Венедикт Мякотин - Адам Мицкевич. Его жизнь и литературная деятельность. Коллекция слуцких поясов
На скале Аю-Даг. Портрет Адама Мицкевича. Худ. Валентин Ванькович. 1828 .
Под влиянием нового, неизвестного еще чувства страсти и чудных красот природы, так не похожих на все виденное им до того времени, возник тогда целый ряд перлов лирической поэзии Мицкевича, известных под названием "Сонеты". Чувство поэта к Собанской продолжалось, однако, недолго; выказанная им ревность повела к разрыву, и, получив в ноябре 1825 года позволение приехать в Москву, Мицкевич охотно пустился в путь.
В Москве Мицкевич поселился вместе с Малевским и первое время вращался исключительно в немногочисленном тогда в этой столице польском кружке, среди которого он встретил и некоторых из своих бывших товарищей. Но начатые им хлопоты по изданию сонетов сблизили его с профессорами Московского университета, которые исправляли тогда и обязанности цензоров, а через них – и вообще с кругом московских литераторов. Каченовский, принявший на себя цензуру произведений польского поэта, познакомил его с Н. Полевым, находившимся в то время еще в расцвете своей деятельности. Знакомству этому предшествовали доходившие уже из Польши вести о приобретенной Мицкевичем известности, и это обстоятельство содействовало тому, что как Полевой, так и весь почти кружок тогдашних русских литераторов и поэтов в Москве радушно принял Мицкевича. Особенно сблизился последний с князем Вяземским, который по своему знакомству с польским языком и литературой скорее других мог оценить его талант. Вяземский же начал ряд переводов из Мицкевича, переведя прозою на русский язык его сонеты и поместив их в издававшемся Полевым "Московском телеграфе". Здесь же польский поэт познакомился и с великим представителем нашей поэзии, Пушкиным. Почти ровесники по возрасту (Пушкин был моложе Мицкевича на пять месяцев), они имели много общего и в своих взглядах, так как оба равно стремились тогда к осуществлению либеральных и гуманных идеалов, а чистый, нравственный характер обоих исключал всякую мысль о мелком соперничестве. Пушкин охотно признавал превосходство над собою польского поэта в большей начитанности и более систематическом образовании, а последний, со своей стороны, заявлял, что считает Пушкина великим поэтом.
Мицкевич и Пушкин. Горельеф М. Мильбергера на фронтоне дома в Москве, где жил Мицкевич .
Дружбе этой, представляющей такое глубоко симпатичное явление, не суждено было продолжаться очень долго. События, последовавшие за отъездом Мицкевича за границу, разорвали ее и положили конец личным отношениям поэтов, но и тогда у каждого из них сохранилось глубокое уважение к таланту другого. Известно посвященное Мицкевичу стихотворение Пушкина, относящееся к августу 1834 года; в начале его личность польского поэта обрисовывается весьма привлекательными чертами:
Средь племени ему чужого, злобы
В душе своей к нам не питал он; мы
Его любили… С ним
Делились мы и чистыми мечтами,
И песнями (он вдохновен был свыше
И с высоты взирал на жизнь). Нередко
Он говорил о временах грядущих,
Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся.
Таким же образом и Мицкевич в своих поэтических произведениях оставил воспоминание этой дружбы с нашим великим поэтом. В стихотворном отрывке под названием "Памятник Петра Великого" заключаются между прочим следующие строки: "Вечером под дождем стояли два юноши под одним плащом, взявшись за руки: один был пилигрим, пришелец с Запада, неизвестная жертва злой судьбы; другой был поэт русского народа, прославившийся песнями на всем севере. Знакомы были они недолго, но тесно и уже несколько дней были друзьями. Их души выше земных преград, как две родственные альпийские вершины, которые, хотя и разорваны навеки струею потока, едва слышат шум своего врага, склоняя друг к другу поднебные вершины".
Уже из этих свидетельств самих поэтов можно видеть, что их общение не ограничивалось одним обменом литературными впечатлениями, простираясь и на другие сферы жизни. Тем легче было установиться между ними этому общению, что Пушкин в эту пору своей деятельности не расставался еще с вынесенными из юности идеалами, и влияние реакции заметно отразилось на нем лишь позже. Но и в области литературы оба поэта были близки по своему направлению, тем более что Мицкевич начинал уже замечать крайности исключительного романтизма; в эту пору своей жизни и Пушкин, и Мицкевич одинаково преклонялись перед гением Байрона, считая его величайшим поэтом. Это конечно должно было еще более скреплять их сближение. Знакомством с Полевым, Вяземским и Пушкиным не исчерпывались литературные связи Мицкевича в Москве: он был знаком и с Баратынским, братьями Киреевскими, Веневитиновым и некоторыми другими. В свою очередь, эти литературные знакомства повлекли за собою и светские, так как большинство русских литераторов вращалось тогда в высших кругах общества, а значительная часть принадлежала к ним и по рождению. Мицкевич возобновил здесь начатое им в Одессе знакомство с большим светом, бывая у князя Вяземского и в других аристократических домах.
Скука и почти одиночество первых месяцев пребывания в Москве сменились теперь для него жизнью разнообразной, если не веселой. Он тем охотнее пользовался представлявшимся ему обществом, что нетерпимость не принадлежала к числу его недостатков. Раз обращенная на политические вопросы, мысль его не переставала работать в этом направлении и удаление от родины только содействовало сильнейшему развитию патриотического чувства, – но это последнее не разменивалось у него тогда на мелочи. В письме к Чечоту, упрекавшему его в слишком близких отношениях с русскими, он заявляет, что не намерен "высказывать свою любовь к родине, стоя на дороге и вызывая всех без разбору", и прибавляет, что "готов есть не только трефный бифштекс моавитян, но даже мясо с алтаря Дагона и Ваала, когда голоден". Что эта готовность не шла, однако, далее мелочей, видно из той фразы, которою поэт кончает свое письмо. "Я читаю, – говорит он, – "Фиеско" Шиллера и "Историю" Макиавелли". Условия переписки не позволяли Мицкевичу выразить свою мысль точнее, но если сопоставить эту фразу с писавшимся в это время "Конрадом Валленродом", мысль которого имеет много общего с обоими названными произведениями, то мы увидим, что напряжение патриотического чувства доводило его даже до признания принципа, что цель оправдывает средства. Но и такое настроение не мешало поэту искренно сходиться с московским обществом, в отношениях которого к себе он не видел ничего, что могло бы раздражать его наболевшее место, а, напротив, встречал участие и сочувствие.
Окончание только что упомянутой поэмы заставило Мицкевича подумать о наиболее удобном месте ее печатания. Сперва он хотел было издать "Валленрода" в Варшаве, но затем остановился на Петербурге и, пользуясь поездкою туда московского генерал-губернатора князя Голицына, в канцелярии которого он тогда служил, отправился с ним и сам. В Петербурге он нашел несколько знакомых уже по Москве русских литераторов, в том числе Пушкина, с которым здесь он сошелся особенно тесно, но сверх того, встретил и довольно значительное по сравнению с Москвой польское общество. Между тем после издания "Сонетов" поэтическая известность его уже в значительной степени упрочилась. Земляки встретили его с радостью, и Мицкевич, жаловавшийся в Москве, что за неимением польских книг он боится забыть родной язык, был не менее рад родному обществу.
Еще в первый приезд свой в Петербург он познакомился с Сенковским, известным ориенталистом и писателем, и сперва поддерживал это знакомство, но вскоре между ними произошел разрыв, вследствие которого Мицкевич охладел к Сенковскому и стал даже считать его опасным для польских интересов человеком. Зато тем усерднее бывал он в других польских домах и нередко по просьбе собравшихся гостей импровизировал, поражая слушателей своим талантом. Особенно сильное впечатление в них оставила одна такая импровизация, произнесенная поэтом в день своих именин. Его польские знакомые и приятели чествовали этот день обедом, после которого поэт на данную ему тему "Самуил Зборовский" импровизировал целую историческую трагедию до двух тысяч стихов. При таких импровизациях особенно сказывалась крайняя впечатлительность Мицкевича: по свидетельству очевидцев, вся наружность его в это время изменялась, лицо приобретало необычное, вдохновенное выражение, голос становился особенно глубоким и сильным, и все это вместе производило такое влияние на слушателей, что редко кто из них мог оставаться хладнокровным.
Кроме польского общества и знакомых уже по Москве русских, Мицкевич завел и новые связи в среде русских литераторов, познакомившись с Жуковским и Козловым, у которых он встретил и радушный прием, и искреннее уважение к его таланту.
Как человек посторонний для русской литературы, Мицкевич не обращал внимания на существовавшие в среде представителей ее партии и, сближаясь с либеральным кружком, бывал в то же время и у Булгарина, с которым его могло, впрочем, связывать и национальное чувство.
Аю-Даг овеян легендами. Еще в глубокой древности гора вывала священный трепет и чувство поклонения могучим силам природы. По старинной легенде, гигантский медведь, вожак медвежьей стаи живший, здесь с незапамятных времен, окаменел, когда хотел выпить море, чтобы задержат беглецов. На «мохнатой» спине Аю-Дага настоящий лес, в котором можно заблудиться. Узкие тропинки ведут на вершину, откуда открывается потрясающий вид на Южный берег.
«Взойдя на Аю-Даг и опершись о скалы,
Я созерцать люблю стремительный набег
Волн расходившихся и серебристый снег
Что окаймляет, их гремящие обвалы»
Так писал в сонете известный поэт: Адам Мицкевич
Высота горы 572 метра, протяженность 2,5 км. Образовалась в среднеюрском этапе геологической истории, приблизительно 160 млн. лет назад. Состоит из огненно жидкой магмы застывшей близ поверхности земной коры в толще осадочных пород. Гора «лакколит» т.е.грибообразная или каплевидная форма. На вершине горы в дубово-грабовом лесу видны остатки древней крепости или укрепления.
Древние греки называли гору-Креуметомон (Бараний лоб) или Арктос (Медведь), итальянские мореходы-Камелло (Верблюд). Аю-Даг тюркское название. В 8-веке появилось два торжища, семь укрепленных монастырей и около полусотни открытых сельских поселений. Одновременно стал, изменятся этнический состав населения в Крыму.
На Аю-Даге появилось новое поселение, которое просуществовало до 15-века.
Это был крупный населенный пункт, где было коло 100 жилых домов. Археологами были обнаружены следы двух кузнечных мастерских, где изготовляли железные якоря и металлические детали для кораблей. Размеры домов были различные, двухэтажные и более 27 кв.м.
 |
Весной на Аю-Даге цветут дикие пионы и ландыши, поют различные птицы: синицы, сойки, соловей. Во 2-3 веках здесь обитали олени, лоси, медведи. При заселении территории лес и медведи были истреблены. В настоящее время на горе Медведь обитают лисы, барсуки, зайцы, куницы и белки. Восхождение занимает 1,5-2 часа. Морской склон в нижней части горы каменистый, распадается на бухточки, покрытые валунами. Глыбы, обрушившиеся сверху, образовали вид огромного хаоса.
К чему холодные сомненья?
Я верю: здесь был грозный храм,
Где крови жаждущим богам,
Дымились жертвоприношенья
Волшебный край! Очей отрада!
Все живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,
И струй и тополей прохлада,
Все чувство путника манит,
Когда в час утра безмятежный,
В горах, дорогою прибрежной
Привычный конь его бежит,
И зеленеющая влага
Пред ним и блещет и шумит,
Вокруг утесов Аю-Дага…
(А.С.Пушкин)
В центре поляны у заброшенной дороги найдены остатки храмика, ориентированного алтарем на восток, стены, толщиной 1,2 м, сложены из мелкого бута на извястковом растворе. Древнее население, жившие в Крыму, потомки тавро-скифов сарматы, которые смешались с потомками греков и стали называться гото-аланами. Раньше Готией назывался весь горный Крым и юго-западное побережье.
Затем Аю-Даг заселили византийские эмигранты, которые спасались в Таврике от иконоборческих гонений. Поэтому, недаром, эпископ Крымской Готии Иоанн Готский сделал Аю-Даг своей резиденцией, которая просуществовала с 8 века по 10 век. Община состояла из 6 поселений. Обилие храмов говорит о церковно-феодальном характере этого владения, а размеры свидетельствуют о богатстве хозяина. После победы над турками, над исламской верой, Айя-Даг-Аю-Даг.
Аю-Даг является одним из символов Крыма наравне с Ласточкиным гнездом. Это памятник природы с 1947 г.повторно с 1960 г.
Молодой польский поэт Адам Мицкевич в 1823 году был взят с товарищами под стражу и заключен в бывший базилианский монастырь Святой Троицы по делу об организации патриотических кружков филоматов («любящих науку») и филаретов («любящих добродетель»), где провел семь месяцев. Посажены были молодые люди не за то, что любили народную поэзию и науку, а за то, что постепенно в кружках стала преобладать опасная для власти идея свободы родины – Польши. Выпущенный на поруки при содействии профессора Виленского университета Иоахима Лелевеля (будущего предводителя польского восстания), он все-таки под конвоем жандармов был выслан «во внутренние губернии империи» – сначала в Петербург, затем в Одессу, откуда он съездил в Крым и наконец в Москву.
В Петербург он прибыл неудачно – в ноябре 1824 года на следующий день после мощного наводнения. Пострадавший город ужаснул его. Это впечатление отразилось на его отношении к столице русского царизма, который польский изгнанник резко осуждал. Однако и здесь он сумел завести себе новых знакомых, сблизился с единомышленниками – активными членами тайных обществ Кондратием Рылеевым и Александром Бестужевым.
Лето он провел в Одессе, откуда совершил поездку в Крым. Впечатления от посещения этой благословенной земли и свое настроение, отлученный от родных мест, он выразил в знаменитых «Крымских сонетах».
Прибыл поэт в старую столицу 12 декабря 1825 года, за два дня до восстания в Петербурге. Постепенно тревожность стала проникать в Москву, где было свое довольно сильное тайное общество. Но пока только начинали по всей стране арестовывать всех, кто был причастен к тайным обществам. Однако ни в письмах, ни в записках, ни в воспоминаниях о последних днях декабря нет намеков на общественную напряженность в тех кругах, где вращался Мицкевич. Это скорее всего говорит о том, что опасно было обсуждать тревожные события, необходимо было скрывать истинные переживания и размышления. Реальное отношение к восстанию и его руководителям Мицкевич четко выразил позднее в своем знаменитом стихотворении «Моим друзьям-москалям» («Русским друзьям»). Обращаясь к тем декабристам, которых он лично знал, Мицкевич с горечью пишет:
О где вы? Светлый дух
Рылеева погас,
Царь петлю затянул
вкруг шеи благородной,
Что, братских полон чувств,
Я обнимал не раз.
Проклятье палачам твоим,
пророк народный!
Но в те дни, когда только начинались аресты, а казнь еще невозможно было даже представить, жизнь поэта протекала спокойно, хоть он и был сосланным. Он получил назначение на службу в Москву под начало московского военного генерал-губернатора князя Дмитрия Владимировича Голицына, который не утруждал нового чиновника никакими особыми обязанностями.
Поэт поселился со своим другом Франтишеком Малевским на Малой Дмитровке, № 3/10. Сначала он вел довольно замкнутый образ жизни, общался преимущественно с жившими в Москве поляками. Однако возникло желание издать написанные им новые произведения, и потому он обратился в Московский университет: в те времена профессора выполняли функции цензоров. Судьба свела его с профессором, историком, издателем «Вестника Европы» Каченовским, который познакомил его с известным в то время журналистом Николаем Полевым, тот, в свою очередь, представил его близкому другу Пушкина Сергею Соболевскому, который пригласил его на ужин, посвященный приезду в Москву Антона Дельвига. По такой цепочке Мицкевич вошел в круг самых известных московских писателей, журналистов, критиков.
И этот круг знакомств быстро расширялся: он сблизился с Петром Вяземским, Евгением Баратынским, братьями Киреевскими, Дмитрием Веневитиновым, Алексеем Хомяковым, Фаддеем Булгариным и другими. Особенно подружился с Сергеем Соболевским, эта дружба продолжалась долгое время – позднее они вместе поедут в Италию, будут переписываться, когда Мицкевич уже будет жить в Париже.
Вяземский при отъезде своего нового друга в Петербург дал ему рекомендательное письмо к Василию Жуковскому, в котором писал: «Рекомендую тебе Мицкевича, польского поэта, которого знаешь по крайней мере по слуху; узнай его лично и верно полюбишь. Он с первого приема не очень податлив и развертлив; но раскусишь, так будет сладок. Он прекрасная поэзия; товарищ его Малевский – прекрасная проза. Приласкай их: они жертвы чванства и подлости Новосильцова».
Мицкевич естественно вписался в литературную среду Москвы, ему были близки позиции многих москвичей, в среде которых царил славянофильский дух, чтился народ, исторические традиции. В этих кругах поляк был принят как свой. В идейном отношении Москва была Мицкевичу гораздо ближе, чем европеизированный Петербург, который, по его представлению, оторвался от славянской почвы. Кроме того, Москва была отстранена от ненавистной Мицкевичу царской власти, от российских имперских амбиций, воплощением которых для него был чиновный Петербург.
И не только среди коллег «по цеху», но и в московском светском обществе весьма благожелательно был принят польский поэт, слухи о необыкновенном таланте которого доходили из Польши. И это несмотря на то, что на русском его произведения еще не были изданы.
Сам Мицкевич произвел на общество очень благоприятное впечатление. Это выразительно описал Ксенофонт Полевой в своих «Записках о жизни и сочинениях Н.А. Полевого»: «Все, кто встречал у нас Мицкевича, вскоре полюбили его не как поэта (ибо очень немногие могли читать его сочинения), но как человека, привлекшего к себе возвышенным умом, изумительною образованностью и особенною, какой-то простодушною, только ему свойственною любезностью… Наружность его была истинно прекрасна. Черные, выразительные глаза, роскошные черные волосы, лицо с ярким румянцем… Когда он воодушевлялся разговором, глаза его воспламенялись, физиономия принимала новое выражение, и он бывал в эти минуты увлекателен, очаровывая притом своею речью: умною, отчетливою, блистательною…»
Но конечно, не только внешнее впечатление играло роль при оценке Мицкевича. Большое значение имели его личностные качества, его познания, которые быстро проявлялись при общении. Например, он обладал необыкновенными способностями к языкам – знал множество европейских и древних языков, хотя сначала не говорил по-русски. Уже через год он свободно говорил на русском языке без акцента.
Вскоре читающая публика России стала узнавать творчество польского поэта не только по отзывам. Петр Вяземский, проживший в Варшаве два года, знал польский язык, восторженно отзывался о стихах Мицкевича. Польским языком владел и Рылеев, живший в Петербурге, он был первым переводчиком Мицкевича – перевел трагическую, написанную в романтическом духе балладу «Лилии». Но вскоре стихи и поэмы Мицкевича стали появляться в русских переводах.
«Крымские сонеты» произвели на Вяземского такое сильное впечатление, что он пересказал прозой все 22 сонета, а при публикации снабдил их восторженной статьей. В ней он призывал Пушкина и Баратынского «освятить своими именами желаемую дружбу между русскими и польскими музами». Один из сонетов – «Плавание» – поэт Иван Дмитриев перевел стихами, а затем Иван Козлов сделал стихотворный перевод всех сонетов.
Русская читающая публика узнала прекрасного поэта-романтика в то время, когда романтизм, новое направление в литературе, вытеснял классицизм, когда дух романтической поэзии, исходивший из творчества кумира Джорджа Байрона, поддержанный первым поэтом России Пушкиным, становился ведущим в развитии европейской, в том числе польской и русской, поэзии. И потому поэтический голос Мицкевича воспринимался как новое, свежее веяние, вписывающееся в уже завоевавшее интерес читателей в России направление романтизма. Однако очень скоро творчество польского поэта уже оценивали в превосходной степени. Широко известна оценка Баратынского, которую он выразил в посвященном Мицкевичу стихотворении в 1828 году:
Когда тебя, Мицкевич
вдохновенный,
Я застаю у Байроновых ног,
Я думаю: поклонник
униженный!
Восстань, восстань и вспомни:
Сам ты Бог!
Можно сказать, что в блестящих светских салонах Москвы, и прежде всего в салоне Зинаиды Волконской на Тверской, где бывал весь цвет русской культуры того времени, Мицкевича встречали очень радушно. Посетители салона воспринимали его как почетного гостя. Сам поэт был глубоко тронут доброжелательностью москвичей, ему доставляло большое удовольствие посещение известных домов Москвы. Он написал стихотворение «Греческая комната» с подзаголовком «В доме княгини Зинаиды Волконской в Москве», посвященное одному из залов, который был оформлен в античном стиле – колоннами с капителями, статуями и античными вазами. В нем есть такая строка: «Весь древний мир восстал здесь из былого/ по слову Красоты...»
К тому времени Мицкевич уже имел своеобразную славу. Особенность поэта заключалась в исключительной способности импровизировать на самые разные предлагаемые гостями темы. Его удивительные импровизации в прозе и стихах производили впечатление. Петр Вяземский в письме жене из Москвы 8 февраля 1828 года писал: «Мицкевич много импровизировал стихов под музыку фортепьяна с удивительным искусством, сколько я понять мог и судя по восхищению слушателей. Он в честь мою импровизировал несколько куплетов очень трогательных, потом задал я ему тему – Наваринское сражение, и много было истинно поэтических порывов. Кончил он фантазией на Murmure Шимановской, и поэзия его… удивительно согласовалась с музыкой».
В Москве молодой Мицкевич увлекался дамами. У него после влюбленности в Собаньскую (в Одессе) уже в Москве сложились близкие отношения с прелестной 19-летней будущей поэтессой и переводчицей Каролиной Яниш. Она была разносторонне одаренной, с детства знала четыре иностранных языка, писала стихи и хорошо рисовала. За это Мицкевич уважительно называл ее «художницей». Он познакомился с ней в салоне Волконской, с которой у него был своего рода платонический роман – он был очарован княгиней. Поэт по желанию Каролины стал давать ей уроки польского языка, потому что у нее, кроме русской и немецкой крови, была и польская. Юная барышня страстно влюбилась в Адама, и он увлекся ею и даже дал обещание жениться. Он писал возвышенные стихи, посвященные своей возлюбленной.
Но этому браку не суждено было осуществиться – к величайшему огорчению Каролины. Богатые родители были против бедного жениха, неблагонадежного с позиции властей. Но, по-видимому, и Мицкевич несколько охладел к Каролине и уклонился от обещания жениться. Вскоре он уехал из Москвы, и их отношения прервались. Однако, уезжая, он не совсем был уверен в том, что никогда не вернется к ней, и перед отъездом написал проникновенные строки:
Когда пролетных птиц
несутся вереницы
От зимних бурь и вьюг
и стонут в вышине,
Не осуждай их, друг!
Весной вернутся птицы
Знакомым им путем
вспомни друга!
Едва надежда вновь блеснет
моей судьбе,
На крыльях радости промчусь
Я быстро с юга
Опять на север, вновь к тебе!
Однако Каролина понимала, что это последнее прощание, что их отношения заканчиваются навсегда. Она страдала и сохранила свою любовь до конца жизни, хотя через 12 лет вышла замуж за писателя Николая Павлова. Она стала поэтессой Каролиной Павловой, о стихах которой благосклонно высказался Гете (в начале творчества она писала стихи на немецком и французском языках), ее поэзию высоко оценивали русские литераторы и читатели. Брак был неудачным, и прошлая любовь к Адаму Мицкевичу всю жизнь грела сердце этой талантливой поэтессы.
В те же годы Мицкевич посещал салон знаменитой тогда Марии Шимановской, признанной первой пианисткой Европы. Блистательно одаренная, она привлекала внимание выдающихся поэтов, писателей, художников, в том числе Пушкина и Мицкевича, который называл ее «царицей звуков». Впоследствии он женится на дочери Шимановской Целине.
Особо важной страницей в истории двух славянских культур было знакомство и сближение их великих поэтов – Пушкина и Мицкевича, личное знакомство которых состоялось в Москве в середине октября 1826 года. По свидетельству Полевого, Пушкин быстро сблизился с Мицкевичем и «оказывал ему величайшее уважение». Более тесное общение произошло через посредничество Соболевского в приезд Мицкевича в Москву в 1828 году. Об этом написано немало исследований, изучена каждая встреча поэтов. Стало очевидно, что между ними возникла внутренняя душевная связь, отразившаяся в творчестве обоих поэтов. Важно отметить, что их московские встречи носили неформальный характер, были настолько душевными, что они открыли друг в друге что-то глубоко родственное, ощутили высокое духовное начало. Пушкин был в восторге от талантов, образованности Мицкевича, он даже говорил, что польский поэт превосходит его.
Они встречались в домах Зинаиды Волконской, Дмитрия Веневитинова, Алексея Перовского (автора «Черной курицы»), братьев Полевых, Елагиной (матери братьев Киреевских), в усадьбе Олениных Приютино. Пушкин читал в Москве еще не опубликованного «Бориса Годунова» сначала у Перовского, а 12 октября 1826 года – у Веневитинова в его доме в Кривоколенном переулке, в районе Чистых Прудов. На этом званом обеде присутствовало около 40 известных писателей, поэтов, журналистов. Об этом чтении Пушкина оставил восторженные воспоминания Михаил Погодин: «Какое действие произвело на всех нас это чтение, передать невозможно. До сих пор еще – а этому прошло сорок лет – кровь приходит в движение при одном воспоминании… Мы услышали простую, ясную, внятную и вместе с тем пиитическую, увлекательную речь». Пушкин в тот день еще читал «Песни о Степане Разине», «У лукоморья дуб зеленый...».
Через 100 лет, в октябре 1926 года, здесь же отмечалась памятная дата. В этом доме жила семья Гинзбургов, родителей поэта Александра Галича, и в их квартире Общество любителей российской словесности при Московском университете провело заседание Пушкинской комиссии с участием литературоведов Павла Сакулина и Мстислава Цявловского. Отрывки из «Бориса Годунова» читали артисты Качалов, Леонидов, Гоголева, Лужский. Присутствовало около 60 человек. На этом доме, который сейчас закрыт на реставрацию, висит три мемориальные доски: первая – о том, что здание – памятник архитектуры конца XVII века, вторая – что в этом доме жил поэт Веневитинов, а третья гласит: «Здесь у поэта Веневитинова А.С. Пушкин в 1826 году читал трагедию «Борис Годунов».
Кроме того, в Москве в Глинищевском переулке, дом 6, в гостинице своих знакомых Оберов «Север», шесть раз останавливался Пушкин, куда к нему приходили его московские друзья и бывал Адам Мицкевич, который жил неподалеку в этом же переулке. В честь этого на доме установлена мемориальная доска – горельеф Мильбергера с надписью: «В этом доме в 1829 году встречались А. Пушкин и А. Мицкевич». Поэты изображены в полный рост, и кажется, что здесь всегда звучат прекрасные стихи, которые они вдохновенно читают друг другу.
В том же 1829 году Мицкевич покидает Россию и поселяется в Париже. Россия осталась позади навсегда, но поэт уносит в душе чувство внутреннего родства с друзьями из Москвы и Петербурга, сохраняет с ними дружеские отношения. Об этом он написал в стихотворном обращении к «Русским друзьям»:
Пусть эта песнь моя
из дальней стороны
К вам долетит во льды
полуночного края.
Как радостный призыв
свободы и весны,
Как журавлиный клич, веселый
Картина отражает художественный образ уроженца Новогрудчины Адама Мицкевича, который считается классиком польской литературы. А. Мицкевич изображен его другом Валентием Ваньковичем. Поэт показан в накинутой кавказской бурке на фоне Медвежьей горы (на тюркском языке Аю-Даг) в Крыму. Тут А. Мицкевич отбывал ссылку за участие в Обществе филоматов (любители наук) во время обучения в Виленском университете. Исторический сюжет картины создан в 1828 г. в романтическом стиле, для которого были характерны внимание к внутреннему миру личности, идеализация природы и действительности, поэтизация героических лиц.
Билет №22 Сравнение точек зрения на один и тот же исторический факт
Сравнение точек зрения на характер польско-советской войны 1919-1920 гг.
1. Мнение руководителя Польского государства Ю. Пилсудского:
«…Внутренняя революция у нас не существовала… ее нужно было
принести извне на острие штыков… Советская Россия вела с нами войну под лозунгом навязывания нам, полякам, своего, то есть советского строя, и такую цель она назвала “революцией извне”. Уже в 1918 году, независимо ни от кого, я поставил себе ясную цель… сорвать любые попытки вновь навязать нам чужую, не самими поляками устроенную жизнь… В 1919 году я эту задачу выполнил».
2. Мнение Главнокомандующего войсками Красной Армии на Западном фронте М. Тухачевского:
«Нет никакого сомнения в том, что, если бы только мы вырвали из рук польской буржуазии ее буржуазную шляхетскую армию, то революция рабочего класса в Польше стала бы совершившимся фактом. А этот пожар не остался бы ограниченным польскими рамками. Он разнесся бы бурным потоком по всей Западной Европе. Этот опыт извне Красная Армия не забудет».
Руководитель Польши считал справедливым восстановление в 1919 г. Польского государства в границах Речи Посполитой 1772 г., в том числе за счет присоединения этнической территории Беларуси. Ю. Пилсудским использован аргумент о предотвращении распространения в Польше идей мировой пролетарской революции, для созревания которой условий не существовало. Эту идею стремились реализовать на территории Польши в 1920 г. войска Красной Армии, но им не удалось это сделать. Руководство Советской России, организовывая на первом этапе войны защиту от польской интервенции, на следующем этапе военных действий стремилось к политической цели распространения мировой революции на территорию Польши военными средствами.
Билет №23 Характеристика деятельности исторической личности
Характеристика деятельности Л. Сапеги
Уроженец Витебщины Лев Иванович Сапега (1557-1633) являлся представителем известного магнатского рода. Детство его прошло в Несвиже при дворе Радзивиллов, откуда в 14-летнем возрасте его отправили на учебу в Лейпцигский университет. Вернувшись на родину, Л. Сапега занимал должности подканцлера, канцлера, а затем гетмана ВКЛ. Стал создателем в 1581 г. высшего судебного органа ВКЛ - Главного трибунала. При его активном участии и на собственные средства был издан III Статут ВКЛ 1588 г., который игнорировал акт Люблинской унии 1569 г., закреплял и юридически оформлял независимость княжества. В правовых принципах Статута были закреплены прогрессивные на то время нормы законодательства: единство и верховенство права, ответственность всех лиц перед законом. Им была высказана идея правового государства, которая основывается на принципе разделения власти между законодательными, исполнительными и судебными органами. Выступал с идеей объединения Речи Посполитой и России в федеративное государство. Содействовал заключению Брестской церковной унии 1596 г.
Билет №24
Объяснение причинно-следственных связей между историческими фактами (процессами): Раскройте причинно-следственные связи между проведением мелиорации и химизации на территории БССР и усложнением экологических проблем.
Ответ:
Развитие экономики БССР в 1960-е – 1980-гг. велось в условиях научно-технической революции. В 60-х годах XX века в Беларуси, как и во всем мире, был взят курс на интенсификацию сельскохозяйственного производства. Развитие науки, в частности химии, привело к тому, в сельском хозяйстве начали массово использовать минеральные удобрения, ядохимикаты. Химизация включает применение минеральных удобрений, средств защиты растений, химических продуктов животноводства и различных полимерных и других химических материалов в мелиорации. Важное значение для развития сельского хозяйства имела и мелиорация (рациональное освоение болот с целью повышения урожайности и приспособление земель под сельскохозяйственное использование).
Ускоренными темпами в 8 пятилетке (1966-1970 гг.) развивалась химическая и нефтехимическая промышленность. Объем ее продукции увеличился в 3,3 раза. В 1966 г. был введен в строй Гомельский химический завод, в 1968 г. – Могилевский комбинат синтетического волокна (позднее – производственное объединение «Химволокно»). В 1971 г. на базе действующих в Солигорске калийных комбинатов был создан единый Белорусский калийный комбинат (позднее производственное объединение «Беларуськалий»). В 1970 г. на базе Гродненского азотно – тукового и капролактамового заводов был создан Гродненский химический комбинат имени С.О.Притыцкого (позднее производственное объединение «Азот»). В итоге БССР, которая занимала по площади менее 1% союзной территории, имея около 4% от населения СССР, в 19181 г. производила в масштабах страны 52 % калийных солей и 22 % химических волокон. Это привело к обострению экологических проблем. Во-первых,масштабная добыча и переработка калийных руд привела к оседанию грунта над отработанным пространством шахт и заболачиванию. Во-вторых, увеличивается засоление и загрязнение пресных подземных и поверхностных вод, в том числе колодцев и гидрологических скважин. В районах солеотвалов и шламохранилищСолигорских калийных комбинатов на площади более 15 км2 образовалась зона хлоридно-натриевого засоления, которая охватывает подземные воды на глубину более 100 м и постоянно расширяется. В-третьих, оседание земной поверхности ведет к землетрясениям (до 5 баллов в районе поселка Погост 15 марта 1998 г.). За десятилетия эксплуатации месторождения калийных солей в Солигорске, на поверхности накопилось более полумиллиона тонн отходов на площади свыше тысячи гектар (это около десяти территорий минского ботанического сада, который является одним из крупнейших в Европе).
Также в республике с 1960-х гг. проводились широкие мелиоративные работы. Надо сказать, что недавно, в 2011 году исполнилось 100 лет институту мелиорации, который находится в Минске и ведет свою историю от Минской опытной болотной станции. В 1985 г. площадь мелиорированных земель была доведена до 2,8 млн.га. Они давали почти 1/3 всей продукции растениеводства и 40% кормов. Однако и мелиорация создала проблемы. Во-первых, проведенная без глубокой научной разработки, она привела к тому, что на Полесье почти не осталось рек и водоемов в естественном состоянии, появилась проблема малых и средних рек БелорусскогоПоозерья, загрязнение водоемов нитратами и ядохимикатами. Во-вторых, характерная особенность белорусского Полесья заключается в том, что торфяные отложения снизу подстилаются песком. И в тех местах, где очень быстро шла разработка торфа, песок стал проступать на поверхность. В процессе сельскохозяйственного использования отдельные участки земли начали как бы “лысеть” и покрываться песчаными островками, на которых ничего уже не росло, то есть на Полесье начался процесс опустынивания. В-третьих, мелиорация привела к климатическим изменениям в регионе, в том числе к повышению частоты засух и заморозков. В-четвертых, весной начинается большой перелёт птиц. Над белорусскими болотами проходят их главные пути, и их генетическая память продолжает из года в год искать утерянные водно-болотные пространства. Таким образом, болота выполняют огромное количество функций, таких как газорегуляторную, климатообразующую, биологическую, ресурсо-сырьевую и многие другие. Однако полностью справляться со своей «работой» могут только болота ненарушенные, «живые».
Мы вкратце рассказали о творчестве Хруцкого, Бакста, Дроздовича, Бялыницкого-Бирули, Цвирко и Савицкого. Раскроем же ещё несколько знаковых фигур в истории белорусского искусства.
Валентий Ванькович (1800—1842) — выдающийся художник-романтик, известен как создатель целой галереи портретов. Родился в семье потомственного уездного судьи, детские годы провёл в деревне Слепянка (сегодня это один из районов Минска). Как и многие молодые дворяне того времени, поступил в Полоцкий иезуитский коллегиум. Мастерству художника учился на отделении литературы изящных искусств Виленского университета. За выдающиеся успехи был направлен на учёбу в Императорскую Академию художеств в Петербурге.
В 1839 году Ванькович путешествовал по Европе. Два года жил в Германии, а затем переехал в Париж, к своему давнему другу Адаму Мицкевичу. Портрет литератора, написанный десятком лет ранее, — одна из самых узнаваемых работ художника.
Валентий Ванькович. «Адам Мицкевич на скале Аю-Даг» (1827—1828) 
Валентий Ванькович. «Портрет Марии Шимановской» (1828). Дама на картине — тёща Адама Мицкевича, прославленная пианистка, композитор и музыкальный деятель первой половины ХІХ века
К сожалению, Париж стал для Ваньковича местом смерти: художник заболел и через полгода, в день своего рождения, скончался. Сегодня работы Ваньковича находятся не только в музеях разных стран (Литвы, Польши, Франции, России), но и украшают частные коллекции.
Наполеон Орда (1807—1883) — знаменитый художник, музыкант, чья жизнь и творчество неразрывно связаны с Беларусью. Родился в деревне Вороцевичи Пинского уезда. Воспитывался матерью, так как рано потерял отца. Начальное образование получил на дому, дальше учился в Свислочской гимназии. Поступил на физико-математический факультет Виленского университета, но так его и не закончил, ибо был арестован за участие в тайном студенческом обществе. Более года пробыл в тюрьме, по окончании срока вернулся в родную деревню.
Участие в восстании 1830—1831 годов вынудило Орду скрываться за границей. Он много путешествовал по Европе, а позже, получив статус эмигранта, поселился в самом сердце Франции и с головой окунулся в культурную жизнь. Художник рисовал городские пейзажи и учился музыке у композиторов Фредерика Шопена и Ференца Листа, какое-то время занимал должность директора Итальянской оперы в Париже.
После амнистии Орда вернулся на родину. С 1872 года он отправлялся в длительные поездки по Беларуси и Европе с целью создания рисунков.
Наполеон Орда. Смольгово — родная усадьба Владислава Сырокомли 
Художественное наследие Наполеона Орды насчитывает более 1150 акварелей и графических работ. Сегодня они являются ценнейшим материалом для историков архитектуры и реставраторов Европы, так как большинство запечатлённых художником сооружений более не существует или они претерпели изменения во внешнем виде.
Станислав Жуковский (1875—1944) — один из крупнейших художников рубежа XIX—XX вв. еков, работал в жанре пейзажа и усадебного интерьера. Родился в Волковысском уезде в семье аристократа, лишённого владений и дворянских прав. На судьбу Жуковского и его семьи выпало немало бед, что, без сомнения, оставило след в душе будущего художника. В свои 17 он, вопреки воле отца, отправился в Москву, где окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Учился у Исаака Левитана. К началу ХХ века стал одним из самых известных в России пейзажистов-импрессионистов.
Станислав Жуковский. «Брошенная терасса» (1911) 
Станислав Жуковский. «Лунная ночь» (1899). Картина приобретена в собрание Третьяковской галереи В 1923 году художник уехал в Польшу. Во время Второй мировой был арестован нацистами. Умер в концентрационном лагере в Прушкове (Польша) в 1944 году.
Марк Шагал (1887—1985) — знаменитый уроженец Беларуси еврейского происхождения, прославившийся на весь мир как классик авангарда в изобразительном искусстве. Родился в Витебске в семье мелкого торговца, был старшим из девяти детей. В 19 лет поступил в школу витебского живописца Юделя Пэна, который разглядел в мальчишке талант и предложил ему заниматься бесплатно. Спустя несколько месяцев Марк уехал учиться в Петербург, где познакомился со многими именитыми художниками.
В 1910 году Шагал направился в Париж, там посещал классы в свободных академиях художеств, ходил на выставки, изучал новые направления в искусстве и, конечно же, упорно работал над своим стилем. Спустя четыре года в Берлине открылась его первая выставка.
В преддверии Первой мировой Шагал вернулся на родину, где основал Народное художественное училище. В это время создавалися самые знаменитые полотна авангардиста.
Марк Шагал. «День рождения» (1915) 
Марк Шагал. «Синий дом» (1917) 
Марк Шагал. «Прогулка» (1918) Работа в училище разочаровала художника: причиной стали творческие разногласия с коллегами. Позже он много раз менял место жительства, путешествовал. Талант Шагала развивался, а творческий багаж пополнялся книжными иллюстрациями, мозаиками, витражами, скульптурами, керамикой, графикой и др. Вёл живописец и литературную деятельность: писал на идише стихи, эссе, мемуары. В честь 90-летия художника в Лувре, вопреки всем правилам, прошла прижизненная выставка. Мастер всего 2 года не дожил до столетнего юбилея.
Арлен Кашкуревич (1929—2013) — выдающийся белорусский художник-график. Родился в семье военнослужащего. Всю жизнь провёл в Минске, за исключением короткого периода, когда во время войны его семья была вынуждена эвакуироваться в Саратов. Вернувшись после освобождения Беларуси в родной город, окончил школу-семилетку и поступил в строительный техникум. Закончил художественное училище и отделение графики Белорусского государственного театрально-художественного института, где позже остался преподавать.
Арлен Кашкуревич. «Погоня» 
Арлен Кашкуревич. «Приближение грозы» Кашкуревич охотно занимался художественным оформлением книг, плодотворно работал в области экслибриса [книжный знак, удостоверяющий владельца книги — прим. ред] . В графике художника нашли отражение философские, библейские мотивы. Он создал множество иллюстраций к произведениям белорусских и всемирных классиков литературы.
Арлен Кашкуревич. «Фауст и Маргарита» Сегодня работы художника продолжают выставляться в музеях Беларуси, России, США, Польши, Италии, Германии и других стран.
Перепечатка материалов с сайта сайт возможна только с письменного разрешения редакции.