невольно, этим причинила их близким!» Кто знает, если бы этим удивительным женщинам довелось встретиться, может, и смогла бы Ольга Николаевна утешить Марину и спасти ее…

Умерла Ольга Николаевна Вышеславцева, прожив почти 100 лет по-настоящему насыщенной жизнью. Ушла еще одна удивительная, неповторимая женщина, Женщина с большой буквы. А всем, кто ее знал, она завещала: «Помните, каждая встреча – это Промысел Божий. Ведь Господь вас свел, нужно молиться и помогать друг другу…»

При републикации материалов сайта «Матроны.ру» прямая активная ссылка на исходный текст материала обязательна.

Поскольку вы здесь…

… у нас есть небольшая просьба. Портал «Матроны» активно развивается, наша аудитория растет, но нам не хватает средств для работы редакции. Многие темы, которые нам хотелось бы поднять и которые интересны вам, нашим читателям, остаются неосвещенными из-за финансовых ограничений. В отличие от многих СМИ, мы сознательно не делаем платную подписку, потому что хотим, чтобы наши материалы были доступны всем желающим.

Но. Матроны - это ежедневные статьи, колонки и интервью, переводы лучших англоязычных статей о семье и воспитании, это редакторы, хостинг и серверы. Так что вы можете понять, почему мы просим вашей помощи.

Например, 50 рублей в месяц - это много или мало? Чашка кофе? Для семейного бюджета - немного. Для Матрон - много.

Если каждый, кто читает Матроны, поддержит нас 50 рублями в месяц, то сделает огромный вклад в возможность развития издания и появления новых актуальных и интересных материалов о жизни женщины в современном мире, семье, воспитании детей, творческой самореализации и духовных смыслах.

9 Comment threads

1 Thread replies

0 Followers

Most reacted comment

Hottest comment thread

новые старые популярные

0 Вы должны войти, чтобы проголосовать

Агроном, краевед Н. А. Вышеславцев родился в 1855 году в городе Лебедяни Тамбовской губернии. После окончания Новоалександрийского сельскохозяйственного института он работал агрономом в частных хозяйствах западных губерний России.
Здесь, в 1890 году, когда Н. А. Вышеславцев служил управляющим имением графа Кочубея, у него родился сын, матерью которого, по-семейному преданию, была графиня Кочубей. Все заботы о сыне взял на себя Николай Александрович. Его сын Николай Николаевич Вышеславцев (1890-1952) стал художником и создал уникальную серию прижизненных портретов деятелей серебряного века. Это ему, Николаю Николаевичу, весной 1920 года Марина Цветаева посвятила стихотворение «Большими тихими дорогами…».

С 1891 года Н. А. Вышеславцев был податным инспектором в городе Темников Тамбовской губернии (ныне республика Мордовия), в 1903 году перевелся на ту же должность в город Тамбов.
Николай Александрович стал одним из учредителей и одновременно казначеем Тамбовского губернского сельскохозяйственного общества. Его труды по агрономии публиковались в сборниках общества и газете «Тамбовский край». В 1912 году он организовал Тамбовскую сельскохозяйственную выставку, которая подвела итоги восьмилетней успешной работы Тамбовского сельскохозяйственного общества.

С 1915 по 1919 годы Н. А. Вышеславцев преподавал сельское хозяйство и огородничество на Тамбовских пехотных курсах. Восстановил организованный в начале 20-го века сельскохозяйственный музей. После его ликвидации был консультантом в Тамбовском Доме крестьянина. Одновременно принимал участие в работе физико-математического общества, заведовал музеем Авиахима. С 1920 года Николай Александрович был членом Общества истории, археологии и этнографии Тамбовского края.

Произведения автора

Просорушальное производство: с приложением конструкторских чертежей на шести листах / Н. Вышеславцев. - СПб. : Изд. А. Ф. Девриена, 1885. - 60 с.

Литература о жизни и творчестве

Черменский H. Н. А. Вышеславцев. 1855-1926: некролог // Известия Тамбовского общества изучения природы и культуры местного края. - Тамбов, 1927. - Вып. 2. - С. 79.
Знаток крестьянской жизни // Лебедянские вести [Лебедянский район]. - 2000. - 1 янв. - С. 5.

Справочные материалы

Тамбовская энциклопедия. - Тамбов, 2004. - С. 112.
Тамбовские даты 2000. - Тамбов, 1999. - С. 80-81.

Причиной происшествия послужила пустая банка из-под напитка, которую местный арт-критик неосторожно поставила на одну из частей композиции
  • 12.02.2020 Sotheby’s выставляет на мартовские торги керамику, скульптуру, письма и другие предметы, связанные с личностью и творчеством самой дорогой художницы мира
  • 11.02.2020 Картина, долгое время провисевшая в стенах Музея искусств Аллентауна, считалась работой мастеров из круга художника. Однако эксперты выяснили, что это не так
  • 11.02.2020 Картина, авторство которой еще необходимо подтвердить у экспертов, досталась за бесценок владельцу антикварного магазина в городке Щецине
  • 10.02.2020 Тамара де Лемпицка поднялась с 9-го на 7-е место в списке самых дорогих работ русских художников. Ее персональный рекорд - $21,1 млн - был установлен на Christie’s и составил 25,8 % от суммы продаж всего аукционного вечера
    • 12.02.2020 Продолжение нашего материала рубрики «Советы начинающим коллекционерам». Сегодня мы расскажем о том, как создавалась культура коллекционирования в Европе на протяжении веков - и в каком виде подошла к началу XX века
    • 10.02.2020 AI анализирует данные отчета ArtTacic Single Owner Collections Auction Analysis Report о продажах на публичном рынке коллекций, некогда находившихся в единоличном владении
    • 05.02.2020 В рубрике «Теория заблуждений» отныне мы будем искоренять мифы, которые удачно выдаются за факты и негативно влияют на развитие рынка искусства и инвестиционный климат. Первым на «операционный стол» ложится Mei & Moses All Art Index
    • 04.02.2020 «Чарующая прелесть рисунков Львова…», - писал критик о работах еще очень молодого автора. На AI Аукционе выставлен холст уже зрелого мастера, с развитой творческой манерой и неповторимым чувством свободы
    • 04.02.2020 Первый материал рубрики «Искусство и технологии» дает нашему читателю историческую ретроспективу и краткую оценку сегодняшней ситуации на рынке ArtTech
    • 27.01.2020 В залах галереи «Веллум» в Гостином Дворе открывается новая экспозиция
    • 24.01.2020 Выставка пионера русского конструктивизма пройдет в галерее «Тейт Сент-Айвс» (Tate St Ives) и будет посвящена 100-летию его «Реалистического манифеста»
    • 25.12.2019 В наступающем году многие музеи мира подготовили настоящие выставки-блокбастеры. Чтобы не запутаться во всем многообразии первых имен и не пропустить что-то интересное, самое время заняться составлением календаря будущих событий
    • 17.12.2019 Выставка, открывающаяся 19 декабря в главном здании музея, на Петровке, 25, - попытка по-новому взглянуть на обширное музейное собрание отечественного искусства: кураторами проекта стали 20 известных деятелей из различных профессиональных сфер
    • 12.12.2019 6 апреля 2020 года исполняется 500 лет со смерти одного из величайших художников Возрождения. В преддверии масштабных мероприятий, которые будут проходить в следующем году, Берлинская картинная галерея открывает выставку Мадонн работы Рафаэля Санти

    М.И. Цветаева. Портрет Н.Н. Вышеславцева, 1921 г.
    Из всех портретов Марины Цветаевой этот – наверное, самый странный. Огромные глаза, взгляд тревожно-отрешенный, сжатые губы, напряженная шея… О том, что это – Марина Цветаева, без подписи можно и не догадаться. Внешне – если сравнить с любой из сохранившихся ее фотографий – не похожа. Что же тогда изобразил художник на этом рисунке, что хотел передать этой намеренной резкостью – внутреннее ли цветаевское настроение, переживания ли ее – того периода, или, быть может, просто – свое видение ее? Кем он был в ее жизни, кем была она – в его? Хронологически – этот портрет является точкой в истории их встречи. Но с самого начала и до этой финальной точки – еще много чего другого…

    Для начала – немного справочной информации. Художник Николай Николаевич Вышеславцев родился в Полтавской губернии, матери своей не знал, отец его был управляющий имением Кочубеев. Детство Николая Николаевича прошло у одинокой сестры отца и в многодетной семье дяди. С 1906 года он учился в Москве, в студии художника Машкова.
    В 1908 году уехал в Париж, где прожил шесть лет на средства отца, продолжая свое образование художника. После вступления России в Первую мировую войну вернулся на родину, окончил школу прапорщиков с 1916 по 1918 годы. Воевал, был ранен, награжден Георгиевским офицерским крестом.
    После демобилизации Николай Николаевич обосновался в Москве, во дворце искусств на Поварской получил место библиотекаря и небольшую квартиру. Жил он в те годы тем, что писал заказные портреты, продавал свои картины и рисунки, впоследствии стал преподавать живопись.

    Его отличала необычайная широта интересов – не только в области искусства, но и философии, истории религии, русской и мировой литературы. Он был страстным библиофилом и собрал одну из лучших библиотек в десятки тысяч томов – собрание книг по искусству, философии, истории.
    Николай Николаевич создал целую портретную галерею своих современников: А. Белого, Б. Пастернака, Ф. Сологуба и многих других. Портрет Цветаевой он написал в 1921 году.
    В ранней молодости Николай Николаевич женился, чтобы узаконить будущего ребенка, и в дальнейшем отношения с женой и дочерью не поддерживал. В 1923 году он заключил союз с Ольгой Николаевной Баратовой, воспитал ее сына Вадима, погибшего впоследствии на фронте.
    Ученики Николая Николаевича не только получали у него профессиональные уроки, но и посещали гостеприимный дом Николая Николаевича и его жены в Кривоарбатском переулке, где был создан неповторимый микромир «творческой семьи» вокруг учителя-наставника, созданный по образу ренессансной модели «боттеги». Такое неформальное общение было в те годы подозрительным, и только тяжелая болезнь – случившийся в январе 1948 г. инсульт – спасла Николая Николаевича от репрессий. Последние четыре года жизни он был парализован.

    «Дорогие правнуки мои, любовники и читатели через 100 лет! Говорю с Вами, как с живыми, ибо вы будете. (Не смущаюсь расстоянием! Ноги и душа одинаковы легки на подъем!)
    Милые мои правнуки - любовники - читатели! Рассудите: кто прав? И - из недр своей души говорю Вам - пожалейте, потому что я заслуживала, чтобы меня любили.»
    Марина Цветаева



    Из «Записной книжки 8» :
    «Москва, 25-го апреля 1920 г., суббота.
    - «Вы знаете, открыта одна новая строчка Пушкина. ...Твой поцелуй неутолимый... И всё.»
    - «Ну, скажите по-правде, если бы Вы не знали, что это - Пушкин, звучала ли бы она для Вас так же, как сейчас?»
    - «Думаю, что да.- Неутолимый...- Это так неожиданно и так верно. Кто из нас этого не испытывал? Но оттого, что это Пушкин - еще особенное сияние.»
    (Жаль, что не могу передать голоса; чуть касается слов.)

    - «А я о себе что сейчас подумала! Я ведь не морская пена. У огня ведь тоже есть пена,- да? Самая верхушка.- Огненная пена, сухая.- Ведь огонь тоже не злой, - веселый.»
    - «А Вы всегда так закрываете лоб?»
    - «Всегда - и знаете - никому не даю открывать.- Никогда.»
    - «У Вас наверное очень высокий лоб?»
    - «Очень - и вообще - хороший. Но дело не в том. Я вообще не люблю своего лица.»
    - «Ваша внешность настолько меньше Вашего внутреннего, хотя у Вас внешность отнюдь не второстепенная...»

    Гляжу на его руку, упирающуюся в диван.
    - «Вы хотите идти?» - «Да.» - «А еще немножко?» - «Да.» - «О, какой хороший!» - Что-то вспоминаю про Милиоти.
    - «Он мне о Вас тогда рассказывал, но я не прислушивался.» - «Рассказывал?» - «Немного.»
    - «Я сама могу рассказать. Что Вы думаете об этом знакомстве?» - «Я просто не думал, я могу остановить всякую мысль. Я просто не допускал себя до какой-либо мысли здесь.»
    - «А хотите, чтоб я рассказала? - Вам это будет забавно.- Очень глупая история.»
    Рассказываю.
    Рассказываю как в таких случаях всегда рассказываю, озабоченная двумя вещами: сказать всю правду - и не шокировать собеседника.
    Местами - кажется - утаиваю, местами - кажется - отталкиваю.
    Молчание после рассказа. Чувствую себя побитой собакой, всё поведение безобразно и глупо, и ничем не оправдано.
    - «Милиоти мне в этой истории ясен»,- говорит Н. Н.- «Вы - совсем неясны.»
    - «Спрашивайте, мне будет легче отвечать.»
    - «Знали ли Вы, к чему это ведет, чувствовали или нет?»
    Задумываюсь - проверяю.
    - «Я чувствовала восторг, и мне было любопытно. Когда он меня поцеловал, я сразу ответила, но была не очень рада,- не ждала.»
    - «Будем говорить просто. Вы говорите „разве это была близость?“ Неужели Вы не знаете, чем такая кажущаяся близость могла кончиться?»
    - «Я просто не думала, не хотела думать, надеялась на Бога.- Вам очень противно?»
    - «Нет, я меньше чем кто-либо - Вас сужу. Но мне жалко Вас, жалко, что Вы так себя бросаете.»

    Задумчиво разглаживает голубое одеяло, лежащее в ногах дивана. Гляжу на его руку.
    - «Н. Н.!» - чувствую ласковость - чуть-шутливую! - своего голоса - «чем так гладить одеяло, которое ничего не чувствует, не лучше ли было бы погладить мои волосы?»
    Смеется.- Смеюсь,- Рука всё еще - движущейся белизной - на одеяле.
    - «Вам не хочется?»
    - «Нет, мне это было бы очень приятно, у Вас такие хорошие волосы, но я, читая Ваши стихи, читаю их двояко: как стихи - и как Вас!»
    - «Ну - и?»
    - «Мне запомнилась одна Ваша строчка:
    На Ваши поцелуи - о живые! -
    Я ничего не возражу - впервые...»
    - «О, это когда было! - Это тогда было! - Теперь как раз наоборот! - Этого никогда и не было!» и, спохватившись: - «Господи, что я говорю!»
    - Смеемся.-
    - «Н. Н., а я всё-таки обижена, что Вы не хотите меня погладить.- Разве моя голова не лучше одеяла?»
    - «У Вас очень хорошая голова, но когда я глажу одеяло, я по крайней мере уверен, что ему не неприятно.»
    - «Не возразит?» - Смеюсь.- Соскальзываю на пол - перед ним на колени - головой в колени.
    И вот - как сон - другого слова нет. Рука нежная - нежная - как сквозь сон - и голова моя сонная - и каждый волос сонный. Только глубже зарываюсь лицом в колени.
    - «Вам так неудобно?»
    - «Мне чудесно.»
    Гладит, гладит, точно убеждает мою голову, каждый волос. Шелковый шелест волос под рукой - или рука шелковая? - Нет, рука святая, люблю эту руку, моя рука...
    И вдруг - пробуждение Фомы.- «А вдруг ему уже надоело гладить и продолжает так только - для приличия? - Нужно встать, самой кончить,- но - еще одну секундочку! - одну!» -- и не встаю. А рука все гладит. И ровный голос сверху:
    - «А теперь я пойду.»
    Встаю безропотно. Провожаю по темным комнатам.- «Ни за что не пойду провожать!» - Во мне уже упорство.
    Провожаю сначала до парадного, потом до подъезда, иду рядом.
    Пустота (страх его пустоты), сознание своей негодности и его осуждения, холод, неуютность.
    Провожаю до Соллогуба, он идет со мной обратно. Я что-то о Милиоти: - «Он уже забыл!» - «Напрасно Вы думаете, это будет ему служить воспоминанием на долгие годы!..» Голос - не без лукавства.
    Что-то говорю о нем - и:
    - «Когда я с Вами рядом...Впрочем, всё равно: ведь Вы - издалека - издалека...»
    - «А каким бы Вы хотели, чтобы я был?»
    - «Никаким.- Тем же.- Этим мне Вы так и дороги...- Когда это кончится...»
    - «Что?» - «Наше знакомство.» - «А скоро оно кончится?» - «Не знаю.»
    Идем по переулку.- «Знаете, если меня кто-нибудь так встретит сейчас - никто не подумает дурно.- Хожу по улицам и колдую.»
    - «Почему Вы так думаете?»
    - «Потому что я сама сознаю свою невинность,- клянусь Богом! - вопреки всему, что я делаю!»
    - «Вы правы.»
    Прощаясь, кладет мне руку на голову,- может быть я подставила лоб? - Прислоняюсь головой к его плечу, обеими руками обнимаю за талью - юнкерскую! - Долго так стоим.
    - «А Вы кажется мне, под предлогом, что гладите - лоб открыли? Охо!»
    Смеется.- Стоим еще.- Я с закрытыми глазами. Легко-легко касается губами лба.
    И ровный-ровный четкий шаг по переулку.
    ___
    Н. Н.! Защитите меня от мира и от самой себя!
    ___
    Н. Н. Я люблю Ваш тихий голос. До Вас я думала, что все мужчины распутны (Володечка, может быть, не любил, Сережа - ангел.)
    ___
    Н. Н. Вы меня не воспитываете,- возрождаете.
    ...Когда для смертного умолкнет шумный день...
    И как я понимаю сейчас, что Вы не любите моих стихов!
    ___
    Н. Н. Вы глубокий час в моей жизни, и этому не будет конца.
    ___
    Милиоти о НН.В.
    - «Академичен - столько книг прочел, что просто страшно...»
    И я - с чистейшим жаром сердца,- отрешенно, как перед смертью:
    - «Господа! - Это единственный человек, кроме Сережи - которого я чувствую выше себя,- на целых семь небес! - Не смейтесь. - Я серьезно.»
    - Лицо Милиоти.-
    ___
    НН! Знаете ли Вы, что у меня сейчас самое настоящее искушение сбежать к Вам - из гостей - с Пятницкой - в 12 ч. ночи - к Вам домой! -Не бойтесь, никогда не сделаю.
    ___
    НН! Возьмите мою голову в руки, довершайте начатое.- Только - ради Бога! - больше не расставаться!

    Из цикла «Н.Н.В.» :
    «то - вопреки всему - Англия…»
    Пахнýло Англией - и морем -
    И доблестью. - Суров и статен.
    - Так, связываясь с новым горем,
    Смеюсь, как юнга на канате

    Смеется в час великой бури,
    Наедине с господним гневом,
    В блаженной, обезьяньей дури
    Пляша над пенящимся зевом.

    Упорны эти руки, - прочен
    Канат, - привык к морской метели!
    И сердце доблестно, - а впрочем,
    Не всем же умирать в постели!

    И вот, весь холод тьмы беззвездной
    Вдохнув - на самой мачте - с краю -
    Над разверзающейся бездной
    - Смеясь! - ресницы опускаю…
    27 апреля 1920

    Марина Цветаева, 1913 г.


    Из «Записной книжки 8» :
    3-го русского мая 1920 г.- Воскресенье.-
    Ну, что ж.
    Разница отношения ко мне Милиоти и Н. Н.
    Милиоти, ценя, унижал поведением, Н., ведя себя корректно, унижает внутренно.

    4-го русского мая 1920 г., понедельник
    Милый друг, Вы бы могли сделать надо мной чудо, но Вы этого не захотели. Вам «приятно», что я такая.
    ... Так гладят кошек или птиц...
    Вы могли бы, ни разу не погладив меня по волосам («лишнее! - и так вижу!») и разочек - всей нежностью Вашей милой руки - погладив мою душу - сделать меня: ну чем хотите (ибо Вы хотите всегда только лучшего!) - героем, учеником, поэтом большого, заставить меня совсем не писать стихи - (?) - заставить убрать весь дом, как игрушечку, завести себе телескоп, снять все свои кольца, учиться по английски
    ___
    Прощаясь как-то, Вы сказали мне:
    - «Подождите меня не любить!»
    - «Подождите меня любить!» - вот что сказать Вам следовало.- Исполняю Вашу просьбу дважды
    ___
    12 ч. ночи
    Господи, когда я его 11/2 дня не вижу, мне кажется - подвиг! Ведь я все время отуманиваю себя: стихами, Mme de Staёl, людьми, всё время сражаюсь, каждую минуту отстаиваю себя у необходимости в нем, для меня каждая минута - без него.
    О, я знаю себя! Через полных два дня у меня будет такое чувство исполненного долга, такое сияющее чувство донесенной - непосильной! - ноши, я почувствую себя ТАКИМ ГЕРОЕМ, что - секунду тому назад и думать об этом не посмев! - вцеплюсь в любой предлог - и ринусь к нему, чистосердечно веря, что иду по делу.
    Господи! Ведь я не преувеличиваю. Отбросим 4–5 часов, которые сплю, и подсчитаем минуты -
    48 час. - 10 = 38 ч. 38 х 60 = 2280
    ___
    38 х 60 = 2280 - Две тысячи двести восемьдесят минут, и каждая, как острие! Ведь это - ТАК. А для него - между рисованием, грядками, прогулками, и еще не знаю чем (может быть любит кого-нибудь?) - для него это даже не два дня, а просто - ничего, ничего даже не заметит.
    Так я еще мучилась 22 лет от Сони Парнок, но тогда другое: она отталкивала меня, окаменевала, ногами меня топтала, но - любила!
    А этому я - глубоко и растерянно задумываюсь- просто НЕ НУЖНА. Ведь он про друзей говорит: - «Ежели бы они умерли, я бы их наверное скоро забыл...» А я разве для него - друг? - Так - «приятно».
    Господи, каюсь до конца: с гордыней кончено, «приятно» - согласна, но одного не могу! не могу! не могу! - чувствовать себя меньше, чем стук в комнате. Этого не могу - и не гордыня встает - а последний остаток разума: «ничего не добьешься!» и - то, с чем я умру - корректность.
    - Милый друг. Вы наверное сейчас дома, Лидия Петровна сказала, что я была - дальше я ничего не знаю.
    Может быть Вы всё понимаете, тогда Вам меня жаль, может быть - ничего - ибо не желаете (англичанин!) и мысленно ставить меня в глупое положение.
    …
    - Господи, что я ему сделала, что он меня так мучит? А я-то думала, что уже никогда больше никого не смогу любить! - Точно тогда, 17 лет, кудрявая после кори,- в первый раз!
    - Стихи.- Но моих стихов он не любит, они ему не нужны, значит и мне не нужны,- что мне до того, что Бальмонт похвалит?!
    - Роздых.- Секунда трезвости:
    Когда я в комнате, ему приятно.- Не совсем еще отвык, хотя оценил.
    - «Мне очень жаль, что Вы сейчас уходите»,- несколько раз - и, давая книгу: «Вы же обещали ее от меня принять.» Второе - может быть - из жалости, первое - непосредственно; я ему забавна, как разновидность чего-то: особенный зверек, птица.
    Длю трезвость:
    Всего того, что я пишу (чувствую) он не знает. Сегодня я яростно спорила, любила - вслух - свое. Может быть ничего за этим не чувствует, ибо не музыкален.
    Господи, когда я - богатая! всё - вопреки всему! - к себе тянущая - так мучаюсь, что было с другими, которые его любили?!
    - Завадский тоже меня не любил, но ему льстило мое внимание, и - кроме того! - я могла ему писать. Любил стихи. Кроме того, в III Студии я была в чести, это увеличивало для него мою ценность,- хоть именем моим мог похвастаться! (III Студия еще менее известна, чем я!)
    А этот-
    ___

    (Число не вписано) русского мая 1920 г., вторник
    Мне подозрительна радость, с которой НН встречает каждую мою просьбу: так радуешься - или когда очень любишь, или когда цепляешься за внешнее, чтобы скрыть внутреннюю пустоту к человеку.
    Первое - не mon cas.(мой случай (фр.).)
    ___
    А может быть я слишком на слово верю? - НН убежден, что я дурна - и я сразу убеждена, без проверки.- А что я такое сделала хуже, чем он? - Берем основу. С самого начала встречи я знала, кто он, он - кто я.
    Итак: святой и грешница. Кто, в конце концов, более грешен: святой, который целуется - или грешница? И что тут для него обидного, что я его целовала? Я даже не знаю, кто начал.
    И еще: «скажите правду! Вы ведь меня не любите?» - так спрашивают, когда - по крайней мере - собираются любить, если всё равно - не спрашивают, не в праве, нет,- основания нет!
    А я разве его спрашивала? - Господи, я так бесконечно-скромна - в чувствах другого ко мне! - моя нескромность только в своих собственных. Мне бы и в голову не пришло.
    А основание у нас было то же: ему было хорошо со мной, мне - с ним. И, беря во внимание разницу пород, отношение к слову (он - такой скупой! я - такая щедрая!) - выходит, что он-то, пожалуй, больше тянулся ко мне, чем я к нему.-
    -
    Словом, я от восторга...
    Он по чувству исполнения некоего джентльмэнского долга.
    А может быть - и этого нет?
    ____
    Так я только раз в жизни мучилась,- 10 лет назад! - 17-ти лет! Я совсем забыла, как это бывает.
    Как будто бы я лежу на дне колодца, с перешибленными ногами и руками, а наверху ходят люди, светит солнце.
    Пустая светлая Поварская для меня страшна.

    10-го русского мая 1920 г.
    Оглушительная новость: у Н. Н. жена и дочь, обе в Крыму.- Не верится. - Может быть его дочь в Крыму, потому что у нее - тоже «гримаска»? - О жене я не думаю.- Всё равно.- Ревность (и вместе с тем - радость!) только к дочери.
    И у него 7 комнат в Москве.
    - «Василий Дмитриевич, Вы эту комнату берете?»
    - «Зачем? У меня ведь есть.» - «Тогда я ее беру.» - «Зачем?»- «А так,- впрок.»

    11-го мая 1920 г., ст.ст.- понедельник.
    Вообще, со встречи с НН, я много потеряла в блеске. Это так ново для меня - я так это забыла - быть нелюбимой!
    ___
    Что меня разлучило с НН.- Моя правда, правда всего моего существа, намеренно-резко подчеркнутая, чтобы знал с кем имеет дело (- Потом забыл бы, ибо - люби он меня - я бы, конечно, стала другой!)
    ___
    НН! А начали всё-таки - Вы! (Друг дорогой, не виню!) - Вы первый сказали: - «Если бы я действительно был старым учителем, а Вы моим юным учеником, я бы сейчас возложил Вам руки на голову - благословил бы Вас - и пошел.» - Как же после этого не подставить головы - не поцеловать благословивших рук?
    И - заметьте - я крепилась до следующего вечера!
    ___
    У Вас не было матери.- Думаю об этом.- И, подумав, прощаю Вам все грехи.
    ___
    - Даю торжественную клятву - coute que coute (чего бы это ни стоило (фр.)) - не заходить к Вам сама.
    Радость не только не покрывает унижения. Унижение убивает радость. И, уходя от Вас, я бедней, чем была.

    14-го русского мая 1920 г.
    - Что такое желание? -
    Мне хочется к НН - вот желание.
    Но я не могу перебороть себя, чтобы заставить себя взойти к нему в комнату.- Что это? -
    Очевидно: невозможность сильней желания, невозможность перебарывается только необходимостью.
    Если бы мне был необходим НН, я бы взошла к нему в комнату.
    Но - думаю до глубины: - нет! Мне кажется, мне было бы легче умереть у его порога.
    ___
    И, хватаясь за голову, с чувством, что всё обрывается: - «Господи! Какой мир я в нем потеряла!»
    ___
    До моего письма и возвращения книг всё шло иначе, он нет-нет да находил на секундочку свой прежний голос. Сквозь лед чувствовалось волнение.
    Теперь же - непроницаемая стена. Всем существом чувствую, что для него НЕ СУЩЕСТВУЮ.
    ___
    - Наверное презирает меня еще за «дружбу» с Милиоти, не зная, что дружу-то я с ним сейчас так усиленно потому, что из его, Милиоти, комнаты видно, как проходит он, НН.

    Из цикла «Н.Н.В.» :
    В мешок и в воду - подвиг доблестный!
    Любить немножко - грех большой.
    Ты, ласковый с малейшим волосом,
    Неласковый с моей душой.

    Червонным куполом прельщаются
    И вороны, и голубки.
    Кудрям - все прихоти прощаются,
    Как гиацинту-завитки.

    Грех над церковкой златоглавою
    Кружить - и не молиться в ней.
    Под этой шапкою кудрявою
    Не хочешь ты души моей!

    Вникая в прядки золотистые,
    Не слышишь жалобы смешной:
    О, если б ты - вот так же истово
    Клонился над моей душой!
    14 мая 1920

    Н.Н. Вышеславцев. Портрет Павла Флоренского, 1922.

    Из «Записной книжки 8» :
    15-го русcкoгo мая 1920 г.
    НН! В первый раз, когда Вы меня провожали, я в первый раз за всю мою жизнь остановилась не перед своим домом.
    Всячески можно истолковать: 1) что мне до старого дома, раз есть новый дом (Вы), 2) просто не хочу домой 3) хочу домой, но не к себе (к Вам!) и т. д.
    А в итоге: ни своего дома, ни Вашего.
    ___
    НН хитер. Зная, что будет мучиться от меня, предпочел мучить - меня.
    ___
    - Как это у него внутри, в груди? - Встречался, ждал, радовался, смеялся, провожал ночью по Поварской, гладил по голове - а потом сразу: заказ на декабристов - верниссаж - в промежутки - огород - какие-то старики - обеды и ужины...
    Глядя на свои руки вспоминает ли он иногда, что я их целовала?
    ___
    Женщина, которая у него постоянно в комнате, со мной и Алей ласкова. Если она его любит, она должна меня - немножечко - жалеть.

    16-го мая 1920 г. (В действительности: 17-го мая) - Воскресение,- Троицын день.
    День нашего примирения, дружочек.
    Жаль, что я в этот день не могу преподнести Вам - новую любовь! (Не готова еще.)
    Мириться с Вами я не пойду, хотя книжка Ваша готова - переписана и надписана.
    - «Милому ННВ.- с большой грустью - от чистого сердца - в чудесный Троицын день.»
    Но у Вас сегодня - верниссаж. Вам не до Троицына дня и не до женских стихов.

    Духов день 1920 г. (Дата не вписана.)
    - Проходит. -
    Для меня вся земля - philtre amoureux,(любовный напиток(фр.).) поэтому - может быть - и проходит.
    А НН (о котором больше всего - должно быть по старой памяти - думаю здесь, в книжке) встречая меня в графском саду, может быть думает так, как мужик, глядящий на тучу:
    - «Слава Богу! - Пронесло!»
    ___
    Встретила его сейчас в саду Соллогуба. Он каменный, я каменная. Ни тени улыбки.
    Когда я его любила, я была убеждена, что он в этом убежден,- мне это даже было неприятно.
    Теперь, когда не люблю (сухо дерево, завтра пятница!) - убеждена, что убежден и в этом.

    Из цикла «Н.Н.В.» :
    Сказавший всем страстям: прости -
    Прости и ты.
    Обиды наглоталась всласть.
    Как хлещущий библейский стих,
    Читаю я в глазах твоих:
    «Дурная страсть!»

    В руках, тебе несущих есть,
    Читаешь - лесть.
    И смех мой - ревность всех сердец! -
    Как прокаженных бубенец -
    Гремит тебе.

    И по тому, как в руки вдруг
    Кирку берешь - чтоб рук
    Не взять (не те же ли цветы?),
    Так ясно мне - до тьмы в очах! -
    Что не было в твоих стадах
    Черней - овцы.

    Есть остров - благостью Отца, -
    Где мне не надо бубенца,
    Где черный пух -
    Вдоль каждой изгороди. - Да. -
    Есть в мире - черные стада.
    Другой пастух.
    17 мая 1920

    Н.Н. Вышеславцев со студентами МосковскогоПолиграфического института. Май 1948.

    Из «Записной книжки 8» :
    20 русcкoгo мaя 1920 г., среда.
    После встречи с НН. я как-то подавлена, открыв, что у меня живое сердце (для любви и для боли,- вот: «ноет!») я стала себя бояться, не доверять.- «Tu me feras encore bien mal quelque jour» («Ты причинишь мне еще большую боль когда-нибудь» (фр.).) - стала меньше себя любить.
    10 лет я была Фениксом - бессмысленно и блаженно сгорающим и воскресающим (сжигающим и воскрешающим!) - а теперь - сомнение - подозрительность какая-то:
    «А ну-ка - не воскреснешь?»

    Из цикла «Н.Н.В.» :
    Глазами ведьмы зачарованной
    Гляжу на Божие дитя запретное.
    С тех пор как мне душа дарована,
    Я стала тихая и безответная.

    Забыла, как речною чайкою
    Всю ночь стонала под людскими окнами.
    Я в белом чепчике теперь - хозяйкою
    Хожу степенною, голубоокою.

    И даже кольца стали тусклые,
    Рука на солнце - как мертвец спеленутый.
    Так солон хлеб мой, что нейдет, во рту стоит, -
    А в солонице соль лежит нетронута…
    25 мая 1920

    Из «Записной книжки 8» :
    Москва, 31-го мая ст. ст. 1920 г.
    Письмо.
    Мне так - так много нужно сказать Вам, что надо бы сразу - сто рук!
    Пишу Вам еще как не-чужому, изо всех сил пытаюсь вырвать Вас у небытия (в себе), я не хочу кончать, не могу кончать, не могу расставаться!
    У нас с Вами сейчас дурная полоса, это пройдет, это должно пройти, ибо если бы Вы были действительно таким, каким Вы сейчас хотите, чтобы я Вас видела (и каким Вас - увы! - начинаю видеть!), я бы никогда к Вам не подошла.
    Поймите! - Я еще пытаюсь говорить с Вами по человечески - по своему! - добром, я совсем Вам другое письмо писать хотела, я вернулась домой, захлебываясь от негодования - оскорбления - обиды, но с Вами нельзя так, не нужно так, я не хочу забывать Вас другого, к которому у меня шла душа!
    НН! Вы неправильно со мной поступили.
    Нравится - разонравилась, нужна (по Вашему: приятна) - неприятна, это я понимаю, это в порядке вещей.
    И если бы здесь так было - о Господи, мне ли бы это нужно было говорить два раза,- один хотя бы?!
    Но ведь отношение здесь шло не на «нравится» и «не нравится» - мало ли кто мне нравился - и больше Вас! - а книжек я своих никому не давала, в Вас я увидела человека, а с этим своим человеческим я последние годы совсем не знала куда деваться!
    Помните начало встречи: Опавшие листья? - С этого началось, на этом - из самых недр,- до самых недр - человеческом - шло.
    А как кончилось? - Не знаю - не понимаю - всё время спрашиваю себя: что я сделала? Может быть Вы переоценили важность для меня - Ваших рук, Вашего реального присутствия в комнате, (осади назад!) - эх, дружочек, не я ли всю жизнь свою напролет любила - взамен и страстнее существующих! - бывших - небывших - Сущих!
    Пишу Вам и полной чистоте своего сердца. Я правдива, это мой единственный смысл. А если это похоже на унижение - Боже мой! - я на целые семь небес выше унижения, я совсем не понимаю, что это такое.
    Мне так важен человек - душа - тайна этой души, что я ногами себя дам топтать, чтобы только понять - справиться!
    Чувство воспитанности,- да, я ему следую,- здравый смысл, да, когда партия проиграна (раньше, чем партия проиграна), но я здесь честна и чиста, хочу и буду сражаться до конца, ибо ставка - моя собственная душа!
    - И божественная трезвость, которая больше, чем здравый смысл,- она-то и учит меня сейчас: не верь тому, что видишь, ибо день сейчас заслоняет Вечность, не слышь того, что слышишь, ибо слово сейчас заслоняет сущность.
    Первое зрение во мне острее второго. Я увидела Вас прекрасным.
    Поэтому, минуя «унижение» - и - оскорбления - все забывая, стараясь забыть, хочу только сказать Вам несколько слов об этой злополучной книжечке.
    Стихи, написанные человеку. Под сеткой стихотворной формы - живая душа: мой смех, мой крик, мой вздох, то, что во сне снилось, то что сказать хотелось - и не сказалось,- неужели Вы не понимаете?! - Живой человек - я.-
    Как же мне всё это: улыбку, крик, вздох, протянутые руки - живое!!! - отдавать Вам, которому это нужно только как стихи?!
    - «Я к этой потере отношусь не лирически», а стихи-то все, дар-то весь: Вы - я - Вам - мое - Вас... Как же после этого, зачем же после этого мне Вам их давать? - Если только как рифмованные строки - есть люди, которым они более нужны, чем Вам, ибо не я же! - не моей породы поэты - Ваши любимые!
    То же самое что: тебе отрубают палец, а другой стоит и смотрит,- зачем? Вы слишком уверены, что стихи - только стихи. Это не так, у меня не так, я, когда пишу, умереть готова! И долго спустя, перечитывая, сердце рвется.
    Я пишу потому что не могу дать этого (души своей!) - иначе.- Вот.-
    А давать их - только потому что обещала - что ж! - мертвая буква закона. Если бы Вы сказали: «Мне они дороги, потому что мне»...,- «дороги, потому что Ваши», «дороги потому что было»..., «дороги, потому что прошло»,- или просто: дороги - о, Господи! - как сразу! как обеими руками! -
    - А так давать,- лучше бы они никогда написаны не были!
    - Странный Вы человек! - Просить меня переписать Вам стихи Джалаловой - привет моей беспутной души ее беспутной шкуре
    Зачем они Вам? - Форма? - Самая обыкновенная: ямб, кажется. Значит, сущность: я.- А то, что Вам написано, Вами вызвано, Вам отдано,- теряя это (даже не зная - что, ибо не читали) Вы не огорчены лирически, а просите у меня книжечку, чтобы дать мне возможность поступить хорошо.- Не нужно меня учить широким жестам, они все у меня в руке.
    - Как мне бы хотелось, чтобы Вы меня поняли в этой истории со стихами - с Вами самим!
    Как я хотела бы, чтобы Вы в какой-нибудь простой и ясный час Вашей жизни просто и ясно сказали мне, объяснили мне; в чем дело, почему отошли.- Так, чтобы я поняла! - поверила!
    Я, доверчивая, достойна правды.
    Устала.- Правда как волна бьюсь об скалу (не не-любви, а непонимания!)
    - И с грустью вижу, насколько я, легковесная, оказалась здесь тяжелее Вас.
    МЦ.
    - И на фронт уходите и не сказали.-
    ___
    Не вспоминаю о НН.- днями. Если он, действительно, всё это сделал (торг с Сережиными книгами, отношение к Але, наглость последнего разговора) - чтобы оттолкнуть меня, удивляюсь отсутствию в нем меры, хватило бы и десятой доли!
    Но, подумав, неожиданно заключаю: .. чтобы оттолкнуть меня,- преклоняюсь перед его чувством меры: в большее я бы не поверила, меньшим бы он меня не оттолкнул!»

    Так вот кого изобразил на злополучном портрете в 1921 году художник Вышеславцев... Ее - чужую, «другую», странную женщину, прошедшую мимо. Нелюбимую, непонятую со своей открытостью и бурей чувств. Не портрет Марины Цветаевой - портрет любви ее к Н.Н. и нелюбви, непонятости ее - им.

    К 95-летию Козьмдемьянского художественно-исторического музея им. А.В. Григорьева


    В 2014 году в сентябре месяце Козьмодемьянскому художественно-историческому музею им. А.В. Григорьева исполняется 95 лет. В рамках «Года культуры в РФ» и юбилея музея его сотрудники проводят разнообразную научно-исследовательскую работу. В том числе ведется работа и по атрибуции рисунков художника Вышеславцева Н.Н.

    Вышеславцев Николай Николаевич родился в 1890 году умер в 1952. Это был человек высокой культуры, интеллектуал, отличный собеседник. Учился в Москве, Париже,знал французский язык, были у него поездки в Италию. Когда началась 1-ая мировая война вернулся на родину в Россию. Надеялся, что война быстро закончится все работы оставил в Париже в мастерской. В России закончил школу прапорщиков и ушел на фронт 1-ой мировой войны. На фронте был ранен, контужен, награжден Орденом Святого Георгия. После тяжелого ранения в голову его демобилизовали. В 1918 году начал работать в Москве в Народном комиссариате просвещения в отделе изобразительного искусства. В 1920 году в Москве во Дворце искусств была устроена выставка его работ. Вскоре он познакомился с русской известной поэтессой Мариной Ивановной Цветаевой. В момент знакомства ей было 27 лет а ему - 32 года.

    27 своих стихотворений она посвятила Николаю Николаевичу. В них она упоминает его буквами НН. Конечно, и Вышеславцев Николай Николаевич, думаем, рисовал портреты Марины Ивановны.

    В коллекции Козьмодемьянской картинной галереи имеется коллекция рисунков Вышеславцева Н.Н. Некоторые из них датируются 1921 годом. От куда поступили данные рисунки в коллекцию музея информация не обнаружена. Сотрудники проводят их атрибуцию. К данной работе привлекают искусствоведов.

    Оказал помочь в работе Андрей Дмитриевич Сарабьянов (искусствовед.эксперт живописи,издатель г. Москва) Вот содержание его письма:«Я получил ответ из Парижа от Вероники Лосской, которая занимается М. Цветаевой и которой я отправлял портретН. Вышеславцева. Она ничего определенного, к сожалению, не смогла сказать. Ни отрицательно, ни положительно. Сейчас отправляю портрет одному московскому цветаеведу. Может быть что-то узнаем новое».

    Вскоре от искусствоведа пришел ответ и вот что он пишет: «Только мне кажется, это не может быть М. Цветаева - рисунок носа и рта совсем другой. Я бы сказал, что Коллонтай, но в Мураново есть похожий портрет, правда стилизованный числится там портретом Варвары Туркестановой 22 года. Я нашел только маленькую фотографию,видимо, это одно и тоже лицо. Туркестанова- только кажется не Варвара? Надо это проверить, по-моему ее Ольга звали, она из тех Варвар Туркестановых, фрейлин павловских».

    Воспользовавшись советом, сотрудники музея обратились за помощью к директору Музея заповедника «Усадьба «Мураново» им. Ф.И.Тютчева Игорю Александровичу Комарову. К работе по атрибуции рисунков Вышеславцева Н.Н. он подключил Долгополову Светлану Андреевну, которая вскоре прислала письмо следующего содержания: «Я работаю в музее с 1971 года, много лет дружила с О.Н. Вышеславцевой, вдовой художника Н.Н. Вышеславцева,любившего наш музей. Вся проблематика, изложенная Вами в письме мне знакома. Напишите, пожалуйста, каким образом Вы хотите осуществить данную работу. Может быть Вам имеет смысл прислать изображение работ Н.Н. Вышеславцева из Вашего музея».

    В итоге нами изображения работ Н.Н. Вышеславцева были посланы. В обмен получили изображение портрета Турчениновой. Также Светлана Андреевна Долгополова подарила нашему музею книгу « Николай Николаевич Вышеславцев - художник «Серебряного века». Москва 2005

    года. Эта книга посвящена жизни и творчеству художника Н.Н. Вышеславцева. Она знакомит с творчеством самобытного русского графика, искусствоведа, педагога Н.Н. Вышеславцева.

    Наследие его представляет немалый интерес -художественный и историко-культурный. В ней в частности отмечается, что в 20-е годы Н.Н. Вышеславцев создает большой цикл портретов деятелей русской советской культуры. В творческой жизни Н.Н. Вышеславцева много места занимают женские портреты. Женский портрет очень типичен для периода расцвета творчества художника. Прежде чем создавать портрет он вживался в творчество портретируемого, что способствовало ему раскрытию его внутреннего облика.

    Вопрос о том: кто изображен на рисунках? остается открытым.

    Любители творчества художника Н.Н. Вышеславцева и ценители творчества «Серебряного века» могут приобщиться к данной работе по атрибуции ниже представленных рисунков.

    Эту работу они могут совместно с музейными сотрудниками приурочить к 125-летию со дня рождения художника Николая Николаевича. Юбилей которого будет отмечаться общественностью в 2015 году.

    Зав. историческим отделом
    В.Л.Шерстнев