Портреты женщин 19 века. История в женских портретах от художника гау

В начале XIX века в эпоху ампир в моде естественность и простота. Даже косметического эффекта дамы пытались достичь естественными способами: если требовалась бледность – пили уксус, если румянец – ели землянику. На некоторое время из моды выходят даже ювелирные украшения. Считается, что, чем красивее женщина, тем меньше она нуждается в украшениях…

Белизна и нежность рук во времена ампира так ценились, что даже на ночь надевали перчатки.

В нарядах заметно подражание античной одежде. Так как эти платья делались в основном из тонкого полупрозрачного муслина, модницы рисковали подхватить простуду в особо холодные дни.

Мадам Рекамье – знаменитая парижская красавица, самая известная в истории хозяйка литературного салона

«Портрет мадам Рекамье» — картина французского художника Жака Луи Давида, написанная в 1800 году.

Для создания эффектных драпировок, красиво обрисовывающих природные данные, дамы использовали нехитрый прием античных скульпторов – увлажняли одежду, неслучайно, что смертность от пневмонии была в те годы очень высока.

Французский "Журнал де Мод" в 1802 г. даже рекомендовал своим читательницам посетить Монмартское кладбище, чтобы посмотреть, сколько юных девушек стали жертвой «нагой» моды.

Тереза Кабаррюс

Парижские газеты пестрили траурными хрониками: «Госпожа де Ноэль умерла после бала, в девятнадцать лет, мадемуазель де Жюинье — в восемнадцать, м-ль Шапталь - в шестнадцать!» За несколько лет господства этой экстравагантной моды умерло женщин больше, чем за предшествовавшие 40 лет.

Терезия Тальен считалась «красивее капитолийской Венеры» — столь идеальна у нее была фигура. Она и ввела «нагую» моду. Самое легкое платье весило 200 грамм!

Только благодаря египетскому походу Наполеона в моду вошли кашемировые шали, которые широко популяризировала супруга императора – Жозефина.

В 20-х годах XIX века фигура женщины напоминает песочные часы: округлые «вздутые» рукава, осиная талия, широкая юбка. В моду вошел корсет. Талия должна быть неестественной по объему - около 55 см.

Владимир Иванович Гау. Портрет Натальи Николаевны Гончаровой- Пушкиной.

Стремление к «идеальной» талии нередко приводило к трагическим последствием. Так, в 1859 г. одна 23-летняя модница скончалась после бала из-за того, что три сжатых корсетом ребра вонзились ей в печень.

В.Гау. Наталья Николаевна Гончарова . 1842-1843 гг.

Ради красоты дамы готовы были терпеть разные неудобства: широкие поля дамских шляпок, которые свисали на глаза, и передвигаться приходилось едва ли не на ощупь, длинные и тяжелые подолы платьев.

П. Деларош. Портрет певицы Генриэтты Зонтаг, 1831.

В авторитетном британском журнале «Ланцет» в 1820-е годы было высказано мнение, что в мышечной слабости, заболеваниях нервной системы и других недугах женщинам стоит винить вес своих платьев, составлявший около 20 килограммов. Нередко дамы путались в собственных юбках. Королева Виктория как-то вывихнула лодыжку, наступив себе на подол.

Во второй половине 19 века возродилась тяга к искусственности. Здоровый румянец и загар, крепкое, сильное тело стали признаками низкого происхождения. Идеалом красоты считались «осиные талии», бледные лица, изнеженность и утонченность.

Смех и слезы светской красавицы должны быть красивы и изящны. Смех должен быть не громкий, но рассыпчатый. При плаче можно уронить не более трех-четырех слезинок и наблюдать, чтобы не испортить цвет лица.

Камилла Клодель

В моде болезненная женственность. Речь идет как о душевных болезнях, при которых неуравновешенность граничит с безумием, символом такой красавицы может служить Камилла Клодель – муза и ученица скульптора Огюста Родена, так и болезнях тела, как у Маргариты Готье, смертельно больной туберкулёзом куртизанки – героини романа «Дама с камелиями» Александра Дюма.

Для придания лицу матовой бледности дамы принимали три раза в день толченый мел (хорошо очищенный мел можно было получить в аптекарских магазинах; употреблять мелки, предназначенные для карточной игры, было нельзя) и пили уксусный и лимонный сок, а круги под глазами достигались за счёт специального недосыпания.

Фёдор Степанович Рокотов, обладающий редким , принадлежит к числу портретистов восемнадцатого столетия. Его неповторимое чувство цвета, виртуозное владение кистью передавать «души изменчивой приметы» были оценены современниками и продолжают восхищать и пленять зрителей, приходящих в музейные залы сегодня.

Фёдор Степанович родился примерно в 1735 – 1736 году, происходил из крепостных князя П.И. Репнина. Детство Рокотова прошло в усадьбе князя, в селе Воронцово. Исследователи жизни Рокотова, о котором крайне мало известно, обнаружили, что ещё в раннем возрасте Рокотов был освобождён от крепостной зависимости, занимал в доме князя особое положение, получил для того времени весьма приличное образование.

Возможно, он был незаконным ребёнком из семейства Репниных?? Скорее всего, это так, поэтому у него с раннего возраста были покровители среди придворного круга. Благодаря графу И.И. Шувалову Рокотов был зачислен в Академию художеств, куда он попал уже подготовленным мастером живописи.

Стремительный успех Рокотова в дальнейшем объясняется его участием в коронационных торжествах по случаю восхождения на императорский трон Екатерины II. Композиция его парадных портретов знатных особ, в том числе и царицы Екатерины II, совершенно не похожи на предшествующие царские изображения.

В портрете Рокотова Екатерина II сидит свободно, слегка повернувшись в кресле, будто ведёт с кем-то доброжелательную беседу. В этом портрете Екатерина II воспринималась зрителями того времени как надежда просвещённых людей, идеал правосудия. Ведь в начале своего царствования сама Екатерина поддерживала идеи просветительства и свободолюбия. Этот портрет принёс художнику славу.

В рокотовских портретах запечатлены многие просвещённые люди его времени. Он был знаком с М. В. Ломоносовым, архитектором В.И. Баженовым, А.П. Сумароковым, В.И. Майковым. Свои изображения стремились заказать талантливому художнику многие знатные люди того времени.

Прочные дружеские связи установились у Рокотова с семействами Обресковых, Воронцовых, Струйских, его опекали со стороны Репниных, Голицыных, Юсуповых.

Заказов у него всегда было много. Он создавал буквально картинные галереи портретов представителей одного рода, среди которых были персонажи разных поколений. нарисовал почти всю дворянскую Москву.

Картина сверху и картина снизу - портрет неизвестной
Художник Фёдор Степанович Рокотов

Под многими портретами Рокотова стоят надписи «неизвестный» или «неизвестная», но все они привлекают своим обаянием, внутренним миром, загадочностью, в которой ощущаются затаённые чувства и переживания. По-видимому, эти люди были для Рокотова близкими по духу.

Одним из интереснейших портретов можно назвать парный портрет Струйских. Николай Еремеевич Струйский с огромным уважением относился к Рокотову. На портрете мы видим человека немного напряжённого, с лихорадочным горящим взглядом и кривой улыбкой. В нём сочетались благородство, жестокость и страсть до фанатизма к поэзии.

В 1771 году он вышел в отставку и поселился в своём имении Рузаевка, где полностью предался сочинению стихов. Писал он «денно и нощно», даже завёл собственную типографию, в которой печатал свои стихи. Но в том же зале искусства, где он восторгался литературой и поэзией, подчас собственной, происходили жестокие судилища над своими крепостными, порой с применением пыток.

Струйский восхищался талантом Рокотова. В 1772 году он заказал два портрета – свой собственный и любимой жены Александры. Сашеньке было в ту пору 18 лет.

Ее глаза - как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза - как два обмана,
Покрытых мглою неудач.

Портрет А. Струйской восхищает своей красотой, сдержанностью, гармонией. Сквозь дымку рокотовской кисти перед нами открывается волшебное видение с нежным взглядом, с полуулыбкой и печалью.

Александра Петровна Струйская вдохновила на поэтические строки не только своего мужа, но благодаря живописному мастерству Рокотова, и других поэтов своего времени. Она стала воплощением женского очарования, которым любовались и современники художника, и его потомки. А спустя почти два столетия после ее смерти, Николай Заболоцкий написал:

...Ты помнишь, как «из тьмы былого,
Едва закутана в атлас,
С пopтpeтa Рокотова снова
Смотрела Струйская на нас?

Эта женщина своей красотой и загадочностью пленяла поэтов. Была ли счастлива она? Этим вопросом невольно задаёшься, когда смотришь на портрет Струйской. Одни современники утверждали, что брак был их счастливым, другие отрицали это. Среди друзей и знакомых Струйский прослыл не только чудаком и оригиналом, но и самодуром.

Его первая жена прожила недолго и умерла от родов, через некоторое время он потерял и двух дочек-близняшек, родившихся в этом браке. Струйский был безутешен в своём горе и уехал в свое поместье Рузаевку, где и произошла встреча с юной Александрой.

Сашенька еще не успела выйти в свет, когда в поместье ее отца, помещика Нижнеломовского уезда Пензенской губернии Озерова, заехал богатый сосед. Увидев Сашеньку, Струйский позабыл о своей скорби и немедленно посватался. Помещик Озеров даже и не смел мечтать о таком богатом женихе, поэтому согласие на брак не замедлило.

Портрет А.П. Струйской

Поженились они в 1772 году. В этом же году и заказал Н. Е. Струйский портреты – свой и любимой жены. Рокотов, изображая свои модели, не старался приукрасить ни душевные качества, ни внешность. И поэтому мы замечаем, какие же они разные – Струйский и Александра Петровна. В отличие от неврастеничного и лихорадочного Струйского портрет его жены поражает своей сдержанностью и гармонией.

Несомненно, Рокотов находился под влиянием красоты и обаяния её личности. Задумчивые, выразительные и грустные глаза, взгляд направлен куда-то вдаль, будто она всматривается в своё будущее. Именно полуулыбка» и «полуплач» заставляет нас думать - а было ли оно это счастье?

Современники утверждали, что жила она в созерцании красоты, которую создал вокруг неё Струйский. Для неё он построил дворец в поместье, похожий на шкатулку для драгоценностей, посвящал ей свои поэтические оды. В его стихах, где она звалась Сапфирой, он выражал свою любовь и поклонение. В их браке родилось восемнадцать сыновей и дочерей, из которых десять умерли в младенчестве.

Красота и загадочность портрета пленяет нас до сих пор. Возможно, по причине влюблённости художника в свою модель. А может быть, Рокотов изобразил Александру Струйскую, наделив её душевными качествами своего идеала?

Портрет, написанный великим живописцем, сохранил для нас красоту и является одним из лучших женских портретов XVIII века.

Художник прожил свою жизнь в полном одиночестве, не испытывая нужды или недостатка в чём-то. Фёдор Степанович помогал своим племянникам, выкупив их из крепостной зависимости, и покидая свою земную жизнь, оставил им наследство. Художник умер 12 декабря 1808 года и был похоронен в Новоспасском монастыре, но время не сохранило его могилу. Однако сохранились его портреты, перед которыми мы стоим задумчиво, вглядываясь в лица давно ушедших и оставшихся известными или неизвестными.

Поместье в Рузаевке не сохранилось до наших дней и исчезло, как и многие сотни других дворянских гнёзд в пламени революции. Но память о нём осталась благодаря тому, что в Рузаевке жила одна из самых красивых женщин XVIII века – Александра Струйская. Её портрет кисти Рокотова до сих пор притягивает посетителей Третьяковской галереи.

Женский портрет в конце XIX века в России. - ч.1.

…Дыша духами и туманами, она садится у окна…

Александр Блок «Незнакомка» (1906)

Макаров Иван Кузьмич.Портрет неизвестной.1885 .

История русской портретной живописи - уникальное явление в истории мировой культуры в целом, ведь своими корнями она уходит в православную иконопись и питается плодородной почвой глубоко религиозной духовности. Если в Западной Европе искусство портрета восходит к греко-римским античным образцам, то есть - в дохристианские времена, то в России изначально образцами для создания портретов служили именно принципы иконописи. Здесь можно было бы, конечно, и поспорить, все-таки и русские портретисты были хорошо знакомы с античной культурой, копировали многочисленные «антики» - учились рисунку, изображая греческие и римские скульптурные портреты и статуи древних божеств. Но, оттачивая владение техническими приемами живописи по западному образцу, во внутреннем содержании художники оставались всеми нитями связанными с православной духовностью, и телесность изображений, столь свойственная европейским шедеврам живописи, отходила на второй план. Первые портреты в истории русской живописи появились сравнительно (в исторической перспективе) недавно - в XVII веке. Они получили название - «парсуна» (см следующий пост). Одна из первых «парсун» - «Портрет царя Федора Иоанновича» начала XVII века, из коллекции Государственного исторического музея в Москве. Как нетрудно догадаться название «парсуна» - от слова «персона». Тогда это было невиданное новшество - изображались реально существующие люди, а не иконописные библейские образы и сцены.

В.Л.Боровиковский.Портрет Е.В.Родзянко. 1821

В прежние времена считалось недопустимым эгоизмом изображать современников. Однако же, неслучайно между художниками бытует мнение, что любая картина - это автопортрет. Как бы ни желал художник быть объективным, отречься от своего «эго» во имя чистоты образов, все равно, в каждом произведении он выражает себя, одухотворяет все собственной духовной энергетикой. В искусстве русского портрета - авторское начало переплетается с проникновением художника в глубины внутреннего мира и с желанием выразить ту искру Божию, что изначально заложена в каждом человеке. Это заметно уже в тех самых похожих на традиционные иконы «парсунах», имена авторов которых, к сожалению, канули в лету. И в последующие века, когда в русском искусстве стали превалировать западноевропейские академические принципы, а затем - тенденции романтизма и реализма, русское портретное искусство не утрачивало своей православной основы в глубине внутреннего содержания образов. Особенно проявилось это в желании узреть «свет Божий» в потемках человеческой души, в коей земное, телесное и мирское непременно озарено живой духовностью. Идеи поиска «искры Божией» в земном мире всегда были близки православной культуре, но своей кульминации они достигли во второй половине XIX века, когда именно они стали ключевым аспектом в исканиях творческой интеллигенции - вспомним выдающиеся произведения Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого.

Яркими, своеобразными, то поражающими своей внутренней силой, то трогающими своей ранимостью, то удивляющими экстравагантностью предстают перед нами образы женщин, созданные художниками конца XIX века. Пожалуй, при всем разнообразии характеров, темпераментов, внешних качеств изображаемых на портретах женщин, главное свойство, что их объединяет, можно назвать словом «марийность», то есть в каждой женщине художник (осознанно или нет) выражает нечто такое, что роднит её с библейской Марией… Только вот с какой именно - Девой Марией или же Марией Магдалиной, спросит внимательный читатель и будет совершенно прав. Но нет на это однозначного ответа - ведь в женской природе переплетаются сущности обеих. Да, а поскольку, искусство конца XIX века тяготеет к реализму, то и свойство «марийности» - отображение обоих начал, и загадочной чистоты, непорочности, и грешности, мирской слабости, которая искупается силой божественного всепрощения и милосердия. Дилемма между образами Девы Марии и Марии Магдалины подспудно присутствует и в женских образах, созданных мастерами слова - например, хрестоматийная Сонечка Мармеладова. Вспомните, сколько в её жизни грязи земного греха и сколько силы самопожертвования! Или Настасья Филипповна - то демоническая женщина, то воплощение сострадания, милосердия и чуткости. В портретном искусстве, особенно - в женских образах, созданных в конце XIX века, реалистические принципы не сводятся до копирования натуры и отображения психологических качеств, они тесно связаны со всей сложностью философско-религиозных и интеллектуальных исканий, которые царили тогда в среде творческой интеллигенции.

Образ таинственной незнакомки, воспетый Александром Блоком в 1906 году, словно предвосхитил своей картиной И.Н. Крамской в своей картине 1883 года. Не она ли это - «медленно, пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна, дыша духами и туманами, она садится у окна». Словно дежавю, вспоминаются строки из стихотворения А. Блока при взгляде на знаменитую картину И.Н. Крамского. Женщина с портрета несколько надменно смотрит на зрителя, с высоты своей кареты. Кто она и куда она едет? Мы можем только догадываться, строить собственные выводы и предположения. Может, она дама полусвета, спешащая на бал, может - невеста или жена какого-нибудь чиновника или купца. Так или иначе, её социальное положение не должно по мысли художника интересовать зрителя. Если в XVIII веке отображение социального положения в любом портрете считалось совершенно необходимым, то в конце XIX века на первом плане - личность, со всей сложностью внутренней духовной жизни и с неповторимостью индивидуальных черт внешности. И сам И.Н. Крамской в начале своего творческого пути стремился передать социальное положение, но все же, и в ранних его женских портретах превалировало одухотворенное размышление над индивидуальностью и неповторимостью женской красоты. Каждый раз модель словно бы диктовала художнику новый подход, и мастеру приходилось искать подходящий художественный язык для правдивого воплощения портретного образа и для достижения глубины проникновения в духовный мир модели.

Так, в портрете Е.А. Васильчиковой (1867 г.) художник передает очарование женственности, чистоту юности, вдохновляющую энергетику красоты и внутренней душевной гармонии.

И.Н. Крамской. Портрет Е.А. Васильчиковой. 1867 г .

Приглушенные тона бардового и коричневатого фона вызывают в памяти работы старых мастеров, но непосредственность и естественность её фигуры, изящная небрежность жеста, выразительная проницательность взгляда - все это говорит о новых для того времени реалистических тенденциях в искусстве. В портрете же «Незнакомки» реалистические принципы несколько растворены и одухотворены отголосками неоромантических веяний и поэтичной таинственностью. Приверженность И.Н. Крамского реалистическому течению в живописи (а он был видным представителем знаменитого Товарищества передвижных художественных выставок) проявляется здесь в абсолютной выверенности композиции, в которой все подчинено созданию возвышенно-замкнутого образа. Плавная линия силуэта незнакомки, правильный овал её лица концентрируют на себе внимание зрителя, а четко очерченное пространство, замыкаемое спинкой кареты, неотделимо от пластически-объемной моделировки.

Константин Маковский Женский портрет. 1890- е

Хотя перед нами и обобщенный образ «незнакомки», но как поразительно индивидуальны черты её лица. В её взгляде то ли презрение, то ли сострадание, то ли грусть, то ли холодность - загадка. Мастерски решен колорит картины, помогающий нам - нет, не разгадать эту загадку, а бесконечно восхищаться невозможностью её разгадать. Темно синий бархат и шелк её одежды - как намек на соседство в её образе бархатной нежности и холодности шелка - подчеркивают благородную бледность кожи и естественную красоту румянца. Золотистая спинка открытой кареты добавляет в колорит картины теплоту, но блики и отсветы словно бы приглушают теплые оттенки, подчеркивая как холодность погоды, так и странную внутреннюю холодность модели, вызванную наносными влияниями светской моды или же какими то глубоко личными переживаниями. Фигура женщины ярко выделяется на фоне запорошенного снегом города, и только белые перья на шляпе зрительно связывают её с окружающим пространством. В её образе сквозит тоска одиночества, она - идеал, которому чужд бренный мир, и, в то же время, она - всего лишь краем глаза подсмотренный образ современницы художника. И. Н. Крамской передает нам в этом произведении и свою грусть, вечную тоску художника по идеалу и совершенству, - словно бы вдохновение, совершенство едва уловимому, мимолетному. Ещё мгновение, и невидимый кучер погонит лошадей, и карета, везущая незнакомку в неизвестность, растает и исчезнет в снежной пелене… Да, красавица исчезнет, но останется мечта, запечатленная на века чуткой кистью мастера.

Однако же, не стоит думать, что во вторую половину XIX века художники только и вдохновлялись образом незнакомок, таинственностью женской души, внутренней загадкой. Очень активно в этот период проявила себя и противоположная тенденция - изображение женщин социально активных, деятельных, сильных, даже мужественных и несколько грубоватых. После отмены крепостного права и целого ряда реформ, стремительными темпами стала повышаться роль женщин в общественной жизни. И художники этого периода мастерски передают нам образы женщин, исполненные ощущения собственного достоинства, значимости, гордости, силы и независимости.

Так, на картине К.Е.Маковского 1879 года перед нами - владелица старинной усадьбы Качановки, расположенной на границе Полтавской и Черниговской губерний. Софья Васильевна Тарновская - жена весьма влиятельного украинского мецената и коллекционера Василия Тарновского, страстного любителя искусства, увлеченного музыкой (он даже владел собственным оркестром и театром) и литературой, и, конечно же, живописью. Он и пригласил художника погостить в своей усадьбе, а заодно - и написать для него ряд картин, среди которых - портрет своей любимой жены, активно поддерживавшей деятельность мужа и разделявшей его интересы. Художник раскрывает зрителям скрытые черты характера модели.

К.Е. Маковский. Портрет С.В. Тарновской. 1879 г.

На портрете - статная, уже немолодая, но волевая женщина. В её взгляде некоторая надменность сочетается с душевной мягкостью, свойственной провинциальным женщинам, не очерствленным выхолощенной светской суетой столичных городов. Темно-бардовая ткань, служащая фоном, напоминает театральные кулисы - вполне возможно, С.В. Тарновская позировала художнику в помещении усадебного театра. А художник, в свою очередь, напоминает зрителям, сколь похожа наша повседневная жизнь на сценическое действо. Темно-зеленый цвет ткани одежды в некоторых местах художник доводит до глубокого черного цвета, тем самым подчеркивая резкость падающей тени и оживляя общую светотеневую моделировку объемно-пространственных решений. В таком подходе чувствуется вдохновленность мастера шедеврами Рембрандта. И по своему чуткому психологизму К.Е. Маковский близок прославленному голландскому живописцу. В спокойствии жестов и статности осанки ощущается внутренняя уверенность и особое природное, а не наигранное, благородство души. Немного вздернутый носик свидетельствует о проявлении капризности, но в общей мягкости черт лица читается простота и умиротворенность.

Илья Репин.У рояля.Портрет С.В.Тарновской.1880.

Ярким примером реалистического женского портрета рассматриваемого периода является «Портрет Ольги Сергеевны Александровой-Гейнс», созданный И.Е. Репиным в 1890 году. Художнику явно интересен образ этой женщины, словно бы воплотивший новые социальные реалии того времени: перед нами деятельная, волевая, сильная, даже в какой-то степени суровая женщина, осознающая свою важность и без сомнения гордая этим. И.Е. Репин, представитель прогрессивного Товарищества передвижных художественных выставок, тяготел в своих работах к жанровому началу. В созданных им портретах практически не встречается нейтральный фон, - он изображает модель в типичном для нее окружении, чтобы глубже раскрыть её внутренний мир, показать зрителю атмосферу, среду, с которой модель находится в неразрывной связи. Здесь фон разработан И.Е. Репиным как нельзя более детально.

И.Е. Репин. Портрет О.С. Александровой-Гейнс. 1890 г.

Позолоченная рама картины, скатерти и ковры, расшитые золотой нитью, золоченые переплеты книг на столе, - все это создает атмосферу роскоши, восточного шика, столь близкого вкусу дочери казанского купца С.Е. Александрова. Красота купеческого зажиточного быта с огромным вниманием показана художником. Его пытливый взгляд не упускает из виду и привезенные из дальних стран вещи. Наше внимание привлекает, например, гигантская декоративная перламутровая раковина на стене, вероятно, из Юго-Восточной Азии, или же прекрасный иранский ковер, напоминающий изысканность колорита персидских миниатюр. Будучи за мужем за военным инженером генералом-губернатором Казани А.К. Гейнсом, Ольга Сергеевна активно занималась благотворительностью и коллекционированием картин и гравюр русских и иностранных художников. Произведения И.Е. Репина отличает, в чем нетрудно убедиться на рассматриваемом здесь примере, способность увидеть человека во всей сложности его внутреннего мира и своеобразии внешнего облика.

В колористическом решении этого портрета особенно поражает нас обилие различных золотистых оттенков, то «кричащих», словно бы вспыхивающих на свету, то спокойно мерцающих, то приглушенных и едва различимых, плавно переходящих в другие тона. Черный бархат платья не только ловко скрывает полноту фигуры женщины, но и делает её силуэт отчетливо читающимся в контексте сложно выстроенного художественного пространства фона. Динамика живописного почерка отчетливо проступает в передаче орнаментов - И.Е. Репин не передает их точно, не уподобляется авторам старинных персидских миниатюр, а крупными мазками намечает изгибы орнаментальных линий, донося до зрителя не графичность их образа, а особую подвижность и выразительность, музыкальность и поэтичность, что сродни изысканному ритму восточной поэзии. Витиеватые линии орнаментов на скатерти, на ковре, на переплетах книг создают подвижный размеренный ритм, а силуэтная линия словно бы подчиняет себе этот ритм, концентрируя зрительское внимание. Костюм героини кажется неуместно строгим на столь ярком и тщательно разработанном фоне, увлекающем наш взгляд разнообразием узоров и эффектной роскошью. Однако, сложность кружевных узоров воротника и рукавов словно бы вторит линиям орнаментов, которыми так богат фон. Стоит обратить внимание на постановку фигуры. Поза выражает внутреннюю твердость характера, уверенность в себе, спокойствие и самодовольство. Перед нами волевая, независимая, несколько грубоватая, но творческая натура. Похоже, что она была левша - ведь веер она держит в левой руке. А это так же признак неординарности, самостоятельности и творческого начала. Правой рукой Ольга Сергеевна подпирает голову, будто бы отягощенную множеством размышлений, а левая рука - рука человека, привыкшего давать указания, держит сложенный веер, опущенный вниз. Ольга Сергеевна словно бы задумалась на несколько минут, присела отдохнуть, но ещё мгновение - и она взмахнет веером, но не чтобы кокетливым жестом водить вокруг лица с манерами салонной барышни, а чтобы давать распоряжения в своих владениях, используя его как указку и подчеркивая значимость и эмоциональную выразительность своих слов.

Черты лица на первый взгляд могут показаться грубыми. Однако же, при внимательном рассмотрении мы заметим не только сильный интеллект, купеческую расчетливость, силу воли, но и легкую грусть, и усталость во взгляде. Гордость, надменность и некоторая холодность не заслоняют естественную женственность, а придают ей особый вкус. Эта женственность - в аккуратности прически, в блеске глаз, в чуть приподнятых изгибах бровей, в припухлости губ и в едва уловимом румянце щек. За холодной и расчетливой хозяйкой И.Е. Репин сумел рассмотреть чуткую женскую душу, в основе своей, конечно же, мягкую и ранимую, но умело замаскированную суровостью, непреклонностью и нарочитой деловитостью. Портрет Ольги Сергеевны, созданный выдающимся русским живописцем, отличается человечностью, поэтичной и одновременной реалистичной выразительной глубиной, непревзойденностью мастерства и поразительной силой таланта.

Лиричный и загадочный мир чувств и переживаний женщины отображает в своем творчестве В.А. Серов, смело открывший новые возможности живописной выразительности красок, сочетая во многих своих работах импрессионистическую свежесть и непринужденность стремительных мазков с высокой степенью реалистического обобщения и четкости передачи натуры, с правдивой жизненной убедительностью создаваемых образов. Световоздушная среда в его портретах создает эмоционально насыщенное пространство, гармонирующее с внутренним миром модели. В рассматриваемых нами здесь портретах мы без труда замечаем всё пронизывающий свет, легкий и серебристый, смягчающий пластическую форму и обогащающий палитру многообразием оттенков. Подобно французским импрессионистам, В.А. Серов насыщает светоносной силой каждый мазок своей кисти. В портрете З.В. Мориц, написанном в 1892 году, В.А. Серов словно бы «согревает» светом в общем-то холодноватый колорит. Фиолетовый цвет в гамме считается самым холодным, в противоположность красному - самому «теплому», даже - «горячему», цвету. Но холодный фиолетовый фон насыщен множеством отсветов, так называемых «рефлексов», которые привносят мажорные ноты в общее меланхолично минорное, проникнутое тонкой лиричной грустью, звучание колорита. Цвета увидены художником в их изменчивости, импрессионистической иллюзорности. Ощущение тревожной подвижности усиливается порывисто написанными перьями шали, словно бы трепещущими на холодном ветру.

В.А. Серов. Портрет З.В. Мориц. 1892 г .

Эмоциональность образу З.В. Мориц придает и светотеневое решение, и особая постановка фигуры, легкий поворот головы, чуть приподнятый вверх подбородок. Откинувшись в кресле, она обращена к зрителю. Этот момент общения со зрителем вообще составляет особенность многих портретов В.А. Серова. Портрет поражает точностью образа, остротой глаза художника, импровизационной легкостью удачно сочетающейся с высоким профессионализмом и виртуозной продуманностью колористического и композиционного решений. Игра света на ожерелье слегка оттеняет аристократическую белизну кожи. Простые и типические черты лица преображены художником - он одухотворяет их внутренней сосредоточенностью, поэтичностью, гармонирующей с общим настроением, царящим в картине.

В.А. Серов, в каждой своей работе использует принципы пленэрной живописи, подчеркивая тем самым естественность и особую изящную легкость изображений, а так же тесную связь модели с окружающим её пространством. Своим творчеством он утверждает собственное понимание образа женщины и средств его живописного воплощения. Непосредственная и дышащая красотой юности девушка предстает на картине «Девушка, освещенная солнцем».

В.А. Серов. Девушка, освещенная солнцем. 1888 г.

Модель кажется не позирующей, а словно бы живущей в этом живописном пространстве. Колорит картины построен на гармоничном сопоставлении сближенных золотисто-зеленых, коричневатых тонов в летней природе, розоватых тонов в лице и бледно-желтоватых, а так же синих - в одежде. Белый цвет блузы девушки преображен игрой световых рефлексов, в нем словно бы радугой разлились все оттенки солнечных бликов, пробивающихся сквозь листву могучего дерева. Портрет выразителен и в силуэтном решении. Лицо очерчено пластически выразительной плавной линией, текучей, переходящей в общую линию силуэта фигуры. Здесь мы находим темпераментность письма, звучность красочной гаммы, поэтичную чувственность.

Портрет написан мастером будто бы на одном дыхании, хотя над ним работал художник целое лето, заставляя позировать свою терпеливую кузину почти каждый день. Видимая артистичная легкость и естественность достигнута художником чуткостью и мастерством, наблюдательностью и способностью удивительно тонко видеть, чувствовать и воплощать как зрительные впечатления от окружающего мира, так и внутренний душевный мир изображенной модели.

Внимательное изучение и вдумчивое отображение в творчестве многих художников и писателей того времени жизни народа, быта и нравов, выдвинуло на одно из первых мест в художественной среде того времени социально-бытовой жанр. Заметной тенденцией в живописи женского портрета изучаемого периода стал интерес художников к образам женщин из народа, а не только к «светским львицам», богатым заказчицам, или же прекрасным незнакомкам. По-сути, эти образы тоже можно назвать своего рода «незнакомками» - художники не оставили для истории их имен, они стремились создать обобщенный образ своих современниц, представительниц различных социальных слоев. Такие «портреты» - это не просто «портреты» в классическом понимании. Это «портреты - картины», близкие к бытовому жанру, достигшему к тому времени пика своей популярности. Создавая такие произведения, художники словно бы балансируют на тонкой грани между различными жанрами - портретным и бытовым.

Подчеркнутой непосредственностью и мажорной жизненной энергетикой пронизан образ продавщицы цветов, запечатленный кистью Н.К. Пимоненко.

Н.К. Пимоненко. Продавщица цветов. Конец XIX века .

Сочетание яркого синего тона одежды с изумрудной зеленью листьев лилий и белоснежными их цветками, эффект ровного солнечного освещения - средства, помогающие раскрыть человеческий образ. Фоном служит здесь залитая солнечными лучами суета улицы, художественное пространство разворачивается в глубину по диагонали, подчеркнутой линией тротуара и чередой стоящих в ряд домов, усиливая ощущение движения фигур торопящихся по своим делам или же праздно гуляющих прохожих. Румяное и обветренное лицо юной девушки привлекает взгляд зрителя своей открытостью и простотой, искрометной и естественной улыбкой, выразительностью взгляда. Она бойко продает белые лилии, словно бы символизирующие собой в данном контексте цветение и чистоту юности. Впечатление свежести, непосредственность рождения образа зачаровывает наш взгляд и навсегда остается в нашей зрительной и душевной памяти.

В таких работах проявляются гуманистические идеалы, живой интерес творческой интеллигенции к судьбам народа родной страны. Близкий к иконописи, и в то же время глубоко реалистичный и современный, женский образ воплощен Н.А. Ярошенко в портрете сестры милосердия. Строго очерченная фигура на темном фоне, аскетичные черты лица девушки, некоторая плоскостность и внутренняя замкнутость образа - все это вызывает в памяти образы православных икон. Цвета объединены в спокойном гармоничном созвучии. Изысканным колоритом, почти монохромной гаммой коричневато-серых и бледно золотистых тонов художник подчеркивает «иконописность» созданного изображения.

Н.А. Ярошенко. Сестра милосердия. 1886 г.

Облик сестры милосердия несет в себе черты собирательного, типического образа. Темное пространство озарено словно бы внезапно ворвавшимся лучом света. Здесь свет служит выразительно и легко прочитываемой метафорой - словно солнечный свет, дела этой юной хрупкой девушки озаряют жизнь многих людей, которым она помогает. В изысканно блеклой гамме портрета продуманно сопоставлены приглушенно коричневый и сероватый тон одежды, яркий красный крест и желтизна световых бликов. Художником великолепно написаны руки - натруженные и хрупкие, они суть воплощение женственности, теплоты, заботы, нежности… Она подобна святой на чудотворной иконе - ведь чудо, это же не только нечто мистическое, это может совершать любой человек, наделенной добротой душевной и желанием творить добро. Каждый день своей жизни она совершает чудо - согревает мир своей помощью, добротой своей души и ценностью своего труда.

В самом конце XIX века, на тревожном рубеже бурных для отечественной истории и драматичных веков, в 1900 году, в женском портрете все более усиливаются тенденции символизма, а реализм отходит на второй план, эпоха сменяется, и в живописи появляются новые приоритеты, стремление к раскрытию иных возможностей художественного языка. Это закономерно - ведь путь творческого поиска неисчерпаем, подвижен, и бесконечен. Все более усиливается стремление к декоративной и символической выразительности колорита, к артистизму, к игре с воображением зрителя. Образная выразительность направлена не на передачу живых ощущений и наблюдений, а ориентирована на достижение тонкого эмоционального и интеллектуального наслаждения, поэтичности и иносказательности, некоторой условности и стихотворной ритмичности, роднящей живопись с музыкой и словом.

Утонченный и загадочный образ прекрасной дамы, романтизированный и полный поэтичной стройности, создан К.А. Сомовым в его знаменитой работе «Дама в голубом платье». Это уже не та незнакомка Крамского, что казалась нам настолько естественной и живой, словно бы представшей перед нами на несколько мгновений из тени веков. Незнакомка у К.А. Сомова - это, скорее, портрет актрисы, играющей роль, надевшей маску и размышляющей над недавно прочитанным стихотворением. На самом же деле, это портрет художницы Е.М. Мартыновой.

К.А. Сомов. Дама в голубом платье. 1897 - 1900

Тончайшая игра полутонов создает лирическое настроение. Тонкость колористического вкуса проявляется в живописной фактуре - матово-блеклый колорит, струящийся мазок, который вторит плавной линии контура. Точность рисунка и гибкость штриха придают некоторую сухость и декоративность, подчеркивающую артистизм изображенной дамы. В качестве фона искусно обыгран условный стилизованный пейзаж, опять же вызывающий ассоциацию не столько с настоящим пейзажем, сколько с театральными кулисами. Подобного рода стремление воссоздать вымышленный мир - уход от духовно оскудевшей реальности и полное погружение в мир творчества в полной мере соответствует новым эстетическим запросам эпохи. Такая парадигма проявляет себя во многих работах мастеров творческого объединения «Мир искусства», к которому и принадлежал К.А. Сомов.

Пожалуй, наиболее склонным к театрализации образов, фантасмагории и мистицизму был М.А. Врубель - его живопись кажется таинственным эзотерическим откровением в красках. Он стремился воплотить красоту и узреть её внутреннюю тайну, приоткрыть завесу загадки самой сути прекрасного. Идея такого поиска близка новым веяниям эпохи и отчетливо перекликается с тем, что мы можем наблюдать и в поэзии того времени, и в музыке, и в театре. Достаточно вспомнить строки Ивана Бунина, написанные в 1901 году:

Ищу я в этом мире сочетанья,

Прекрасного и тайного, как сон…

М.А. Врубель избирает весьма оригинальную и уникальную в своем роде манеру письма. Он пишет не формами, не объемами, а дробящимися мелкими плоскостями, подобными мозаике, мерцающей во мраке…

Он часто создавал портреты своей жены Н.И. Забелы-Врубель, играющей в театральных постановках, в образах различных персонажей - то она предстает в образе Гретель, то в образе Царевны-Лебедь из оперы Н.А. Римского-Корсакова по мотивам сказки о Царе Салтане.

Картина-портрет Царевна-Лебедь была создана на самом рубеже веков, в те тревожные времена, предвещавшие череду драматических перемен.

М.А. Врубель. Царевна-Лебедь. 1900 г .

Ощущение трепетного движения прекрасно выражено колористическим решением. Сиреневатые и холодные темно-голубые блики словно бы вступают в драматическое противостояние с мажорными розоватыми и желтоватыми вспышками световых рефлексов, усиливая глубину звучащего диссонанса, в красках повествующего о противоречии между мечтой и реальностью, небесным и земным, духовным и мирским, возвышенным и приземленным. Волнующая своей таинственностью фигура изображена в бурном движении, словно бы она взмахивает со всей силы белоснежными крылами, из последних сил пытаясь взлететь прямо на глазах удивленных зрителей. В огромных широко открытых глазах как будто бы застыли крупные капли слез, поблескивающих в унисон бликам пламени заката, объединяющих цвета картины в столь сложном колористическом единстве. Что это - неразгаданный символ или же виртуозно сыгранная роль, а может быть исполненное экзальтированной поэтичности отображение внутренних тонких движений души художника? Пожалуй, каждый зритель должен сам найти ответ, а лучше - просто не задумываться над этим, а наслаждаться искрометной красотой, затрагивающей скрытые струны человеческой души, пробуждающей в глубине сердца волшебную сказку.

Художники всех врем вдохновлялись образами женщин - сильных и волевых или хрупких и ранимых, простых и скромных или экстравагантных и смелых, зрелых и исполненных груза житейских забот или юных и наивных, естественных и земных или же утонченных и манерных… В череде женских портретов, созданных наиболее даровитыми отечественными мастерами в конце XIX века, нашло отражение новое для тех времен понимание женщины, более раскрепощённое, свободное от вековых предрассудков и, казалось бы, порой бросающее вызов традициям, но, в то же время, тесно связанное с православной духовностью и с философско-интеллектуальными исканиями творческой интеллигенции того времени. Рассмотрев в настоящей статье лишь некоторые примеры, мы смогли убедиться в том, насколько внимательны мастера кисти к индивидуальным особенностям моделей, сколь чутко понимают они природу женской души и как искренне восхищаются они женской красотой!

Искусство всегда помогает нам глубже понять самих себя, по-новому взглянуть на собственную жизнь и на мир вокруг. И может быть, взглянув на прекрасные творения художников, современные женщины, поглощенные чередой повседневной суеты, вспомнят, что и в них живет прекрасная таинственная незнакомка...

Лукашевская Яна Наумовна, искусствовед, независимый арт критик, куратор выставок, 2011 год, wm-painting.ru.

Портрет - выдающийся жанр русского искусства. И, конечно же, женские портреты занимали очень значительное место в этом жанре изобразительного искусства. Женские портреты русских художников XVIII- XIX- настоящий гимн красоте, изяществу, нравственности хранительницы очага. Весь облик женщины говорит об её утонченности, возвышенности, женщина - само воплощение любви и гармонии. Поэтому выставка женских портретов, даже в репродукциях, позволяет нам судить о многих сторонах жизни наших великих предков: это и мода, критерии красоты, внешний облик, и настроение, отражающее изменения в социальных отношениях и роли женщины в обществе.

С другой стороны, обозначенный временной период - целая эпоха русской живописи, явление, занимающее важное место в истории искусства. Многие русские портретисты, начиная с первой трети XVIIIвека, создали портреты женщин, которые причисляют к шедеврам русской живописи. К ним относятся, прежде всего, такие художники-портретисты мировой известности как Иван Никитич Никитин (1680-е-после 1742), Андрей Матвеевич Матвеев (между 1701 и 1739), Иван Яковлевич Вишняков (1699-1761), Алексей Петрович Антропов (1716-1795), Иван Петрович Аргунов (1729-начало 1802), Федор Степанович Рокотов (1735-1808), Дмитрий Григорьевич Левицкий (1735-1822), Владимир Лукич Боровиковский (1757-1825), Василий Андреевич Тропинин (1776-1857), Орест Адамович Кипренский (1782-1836), Иван Николаевич Крамской (1837-1887), Константин Егорович Маковский (1839-1915), Валентин Александрович Серов(1865-1911).

Произведения данных художников, чьи репродукции составили данную экспозицию, находятся в собраниях Государственной Третьяковской галереи, Государственного Русского музея, Государственного Эрмитажа, других известных музеев. Они воспроизводятся в многочисленных альбомах по искусству, изданных в последние годы. Однако здесь же представлены произведения малоизвестных художников, у которых также встречаются шедевры - женские портреты.

История русского портрета берет своё начало от таких явлений в изобразительном искусстве, как икона и парсуна, прямых предшественников русской портретной живописи. Новое портретное искусство появилось в петровское время. Пётр I как приглашал зарубежных мастеров, так и способствовал обучению отечественных. Начинает складываться отечественная школа живописи (Иван Никитин, Андрей Матвеев, Иван Вишняков, Алексей Антропов, Иван Аргунов). Их работы отличаются мастерством и точностью в передаче внешности, «схожести» с моделью, хотя еще не достигали полного совершенства. В ранних портретах остается некоторая застылость позы, а цвета предметов порой так насыщены, что можно назвать их символическими, что характерно для архаического искусства средневековья. Шелка, бархат, кружева словно создают драгоценную оправу для лиц. Черты портретов елизаветинского времени - ощущение праздничности, триумф природного начала. Этот идеал проступает в округлой дородности сильно нарумяненных лиц.

К 1750-м годам в русском портрете заметно усиливается камерность в трактовке образа. В портретах снижается декоративность, возрастает роль жеста, возникает сюжет.

К концу XVIII века русский портрет по своему высокому уровню качества сравнялся с современными ему мировыми образцами. Его представителями являются Фёдор Рокотов, Дмитрий Левицкий, Владимир Боровиковский,

Левицкий и Рокотов проделывают путь от парадного и полупарадного портрета к камерному. К концу века русской портретной школе свойственна деликатность, подчеркнутая вдумчивость, сдержанная внимательность, некая добропорядочность и благовоспитанность без потери элегантности.

Начало XIX века ознаменовано наступлением эпохи романтизма, который проникает и в русский портрет. Яркое и полное выражение русский романтический портрет получил в творчестве лучшего портретиста первой четверти XIX века Ореста Кипренского. Другие известные мастера этого периода — Тропинин, К. Брюллов, Александр Варнек.

Образцы портретного жанра в русле реализма создают художники-передвижники второй половины XIXвека: Василий Перов и Иван Крамской, Николай Ге, Николай Ярошенко и особенно Илья Репин. Одним из лучших портретистов к концу XIX века является Валентин Серов, заказчиками которого становятся как представители передовых слоев, так и аристократы. Но это уже новая эпоха русского искусства.

Выставка очень наглядно демонстрирует развитие портрета от первых шагов в этом жанре до вершин русского реалистического искусства. Вместе с ростом живописного мастерства художники все более овладевают приемами реализма и постепенно начинают решать более глубокие и сложные художественные задачи. Происходит усложнение типов композиции, формата и т. п. Стремясь создавать полный портретный образ, художники постепенно идут далее в поисках средств передачи его внутреннего, психологического содержания. Парадный официальный портрет сменяют более непринужденные, живые женские образы. Галерея женских образов настолько обширна, что каждый, надеемся, найдет в ней работы, которые привлекут их внимание.

Рассказать друзьям:

Мы говорим о том, какие женщины считались красивыми в разный период истории нашей цивилизации.

И на пути встречаем 19 век .
Идеал красоты в этом веке начал идти в ногу с переменами в жизни людей. 19 век ознаменовал ускорение жизни – и как быстрее люди стали передвигаться и узнавать новости, так же точно быстрее начали меняться каноны женской красоты и моды.

Начало 19 века – это все еще влияние античности на идеал женской красоты и моды. Свежая кожа, большие темные глаза, волнистые волосы, уложенные в простую прическу, платья из тонкой ткани с завышенной талией, подчеркивающие небольшую грудь и изгибы фигуры.

Но к 30-40-м годам талия возвращается на место и женский силуэт приобретает форму песочных часов.

Возвращается и извечный кошмар дам – корсет, калечащий скелет и внутренние органы женщин высшего общества. Простолюдинки корсетов не носили – оттого в красавицы их никто и не записывал.

Известнейшая красавица своего времени – Натали Гончарова-Пушкина-Ланская. Затянутый в рюмочку силуэт, летящие кружева, усложненная прическа. Но Наталья Николаевна принадлежала к типу женщин, которые считаются красивыми во все времена, это так называемый тип Мадонны – овальное лицо, большие глаза, прямой нос, небольшой рот.


Во времена Пушкина красавицами также считались женщины, которые на наш вкус могут показаться обладательницами слишком крупных черт лица.
Вот портрет графини Юлии Самойловой, урожденной Пален кисти Карла Брюллова. Она считалась красавицей своего времени.

Вот графиня Закревская, которую Пушкин назвал Клеопатрою Невы за ее красоту и разврат.

В Европе в то время произошло событие, которое вот уже многие века имеет знаковые последствия для женщин – было изобретено средство для осветления волос.

Именно этой женщине и ее парикмахеры все искусственные блондинки должны петь дифирамбы. Императрица Евгения, супруга Наполеона Третьего, считалась настолько прекрасной, что женщины стремились походить на нее во всем. И тогда парижский парикмахер Гуго нашел простой способ обесцвечивания волос перекисью водорода. Вскоре в высшем обществе не осталось ни одной темноволосой дамы.

В большой моде кринолины – чем шире юбка, тем красивее считался силуэт.

Изабелла Вторая Испанская

Мужчины прежде всего ценили в женщине… ну назовем это верхней частью. Нижняя была столь сокрыта от взоров, что мелькнувшая при посадке в карету ножка могла свести с ума всех попавших под раздачу мужчин. Помните у Пушкина, слова Ленского: “…как похорошели у Ольги плечи, что за грудь…” Похожие описания красивой женщины можно встретить у всех классиков, описывающих женщин высшего общества. Скажем, Настасья Филипповна у Достоевского тоже обладает выдающимися плечами и грудью. Гоголевские уездные дамы – из той же категории обладательниц достоинств, ценимых мужчинами.

Девушки из народа считались обладательницами внешности, чуждой стандартов красоты высшего света.

Аргунов. Портрет неизвестной крестьянки в русском костюме

Это картина конца 18 века – и мы видим здоровую румяную девушку, не стесненную корсетами и сложными нарядами.

Вот уже Тропинин, художник 19 века, но на его картине мы видим всю ту же просто одетую и причесанную девушку с милыми чертами лица, без капли косметики.

И вот картина конца 19 века. Все та же простота, милые простые черты лица.

Корзухин. Девушка, заплетающая косу

Этот тип внешности считался грубым, неутонченным, а художники, писавшие портреты крестьянских девушек, считались оригиналами и ценителями экзотической красоты.

Конец 19 века сузил юбки, но не упразднил корсетов. Женщина все еще была затянута в рюмочку – и силуэт песочных часов все еще считался образцом красоты.


В моду снова входят пышные прически и большие шляпы.

Лиан де Пужи

Это фотография одной из самых красивых куртизанок Франции – ее внешность считалась идеальной для своего времени.

20 век

Это был век революций не только в обществе, но и в понимании красоты и моды. В начале века одной из самых влиятельных в мире была женщина не из плоти и крови, а та, что вошла в жизнь благодаря рисункам Чарлза Дана Гибсона. Вот идеал женщины, который привил западному обществу Гибсон:

Камилла Клиффорд

Камилла Клиффорд считалась образцом женской красоты – на нее хотели походить тысячи женщин. Белокурая, светлокожая, с тонкой талией – женщина должна была казаться эфемерным существом, сильфидой. Шляпы становились все больше, обязательным атрибутом женщины для выхода был зонт – загорелая кожа считалась признаком простолюдинки и, разумеется, красавицы не просто защищались от солнечных лучей, а еще и применяли в опасных количествах белила – их делали на основе свинца и опасность для жизни от них была действительно серьезной.

Образцами красоты считались актрисы – и кстати, именно им и еще кокоткам позволялось пользоваться косметикой. Благородные матроны, жены и матери семейств должны были выглядеть целомудренно и в использовании декоративной косметики замеченными не быть.

Интересно то, что седина на волосах считалась молодящим признаком – поэтому женщины старались припудрить волосы, словно они посеребрены ранней сединой. На фоне молодого лица – это считалось красивым.

Изабель Джей

Это актриса Изабель Джей, признанная красавица своего времени. Как видите, ценились довольно правильные черты лица, но рот при этом должен был быть маленьким и изящным. Пожалуй, Анджелина Джоли показалась бы мужчинам того времени уродливой.

Помимо актрис, на одежду и внешний облик женщин огромное влияние оказывали танцовщицы. Кажется, именно они в конечном счете и изменили моду. Айседора Дункан и Мата Хари были среди первых, кто смело предстал перед публикой почти обнаженными, прикрытыми лишь вуалью, что побудило модельера Поля Пуаре избавить женское тело от корсета.

А. Дункан

До 1914 года длилась Le Belle Epoque, когда женщина могла позволить себе быть красавицей, не работать и заниматься семьей и детьми. Женщина была богиней, эфемерным существом, созданным для восхищения, для того, чтобы одевать ее как экзотическую птицу и любоваться результатом. Все это окончилось в одночасье – и об этом писать мне, честно говоря, не хочется… Просто посмотрите на фотографии и оцените то, что безвозвратно кануло, чтобы никогда не вернуться.