Мертвые души наизусть. Отрывок из поэмы

Тройка то взлетала на пригорок, то неслась духом с пригорка, которыми была усеяна вся столбовая дорога, стремившаяся чуть заметным накатом вниз. Чичиков только улыбался, слегка подлетывая на своей кожаной подушке, ибо любил быструю езду. И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: «черт побери все!» – его ли душе не любить ее? Ее ли не любить, когда в ней слышится что-то восторженно-чудное? Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет, – только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны. Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да долотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню – кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход – и вон она понеслась, понеслась, понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух.

Не так ли и ты, Русь , что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства.

Николай Васильевич Гоголь

Детство Чичикова

(Отрывок из поэмы «Мертвые души»)

<…>В один день, с первым весенним солнцем и разлившимися потоками, отец, взявши сына, выехал с ним на тележке, которую потащила мухортая пегая лошадка, известная у лошадиных барышников под именем соро́ки; ею правил кучер, маленький горбунок, родоначальник единственной крепостной семьи, принадлежавшей отцу Чичикова, занимавший почти все должности в доме. На соро́ке тащились они полтора дни с лишком; на дороге ночевали, переправлялись через реку, закусывали холодным пирогом и жареною бараниною и только на третий день утром добрались до города. Перед мальчиком блеснули нежданным великолепием городские улицы, заставившие его на несколько минут разинуть рот. Потом соро́ка бултыхнула вместе с тележкою в яму, которою начинался узкий переулок, весь стремившийся вниз и запруженный грязью; долго работала она там всеми силами и месила ногами, подстрекаемая и горбуном и самим барином, и наконец втащила их в небольшой дворик, стоявший на косогоре с двумя расцветшими яблонями пред стареньким домиком и садиком позади его, низеньким, маленьким, состоявшим только из рябины, бузины и скрывавшейся во глубине ее деревянной будочки, крытой драньем, с узеньким матовым окошечком. Тут жила родственница их, дряблая старушонка, все еще ходившая всякое утро на рынок и сушившая потом чулки свои у самовара, которая потрепала мальчика по щеке и полюбовалась его полнотою. Тут должен был он остаться и ходить ежедневно в классы городского училища. Отец, переночевавши, на другой же день выбрался в дорогу. При расставании слез не было пролито из родительских глаз; дана была полтина меди на расход и лакомства и, что гораздо важнее, умное наставление: «Смотри же, Павлуша, учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам. Коли будешь угождать начальнику, то, хоть и в науке не успеешь и таланту бог не дал, все пойдешь в ход и всех опередишь. С товарищами не водись, они тебя добру не научат; а если уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче, чтобы при случае могли быть тебе полезными. Не угощай и не потчевай никого, а веди себя лучше так, чтобы тебя угощали; а больше всего береги и копи копейку: эта вещь надежнее всего на свете. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой». Давши такое наставление, отец расстался с сыном потащился вновь домой на своей соро́ке, и с тех пор уже никогда он больше его не видел, но слова и наставления заронились глубоко ему в душу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Мухо́ртая – с желтыми подпалинами (масть лошади).

Россия Русь птица тройка Гоголь Russia Rus Ptitsa Troika Gogol

Россия Русь Птица Тройка. Русь, куда несёшься ты?Николай Васильевич Гоголь Мертвые души поэма редкое видео rare video video HD Играет замечательный актёр русского театра и кино Леонид Дьячков Leonid Diachkov

Rus RussiaPtitsaTroika. Rus’ Kuda Nesioshsia Ty?! Russian writer Nickolai Gogol "Miortvye Dushi" the end of the 11-th Chapter. rare video редкое видео video HD

Высокое культурное наследие Русского народа.

Прекрасный методический материал для занятия в школе, лицее или университете по теме

Русская литература 19 век, история России, патриотизм, любовь к родине, идеалы человека в русской культуре, свобода, воля, простор страны, будущее России. Подготовка к ЕГЭ EGE . Подготовка к поступлению в вуз, в университет.

Россия Русь Птица тройка Гоголь Мёртвые души Рахманинов 3-й концерт

Россия Русь Птица тройка Гоголь Мёртвые души Рахманинов 3 концертаудио audio mp 3 Отрывок из замечательной аудио-книги по поэме в прозе Николая Васильевича Гоголя "Мёртвые души".

К сожалению, в анотации ошибочно указано имя чтеца (якобы Михаил Ульянов, но это не Ульянов). Если кто-то узнает имя чтеца, а также музыкальное произведение и его исполнителя, которое идёт в конце аудиоспектакля, пожалуйста, напишите, кто это. Пусть будут известны имена этих прекрасных исполнителей.

Перед началом чтения и как музыкальный парафраз между частямизвучит мелодия, отрывок из Третьего концерта для фортепиано с оркестром Сергея Рахманинова. Партия фортепианогениальный пианист Владимир Горвиц. Это было одно из лучших исполнений 3 концерта Сергея Рахманинова за всю историю.

"Русь! Русь!.. Какая же непостижимая тайная сила влечёт к тебе?! Почему слышится и раздаётся немолчно в ушах твоя тоскливая, несущаяся пог всей длине и ширине твоей, от моря до моря, песня? Что в ней, в этой песне? Что зовёт, и рыдает, и хватает за сердце?!..Русь!..Какая непостижимая связь таится между нами?.."

Н. В. Гоголь . Мертвые души. Том первыйГлава одиннадцатая (где искать в тексте - это отрывок - часть предпоследнего абзаца и последний абзац 11-той главы)

«…Чичиков только улыбался, слегка подлетывая на своей кожаной подушке, ибо любил быструю езду.

И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: «черт побери все!» — его ли душе не любить ее? Ее ли не любить, когда в ней слышится что-то востороженно-чудное?

Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет, — только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны.

Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да долотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню — кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход — и вон она понеслась, понеслась, понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух.

Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный Божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях?

Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная Богом!..

Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога! и как чудна она сама, эта
дорога: ясный день, осенние листья, холодный воздух... покрепче в дорожную шинель, шапку на
уши, тесней и уютней прижмешься к углу! В последний раз пробежавшая дрожь прохватила
члены, и уже сменила ее приятная теплота. Кони мчатся... как соблазнительно крадется дремота и
смежаются очи, и уже сквозь сон слышатся: и "Не белы снеги", и сап лошадей, и шум колес, и уже
храпишь, прижавши к углу своего соседа. Проснулся: пять станций убежало назад, луна,
неведомый город, церкви с старинными деревянными куполами и чернеющими остроконечьями,
темные бревенчатые и белые каменные дома. Сияние месяца там и там: будто белые полотняные
платки развешались по стенам, по мостовой, по улицам; косяками пересекают их черные, как
уголь, тени; подобно сверкающему металлу, блистают вкось озаренные деревянные крыши, и
нигде ни души -- всё спит. Один-одинешенек, разве где-нибудь в окошке брезжит огонек; мещанин
ли городской тачает свою пару сапогов, пекарь ли возится в печурке -- что до них? А ночь!
небесные силы! какая ночь совершается в вышине! А воздух, а небо, далекое, высокое, там, в
недоступной глубине своей, так необъятно, звучно и ясно раскинувшееся!..
Но дышит свежо в самые очи холодное ночное дыхание и убаюкивает тебя, и вот уже дремлешь
и забываешься и храпишь, и ворочается сердито, почувствовав на себе тяжесть, бедный,
притиснутый в углу сосед. Проснулся -- и уже опять перед тобою поля и степи, нигде ничего -везде пустырь, всё открыто. Верста с цифрой летит тебе в очи; занимается утро; на побелевшем
холодном небосклоне золотая бледная полоса; свежее и жестче становится ветер: покрепче в
теплую шинель!.. какой славный холод! какой чудный вновь обнимающий тебя сон! Толчок -- и
опять проснулся. На вершине неба солнце. "Полегче! легче!" слышишь голос; телега спускается с
кручи: внизу плотина широкая и широкий ясный пруд, сияющий, как медное дно, перед солнцем;
деревня, избы рассыпались на косогоре; как звезда, блестит в стороне крест сельской церкви;
болтовня мужиков, и невыносимый аппетит в желудке... Боже! как ты хороша подчас, далекая,
далекая дорога! Сколько раз, как погибающий и тонущий, я хватался за тебя, и ты всякий раз меня
великодушно выносила и спасала! А сколько родилось в тебе чудных замыслов, поэтических грез,
сколько перечувствовалось дивных впечатлений!.. (из гл.11)
___________________________________________________________________________________
И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться,
загуляться, сказать иногда: "чорт побери всё!" -- его ли душе не любить ее? Ее ли не любить, когда
в ней слышится что-то восторженно-чудное? Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к
себе, и сам летишь, и всё летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток,
летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком,
летит вся дорога нивесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром
мельканьи, где не успевает означиться пропадающий предмет, только небо над головою, да легкие
тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны. Эх, тройка! птица тройка, кто тебя
выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а
ровнем гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи.
И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем, с одним
топором да долотом, снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких
ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит чорт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да
затянул песню -- кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула
дорога да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход! и вон она понеслась, понеслась,
понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух.
Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься? Дымом дымится под тобою
дорога, гремят мосты, всё отстает и остается позади. Остановился пораженный божьим чудом
созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? Что значит это наводящее ужас движение? и
что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони!
Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с
вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами
земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится, вся вдохновенная
богом!.. Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не дает ответа. Чудным звоном заливается
колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо всё, что ни есть
на земли, и косясь постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства. (из гл.11)

Надобно сказать, что у нас на Руси если не угнались еще кой в чем другом за иностранцами, то
далеко перегнали их в умении обращаться. Пересчитать нельзя всех оттенков и тонкостей нашего
обращения. Француз или немец век не смекнет и не поймет всех его особенностей и различий; он
почти тем же голосом и тем же языком станет говорить и с миллионщиком и с мелким табачным
торгашом, хотя, конечно, в душе поподличает в меру перед первым. У нас не то: у нас есть такие
мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут говорить совсем иначе, нежели с
тем, у которого их триста, а с тем, у которого их триста, будут говорить опять не так, как с тем, у
которого их пятьсот, а с тем, у которого их пятьсот, опять не так, как с тем, у которого их
восемьсот; словом, хоть восходи до миллиона, всё найдутся оттенки. Положим, например,
существует канцелярия, не здесь, а в тридевятом государстве, а в канцелярии, положим,
существует правитель канцелярии. Прошу посмотреть на него, когда он сидит среди своих
подчиненных, -- да просто от страха и слова не выговоришь! гордость и благородство, и уж чего
не выражает лицо его? просто бери кисть да и рисуй: Прометей, решительный Прометей!
Высматривает орлом, выступает плавно, мерно. Тот же самый орел, как только вышел из комнаты
и приближается к кабинету своего начальника, куропаткой такой спешит с бумагами подмышкой,
что мочи нет. В обществе и на вечеринке, будь все небольшого чина, Прометей так и останется
Прометеем, а чуть немного повыше его, с Прометеем сделается такое превращение, какого и
Овидий не выдумает: муха, меньше даже мухи, уничтожился в песчинку! "Да это не Иван
Петрович", говоришь, глядя на него. "Иван Петрович выше ростом, а этот и низенький и
худенький, тот говорит громко, басит и никогда не смеется, а этот чорт знает что: пищит птицей и
всё смеется". Подходишь ближе, глядишь, точно Иван Петрович! "Эхе, хе!" думаешь себе...(из
гл.3)

Выражается сильно российский народ! и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род
и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света. И
как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек
выводить его за наемную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя
прозвище во всё свое воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица. Произнесенное метко,
всё равно что писанное, не вырубливается топором. А уж куды бывает метко всё то, что вышло из
глубины Руси, где нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племен, а всё сам-самородок,
живой и бойкой русской ум, что не лезет за словом в карман, не высиживает его, как наседка
цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой
у тебя нос или губы -- одной чертой обрисован ты с ног до головы!
Как несметное множество церквей, монастырей с куполами, главами, крестами рассыпано по
святой благочестивой Руси, так несметное множество племен, поколений, народов толпится,
постреет и мечется по лицу земли. И всякой народ, носящий в себе залог сил, полный творящих
способностей души, своей яркой особенности и других даров бога, своеобразно отличился каждый
своим собственным словом, которым, выражая какой ни есть предмет, отражает в выраженьи его
часть собственного своего характера. Сердцеведением и мудрым познаньем жизни отзовется слово
британца; легким щеголем блеснет и разлетится недолговечное слово француза; затейливо
придумает свое, не всякому доступное умно-худощавое слово немец; но нет слова, которое было
бы так замашисто, бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало,
как метко сказанное русское слово.
(из гл.5)

Внимание! Один из отрывков заучивается выразительно! (по выбору)