Интервью татьяны васильевой фекле толстой. Татьяна Васильева: «Кровать для меня — орудие пыток. Где вы набираетесь сил

Это происходило каждый раз, никто не пугался. Меня выносили на свежий воздух и приводили в чувство.

- Откуда же у вас появилось желание стать актрисой?

Для меня самой это непонятно. Потому что трудно найти семью более далекую от театра, чем наша. Даже не помню, чтобы в детстве меня водили на какие-то спектакли. В основном я смотрела кино. На «Карнавальную ночь» с Гурченко ходила каждое воскресенье, лет десять подряд, наверное. А потом в нашей квартире у одной соседки появился телевизор. Ничего особо интересного там не показывали - новости, футбол и какой-нибудь балет. Но я к ней приходила, испытывая колоссальное чувство неловкости. Униженно просила разрешения посмотреть передачу и высиживала до упора, пока телевизор не выключался.

Юбилей звезда театра и кино Татьяна Васильева встретила в семейном кругу — вместе с детьми и любимой кошкой, которую зовут Дольче и Габбана. От имени "Известий" с днем рождения актрису поздравил Борис Касанин.

"Не всякий выдержит взгляд моей кошки"

- вопрос: Какое странное имя у вашей кошки...

Ответ: Это итальянское имя у нее — второе, а первое все же русское — Дольче Кабанова. Удивительная кошка, мало кто ее взгляд выдерживает, между прочим. А я люблю и котов, и кошек, потому что они любят свободу, как и я. И именно потому этих животных не любят тираны и никогда не держат рядом с собой. Ни Гитлер, ни Сталин, ни Пол Пот...

- в: Юбилей для вас — особенный день?

О: Да нет, такой же, как и все другие дни рождения. Но вообще день рождения — хороший праздник. Вот у меня и новый спектакль появился.

- в: Какой?

О: "Белла Чао". О человеке, который прошел все тяготы советской жизни, войны, лагеря и не озлобился, и нет у него ненависти к тем, кто был несправедлив по отношению к нему. А "Белла Чао" — это потому, что звучит знаменитая песня итальянских партизан с одноименным названием. Словом, спектакль про то, как человек может не поддаться разрушительному действию времени.

- в: А каково ваше отношение ко времени?

О: Двойственное. Иногда чувствуешь, что листки календаря только и отлетают, каждую секунду ловишь, экономишь, пытаешься организоваться. И не хочешь потерять то, что уже достигнуто...

- в: Что для вас главнее — театр или кино?

О: Конечно, театр.

- в: А кто был среди ваших любимых партнеров?

О: И Миронов, и Папанов, и Державин, и Гердт, с которым мне, к счастью, довелось много общаться. Мы играли с ним вместе в "Закате" Бабеля в постановке Олейникова, провели много часов вместе — и на какие только темы не говорили! У него было все: удивительная свобода мысли и неординарность души. В творчестве он успел представить лишь малую часть того, на что был способен.

- в: Какую из своих ролей вы считаете самой удачной?

О: Раневская в "Вишневом саде" у Леонида Трушкина в его Театре Антона Чехова... Жаль, кстати, что с однофамилицей чеховской героини, Фаиной Георгиевной Раневской, мне встретиться так и не довелось.

- в: Но зато вы играли ее в кино.

О: Точнее, на телевидении, в "Звезде эпохи". Но, вы знаете, мое уважение к реальной Раневской куда шире этой роли, потому что получилось все-таки что-то вроде шаржа на нее.

"Сменить фамилию меня вынудили"

- в: Столько театров сменить — и нигде не найти взаимности, как говорила когда-то Фаина Георгиевна. Вы тоже сменили много сцен. "Пятая графа" не мешала в свое время?

О: Конечно, мешала. Меня буквально вынудили в Театре Сатиры в 70-е годы поменять фамилию (Ицыкович. — "Известия").

- в: Кто?..

О: Партком, профком и все такое. Иначе были бы закрыты поездки за границу, мне в открытую сказали, что я стану невыездной.

- в: Вы несколько раз были замужем...

О: Ой, об этом мне не хочется говорить, ну что выносить личное на всеобщее обозрение?.. И вообще с годами как-то становятся более ценными дружеские отношения.

- в: Более ценными, чем любовь и страсть?

О: Страсть вообще не полезна. После эмоционального всплеска обязательно наступит глубокая депрессия.

- в: А вы могли бы оказаться на месте вашей героини — великой Марии Каллас из пьесы Макнелли "Мастер-класс", которую вы играли у Ивана Поповски? Могли бы стать женой мультимиллионера?

О: Нет. Потому что я не могу быть зависимым человеком. Я не люблю и не могу ничего просить. А когда ты рядом с олигархом — это просто неизбежно. Посадить меня в золотую клетку — да об этом и речи быть не может!.. Да и трудно мне представить мужчину рядом с собой, который мог бы относиться ко мне так, как мне необходимо. Мария Каллас тоже недолго пробыла рядом с Онассисом.

"Питерские подворотни роднее суетной Москвы"

- в: Ну а ваши дети?

О: Мои дети — это сын Филипп и дочь Лиза. Пока они живут со мной. Но скоро уже собираются покинуть меня и жить самостоятельно. Сын — юрист, но тоже играет в театре, снимается в кино.

- в: У вас дома очень интересное собрание живописи. Арон Бух, например. А что вас сблизило с Никасом Сафроновым, написавшим ваш портрет?

О: Он талантливый и очень работоспособный человек. Просто в свое время ему пришлось страшно много работать на заказ. Что, собственно, и принесло ему имя. А работает Никас, можно сказать, просто круглосуточно.

- в: Вы родились в Ленинграде, там прошло ваше детство, а сегодня какой город для вас важнее — Москва или Санкт-Петербург?

О: Ну, в юности я просто сбежала сюда из Ленинграда, потому что Москва давала возможности для творчества, для игры в театре. Но сегодня я очень люблю этот родной для меня город, в котором люди в сравнении с Москвой более легкие, интеллигентные, менее суетливые. В Москве беготня постоянная, хотя и энергетика более мощная.

- в: Вы верующий человек?

О: Как-то в Ростове-на-Дону ко мне в православном храме вдруг подошла незнакомая женщина, посмотрела на меня и сказала: "Тебе необходимо креститься". И вы знаете, я поверила ее глазам, ее взгляду... Крестилась в маленькой церквушке в окрестностях Ростова-на-Дону.

- в: А верите в бессмертие, которого сегодня, пожалуй, многие боятся даже больше самой смерти?

О: Да, конечно, верю. Но это именно вера, а не знание. И тех, кто умер, дорогих мне людей, так хотелось бы увидеть.

- в: Но вы ведь увлекаетесь и астрологией — как это сочетается с верой?

О: К астрологии нельзя относиться серьезно, это скорее игра и мода. И уж тем более путать астрологию с верой никак нельзя...

Борис Касани, Известия

"Меня Плучек называл дурындой, именно этим словом - дурында. "Иди сюда, длинная дурында". Да, и это очень приятно мне слышать. Это лучше, чем что-нибудь другое: "Какая вы шикарная, роскошная женщина". "Дурында" мне больше подходит"...

ТИХОМИРОВ: Сегодня у нас в студии замечательная актриса, замечательная женщина Татьяна Васильева. Здравствуйте, Татьяна.

ВАСИЛЬЕВА: Здравствуйте.

ТИХОМИРОВ: Татьяна, знаете, я внимательно смотрю на ваши руки, они удивительно молодые. Я знаю, что многие женщины скрывают свои руки, потому что они понимают, что выглядеть можно хорошо, красиво, но руки все равно выдают возраст.

ВАСИЛЬЕВА: А я смотрю, вы все смотрите на руки и думаю: думает, какие старые руки.

ТИХОМИРОВ: Нет, нет, у вас красивые молодые руки и я подумал, какое это счастье.

ВАСИЛЬЕВА: Ну, конечно, большое счастье, не обязательно в карманы засовывать их все время. И потом на сцене же все очень видно, ничего не спрячешь, ничего. Никакими операциями, ничего, вот я уже в этом убедилась теперь уже окончательно. Смотрю на других, на людей, которые прооперировались, ну, лицо, предположим, мужчины, женщины, всё все-равно в глазах, все во взгляде, твоя молодость только во взгляде, больше ее нигде не найдешь. Ты просто будешь лучше или хуже выглядеть, но возраст никуда не уйдет. Ну, это даже не столько возраст, сколько прожитое.

ТИХОМИРОВ: Сколько прожитое. Я внимательно смотрел все ваши интервью, вы особенно в последнее время удивительно искренни, вы так честно говорите о своей жизни, о том, как жили, как живете, как думаете жить дальше. А ведь вы могли совершенно спокойно придумать себе какую-нибудь пиар-акцию.

ВАСИЛЬЕВА: О, не могу, я тут же собьюсь, нет, у меня не получается. У меня врать не получается. Я уже это знаю точно про себя, лучше мне сразу всю правду выкладывать, потому что я все равно где-то проколюсь обязательно.

ТИХОМИРОВ: Татьяна, я понимаю, что это, наверное, неправильная история, учебники по журналистике говорят о том, что надо расположить к себе человека, сказать ему огромное количество слов добрых, а потом уже мучить его глупыми или сложными вопросами.

ВАСИЛЬЕВА: Нет, не надо, можете не говорить мне этого ничего.

ТИХОМИРОВ: Вы и так все знаете.

ВАСИЛЬЕВА: Ну, многое.

ТИХОМИРОВ: У меня такие несколько странные вопросы. Вы меняли вероисповедание?

ВАСИЛЬЕВА: Нет, но могу.

ТИХОМИРОВ: Скажите, вы продали свою душу кому-нибудь?

ВАСИЛЬЕВА: Кроме театра ничему.

ТИХОМИРОВ: Скажите, вы посещали семинары Каббала?

ВАСИЛЬЕВА: Нет.

ТИХОМИРОВ: Я, почему об этом спрашиваю, потому что вчера я посмотрел фильм под названием «Всмотритесь в это лицо», это одна из первых ваших ролей, когда вы играли учительницу такую нескладную по физкультуре.

ВАСИЛЬЕВА: Господи, боже мой, даже и не вспомнишь, что это такое.

ТИХОМИРОВ: Да, и я был удивлен, думаю, как из этой нескладной прикольной девчонки, такой наивной, такой искренней вдруг выросла такая сконцентрированная, такая жесткая, такая цельная женщина, которая знает абсолютно точно, куда двигаться, как жить. Я думаю, что она сделала, где эта тайна?

ВАСИЛЬЕВА: Она прожила большую жизнь просто-напросто, надеюсь, что не зря.

ТИХОМИРОВ: Потому что я был потрясен этой метаморфозе. Между прочим, ваше нынешнее состояние мне нравится гораздо больше, чем то, когда вы были такая дурында, простите мне это слово. «Пчелка, пчелка, дай мне меда». Я в детстве заглядывался. Простите, что говорю «в детстве».

ВАСИЛЬЕВА: Меня Плучек называл дурындой, именно этим словом: дурында. «Иди сюда, длинная дурында». Да, и это очень приятно мне слышать. Это лучше, чем что-нибудь другое: «Какая вы шикарная, роскошная женщина». «Дурында» мне больше подходит.

ТИХОМИРОВ: Ну, вы знаете, вы, когда все время писали о том, что вы в молодости были такая нескладная, вы такая, знаете, очень сложившаяся. Я вас оценил просто, как мужчина, и скажу, я бы с вами закружился.

ВАСИЛЬЕВА: Правда?

ТИХОМИРОВ: Я бы и сейчас закружился, но сейчас я боюсь, что слишком стар для вас.

ВАСИЛЬЕВА: Ну, это надо обсудить.

ТИХОМИРОВ: Хорошо, у нас будет время. А теперь перейдем к Плучеку. Конечно, это удивительно: «Кто хочет еще комиссарского тела?». Я помню, какой был скандал, когда в Театре Армии Людмила Касаткина играла эту роль, и кто-то из зала ей крикнул в обратку.

ВАСИЛЬЕВА: Я даже знаю, кто. Очень известный артист.

ТИХОМИРОВ: Да вы что, серьезно?

ВАСИЛЬЕВА: Да, Олег Меньшиков. Он там просто проходил службу, в этом театре был рабочим сцены, ну, служил, короче, таким образом в армии, и вот он, ну, он думал, что он тихо сказал, а не очень тихо получилось. В полной тишине это прозвучало, это был, конечно, кошмар, это кошмар.

ТИХОМИРОВ: И спектакль сняли?

ВАСИЛЬЕВА: Нет, его, конечно, не сняли, сняли Меньшикова с этой роли.

ТИХОМИРОВ: Нечего кричать. И все-таки, а как получилось так, что вдруг Театр Сатиры тогда на такой волне, это был самый лучший театр, наверное, главную роль в патриотической пьесе.

ВАСИЛЬЕВА: Да, ну, я думаю, что это было и для Театра, конечно, Сатиры, который тогда был в таком фаворе, это был один из лучших театров, Таганка, Театр Сатиры, это самые передовые театры были в то время. Ну, и вот Плучек такое позволил себе, такой эксперимент со мной. Ну, он хотел экспериментировать, он хотел, чтобы это был не просто комиссар, а живой человек. Живого человека он получил, а комиссара точно нет.

Полностью интервью с гостьей слушайте в аудиофайле.

Сейчас на канале «Домашний» идут новые серии проекта «Сватьи», где она сыграла главную роль. Самая обаятельная и привлекательная актриса нашего экрана – о воспитании внуков, борьбе с комплексами и любви к кефиру.

У вашей героини в сериале необычные методы воспитания внуков. А какая вы бабушка в жизни?

В сериале моя героиня Любовь Дмитриевна уверена, что для детей главное – эстетическое воспитание. А вторая бабушка (ее играет Людмила Артемьева) считает, что дети должны жить как в казарме – беспрекословно исполнять ее команды. По этой теме они никак не найдут общий язык. У меня самой три внука – Иван, Григорий и Адам, и мой метод в жизни крайне прост: только любовь, частая похвала и обязательно детей баловать.

Слышала, что вам не нравится, когда называют бабушкой. А как же обращаются к вам внуки?

Они называют меня просто Таня. Боже упаси, если я услышу от них обращение «бабушка»! Для меня это что-то из древности.

В вашем репертуаре был спектакль «Розыгрыш», где вы выходили на сцену вместе с бывшим мужем Анатолием Васильевым и сыном Филиппом. Есть в планах новые проекты с участием близких?

Спектакль мы давно не играем. Никаких конфликтов не было, но я поняла и хочу объявить свое мнение: родственники не должны вместе работать. Ни мать с сыном, ни муж с женой. Это мое убеждение, так что планов нет.

Ваш сын по первой профессии – юрист. Бывает, что обращаетесь к нему за юридической консультацией?

Законы меняются каждый день, и чтобы быть «в теме», сын должен все время сидеть и их изучать. Но Филипп давно не юрист, а артист. Конечно, я с ним часто советуюсь. Но не по юридической теме. Мне важно знать его впечатление о людях, спрашиваю, чего мне стоит опасаться, чего не стоит делать и говорить. Он у меня контролер поступков. Иногда, выслушав его мнение, я внутренне могу сопротивляться, но позже понимаю, что он прав. Всегда прислушиваюсь к нему и дочке Лизе.

Как часто вам приходилось повторять себе, что вы самая привлекательная и обаятельная? Как побороть в себе комплексы?

Раньше, возможно, и приходилось правильно себя настраивать. Но комплексы, которые были, давно меня покинули, и этому предшествовало много провалов и в театре, и жизни. На проблемах учишься. Если удается свои недостатки обернуть в достоинства, это хорошо. А если нет, страдание не выход. Когда я вижу в зеркале то, что мне не нравится, решаю исправлять.

Татьяна Васильева у себя дома. 2010 г. // Фото: Владимир Бязров

Мои самые яркие эротические впечатления последнего времени – сцена из антрепризы «Валенок», где Татьяна Васильева поднимает ноги так, что мужчины в зале начинают ерзать, а женщины, впиваясь взглядом в изумительное тело 65-летней актрисы, перешептываются: «Неужели это она?! Просто девочка!» Рассказываю Татьяне о впечатлениях, а она смеется:

– Я там, Андрюш, растянулась бы гораздо больше, но стол, на котором лежу, на колесах и постоянно двигается, поэтому боюсь свалиться.

– А потрясающий цвет лица… только тренировками (одно время мы даже ходили в один спортклуб, и Татьяна никогда не пропускала занятия) такого не добьешься?

– Не скажи, боксинг под музыку, когда полтора часа колотишь то ногами, то руками, заставляет порозоветь. А еще я умываюсь водичкой хорошей: розовой или из васильков, корень имбиря туда добавляю. Потом обязательно маску накладываю из жирного крема и дома все время в ней хожу. Говорят, это неправильно, но у меня кремов столько! Не могу остановиться – все время покупаю что-то новое.

– Какое самое чудодейственное, сделай очередную рекламу импортным производителям.

– Будешь хохотать, Андрей, но последнее безошибочное средство – это крем под названием «Зорька». Я его в зоомагазине покупаю.

– Где, прости?

– Он очень жирный, для вымени коровы, чтобы оно не трескалось. Я один раз что-то Дольче Габбане (так зовут кошку актрисы) искала, а продавец говорит: возьмите, попробуйте. Правда, крем этот ужасно пахнет, потому что натуральный.

– А более радикальные меры в борьбе за молодость ты признаешь?

– Без ножа хирурга и без инъекций, разумеется, не обойдешься. Так что это не секрет, чего таиться? Я иногда еду в метро и эксперимент провожу: ищу женщин моего возраста и размышляю, как бы я могла выглядеть. Понимаю, у меня профессия специфическая, а другим и в голову не приходит, да и потребности такой нет. Но что возможности у них нет, я никогда не поверю! Можно купить меньше сарделек, а на витаминные уколы накопить. И главное – сейчас такие результаты хорошие.

– Татьяна, прости. Но раз уж у нас такой откровенный разговор, ты не скрываешь, что были проблемы с алкоголем.

– В определенный момент, устав от кухонных посиделок и бесконечных застолий после премьер, я приняла решение не пить, чтобы жить и работать.

– А сейчас, после спектакля, в каком эмоциональном состоянии ты находишься. Приходишь домой, ложишься пластом или ты еще на этом драйве?

– За пять минут до начала я стою на сцене, и у меня ощущение, что нужно скорей начинать, иначе сердце разорвется или выпрыгнет. А после я хочу скорей забыть обо всем и думаю, какой мне завтра спектакль играть.

– То есть ты не мучаешься: я здесь могла бы сделать лучше, тут сказать точнее...

– Если новый спектакль, конечно, мучаюсь и думаю, что можно еще поменять. Но, пока работаешь, больше ничего другого не существует. А если мне плохо, я чувствую такую поддержку зала! Даже иногда говорю про себя: «Помогите, помогите мне!», и все оттуда дается. Так не бывает, что я расходую себя и ничего не получаю взамен.

– Говорят, Лиля Брик была когда-то так потрясена твоим талантом, что по Москве ходили слухи о вашем романе…

– Лиля действительно полюбила меня, но как артистку. На спектакль «Горе от ума» она каждый раз ходила, точнее, ее вносили четыре молодых красавца с накрашенными глазами, и такие корзины цветов мне присылала, что я не знала, куда от стыда деться. Андрею Миронову по три гвоздички дарили, а у моих ног целые клумбы… Плучек нас познакомил. А на вечерах в квартире Лили собирался цвет нации. Она была поразительно умной женщиной, суровой, прямолинейной и всегда говорила, что хотела. И никто без приглашения не мог к ней попасть! Даже президента бы не допустила.

– Брик вспоминала Владимира Маяковского?

– Да, она всегда носила на цепочке огромное кольцо поэта, на котором по кругу написано «Л.Ю.Б.» – Лиля Юрьевна Брик. Как-то подарила мне свою книжку, там ее чудесные шаржи, стихи Маяковского, фотографии. Помню один снимок: стоит огромный Маяковский, а внизу – совершенно крошечная женщина. Как она могла руководить такой глыбой – непостижимо?!

– Я знаю, что ты целиком на стороне другой маленькой женщины – Мадонны, утверждающей, что для рождения детей нужны разные мужчины.

– Она абсолютно права. Если бы я не была актрисой, у меня было бы пятеро от разных мужчин.

– А почему от разных?

– От одного неинтересно. Я бы хотела родить, например, от шведа, японца, от китайца бы, наверное, родила. Понимаешь, какие уникальные лица бы получались, какие характеры! Это ведь совсем другой мир и жизнь! Мне кажется, если какая-то иная кровь вливается в ребенка, он очень много приобретает. Вот, слава богу, у моей Лизочки и армянские корни, и еврейские, у Филиппа и русская, и еврейская кровь. А про трех внуков я даже и не говорю.