Кир булычев поселок продолжение романа. Самое окончание романа поселок кира булычева. Ждать всегда плохо, особенно когда не знаешь, чем кончится ожидание, но почему-то мы всегда чего-то ждем

* Часть первая. ПЕРЕВАЛ *

Глава первая

В доме было сыро, мошка толклась у светильника, надо бы давно его

погасить, мать, конечно, забыла, но на улице дождь, полутьма. Олег валялся

на койке - недавно проснулся. Ночью он сторожил поселок: гонял шакалов,

они целой стаей лезли к сараю, чуть самого не задрали. В теле была пустота

и обыкновенность, хотя сам от себя он ждал волнения, может, страха. Ведь

пятьдесят на пятьдесят, вернешься или не вернешься. А пятьдесят в

квадрате? Должна быть закономерность, должны быть таблицы, а то вечно

изобретаешь велосипед. Кстати, все собирался спросить Старого, что такое

велосипед. Парадокс. Велосипеда нет, а Старый укоряет им, не задумываясь о

смысле фразы.

На кухне закашляла мать. Она, оказывается, дома.

Ты чего не пошла? - спросил он.

Проснулся? Супу хочешь? Я согрела.

А кто за грибами ушел?

Марьяна с Диком.

Может, кто из ребят увязался.

Могли бы и разбудить, позвать. Марьяна не обещала, но было

естественным, если бы позвала.

Есть не хочется.

Если дожди но кончатся,- сказала мать,- до холодов огурцы не

вызреют. Все плесенью зарастет.

Мать вошла в комнату, разогнала ладонью мошку, задула светильник.

Олег смотрел в потолок. Желтое пятно плесени увеличилось, изменило форму.

Еще вчера оно было похоже на профиль Вайткуса: нос картошкой. А сегодня

нос раздулся, как будто ужалила оса, и лоб выгнулся горбом. Дику в лесу

неинтересно. Чего ему грибы собирать? Он охотник, степной человек, сам же

всегда говорил.

Мошки много,- сказала мать,- холодно ей в лесу.

Нашла кого жалеть.

Дом был поделен пополам, на другой половине жил Старый и близнецы

Дуровы. Он их взял к себе, когда старшие умерли. Близнецы всегда хворали:

один выздоровеет, другой простудится.

Если бы не их ночное нытье, Олег никогда бы не согласился дежурить

ночами. Слышно было, как они хором захныкали - проголодались. Невнятный,

далекий, привычный, как ветер, монолог Старого оборвался, заскрипела

скамейка. Значит, Старый пошел на кухню, и тут же загалдели его ученики.

И куда тебе идти? - сказала мать.- Не дойдете же! Хорошо еще, если

целыми вернетесь!

Сейчас мать заплачет. Она теперь часто плачет. Ночью плачет.

Бормочет, ворочается, потом начинает тихо плакать - можно догадаться,

потому что шмыгает носом. Или начинает шептать, как заклинание: "Я не

могу, я больше не могу! Пускай я лучше умру..." Олег, если слышит,

замирает, потому что показать, что не спит, стыдно, как будто подсмотрел

то, что видеть нельзя.

САМОЕ ОКОНЧАНИЕ РОМАНА «ПОСЕЛОК» КИРА БУЛЫЧЕВА

Один из лучших романов Кира Булычева всегда казался автору этих строк несколько недосказанным, неоконченным, можно даже сказать – оборванным на полуслове, и потому он, нескромно, решился попытаться дописать за мэтра это его поистине гениальное произведение.
Понять, почему оно было Киром Булычевым столь неожиданно прервано, так и не дойдя до главного кульминационного момента, коему и впрямь ведь должно было непременно еще стать вполне полноценным его логическим завершением, в принципе довольно несложно всякий подлинный художник слова в пылу своего творческого взлета о деньгах вообще нисколько не думает.
Однако, когда уж его произведение почти что полностью завершено, и, может, пожалуй, считаться оконченным, и наступает время для этаких, до чего только невеселых, скабрезных мыслей.
Итак, вот оно, мое предполагаемое окончание.

После тишины, напряженной до звона, лишь на миг повисшей в теплой кабине катера, пришло время для радостной суматохи, да и вполне полноценного осознания всего ведь на деле действительно же случившегося.
Возглас Дика был голосом оттаявшего сердца, навеки стершего в его душе ту нисколько незримую глазу разницу между жителями поселка и всеми теми, совершенно чужими здесь, пришельцами с далекой Земли.
Салли не нашла, что именно ответить на этот порыв юношеского восторга, сочетающего в себе преждевременную, не по годам, зрелость – и страсть дикаря, все-таки сумевшего предотвратить верную и неминуемой гибель своих лучших друзей.
Еще столь недавно она казалось ему страшной и почти неминуемой, а вот теперь это уже все нынче совершенно так позади.
Чувство дикого одиночества и ощущение неотвратимости судьбы беспрестанной борьбы со всем миром во имя каждодневного существования в душе Дика уступило сладостному чувству единения со всем необъятно большим человеческим разумом во всех просторах вселенной.
Дик перестал чувствовать внутреннее отчуждение от той земной женщины, что сидела с ним рядом.
Но в во всем восторге его было столь много дикого и первобытного, что Салли почувствовала себя несколько неуютно в катере и так стало тесно, а тут еще и столь неумная радость, которой явно был нужен самый широкий простор.
Однако и Салли, точно также переполняло чувство светлой радости от спасения из паучьих лап смерти этих двух людей, заплутавших в вечных снегах чужой планеты.
Минуло еще несколько мгновений и вот оба они – и Салли, и Дик – разом застыли, пристально вглядываясь в глаза друг друга, словно бы увидев впервые, но довольно вскоре их мысли вновь всею душою вернулись к спасенным.

Они почти силой втащили в люк катера двух путешественников явно находящихся в почти вот полном беспамятстве.
К тому же еще пришлось повозиться, чтобы разместить четырех человек в довольно маленькой трехместной кабине катера.
И ведь поначалу Олег и Сергеев, все еще явно порывались куда-то спешно идти, пытаясь из последних своих сил добраться до какой-то неизвестной, но очень видимо важной для них цели.
И только затем, совсем немного обмякнув, пусть и не отойдя еще от сковавшего им все члены сурового мороза, спасенные начали, понемногу, все же вот постепенно и очень медленно приходить в себя.

Добродушная Салли, поначалу столь беспечно торопившаяся так сразу назад в Поселок, немного подумав, вполне уж вняла совету Дика.
Не было никакой острой необходимости безумно спешить, жизнь спасенных ими людей была ведь отныне вне всякой опасности.
Бесспорно, ничего плохого вовсе не произойдет, если они немного повременят с самым незамедлительным возвращением на пологую равнину.
А к тому же и внешний вид обоих путешественников все еще оставлял желать много лучшего.
-Их непременно надо перво-наперво накормить и обогреть, - пробормотал Дик.
– Мать Олега и так сама не своя, а при первом же взгляде на застывшее бледное, почти ведь обескровленное лицо сына, она и вовсе на шутку совсем же перепугается.
- Дик буркнул в сердцах, стукнув кулаком в тонкую стену катера, что весь такой насквозь промерзший и иссиня бледный он ей чего доброго бездыханным телом вполне ведь может еще показаться.
А потому катер так и не сдвинулся с того места, где им столь и впрямь на удачу повезло подобрать двух, вконец обессилевших, путников.
Дик впервые за время знакомства более чем однозначно и вполне настойчиво высказал свое веское слово, и неожиданно для самого себя он вдруг явно понял, что уже совсем перестал быть простым зрителем.
После спасения Сергеева и Олега былое противопоставление «мы и они» навсегда исчезло, выветрилось из его диковатой, но доброй и славной души. Первоначальная настороженность была связана, не в последнюю очередь, еще и с тем, что ему всегда казалось, что земляне обязательно начнут его всячески третировать.
Ведь Старый, в своих назидательных и строгих беседах со взрослыми величал его не иначе, как «символом нашей весьма скорой и более чем неприглядной деградации».
Однако Салли сразу взглянула на него вполне дружелюбно, как на равного, как только ей стало окончательно ясно, что при всей своей дикарской наружности, он отнюдь не примитивен душевно и нравственно.
Правда, когда Дик искренне весело и сердечно поблагодарил ее за спасение своих лучших друзей, она все-таки немного смутилась, поскольку в этой благодарности явно промелькнул некий намек на что-то навеки прошедшее, навсегда отныне изгладившееся в его обветренной вьюгой и лютыми ветрами душе.
В принципе, Салли теперь ни в чем не винила Дика, поскольку вся ситуация, в которой тот оказался после отлета их планетарного катера, нынче предстала перед ее глазами в самом удручающем свете, а потому она и не думала на него за что-либо вообще сердиться.
И именно поэтому Дику столь легко удалось настоять на своем. Вторую причину не слишком уж весело спешить, Дик все-таки Салли постеснялся раскрыть.
А все дело было в том, что он все еще никак не мог привыкнуть к молниеносной стремительности катера, совершенно невероятная его скорость не то, чтобы пугала Дика, но он явно чувствовал себя в нем не в своей тарелке.
И как же, однако, при этом ему хотелось самому начать им управлять.
Но об этом Салли он, конечно же, ничего не сказал.
Земная женщина по-прежнему вызывала в нем необычную и вовсе несвойственную его характеру робость, а также тайную зависть в самом неизменном сочетании с заведомо явным презрительным отношением ко всем тем, для кого единственной возможной средой обитания является стерильно очищенное и защищенное от всех опасностей искусственное жилье.
В этом ему неизбежно виделось полное и безвременное отстранение от всех настоящих реалий и подлинных смелых удач.
Он ненавидел все земное, но одновременно с этим тянулся к нему.
Дик с самого детства стал трезвым членом того мирка, которым всегда был Поселок, а потому и знал он ничуть не хуже других, что все его обитатели жили одной лишь яркой и светлой мечтой – вернуться в лоно цивилизации.
Его же тяготила роль ничего незначащего невежды, на которого все сочувственно показывают пальцем, а за спиной громко, и до чего только обидно посмеиваются.
Дику даже приходила в голову мысль, что уж лучше будет остаться посреди давно им изведанных, а потому и вполне привычных ему вещей, а на далекой Земле ему делать вовсе так нечего.
Но было что-то в самом облике Салли, что просто и естественно уничтожало в Дике тяжкой жизнью нажитое недоверие, возникшее на почве почти безмолвного с его стороны, извечного же противостояния со Старым.
Причем Дик, всегда уж до чего твердо про то знал, что прав он или не прав, но все остальное – одни лишь пустые, никчемные разговоры.
Но это было так именно вот в реалиях леса и Поселка.
А здесь, в тесной кабине катера, он чувствовал себя несколько робко и неуверенно, не то, что в родном ему лесу, где он давно ощущал себя если и не полновластным хозяином, то уж, по крайней мере, равным всем другим его обитателям противником.
Катер был чужим, однако здесь Дик, никак не ощущал того, что неизбежно всегда глухо тревожило его и раздражало дома – тут он не был символом умственной (шепотом) вездесущей деградации (а у него ведь отличный слух охотника). Нет, тут он был просто человеком, а осознание этого делало его значительно мягче и проще.
При таких условиях он вполне готов был признать полную свою интеллектуальную несостоятельность в некоторых житейских вещах совершенно нового для него мира.
И все же где-то в самой глубине души Дик испытывал некоторую глубокую неудовлетворенность и тоску по тому титулу, который ему так уж, значит, теперь ведь и не достанется.
Дик, сколько себя помнил, всегда хотел стать общепризнанным вождем их маленького племени. А теперь об этом нужно было просто раз и навсегда совершенно забыть.
Эти мысли уходили и возвращались, мгновенно проносясь в мозгу, и тут в который раз он вновь оборвал все свои житейские рассуждения о своем месте под почти никогда ведь невиданным им солнцем. Тем более что солнце это было вовсе не то, да и не показывалось оно никогда из-за туч, как о том не раз говорил справедливый, с точки зрения Дика, Сергеев.
И тут же, угрюмо наткнувшись в своих непонятно куда разбредающихся мыслях на что-то весьма ведь вполне конкретное, Дик внутренне весь подобрался и встрепенулся, вспомнив, что его друзья все еще не пришли в себя, не очнулись, а, оказавшись в тепле, разомлели и впали в какое-то странное беспамятство.
Он с тревогой взглянул на Сергеева и Олега.
Дик, еще пока никак так не мог быть полностью спокоен, думая, обо всем том, что им выпало на долю, мороз и голод едва ли их не убили.
Он с благодарностью и явно так весьма значительно возросшей в его душе симпатией посмотрел на внезапно притихшую Салли, полностью отныне воспринимая ее почти как свою. Не будь этой земной женщины, его друзья непременно погибли бы.
Но тут в его голове вновь промелькнула та самая, острая, как стрела арбалета, невыносимая мысль: а что, если Олег на ноги так и не встанет, поскольку ему их все-таки придется отрезать?
Ведь может так статься, что несколькими пальцами на обмороженных ногах тут никак не обойдется. Ведь Сергееву именно ему когда-то и довелось самым обычным топором отрубить те самые два отмороженных пальца.
Салли заметила его довольно встревоженный взгляд, сразу так поняла, что это именно он, собственно, значит, и, чтобы более чем незамедлительно его совсем успокоить, негромко произнесла:
– Дик, ничего действительно страшного с ними вовсе ведь не произошло, и очень даже скоро они уж обязательно придут в себя.
Да и довольно быстро вскоре затем станут на ноги.
Сергеев очнулся первым. Чуть приоткрыв глаза, ничего еще толком перед собою не видя, явно находясь во власти плотно окружающей его мглы, он все-таки сумел рассмотреть знакомое и очень взволнованное лицо Дика:
-Вы все-таки нас нашли…
Сергееву едва хватило сил, только чтобы произнести именно эти слова и произнес он их вовсе нетвердо, вполголоса, буквально выдавив их из себя, но после небольшой паузы, он повторил: – Вы все-таки нас нашли…
И в его слабом голосе послышалось такое светлое торжество и долгими годами ожидания таившаяся грусть…
А ведь ни от кого в Поселке Дику еще не доводилось слышать ничего подобного. Взрослые были чересчур обременены и придавлены своим тяжким повседневным существованием, чтобы хоть на миг ощутить себя частью всего большого человечества, покорившего многие звезды, одолев ничем неизмеримые пространства космоса.
Олег едва-едва когда-то ощутил нечто сходное этому чувству в недрах давно уже мертвого «Полюса», а сердце Дика дрогнуло только здесь и сейчас. Именно в этот миг в самой глубине его человеческой сути случились неожиданные и более чем глубокие перемены. Ему действительно стало понятно, что и сам он тоже часть чего-то гораздо большего, чем весь Поселок со всеми его жителями.
И это было для него столь непривычно и странно, что весь он внутренне преобразился, впервые посмотрев на Салли именно как на свою.
Она более не была для него совсем так чужой женщиной с той, находящейся за самой гранью всяческого его воображения, таинственной, неведомой и совершенно же непонятной ему Земли.
Но тут вновь, до самой глубины его души, Дика внезапно пронзила все та же, мелькнувшая в кровавом мареве временного помутнения рассудка, дикая мысль, еще недавно заставившая его настолько рассвирепеть, что он чуть было не поднял оружие против этих землян.
Так вот оно само собой получалось, что он по-прежнему считал их чужими если и не себе, то, по меньшей мере, всему миру своей планеты.
«Они прилетели не к нам, – решительно подумал тогда, чуть ли было, временно совсем уж не потерявший рассудок Дик.
– У них тут свои дела.
Мы для них – обезьяны, недостойные всякого человеческого участия!».
Ну, а теперь он разом же почувствовал и стыд, и полудетскую обиду на свою вспыхнувшую ярким пламенем звериную ярость.
И он до чего только безжалостно по отношению к самому себе и всем обитателям Поселка подумал, что теперь, после всего случившегося, люди с Земли будут с опаской поглядывать на него и остальных, как на диких, злобных существ.
«Теперь они нам никогда не поверят, что мы, живя здесь, остались все теми же людьми», – с неистовой искрой отчаяния промелькнуло у него в голове.
Он медленно, борясь с собой, проговорил:
– Я ведь не только ложку с тарелкой видел, но и бластером, когда надо, могу пользоваться!
- …Но только против зверей, – не столько грустно, сколько с самым отчаянным желанием выразить все свое глубочайшее раскаяние, добавил он.
Однако тут же в мозг Дика вновь вонзилось острие точно той, недавней, слепой ярости, лишь на миг, в нем застряв, однако успев при этом отозваться где-то в самой глубине его души точно той прежней нестерпимой болью.
Ну, как это они могли взмыть в небо, а Казика оставить на съеденье шакалам?!
Он едва не умер!
Вот не было бы совсем неподалеку спасительных вод озера, и что тогда?
Было бы кого им вообще вырывать из когтей самой смерти?
А ведь Казик всем своим маленьким детским сердцем и вполне уже взрослым умом, всеми силами рвался к этим землянам, а они его бросили и куда-то, поспешно улетели по своим куда более насущным делам.
Конечно же, еще счастье, что шакалы на человека скопом не нападают, но холм явно подчеркивал, что Казик совсем не велик ростом.
«Впрочем, это было еще до встречи с землянами, – разом поправил себя Дик, стараясь погасить еще не совсем угасшее пламя гнева почти начисто столь недавно убившего в нем способность думать и рассуждать.
– Хорошо, что хоть они догадались, пусть и не сразу, но все-таки вернуться назад, и успели… успели вовремя»
Дик всем корпусом повернулся к Салли, зацепив ее плечом в тесном пространстве катера. И Салли его полностью поняла без единого слова или всякого жеста с его стороны.
Она действительно правильно истолковала весь этот его бессловесный, немой укор!
Ее лицо сделалось очень печальным.
Она встрепенулась, вспомнив свое собственное недавнее горе, но одновременно с этим в ней загорелось острое желание задать давно уже мучивший ее встречный вопрос.
– Скажи мне, мальчик, – начала она, – ведь ты здесь вырос, много ходил по здешним лесам, а значит, должен многое о них знать, так ведь?
Что же еще такое могло случиться с Клавдией? На нее явно кто-то напал. Мы ее обнаружили посреди ужасного хаоса!
– Чего? – переспросил Дик, наткнувшись на совершенно незнакомое ему слово.
– Хаос – это когда совсем нет порядка, а вещи сломаны и разбросаны в разные стороны.
– А, – протянул озаренный ужасной догадкой, Дик.
Салли продолжила:
– Она, похоже, яростно сражалась с какими-то ужасными чудовищами, а потом обессилела и, главное, совсем ничегошеньки о них вовсе не помнит. Мы были убеждены, что на станцию было совершено загадочное и главное еще нисколько вот непонятно чье нападение, и что Клавдию надо незамедлительно, спасать.
Мы не на шутку испугались, а потому и бросились наутек.
Салли произнесла все это, старательно подражая выражению глубочайшего раскаяния, которое она за несколько минут до этого без труда уловила в голосе глянувшего на нее исподлобья Дика. А потом, уж мельком посмотрев на пол, она с искренним душевным отчаянием произнесла:
– И про Казика она ведь нам до поры до времени отнюдь так ничего не могла рассказать.
Это последнее было сказано ею так, что Дик впервые принял ее слова, с той же извечной своей унылой покорностью, с какой он всегда относился ко всем невзгодам и смертям. Дик признавал чужую слабость и ни от кого не требовал ничего невозможного.
– Меня тоже тогда не было рядом, – хмуро подметил он, – и я никак не мог видеть, что именно там произошло.
И, как-то почти для него незаметно, на сердце у Дика сразу совсем потеплело. Он тут же вспомнил неуверенные движения Клавдии. Кровь на ковре не могла быть кровью Казика. И бой в закрытом помещении…. Вокруг них годами ночные твари бродили, и когда Дик был еще совсем маленьким, его отец все боялся, что изгородь ненадежна и что следующей ночью их всех обязательно ждет неминуемая гибель. Отец и погиб, получив серьезное ранение, посреди ночи укрепляя покосившуюся изгородь, казавшуюся ему такой ненадежной.
– Поначалу ночи были очень уж страшными, – иногда с горькой печалью вспоминал такой всегда жизнерадостный Вайткус. – И все же не было случая, когда бы, в конце концов, не помогали головни из костра, а они всегда вот надежно спасали даже и от самых настырных ночных гостей, да и саму изгородь со временем хорошо укрепили, сделав ее и крепче, и выше.
Значительно лучше подогнав друг к другу стволы деревьев, что было никак не под силу срубить людям не знавших повадки обитателей леса.
«То уж было мое дело, – с гордостью за себя вспомнил Дик. – Ну, а на земную экспедицию кто ведь это напал?
Что за злой дух натворил таких бед и даже следов после себя вовсе так никаких не оставил?».
«Нет, – окончательно убедил себя Дик, вспомнив, как уж оно все до чего только и впрямь обескураживающе выглядело на станции – внутрь купола никто не проник!».
И тут вот он сразу со все более и более ужасающей ясностью, понял, что здесь никак не обошлось без снежной блохи.
«Надо же, и землянам от этой напасти сходу ведь сразу на орехи досталось, с самой ужаснейшей досадой угрюмо рассудил Дик.
– А раз такие дела, то их бы надо прямо сейчас спешно предупредить об этой жуткой здешней напасти. Или нет, как уж тут их даже и самым отдаленным намеком сумеешь предупредить? Пускай ей все на своем научном языке спокойно и рассудительно объясняет Старый, а то она меня все равно не поймет или, чего доброго, подумает, что все мы тут, словно слепая Кристина, по временам бываем вовсе так не в себе».
И Дик не стал даже пытаться чего-либо объяснять.
А решительно и резко отпарировав заданный вопрос сам в свою очередь спросил.
– А куда это вы тогда улетали? – выпалил Дик, явно пытаясь скрыть все свое беспокойство. В его голосе был истинный страх. Он-то уж точно знал, чего еще способен натворить человек, укушенный снежной блохой.
– Нас не было на станции, – сухо ответила Салли.
Она подумала, что Дик мысленно обвиняет ее в том, что они с Павлышем не только Казика в беде бросили, но также недоглядели за пораженной непонятным недугом Клавдией.
А потому, несмотря на весь так и начавшийся зарождаться в ней гнев, она тут же мысленно осеклась…
– Да и ты тоже тогда был далеко? – довольно примиренческим тоном произнесла она.
Дик вспыхнул и запальчиво произнес:
– Я остался приглядывать за Марьяной! Вы же помните, в каком она была состоянии! - с гулким отчаянием в голосе выпалил он.
На тот момент Дик полностью и до конца вполне же невесело додумал все еще возможные трагические последствия того злосчастного укуса, а потому ужас в его душе нельзя было выразить буквально никакими человеческими словами.
Однако он тут же разом себя одернул, до чего и впрямь ведь мучительно то, осознав, что ему никак так не должно себя вести, подобно всякому разъяренному дикарю.
Прощальный взгляд Старого возымел свое действие.
– Я все сделал, как меня учили! – сказал Дик, оправдывая свою внезапную вспышку.
Олег, уже немного придя в себя, вдруг просипел:
– Что с Марьяной?
Дик радостно ответил: жива, здорова, хотя оптимизм в его голосе был явно так несколько натужным.
Салли от себя весело добавила:
– И скоро уже бегать будет!
Дик, широко улыбаясь, благодарно посмотрел на нее.
А Салли про себя мельком подумала, что едва ли этот мальчик, дитя здешних лесов, хоть чего-то вообще соображал в тот самый момент, когда он чуть было, не опалил их из бластера.
И, все-таки внезапно посуровев, с тем напускным укором, от которого в глубине ее души сейчас не осталось уж и следа, она до чего ведь рассудительно заметила:
– Однако если у вас тут было самое настоящее сообщество и вполне должное воспитание, ты еще в далеком детстве кое-как явно получил, то, как же ты мог нацелить на нас бластер?
Салли, не сдержавшись, громко произнесла это, помня при этом и о вине Клавдии, которую им еще явно предстояло во всем подробно так затем разбирать.
Как-никак, а инструкциями строго-настрого было предписано:
«Покидать станцию без прикрытия членом исследовательской экспедиции, несущего одиночную вахту, категорически запрещено»!
Клавдии надлежало следить за всем происходящим вокруг станции исключительно изнутри, а из этого следовало, что ее выход наружу само по себе есть грубейшее нарушение инструкции. Правда, была оговорка: человек, даже оставшись на станции в полном одиночестве, все-таки может отдалиться от купола на пятьдесят метров, но только в случае самой крайней и весьма неотложной необходимости.
А уж поднимать шлем на биологически активной планете было ведь попросту нисколько недопустимо! И, поскольку это грубейшее нарушение инструкций привело к столь тяжким последствиям, замять все это промеж членов их маленькой группы вовсе-то нисколько совсем не получится.
Да и сама Клавдия даже и в мыслях попытки чего-либо подобного никому и никогда совершенно ведь не дозволит.
Чувство ответственности в ней развито до чрезвычайности.
А значит, в свете сложившихся обстоятельств, именно ей и выпадает нести на себе всю полноту ответственности, и скорее всего ей придется уйти из дальней разведки.
Думая о столь чуждых миру Дика вещах, Салли невольно внутренне содрогнулась, глядя прямо в глаза этого, явно насмотревшегося всех ужасов первобытности, не по летам опытного и, несмотря на все его напускное мальчишество, действительно вполне полноценно зрелого человека. А потому Салли опустила глаза, полностью осознав трагедию, произошедшую в душе этого парня, когда он увидел, как их катер взмыл в небо, а он, пойдя по кровавым следам, обнаружил зловещую картину гибели его несчастного друга.
А ведь, отказав ему в помощи, его явно обрекли на смерть от зубов здешних, столь хорошо с самого детства знакомых Дику, отвратительных тварей.
Дик несколько минут долго и упорно молчал, затем, насупившись, понуро ответил:
– Я был вне себя. Мне пришло в голову, что вы не впустили к себе Казика, и это из-за вас он погиб сдавлено чуть ли не с рыданием выпалил он.
Затем он беспокойно и нервно вздрогнул, невольно вспоминая о том, всего несколько минут назад заданном ему Салли вопросе.
Он, еще более понурясь, сбивчиво и сглатывая слова, произнес:
– То, что в той комнате был бой, я и сам видел!
После некоторой паузы, смотря себе прямо под ноги, Дик, совсем уж насупившись, зычным полушепотом продолжил:
– Да только не знаю я, с кем эта ваша Клавдия столь упорно, стойко и храбро сражалась. Туши же зверя нигде не было видно.
При последних словах его лукавство дошло до наиболее верхнего предела, а потому и стало оно полностью прозрачно, и Салли безо всякого труда уловила в его голосе явную неискренность.
«Ты все еще нам до конца не доверяешь», – подумалось ей в эту минуту.
А Дику в который раз во всех подробностях явно припомнились неловкие, неуверенные движения второй женщины, а потому и весьма определенные выводы он уж для себя вполне так окончательно полностью сделал.
Сколько раз он видел у других людей, да и на себе не раз и не два испытал этот дурманящий мысли и чувства туман в голове после блошиного укуса!
Он ведь далеко не сразу затем рассеивается, этот туман, как уж каждому, наверное, того явно бы и впрямь еще до чего радостно бы захотелось.
Но одновременно с этим Дик окончательно отказался от всякой мысли пускаться в пространные объяснения, благоразумно посчитав это делом нисколько так неуместным, поскольку Салли ему, конечно же, нисколько не поверит.
А может она еще, чего доброго, подумает, что какие-то местные живые существа умеют управлять людьми, делать их невероятно сильными и злобными.
И это вправду так могло бы еще уж привести именно к тому, о чем столь упорно беспрестанно бормотал в горячке один из тех мужчин Поселка, кто умер еще же в прошлую эпидемию: «Всех нас на Земле обязательно ждет долгий и самый мучительный карантин».
Конечно, говорил он об этом, уже заболев и мучаясь от высокой температуры, но все-таки, будучи вполне ведь в сознании.
Может быть, он попросту хотел, чтобы его все бросили из-за опаски заразить кого-нибудь еще, как потом то скороговоркой объясняла крайне взволнованная произошедшим Марьяна.
Все-таки этот умерший имел в молодости некоторое, пусть и самое мимолетное, отношение к медицине.
А Борис (как его иногда называла мать Олега) тогда громогласно произнес целую речь.
И он тогда разом утихомирив весь тот начавшийся гвалт, торжествующе известил всех молодых и старых, что, может, это и было бы правдой, но только лишь в случае, кабы всякий житель Поселка был беспричинно агрессивен сам по себе, безо всякого внешнего воздействия со стороны жалящего его самого отвратительного здешнего насекомого.
Да только как это уж все объяснишь земной женщине, столь от всего этого беспредельно далекой?
Да теперь Дик стал лучше понимать жалобные вздохи взрослых, когда они говорили, что остались они здесь после аварии совсем ведь без ничего.
«Еще и потому, что после перенесенного первоначального шока люди были не очень-то в состоянии мыслить логически, а потому и остались здесь мы с дикой природой один на один», - сказал как-то Старый.
У тех отдельных людей – членов экипажа корабля «Полюс», что все же сумели выжить после взрыва реактора, всех сил хватило разве что на то, чтобы суметь вытащить на руках своих погибших товарищей, но бластеры никто из них так и не взял.
В жилых отсеках бластеры не держали, ведь там были малые дети, вполне способные, играя, нажать на спуск и выпустить в кого-нибудь смертельно опасный луч.
Как после прошлогоднего возвращения с «Полюса» за спиной у матери Олега говорили взрослые, отец Олега действительно остался жив после аварии, ведь его тела так и не нашли! Он вернулся в свою каюту, положил бластер и явно пошел догонять своих, да только далеко не ушел. А впрочем, он на это вряд ли серьезно рассчитывал, иначе обязательно бы прихватил с собой оружие.
Но все это, вполне очевидно, произошло несколько позднее, не сразу после аварии.
А в тот ее страшный момент в жилых отсеках не осталось буквально ничего: ни освещения, ни отопления, да и радиация была, пусть и не самая большая, а все-таки совсем не безвредная. И, несмотря на то, что она никак не была столь уж смертельно опасной при наличии надлежащего и вполне соответствующего квалифицированного лечения, да только колонисты, имеющие на руках малых детей, само собой, потребовали незамедлительной эвакуации.
А все старшие офицеры корабля были мертвы, а потому приструнить их было, собственно, некому.
Да и мороз поначалу не казался таким уж действительно страшным препятствием, – все-таки они были довольно тепло одеты. Да только имевшиеся термокостюмы оказались нарядами, совершенно так непригодными для здешних суровых гор. Их ведь должны были высадить в равнинной местности совсем другой планеты…
Они были скорее только жалким подспорьем, нежели чем настоящей формулой всеобщего спасения.
Люди в них то и дело подали в пропасть и разбивались насмерть.
Однако без этих термокомостюмов, пусть и с часто совершенно внезапно садящимися аккумуляторами, из гор никто бы так и не вышел, как о том, часто горько охая, причитала вслух Кристина.
И не было понятно, рада ли она этому обстоятельству или, как это с нею порою случается, призывает на головы всех жителей поселка одну лишь самую скорую и вовсе ведь на этот раз неминуемую погибель…
Для долгой их зарядки требовалось электричество, а временный начальный заряд не был даже снабжен надежной системой оповещения, что он вот-вот уж закончится.
Однако все эти разговоры о вещах, вовсе не имеющих никакого отношения к реалиям леса, не казались ни для кого из выросших здесь ребятишек чем-либо действительно достойным настоящего, серьезного внимания. Хотя дети и делали вид из уважения к старшим, что им все это очень даже вполне так искренне интересно.
Вот и Дик, будучи от природы весьма рассудительным человеком, все это слушал, когда еще был совсем, совсем маленьким, однако по прошествии времени все это стало ему казаться сказкой или мифом, которым просто-напросто беспрестанно утешают себя взрослые.
И вот этот миф окончательно стал реальностью, а главное, еще и такой реальностью, за которую уж никому более не предстояло заплатить своей единственной жизнью. Это радовало, но все же Дику было как-то не по себе, и он тихо ушел в свои прежние мысли.
Все остальное время, пока катер, взмыв в небо, летел к Поселку, они просидели молча, думая каждый о чем-то своем. Сергеев с Олегом тоже притихли, они ведь еще были совсем так слабы.
И лишь когда до Поселка стало совсем же рукой подать, Дик обнадеживающе взглянул на Салли и негромко произнес:
– С вашей Клавдией все будет в полном порядке. Я, кажется, догадался, что это именно с нею стряслось.
Салли отнеслась к этому просто, как к вполне естественному выражению сочувствия.
Она улыбнулась и ласково произнесла:
– У вас тоже все будет хорошо, вот увидишь. Никто на вас как на дикарей на Земле смотреть совершенно уж вовсе нисколько не станет.
Я обещаю.
И вот уже мать Олега, протолкавшись сквозь всю толпу, буквально влетела в катер, прижала сына к груди.
Он почти полностью пришел в себя и как-то сразу обмяк, узнав о Марьяне.
Ее болезнь не слишком его встревожила. Для него главной вестью было то, что она все-таки осталась жива, а цела ли, невредима – не важно, то уж до свадьбы заживет.
Олег верил в чудодейственную силу земной медицины.
А про Казика он в тот миг так и не вспомнил, и только через несколько минут, опомнившись, он негромко и хрипло произнес:
– Ну, как там наш Маугли? Все выспрашивает у землян про Землю?
И тогда Дик, до чего же невесело ему поведал всю незамысловатую историю их затянувшихся многодневных скитаний по гигантскому дереву, не позабыв при этом упомянуть и свой великий гнев, когда он, увидел, как земляне спешно покидают станцию. И как уж это только затем под конец ему удалось обнаружить Казика в водах озера, в которых тот едва успел укрыться, отбиваясь от стаи шакалов. С особым ожесточением он рассказал всем о том, как, расстреляв множество роботов, чуть было не разрядил бластер в их вовсе не к спеху вернувшихся хозяев.
Он все уже действительно понял и был зол на одних лишь проклятых снежных блох.
Однако другие себе этого еще нисколько не уяснили!
Тетя Луиза фыркнула, и, широко раскрыв глаза, громко произнесла:
– Дик, ты в здешних лесах давно чувствуешь себя, как дома. Может, тебе тут одному за всех нас навсегда уж навеки остаться? …
А потом Ирина, мать Олега, вымолвила с горьким упреком:
– И почему это вы так спешно улетели и не оказали мальчику должную и необходимую помощь?
Салли пришлось рассказать все об их путешествии на Полюс и о том диком разгроме, посреди которого они застали Клавдию.
Она с надеждой в голосе произнесла, огладывая жителей Поселка:
– Может, вы все-таки знаете, что именно с ней могло уж такое случиться?
Какое это животное сумело проникнуть внутрь станции сквозь запертые двери, не оставив после себя совершенно никаких видимых следов, и почему это Клавдия даже и не помнит, с кем это она так отчаянно сражалась?
Взрослые покачали головами и меланхолично проговорили:
– Много тут всякого зверья водится, а к югу так и еще больше. Мы всех и не знаем.
Они все были попросту потрясены радостью встречи, а потому мало задумывались о проблемах своих спасителей.
«У нас тут и не такое бывало», – чувствуя в сердце небывалую радость, весело подумал Вайткус.
А кто-то из малышей громко выкрикнул:
– Это, наверное, была снежная блоха!
Но Салли не обратила на этот крик ни малейшего внимания. Ей все еще немного казалось, что она находится среди совершенно одичавших людей. «Наверняка они живут мифами и легендами, а снежная блоха – один из них», – подумалось ей.
Салли продолжила свой рассказ, и только под самый конец она только лишь вскользь упомянула об отлучке Клавдии в лес, как и о том, что та немного приоткрыла шлем своего скафандра.
Вот тут уж все разом неистово загалдели, и снова и снова над ними пронесся все тот же более и более громкий шепот: «Снежная блоха». Как страшный рок вмиг так обрушился на плечи этих людей. Они стояли, безмолвно глядя на Салли, почти как на мираж.
Салли несколько опешила.
«Уж не больны ли все эти люди психически? – пронеслось у нее в голове. – Все-таки столько лет в изоляции на этой ужасной планете».
Но тут опомнился Старый.
– На этой планете существует насекомое, способное отравить мозг человека.
На какое-то время он становится жертвой призраков. После окончания припадка он, обессилев, засыпает, а когда просыпается, ничего определенного обо всем им содеянном нисколько не помнит.
И самое ужасное – это то, что, находясь в этом состоянии, он может убить, кого угодно, даже самого близкого ему человека.
И весь кошмар в том, что ваша Клавдия могла убить вас обоих, а потом, до смерти перепугавшись, законсервировать станцию.
Этот мир, наверняка, объявили бы опасным, особенно в связи с гибелью «Полюса». Кто бы тогда стал выяснять, рискуя людскими жизнями, что же это именно сгубило наш несчастный корабль?
Салли вскинула голову и очень четко произнесла:
– Я сейчас вызову станцию и обо всем внимательно распрошу….
Она несколько побледнела.
– Но это ведь не опасно для жизни заболевшего, правда? – с надеждой в голосе спросила она.
– Мы почти все этим переболели, и многие не один раз, – вразнобой ответили ей.
Салли вызвала станцию.
– Клавдия уже чувствует себя вполне сносно, – ответил Павлыш, – но что-то ее явно мучает. Она сама не своя из-за того, что случилось с мальчиком. Она сидит возле него и плачет навзрыд.
– Салли, – после паузы добавил Павлыш, – она все с рыданиями повторяет про какие-то одуванчики.
– Одуванчики! – воскликнул, сорвавшись в кашель, Сергеев.
И тут почему-то снова все уж совсем всполошились и начали поднимать руки к небу.
Тетя Луиза сплюнула и в сердцах обозвала Клавдию полной дурой.
Старый грустно извинился за нее, просто и тихо сказав:
– Вы уж, Салли, ее простите. Мы все тут бесконечно одичали…
– И все же, – суровым тоном поведал Вайткус, – этот одуванчик похуже гнезда гремучих змей. Я как сейчас помню – девятнадцать лет назад я удирал от своего лучшего друга, который тоже, наверное, себе вообразил, что здесь Земля, и в точности также беспечно подул на этакий, с одного лишь виду совершенно безобидный, одуванчик. Калдиша убил Познанский. Он, может, и поторопился, но, по-моему, выхода у него попросту не было.
– Да, – вспомнил Старый, – я отлично помню, как он, чуть не плача, оправдывался, что раньше, мол, когда с кем-то такое случалось, у того человека, по крайней мере, не было в руках заряженного арбалета.
– А Калдыш имел предостаточно стрел – аж шесть штук, и трупов могло стать, куда только больше, – невесело напомнила ему тетя Луиза.
– И именно после этого случая мы и уяснили явную взаимосвязь между этими «одуванчиками» и нашими товарищами, вдруг ни с того, ни с сего разом теряющими всякий разум.
– Но как же ваша Клавдия могла дойти до такой глупости? – выкрикнула вдруг Ирина.
– Она не биолог, – отозвался за Салли Павлыш, и в его голосе, глухо доносящемся из динамика, явно зазвучали очень даже напряженные нотки. Поскольку Павлыш отчетливо вспомнил, кто это именно первым начал весьма уж решительно пренебрегать всеми существующими инструкциями.
– Все равно должна была знать, – отрезала мать Олега.
Ей все еще казалось, что Олегу только же чудом удалось спастись. В той цепи роковых случайностей, из которых состояла почти вся ее сознательная жизнь, эти последние дни оказались наиболее коварными и тягостными…
Павлыш, сделав небольшую паузу, задумчиво произнес:
– Вы ведь тоже допустили немало ошибок. Кто из вас додумался попросту уничтожить все же следы относительно благополучной высадки на планете? Корабль выглядел не покинутым, а вдребезги разбившимся так, что создавалось впечатление, будто из всего экипажа и пассажиров не выжил буквально никто.
Ответил Старый.
– Мы знали, что планета никем не обследована, поскольку при подлете к ней не было сигнала радиомаяка, а значит, было совершенно ясно, что искать нас здесь никто специально не станет.
Павлыш напомнил:
– Но не было ни малейшего признака, что кто-то вообще выходил из корабля.
На этот раз ответил Дик.
– Нам с Олегом вовсе не хотелось оттаскивать ящики, валявшиеся возле корабля, метров на двести в сторону – до ближайшей расщелины… Я их вообще поставил бы так, чтобы они собой заменяли ту лестницу, из которой мы когда-то сделали себе салазки. Да мы это и собирались сделать, но Марьяна сказала, что будет значительно лучше оттащить их в сторонку, чтобы, пока нас нет, никто вовнутрь точно ведь не проник. Мне было все равно, а Олег просто не стал с ней спорить.
– Ну, а записку можно было оставить? – простонала вдруг Салли.
– Мы тут об этом как-то не думали, да и чем нам было ее написать? – виновато ответил за всех поежившейся при этих словах, явно задетый за живое, Вайткус.
– Главное, что вы все-таки прилетели, - выразив тем, общие радостные чувства умиленно произнесла Ирина, и ее лицо засияло, а глаза заискрились слезами радости.
- Без вас мы бы все тут непременно погибли или же вконец одичали.
…А потом Поселок начали без спешки эвакуировать. Покидая родные и обжитые места, меленькие дети безудержно плакали, навсегда расставаясь со своими родным и любимым домом, да и взрослые как это не странно тоже.
Всех их ждала другая – добрая и светлая жизнь, но самые маленькие жители Поселка об этом даже еще нисколько так и не догадывались.

Тринадцать лет пути

Сто шесть лет назад корабль «Антей» покинул Землю.

И как ни велика его скорость, как ни ничтожно сопротивление космического вакуума гигантской пуле, траектория полета которой соединяет уже неразличимую даже в самый мощный телескоп Землю и альфу Лебедя, путь займет в общей сложности сто девятнадцать земных лет.

Сто шесть лет миновало на Земле с того дня, как семьдесят шесть космонавтов, в последний раз взглянув на голубое небо, на пух облаков и зелень деревьев, вошли в планетарные катера, и те взмыли вверх, где на высоте полутора тысяч километров, на постоянной орбите их ждал «Антей».

Подлетая, они могли оглядеть этот дом издали. Одному космический корабль казался неуклюжим насекомым, другому напоминал сломанную детскую игрушку. «Антею» никогда не придется снижаться на Землю или на другую планету. Ему суждено было родиться в космосе, где его собрали, и умереть там. Поэтому конструкторы создавали его без оглядки на сопротивление среды. Непривычному глазу он представлялся нелогичным совмещением колец, труб, шаров, антенн и кубов.

Пока корабль набирал скорость - а разгон его занял месяцы, - экипаж «Антея» мог видеть Землю. Сначала она занимала половину неба, но постепенно превращалась в тускнеющую точку среди миллионов подобных ей и более ярких точек…

Так начался путь. Прошло сто шесть лет.

Еще через тринадцать лет «Антей» достигнет цели.

2

Павлыш миновал двадцать четвертый резервный коридор и остановился перед дверью в оранжерею. Оранжерея была заброшена лет пятьдесят назад, и, кроме механиков, сюда никто не заходил.

Дверь сдвинулась не сразу. Словно ее механизм забыл, как открываться.

Когда Станцо рассказывал о заброшенной оранжерее, Павлыш представлял, что увидит пышные джунгли, заросли лиан и странные цветы, свисающие с крон.

Оранжерея была тайной, открытием. Путешествие к ней - более часа ходьбы по пустым коридорам и залам корабля - подготавливало к тайне.

Путь оказался обыденным.

Где-то на полдороге он встретил робота-уборщика, а в шаре «Д» попал в область использованных складов - они были слабо освещены, пустые коробки и контейнеры громоздились в гулких залах.

Здесь царило запустение. Краска стен, теоретически вечная, поблекла, листы пластиковой обшивки кое-где отстали. Пахло теплой пылью.

Павлыш никак не мог отделаться от ощущения, что пустота следит за ним. Что у нее есть глаза.

Корабль был населен памятью.

Он был самым старым кораблем Земли. Ему было более века.

За эти годы на Земле изобрели новые сплавы и источники освещения, даже коробки и контейнеры были бы иными, если бы «Антей» отправился в путь на сто лет позже. Все было бы иным.

Корабль был не дряхлым, но очень старым. Он был рассчитан на то, что проведет в космосе многие десятилетия. И все равно состарился.

И постепенно пустел.

Один за другим освобождались его склады, закрывались дальние помещения и коридоры - в них уже не было нужды. В тот день, когда Павлыш отправился разыскивать заброшенную оранжерею, на борту было вдвое меньше людей, чем сто шесть лет назад. Жилая, действующая часть корабля с каждым годом съеживалась. Так пустеющую деревню осаждает лес, занимая уже ненужные поля и покосы.

Павлыш открыл дверь в оранжерею и был разочарован, потому что никаких буйных джунглей там не оказалось.

Длинные сухие грядки.

Среди высохших стеблей - колючие кусты. Бурая трава у ног, плети выродившегося гороха ползут по стенам, кое-где на пыльных лабораторных столах остались колбы и пробирки - много лет назад кто-то ставил здесь опыты. Теперь же хватает оранжереи в шаре «В».

Стебли зашуршали, вздрогнули.

Что-то серое метнулось в дальний конец оранжереи. Павлыш отпрянул назад. Никого не могло быть на корабле. Никого лишнего.

Он отскочил за дверь и нажал кнопку. Сначала надо изолировать помещение. Затем вызвать помощь. Все, что неизвестно, непонятно, - может быть опасно. Не только для Павлыша - для всего корабля.

Дверь нехотя задвинулась. Павлыш стоял один в очень тихом коридоре. Ровно светился потолок.

Он был на корабле, куда ничто не могло проникнуть снаружи.

Тому, что он видел, должно быть реальное объяснение.

Хорош он будет, если прибежит к Станцо и скажет, будто видел что-то в заброшенной оранжерее. А что? Что-то.

Тогда Павлыш снова открыл дверь.

Закрыл ее за собой. Чтобы это Непонятное не смогло выбраться наружу. Затем осторожно пошел вперед.

Он старался не наступать на грядки. Керамические плитки пола похрустывали под ногами. Некоторые легко выпадали. В оранжерее стоял неприятный тухлый запах.

В двух шагах от того места, откуда выскочило нечто, Павлыш замер.

Метрах в десяти была округлая стена - конец оранжереи.

И тогда он увидел.

Там, в сплетении ветвей, сидели две серые кошки.

Они смотрели на него в упор, разумно и настороженно. В полумраке - здесь освещение было куда слабее, чем у входа, - их глаза горели желтым злым огнем.

Еще чего не хватало, - сказал Павлыш вслух. Надо было догадаться с самого начала.

Когда-то кто-то решил, что на «Антее» нужны животные. Домашние. Такие, что не будут много есть, но скрасят одиночество людей.

И на корабле появилась кошачья семья.

И хоть за ней следили, старались контролировать численность этого племени, уже не в первый раз в отдаленных уголках корабля обнаруживались нелегальные, неучтенные кошки.

Кошкам надо чем-то питаться. Значит, они освоили вентиляционные ходы, и оранжерея не была так изолирована, как казалось.

Живите, - разрешил кошкам Павлыш.

Он нагнулся, вытащил из земли бледный, почти белый стебелек.

Какая-то жизнь все же теплилась. Надо будет сказать Христе, пускай сюда заглянет.

Больше никаких привидений в оранжерее не было.

Привидения - часть корабельного фольклора. За сто с лишним лет на корабле обязательно должен возникнуть фольклор.

В глубине души Павлышу хотелось увидеть привидение. Это не означает, что он верил в подобную чепуху. Но когда корабль так стар и бесконечен, должно же в нем таиться что-нибудь необыкновенное.

3

Павлышу не хотелось возвращаться в жилую часть корабля.

Там сразу найдутся дела. А когда еще удастся повторить это неспешное путешествие?

Павлыш пошел от оранжереи к соединительному туннелю, по которому можно выйти во Внешний сад. И через него уж вернуться обратно.

По дороге он заглянул в бывшую библиотеку. Когда-то часть жилых кают находилась в этом секторе корабля, и филиал библиотеки размещался поблизости от них.

В библиотеке стоял другой запах - запах пленки. Ячейки для микрофильмов и видеолент были раскрыты. В некоторых остались ленты.

Павлыш знал - почему. Когда библиотеку перевозили, те кассеты, что дублировались в главной, брать не стали.

Павлыш понимал, что и здесь его не ждут открытия, но все же потратил несколько минут, читая надписи на кассетах.

В одном из ящичков он нашел восьмую, шестнадцатую и двадцатую серии «Подводного мира», которых в главной библиотеке не было.

Потом отыскал несколько кассет без этикеток. Их он тоже захватил с собой.

Минут через двадцать он достиг соединительного туннеля и остановился перед лифтом.

Здесь было светлее, сюда иногда заходили.

Лифт поднял Павлыша на несколько ярусов вверх, что было условным понятием, так как низ - всегда центр корабля, верх - его внешние помещения. Гравитационное поле, создаваемое двигателями, таилось в центральном шаре.

Зал отдыха перед входом во Внешний сад тоже был пуст.

В бассейне голубоватым зеркалом застыла вода. Настолько ровная и неподвижная, что Павлышу захотелось нарушить эту неподвижность. Он сунул руку в карман. В карманах у Павлыша всегда есть что-нибудь лишнее. Пальцы нащупали металлический шарик. Павлыш швырнул его в бассейн. Зеркало вздрогнуло, плеснуло столбиком воды и разбежалось кругами, облизывая борта бассейна.

Вот так-то лучше.

Низкие мягкие диваны скобками тянулись вокруг бассейна. Павлыш с размаху прыгнул на диван, неудобно сел на сумку с кассетами, что тащил из библиотеки. Диван ожил, стараясь примериться к телу Павлыша.

Павлыш представил, что он на «Наутилусе». В нем, где-то в недрах, живет последний его обитатель, старый капитан Немо.

А может быть, это «Мария Целеста»? Неожиданная беда обрушилась на шхуну. Почему-то все покинули корабль, все до последнего человека. И кастрюля на плите еще теплая.

Нет, он на необитаемом острове. Вот он, темный лес, за стеклянной стеной. Высоко справа в стене серый круг. Заплата.

Когда Павлыша еще не было на свете, во Внешний сад «Антея» угодил метеорит. Это бывает с кораблями. Хоть над метеоритной защитой «Антея» думали лучшие умы Земли - ни одна крошка материи не должна была дотронуться до корабля: слишком высока цена, - все же шестьдесят лет назад «Антей» попал в мощный метеоритный поток. Настолько мощный, что один из камней достиг корабля.

Возможно, я выскажусь несколько грубовато, но все-таки возьму и выскажусь: «Поселок» – первоклассная литература. Ну само собой, не такая уж оригинальная: тема робинзонады была хорошенько изъезжена до Булычева, композиционно роман немного кособок, например, концовка, как уже отмечалось, слишком суетлива и резка для такого в целом плавного и неторопливого повествования. Но черт меня побери совсем – как классно все это написано.

Дабы не растечься по роману и не булькать, кидаясь от одного к другому, подбирая слова для описания его достоинств, попытаюсь выделить основные из них:

Смысловая и языковая многомерность. Это проявляется во многом, например, сам Поселок: старики, выжившие с корабля, воспринимают поселок как пристанище, какое-никакое убежище от агрессивного и чужого мира вокруг, для молодежи, родившейся на корабле, но выросшей в Поселке – это дом, посреди привычных опасностей, и для детей – это их угол, их место посреди неприветливого и жесткого, но дома – мира вокруг. И в самом конце нам дают еще одну точку зрения на поселок: «бедность и ничтожество». Но Булычев делает еще тоньше: различие не только в точках зрения, но и в языке – старики говорят, во многом опираясь на прошлое, прибегая к абстракциям и аллюзиям, молодежь с трудом осваивает понятия, с которыми не сталкивалась, пытается заменить абстракции какими-то своими конструкциями, а дети творят новый язык, язык, погруженный в окружающую действительность, язык, который не понимают старики (эпизод со Старым и детской игрой). Все это сделано очень аккуратно, очень точно. Все это создает сложную, многомерную художественную реальность, построенную с разных точек зрения, даже разным языком. Что-то подобное можно припомнить только у самых крутых – у Флобера, Джойса.

Очень экономный, неброский, но приятный стиль. Булычев не пишет сочными метафорами, не создает стилистические конструкции барочной пышности и сложности, он скромно пользуется самыми простыми приемами, но, опять же, как чертовски хорошо он это делает. Например, хижины поселка: нигде нет точного и подробного их описания, но мы знаем их через восприятие героев – хижины и жалкие, и ненадежные, но одновременно уютные, и Булычев передает этот уют через интересные и непрезентабельные, казалось бы, детали – например, через плесень, но это домашняя знакомая плесень: «Желтое пятно плесени увеличилось, изменило форму. Еще вчера оно было похоже на профиль Вайткуса: нос картошкой. А сегодня нос раздулся, как будто ужалила оса, и лоб выгнулся горбом». Вообще тема уюта в Поселке сделана очень тщательно и незаметно, какой уж тут уют, вроде, посреди такого леса, но все равно - это пристанище, дом, их место. Эти местные пищащие грибы со временем начинают казаться так даже аппетитными, опасная тварь, этот плюющийся паук, пленяется жителями поселка и становится почти домашним и забавным Чистоплюем.

Очень приятно читать, прям подергиваешься от удовольствия. И если бы хоть пара процентов фантастики писалось так, никому бы и в голову не пришло сказать, что, мол, она все-таки какого-то второго сорта по отношению к «большой», «серьезной» литературе.

Оценка: 9

Я хотела написать отзыв на эту книгу еще полгода назад. После первого, взахлёб, прочтения. Но мне посоветовали «остыть» и прочесть «Поселок» еще раз. Вот, прочла. И пишу! И напишу!!! Изложу свои мысли и чувства.

Как же слаб Человек в Лесу. ЛЕС этой планеты является антиподом человеку - он агрессивен, он не прощает слабости, он хочет ПРОГНУТЬ человека под себя. А человек, со всей своей наивностью пытается остаться ЧЕЛОВЕКОМ. Потому, что Человек не хочет, чтобы его детеныши стали волчатами. Потому что у ЧЕЛОВЕКА есть МЕЧТА! И он, этот самый Человек, ради этой самой Мечты способен на такое, что оторопь берёт. Пусть даже, в даной ситуации, Мечта - это корабль «Полюс», с которого можно принести бластер и сгущенное молоко.... - то есть, частичку Земли. Человеку нужна Мечта. Может быть, Мечта - это то что делает человека Человеком?!

Это первое произведение, где я просто влюбилась в персонажей! НЕТ! Они для меня не персонажи, а настоящие люди! Я сочувствовала Дику, я понимала искания Олега и я так хотела согреть Марьяну, когда они пробивались к Перевалу... Это всё первая часть.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Когда же во второй Марьяна, Дик и Казик были в километре от станции, а Олег и Сергеев замерзали в горах, я прошла с ними каждый их шаг. Мне было больно. Мне было так больно, когда они буквально в двух шагах от станции умирали... Когда Казика-Маугли не пустила на станцию Клавдия, отравленная укусом снежной блохи, я думала, что сердце моё разорвётся! Я Дику кричала, чтобы он не выстрелил в Павлыша! Я за два вечера чтения прожила их многлетнюю боль и надежду. Ия заплакала, когда Старый орал и бил в колокол, увидев катер. И я летела с Диком и Салли за Олегом и Сергеевым. И чувствовала себя маленькой Фумико, которая так ждала брата Казика......

Я влюбилась в этих людей. Которые живут только на листе книги. А мне пофиг! Я влюбилась в них! Я плакала вместе с Диком (вернее, вместо него). Я так же как он просила Павлыша спасти Марьяну. Я себя Марьяшкой чувствовала, когда у неё нога воспалилась. И пыталась понять, как это, когда так болит, все равно молчать и говорить, что у меня все нормально, а ты, Дикушка, за Казика переживай!

Кир Булычев Чудо сделал! Он заставил меня прожить жизнь своих героев. И за это я ставлю десятку! Хотя, что такое десятка, если мне даже снились Марьяшка, Дик, дети Поселка, просящие сахару из тростника, и Олег с Сергеевым, ползущие к Перевалу... И если мне до сих пор страшно, если бы было так, что Павлыш и Салли не нашли бы Поселок.

Очень страшный и прекрасный и душе-рвущий Гимн человеческому Разуму. Человечеству вообще!

Я люблю эту Книгу. Потому что я полюбила Олега, Дика, Марьяшку, Старого, Сергеева, Луизу, Казика(!), Фумико, младших Вайткусов и старшего Вайткуса, Лиз и Кристину, Эгли и Героя (это без приколов) Томаса.

Я их люблю!!!

Потому что они ЖИВЫЕ! А еще люблю рыжую Рут, дочку Томаса!:) Они все стали мне близкими! Я бы хотела жить среди таких людей. Я бы хотела чувствовать себя частью огромного, сильного и доброго Человечества.

Киру Булычеву - тысячу спасибо за это! За его огромное, любящее сердце. За мое хотение... За всех них. За Любовь и за Мечту!

Оценка: 10

Уже очень и очень давно я не испытывал таких ярких эмоций, таких впечатлений и такого самозабвения при чтении книг. Думал, что такое эмоциональное напряжение от книги, от текста я уже никогда не получу. Чем больше литературы читаю, тем более и более становлюсь ценителем, почитателем и поклонником фантастического жанра практически во всех его проявлениях, но думал, что чем старше я становлюсь, тем всё меньше и меньше шансов испытать вот такой удар по нервам и чувствам, какой я испытал во время знакомства с, не побоюсь этого слова, одним из лучших и сильных произведений Кира Булычева. Последний раз я находился в таком неразрывном единении с книгой в далеком раннем подростковом возрасте, когда ещё только открывал для себя мир книг Владислава Крапивина. Это просто чудо.

С каким восторгом я следил за жизнью этих побитых судьбой людей, выживших на этой неблагодушной планете и сохранивших в себе всё то самое, что позволяет человеку называть себя человеком, преодолевших всё, ради того, чтобы не потерять надежду, или выглядеть достойно перед лицом опасности и смерти. С какой радостью и принимал все успехи и свершения героев. С каким огорчением я сопереживал их бедам и неудачам. Писатель к концу романа запустил несколько параллельных линий действующих лиц. И абсолютно ни разу не возникло желание перескочить через эту часть, чтобы поскорее вернуться к той части, где действует тот, или иной персонаж. Каждый герой вышел настолько настоящим, настолько живым и настолько одушевленным, что ни с одним из них не хочется расставаться ни на секунду. Кир Булычев проявил свой писательский талант по полной и ещё раз подтвердил, что писатель - инженер человеческих душ. Он, как настоящий Творец, создал людей, поселил их в мир, вложил в них искру, заставил жить и соединил их между собой тысячами неразрывных нитей, а одну ниточку протянул к читателю этой великолепной книги. И ниточка эта становится ментальным каналом, по которому читатель попадет в этот невероятный мир, в котором живут герои Поселка и после этого читатель никогда уже не забудет всего того, что почувствовал и испытал он во время чтения этого шедевра.

Отдельно хочется сказать об описаниях природы планеты, на которой происходят события. Кроме того, что яркий язык и стиль писателя сделали её абсолютно реалистичной, это ещё и навеяло приятные ассоциации с любимыми книгами, отчего чтение стало вдвойне чудеснее. Самая первая книга цикла «Трое из Леса», самое её начало, где описывается Лес, в котором живут невры; «Улитка на склоне» братьев Стругацких и «Евангелие от Тимофея», первый роман из великолепного сериала «Тропа» Ю.Брайдера и Н.Чадовича.

Оценка: 10

Настоящая Литература. Книга, которая обязательна к прочтению независимо от предпочтений к какому-то жанру. Научно-фантастический роман Кира Булычева настолько реалистично прописан,что все радости и невзгоды проживаешь вместе с персонажами этой книги.

Семнадцать лет долгий срок, для оказавшихся в изоляции людей. Когда-то их было сорок, тех кто каким-то чудом выжил и основал так называемый Поселок. Тридцать шесть взрослых и четверо детей. За это время много воды утекло. Сейчас их осталось только двадцать и то, из них взрослых осталось всего девять человек, остальные одиннадцать-это подростки и дети, родившиеся уже в Поселке. Идет вымирание людей, идет борьба с чуждой цивилизацией. Здесь все смертоносно-от неизвестных и страшных животных до безвредных на вид растений. И только вера людей в собственные силы и правильный выбор «пути» за выживание в этом мире, даст людям шанс существовать и жить дальше. А в этом мире или за Перевалом мы узнаем прочитав этот великолепный роман.

Насколько же прекрасно Кир Булычев смог прописать персонажей. Их внутренний мир, переживания, взаимопомощь в критических ситуациях. Олег, Дик, Старый, Луиза,Казик, Марьяна, Томас и другие жители Поселка никого не оставят равнодушными.

Оценка: 10

Потрясающая книга – она из разряда тех, что невероятно трогают душу, бередят чувства и обязательно остаются в памяти в подробностях. В свое время, в юности, я не смогла прочитать эту книгу. Мне показалось невозможным и страшным пережить вместе с героями их трагедию. Я проявила бы свою нетерпеливость, обязательно заглядывала в конец книги посмотреть, что же стало с героями, как разрешилась ситуация и не получила бы ту гамму эмоций, что получила сейчас. Правда и сейчас я тоже была не очень то терпелива в том плане, что прочла эту вещь за два вечера, читая вторую половину до шести утра.

Мне понравился способ изложения произведения. Мне показалось, что я слушаю рассказчика, одного из жителей Поселка, который, спустя много лет, вспоминает и рассказывает произошедшие с ним и его друзьями события. Благодаря этому история кажется очень реальной. Из-за того, что прошло уже много лет рассказчик, мне кажется, намеренно щадит чувства читателя-слушателя, где-то сглаживает углы, но за его словами угадывается более жесткая реальность, более страшные картины беспощадной планеты, более опасные происшествия на грани срыва и гибели каждую минуту.

Рассказчик щадит читателя долго, а в последней трети повествования не сдерживается. В последней трети история несет мощный эмоциональный накал: за каждого из героев невероятно страшно, сжимаются кулаки в тихой мольбе к Автору: «Ну пожалуйста…», и хочется дочитать все разом, пережить, узнать, не откладывая на завтра.

Здорово то, что в книге нет отрицательных персонажей, нет плохих или хороших героев. Каждого можно прочувствовать, поступки, мысли и желания каждого хорошо понятны и объяснимы. Ни на кого не держишь досады, никого не упрекаешь, никому не ставишь в вину. А с состраданием, с болью, с гордостью принимаешь такими, какие они есть: и Олега и Дика – таких разных, боящихся будущей реальности, но так смело скрывающих это, невероятно сильных молодых парней; и Ирину и Лиз со свой болезненной любовью, болезненным страхом; и Марьяну хрупкую, но с железным стержнем внутри девушку; и слепую Кристину с ее жалобами и вечными стенаниями; и хрупкого, не по детски взрослого Казика; и маленькую Фумико, которая никогда не плачет; и каждого жителя Поселка, которых Автор наделил грустным, но твердым взглядом, несгибаемым характером, желанием и стремлением выжить, сохранить в себе человечность, умением делать непростой выбор и, самое главное, выбраться, во что бы то ни стало.

Эта книга совсем не детская. Для ее понимания и осмысления определенно нужен какой-то жизненный и литературный опыт. Наверняка, современный автор сделал бы из этого сюжета цикл на несколько книг с подробнейшим описанием деталей быта и отношений. Но тем и ценно, что Автор проникновенно, грамотно, интересно, емко и, вместе с тем, объемно изложил события двадцати лет выживания группы людей на далекой планете, оставляя некоторые вещи недосказанными, завуалированными, чисто на наше воображение и это замечательно. Мне кажется, что именно поэтому эта книга будет иметь очень долгую жизнь.

Оценка: 10

Роман чертовски красив стилистически, его хочется читать бесконечно, упиваясь легкостью форм из которых сами-собой, без малейшего усилия, формируются визуальные образы - оживают персонажи и места событий. Не могу припомнить чтобы ранее форма предложений восхищала меня более чем их содержание. Может это вульгарно, но, по данному компоненту, я бы сравнил роман с фильмом «Аватар» в 3D-формате на большом экране...

Роман очень поучителен. Он учит смотреть на вещи под разными углами, учит ценить малое, с уважением относится к тому, что мы уже давно привыкли считать само собой разумеющимся, неотъемлемой частью нашего бытия.

Роман изобилует уникальными героями: Старый, Томас, Сергеев, Олег, Дик, Казик, Марьяшка... всех не перечислить. Каждый герой романа - яркая, уникальная личность, формирующая целый мир. Даже такой фрагментарный персонаж как Слепая Луиза, вносит в роман целый мир глубоких переживаний связанных с переживанием собственного увечья в мире, где и физически крепким людям выжить тяжело. Даже безымянные «детишки» - это цельный художественный образ, выбросить которых без ущерба для произведения невозможно. И что наиболее приятно, автор никому не «подыгрывает», у него нет любимчика, никто не возведен в ранг супергероя.

Читая последние абзацы романа я не мог сдерживать слезы, хоть особо и непонятно от чего там рыдать. Да и сейчас, вспоминая развязку, они подступают к глазам.

Единственный минус романа, на мой взгляд, это некая незавершенность основной идеи... Мне не хватило «глубины» заложенных автором посылов, сложилось впечатление что роман ориентирован больше на подростковый возраст и восприятие. А я, к сожалению, уже оставил этот период в прошлом.

Оценка: 8

Я очень люблю фантастику. А это произведение, которое можно назвать лучшим русскоязычным фантастическим романом прочел только в 35 лет! Позор мне!

Все герои без преувеличения - ЖИВЫЕ... Со своими недостатками и достоинствами. Например - слепая астроном Кристина. Автор сделал из нее вечно ноющую, занудливую тетку, хотя мог сделать героиней по примеру инвалида-старого. Как и в жизни, в романе все ведут себя по разному в одинаковых условиях.

Здесь есть есть все: Социалка, научная фантастика, космическая, трагедия, философия, боевик. Экранизировать бы! Мультфильм «Перевал» завораживает! А что можно сделать в совр. условиях?! С современными возможностями комп графики и спецэфектами!

Оценка: 10

«Поселок» очень цельный и одновременно многообразный роман. Роман-приключения, роман-размышление и роман взросления. Психологическая точность, тщательность с которой Булычев следит за внутренним миром Олега, за противоречиями, которые раздирают этого молодого человка несущего такой груз ответственности. Это для Старого, опытного теоретика, Олег и Дик - два разных направления развития, две возможности выживания, но Булычев с большой теплотой и состраданием показывает, что и оба юноши живые, страдающие, что у них еще много детского. Но и на Олеге, и Дике чудовищная ответственность.

Уже очень правильно было замечено, что мир «Поселка» очень «реалистичен», в том смысле, что очень глубоко описан. Булычев создает глубину не только психологических портретов, но и самого Поселка, его уюта, его обычной жизни, его трудностей и побед. Мне кажется, что это действительно мастерски написанный роман. Настолько все образно, выпукло, ярко.

Этот удивительный, многомерный роман я хочу обязательно дать своему ребенку, когда для него наступит такой странный, неопределенный период перехода от детства к взрослению, когда подросток начинает чувствовать груз ответственности, который на него ложится. Думаю, что этот роман может помочь, может подсказать какие-то ответы.

Оценка: 10

Эталон поздней советской фантастики. Здесь уже нет идеологии, что сегодняшнему поколению не понять. Но зато еще осталось единство и сплоченность человечества, летающего к звездам. Споры, разногласия, конфликты, но и самопожертвование людей ради ближнего, настоящая дружба без, извините, книжных соплей и ложных диалогов. Хотел бы я жить в таком обществе..

Спасибо Булычеву за мечту, идеализм, в который он сам несомненно верил, судя по его позитивным произведениям. И я верю, несмотря ни на что. А когда взгрустнется, еще раз перечитаю нашего великого Писателя!

Оценка: 10

Трудно писать отзыв на произведение, которое читал практически каждый, и оценки которого практически однозначны. «Яркие герои», «Красив стилистически», ««Глубокий психологизм», «Шедевр». Все так. И потому, разделяя все выше сказанное, остановлюсь на двух моментах, которые оказались мне ближе всего вызвали наибольший эмоциональный отклик.

Группа людей очутилась в непривычных, опасных условиях, в месте, где их огромные знания о полетах среди звезд, высоких технологиях, великих открытиях Человечества, замечательных произведениях искусства, все моральные и этические нормы, выработанные и выстраданные людьми за тысячелетия истории- ничего не значат. Здесь нужны совсем другие навыки, уже прочно забытые Человечеством - как выследить и убить зверя, отыскать еду, спрятаться от непогоды, «почувствовать» приближение опасности. Добыть огонь или сделать оружие. Нужны те самые, древние, «дикие» умения, которые позволяли выживать нашим далеким предкам в самых невероятных условиях. И плюс к этому нужно крепкое здоровье, инстинкт хищника, грубая физическая сила и выносливость.

Сложный выбор стоял перед выжившими путешественниками со звезд, наблюдавшими, как «цивилизованность» уступает «дикости» под напором необходимости выживания. Как становятся чуждыми ценности старшего поколения, уступая другим нормам, продиктованным конкретными условиями и реалиями. Сложно решить, что лучше - сохранить во что бы то ни стало ненужные в настоящий момент знания, традиции и нормы поведения, или, уступив требованиям реальности, позволить молодому поколению создать нечто новое, пусть «дикое» и «нецивилизованное», но позволяющее выжить и закрепиться в негостеприимном мире.

Эта проблема на века. Если вглядеться в нашу с Вами историю за последние 100 лет, то окажется, что решало ее - хорошо или плохо - каждое новое поколение наших соотечественников. Никак не получалось этой стране прожить достаточно долгий период в стабильности, чтобы успеть старшему поколению без коррекции и пересмотров передать свои знания о жизни своим детям. О чем, к примеру, думали русские интеллигенты, пережившие революцию и Гражданскую войну, и вынужденные растить своих детей в новых, абсолютно «диких для них условиях? Им ведь тоже пришлось решать, стоит ли передавать детям свое представление о нравственности и моральных нормах, или промолчать, глядя, как создается новая мораль. А уж про 90-е просто промолчу. Нам еще долго расхлебывать результаты наших тогдашних решений, тоже оправданных необходимостью выживания.

И очень жаль, что в книге эта проблема пройдет только вскользь. Более вопрос, чем ответ, поскольку со спасением отпадет сама необходимость в принятии окончательного решения. А ведь год написания -1988. Совсем немного осталось до времени, когда многим из нас придется каждому для себя решать эту проблему- что отбросить, а что сохранить из прошлого для жизни в новых условиях.

Но это первое из того, о чем мне захотелось сказать. Второе же касается доблестных покорителей пространства, людей будущего, чистых, хороших и...искусственных. Как и во многих вещях Стругацких, показались они мне какими-то инфантильными. Кто-то скажет, невинными. Мне же исследователи неизвестного, покорители новых планет, пришедшие с забывшей бытовые трудности, насилие и войны Земли, больше напоминают подростков - девочек и мальчиков, которым неожиданно попали в руки сложные технологические игрушки. Все остальное - ответственность, мужество, доброта, милосердие, сострадание - лишь заученные когда-то слова, привычные, вроде бы, понятные, но непрочувствованные и не ставшие собственным, внутренним законом. /чего стоит только эпизод с « одуванчиками» и снежной блохой - смесь легкомыслия и наивной глупости, чуть не приведшие к катастрофе/. Видимо и старшие жители Поселка были когда-то такими, пока не оказались в совсем другом, жестоком мире, где пришлось ежеминутно решать и действовать. Как мы, совсем-совсем недавно.

Оценка: 10

Знакомство с творчеством Кира Булычева я начал с романа «Поселок» и, признаться, нисколько не пожалел.

«Поселок» лишний раз убедил меня в соображении, что тема противостояния человека и стихийных сил природы - одна из самых удачных и волнующих в литературе. Чего только стоит «Лед и пламя» Брэдбери, но Булычев, как мне кажется, преодолел и эту весьма высоко установленную планку. Роман действительно очень сильный.

Рассказывать о выигрышных местах можно бесконечно. Это и чудная легкость языка - предложения не загромождены, текст читается приятно и быстро. Важно, что выдержан баланс описаний и действий - Булычев не заинтересован скурпулезным выписыванием мелочей чуждой планеты (их он оставляет на откуп читательской фантазии), основное внимание он уделяет психологизму, характерам и отношениям между людьми. Удивительно, но практически каждый персонаж романа получился запоминающимся, живым. Хотя персонажей этих немало, но автор сумел едва заметными штрихами расписать психологический портрет каждого - и ни один из них не повторяет другого. Также я хочу отметить ту красоту отношений, которые сформировались у людей на этой планете. Чего только стоит взгляд Дика на отношения Олега и Марьяны, и робкие поцелуй в щечку последних.

Характерно то, что вся эта скурпулезность в оживлении героев совершенно не повредила динамике произведения. Роман читается очень быстро, а последняя четверть книги просто не дает оторваться. Степень переживания за детей, вынужденных рисковать собой, бороться со стихией, умирать в зубах хищников ради спасения поселка, просто зашкаливает. В некоторых моментах я ловил себя на том, что вот-вот расплачусь. В моем случае это говорит о многом.

Думаю, что с плюсами понятно. Теперь о минусах. Их практически нет, а если и есть, то они субъективны. Мне показалось, что повествование несколько проседает в момент появления Павлыша и исследовательской экспедиции. Все-таки не сразу удается переключиться с настоящих проблем невольных колонизаторов к проблемкам экипажа ученых. Еще несколько неубедительно смотрится оживление одного из погибших героев в финале. Но это исключительно на мой взгляд.

Что в итоге? Могу сказать, что я получил огромное удовольствие от этой книги. Подобное я испытывал нечасто, и тем ценнее для меня эти ощущения. И я без сомнения рекомендую этот роман всем, кто его еще не читал. Уверяю: вы не пожалеете.

Очень наглядно показаны факторы социальной деградации. Жизнь в изоляции, практическое отсутствие предметов культуры (книг, бумаги, картин, …), повседневная ситуация выживание, взросление детей, родившихся вне Земли, за два десятилетия вкорне меняет этот маленький социум. Вживление в природу (а значит социальная деградация) является естественным трендом в данных условиях. И даже фактор высокого культурного уровня первого поколения поселенцев – это были крупные ученые и исследователи – не может остановить регресс. Один из героев книги констатирует: «Борьба за существование в элементарной форме приведет к безнадежному регрессу. Выжить ценой вживания в природу, принятия ее законов – значит сдаться».

Подкупает обостренная эмоциональность сюжета. Все очень реалистично, несмотря на фантастический антураж. Последние страницы очень душещипательны. Давненько не встречалось мне книги, которая смогла бы меня так растрогать.

P.S. Есть мультфильм по первой части данного произведения - «Перевал». Художник-постановщик этого мультфильма - Анатолий Фоменко (по образованию - математик, ныне - заведующий кафедрой мехмата МГУ, создатель «Новой хронологии»). Александр Градский - автор музыки и исполнитель единственной песни, но на стихи Саши Черного! Закадровый голос - Александр Кайдановский… Мультфильм завораживает и потрясает.

Оценка: 10

Книга в свое время очень впечатлила. Причем не многократно воплощенный в комиксах и мф «Перевал», а именно ВЕСЬ роман, В ЦЕЛОМ.

В «Перевале», если так разобраться, просто нет никакой идеи. Квест обычный - шли, шли и пришли. А вот дальше идея появляется (столкновение обитателей Поселка с «чужой» для них жизнью... и понимание того, что эта жизнь на деле вовсе не чужая. Как-то так - очень грубо говоря). Но при этом «Перевал» гораздо более известен (не в последнюю очередь благодаря своей... да - «комиксовости»), чем собственно сам роман (что обидно.

Это то же самое, что с Земноморьем Ле Гуин - первые три части нравятся всем безоговорочно: там нет глубины, зато «прекрасно прописан мир». Дальше, когда история становится уже не в пример более серьезной - не все «асиливают»).

Опять же, КТО ГЕРОЙ? Полностью позитивный - значка космомольского только не хватает - Олег, или не в пример более ершистый и колючий, т.е, внешне в общем-то совсем несимпатичный Дик? Поначалу как-то чувствуешь обиду за Олега, когда понимаешь, что автор «не с ним». Потом доходит: он не то чтобы не с ним, а - «не только с ним». Объективность, много РАЗНЫХ точек зрения вместо одной, «стопроцентно положительной»... За это я и люблю эту вещь - за реализм и нестандартность. Пресловутое «3-е измерение». В «Перевале» же ничего подобного нет. Там - если разобраться - вообще характеры не прописаны, т.к. это всего лишь ОЧЕНЬ развернутая экспозиция.

Оценка: 9

Невероятная книга!

Перевернув последнюю страницу и утерев слезы, хлопала глазами, как обиженный ребенок, в поисках следующей главы, повествующей о дальнейшей судьбе поселян. Я даже еще раз скачала книгу с другого ресурса, чтобы убедиться в отсутствии этого продолжения. И потом еще долго сидела под впечатлением, не понимая, почему я так долго откладывала чтение этого романа...

Фантастически нереальная история - не только выжить в агрессивно настроенной чужой среде на далекой и дикой планете, но и приспособиться к окружающим условиям; сохранить чувство человеческого достоинства и понятия общественной морали. Не скатиться до уровня первобытных людей, а держаться самим достигнутого интеллектуального уровня и стараться передать его подрастающим детям - истинным аборигенам, гораздо легче приспосабливающимся к местным условиям.

Сложные вопросы поднимает автор, но описывает таким простым языком, что нет сомнений в целевой аудитории этого произведения - книга в первую очередь рассчитана на подростков, их живое воображение и только формирующееся чувство ответственности. При этом у взрослых останется не менее глубокое впечатление, сила слова автора никого не оставит равнодушным.

Уютный апокалипсис - я бы так охарактеризовал роман. Здесь нет откровенной обреченности и беспросветной действительности а-ля «Письма мертвого человека», здесь нет острых межличностных конфликтов с делениями на противоборствующие группы как у Кинга или Уиндэма. Зато здесь есть советская школа фантастики, которая сглаживает все острые углы, добавляет человечность, безудержную надежду на лучшее, светлое будущее, хоть все вокруг говорит о том, что выхода нет и помощи ждать неоткуда.

17 лет тяжелой борьбы за выживание, тяжелые условия для жизни, сопряженные хищниками и отсутствием благ цивилизации. И тем не менее, люди даже в такой реальности не теряют человеческий облик, помогая друг другу. В этом заключается одно из основных отличий между западными апокалиптами, где человек человеку волк, и отечественными, где человек человеку друг.

Булычев очень интересно описывает сам быт героев, посредством бытовых размышлений раскрывается и психологический портрет героев. И за этим наблюдать действительно интересно: кук и чему учат, какие правила установлены, как устроено общество. Хотя из-за этого страдает динамика рассказа, теряется нерв, взять хотя бы путешествие четверки к потерпевшему крушение кораблю, где вместо полного опасностей триллера получилась невнятная эпопея «Поймай козу». При всем при том, что окружающая среда достаточно враждебна, таит угрозу, и можно было добавить саспенса, напряжения, без наждака и суицидов, однако нерва как раз мне и не хватило.

В книге немало нелогичностей и несуразиц. Впрочем, вдаваться в них не особо хочется. Хочется просто читать книгу: неторопливо, размеренно, сидя в удобном кресле. Книга неповерхностная, в ней затрагиваются многие важные и интересные социальные проблемы, всегда актуальные темы.

Давно хотел прочесть роман, но постоянно откладывал. Наконец, прочел. И не пожалел.

Оценка: 8

Невероятная книга!

Перевернув последнюю страницу и утерев слезы, хлопала глазами, как обиженный ребенок, в поисках следующей главы, повествующей о дальнейшей судьбе поселян. Я даже еще раз скачала книгу с другого ресурса, чтобы убедиться в отсутствии этого продолжения. И потом еще долго сидела под впечатлением, не понимая, почему я так долго откладывала чтение этого романа...

Фантастически нереальная история - не только выжить в агрессивно настроенной чужой среде на далекой и дикой планете, но и приспособиться к окружающим условиям; сохранить чувство человеческого достоинства и понятия общественной морали. Не скатиться до уровня первобытных людей, а держаться самим достигнутого интеллектуального уровня и стараться передать его подрастающим детям - истинным аборигенам, гораздо легче приспосабливающимся к местным условиям.

Сложные вопросы поднимает автор, но описывает таким простым языком, что нет сомнений в целевой аудитории этого произведения - книга в первую очередь рассчитана на подростков, их живое воображение и только формирующееся чувство ответственности. При этом у взрослых останется не менее глубокое впечатление, сила слова автора никого не оставит равнодушным.

Оценка: 10

Роман «Поселок» - плоть от плоти советской фантастики. Без фиг в кармане, свойственных, например, Стругацким. Небольшая модель коммунистического общества. Разумеется, прямо, в лоб это не называется - наелись к концу восьмидесятых горлопанской идеологии. Но, если просто внимательно посмотреть на текст со стороны - то это просто очевидно. Причем, подано как единственно возможная форма выживания в условиях, сведенных к первоначальным. Вот зеркальце, например, подарено Марьяше - оно её и не её, ибо любому она обязана отдать его по мере надобности, иначе её общество не поймёт. Все работают - каждый по способности. Индивидуальные помыслы, например. бежать, спасать любимую, должны согласовываться с руководителями общества. Которые, формально, не руководители, ибо все равны. И так далее. Учиться, учиться и учиться и стремиться в светлое будущее, борясь со внешним врагом.

Но большинству пишущих здесь видна только внешняя оболочка - герои мужественно преодолевают трудности. Преодолевают, конечно, а куда деться - иначе помрешь. Причем, если скорректировать фантастику на реальность, никто бы не выжил. И уж точно 20 лет не прожил робинзоном. По элементарной причине. Люди, потерпевшие катастрофу, не имели даже начальных навыков выживания. Даже не мороз или леса с убийственными животными и растениями их бы погубили. Они перемерли и на райских островах. Другая атмосфера, другой климат, другие микроорганизмы - я погляжу, как ты, мой друг, долго протянешь на каких-нибудь Никобарских островах. где теплое солнышко и лианы не кусаются - ну-ка, костер зажги без спичек и зажигалок. А если аппендицит, а если ногу пропорол, а если от воды непрекращающаяся дизентерия. А ты только Windows умеешь переустанавливать.

А наши поселенцы, как и их предки, жили в достатке столетиями - какие-то навыки им теоретически вложили, какие-то инструменты у них с собой есть. Но выжить можно только в фантастических романах - спать на снегу, питаться корешками, построить воздушный шар из говна и палок. В жизни все прозаичней. Но тогда не о чем писать будет писателям. Поэтому вынесем скепсис за скобки и доверимся Булычеву.

Роман получился интересным, за героев переживаешь и сочувствуешь. Но все здесь положительные, никаких личных конфликтов (ну уровня обид в песочнице в детском саду). А ведь на деле даже три человека за 20 лет друг друга сто раз смертельно возненавидят. Поэтому и произведение - коммунистическое. Не столько человек на первом плане со своими тараканами (бунт только у Павлыша, и тот оправдан результатом), сколько «муравейник живет, кто-то лапку сломал - не в счет). Враг есть всегда, но он по ту сторону изгороди.

Эффект вызывает и то, что Булычев - это стиль а-ля Алисы Селезневой или Великого Гусляра. А здесь - «Неукротимая планета», необычно, плюсик в карму. Да и образованный человек обязательно вспомнит пронзительный мультфильм «Перевал» (в создании которого принимал участие даже историк-альтернативщик Фоменко), что тоже повысит оценку произведения.

Впрочем, лично я с этим согласен. Но заносить «Поселок» на скрижали не спешил бы. Здесь нет ничего сверхъестественного ни в сюжете, ни в идее, ни в литературном оформлении. Но прочитать его следует непременно.

Оценка: 8

Только за эту историю имя Кира Булычева должно было бы войти в список лучших фантастов СССР. В принципе, это свершившийся факт и отрицать, что Булычев достоин всяческих наград и премий, которые ему были присуждены при жизни, будет глупо.

Я думаю, что немного найдётся читателей, кому бы был неизвестен Робинзон Крузо. По сути, это первый и самый важный персонаж, которому предстояло впоследствии стать одним из основателей жанра приключенческого романа, где человек вынужден бороться с природой и пытаться выжить без привычных вещей. В любом случае, при чтении этого романа, первая ассоциация будет именно с Робинзоном, который смог выжить в экстремальных условиях.

Конечно, эта история совсем не похожа на приключения на необитаемом острове. Да и количество участников, причём, разного пола и возраста, сильно отличается. Тропический остров всё-таки более мягкое место, чем неизвестный лес, населённый кошмарами из фильмов ужаса и температура -50.

Но задача у всех одна - выжить любой ценой и постараться найти выход из этого положения. Будничная жизнь в посёлке, который вырос посреди леса и привлекает внимание к себе всех обитателей этих земель, больше похожа на беспрерывную битву. Битву со всеми и против всех. За еду, воду, материалы для изготовления каких-то бытовых вещей, за всё приходится платить нереальную цену. Не случайно, вокруг посёлка растёт только одно место - кладбище умерших людей. Описание простого быта, к которому привыкаешь живя в самых обычных условиях, в этом мире выглядит, как сводки с фронта. Особенно четко это проявляется, когда детям приходится подстраиваться под реалии новой жизни. Маугли или дети леса, за какие-то 20 лет цивилизация людей, которые бороздили просторы космоса, скатилась к раннему средневековью и дети стали отражением этой грязной действительности.

В этом произведении нет слабых сторон. Наоборот, каждый из героев совершает подвиг, просто живя в подобном мире, даже женщины и дети имеют стальной характер, приобретённый за время жизни. Что победит раньше? Сможет ли человек деградировать в обратном направлении и стать полноправным лесным жителем?

В этом романе роль доктора Владислава Павлыша не будет ключевой. Нет, всего чего достигли жители посёлка и в том числе экспедиция на упавший корабль, это их личное достижение, мужество и смелость, неугасимый дух и железный характер.

Это один из самых ярких в эмоциональном плане романов. Это рассказ о каждодневном преодолении и непрестанной работе простого человека, у которого есть мечта. Ещё одна грань творческого таланта Кира Булычева, разнопланового и как создателя увлекательных историй, и создателя ярких, запоминающихся персонажей.

Оценка: 10

Это не объяснимо - притягательная ситуация; когда хочется на себя надеть чужую шкуру, когда любопытство загоняет тебя в угол, когда ты понимаешь,что тебе это не по зубам. Прилип к моей душе этот роман, и врос в мои глаза.

Старый, Томас, Сергеев, Олег, Дик, Казик, Марьяшка... всех не перечислить. Психология героев, их отношения прописаны точно и четко. Читая, ты находишься в неразрывном единстве с книгой. С каким огорчением сопереживаешь их бедам и неудачам. Каждый герой вышел настолько настоящим, настолько живым и одухотворенным, что ни с одним из них не хочется расставаться. Даже странная флора чужой и враждебной, темной и всегда затянутой тучами планеты - тоже настоящая. Выдержан баланс между описаниями и действиями, что важно, когда читая не теряешь сюжетную линию, особенно, если их много. Мотивация - основной стержень книги. Все, что жители поселка делают; их поступки, мысли и даже мечты имеют цель и являются обоснованными. Приятно читать такую книгу.

Роман о героях. Всегда испытываешь гордость за людей, которые на грани выживания сохраняют в себе то самое, что позволит человеку называть себя человеком после того когда все закончится.

Оценка: 10

Года два назад прочитал сие произведение. Признаюсь, Кир Булычев был мало знаком перед прочтением - больше как детский писатель, Алиса, миелофон и прочее. Но именно это произведение разрушило все стереотипы в отношении данного писателя.

Здесь нет никакой идеологической составляющей, лишь жизнеутверждающее кредо - оно здесь во главе. Люди, родившиеся в кошмарных условиях планеты, где все норовит тебя убить... но даже они имеют тот запас жизнестойкости, чтобы преодолеть все препятствия и вернуться домой, на Землю, где никогда не были... вся их деятельность была направлена на возвращение домой.

Произведение - гимн человеческой стойкости, при которой даже в самых кошмарных условиях человек сохраняет надежду.

Оценка: 10

Опять же первая ценность произведения, лично для меня, конечно, очень здорово прописан мир другой планеты, настолько, что читая книгу, словно путешествуешь, живешь, выживаешь с остатками экспедиции корабля «Полюс». Во всяком случае мне удалось погрузиться в этот мир. Хорошо хоть снежные блохи не кусали.

Второй, не маловажный момент - персонажи. Они живые со всеми достоинствами, недостатками и особенностями. Кир Булычев, конечно их любит, но при этом нет к ним только героического отношения. Они именно люди, есть у них взбалмошность, эгоизм, занудство, соперничество, любовь, похоть, страх, обида и многое, многое... И менно эта смесь разных черт делает их людьми, а не просто героями книги, нет среди них идеального героя, кто всех спасает. И тем не менее, нет среди них идеального злодея. Даже ворчливая Ирина, даже ленивая Лиз вызывают если не симпатию, то сочувствие. Да, может они и не правы, но их поступки понятны.

Но это касается только робинзонов. Люди экспедиции же показались мне какими-то странными, надуманными. Как-то у них все не по настоящему. Не верю, вообщем. Хотя, может таким образом автор хотел показать обыденность работы экспедиции по изучению новой планеты. Ну мало ли этих планет с жизнью вертится во вселенной, подумаешь, рутина. Тут самое главное остается между людьми. Пофлиртовать, подразнить начальника, и так далее. Мне показалось, что все именно так. Это ведь нам, жителям начала XXI века планета с развитой жизнью кажется невероятным чудом, а им, далеким потомкам может действительно как отчет бухгалтеру написать. Вот и не придают они особого значения тому, что видят, не заостряют внимание, а больше погружены в свою станцию и свои взаимоотношения.

А ещё мне очень понравился вопрос, или даже конфликт между природой и цивилизацией. Кучка людей отчаянно старается сохранить человечность, не скатиться к дикости, хотя возможно, что именно эта дикость и единение с природой планеты и спасет их от вымирания, а возможно и нет. Этот вопрос остался для меня открытым. Не понятно ведь, за кем в конечном итоге будущее, за Олегом или Диком. Опять же довольно жестокий вопрос в книге, смогут ли эти люди, даже если их спасут и они вернуться на Землю, влиться в земное общество? Не химера ли их мечта? Не будет ли Казик разочарован в Индии? И не станут ли они всего лишь забавными Маугли для остальных людей? Правы ли старшие, воспитывая в молодом поколении эту мечту о Земле, как единственную реальность? Может это эгоизм старших, потому что они-то как раз и не приспособлены к новой планете? Ну нет у них чутья и не могут они выжить за пределами поселка. Но кому они при этом нужны на Земле? Вообщем есть над чем поразмышлять и после прочтения книги. Она невольно продолжается, но уже в мыслях. Тот случай, когда не хочется видеть «КОНЕЦ» на последней странице, но продолжения тоже боишься.

В конце книги, применяя постоянные, частые переходы от одних действующих лиц к другим, автор так накаляет обстановку, что от книги не оторваться. Читаешь, только страницы шуршат, кажется и дышать забываешь. Очень напряженный момент. Кажется, что все, сейчас все разрешиться, спасут всех, но нет, сюжет делает поворот и несчастные герои продолжают свои мытарства. Вот тут уже забываются все нестыковки, все шероховатости любых персонажей, снова наступает «уход» в книгу. Очень люблю такие моменты и за это, да еше и за зеленую козу в панцире, за весь этот необычный мир, за это «путешествие» и приключения, я и поставила наивысшую оценку. Потому что уверена, что через некоторое время вернусь к книге, потому что могу рекомендовать её друзьям, кто читает фантастику, ну и потому что теперь хочу прочитать весь цикл про Павлыша. Даже несмотря на то, что он не был моим любимым героем в книге.

Оценка: 10

Вся серия о Павлыше – страдает одним недостатком (ИМХО, естественно). Насколько этот недостаток значителен – это сугубо индивидуально (как говорится – «на вкус и цвет - …»). Суховато несколько, что ли. «Официозу много» - можно и так. Прямо-таки - веет «ветром, который гасят волны». Нет, никаких прямых аналогий со Стругацкими – не возникает, это просто… такое ощущение.

Но в данном конкретном случае – это просто более чем наглядно. «Перевал» - выше всяческих похвал, хоть и не чистая десятка, но очень близко. А вот «Поселок» - уже несколько поскромнее, всего – 8.

И то – хотел вообще семерку поставить

Оценка: 8

Книга разбита на две части, на две точки зрения. Первая это сам поселок. Люди, которые несмотря на все тяжести смогли остаться людьми, продолжать свой род, обучаться, но все равно угасать под гнетом окружающей среды. Вторая через людей из космической экспедиции, которая покажет, но уже под конец книги, как все выглядит на самом деле. И коза, и снежная блоха, и грибы, и шакалы, и сами выжившие... Впечатление о мире сразу становится другим, все возвращается в реальность. Я бы сказал, что первая часть интереснее...

В героях есть эмоции и чувства, есть контраст нового поколения и поколения выращенного на инструкциях, все герои просто герои, не добрые и не злые, они просто живут. Каждый герой уникален и идёт по своей линии вперёд, по инструкции или по интуиции, которые ничего не ждут и просто хотят жить.

Спойлер (раскрытие сюжета)

«Ждать всегда плохо, особенно когда не знаешь, чем кончится ожидание, - думала Марьяна, - но почему-то мы всегда чего-то ждем. Даже жить некогда. Вообще-то все ждут, когда мы улетим на Землю, а я жду, когда вернусь к Олегу. Дик ждет, чтобы скорее оказаться в лесу. Теперь мы ждем - оборвется шар или нет. Очень глупо ждать, самое обыкновенное и самое неправильное занятие. Жить надо так, чтобы совсем не ждать…»

Даже не хочется думать о том, как они все-таки выжили, почему их не убила такая враждебная планета со всеми ее неожиданностями, как звездоплаватели смогли вспомнить навыки элементарного выживания, построить хижины и арбалеты, опробовать всю еду и почему новое поколение настолько быстро адаптируется к новым реалиям и начинает их понимать.

Интересны все персонажи, быт, мечты, рассуждения о превращении в дикарей и будущем, о том как все жертвуют друг ради друга, интересен мир, живые растения, мертвый космолёт, воздушный шар...

Может сюжет и банален, концовка зажевана, не все сходится друг с другом, но то как это написано вызывает уважение и восторг. Давно не читал на ходу книгу из-за того, что переживаю персонажам!

Оценка: 10

Замечатальная, умная, тонкая вещь. Не единожды перечитанная и для меня - одно из любимых произведений. О том, как в наитяжелейших условиях люди остаются людьми. О том, как быстро будут утеряны знания при невозможности их применения в текущих условиях жизни. О том, что профессионал должен уметь думать, прежде чем принимать решения, иначе это грозит непоправимыми ошибками. И много еще о чем...

Оценка: 10

Довольно печальный роман. На протяжении всей книги очень переживал за героев. Все время не покидало ощущение их беспомощности и тщетности любых их попыток выжить. Под конец книги я даже решил для себя что настал плачевный конец посёлку.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Под конец книги думал что Клавдия, которую укусила снежная блоха всё таки застрелит Казика. Салли с Павлышем взорвут корабль не встретившись в этом же корабле с Олегом и Сергеевым. А после Дик застрелит Сали, Павлыша и Клавдию, а сам останется с мёртвыми Казиком и Марьяшкой на руках. Уже думал что так действительно и будет

К моему великому облегчению случился хэппи энд, и этому я был очень рад.

Совершенно не жаль потраченного на роман времени!

Оценка: 10

Тот, кто хочет выжить.

Знакомство с Киром Булычевым происходит у меня запозданием лет так в 15 однозначно. Сейчас мне без малого 30 и конечно на это произведение смотришь сквозь своеобразную призму увиденного, прожитого и прочитанного, попадись мне этот роман лет этак в 15 я был бы в абсолютном восторге. А так, интересно, любопытно, но не более. Хороший приключенческо-фантастический роман для подростков, любителям жанра однозначно рекомендую, так как я все таки специализируюсь больше по хоррорам, возможно я чего то не допонял, потому и снизил итоговую отметку.Make some books.

Оценка: 7

Продолжаю комментировать свою «книжную библиотеку». Нашел тут запылившуюся книгу одного из «самых первых издательств» фантастики (и приключений) «на на антресолях» и подумал... а почему мы так трепетно относимся к «зарубежным отцам-основателям»? Недавно я читал одну такую книгу и с трудом ее домучил, т.к постоянно «вылезали» всякие «наивности» и просто «нелепые» представления о «будущем»... когда же я решил поинтересоваться, а отчего же это все, то обнаружил, что автор этот (к моему большому удивлению), ни много, не мало - ровесник тов.Сталина! Вот оттуда-то весь этот наив и «рояли». В общем ради справедливости я решил прочесть и откомментировать «нашего» автора и... знаю, знаю... всем нам напрочь отбили привычку интересоваться «совковым» (мол мало, что там... еще наверное небось писалось во «времена правильной цензуры», да и «скукота»...). Однако данная книга выдержала «проверку временем» и по прежнему актуальна, фактически ее даже можно приравнять какой-нибудь современной серии-постапокалипсис (типа «Земля лишних» и тд). Сама книга читается на удивление живо - несмотря на некоторые отдельные моменты (которые я бы сейчас немного исправил или дополнил) и знание дальнейшего сюжета. В общем, не стоит всегда вестись на яркую обложку со звездно-полосатым раскрученным брендом... нужно уметь ценить и наших первопроходцев...

Оценка: нет

Весьма неоднозначное впечатление оставила эта книга.

В первую очередь свой неоднородностью. Первая часть - «Перевал» - очень и очень сильна. Повесть о выживших после поломки космического корабля, попавших на чужую, недружелюбную человеку планету. Горстка людей ведет борьбу за выживание с жестокой флорой и фауной. Их становится меньше год от года, и они понимают, что их единственный шанс - добраться до своего корабля.

Отлично передана атмосфера безнадежности, очень интересно описан мир: темный, постоянно затянутый тучами, так что никогда не видно звезд. Также очень понравился животный мир планеты (пожалуй, никогда с таким интересом не читал про фантастических зверей) - где даже растения пытаются убить.

Отдельным словом стоит упомянуть героев - они проработаны на отлично. Им сопереживаешь, в их реалистичности невозможно усомниться.

А вот вторая часть скорее разочаровывает. Такое ощущение, что автор просто решил поэксплуатировать успешное произведение, дописав к нему ненужный, наспех сделанный кусок.

Все продолжение состоит из нагромождения роялей разной степени тяжести:

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Внезапно появившаяся экспедиция. Приземлившаяся практически рядом с поселком. Весьма сомнительный воздушный шар. Обнаружение исследовательского дрона в первый же полет. Точный перелет на неуправляемом шаре. И так далее, куча сомнительных совпадений и неправдоподобных ситуаций.

Самое печальное, что весь дух первой части рассыпается вместе с появлением исследовательской экспедиции. Сразу понимаешь, чем все должно закончиться.

Продолжаются путешествия туда-сюда, но в них уже не хочется вникать, читаешь скорее по диагонали.

Новые персонажи вызывают недоумение. Павлыш (не читал другие книги серии, так что составляю о нем мнение исключительно по «Поселку») напоминает пакостника, который мечтает только о том, чтобы поддеть командира. Сам командир постоянно следящий за биологической безопасностью вдруг решает понюхать местный цветочек. Даже старые герои вдруг начинают чудить и теряют свой характер.

, 5 августа 2018 г.

Слушала в машине и начиная со второй половины романа уже ловила себя на том, что хочу скорее куда-нибудь поехать, потому что интересно, что же дальше. Я очень нетерпеливый слушатель вообще, и мне аудиокниги тяжело даются, так что это признак страшно интересного текста.

Сюжет в целом довольно простой: группа людей, космических переселенцев, потерпела крушение на неизведанной и малопригодной для жизни человека планете. Но они сумели кое-как выжить и приспособиться и все пытаются сохранить свою жизнь и цивилизованность, надеясь, что их скоро найдут. Но годы идут, а никто не прилетает, - и вот уже выросло поколение их детей, для которых эта жестокая планета является родной. Их небольшая деревня так и называется - Поселок, а у планеты и вовсе нет названия. Людей всего несколько десятков, и связи с большим миром нет и не было с момента кораблекрушения, и взрослые, помняшие этот большой мир, уже слишком стары и слабы, чтобы самим что-то изменить, их хватает только на то, чтобы влачить довольно жалкую жизнь и воспитывать молодеж. А вся надежда на какое-то спасение оказывается сосредоточена на молодом поколении - нескольких людях, которые о Земле-то знают только по рассказам старших.

Больше всего задевает в «Поселке» не фантастическая составляющая - ее как раз не столь много, не считая недружественный антураж планеты, описанный подробно, но как-то

настолько реалистично, что он перестает казаться фантастическим. Вот ядовитые растения, а вот хищные животные; они не такие, как на Земле, но суть от этого не меняется.

Гораздо больше задевает составляющая человеческая; в Поселке совсем немного людей, но у каждого из действующих лиц - очень яркий и ясный характер и очень понятная мотивация, так что начинаешь ему искреннее сочувствовать - потому что внутренняя мотивация всегда кажется правдивой и правильной. И более того, начинаешь даже заранее немного предсказывать его действия и реакции - настолько эти характеры последовательны и логичны. Это отнюдь не делает роман скучным, наоборот, заставляет читателя/слушателя искренне сопереживать героям. Честно скажу, к примеру, Олег, главный герой, от лица которого идет повествование большую часть времени, кажется мне не слишком привлекательным персонажем. Он не плохой, нет, он хороший правильный юноша, насколько можно быть хорошим и правильным вообще, и даже немного слишком. Но при этом есть в нем и очень отталкивающие черточки (каждый человек сам решает, что для него неприемлемо, понятно) - к примеру, зависть, пусть и тщательно подавляемая, и желание самоутвердиться. С другой стороны, это вполне объяснямо обстоятельствами - раз уж единственный его сверстник во всех «местных» делах на голову выше его и он привык быть «в тени» Дика.

Я немного сгущаю краски, конечно. Что отличает всех жителей Поселка - так это то, что они безоговорочно стоят друг за друга и готовы выручать друг друга из беды и не бросать даже в самой сложной ситуации. История с пострадавшей Марьяной тому пример: случись подобное на Земле, наверняка герои бы задумались, не бросить ли им беззащитную девушку, которая, скорее всего, и сама не выживет, и они из-за нее погибнут и не выполнят свое задание, важное для всего Поселка. Но ребят такие мысли даже не посетили, и это приятно, это как-то очень отражает суть людей Поселка.

С другой стороны, насколько симпатичные и адекватные люди в Поселке, настолько несимпатичными и неадекватными кажутся трое из прилетевшей экспедиции. И не потому, что они, по всем законам драмы, делают буквально все, чтобы не найти случайно Поселок. Меня поражает сам непрофессионализм их поведения. Представьте, вы ученый-биолог, вы высадились на необследованную человеком планету, на которой куча неизвестной флоры и фауны. У вас ограничено время, зато масса техники и куча возможностей сделать потрясающие открытия. Но вместо этого вы тратите свое драгоценное время на ругань с другими членами экспедиции, выяснение, кто тут главнее, чтение детективов, развлекательные полеты. Сколько раз упоминается, чтобы члены экспедиции реально работали? Один-два от силы. Как вообще люди, прилетевшие на опасную неизведанную планету, могут не жалеть времени и не опасаться тратить силы и вести себя безрассудно, только чтобы досадить коллегам по экспедиции. Все это кажется довольно странным. Вроде бы и участники экспедиции - люди опытные, не в первый раз куда-то высадившиеся, и должны осознавать, что это не пикник в парке. Но нет у них ни интереса, ни цели, ни ответственности.

Довольно долго эти две линии - людей из Поселка и экспедиции - идут параллельно, и это вызывает ужасное раздражение, потому что с одной стороны люди из Поселка, разумные и адекватные, с мучениями и жертвами пытаются пробиться к этой экспедиции, а с другой - члены экспедиции только и делают, что высняют отношения между собой.

Мне кажется, пытаясь нагнать драматичности, Булычев все же перегнул палку. К примеру, идея взорвать потерпевший крушение космический корабль, чтобы он-де не повредил местой флоре - полный бред, и очень странно, что у участников экспедиции не нашлось ни одного внятного аргумента против этого, кроме «я не хочу». Исследовать причину аварии, которая унесла столько жизней, не? Передать родственникам погибших их личные вещи? И если уж корабль пролежал там 16 лет, то от нескольких месяцев вряд ли что изменится. И таких очевидно неправильных решений для профессионалов, какими должны быть участники экспедиции, как-то многовато. Зато концовка получилась, конечно, очень драматичная, и неадекватность людей с Земли эту драматичность умножает многократно. Здесь есть, пожалуй, небольшой передергивание неблагоприятных обстоятельств, которые наваливаются одно на другое, сводя на нет все человеческие попытки, при нормальном раскладе вполне успешные. Но даже когда умом все это осознаешь, все равно напряжение к концу нарастает огромное. И когда оно наконец разрешается, читатель испытывает чувства, похожие на те, что должны испытывать герои, когда их многолетние мечты и чаяния наконец реализовались. Честно скажу, я ехала на работу в полдевятого и ревела в машине, потому что иначе просто невозможно.