О турецкой литературе. Турецкая ашыкская поэзия Турецкие поэты
***
"Внеклассное чтение: по-русски о Турции
Читаете ли вы турецкую литературу?
Скорее всего, вы знакомы с творчеством Орхана Памука и сразу вспомните «Птичку Певчую». Конечно, знаете стихи Назыма Хикмета и смешные рассказы Азиза Несина. Между тем в турецкой литературе много хороших писателей и прекрасных произведений. Но насколько она нам доступна? Что может русский читатель прочитать из этой, к сожалению, пока не достаточно переведённой литературы? Сегодня я познакомлю вас с несколькими писателями, произведения которых переведены на русский язык.
Но сначала - немного истории.
Турецкая литература - какая она?
История турецкой литературы, к сожалению, мало известна российским читателям. А она, разумеется, прошла тот же долгий и интересный путь, что и другие литературы: от первых, близких к фольклору стихов и сказок, через влияние ислама и арабской и иранской средневековой словесности и последующую борьбу за самобытность, турецкая литература доросла до классического реализма и замечательной постмодернистской прозы пока не известного в России Огуза Атая.
Как и в русской литературе, самое интересное для современного читателя началось в ней в ХIХ веке. Это был период так называемых «танзиматских» реформ, в результате которых Османская Империя начала сближаться с западной, особенно с французской культурой, а в литературе начали происходить глубокие изменения. Новое поколение интеллектуалов, изучившее западные произведения и находившееся под влиянием сначала романтизма, а потом реализма, ввело в литературный обиход новые для турецкой традиции формы и жанры. Особое место в истории турецкой литературы занимает направление «Сервет-и-Фюнун» («Богатство Знания») - так назывался авангардистский журнал, основанный Халитом Зийя Ушаклыгилем. В конце ХIХ века его редактором стал известный поэт Тевфик Фикрет, и он вместе со своими сторонниками и последователями стремился создать новую турецкую литературу, пропитанную духом декаданса.
В начале ХХ века в Турции началась бурная деятельность по упрощению языка и очищению его от иностранных заимствований и влияний. Возникла так называемая литература «Джумхуриета» - новой, созданной Ататюрком Республики. Это был период идеалистическо-романтического реализма, романов, полных патриотизма, описывающих победы в войне и становление нового государства - не правда ли, напоминает о вдохновенном, прославляющем подвиги революционеров «социалистическом реализме» раннесоветских времён? В 1950-70 годы это направление превращается в подобие русского «критического реализма» с социальной, демократической, а подчас и марксистской направленностью. Неудивительно, что советские переводы с турецкого в основном относятся к этому периоду: в Турции были свои «деревенщики», своя военная проза, свои писатели, поднимающие общественно-политические вопросы. Однако в эти же годы в Турции развивалась и другая литература и появились интересные писатели с индивидуальным стилем и проблесками модернизма.
Сегодня российские читатели могут начать знакомство с турецкой литературой со следующих имён.
1. Сами Пашазаде Сезаи
(1860-1936)
Сами Пашазаде Сезаи был выдающимся писателем-интеллектуалом «танзиматского» периода. Два его главных произведения - роман «Приключение» (Sergüzeşt/1888) и сборник рассказов «Миниатюры» (Küçük Şeyler/1891). «Приключение» много лет ошибочно считался первым реалистическим произведением турецкой литературы. Роман рассказывает трагическую историю кавказской невольницы Дильбер, оказавшейся в богатой стамбульской семье и, конечно, полюбившей сына своих хозяев. «Миниатюры» (впрочем, это название уместнее перевести как «Пустячки») являются первыми в турецкой литературе опытами в жанре рассказа, в них появляется хорошо знакомая русским читателям тема маленького человека.
2. Решад Нури Гюнтекин
(1889-1956)
Несмотря на своё увлечение драматургией, Гюнтекин известен как романист, активно критикующий турецкое общество, и как создатель потрясаюших любовных романов. Всем известен роман «Королек - Птичка Певчая», однако у него есть и другие произведения, которые стоит почитать. «Зелёная Ночь» (Yeşil Gece/1928) рассказывает об учителе, которому приходится преодолевать много трудностей в деревне, куда он отправляется работать. Ему предстоит сражаться с регрессивно-религиозной системой образования, покрывшей страну «зелёной тьмой» в последние годы существования Османской Империи. В «Листопаде» (Yaprak Dökümü/1930) Гюнтекин рисует семейную трагедию человека, который отказывается работать, не желая поступаться своими идеалистическими принципами в угоду нечестному начальнику. Уходя на пенсию, он надеется на то, что семью станет содержать его сын. Однако покой семьи нарушен, и каждый её член засыхает, как осенний лист, не вынеся жизненных невзгод. А для тех кому больше интересны любовные сюжеты, можно порекомендовать романы «Клеймо»(Damga), «Враг женщин» (Bir Kadın Düşmanı), «Ночь огня» (Ateş Gecesi) и «Старая болезнь» (Eski Hastalık).
3. Якуб Кадри Караосманоглу
(1889-1974)
В молодости увлекавшийся литературой французского декаданса, Якуб Кадри после образования республики изменил свой художественный стиль в сторону реализма, направив своё внимание на социальные проблемы. В «Чужаке» (Yaban/ 1932) рассказывается о страданиях интеллектуала, который не может слиться со своим народом и понять его чувства. Рассказывая о наблюдениях своего главного героя, который отправился во время гражданской войны в деревню и встретил там совершенно чужой ему мир, Якуб Кадри критикует интеллигенцию (в том числе и себя) за отдаленность от народа и его проблем.
4. Сабахаттин Али
(1907-1948)
Сабахаттин Али - один из первых (и один из лучших с точки зрения художественности) писателей-реалистов в турецкой литературе. Несмотря на его утверждение, что искусство должно служить орудием идей, его произведения отличаются тщательностью эстетической обработки. Все три его романа (а также некоторые рассказы) были переведены на русский язык. Его первый роман «Юсуф из Куюджака» (Kuyucaklı Yusuf/ 1937) рассказывает романтическо-трагическую судьбу Юсуфа, который, влюбившись в Муаззез, встречается с жестокими препятствиями. Личные проблемы показаны на фоне общих проблем тогдашней деревни: силы местной власти и влияния денег. «Дьявол внутри нас» (İçimizdeki Şeytan/ 1940) - роман о борьбе добра и зла в человеческой душе, написанный в психологическом стиле Достоевского. Сюжет романа построен вокруг умного студента Омера и его любви, но включает и скрытый политический подтекст. А последний роман «Мадонна в меховом манто» (Kürk Mantolu Madonna/ 1943) - прекрасная история любви, переносящая нас вовсе не в Турцию, а в Германию времён Второй мировой войны.
5. Яшар Кемаль
(1922-2015)
Один из самых крупных и известных писателей и общественных деятелей Турции, прозаик-реалист, поэт и правозащитник, многократно выдвигавшийся на Нобелевскую премию по литературе, Яшар Кемаль скончался в феврале этого года. Его творчество, расцвет которого пришёлся на 50-60 годы, посвящено деревням Восточной Анатолии - местам, народные сказки и поговорки которых он собирал. Человек непростой судьбы, не однажды подвергавшийся преследованиям властей, он считается классиком современной турецкой литературы.
Самый известный роман Кемаля «Тощий Мемед» (İnce Memed/ 1955) рассказывает о борьбе анатолийских крестьян за свои права - против бедности, насилия и феодального правления. Прячась в горах, главный герой романа Мемед организовывает бунт против главы деревни… этот роман переведён на сорок языков, в том числе и на русский.
6. Мелих Джевдет Андай
(1915-2002)
Мелих Джевдет известен в Турции, в первую очередь, как поэт и один из основателей поэтической школы «Гарип» (от турецкого слова «странный»), названной так потому, что её новый, отличный от традиционного стиль казался всем не обычным. Однако у Мелиха Джевдета есть и несколько романов, которые стоят особняком от популярной социальной прозы его времени. Роман «Обреченные» (Aylaklar/1965) рассказывает о жизни и падении большой аристократической семьи, оставшейся от османской придворной бюрократии. Герои романа, привыкшие жить в своих фантазиях и не задумываться о деньгах, абсолютно не приспособлены к жизни в Турции 60-х годов ХХ века.
7. Бильге Карасу
(1930-1995)
Бильге Карасу - современный турецкий писатель, который считается одним из основателей турецкого постмодернизма. В своих таинственных, сюрреальных, странных и глубоко философских произведениях Бильге Карасу поднимает темы жизни и смерти, фантазий и чувств людей. В книге «Сад умерших котов» (Göçmüş Kediler Bahçesi/ 1979) он затягивает читателя в необычный сказочный мир: события романа происходят в старинном городе, где каждые десять лет разыгрывается таинственная игра, похожая на шахматы. В то время как главный герой принимает участие в этой игре, в сюжет вкрапляются многочисленные притчи, а читатель может насладиться играми писателя с подтекстом и языком.
Конечно, для тех, кто владеет турецким языком, в ТОП-7 могут войти совсем другие имена. Это, безусловно, Ахмет Митхат-Эфенди, Халид Зийя Ушаклыгиль, Ахмет Хамди Танпынар, Саит Фаик Абасыйанык, Огуз Атай и многие другие. Будем надеяться, что когда-нибудь их произведения будут доступны и тем, кто читает по-русски.
Приятного чтения!"
(с)
От себя добавлю, что, хотя многие имена, упоминаемые в статье, мне так или иначе уже известны, я как раз из тех, кто действительно знаком лишь Решатом Нури Гюнтекином (помимо "Чалыкушу", читала также роман "Клеймо", в издании с русским подстрочником по методу Ильи Франка - не менее интересная вещь с неожиданной концовкой!), ну и, конечно, современным селебрити - Орханом Памуком, а также, разумеется, с Назымом Хикметом (Love love love!!!) и немного - с теми самыми смешными рассказами Азиза Несина (спасибо учебнику "Турецкий язык. Практический курс" Дудиной, где именно они играли роль учебного текста ко многим урокам!). Одну книгу Азиза Несина, кстати, сейчас дочитываю. Она как бы детская, и как бы о детях - для взрослых: "Şimdiki çocuklar harika!"", и ее можно порекомендовать и тем, кто владеет турецким не в совершенстве, язык достаточно простой и понятный.
Онур очень любит Сабахаттина Али, наверное, следующим турецким автором для меня станет именно он, к тому же и книги его у нас есть (на турецком; не знаю, осилю ли, я пока не пробовала читать что-то действительно серьезное). "Сергюзешт" Сезаи Онур недавно читал в рамках собственного ликбеза в области родной литературы:).
Еще, помнится, я пыталась читать (на русском), "Чужака"; но очень тяжело он у меня пошел, и я бросила. Сливаться в экстазе с крестьянами, будь то анатолийскими или русскими, у меня никогда желания не было, что поделать - и переживаний по этому поводу тоже. А вот "Сад умерших котов" заинтриговал, прямо скажем!
This entry was originally posted at
Среди первых наиболее крупных писателей Турецкой Республики можно отметить Решата Нури Гюнтекина, Ака Гюндюза, Якупа Кадри Караосманоглу, Пеями Сафа, Халиде, Эдипа Адывара, Махмута Йесари, Османа Джемаля Кайгылы и др. Для них был характерен ярко выраженный социальных реализм, острота критического восприятия действительности, использование национальных мотивов и глубокий психологический анализ персонажей. Позже – в 1940-х годах – реалистическое направление в турецкой литературе развивали Джевдет Кудрет Солок, Тарык Бугра, Самим Коджагез, Джеват Шакир Кабаагачлы, Октай Акбал, Халдун Танер и другие.
Самым ярким представителем турецкой поэзии в это время становится Назым Хикмет Ран, отошедший от стихотворной формы дизе и ставший основоположником «свободного направления». Большое влияние на Назыма Хикмета оказало творчество русского поэта Владимира Маяковского, с которым Назым Зикмет познакомился лично во время обучения в СССР, а также так называемое течение «Гарип», название которого идет от сборника белых стихов «Гарип», авторами которого стали турецкие поэты Орхан Вели Канык, Октай Рыфат и Мелих Джевдет Андай. Данное направление, основанное на стилистической обработке повседневного языка, сразу завоевало признание среди турецкой творческой молодежи. Впрочем, многие поэты оставались верны стилю «хедже», последователями которого были Ахмет Хамди Танпынар, Зия Осман Саба, Кемалеттин Каму, Ахмет Мухип Дранас и др.
Важным персонажем в турецкой литературе становится ученик Назыма Хикмета Сабахаттин Али, который в романах «Мадонна в меховом манто» и «Дьявол внутри нас», ставших классикой турецкой литературы, писал о влиянии культурных перемен на представителей различные общественных слоев.
С 1950-ых гг в литературе Турции расркывается тема сельской местности и сельского уклада жизни. Самыми известными произведениями этого направления являются «Наша деревня» Махмута Макала и «Месть змей» Факира Байкурта, в которых авторы описали личные наблюдения за жизнью сельских жителей. Яшар Кемаль, также начавший именно с этой темы, в 1955 году издал свой первый том романа «Тощий Мемед», повествовавшего о жизни долины Чукурова. Именно эта книга заложила основы стиля известного турецкого писателя Кемаля Тахира, заявившего о себе рассказами из сборника «Люди с озера» в 1955 году. К данному направлению относятся Демир Озлю, Ферит Эдгю, Юсуф Атылган и Незихе Мерич.
Сатирическое направление стало одним из самых заметных и ярких в турецкой литературе. Его представитель Азиз Несин начал свой творческий путь в 1955 г написанием коротких рассказов о повседневной жизни Турции. Писатель дважды получал авторитетную литературную награду «Золотая пальма» и получил всемирную известность после перевода его книг на языки многих народов мира, включая русский язык. Музаффер Изгю и Рыфат Ылгаз, автор комедий «Класс Хабабам», также прославились в данном жанре.
Турецкая литература после 1960-х годов
Вследствие значительных социальных и политических потрясений, которые переживала Турция в 1960-е – 1970-е года, социальные темы стали наиболее заметными и популярными в турецкой литературе . Именно в это время раскрывается литературный талант таких авторов, как Осман Атилла, Явуз Бюлент Бакилер, Фейзи Халыджи, Айхан Инал, Исмет Озель, Атаол Бехрамоглу, Хильми Явуз, Севги Сойсал, Четин Алтан, Адалет Агаоглу, Тезер Озлю, Пынар Кур, Селим Илери, Бекир Йылдыз, Томрис Уйар,и Айла Кутлу, которые пытались найти новые прозаические и стихотворные формы. Лишь в 1980 гг деполитизация турецкого общества привела к интересу к культуре и искусству, а не социально-политической проблематике. В это время особенно популярными среди турецкой интеллигенции становятся произведения Мустафы Неджати Сепетчиоглу, ставшего автором огромного количества исторических романах, посвященных развитию турецкого народа со времен тюркских государств и до сегодняшних дней.
Наиболее известным современным писателем Турции является обладатель нобелевской премии Орхан Памук. Основные темы творчества писателя - противостояние между востоком и западом, христианством и исламом, историей и современностью, а также исследования современной жизни Турции. Книги писателя переведены на многие языки мира, включая турецкий язык.
Ашыками (араб. "ашик" - влюбленный, от "ашк" - любовь) называли
Поэтов-певцов, которые сочиняли стихи экспромтом и пели их, аккомпанируя себе
На сазе. Любовь к девушке, или Всевышнему, или к человеку, своему другу и
Наставнику становилась сюжетом их произведений.
Начало этой поэзии положил поэт-суфий Юнус Эмре, творивший в 13-14 веках.
Он называл себя "ашик Юнус"(влюбленный Юнус). С него, ашика Юнуса Эмре,
Берет начало история турецкой поэзии - и классической, и народной.
Юнус Эмре (1240 - 1320)
(Эмре - прозвище, означало его принадлежность
К суфийской общине - текке)
Свои стихи называл "иляхи", т. е. словом, обращенным к Богу или во имя
Его. Суфизм пришел в Турцию с Арабского Востока. Пантеистический суфизм
Проповедовал аскетический образ жизни, отказ от "плотского начала", дабы,
Очистившись от низменных чувств и соблазнов, жить во имя любви к Создателю.
Пока розы в саду моей жизни цветут,
очи, очнитесь скорей от сна,
пока вечность не кличет нас в тесный приют,
Чем кичишься ты, в глупой гордыне убог?
в путь уйдет караван, будешь ты одинок.
После каяться поздно, - свидетель мне Бог.
Очи, очнитесь скорей ото сна.
Не томись на посконной подстилке всю ночь,
пробудись, чтоб гордыню в себе превозмочь,
ведь тебя растолкают да выгонят прочь, -
очи, очнитесь скорей ото сна.
Но послушай, Юнус, не довольно ли слов?
твои ткани, увы, не для этих торгов.
сладко дремлющий к Другу идти не готов, -
очи, очнитесь скорей ото сна!
Если в горькой доле разлук
ты бредешь один-одинок,
ты в безжизненном мраке мук
вечной жизни найди порог...
Если ты дар любви постиг,
если мыслью ты в суть проник,
от огня разлук в тот же миг
ты навек себя уберег.
Кто не ведал ни мук, ни бед,
для того исцеленья нет,
если есть в душе твоей свет,
ты, как тысяча душ, глубок.
Все пойми, Юнус, все сочти,
речь усердно стремись вести.
Нет предела тому пути,
что же ты от него далек?
Свет и завеса мрака - все лишь в тебе сокрыто, -
и ты и я - несметны, мы - жемчуг самоцветный.
Скажи, где путь, ведущий к блаженству Единенья?
ответь на мое слово - на мой вопрос заветный.
В бессчетные зерцала глядит всегда Единый,
хоть видимость явлений и кажется несметной.
Возлюбленный, влюбленный, любовь - единой сути,
хотя и виден взору весь мир тысячецветный.
Зову я всех, кто хочет в глубины погрузиться, -
один Юнус пока что - ныряльщик беззаветный.
Если веришь любви ты, будь ей верен всегда,
в ней тебе - исцеленье от любого вреда.
Если веришь мирскому, ты - во власти оков,
тайнам истинной сути ты поверишь когда?
Ведь мирские желанья - горький яд, а не мед, -
что же тяга к отраве тебе столь не чужда?
Твое тело - что город, покоренный врагом, -
от врагов надо силой очищать города!
Ты бескрылою птицей на чужбине живешь, -
смелым будь, словно птица, что в полете горда.
С ветхим зданием мира чем ты связан? - скажи, -
дольний мир очень древен, а душа молода!
Пусть твой верный наставник тебе посох отдаст,
чтоб была на дороге твоя поступь тверда.
Если ложь, а не правду будешь ты говорить,
в день ответа в грядущем ты умрешь от стыда.
Не шипом будь, а розой, если к Другу идешь:
если в терн превратишься, ты сгоришь без следа...
У дел мирских ничтожна суть,
открой глаза и зорким будь,
с собою всех зовем мы в путь -
мы вместе Друга обретем...
Сердце хмелем полно от любви к тебе,
и не лад в нем теперь, а хмельной разлад.
Ты спросил ведуна, как спастись от мук, -
он сказал: "Зелья нет от твоих утрат!"
Кто, подобно тебе, всей душой влюблен,
тот спалится дотла с головы до пят...
Суть богатства не в том, чтоб пихать в суму, -
духом нищ толстосум - помоги ему.
Только, как не учи, все ему не впрок,
на устах его - брань, его рот широк.
И ему самому от себя же вред,
и другим от него прока-пользы нет...
Путь спросить у других - ему мысль чужда,
"Нет и нет", - он твердит и не скажет "да"...
Тебя в пути увидел я
и понял радость бытия,
и бедная душа моя
уже не ведает тревог...
Благодать и отрада ашыков - любовь,
даст им Друг в этой доле благое найти.
А не преданный Другу и чуждый ему -
полужив-полумертв, бьется, словно в сети...
Жив я только Тобою, и с Тобою я слит,
и ничто этой жизни без Тебя не живит.
И с Тобой безустанно я бок о бок бреду.
Путь, Тобою мне данный, без Тебя мне закрыт...
О себе все твержу я, - если вправду я сущ,
что же мне спесь-гордыню одолеть не велит?..
Друг - здесь Всевышний.
Гаиби
Кайгусуз Абдал (14 или 15в)
Родился в богатой семье.
В текке (обители суфиев принял имя Кайгусуз (Беспечный) Абдал. "Абдалы" -
"странствующие дервиши". Как правило, они принадлежали к разным суфийским
Взлетели черепахи ввысь,
свою преодолевши тяжесть,
и ящерицы собрались
доплыть до Крыма, взяв поклажу.
Смотри, как бабочка сильна,
лук со стрелой взяла она
и устрашила кабана,
лисицу и медведя даже.
Чтоб жажду утолить, чуть свет
к реке нагнулся минарет,
мост в Эргене, а речки нет,
под ним песок и тот не влажен.
Под небом на краю земли
всю зиму рыбы провели
и стали от воды вдали
еще увесистей и глаже.
Играет аист на зурне;
птенец родился по весне,
на иве рыба в вышине,
срезает ветки, метлы вяжет...
Я, Кайсугуз, по мере сил
вас шуткою повеселил.
Я небылиц нагородил,
но кто в упрек мне слово скажет?
Великая беда - жена дурная,
жена плохая - нет у ней забот,
весь день сидит она, беды не зная,
хоть, может, в доме дел невпроворот.
Она сидит, потупив очи долу,
плов не сварила, дров не наколола,
а новую одежду распорола,
прикрыла тряпкой ноги и живот.
На ней сверкают новые сапожки,
рубиновые у нее сережки,
но не постираны в дому одежки,
переодеться лень, - и так сойдет.
Она сидит, рыхла и кривонога,
от вечной лени оплыла немного,
нужду справляет прямо у порога,
по шее ожиревшей вошь ползет.
Не мыла головы она от века,
чтоб взять воды, ведро бросает в реку,
а вынуть неохота человеку, -
пускай оно хоть тонет, хоть плывет.
Там, где цветник, играют дети в бабки,
собаки в доме рвут ковры на тряпки,
сидит жена, ее мечтанья сладки,
она глядит, воронам счет ведет.
Котел кипит, похлебка не готова,
молчит жена, а тесто жрет корова,
молчит жена, не говорит ни слова:
быть может, тесто новое взойдет.
На что я, Кайгусуз, могу решиться?
Продать жену? Кто на нее польстится!
Сидит она, ей лень постель ложиться,
сама не спит и людям не дает.
Пир Султан Абдал (15 или 16 в.)
(Хайдар)
(шиит из секты кызылбашей)
Участвовал в восстании кызылбашей, схвачен, заключен в тюрьму, а потом
Повешен в Сивасе.
Проходит мимо караван любви.
Струятся слезы жалкие мои,
открылись раны жаркие мои,
а ты недостижима. Отчего?..
Эй, птица, из какого ты гнезда?
Бровь - полумесяц, родинка - звезда...
Что плачешь, будто милый навсегда
ушел, не оглянулся, не остался?..
С тех пор как я живу в бесчестном мире,
покоя нет в душе моей. Что делать?
С тех пор как я живу вдали от милой,
удары жизни все больней. Что делать?
Как быть? Светильник Радости мигает,
любому горемыке помогает.
А нас везде беда подстерегает.
В запасе нет ни сил, ни дней. Что делать?
Я говорю: приди - и ты приходишь.
Я говорю: взойди - и ты восходишь.
Потерян я, найди - и ты находишь.
А вдруг я чужд душе твоей? Что делать?
Я, Пир Султан, твержу: пора в дорогу.
Спешу без страха, так угодно Богу,
Навстречу милой, одолев тревогу,
а если разминемся с ней? Что делать?
Трудно представить масштабы литературной трансформации, переживаемой турецкой литературой между XIII—XIV вв. Персизация литературы касалась целостной эстетической системы от языка, стихотворной формы, литературных жанров, темы, сюжета, героев до самого характера литературного творчества, поэтики, чувств народа. За образец брались преимущественно классики персидской и азербайджанской литературы. По образному выражению английского ориенталиста Е. Гибба, в первые столетия развития турецкой литературы в ней звучало «персидское эхо». Турецкие поэты стремились усвоить эстетику персидской поэзии, признавая ее красоту, образность, поэтичность. В силу этого влияния турки, более воины, чем мыслители, создавали литературу, в определенной степени чуждую собственной психологии, менталитету. Более четырех веков турецкая поэзия находилась под персидским и арабским влиянием. Однако в начале XVIII в. турецкий «дух» начал освобождаться от инонациональных заимствований, эмансипироваться, и только в конце XIX в., по определению того же Е. Гибба, турецкий «шепот» проявился в полной мере и зазвучал в европеизировавшейся турецкой литературе. На наш взгляд, это мнение несколько преувеличено, так как некоторые османские поэты стремились к самовыражению, хотя и в рамках литературного канона.
Период наибольшего развития турецкой литературы начинается со второй половины XV в., когда Османское государство стало мощной империей. Но даже в это время турецкая литература носила в основном подражательный характер.
Турецкая литература в XV-XVI вв. находилась в сильной зависимости от придворной поддержки. Поэты группировались при дворах султанов и их сыновей (некоторые султаны были поэтами: Мурад II, Мехмед II Фатих, Баязид II, Селим I, Сулейман Кануни, Селим II и др.). Османские придворные поэты превратили грубый турецкий диалект в блестящий литературный язык, доставляющий ценителям истинное эстетическое наслажде-ние. Вместе с тем этот язык настолько далек от разговорного, в определенной мере искусственен, что оставался непонятен простым туркам.
В XVI в. Османская империя достигла наивысшего могущества, объединив обширные территории в Северной Африке, на Балканах, Ближнем Востоке. Стамбул в 1453 г. стал столицей империи, центром пересечения восточной и западной цивилизаций. Столица притягивала к себе поэтов из Ирана, Ирака, Азербайджана и других стран, искусство каллиграфии достигло расцвета, рукопись превратилась в истинное произведение искусства. Роскошь, щедрое меценатство султанов отразилось в тематике придворной поэзии. В большом фаворе были поэты, воспевающие дворцовые праздники, пиры, особенно при Селиме Грозном и Сулеймане Кануни. Поэты не только посвящали много стихов богатству, наслаждениям, но и соперничали между собой в том, кто напишет диван быстрее и длиннее. Турецкая поэзия стала приобретать качественно новое содержание, поэты не только следовали форме, метрике и технике персов и арабов, но и доводили их до совершенства. Но уже становится заметным стремление османских поэтов освободиться от чуждого влияния, в поэзии используется стамбульский диалект.
Наибольший подъем турецкой литературы приходится на XVI в., когда мощь Османской империи достигла своего высшего уровня. В эту эпоху выделился ряд имен, составивших славу турецкой литературы эпохи феодализма.
В последующие десятилетия турецкая поэзия продолжала развиваться. Не только султаны и царевичи, но и крупные вельможи содержали при себе поэтов. В эти годы жили и творили поэты, оставившие глубокий след в турецкой литературе. Наиболее значительными из них были Хыяли, Зати и особенно Бакы.
XVI в. стал золотым веком османской классической поэзии, в которой следует отметить помимо названных поэтов замечательного романтического мистика Фазли, написавшего аллегорически-мистический эпос «Роза и соловей», Халили, писавшего элегии, Лямии, переводившего и комментировавшего замечательные произведения персидской поэзии, Фирдоуси"Длинного (не путать с его великим однофамильцем) с его сборником восточных сказаний и легенд и др. В этот период появляются басни и животный эпос.
В последующие десятилетия было много придворных поэтов-лириков, но среди них не отмечено ни одного крупного имени. Более того, их произведения свидетельствуют о падении мастерства и оскудении в турецкой поэзии лирического и анакреонтического жанра. Сказалось воздействие на умы поэтов экономического, политического и военного упадка, который начала переживать Османская империя с конца XVI в. Однако именно это обстоятельство привело к зарождению нового поэтического жанра - сатирического, в общественном отношении боле значимого, чем предыдущие. В произведениях этого жанра поэты зло бичевали пороки, которым были подвержены господствующие круги. К крупнейшим представителям сатирического жанра в первой половине XVII в. относятся Вейси и Нефи.
Таким образом, проблема развития турецкой литературы, как и культуры в целом, связана с процессом формирования турецкой нации, ее консолидации. Развитие турецкой средневековой литературы представляет интересный пример трансформации, при которой доминирующими становятся арабо-персидские литературные нормы. Чужая ценностная система была воспринята как в общественно-государственном устройстве, так и в направлении культурно-эстетических ориентиров.
«Великой эпохе нужны великие люди»
Я. Гашек
Н иже вы найдете небольшой экскурс по жизнеописаниям наиболее популярных людей в Турции, своего рода «жизнь замечательных людей» в миниатюре. А достойных людей в этой стране, впрочем, как и везде, хватает. Неполнота списка и обрывочность сведений о попавших в него персонах вполне понятна и простительна, ведь как говорил мудрый Козьма Прутков: «Нельзя объять необъятное». Итак, начнем.
Почти всем известно, что одним из любимых персонажей восточного фольклора является . Но, наверное, далеко не все знают, что его историческая родина – Турция (см. ). И каких только с ним историй не случалось. Купил, например, однажды утром Ходжа три килограмма мяса и, занеся его домой, пошел по своим делам. А жена позвала приятельниц и устроила им великолепное угощенье. Когда же вернулся ходжа, ему она подала постный плов из одного риса на воде. Ходжа спросил: «Если у тебя не было, времени, чтобы приготовить мясное блюдо, неужели ты не могла бросить в плов несколько жирных кусков мяса для придания вкуса?» На это жена ответила: «Хотела, да тут вышла история. Когда я была занята рисом, выскочила откуда-то твоя любимая полосатая кошка и слопала все мясо. Я пришла, смотрю - она облизывается». Ходжа молча принес весы, вытащил из-под мангала кошку и взвесил ее; вышло ровно три килограмма. Тогда он сказал жене: «Ах ты бесстыжая! Если это - мясо, куда же делась кошка? А если это кошка, - где мясо?» Вообще-то с женами ему фатально не везло. В молодости Ходжу обманули и подсунули ему безобразную невесту. Когда утром, после первой брачной ночи, ходжа стал одеваться чтобы выйти на улицу, жена, кокетничая, спросила: «Эфенди, кому из твоих родственников могу я показаться?» Ходжа достойно ответил: «Только мне не показывайся, а там кому хочешь».
Ходжа Насреддин родился в деревеньке Хорту, в округе в 605 году , (1206 году от Рождества Христова). Образование он получил в городе , причем, когда Ходжа вместе с односельчанами пришел в для учебы; то те, увидав минареты, которых никогда в жизни не видели, в удивлении спросили: «Как это их делают?» - «А вы и не знаете? Эх, вы — балбесы! - заметил Ходжа. - Очень просто: выворачивают наружу внутренность колодцев».
«Могила» Ходжи Насреддина находится в городе Акшехире, расположенном километрах в двухстах южнее его родной деревушки. Любопытно, что дата смерти на могильной плите лукавого весельчака и шутника, умышленно указана также в его манере - задом наперед (именно так Ходжа частенько ездил на своем осле) - то есть 386 год хиджры, вместо 683 года (1284 год от Рождества Христова). То есть, получается, что Ходжа умер намного раньше, чем родился! А вообще-то на вопрос султана, долго ли это люди будут все рождаться, да и помирать, Ходжа ответил — «Пока, наконец, не переполнятся ад и рай». Сейчас каждый год в Акшехире проходит Международный фестиваль Ходжи Насреддина. Если вы побываете там и захотите искупаться в местном озере, не вредно будет вспомнить еще одну притчу. Так один правоверный, собираясь совершать полное омовение в Акшехирском озере, спросил у находившегося там Ходжи: «Почтеннейший, в какую сторону повернуться мне во время омовения?» - «Где лежит твоя одежда, в ту сторону и обернись», - посоветовал ему мудрый Ходжа. Как-то завистники задали Насреддину коварный вопрос, на который, казалось, невозможно было ответить: «Где находится центр поверхности Земли?» — «Здесь,- ответил Ходжа, воткнув свою палку в землю.- Если не верите, можете убедиться в моей правоте, измерив расстояния во все стороны…» Именно, поэтому, сейчас у въезда в город , слева от шоссе стоит памятник - на осле восседает старик в широкополой шляпе, вонзивший длинную палку в земной шар, на котором написано: Dünyanın merkezi burasıdır («Дюньянын меркези бурасыдыр» — «центр мира здесь»).
У народов Востока существует забавная традиция: тот, кто произнесет имя Ходжи, обязан рассказать семь историй. Считается, что семь насреддиновских историй, способны привести человека к озарению и постижению истины. Поэтому хотите вы или не хотите, а вот вам и седьмая история. Как-то раз Ходжа Hасреддин сменил мечеть. Встретив его на базаре, мулла прежнего культового места поклонения стал стыдить Hасреддина. – «Ты мудрый человек, — говорил он, — неужели ты думаешь, что из новой мечети твои молитвы будут доходить до Аллаха лучше?» — «Э нет дорогой, тут все зависит от провайдера»,— улыбнулся Ходжа Hасреддин.
Велик, богат и могуществен (в отличие от бедного Ходжи) был другой прославленный сын земли турецкой султан Мехмед II (Фатих Султан Мехмед) падишах Османской империи, сокрушивший и присоединивший к владениям государства город (переименованный им в ). Это была личность, сыгравшая главенствующую роль в превращении Османской империи в могучую державу. Родился он в в 1430 году, а умер, в 1481 году в Гебзе. Мехмед, известный больше всего своим саном «Фатих» (Fatih — Завоеватель), тем не менее, имел и другое более мирное хобби, он был поэт и очень любил искусство. Литература Османской империи, не имеющая яркого творческого лица до того времени, в результате его интереса и обильных материальных поощрений поэтов и поэзии, в XV веке достигла своего расцвета. Он был таким скромным падишахом Оманской империи, что публиковал стихи только под псевдонимом. Кстати, у него была и другая аналогичная страсть – переодевшись, Мехмед любил бродить по столице вроде Гарун-аль-Рашида. И горе было тому, кто по своей глупости и наивности признавал его в этом обличье или под псевдонимом.
В Страну Красного Яблока
Но не только Мехмед II был поэтом и романтиком, романтизмом, особенно в амурных отношениях отличался и другой знаменитый султан Сулейман Великолепный (1495-1566), прозванный также Кануни (Kanuni – Законодатель). При нем Османская империя превратилась в огромную мировую державу, наследницу великого Халифата; султаны стали величать себя халифами, «заместителями Пророка» и «повелителями правоверных». Султан стал предводителем мусульман в священной войне с неверными; даже обряд коронации состоял не в возложении короны, а в опоясывании «священным мечом». Когда после коронации, возвращаясь во дворец, султан проходил мимо янычарских казарм, ему навстречу выходил один из командиров и подносил чашу с шербетом. Выпив шербет и наполнив чашу золотыми монетами, султан произносил ритуальную фразу: «Кызыл эльмада гёрюшюрюз» (Kızıl elma’da görüşürüz — «Мы вновь встретимся в Стране Красного Яблока»). Это означало, что янычары должны готовиться к походу на запад — в христианскую Европу, которую турки называли «Страной Красного (в некоторых источниках – Золотого) Яблока».
Сулейман Великолепный был одним из самых просвещенных государей того времени: он писал стихи, знал шесть языков и был поклонником Аристотеля. Султанский двор поражал западных послов своей роскошью и блеском церемоний; здесь были собраны все таланты Востока, прославленные поэты, знаменитые архитекторы и почтенные богословы. Европейцев особенно поражало то, что все высшие сановники и помощники султана в делах управления, были его рабами — «капыкулу». Они набирались среди янычар, из которых отбирали самых талантливых и готовили из них чиновников — «людей пера». Со временем выслужившийся раб мог стать великим визирем или наместником-пашой — но он всегда оставался дисциплинированным и покорным рабом, и за малейшую провинность султан мог приказать отрубить ему голову. Голову провинившегося визиря подносили султану на серебряном блюде, а затем выставляли на обозрение народа у ворот султанского дворца; там обычно лежало много голов, одни на драгоценных блюдах, другие на деревянных тарелках, а головы мелких чиновников просто бросали на землю. Дворец великого везира назывался « » («Высочайшие ворота»), что по-французски звучало La Sablime Porte, поэтому европейские дипломаты назвали турецкое правительство «Высокой Портой». Великий визирь возглавлял совет сановников, «диван», и решал все текущие вопросы; иногда султан посещал заседания дивана и, оставаясь незамеченным за занавеской, слушал, правильно ли обсуждаются важные государственные дела.
Однако, по правде говоря, Сулейман проводил время не только на заседаниях дивана и в походах, частенько он предавался чувственным утехам в своем огромном в . — это целый комплекс из множества зданий среди прекрасных садов — мир роскоши и изящества, вознесшийся на холме высоко над городом и морем. Сокровенным центром дворца был «дом наслаждений», султанский , где под охраной черных евнухов обитали сотни прекрасных одалисок. Когда султан приходил в «дом наслаждений» и усаживался на трон; рабыни в прозрачной кисее танцевали и пели, стараясь привлечь его внимание, и той, что ему нравилась, султан клал на плечо маленький платок. «Я хочу, чтобы его вернули мне ночью», — говорил он, и это означало, что избранница должна провести с ним ночь.
Хасеки Хюррем, или Роксолана
Однажды шафрановый платочек лег на плечо славянки Анастасии, которая, не ударила в грязь лицом и использовав свой шанс ухитрилась стать единственной фавориткой султана Сулеймана Великолепного. Быстро выучив турецкий язык и шустро приноровившись к обычаям чужой страны, смышленая Анастасия вскоре превратилась в грозную султаншу Хюррем Хасеки (Hürrem Haseki), в Европе известную как , которая восседала на троне рядом с Сулейманом, и перед которой заискивали европейские послы. Когда подошло время, султан избрал сына Роксоланы наследником престола — по обычаю двора это означало, что остальные дети обречены на смерть. «Тот из моих сыновей, который вступит на престол, вправе убить своих братьев, чтобы был порядок на земле», — гласил закон Мехмеда II, и его преемники строго следовали этому закону — в день смерти султана черные евнухи врывались в и под рыдания и крики наложниц душили их детей. Жестокость османов действительно помогала поддерживать порядок — в империи не было войн за престол, обычных для других государств.
Именно в это время, когда Османская империя была в апогее своего расцвета, жил и творил величайший архитектор Турции (предположительно 1490-1588). Он занимал высокую должность главного архитектора дворца при трёх падишахах: Сулеймане Великолепном, Селиме II и Мураде III. Именно Синан построил для султана Сулеймана великолепную , внешне очень похожую на , но наполненную внутри роскошью и изяществом Востока. Так же, как и многие придворные султана, Синан был в юности янычаром, учился военному делу и, между прочим, строительному искусству, потом воевал, строил укрепления и мосты, и, в конце концов, стал главным архитектором империи. За свою долгую и плодотворную жизнь он возвел около ста мечетей, а также множество дворцов, библиотек и бань в различных городах Османской империи. Что касается бань, то турецкие бани () тогда были больше похожи на дворцы, их украшали высокими свинцовыми куполами и отделывали внутри мрамором (мусульмане переняли любовь к баням от римлян и греков). Подобно римским термам, турецкие бани строились на государственные средства и служили любимым местом отдыха и развлечений простого народа. За небольшую плату банщики делали посетителям знаменитый турецкий массаж, до хруста разминали суставы, растирали тело и приводили посетителя в состояние кейфа — «блаженства». Вдоволь попарившись, можно было посидеть в зале для отдыха, обсудить новости, выпить чашку и выкурить трубку. тогда было новым напитком, завезенным из Аравии, но уже успевшим полюбиться туркам. Пророк запретил правоверным пить вино, и оно постепенно было вытеснено в сочетании с гашишем и табаком: турки тогда были заядлыми курильщиками и никогда не расставались с длинными трубками.
Синан и после смерти продолжал быть авторитетом для своих последователей и заслужил уважение и преклонение последующих поколений, за уникальный талант архитектора. В Турции он получил завидный титул «Сер мимярян-ы джихан ве мюхендисян-ы девран» (Верховодящий всех архитекторов и инженеров на свете во все времена). Кстати, мечеть Хан Джами спроектированная и построенная под руководством Синана сохранились даже и на территории Украины в славном городе Евпатория. Участие прославленного турецкого мастера в строительстве мечети в Крыму объясняется тем, что в XVI веке значительно возросло значение города Гезлева (современная Евпатория). Морской порт, связывающий Турцию с Крымом, сделал Гезлев важной опорной крепостью на северо-западной границе Османской империи, а также ремесленным, культурным и религиозным центром полуострова.
Вот такие замечательные люди жили в Турции до исторического материализма, как сказал бы неотразимый сын турецко-поданного, известный теплотехник и истребитель Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей. Как известно, его бедный папа умер в страшных судорогах и не оставил своему сыну Остапу-Сулейману ни малейшего наследства, а мама была графиней и жила нетрудовыми доходами. Но коловращение жизни не смогло сломить сильную натуру достойного потомка янычар. В мировой истории Остап появился в половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровка в возрасте лет двадцати восьми и с тех пор навсегда остался в ней и нашей памяти.
Исторический материализм был упомянут, конечно, не просто так, а с намеком на то, что от давних былинных времен мы плавно перемещаемся в начало прошлого столетия, с его социалистическими идеями, верой в светлое будущее трудового человечества и призраком коммунизма, который бродил, как неприкаянный, по всей Европе. Идеи французской революции, развитые европейскими социалистами и коммунистами, нашли в Турции благодатную почву. И почвой этой были, как ни странно, принципы – равноправие всех, несмотря на социальный статус, членов мусульманской уммы (общины), а также безусловное равенство всех пред ликом Аллаха, – которые, хотя и не выполнялись в реальной жизни, были наиважнейшими понятиями общественных отношений и личного мироощущения. Все развитие социалистических идей в Турции на протяжении ХХ века, и особенно влияние их на интеллектуалов – писателей и поэтов, – уходит корнями в эту попытку синтеза основополагающих принципов демократии и мусульманской религии. Заметное влияние на турецкую литературу в ее нынешнем виде оказало классическое наследие и, прежде всего, поэзия.
Не стало исключением и творческое становление поэта Назыма Хикмета Рана (20.01.1902, Салоники, - 03.06.1963, Москва), который родился и воспитывался в аристократической семье. Его дед Мехмед Назым-паша был губернатором в различных частях Османской империи, и при этом слыл искусным поэтом. Еще в раннем детстве Назым познакомился с творчеством (1207-1273). Дед читал ему стихи великого шейха по вечерам вместо колыбельной. Поэты- часто упоминались Хикметом в числе его учителей и не только литературных, но и нравственных, оказавших большое влияние на формирование его личности.
В 18-летнем возрасте Назым убежал из дома в Анатолию, желая присоединиться к повстанцам в их освободительной войне против оккупантов. Там он воочию увидел подлинную жизнь простого народа во всей ее тяжести. Землянки вместо домов, опустевшие вследствие долгих войн деревни, бесправие и нищета. В автобиографической книге «Жизнь – прекрасная вещь, братишка» он вспоминал о том времени. «Тридцать пять дней, равных тридцати пяти годам, провел я в дороге, я, стамбульский отрок, внук паши. Так я познакомился с Анатолией, и вот теперь все, что я видел и пережил, лежало передо мной, словно окровавленный рваный платок… Мое сердце привело меня туда, куда я пришел!» В 1921 году Назым уехал в революционную Россию, учиться в Коммунистическом университете трудящихся Востока. С 1922 года он член коммунистической партии, кстати, до сих пор официально запрещенной в Турции. В 1924 году поэт вернулся домой и начал сотрудничать в революционных газетах и журналах. Первый сборник стихов Хикмета «Песня пьющих солнце» был опубликован в 1928 году в Баку. Борьба с салонной поэзией сочеталась у него в эти годы с выражением крайне «левых» эстетических взглядов. В стихах того периода немало футуристических и формалистических нагромождений, что-то вроде этого — «И только тогда я буду счастлив, когда на живот мне поставят турбину, а сзади подцепят две кувалды» (стихотворение «Макиналашмак»). Но это была болезнь роста, ведь Хикмет по своему предназначению, прежде всего, был «революционером литературы».
Назым Хикмет стал классиком уже при жизни. В 1929 году в Турции был издан его сборник стихов «835 строк», который мгновенно превратил молодого поэта в звезду первой величины на литературном небосклоне Турции. Но с властями бунтарь и коммунист так никогда и не смог найти общего языка. После выхода почти каждой новой книги его приговаривали к тюремному заключению. В 1938 году Хикмет был осужден на 28 лет заключения. В общей сложности он провёл в турецких тюрьмах 17 лет. В 1950 году под воздействием мирового общественного мнения турецкое правительство было вынуждено освободить поэта. Едва выйдя из тюрьмы, но, узнав о готовившемся против него покушении, Назым Хикмет на рыбацкой лодке в буквальном смысле ушел в открытое море. Ему повезло – его подобрал пароход, следовавший в Румынию. В 1951 году он прилетел из Бухареста в Москву, чтобы сполна насладиться социалистическим раем, где, как он думал, осуществлялись его мечты о светлом будущем. Однако очень скоро поэт убедился, что советская действительность противоречит провозглашавшимся идеалам. Трагедия последних лет жизни Назыма Хикмета – это трагедия всех левых интеллектуалов, всех искренне верящих в идеи справедливости, равенства и братства.
Лишенный турецкого гражданства, Назым Хикмет стал на родине легендой. На его стихи сложены песни – на разных языках, в разных странах мира. Его пьесы идут во многих театрах мира. Произведения поэта переиздаются на родине, переводятся на многие языки. О его жизни написаны тома воспоминаний, неисчислимое количество статей, диссертации и даже романы. Турецкие литературоведы называют Назыма Хикмета не иначе как реформатором поэтического языка. Не потому ли каждая его вновь обнаруженная строка становится для турецкой литературы такой же ценностью, как для нас строка Пушкина? Впрочем, конечно, не столько форма его текстов, сколько их социальное содержание оказывало то влияние на умы, которое так пугало власть.
Чем больший отрезок времени отделяет нас от самого поэта, тем полнее открывается величие Назыма Хикмета Рана. Время — суровый, но справедливый судья, безошибочно определяющий истинное место того или иного художника в истории литературы. Сложный и жесткий XX век сделал Хикмета одним из своих великих поэтов. Он наряду с Нерудой, Арагоном, Элюаром, Лоркой, Пастернаком определяет лицо мировой поэзии XX века.
Но все это уже, хоть и не очень отдаленное, но все-таки прошлое. В 60-70-е годы прошлого века турки снова «завоевали» Европу, из простых чернорабочих превратившись в первоклассных строителей, реставраторов, механиков и т.п. Теперь они реконструируют старинные дома, магазины и другие общественные здания по всему континенту от Москвы до Мадрида. Заработанные ими деньги «работают» у них на родине, в Турции. Теперь уже не турки ездят в европейские страны за ширпотребом, а мы совершаем коммерческие вояжи в Турцию, покупая там за валюту этот ширпотреб, и тем самым способствуем дальнейшему росту турецкой экономики. Конечно, «большое видится на расстоянии», но кто же сейчас в первую очередь приходит на ум, когда мы вспоминаем о Турции? Кто они, славные турецкие герои и кумиры нашего времени и «новых» турок?
Конечно, это и кутюрье высокой моды, итальянский модельер турецкого происхождения Рифат Озбек , который постоянно находится в фокусе мировой прессы, пишущей о моде. Озбек особенно славится яркими цветами и безупречным кроем своих коллекций, в которых отчетливо прослеживаются восточные тенденции.
И красавица (но, конечно же, не комсомолка и не спортсменка) знаменитая турецкая актриса — королева турецкого кино . В Турции ее любят называть Элизабет Тейлор Востока. В 70-80-е годы XX века Тюркан Шорай была пожалуй самой популярной и известной киноактрисой на обоих берегах . Широким массам нашего народа она запомнилась по телевизионному сериалу «Королек — птичка певчая» и конечно по фильму «Любовь моя, печаль моя» (романтическая поэма по мотивам пьесы Назыма Хикмета «Легенда о любви»), где вместе с ней снимались Армен Джигарханян, Анатолий Папанов, Всеволод Санаев и Ирина Мирошниченко.
И штангист Наим Сулейман-Оглу , первый в истории тяжелой атлетики трехкратный чемпион Олимпийских Игр (1988, 1992 и 1996 годов). Он родился в 1967 году в турецкой семье, живущей в Болгарии. Хотя его рост был только 1,47 м, паренек быстро привлек внимание тренеров своей невероятной способностью поднимать тяжести. В 1984 году Болгария (как и все соцстраны во главе с СССР) бойкотировала Игры в Лос-Анджелесе, но несколько недель спустя после Игр Сулейман-Оглу поднял вес, превышающий на 30 кг поднятый олимпийским чемпионом в этой весовой категории. В 1986 году Сулейман-Оглу эмигрировал в Турцию. Наим занесен в книгу рекордов Гиннесса сразу по нескольким позициям: во-первых, как штангист 10 раз побеждавший на чемпионатах мира, включая Олимпийские Игры, во вторых, как самый молодой рекордсмен мира, который установил мировой рекорд когда ему было 16 лет и 62 дня и в третьих, как атлет, поднявший в рывке вес в два с половиной раза превышающий его собственный — 150 кг в категории 60 кг. В Турции так говорят о фантастической популярности Наима: — « Когда он обедает в ресторане, никто не просит его оплатить счет, если он превышает на дороге скорость, ему не приходиться платить штраф, полицейские только лишь желают ему счастливого пути».
И, наконец, самый «сладкий дамский леденец» в Турции — знаменитый . Своей известностью на просторах нашей необъятной родины этот турок обязан отечественному любимцу перезрелых примадонн, во всю распевавшему на русско-болгарский манер его хит Şıkıdım. Но особо прочно покорил Таркан слабые женские сердца своим сексуальным причмокиванием в песне Simarik. Таркан Тэвэтоглу родился в Германии в 1972 году в пригороде Франкфурта городке Алзей. Папенька и маменька будущей звезды были обычными гастарбайтерами и вкалывали на тамошней фабрике. Приключения Таркана начались уже в чреве матери. Она, будучи беременной, попала в автокатастрофу и месяц пролежала в коме. Доктора в такой ситуации советовали сделать искусственный выкидыш. Но папа Таркана мудрый Али-бей во сне увидел, своего сына со звездой на голове и понял, что все будет тип-топ. Так оно и вышло. Через 14 лет, подзаработав денежек, трудолюбивые предки Таркана дернули на свою историческую родину.
Окончив школу, шустрый паренек прямиком направился в , где сделал попытку поступить в университет. Однако, поняв всю беспочвенность своих претензий на получение высшего образования, он не пал духом, а остался там и принялся зарабатывать на кусок лепешки с маслом выступлениями по барам и клубам. Ну а дальше все пошло как по нотам. В 1993 году Таркан знакомится с продюсером Мехмедом Согут-Оглу — владельцем одной из самых знаменитых турецких звукозаписывающих компаний Istanbul Plak. Эта встреча кардинально изменила его жизнь. Дело в том, что Мехмед, по слухам, неровно дышит к молоденьким мальчикам, которых соблазняет традиционными посулами: «Я сделаю из тебя звезду». Однако хитрый Таркан поступил умнее, нежели большинство юнцов, и на заманчивое предложение продюсера ответил словами измученного нарзаном монтера Мечникова: «Утром деньги — вечером стулья». И Мехмед приложил все усилия, дабы эти самые «стулья» заполучить. Так Таркан превратился в турецкую звезду номер один, при этом регулярно появляясь на обложках всех печатных изданий без исключения. И, что совсем уж замечательно, оказался первой мужской особью, украсившей своей симпатичной половозрелой мордашкой турецкий вариант журнала Cosmopolitan.
Конечно, никак нельзя сказать, что миляга Таркан ведет сугубо монашеский образ жизни. Несколько десятков турецких девиц утверждают, что именно он стряхнул пыльцу их невинности и сделал их мамашами. При этом с одной из них паренек крупно залетел. Подруга по невинным забавам оказалась дочкой высокопоставленного чиновника, который, узнав, от кого она беременна, потребовал, чтобы этот половой террорист немедленно женился. В противном случае, пригрозил он, «певунцу» не поздоровится, какой бы звездой он ни был. Так как матримониальные оковы не входили в планы Таркана, то злобный папаша в качестве воспитательной меры решил упечь его на военную службу, благо возраст героя был подходящий. Выполнять свой гражданский долг перед турецкой Родиной красавчику активно не хотелось, и он живо смылся в Штаты. Но… служить все-таки пришлось. Дело в том, что настроенная очень патриотически, турецкая диаспора в Европе и Америке рьяно призывала к бойкотам концертов этого противного дезертира. А это уже пахло очень и очень значительными материальными потерями. После своего, правда, не очень долгосрочного, исполнения долга перед Родиной, прощенный добрым турецким народом, Таркан вернулся к своему творчеству, по прежнему оттягиваясь на полную катушку с темпераментными поклонницами. Снова в своих клипах он окружен толпой не слишком тщательно одетых девиц, а насчет его личной жизни, опять бродят всякие увлекательные сплетни.
Дополнительно:
