Марафет 

Персоналии

“...Я хочу, чтобы музыка была прежде всего живой речью”

К.Н.Игумнов

Константин Николаевич Игумнов родился 1 мая 1873 года в г.Лебедяни Липецкой области (ранее Тамбовской губернии).

Влечение к музыке проявилось у мальчика в очень раннем возрасте. Уроки музыки давала ему гувернантка А.Ф.Мейер. Это была образованная, интеллигентная женщина, увлекающаяся литературой, искусством, что несомненно, влияло на душу и ум юного дарования. Сегодня в музее г.Лебедяни можно увидеть афишу тех лет, в которой объявляется об участии в городском концерте 7-летнего Кости Игумнова.

Большие музыкальные успехи сына заставили родителей отправить его в 14-летнем возрасте на учебу в Москву. Но оставшись там, он никогда не забывал свой родной зеленый и красивый городок, часто приезжал туда, выступал перед его жителями.

Город Лебедянь, где провел свои детские и отроческие годы пианист, дал ему первые жизненные и музыкальные впечатления. О Лебедяни К.Н.Игумнов вспоминал, как о важном периоде своей жизни. И по просьбе Константина Николаевича в день похорон, 26 марта 1948 года, в его могилу была брошена горсть земли с его малой родины.

На мраморной Доске Почета, установленной в Московской консерватории, золотыми буквами высечены имена ее лучших питомцев. Среди них, в выпуске 1894 года, имя пианиста К.Н.Игумнова:

Достаточно было раз услышать игру Игумнова, чтобы она навсегда осталась в памяти. Под его пальцами инструмент пел с теплом, задушевностью, заставляя сравнивать музыку с живым звучанием человеческого голоса. Играя своих любимых композиторов - Бетховена, Шопена, Шумана и особенно русских - Чайковского, Рахманинова - пианист вводил слушателя в чудесный мир, где сложное становилось ясным и понятным, а в простом открывалось глубокое и значительное.

В 25-летнем возрасте К.Н.Игумнов становится профессором Московской консерватории. Почти полвека длилась его напряженная, плодотворная педагогическая работа. С 1924 по 1929 год он занимал пост ректора этого ВУЗа. Его класс всегда притягивал талантливую молодежь. Среди учеников К.Н.Игумнова - такие величины, как первый советский лауреат Международных конкурсов Лев Оборин, целая плеяда выдающихся музыкантов - Яков Флиер, Мария Гринберг, Наум Штаркман, Олег Бошнякович, Мария Гамбарян, Арно Бабаджанян и многие другие.

Воспитывая новое поколение пианистов, великий Учитель передавал секреты своего мастерства своим ученикам, а ученики, бережно сохранявшие их, - своим ученикам - . Вот имена некоторых К.Н.Игумнова: Тигран Алиханов, Владимир Ашкенази, Лев Власенко, Михаил Воскресенский, Белла Давидович, Михаил Плетнев, Геннадий Рождественский, Мстислав Ростропович, Аркадий Севидов, Родион Щедрин.

Летом 1947 г. К.Н.Игумнов последний раз играл для своих земляков в родной Лебедяни. 3 декабря того же года состоялся его последний концерт в Большом зале Московской консерватории. 24 марта 1948 года К.Н.Игумнова не стало.

Его ученик, Я.И.Мильштейн писал: К.Н.Игумнов - идеал глубоко совестливого, благородного художника, покорявшего простотой, естественностью выражения мыслей и чувств, тончайшим звуковым мастерством. Доктор искусствоведения, лауреат Государственной премии СССР, кавалер ордена Трудового Красного Знамени, профессор Московской государственной консерватории им.П.И.Чайковского Константин Николаевич почти никогда не довольствовался достигнутым в искусстве. Всегда шел вперед, сколько хватало сил, не переставая доискиваться нового в исполнительстве и педагогике>.

Из выступлений самого К.Н.Игумнова о музыке и исполнительстве:

  • “...Без исполнителя музыка, записанная в нотах, мертва. Исполнитель вызывает её к жизни”
  • “...Чрезмерная быстрота еще не создает жизни: Ею вовсе не проверяется наличие темперамента и подлинной виртуозности... Она скорее свидетельствует о музыкальной неполноценности, скудости исполнителя”
  • “Я придерживаюсь одного старого определения темпа, согласно которому предел скорого темпа - это возможность услышать каждый звук”
  • “...клавиши надо скорее ласкать, мягко к ним прикасаться, а не бить их...”
  • “...Я хочу, чтобы музыка была прежде всего живой речью...”

    Игумнов, Константин Николаевич - Константин Николаевич Игумнов. ИГУМНОВ Константин Николаевич (1873 1948), пианист, педагог Московской консерватории; один из создателей русской пианистической школы. Тонкий интерпретатор фортепьянных произведений П.И. Чайковского. … Иллюстрированный энциклопедический словарь

    Игумнов, Константин Николаевич Дата рождения 17 апреля 1873 год Место рождения Лебедянь Дата смерти 24 марта 1948 Место смерти … Википедия

    - (1873 1948) пианист, педагог, народный артист СССР (1946). Создатель одной из отечественных пианистических школ. Профессор Московской консерватории (с 1899, в 1924 29 ректор). Государственная премия СССР (1946) … Большой Энциклопедический словарь

    Советский пианист, народный артист СССР (1946), доктор искусствоведения (1940). Окончил Московскую консерваторию в 1894 по классу фортепьяно П. А. Пабста. В 1895 участвовал в… … Большая советская энциклопедия

    - (1873 1948), пианист, педагог, народный артист СССР (1946). Создатель одной из отечественных пианистических школ. Профессор Московской консерватории (с 1899, в 1924 29 ректор). Государственная премия СССР (1946). * * * ИГУМНОВ Константин… … Энциклопедический словарь

    Хороший пианист, род, 19 апреля 1873 в Лебедяни (Тамбовской губ.). Будучи в гимназии и московском университете учился в то же время игре на фп. у Зверева, а затем в московской консерватории, где был сначала вольнослушателем по классу Зилоти, а по … Большая биографическая энциклопедия

    - (1873, г. Лебедянь Тамбовской губернии — 1948, Москва), пианист, педагог, народный артист СССР (1946). Выходец из купеческого сословия. В Москве с 1887. Учился в 1 й московской классической, на юридическом, затем на историко филологическом… … Москва (энциклопедия)

Игумнов Konstantin Igumnov Карьера: Музыкант
Рождение: Россия, 19.4.1873
ИГУМНОВ, КОНСТАНТИН НИКОЛАЕВИЧ (1873-1948), русский пианист. Родился 19 апреля (1 мая) 1873 в Лебедяни Тамбовской губернии, в купеческой семье.

Родился 19 апреля (1 мая) 1873 в Лебедяни Тамбовской губернии, в купеческой семье. С 1887, также с обучением в Первой московской классической гимназии, забирал частные уроки игры на фортепиано у знаменитого педагога Н.С.Зверева (в то же время с Рахманиновым и Скрябиным). В 1888 поступил вольнослушателем в Московскую консерваторию в класс А.И.Зилоти, далее П.А.Пабста; в то же время занимался полифонией у С.И.Танеева, пробовал силы в композиции. В 1892 поступил в Московский вуз - в первую очередь на юридический, позже на историко-филологический факультет. Окончил консерваторию в 1894 с золотой медалью и тогда же дебютировал как солист. Участвовал в 1895 в Международном конкурсе пианистов имени А.Г.Рубинштейна в Берлине, где получил похвальный отзыв. В дальнейшем всегда концертировал, преимущественно в Москве, давал частные уроки игры на фортепиано, был одним из самых популярных в Москве педагогов. В 1898 принял приглашение сделаться преподавателем Тифлисского отделения Императорского русского музыкального общества; в 1899 стал профессором Московской консерватории, продолжая выступать как в России, так и за рубежом. По отзывам современников, пианизм Игумнова избегал крайностей: для него были типичны чуть-чуть приглушенная динамика, мягкое туше, певучий, бархатный звук, благородство интерпретации.

После Октябрьской революции 1917 Игумнов вошел в состав Музыкального совета при Народном комиссариате по просвещению (концертный подотдел). При его участии происходила перестройка музыкального образования; в частности, в консерватории были созданы курсы эстетики, истории культуры, истории литературы, введен класс камерного ансамбля. С 1919 - неизменный член учебно-художественного комитета консерватории; весной 1924 был избран на пять лет директором. Среди учеников Игумнова - Я.В.Флиэр, Л.Н.Оборин, М.И.Гринберг, Я.И.Мильштейн, О.Д.Бошнякович, Н.Л.Штаркман, Б.М.Давидович. В концертном репертуаре пианиста 1930-х годов - серия монографических концертов: Бетховен, Лист, Шопен, Чайковский, Рахманинов (Игумнов - начальный в России исполнитель "Рапсодии на тему Паганини", 1939), Метнер, Танеев; в особенности нередко Игумнов играл как солист и ансамблист произведения Чайковского, став их непревзойденным интерпретатором.

Последний концерт дал в Большом зале Московской консерватории 3 декабря 1947. Умер Игумнов в Москве 24 марта 1948.

Так же читайте биографии известных людей:
Константин Кинчев Konstantin Kinchev

СЕГОДНЯ Константин КИНЧЕВ не пьет спиртного, не играет концерты во время постов, регулярно посещает церковь и поет песни с многоговорящими..

Константин Купервейс Konstantin Cooperveis

Этой паре многие завидовали. Столько лет вместе и все неразлучны.Людмила Гурченко, актриса, звезда, и Константин Купервейс, музыкант, ее..

«Игумнов был человеком редкого обаяния, простоты и благородства. Никакие почести и слава не могли поколебать его глубочайшей скромности. В нем не было и тени того тщеславия, которым подчас страдают некоторые артисты». Это об Игумнове-человеке. «Искренний и взыскательный художник, Игумнов был чужд какой бы то ни было аффектации, позы, внешнего лоска. Ради красочного эффекта, ради поверхностного блеска он никогда не поступался художественным смыслом... Игумнов не терпел ничего крайнего, резкого, чрезмерного. Стиль его игры был прост и лаконичен». Это об Игумнове-артисте.

«Строгий и требовательный к себе, Игумнов был требователен и к своим ученикам. Проницательный в оценке их сил и возможностей, он постоянно учил художественной правде, простоте и естественности выражения. Он учил скромности, соразмерности и экономии в используемых средствах. Он учил речевой выразительности, певучему, мягкому звуку, пластичности и рельефности фразировки. Он учил „живому дыханию“ музыкального исполнения». Это об Игумнове-педагоге.

«В основном и главном игумновские воззрения и эстетические принципы оставались, видимо, достаточно устойчивыми... Его симпатии артиста и педагога с давних пор были на стороне музыки ясной, содержательной, подлинно реалистической в своей основе (иной он попросту не признавал), его „кредо“ музыканта-интерпретатора всегда выявляло себя через такие качества, как непосредственность исполнительского воплощения образа, проникновенность и тонкость поэтического переживания». Это о художественных принципах Игумнова. Приведенные высказывания принадлежат ученикам выдающегося педагога - Я. Мильштейну и Я. Флиеру, прекрасно знавшим Константина Николаевича на протяжении долгих лет. Сопоставляя их, невольно приходишь к выводу об удивительной цельности человеческой и художественной натуры Игумнова. Во всем он оставался верен себе, будучи личностью и артистом глубокой оригинальности.

Он впитал в себя лучшие традиции русской исполнительской и композиторской школ. В Московской консерватории, которую он окончил в 1894 году, Игумнов занимался по фортепиано сперва у А. И. Зилоти, а затем у П. А. Пабста. Здесь же он обучался по теории музыки и композиции у С. И. Танеева, А. С. Аренского и М. М. Ипполитова-Иванова и по камерному ансамблю у В. И. Сафонова. В ту же пору (1892-1895) он учился на историко-филологическом факультете Московского университета. С пианистом Игумновым москвичи познакомились еще в 1895 году, и вскоре он занял видное место среди русских концертирующих исполнителей. На склоне лет Игумнов составил такую схему своего пианистического развития: «Мой исполнительский путь сложен и извилист. Я разделяю его на следующие периоды: 1895-1908 годы - период академический; 1908-1917 годы - период зарождения исканий под влиянием художников и писателей (Серов, Сомов, Брюсов и др.); 1917-1930 годы- период переоценки всех ценностей; увлечение колоритом в ущерб ритмическому рисунку, злоупотребление rubato; 1930-1940 годы - постепенное формирование моих теперешних взглядов. Однако вполне я осознал их и „нашел себя“ лишь после Великой Отечественной войны»... Впрочем, даже если учитывать результаты этого «самоанализа», совершенно очевидно, что определяющие черты были присущи игре Игумнова при всех внутренних «метаморфозах». Это касается и принципов интерпретации и репертуарных склонностей артиста.

Все специалисты единодушно отмечают некое особое отношение Игумнова к инструменту, его редкостное умение вести с помощью фортепиано живую речь с людьми. В 1933 году тогдашний директор Московской консерватории Б. Пшибышевский писал в газете «Советское искусство»: «Игумнов как пианист совершенно исключительное явление. Правда, он не принадлежит к роду мастеров фортепиано, которые отличаются блистательной техникой, могучим звуком, оркестровой трактовкой инструмента. Игумнов принадлежит к пианистам типа Фильда, Шопена, т. е. к мастерам, которые ближе всего подошли к специфике фортепиано, не искали в нем искусственно вызываемых оркестровых эффектов, а извлекали из него то, что всего труднее извлечь из-под внешней жесткости звучания - певучесть. Игумновский рояль поет, как редко у кого из современных больших пианистов». Через несколько лет к этому мнению присоединяется А. Альшванг: «Популярность завоевана им благодаря захватывающей искренности его игры, живому контакту с аудиторией и прекрасной интерпретации классики... Многие справедливо отмечают в исполнении К. Игумнова мужественную суровость. При этом звук у Игумнова характеризуется мягкостью, близостью к речевой мелодии. Его интерпретация отличается живостью, свежестью красок». На эти же особенности неоднократно указывал начинающий в качестве ассистента Игумнова и много сделавший для изучения наследия своего учителя профессор Я. Мильштейн: «Мало кто мог соперничать с Игумновым в красоте звука, отличавшегося необыкновенным богатством колорита и удивительной певучестью. Под его руками рояль приобретал свойства человеческого голоса. Благодаря какому-то особому прикосновению, как бы слиянию с клавиатурой (по собственному его признанию, принцип слияния лежал в основе его туше), а также благодаря тонкому, разнообразному, пульсирующему применению педали, он извлекал звук редкого обаяния. Даже при самом сильном ударе его туше не теряло своей прелести: оно всегда было благородным. Игумнов предпочитал скорее сыграть тише, но только не „кричать“, не форсировать звучания фортепиано, не выходить за его естественные пределы».

Как же добивался Игумнов своих поразительных художественных откровений? Его вела к ним не только естественная артистическая интуиция. Немногословный по своей натуре, он однажды приоткрыл «дверь» в свою творческую лабораторию: «Я думаю, что всякое музыкальное исполнение есть живая речь, связный рассказ... Но только рассказывать - это еще мало. Надо, чтобы в рассказе было определенное содержание и чтобы у исполнителя всегда было что-то такое, что приближало бы его к этому содержанию. И здесь я не могу мыслить музыкального исполнения абстрактно: мне всегда хочется прибегнуть к каким-либо житейским аналогиям. Короче говоря, содержание рассказа я черпаю или из личных впечатлений, или из природы, или из искусства, или из определенных идей, или из определенной исторической эпохи. Для меня несомненно, что в каждом значительном произведении выискивается нечто такое, что связывает исполнителя с реальной жизнью. Я не представляю себе музыки ради музыки, без человеческих переживаний... Вот почему необходимо, чтобы исполняемое произведение находило какой-то отклик в личности исполнителя, чтобы оно ему было близко. Можно, конечно, перевоплощаться, но какие-то связующие личные нити всегда должны быть. Нельзя сказать, чтобы я обязательно представлял себе программу произведения. Нет, то, что я себе представляю,- это не программа. Это только какие-то чувства, мысли, сопоставления, помогающие вызвать настроения, аналогичные тем, которые я хочу передать в своем исполнении. Это как бы своеобразные „рабочие гипотезы“, облегчающие постижение художественного замысла».

3 декабря 1947 года Игумнов в последний раз вышел на эстраду Большого зала Московской консерватории. В программу этого вечера вошли Седьмая соната Бетховена, Соната Чайковского, Си-минорная Соната Шопена, Вариации Лядова на тему Глинки, неизвестная широкой публике пьеса Чайковского «Страстное признание». На «бис» были исполнены Экспромт Рубинштейна, «Музыкальное мгновение» до-диез минор Шуберта и Колыбельная Чайковского - Пабста. В этой прощальной программе значились имена тех композиторов, чья музыка всегда была близка пианисту. «Если все же искать того, что является основным, константным в исполнительском облике Игумнова,- замечал в 1933 году К. Гримих,- то больше всего бросаются в глаза многочисленные нити, связывающие его исполнительское творчество с романтическими страницами фортепианного искусства... Здесь - не в Бахе, не в Моцарте, не в Прокофьеве, не в Хиндемите, но в Бетховене, Мендельсоне, Шумане, Брамсе, Шопене, Листе, Чайковском, Рахманинове - наиболее убедительно раскрываются достоинства игумновского исполнения: сдержанная и впечатляющая выразительность, тонкое мастерство звука, самостоятельность и свежесть трактовки».

Действительно, Игумнов не был, что называется, всеядным исполнителем. Он оставался верен себе: «Если композитор мне чужд и его сочинения лично мне не дают материала для исполнительского творчества, я не могу включить его в свой репертуар (например, фортепианные произведения Балакирева, французских импрессионистов, позднего Скрябина, некоторые пьесы советских композиторов)». И тут надо особо выделить непрестанное обращение пианиста к русской фортепианной классике, и в первую очередь, к творчеству Чайковского. Можно сказать, что именно Игумнов возродил на концертной эстраде многие сочинения великого русского композитора.

Все, кому доводилось слушать Игумнова, согласятся с восторженными словами Я. Мильштейна: «Нигде, даже в Шопене, Шумане, Листе не высказывается особенная, полная простоты, благородства и целомудренной скромности манера игры Игумнова так удачно, как в произведениях Чайковского. Невозможно себе представить, что тонкость исполнения может быть доведена до более высокой степени совершенства. Невозможно себе представить большую плавность и задумчивость мелодических излияний, большую правдивость и искренность чувств. Исполнение Игумновым этих произведений отличается от других, как экстракт отличается от разбавленной смеси. Действительно, все в нем поражает: каждый нюанс здесь - образец для подражания, каждый штрих - предмет восхищения». Чтобы оценить педагогическую деятельность Игумнова, достаточно назвать некоторых учеников: Н. Орлов, И. Добровейн, Л. Оборин, Я. Флиер, А. Дьяков, М. Гринберг, И. Михневский, А. Иохелес, А. и М. Готлибы, О. Бошнякович, Н. Штаркман. Все это концертирующие пианисты, снискавшие широкую известность. Он начал преподавать вскоре после окончания консерватории, некоторое время был педагогом музыкального училища в Тбилиси (1898-1899), а с 1899 года стал профессором Московской консерватории; в 1924-1929 годах был также ее ректором. В своем общении с учениками Игумнов был далек от какого бы то ни было догматизма, всякий его урок - живой творческий процесс, открытие неиссякаемых музыкальных богатств. «Моя педагогика,- говорит он,- теснейшим образом связана с моим исполнительством, и это обусловливает отсутствие стабильности в моих педагогических установках». Может быть, и этим объясняется удивительная несхожесть, порой контрастная противоположность игумновских питомцев. Но, пожалуй, всех их объединяет благоговейное отношение к музыке, унаследованное от учителя. Прощаясь со своим педагогом в печальный день панихиды. Я. Флиер глубоко верно определил основной «подтекст» педагогических взглядов Игумнова: «Константин Николаевич мог простить студенту фальшивые ноты, но фальшивых чувств он не прощал и не переносил».

Рассказывая об одной из последних своих встреч с Игумновым, его ученик профессор К. Аджемов вспоминал: «В тот вечер мне показалось, что К. Н. был не совсем здоров. К тому же он сказал, что врачи не позволяют ему играть. «А ведь в чем смысл моей жизни? Играть...»

Лит.: Рабинович Д. Портреты пианистов. М., 1970; Мильштейн Я, Константин Николаевич Игумнов. М., 1975.

Григорьев Л., Платек Я.

Пиа-нист, педагог.

Директор Московск консерватори (1924-29).

Музыкой занимался с раннего детства. Переехав в Моск-ву (1887), в течение года брал частные уроки у Н.С. Зверева. В 1888-94 учился в Московск консерваториу А.И. Зилоти, затем - П.А. Пабста (фортепиано) и В.И. Сафонова (камерный ансамбль). Занимался теорией композиции у А. С.Аренского, М.М. Ип-политова-Иванова, С.И. Танеева. Окончил курс с золотой медалью. В 1892-94 учился также на юридическом, затем исто-рико-филологическом факультетах Московского университета. Получив в 1895 почетный отзыв на 2-м Международном конкурсе пианистов им. Антона Ру-бинштейна в Берлине, начал активно концертировать в стране и за рубежом. Гастролировал в Германии (1908, 1910, 1911).

Выступал как солист, а также в ансамбле с И.В. Гржимали, А.Я. Могилевским, Б.О. Сибором, А.А. Брандуковым, А.Э. фон Гленом, Квартетом им. Бетховена.

«Мой исполнительский путь сложен и извилист, - вспоминал И. - Я разделяю его на следующие периоды: 1895-1908 гг. - период академический; 1908-1917 гг. - период зарожде-ния исканий под влиянием художников и писателей (Се-ров, Сомов, Брюсов и др.); 1917-1930 гг. - период переоценки всех ценностей; увлечение колоритом в ущерб рисунку, злоупотребление rubato ; 1930-1940 гг. - посте -пенное формирование моих теперешних взглядов на про-блемы пианизма. Однако вполне я осознал их и нашел себя лишь после Великой Отечественной войны » (Игум-нов К.Н. 1966. С. 144).

Главной особенностью своей натуры считал эмоциональ-но-романтическое отношение к музыке: «До известной степе -ни она была создана созерцательным бытием и окруже-нием - моей учительницей, лирически чувствительной и религиозной; братом, любившим стихи; отцом, который постоянно любовался звездами и любил цветы... Все это настраивало меня на чисто романтическое миросозерца-ние, вызывало романтические настроения... » (К.Н. Игум-нов о творческом пути и исполнительском искусстве пианиста... С. 49).

Несравненными были умение пианис-та «петь» на рояле, благородство и красота звука. Центральное место в репертуаре занимала музыка композиторов-ро-мантиков - Р. Шумана, Ф. Шопена, Ф. Листа, А.Г.Рубин-штейна, С.В. Рахманинова, П.И. Чайковского (трактовка Игумновым цикла «Времена года» и ряда других произведений была призна-на шедевром русского исполнительского искусства). Первый исполни-тель (после автора) Сонаты №2, Концерта №4, «Рапсо-дии на тему Паганини» для фортепиано с оркестр Рахманинова, Кон-церта №1 для фортепиано с оркестр А.К. Глазунова, «Вариаций на тему Глинки» А.К. Лядова и др.

Выдающийся педагог, создатель крупнейшей пианис-тической школы. Педагогическую деятельность начал в Москве (1896). В1888-89 преподавал в Музыкальном училище при Тифлисском отделении ИРМО. С 1899 до конца жизни вел класс специального фортепиано в Московской консерватории (в 1942-43 работал в Ереванской консерватории). С 1918 ру-ководил фортепианным отделом, затем исполнительским факультетом. С 1935 воз-главлял одну из кафедр на фортепианном факультете. Воспитал свыше 500 музы-кантов, среди которых: К. Аджемов, Ан. Александров, В. Арга-маков, Б. Берлин, О. Бошнякович, А. Готлиб, М. Готлиб, М. Гринберг, Б. Давидович, И. Добровейн, А. Дьяков, А. Иохе-лес, П. Любошиц, Я. Мильшейн, И.Михновский, Л. Оборин, Н.Орлов, Я. Флиер, Н.Штаркман. В работе с молодыми пианистами придавал большое значение осмысленно-сти музыкальной речи, умению «горизонтально слышать музыку», воспринимать каждую деталь в связи с предшествующим и последующим (Мильштейн Я., 1975. С. 318).

Насторо-женно относился к музыкально-аналитическому методу в работе над произв.: «Когда играешь, вовсе не обязательно знать все формальные особенности произведения, все эти АВС, “шпили”, точки золотого сечения и т.п. Это все средства вспомогательные. Надо прежде всего, и в этом главное, ощущать движение произведения в соответствии с его основным смыслом, как бы “переживать” произведение, познавать его внутреннюю жизнь, а не разлагать его на составные части и потом их слагать » (Мильштейн Я., 1975. С. 345).

В отличие от многих музыкантов не мыслил раз-деление процесса работы на отдельные фазы или этапы: она шла по-разному в зависимости от исполняемой му-зыки. Все технические приемы должны были рождаться из поисков того или иного звукового образа (Там же. С. 278). В 1928-29 член редколлегии журнала «Музыкальное образо-вание» (изд. Московской консерватории). В 1946 - присуждение Сталинской премии.

Публикации:

  • К 60-летию Московской государственной кон-серватории // Музыка и революция. 1927. ¹4; Пробле-мы исполнительства // СИ. 1932. 21 апр.;
  • Творчество, а не ремесло // Там же. 1932. 26 нояб.;
  • О Шопене // Там же. 1935. 11 нояб.;
  • О фортепианных сочинениях Чайков-ского // СМ. 1940.;
  • Мои исполнительские и педа-гогические принципы [вступ. статья Я.И. Миль-штейтна] // СМ. 1948.
  • То же // Выдающиеся пиа-нисты-педагоги о фортепианном искусстве. Л., 1966.