Cочинение «Тема уничтожения личности в романе Булгакова «Мастер и Маргарита

В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушило стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал-аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, — с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m-lle Bourienne. И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развить в ней обе главные добродетели, давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно-высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и молодых блестящих глаз. В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтоб это ежедневное свидание сошло благополучно. Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шепотом доложил: «Пожалуйте». Из-за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело. Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, — все выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще не бритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно-нежно оглядев ее: — Здорова?.. ну, так садись! Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло. — На завтра! — сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем. Княжна пригнулась к столу над тетрадью. — Постой, письмо тебе, — вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол. Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему. — От Элоизы? — спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы. — Да, от Жюли, — сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь. — Еще два письма пропущу, а третье прочту, — строго сказал князь, — боюсь, много вздору пишете. Третье прочту. — Прочтите хоть это, mon père, — отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо. — Третье, я сказал, третье, — коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии. — Ну, сударыня, — начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески-едким запахом отца, который она так давно знала. — Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc... Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель, или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу. Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью. Княжна ошиблась ответом. — Ну, как же не дура! — крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел. Он придвинулся и продолжал толкование. — Нельзя, княжна, нельзя, — сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, — математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится — слюбится. — Он потрепал ее рукой по щеке. — Дурь из головы выскочит. Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую, неразрезанную книгу. — Вот еще какой-то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь... Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай! Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь. Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочна, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот был та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых. Жюли писала: «Chère et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l"absence! J"ai beau me dire que la moitié de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgré la distance qui nous sépare, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se révolte contre la destinée, et je ne puis, malgré les plaisirs et les distractions qui m"entourent, vaincre une certaine tristesse cachée que je ressens au fond du cur depuis notre séparation. Pourquoi ne sommes-nous pas réunies, comme cet été dans votre grand cabinet sur le canapé bleu, le canapé à confidences? Pourquoi ne puis-je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si pénétrant, regard que j"aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous écris?» Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое, слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», — подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видела хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто-неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: «Tout Moscou ne parle que guerre. L"un de mes deux frères est déjà à l"étranger, l"autre est avec la garde qui se met en marche vers la frontière. Notre cher empereur a quitté Pétersbourg et, à ce qu"on prétend, compte lui-même exposer sa précieuse existence aux chances de la guerre. Dieu veuille que le monstre corsicain, qui détruit le repos de l"Europe, soit terrassé par l"ange que le Tout-Puissant, dans sa miséricorde, nous a donné pour souverain. Sans parler de mes frères, cette guerre m"a privée d"une relation des plus chères à mon cur. Je pane du jeune Nicolas Rostoff qui avec son enthousiasme n"a pu supporter l"inaction et a quitté l"université pour aller s"enrôler dans l"armée. Eh bien, chère Marie, je vous avouerai, que, malgré son extrême jeunesse, son départ pour l"armée a été un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet été, a tant de noblesse, de véritable jeunesse qu"on rencontre si rarement dans le siècle où nous vivons parmi nos vieillards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de cur. Il est tellement pur et poétique, que mes relations avec lui, quelques passagères qu"elles fussent, ont été l"une des plus douces jouissances de mon pauvre cur, qui a déjà tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s"est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chère amie, vous êtes heureuse de ne pas connaître ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous êtes heureuse, puisque les dernières sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu"un ami, mais cette douce amitié, ces relations si poétiques et si pures ont été un besoin pour mon cur. Mais n"en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухов et son héritage. Figurez-vous que les trois princesses n"ont reçu que très peu de chose, le prince Basile rien, et que c"est M. Pierre qui a tout hérité, et qui par-dessus le marché a été reconnu pour fils légitime, par conséquent comte Безухов est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On prétend que le prince Basile a joué un très vilain rôle dans toute cette histoire et qu"il est reparti tout penaud pour Pétersbourg. Je vous avoue que je comprends très peu toutes ces affaires de legs et de testament; ce que je sais, c"est que depuis que le jeune homme que nous connaissions tous sous le nom de M. Pierre tout court est devenu comte Безухов et possesseur de l"une des plus grandes fortunes de la Russie, je m"amuse fort à observer les changements de ton et des manières des mamans accablées de filles à marier et des demoiselles elles-mêmes à l"égard de cet individu qui, par parenthèse, m"a paru toujours être un pauvre sire. Comme on s"amuse depuis deux ans à me donner des promis que je ne connais pas le plus souvent, la chronique matrimoniale de Moscou me fait comtesse Безуховой. Mais vous sentez bien que je ne me soucie nullement de le devenir. A propos de mariage, savez-vous que tout dernièrement la tante en général Анна Михайловна m"a confié sous le sceau du plus grand secret un projet de mariage pour vous. Ce n"est ni plus ni moins que le fils du prince Basile, Anatole, qu"on voudrait ranger en le mariant à une personne riche et distinguée, et c"est sur vous qu"est tombé le choix des parents. Je ne sais comment vous envisagerez la chose, mais j"ai cru de mon devoir de vous en avertir. On le dit très beau et très mauvais sujet; c"est tout ce que j"ai pu savoir sur son compte. Mais assez de bavardage comme cela. Je finis mon second feuillet, et maman me fait chercher pour aller dîner chez les Apraksines. Lisez le livre mystique que je vous envoie et qui fait fureur chez nous. Quoiqu"il y ait des choses dans ce livre difficiles à atteindre avec la faible conception humaine, c"est un livre admirable dont la lecture calme et élève l"âme. Adieu. Mes respects à monsieur votre père et mes compliments à m-lle Bourienne. Je vous embrasse comme je vous aime.

Julie.

P.S. Donnez-moi des nouvelles de votre frère et de sa charmante petite femme». Княжна подумала, задумчиво улыбнулась (причем лицо ее, освещенное лучистыми глазами, совершенно преобразилось) и, вдруг приподнявшись, тяжело ступая, перешла к столу. Она достала бумагу, и рука ее быстро начала ходить по ней. Так писала она в ответ: «Chère et excellente amie. Votre lettre du 13 m"a causé une grande joie. Vous m"aimez donc toujours, ma poétique Julie. L"absence dont vous dites tant de mal, n"a donc pas eu son influence habituelle sur vous. Vous vous plaignez de l"absence — que devrai-je dire moi si j"osais me plaindre, privée de tous ceux qui me sont chers? Ah! si nous n"avions pas la religion pour nous consoler, la vie serait bien triste. Pourquoi me supposez-vous un regard sévère quand vous me partez de votre affection pour le jeune homme? Sous ce rapport je ne suis rigide que pour moi. Je comprends ces sentiments chez les autres et si je ne puis approuver ne les ayant jamais ressentis, je ne les condamne pas. Il me paraît seulement que l"amour chrétien, l"amour du prochain, l"amour pour ses ennemis est plus méritoire, plus doux et plus beau, que ne le sont les sentiments que peuvent inspirer les beaux yeux d"un jeune homme à une jeune fille poétique et aimante comme vous. La nouvelle de la mort du comte Безухов nous est par-venue avant votre lettre, et mon père en a été très affecté. Il dit que c"était l"avant-dernier représentant du grand siècle, et qu"à présent c"est son tour; mais qu"il fera son possible pour que son tour vienne le plus tard possible. Que Dieu nous garde de ce terrible malheur! Je ne puis partager votre opinion sur Pierre que j"ai connu enfant. Il me paraissait toujours avoir un cur excellent, et c"est la qualité que j"estime le plus dans les gens. Quant à son héritage et au rôle qu"y a joué le prince Basile, c"est bien triste pour tous les deux. Ah! chère amie, la parole de Notre Divin Sauveur qu"il est plus aisé à un chameau de passer par le trou d"une aiguille, qu"il ne l"est à un riche d"entrer dans le royaume de Dieu, cette parole est terriblement vraie; je plains le prince Basile et je regrette encore davantage Pierre. Si jeune et accablé de cette richesse, que de tentations n"aura-t-il pas à subir! Si on me demandait ce que je désirerais le plus au monde, ce serait d"être plus pauvre que le plus pauvre des mendiants. Mille grâces, chère amie, pour l"ouvrage que vous m"envoyez, et qui fait si grande fureur chez vous. Cependant, puisque vous me dites qu"au milieu de plusieurs bonnes choses il y en a d"autres que la faible conception humaine ne peut atteindre, il me paraît assez inutile de s"occuper d"une lecture inintelligible qui par là même ne pourrait être d"aucun fruit. Je n"ai jamais pu comprendre la passion qu"ont certaines personnes de s"embrouiller l"entendement en s"attachant à des livres mystiques, qui n"élèvent que des doutes dans leurs esprits, exaltent leur imagination et leur donnent un caractère d"exagération tout à fait contraire à la simplicité chrétienne. Lisons les apôtres et l"Evangile. Ne cherchons pas à pénétrer ce que ceux-là renferment de mystérieux, car comment oserions-nous, misérables pécheurs que nous sommes, prétendre à nous initier dans les secrets terribles et sacrés de la providence, tant que nous portons cette dépouille charnelle, qui élève entre nous et l"éternel un voile impénétrable? Bornons-nous donc à étudier les principes sublimes que Notre Divin Sauveur nous a laissé pour notre conduite ici-bas; cherchons à nous y conformer et à les suivre, persuadons-nous que moins nous donnons d"essor à notre faible esprit humain et plus il est agréable à Dieu, qui rejette toute science ne venant pas de lui; que moins nous cherchons à approfondir ce qu"il lui a plu de dérober à notre connaissance, et plutôt il nous en accordera la découverte par son divin esprit. Mon père ne m"a pas parlé du prétendant, mais il m"a dit seulement qu"il a reçu une lettre et attendait une visite du prince Basile. Pour ce qui est du projet de mariage qui me regarde, je vous dirai, chère et excellente amie, que le mariage selon moi, est une institution divine à laquelle il faut se conformer. Quelque pénible que cela soit pour moi, si le Tout-Puissant m"impose jamais les devoirs d"épouse et de mère, je tâcherai de les remplir aussi fidèlement que je le pourrai, sans m"inquiéter de l"examen de mes sentiments à l"égard de celui qu"il me donnera pour époux. J"ai reçu une lettre de mon frère qui m"annonce son arrivée à Лысые Горы avec sa femme. Ce sera une joie de courte durée, puisqu"il nous quitte pour prendre part à cette malheureuse guerre, à laquelle nous sommes entraînés Dieu sait comment et pourquoi. Non seulement chez vous, au centre des affaires et du monde, on ne parle que de guerre, mais ici, au milieu de ces travaux champêtres et de ce calme de la nature que les citadins se représentent ordinairement à la campagne, les bruits de la guerre se font entendre et sentir péniblement. Mon père ne parle que marche et contremarche, choses auxquelles je ne comprends rien; et avant-hier en faisant ma promenade habituelle dans la rue du village, je fus témoin d"une scène déchirante... C"était un convoi des recrues enrôlés chez nous et expédiés pour l"armée. Il fallait voir l"état dans lequel se trouvaient les mères, les femmes, les enfants des hommes qui partaient et entendre les sanglots des uns et des autres! On dirait que l"humanité à oublié les lois de Son Divin Sauveur qui prêchait l"amour et le pardon des offenses, et qu"elle fait consister son plus grand mérite dans l"art de s"entre-tuer. Adieu, chère et bonne amie, que Notre Divin Sauveur et sa très Sainte Mère vous aient en leur sainte et puissante garde. — Ah, vous expédiez le courrier, princesse, moi j"ai déjà expédié le mien. J"ai écris à ma pauvre mère, — заговорила быстро-приятным, сочным голоском улыбающаяся m-lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно-веселый и самодовольный мир. — Princesse, il faut que je vous prévienne, — прибавила она, понижая голос, — le prince a eu une altercation, — altercation, — сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, — une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de très mauvaise humeur, très morose. Soyez prévenue, vous savez... — Ah! chère amie, — отвечала княжна Марья, — je vous ai priée de ne jamais me prévenir de l"humeur dans laquelle se trouve mon père. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между двенадцатью и двумя часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.

прусский король. мамзель Бурьен. батюшка. Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу пред собой в ту минуту, как пишу вам? Вся Москва только и говорит, что о войне. Один из моих двух братьев уже за границей, другой с гвардией, которая выступает в поход к границе. Наш милый государь оставляет Петербург и, как предполагают, намерен сам подвергнуть свое драгоценное существование случайностям войны. Дай Бог, чтобы корсиканское чудовище, которое возмущает спокойствие Европы, было низвергнуто ангелом, которого Всемогущий в своей благости поставил над нами повелителем. Не говоря уже о моих братьях, эта война лишила меня одного из отношений, самых близких моему сердцу. Я говорю о молодом Николае Ростове, который, при своем энтузиазме, не мог переносить бездействия и оставил университет, чтобы поступить в армию. Признаюсь вам, милая Мари, что, несмотря на его чрезвычайную молодость, отъезд его в армию был для меня большим горем. В молодом человеке, о котором я говорила вам прошлым летом, столько благородства, истинной молодости, которую встречаешь так редко в наш век между нашими двадцатилетними стариками! У него особенно так много откровенности и сердца. Он так чист и полон поэзии, что мои отношения к нему, при всей мимолетности своей, были одною из самых сладостных отрад моего бедного сердца, которое уже так много страдало. Я вам расскажу когда-нибудь наше прощание и все, что говорилось при прощании. Все это еще слишком свежо... Ах! милый друг, вы счастливы, что не знаете этих жгучих наслаждений, этих жгучих горестей. Вы счастливы, потому что последние обыкновенно сильнее первых. Я очень хорошо знаю, что граф Николай слишком молод для того, чтобы сделаться для меня чем-нибудь, кроме как другом. Но эта сладкая дружба, эти столь поэтические и столь чистые отношения были потребностью моего сердца. Но довольно об этом. Главная новость, занимающая всю Москву, — смерть старого графа Безухова и его наследство. Представьте себе, три княжны получили какую-то малость, князь Василий ничего, а Пьер — наследник всего и, сверх того, признан законным сыном и потому графом Безуховым и владельцем самого огромного состояния в России. Говорят, что князь Василий играл очень гадкую роль во всей этой истории и что он уехал в Петербург очень сконфуженный. Признаюсь вам, я очень плохо понимаю все эти дела по духовным завещаниям; знаю только, что с тех пор, как молодой человек, которого мы все знали под именем просто Пьера, сделался графом Безуховым и владельцем одного из лучших состояний России, — я забавляюсь наблюдениями над переменой тона маменек, у которых есть дочери-невесты, и самих барышень в отношении к этому господину, который (в скобках будь сказано) всегда казался мне очень ничтожным. Так как уже два года все забавляются тем, чтобы приискать мне женихов, которых я большею частью не знаю, то брачная хроника Москвы делает меня графинею Безуховой. Но вы понимаете, что я нисколько этого не желаю. Кстати о браках. Знаете ли вы, что недавно всеобщая тетушка Анна Михайловна доверила мне, под величайшим секретом, замысел устроить ваше супружество. Это ни более, ни менее, как сын князя Василия, Анатоль, которого хотят пристроить, женив его на богатой и знатной девице, и на вас пал выбор родителей. Я не знаю, как вы посмотрите на это дело, но я сочла своим долгом предуведомить вас. Он, говорят, очень хорош и большой повеса. Вот все, что я могла узнать о нем. Но будет болтать. Кончаю мой второй листок, а маменька прислала за мной, чтоб ехать обедать к Апраксиным. Прочитайте мистическую книгу, которую я вам посылаю; она имеет у нас огромный успех. Хотя в ней есть вещи, которые трудно понять слабому уму человеческому, но это превосходная книга; чтение ее успокоивает и возвышает душу. Прощайте. Мое почтение вашему батюшке и мои приветствия мамзель Бурьен. Обнимаю вас от всего сердца.

Жюли. P. S. Известите меня о вашем брате и о его прелестной жене. Милый и бесценный друг. Ваше письмо от тринадцатого доставило мне большую радость. Вы все еще меня любите, моя поэтическая Жюли. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, — я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас утешения религии, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то я не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь к ближнему, любовь к врагам достойнее, отраднее и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы. Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века и что теперь черед за ним, но что он сделает все зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия! Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в игольное ухо, чем богатому войти в Царствие Божие, — эти слова страшно справедливы! Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Столь молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, — через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, — я сказала бы: желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы: путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской. Будем читать лучше апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникать то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем понятнее Богу, который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественном разумом. Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по-моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст в супруги. Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену. Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, слышать рыдания тех и других! Подумаешь, что человечество забыло законы своего божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.

Это произведение перешло в общественное достояние. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Оно может свободно использоваться любым лицом без чьего-либо согласия или разрешения и без выплаты авторского вознаграждения.

Первый раз мы сталкиваемся с семьею Болконских в полном составе в конце первой части первого тома, когда все в Лысых Горах, в главном имении Болконских, ожидают приезда князя Андрея с женой. Уже с этого момента становится много, да можно сказать, что и почти все, ясно про эту семью, про всех их членов. Начиная старым князем, и заканчивая m-lle Bourienne. Прежде чем начать описание членов семьи, следует сказать, что каждый в семье Болконских чем-то по-своему особенный. Если провести параллель с Ростовыми, то сразу можно сказать: это совершенно разные люди. Ростовы - простые дворяне, добродушный отец, добрая мать, великодушный сын, беззаботные дети. Здесь же все совершенно иначе. Диктатор-отец, покорная дочь, боязливая невестка, и независимый сын. Это обзор всей семьи, который дает некоторое представление о Болконских. Образно можно представить себе Болконских как треугольник, на вершине которого находится отец, князь Николай Андреевич Болконский, на другой вершине Андрей, а не третьей княжна Марья Болконская с Лизой, женой князя Андрея. Это три фронта, три совершенно противоположные группировки (если так можно назвать одного-двух человек) в семье.

Николай Болконский

Более всего старый князь ценил в людях "две добродетели: деятельность и ум". "Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развить в ней обе главные добродетели, давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров", то "выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении". Живя в деревне, Николай Андреевич Болконский много читает, он в курсе происходящих событий. В отличие от обитателей светских гостиных он глубоко переживает все, что совершается в России, и считает, что долг дворянина - служить родине. Истинная любовь к родине и сознание своего долга перед ней звучат в его напутственных словах сыну: "Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне, старику, больно будет… А коли узнаю, что ты повел себя не как сын "Николая Болконского, мне будет…стыдно!" Когда в 1806 году театр военных действии приблизился к русским границам, Николай Андреевич Болконский, несмотря на свой почтенный возраст, принял назначение одним из восьми главнокомандующих по ополчению. "Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости со своими подчиненными и сам доходил до малейших подробностей дела". В 1812 году, узнав о взятии Смоленска французами, старый князь Болконский решает "оставаться в Лысых горах до последней крайности и защищаться". Мысли о родине, о ее судьбе, о поражении русской армии не покидают его и в предсмертные часы. Николай Андреевич был русским барином, в нем проявлялись иногда самодурство и деспотизм, однако при - этом он был человеком огромной нравственной силы высокого духовного развитая. Черты Николая Андреевича Болконского унаследовали его дети - князь Андрей и княжна Марья. Старый князь Болконский не хотел, чтобы его дочь была похожа на светских женщин. Он не любил праздности, трудился сам и требовал, чтобы жизнь княжны была наполнена полезными занятиями.

Андрей Болконский

В художественном мире Толстого есть герои, настойчиво и целеустремленно ищущие смысл жизни, стремящиеся к полной гармонии с миром. Их не занимают светские интриги, корыстные интересы, пустые разговоры в великосветских салонах. Их легко узнать среди надменных, самодовольных лиц. К ним, безусловно, относится один из самых ярких образов "Войны и мира" -- Андрей Болконский. Правда, первое знакомство с этим героем не вызывает особой симпатии, ибо его красивое лицо "с определенными и сухими чертами" портит выражение скуки и недовольства. Но оно, как пишет Толстой, вызвано тем, что "все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уже надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно". Развернутый авторский комментарий говорит о том, что блестящая и праздная, пустая жизнь не удовлетворяет героя, стремящегося разорвать порочный круг, в котором он находится. Князь Андрей, обладающий, помимо ума и образованности, сильной волей, решительно изменяет свою жизнь, поступив на службу в штаб главнокомандующего. Болконский мечтает о подвиге и славе, но его желания далеки от тщеславия, ибо они вызваны стремлением к победе русского оружия, к общей пользе. Обладая наследственной гордостью, Андрей неосознанно отделяет себя от мира простых людей. В душе героя все глубже становится разрыв между его возвышенными мечтами и земными буднями. Хорошенькая жена Лиза, когда-то казавшаяся ему совершенством, оказалась обыкновенной, заурядной женщиной. И Андрей незаслуженно оскорбляет ее своим пренебрежительным отношением. Да и кипучая жизнь штаба главнокомандующего, который представляется Болконскому мозгом армии, тоже оказывается весьма далекой от идеала. Андрей свято верит в то, что его мысли о спасении армии привлекут внимание и интерес, послужат к общей пользе. Но вместо спасения армии ему приходится спасать лекарскую жену от притязаний обозного офицера. Этот, в общем то, благородный поступок кажется Андрею слишком мелким и ничтожным по сравнению с его героической мечтой. Подвиг, совершенный им во время Аустерлицкого сражения, когда он бежит впереди всех со знаменем в руках исполнен внешнего эффекта: его заметил и оценил по достоинству даже Наполеон. Но почему же, совершив героический поступок, Андрей не испытывает никакого восторга и душевного подъема? Наверное, потому, что в тот момент, когда он упал, тяжело раненный, ему открылась новая высокая истина вместе с высоким бесконечным небом, раскинувшим над ним голубой свод. На его фоне все бывшие мечты и стремления показались Андрею мелкими и ничтожными, такими же, как и былой кумир. В его душе произошла переоценка ценностей. То, что казалось ему прекрасным и возвышенным, оказалось пустым и тщеславным. А то, от чего он так старательно отгораживался -- простая и тихая семейная жизнь, -- теперь представляется ему желанным, полным счастья и гармонии. Неизвестно, как сложилась бы жизнь Болконского с его женой. Но когда, воскреснув из мертвых, он возвратился домой более добрым и мягким, на него обрушился новый удар -- смерть жены, перед которой он так и не смог загладить свою вину. Андрей пытается жить простой, спокойной жизнью, трогательно заботясь о сыне, занимаясь улучшением жизни своих крепостных: триста человек он сделал вольными хлебопашцами, остальным заменил барщину оброком. Эти гуманные меры, свидетельствующие о передовых взглядах Болконского, почему-то все-таки не убеждают в его любви к народу. Слишком часто проскальзывает в нем пренебрежение к мужику или солдату, которых можно пожалеть, но нельзя уважать. Кроме того, состояние депрессии, ощущение невозможности счастья говорят о том, что все преобразования не могут полностью занять его ум и сердце. Перемены в тяжелом душевном состоянии Андрея начинаются с приезда Пьера, который, видя угнетенное настроение друга, старается внушить ему веру в существование царства добра и правды, которое должно существовать на земле. Окончательное возрождение Андрея к жизни происходит благодаря его встрече с Наташей Ростовой. Поэтичностью, прелестью веет описание лунной ночи и первого бала Наташи. Общение с ней открывает Андрею новую сферу жизни -- любовь, красоту, поэзию. Но именно с Наташей ему не суждено быть счастливым, потому что между ними нет полного взаимопонимания. Наташа любит Андрея, но не понимает и не знает его. И она тоже остается для него загадкой со своим собственным, особенным внутренним миром. Если Наташа живет каждым мгновением, не в состоянии ждать и откладывать до определенного времени момент счастья, то Андрей способен любить на расстоянии, находя особую прелесть в ожидании предстоящей свадьбы с любимой девушкой. Разлука оказалась слишком трудным испытанием для Наташи, ибо она в отличие от Андрея не способна думать о чем-то другом, занять себя каким-то делом. История с Анатолем Курагиным разрушает возможное счастье этих героев. Гордый и самолюбивый Андрей не в состоянии простить Наташе ее ошибку. А она, испытывая мучительные угрызения совести, считает себя недостойной такого благородного, идеального человека. Судьба разъединяет любящих людей, оставляя в их душах горечь и боль разочарования. Но она же соединит их перед смертью Андрея, потому что Отечественная война 1812 года многое изменит в их характерах. Когда Наполеон вступил в пределы России и стал стремительно продвигаться вперед, Андрей Болконский, возненавидевший войну после тяжелого ранения под Аустерлицем, идет в действующую армию, отказавшись от безопасной и перспективной службы в штабе главнокомандующего. Командуя полком, гордый аристократ Болконский сближается с солдатско-крестьянской массой, учится ценить и уважать простой народ. Если сначала князь Андрей старался возбуждать мужество солдат, прогуливаясь под пулями, то, увидев их в бою, понял, что ему нечему их учить. Он начинает смотреть на мужиков в солдатских шинелях как на героев-патриотов, мужественно и стойко защищавших свое Отечество. Андрей Болконский приходит к мысли о том, что успех армии зависит не от позиции, вооружения или количества войск, а от того чувства, которое есть и в нем, и в каждом солдате. Значит, он считает, что настроение солдат, общий боевой дух войск являются решающим фактором для исхода сражения. Но все-таки полного единения князя Андрея с простым народом не произошло. Недаром Толстой вводит вроде бы незначительный эпизод о том, как князю в жаркий день захотелось искупаться, но из-за брезгливого отношения к солдатам, барахтающимся в пруду, он так и не смог осуществить свое намерение. Сам Андрей стыдится своего чувства, но не может пересилить его. Символично, что в момент смертельного ранения Андрей испытывает огромную тягу к простой земной жизни, но тут же задумывается о том, почему ему так жаль расстаться с ней. Эта борьба между земными страстями и идеальной холодноватой любовью к людям особенно обостряется перед его смертью. Встретив Наташу и простив ее, он чувствует прилив жизненных сил, но это трепетное и теплое чувство сменяется какой-то неземной отрешенностью, которая несовместима с жизнью и означает смерть. Таким образом, раскрыв в Андрее Болконском многие замечательные черты дворянина-патриота. Толстой обрывает его путь исканий геройской гибелью ради спасения отчизны. И продолжить эти поиски высших духовных ценностей, которые так и остались недостижимыми для Андрея, суждено в романе его другу и единомышленнику Пьеру Безухову.

Мария Болконская

Княжна безвыездно проживает в имении Лысые Горы со своим отцом, сиятельным екатерининским вельможей, сосланным при Павле и с тех пор никуда не выезжающим. Ее батюшка, Николай Андреевич, - человек не из приятных: часто брюзглив и груб, ругает княжну дурой, тетрадки швыряет и в довершение всего педант. А вот портрет княжны: "Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо". И далее Толстой словно поражен увиденным: "глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопиками выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты*. Вместе с князем Андреем княжна Марья показана нам в романе как совершенный, абсолютно цельный психологически, физически и нравственно человеческий тип. Одновременно, как и любая женщина, по мысли Толстого, она живет в постоянном, бессознательном ожидании любви и семейного счастья. То, что глаза - зеркало души, общее место. Но душа княжны действительно прекрасна, добра и нежна. И это ее светом лучатся глаза Марьи. Княжна Марья умна, романтична и религиозна. Она покорно переносит эксцентрическое поведение отца, его издевки и насмешки, не переставая бесконечно глубоко и сильно любить его. Она любит "маленькую княгиню", любит своего племянника Николая, любит предавшую ее компаньонку-француженку, любит брата своего Андрея, любит, не умея выказать это, Наташу, любит порочного Анатоля Курагина. Ее любовь такова, что все находящиеся рядом подчиняются ее ритмам и движениям и растворяются в ней. Толстой наделяет княжну Марью удивительной судьбой. Он реализует для нее любые, самые смелые романтические грезы провинциальной барышни. Она переживает измену и смерть близких, ее спасает из рук врагов бравый гусар Николинька Ростов, ее будущий муж (как тут не вспомнить Козьму Пруткова: "Если хочешь быть красивым - иди в гусары"). Долгое томление взаимной влюбленности и ухаживаний, и в конце - свадьба и счастливая семейная жизнь. Иногда складывается впечатление, что автор изящно и умно пародирует бесчисленные французские романы, которые были неотъемлемой частью "женского мира" и оказывали значительное влияние на формирование духовного мира русской барышни начала XIX века. Конечно, это не прямая пародия. Толстой слишком велик для этого. Особым литературным приемом он всякий раз выводит княжну Марью за пределы сюжета. Всякий раз здраво и логично она осмысливает любое "романтическое" или близкое к этому сочетание событий. (Вспомним ее реакцию на адюльтер Анатоля Курагина и француженки Бурьен.) Ее ум позволяет ей стоять обеими ногами на земле. Ее развитая романами мечтательность позволяет ей мыслить некую параллельную, вторую "романтическую" реальность. Ее религиозность проистекает из ее нравственного чувства, а оно добросердечно и открыто миру. Несомненно, в этом контексте привлекает внимание ее литературная предшественница. Это, конечно же, Лизонька из "Пиковой дамы" Пушкина. В некоторых случаях рисунок их судеб совпадает до мелочей. "Лизавета Ивановна была домашней мученицей, - пишет Пушкин, - она разливала чай и получала выговоры за лишний кусок сахара; она вслух читала романы и виновата была во всех ошибках автора". Как тут не вспомнить жизнь княжны Марьи с ее отцом в Лысых Горах и в Москве! В образе княжны Марьи гораздо меньше литературной типичности и гораздо больше живой трепетной души и человеческой привлекательности, чем у других женских персонажей романа. В ее судьбе вместе с автором живое участие принимаем и мы, читатели. Во всяком случае, истинное удовольствие доставляет описание ее уютного семейного счастья с ограниченным, но глубоко любимым мужем среди детей, родных и близких.

Лиза Болконская

Жена князя Андрея. Она любимица всего света, привлекательная молодая женщина, которую все называют "маленькой княгиней". "Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее - короткость губы и полуоткрытый рот - казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение". Лиза была всеобщей любимицей благодаря своей всегдашней оживленности и любезности светской женщины, она не мыслила свою жизнь без высшего света. Но князь Андрей не любил свою жену и чувствовал себя несчастливым в браке. Лиза не понимает своего мужа, его стремлений и идеалов. После отъезда Андрея на войну, Лиза живет в Лысых горах у старого князя Болконского, к которому испытывает страх и неприязнь. Лиза предчувствует свою скорую смерть и действительно умирает во время родов.

Николенька Болконский

Продолжать идеи своего отца будет другой Николай Болконский -- Николенька. В "Эпилоге" ему 15 лет. Шести лет он остался без отца. Да и до шести лет мальчик немного провел времени с ним. В первое семилетие жизни Николеньки его отец участвовал в двух войнах, надолго задержался за границей из-за болезни, много сил отдал преобразовательной деятельности в комиссии Сперанского (чем был горд старый князь, наверняка огорчившийся бы, узнай он о разочаровании князя Андрея в государственной деятельности). Умирающий Болконский оставляет своему сыну что-то вроде старинного зашифрованного завещания о "птицах небесных". Он не произносит этих евангельских слов вслух, но Толстой говорит, что сын князя все понял, даже больше, чем мог бы понять взрослый, умудренный жизненным опытом человек. В качестве "птицы небесной", которая в Евангелии есть символ души, не имея "образа и формы", но составляя одну сущность -- любовь, -- приходит, как и обещал, князь Андрей к Николеньке уже после своей смерти. Мальчику снится Отец -- любовь к людям, и Николенька дает клятву принести себя в жертву (недаром вспоминается Муций Сцевола) по повелению Отца (Отец -- слово, написанное, разумеется, не случайно с большой буквы).

Русский прозаик и драматург Михаил Булгаков был удивительной личностью. Ему были присущие понятия чести, человеческого достоинства, отвращение к фальши, которые он вобрал еще в детстве с родственной атмосферы и интеллигентного окружения, где воспитывался. Вступив в литературу, он заявил о себе как талантливый наследник русской классической литературы. Вопреки диктату коммунистической идеологии и установки социалистического реализма, писал произведения, в которых в резких сатирических тонах изображал советскую действительность, это сатирическая повесть «Собачье сердце», фантастически-сатирическая повесть «Фатальные яйца», повесть о «маленьком» советском человеке. Его проза и драматургия выражали мировосприятие интеллигенции, которая не прониклась пафосом социальных преобразований, а продолжала опираться в своей жизни на традиционные культурные и этические основы (роман «Белая гвардия», пьесы «Дни Турбиных», «Бег», «Кабала святош» и др.).

Честность перед самым собой не разрешала Булгакову радостно шагать в единой шеренге советских писателей, которые воспевали «огромные» превращения в СССР. Именно через это художник стал объектом травли со стороны критиков и чиновников от искусства, Булгаков писал о себе: «На широком поле словесности русской в СССР я был единственным литературным волком. Мне советовали покрасить кожу. Бессмысленный совет… Со мной и совершили, как с волком».

В конце 20-х годов власть, которой в литературе нужны были «винтики» и «кони» а не личности, наложила запрет на публикацию произведений Булгакова, Сталин разрешил ему заниматься исключительно работой в Мхате. Вот почему в полифоническом романе Булгакова «Мастер и Маргарита» так остро звучит одна из и тем - личность и власть. Начало тысячелетия нашей эры. Ершалаим - главный город одной из провинций Римской империи. Четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытой колоннаде между двумя крыльями дворца Ирода Большого перед прокуратором Иудеи Понтием Пилатом стоял Иешуа Га-Ноцри, которого предъявляли обвинение в подстрекательстве народа к разрушению храма. На самом деле же проповеди Иешуа были страшнее за простое разрушение храма, так как они разрушали саму почву власти. Иешуа уверенный, что «любая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарев, ни любой другой власти. Люди перейдут в царство истины и справедливости, где вообще не будет потребности во власти». Это же не удивительно, что Понтий Пилат утверждает смертный приговор, а Синедрион отказывается помиловать Иешуа по случаю большого праздника Пасхи. Иешуа знает, что его ждет на Лысой Горе, тем не менее, не отрекается своих убеждений.

Конец 20-х - начало 30-х годов XX столетия. Москва - столица одной из больших мировых государств - СССР, что провозгласила себя поборницей добра. Мастер - писатель, который отважился написать роман. Он отважился напомнить людям о вечных истинах добра и любви, о Боге, от которого советских людей государство призвало отречься. Могла советская власть оказывать содействие выходу в мир такого романа? Редакция, куда автор отнес свое произведение, отказалась его печатать, а в печати одна за одной начали появляться статьи, в которых литературные критики предлагали «ударить, и ударить, по богомазу, которому захотелось протащить в печать апологию Иисуса Христа». Со временем Мастера арестовали. Так власть, которая боялась личностей, отреагировала на роман, который противоречил ее идеологии. Сломленный автор после выхода из тюрьмы отказался от напрасной борьбы за свой роман, спрятался в психушке, но не отрекся своего произведения.

На первый взгляд может показатся, что и Иешуа, и Мастер, как и автор, испытали поражения в столкновенье с властью. И на самом деле это не так. Сущность таких личностей, которые не боятся говорить правду о добре и зле, проповедуя нетленные истины, делает наш мир лучшим. Свидетельством этого является тот факт, который, хотя с опозданием на несколько десятков лет, произведения Булгакова все же таки были напечатаны, а писатель признан одним из величайших художников мировой литературы.

Роман «Мастер и Маргарита» посвящен истории мастера - творческой личности, противостоящей окружающему миру. История мастера неразрывно связана с историей его возлюбленной. Во второй части романа автор обещает показать «настоящую, верную, вечную любовь»....

1. Новое!

   (по роману М. Булгакова «Мастер и Маргарита») Что мы вспоминаем, когда слышим имя «Михаил Булгаков»? Конечно же, «Мастера и Маргариту». Почему? Ответ прост: здесь поднят вопрос о вечных ценностях - добре и зле, жизни и смерти, духовности и бездуховности....

2. Новое!

   Проблематика романа Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита» включает в себя социально-исторические, этические, философские, эстетические аспекты. Конфликт романа имеет нравственно-философскую основу. Проявления вечной борьбы добра и зла предстают...

Воланд и его свита связана с сатирическим аспектом в романе. Они жестоки по отношению к злу, они вскрывают его и высмеивают. Они создают фантасмагорическую картину Москвы 30-ых годов. Воланд - объективно творит добро, наказывая доносчиков, преступников,...

Мир булгаковского романа (1928-1940) ярок и блестящ. В нем Сатана выдает себя за профессора черной магии и разгуливает по Москве; “громадный, как боров, черный, как сажа”, кот разъезжает на трамвае и устраивает дебош в Торгсине; почтенный администратор Варьете превращается в вампира, обычный берет становится черным котенком, а червонцы - этикетками с бутылок “Абрау-Дюрсо”. Писатель смело “карнавализирует” мир романа, выводя на подмостки то героев библейской легенды, то “нечистую силу”, то романтических любовников, то чинуш и мещан своего времени. Многообразие красок, ситуации, поражающие воображение и подстегивающие фантазию, - “мистерия-буфф” - вот стихия Булгакова.

Необычайная пластичность образов, цветовая и звуковая насыщенность каждой сцены создают эффект достоверности, причем это ощущение зримой конкретности происходящего не оставляет нас и тогда, когда мы обращаемся к главам, являющимся интерпретацией христианского мифа. “Кажется, что густой запах розового масла, бряцание лат, крики разносчиков воды в сожженном солнцем Ершалаиме писаны с натуры и не менее реальны, чем троллейбус, Торгсин, представление в Варьете, Дом писателей, МАССОЛИТ и другие приметы Москвы...”. Богатство красок и неистощимость фантазии, тематическое разнообразие и оригинальность композиции - все это к тому же помножено на редкий по своей красочности и выразительности стиль Булгакова.

ЖАНР РОМАНА “МАСТЕР И МАРГАРИТА”. Исследователи творчества М. Булгакова рассматривают “Мастера и Маргариту” как произведение уникальное с жанровой точки зрения. Собственно, в состав его входят роман Мастера о Понтии Пилате, роман о судьбе Мастера и рассказ о похождениях Воланда и его свиты, которые находятся в сложных отношениях противопоставления-сопоставления, но создают художественно целостное произведение, содержание которого связано не столько с судьбой отдельной личности, сколько с судьбой человечества, что необычно для традиционного романа.

“Роман о Пилате” занимает около 1/6 текста, но роль его в структуре произведения огромна - это содержательный центр созданного Булгаковым художественного мира.

Роман о Пилате состоит из четырех глав, “рассыпанных” в тексте “Мастера и Маргариты” и введенных в основной роман разными способами. Так, первая глава, “Понтий Пилат”, - это рассказ Воланда, который выслушивают Берлиоз и Иван Бездомный на Патриарших прудах. В дальнейшем легенда проникает в состав романной композиции, становясь частью повествования о Мастере и Маргарите. Так, вторая глава, “Казнь”, преподносится как сон Ивана Бездомного (в романе это глава 16). Третья и четвертая главы, “Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа” и “Погребение”, вводятся как главы из рукописи Мастера, восстановленной Воландом. Ее читает Маргарита. Ершалаим возникает в видениях Ивана; Левий Матвей появляется перед Воландом, чтобы просить за Мастера; Мастер, Маргарита, Воланд и его присные встречаются с Пилатом на лунной дороге; выясняется, что Иешуа прочел роман.

Главы вставного повествования хронологически последовательны, стилистически совершенно однородны, написаны скупой, энергичной, местами почти мерной, чеканной прозой. Все они, вместе взятые, составляют повествование об одном дне римского прокуратора Иудеи и его встрече с проповедником добра и справедливости - важнейшем событии христианской истории.

Хотя роман Мастера называют “романом о Пилате”, его центральный персонаж - Иешуа Га-Ноцри. Его приводят на суд к Пилату, из-за него Пилат вступает в конфликт с Каифой, а когда Иешуа казнят, Пилат мстит за его смерть Иуде и Кайфе. Иешуа выступает как носитель высшей истины - истины доброй воли, согласно которой “человек может делать добро помимо и вопреки всяких корыстных соображений, ради самой идеи добра, из одного уважения к долгу или нравственному закону”.

“Злых людей нет на свете”, - утверждает Иешуа. И даже кентуриона Марка он характеризует как доброго, хотя и несчастливого человека, ставшего жестоким и черствым “с тех пор, как добрые люди изуродовали его”. Все это Иешуа говорит прокуратору после того, как “добрые люди” предали, измучили его и собираются казнить. То обстоятельство, что для воплощения важной для его художественных целей коллизии писатель прибегает к хорошо известным мировой литературе образам Священного Писания, придает особую весомость изложенному в нем нравственному кредо.

Иешуа погибает, погибает как трагический герой, потому что его принцип не может найти воплощения в жизни, хотя он прекрасен и человечество, возможно, было бы спасено, если бы оно услышало слово бродячего философа.

Ho хотя толпа остается глухой к проповеди новых человеческих идеалов, за Иешуа следует Левий Матвей, столкновение с бродячим философом производит переворот в душе Понтия Пилата.

Встреча Пилата и Иешуа происходит на двух уровнях - событийном и глубинном.

На событийном уровне Пилат расспрашивает Иешуа о его деяниях и приговаривает его к смертной казни. На “тайном”, глубинном уровне Иешуа будит в Пилате истинную человечность, раскрывает ему возможности новой жизни.

Жизнь опостылела Пилату, он всех презирает, в его душе царят жестокость и коварство, но он еще способен почувствовать и понять весь ужас своего положения. Отсюда и постоянные тяжкие думы, и мучающая его мигрень. Пилату очень хочется все бросить и идти странствовать с Иешуа и Левием Матвеем. Ho это только мечты, в действительности же Пилат вынужден вынести смертный приговор Иешуа и обречь себя на вечные душевные муки.

Внешняя неподвижность Пилата (он все время или сидит, или лежит) противопоставлена внутренней подвижности его сознания: встреча с Иешуа Га-Ноцри вызывает в нем сложный поток чувств и мыслей, которым он, однако, так и не дает воли.

Пилат выступает как сильная, яркая личность, как достойный собеседник Иешуа; это выделяет прокуратора из его окружения (показателен ужас секретаря Пилата, услышавшего разговор двух свободных людей) и, разумеется, возвышает его над ершалаим-ской чернью.

“Толпа” во все времена глуха к “пророку”. На всем протяжении трагической истории о гибели ершалаимского мудреца звучит мотив равнодушия толпы к его судьбе. В описании казни Иешуа Булгаков настойчиво акцентирует слово “любопытные”:

“Шло около двух тысяч любопытных, не испугавшихся адской жары и желавших присутствовать при интересном зрелище. К этим любопытным из города присоединились теперь любопытные богомольцы. Никто не сделал попытки отбивать осужденных ни в самом Ершалаиме, ни здесь, на оцепленном холме, и толпа вернулась в город, ибо, действительно, ровно ничего интересного не было в этой казни, а там, в городе, уже шли приготовления к наступающему вечером великому празднику Пасхи”.

По мысли Булгакова, “толпа” не способна воспринять проповедь Иешуа. Толпа не только не приветствует Иешуа как пророка, но, как замечает Пилат по “изуродованному лицу Иешуа”, его “били за его проповеди”. Прокуратор, опасаясь воздействия речей бродячего философа, отделяет Иешуа от других осужденных, запрещает охране “под страхом тяжкой кары” “о чем бы то ни было разговаривать с Иешуа или отвечать на какие-либо его вопросы”, а между тем во всем Ершалаиме существует лишь один “обольщенный” проповедью Га-Ноцри - бывший сборщик податей Левий Матвей, человек “с козлиным пергаментом”, который ходит за своим учителем и записывает речи, но “записывает неверно”. Показательно, что любимые герои Булгакова, несмотря на все их обаяние, обретают в современном им мире всего по одному последователю и ученику: Иешуа - Левия Матвея, Мастер - Ивана Бездомного.

Ученики духовно слабее своих учителей, а ученик Мастера слабее ученика Иешуа. Он не написал продолжения романа об Иешуа, как завещал ему Мастер; напротив, он “вылечился” от порчи, напущенной на него “преступными гипнотизерами”, и только раз в год - в праздничное полнолуние - ему чудесным образом открывается часть истины Мастера, которую он вновь забывает, пробуждаясь.

РОМАН О МАСТЕРЕ. Бродячий философ Иешуа, по прозвищу Га-Ноцри, не имеющий крова, родных, друзей, имеет в “романе о Мастере” своего “двойника” - московского историка, который тоже отказался “от всего в жизни”, “не имел нигде родных, почти не имел знакомых в Москве”.

Мастеру отпущено не так много романного пространства. Он появляется не в начале романа, а лишь в главе 13. Роман о нем получает развитие и завершение в главах 24, 30, 31, 32. В диалоге пациентов психиатрической клиники впервые звучит слово, заменившее имя героя и вынесенное в заглавие романа. “ - Вы - писатель? - с интересом спросил поэт. Гость потемнел лицом и погрозил Ивану кулаком, сказал: Я - мастер...” “Мастер”, потому что слово “писатель” на страницах романа скомпрометировано обладателями членских билетов МАССОЛИТа.

Лицо Мастера раскрывается в истории его жизни, рассказанной им самим Ивану Бездомному, в эпизодах романа после возвращения Мастера к Маргарите. Ho главным средством характеристики нравственной позиции Мастера служит его роман. Мастер существует в обособленном художественном пространстве. Рассказывается о нем в тоне эмоциональной приподнятости, языком, который изобилует повторами, инверсиями, метафорами; к тому же он ритмизован, что приближает повествование к поэтической речи и выделяет сцены, посвященные Мастеру, из остальной ткани романа, противопоставляя их эпизодам, в которых происходит столкновение Воланда с обывателями.

Обособлению и объединению мира Мастера служит также цветовая символика. На фоне пестроты и разнообразия красок других глав постоянное сочетание желтого и черного, проходящее через весь “роман о Мастере”, является своего рода цветовой характеристикой данного мира, лейтмотивом любви Мастера и Маргариты. Впервые сочетание этих цветов появляется еще тогда, когда Ивану Бездомному ничего не известно о его ночном госте. Мастер называет себя Иванушкой и в подтверждение своих слов вынимает «из кармана халата совершенно засаленную черную шапочку с вышитой на ней желтым шелком буквой “М”». Желтый цвет на черном фоне - этот цветовой знак остановил Мастера на Тверской и заставил увидеть Маргариту, выделить ее из “тысяч людей”.

Мир Мастера характеризуется также рядом предметных деталей, которые приобретают символическое значение. К числу таких повторяющихся деталей-символов относятся “цветы”, “книги” и “печка”. “Отвратительные, тревожные желтые цветы” были знаком, по которому Мастер и Маргарита узнали друг друга. Они же послужили поводом для их первой беседы. “Обоими любимые розы” были спутниками их жизни в подвальчике. “Осыпавшиеся красные лепестки на титульном листе” останутся в памяти Мастера символом крушения его надежд и счастья. Эти же “распластанные между листками папиросной бумаги лепестки засохшей розы” Маргарита будет хранить как самое дорогое для нее в жизни.

Книги - главнейшая деталь интерьера в квартирке Мастера: он покупает их, выиграв сто тысяч, и неизменно упоминает о них в своем рассказе: “...во второй, совсем малюсенькой комнате... книги, книги и печка”; “Иван представлял себе ясно уже и две комнаты в подвале особняка... и книги, книги от крашеного пола до закопченного потолка, и печку”.

История любви Мастера и Маргариты связана со сменой времен года. Временной цикл в рассказе героя начинается с зимы, когда Мастер еще в одиночестве поселился в подвальчике и принялся “сочинять роман о Понтии Пилате”. Затем наступает весна, “оделись в зелень кусты сирени”. “И вот тогда-то, весной, случилось нечто гораздо более восхитительное, чем получение ста тысяч”, - Мастер встретил Маргариту. “Золотой век” любви длился для героев, пока “шли майские грозы и... деревья в саду сбрасывали с себя после дождя обломанные веточки, белые кисти”, пока шло “душное лето”. Роман Мастера “был дописан в августе”, и с наступлением осени в природе наступила осень и для героев. (Мастер “говорил что-то про косой дождь и отчаяние в подвальном приюте”.) “В половине октября” Мастер заболел: ему показалось, что “осенняя тьма выдавит стекла, вольется в комнату” и он “захлебнется в ней”. Герой сжег рукопись романа и в тот же вечер был арестован по доносу Алоизия Могарыча. Возвращается Мастер к своему подвальчику, где уже живут другие, зимой, когда “сугробы скрыли кусты сирени” и герой потерял свою возлюбленную. Новая встреча Мастера и Маргариты происходит в мае, после бала весеннего полнолуния.

“Роман о Мастере “ - это история разрушения идиллии, пришедшей в столкновение с внешним миром, и ее восстановления в области потусторонней.

МОСКВА В ПРИСУТСТВИИ ДЬЯВОЛА. Плутовские похождения дьявола с его присными, прибывшими со своего рода ревизией нового мира, позволяют ввести в роман множество эпизодических персонажей. Порядок их появления в тексте не имеет большого значения: комические эпизоды в романе не “вырастают” друг из друга, а лишь следуют один за другим, воспроизводя одну и ту же ситуацию - столкновение Воланда и его свиты с обитателями Москвы. На страницах романа возникают персонажи, напоминающие тех, кто встречается в рассказах Зощенко или в романах Ильфа и Петрова. Ho у Булгакова они даны в контексте “дьяво-лиады”, выступают на одних подмостках с князем Тьмы и его “помощниками”. Повествование колеблется на грани фантастики и реальности: персонажи реальные переступают черту потустороннего мира, потусторонние силы обживают московские улицы и квартиры. Николай Иванович, превращенный дьявольской мазью в борова, держит в передних копытах портфель, а у пламеннорыжего господина в полосатом добротном костюме, лакированных туфлях и с котелком на голове торчит из кармашка обглоданная куриная кость.

Воланд и его свита действуют в контексте как гротескных сцен, так и сцен лирико-драматического, фантасмагорического плана. Ho, переходя из одной сферы в другую, они меняют свой облик и выполняют разные сюжетные функции.

В сценах-встречах с жителями Москвы Воланд выступает как материализованная фантастическая сила, которая обнажает сущность человеческой натуры, выводит на всеобщее обозрение то, что обычно скрыто от глаз. Эпизоды строятся по одной модели: встреча, испытание, разоблачение, наказание. Моментальное разоблачение “тайны” и возмездие повергают жертву в состояние беспредельного ужаса. Ho вслед за “отъездом” Воланда жертва возвращается в привычный круг забот, хотя в глубине души и сохраняет чувство ужаса.

“Наказание” в романе исходит не только от Воланда и его свиты, но и от Маргариты. Она громит “Дом Драматурга и Литератора”, особому “наказанию” подвергается квартира критика Латунского - притеснителя Мастера.

Иуда, барон Майгель, Берлиоз “наказаны” в романе не только “космическим” страхом и ужасом, но и смертью, что выделяет их на фоне остальных “мертвых душ”, заставляет предполагать, что, по мнению Булгакова, эти персонажи играют особо важную роль в мире Зла.

Берлиоз первым появляется на страницах булгаковского романа. Подробно перечисляются его “чины и звания”: “председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ, и редактор толстого литературного журнала”. Роман открывается его монологом, с ним беседует только что появившийся в Москве Воланд. И хотя он уходит из жизни в самом начале романа, но не уходит с его страниц, потому что Берлиоз не просто одна из “мертвых душ”, он идеолог, вождь этих “душ”. Он - лжеучитель и наставник Ивана Бездомного, организатор и вдохновитель деятельности латунских, ариманов, лавровичей и всей компании претендентов на звание “инженеров человеческих душ”, привыкших сидеть не за письменным столом, а за ресторанным столиком, всегда готовых к злобным взаимным разоблачениям, алчно поглядывающих на счастливчиков - обладателей “перелыгинских” дач.

Воланд появляется в Москве в тот момент, когда Иванушка Бездомный попал в плен к “красноречивому” Михаилу Александровичу Берлиозу, а латунские и ариманы одержали победу над Мастером.

В “Мастере и Маргарите” Воланд и его свита интересуются главным образом одной сферой жизни москвичей. Первый разговор по прибытии в Москву Воланд ведет с редактором и сотрудником “толстого журнала”, поселяется компания в квартире, где живут Берлиоз и директор Варьете, все основные столкновения ирреальных сил с жителями столицы происходят в театральных и литературных учреждениях. Даже пресловутый барон Майгель служит не где-нибудь, а в “зрелищной комиссии в должности ознакомителя иностранцев с достопримечательностями столицы”.

Для характеристики литературного мира Москвы очень важны МАССОЛИТ и “Грибоедов”. МАССОЛИТ - это название вымышленной Булгаковым Московской ассоциации литераторов, напоминающее другую аббревиатуру времени - РАПП (литературная группировка, которая стала символом карательных функций по отношению к свободомыслящим художникам и синонимом такой организованности литературного процесса, которая не оставляет места для какой-либо “самодеятельности”).

Дом, в котором разместился МАССОЛИТ, называется “Домом Грибоедова”, потому что им якобы некогда владела тетка писателя Александра Сергеевича Грибоедова и в этом доме он читал ей отрывки из “Горя от ума”. Главная достопримечательность “Грибоедова” - ресторан, которому дается иронически-восторженная характеристика. “Грибоедов” в романе - символ не пишущей, а жующей писательской братии, символ превращения литературы в источник насыщения неумеренных аппетитов.

Среда, оттолкнувшая Мастера, подвергается в романе суду окончательному и бесповоротному.

Вот что пишет один из исследователей романа: «Булгаковский смех разит и убивает. Он не “светел”, как смех Гоголя. Ho это и не смех Щедрина. В его карающей силе есть изящество. Он артистичен, этот убийственный смех. Он даже легок и шипуч, как шампанское. Ho в это шампанское подмешан яд... Мастер призывает силы мщения из глубины своего воображения, и они нависают над Москвой, как нависает “туча красных” над Городом в “Белой гвардии”... Это роман мщения, роман расплаты... Герои его умирают еще до своего ухода со сцены. Мертвые, они не спешат отбыть “на небо”, а пребывают еще некоторое время на земле, чтоб увидеть плоды мщения. И за чертой жизни их не оставляет обида... “Все мы в крови повинны”, - произносит в конце “Белой гвардии” Елена Турбина. Турбины остаются. Мастер уходит. Он не хочет взять на себя вину даже за приказы Воланда, за сказочные отрезания голов, разрывы туловищ, за пожары и поджоги, за оргии Кота и Коровьева. Он не хочет повиниться в своем мщении».

Характер толпы на протяжении столетий остается, по мысли Булгакова, неизменным, поэтому основной интерес писателя заключался в другом: где найти силу, способную защитить пророка и “поэта”, стать посредником между личностью и “толпой”. Таким посредником у Булгакова выступает лицо, облеченное властью. От того, как сложатся отношения “поэта” и его покровителя, захочет и сможет ли человек, обладающий властью, стать покровителем “поэта” и насколько он силен и влиятелен, - от этого зависит судьба героя. Тема покровителя становится одной из главных тем Булгакова. Отметим: Мастер настойчиво повторяет, что он пишет роман “о Пилате”, а не об Иешуа (“начал сочинять роман о Понтии Пилате”; “Пилат летел к концу”; “я сижу здесь... из-за Понтия Пилата” и т.д.).

Взаимоотношения “поэта” с его покровителем - одна из главных проблем произведений Булгакова (“Театрального романа”, “Жизни господина де Мольера” и др.). В “Мастере и Маргарите” Булгаков продолжает разработку этой проблемы, обращаясь к отношениям Иешуа Га-Ноцри и Пилата, Мастера и Воланда. Напряженность и трагизм отношений Иешуа и Пилата определяются тем, что Пилат не обладает абсолютной властью, он подчинен императору Тиверию, страх перед которым оказывается сильнее желания защитить Иешуа. Трагическая развязка становится следствием неспособности Пилата до конца сыграть свою роль покровителя. Мастер в конце концов оказывается счастливее: Воланд олицетворяет внеземную власть и может даровать герою вечный покой - то, к чему стремился Мастер, укрываясь в своем “подвале”.

Воланд у Булгакова не играет традиционной для Сатаны роли искусителя человеческих душ. Наказывая людей за то зло, которое они совершили по отношению к Мастеру и Маргарите, он проявляет бескорыстное участие в судьбе любящих друг друга героев - соединяет их и дарует им “вечный приют”. Он покорен беспредельной преданностью Маргариты, которая не останавливается перед тем, чтобы провести ночь в компании убийц, насильников и кровосмесителей и спасти Мастера, но готова отказаться от самого дорогого ей из сострадания к мукам Фриды. Именно Маргарита является подлинной героиней булгаковского романа.

За что Мастер лишен “света”? Почему он “заслужил покой”? Это одна из загадок романа.

Существует ряд суждений по этому поводу. Высказывалась мысль, что Мастер лишился света, потому что прибегнул к помощи Сатаны. Ho в истории с Воландом Мастер занимает пассивную позицию, на сделку с дьяволом соглашается Маргарита, и автор оправдывает ее, показывая силу ее любви и присущее ей чувство достоинства. “Это сам Мастер карает себя за то, что из его души ушла любовь, - пишет И. Золотусский. - Тот, кто покидает дом и кого покидает любовь, не заслужил света... Даже Воланд теряется перед этой трагедией усталости, трагедией желания уйти из мира, покинуть жизнь”.

По мнению другого исследователя, М. Золотоносова, мотив вины связан в “Мастере...” с осознанием того, что жить в СССР, “не ставши подлецом” (В. Ходасевич), невозможно, и вина Мастера в том, что он, несмотря на это, хочет жить в советских условиях и получить признание. Понимание своей вины “приводит его к отказу от жизни и творческой работы”.

Образ Мастера позволяет Булгакову поставить проблему ответственности творца за свой талант. Мастер наделен способностью “угадать” истину, прозреть сквозь толщу веков образ подлинной человечности. Его дар может спасти людей от беспамятства, от забытой ими способности творить добро. Ho Мастер, сочинив роман, не выдержал борьбы за него, отказался от своего творения, сжег его, не принял подвига. Может быть, и поэтому он не заслужил света.

В романе “Мастер и Маргарита” Булгаков раньше и глубже, чем кто-либо из его современников, проник в сущность своей эпохи. Для этого ему пришлось свести в одном условном художественном времени и пространстве начала и концы целой эры, древний Иерусалим в год казни Христа и современную Москву в дни правления Сталина.

Судьба художника, Мастера, представлена в булгаковском романе и как вечная общечеловеческая драма, восходящая к жизненному подвигу, страданиям и смерти Иисуса Христа, и как индивидуальная трагедия современного человека. Реалии этой индивидуальной судьбы Булгаков в полном смысле слова выстрадал всей своей жизнью.

Для выполнения задания выберите только ОДНУ из четырёх предложенных тем сочинений (17.1-17.4). Напишите сочинение на эту тему в объёме не менее 200 слов (при объёме менее 150 слов сочинение оценивается 0 баллов).

Раскрывайте тему сочинения полно и многоаспектно.

Аргументируйте свои тезисы анализом элементов текста произведения (в сочинении по лирике необходимо проанализировать не менее трёх стихотворений).

Выявляйте роль художественных средств, важную для раскрытия темы сочинения.

Продумывайте композицию сочинения.

Избегайте фактических, логических, речевых ошибок.

Сочинение пишите чётко и разборчиво, соблюдая нормы письменной речи.

С17.1. «…читая его (Пушкина) творения, можно пре­вос­ход­ным об­ра­зом вос­пи­тать в себе человека…» (В. Г. Белинский)

С17.2. «О город, город роковой» (Тема го­ро­да в твор­че­стве Не­кра­со­ва и поэтов-современников).

С17.3. Лич­ность и толпа в ро­ма­не М. А. Бул­га­ко­ва «Мастер и Маргарита».

Пояснение.

Комментарии к сочинениям

C17.1. «…читая его (Пушкина) творения, можно пре­вос­ход­ным об­ра­зом вос­пи­тать в себе человека…» (В. Г. Белинский)

О чем бы ни писал Пушкин: о друж­бе или любви, об иде­а­лах сво­бо­ды или ис­то­ри­че­ских событиях, о при­ро­де или фи­ло­соф­ских проблемах, - всюду мы видим пре­жде всего гуманиста, человека, стре­мя­ще­го­ся про­бу­дить в чита-телях «чувства добрые». В со­чи­не­нии сле­ду­ет оста­но­вить­ся на ос­нов­ных мо­ти­вах ли­ри­ки поэта: дружба, любовь, вольнолюбие, Ро­ди­на и слу­же­ние ей - и от­ве­тить на во­прос «Чему учит нас поэт, рас­кры­вая эти темы в своем творчестве?» В свое­об­раз­ном по­э­ти­че­ском за­ве­ща­нии «Памятник», на­пи­сан­ном Пуш­ки­ным за не­сколь­ко ме­ся­цев до тра­ги­че­ской гибели, поэт огля-дывается на прой­ден­ный твор­че­ский путь и пы­та­ет­ся определить, в чем ис­тин­ное до­сто­ин­ство его поэзии. Не кра­со­та слова или глу­би­на со­дер­жа­ния ви­дят­ся ему наи­бо­лее важными, а имен­но гу­ман­ность и вольнолюбие:

И долго буду тем лю­бе­зен я народу,

Что чув­ства доб­рые я лирой пробуждал,

Что в мой же­сто­кий век вос­сла­вил я сво­бо­ду

И ми­лость к пад­шим призывал.

C17.2. «О город, город роковой» (Тема го­ро­да в твор­че­стве Не­кра­со­ва и поэтов-современников).

Николай Алек­се­е­вич Не­кра­сов после раз­ры­ва с отцом остал­ся в Пе­тер­бур­ге без вся­кой под­держ­ки и опоры. «Петербургскими мытарствами» на­зы­ва­ют обыч­но этот пе­ри­од в жизни Некрасова. Мы­тарств было много: про­вал на уни­вер­си­тет­ских экзаменах, раз­нос в кри­ти­ке пер­во­го сбор­ни­ка подражательных, уче­ни­че­ских сти­хов «Мечты и звуки» (1840), по­лу­го­лод­ное существование, наконец, по­ден­ная чер­но­вая ра­бо­та в сто­лич­ных жур­на­лах и га­зе­тах ради куска хлеба. Но од­но­вре­мен­но фор­ми­ро­вал­ся стойкий, му­же­ствен­ный характер: «хождение по мукам» и за­ка­ли­ло поэта и от­кры­ло перед ним жизнь пе­тер­бург­ских низов. Важ­ней­шей темой его Музы стала судь­ба го­род­ско­го ни­ще­го люда. Для ана­ли­за можно взять стихотворения: «На улице» (1850), «О погоде» (1858), «Ванька» (1850), «Извозчик» (1855) и др.

Показывая сцены го­род­ской жизни, речь, на самом деле, идет уже не о част­ных эпизодах, а о пре­ступ­ном со­сто­я­нии мира, в ко­то­ром су­ще­ство­ва­ние воз­мож­но лишь на уни­зи­тель­ных условиях.

Последователями Не­кра­со­ва в рас­кры­тии темы го­ро­да стали Брюсов, Маяковский, Блок.

C17.3. Лич­ность и толпа в ро­ма­не М. А. Бул­га­ко­ва «Мастер и Маргарита».

Самый глав­ный и самый страш­ный дья­вол у Бул­га­ко­ва – это че­ло­ве­че­ское общество. Во­ланд – князь тьмы – по срав­не­нию с ним мел­кий хулиган. При­быв на ин­спек­цию в Моск­ву 30-х годов, он прак­ти­че­ски в растерянности: ему не­че­го делать, негде тво­рить свое ис­кон­ное зло. Все уже сделано, оста­ет­ся лишь под­би­рать какие-то крохи. А лю­диш­ки так испоганились, что где Са­та­на не повернется, кого не щелк­нет по носу – все негодяй, все мел­кий бес, по срав­не­нию с ко­то­рым и свита Во­лан­да – ве­се­лые шалуны.

По мысли писателя, со­вре­мен­ное ему общество, без по­мо­щи дьявола, про­де­ла­ло всю дья­воль­скую ра­бо­ту по со­вра­ще­нию людей во все смерт­ные грехи, по ис­ку­ше­нию и растлению. Здесь дья­во­лу уже не­че­го делать. Перед нами не об­ще­ство даже, сознательное, свободное, а толпа раз­вра­щен­ных людей.

«Свобода и несвобода» в фи­ло­соф­ском ас­пек­те по­став­ле­на в спо­рах Иешуа и Га-Ноцри с мо­гу­ще­ствен­ным рим­ским про­ку­ра­то­ром Пон­ти­ем Пилатом, в душе ко­то­ро­го про­ис­хо­дит борь­ба че­ло­ве­че­ско­го и должностного. Пилат как го­су­дар­ствен­ный че­ло­век вы­нуж­ден де­лать то, что рас­хо­дит­ся с его че­ло­ве­че­ской совестью, хотя и со­от­вет­ству­ет идее государственности. Когда-то он был че­ло­ве­ком пря­мых слов и действий, смело во­див­ший во­и­нов на врага с криками: «Руби их! Руби их!». Тогда он не ис­пы­ты­вал страха. А вот теперь, до­слу­жив­шись до боль­шо­го чина, переродился, стал бо­ять­ся за свою карьеру.

Власть не толь­ко воз­вы­ша­ет че­ло­ве­ка над людьми, но и де­ла­ет его своим рабом. Ду­шев­ные че­ло­ве­че­ские по­ры­вы усту­па­ют место рас­су­доч­но­му политиканству. Не­сво­бо­да берет верх над сво­бод­ным волеизъявлением. А это уже тра­ге­дия для силь­ной личности, по­гу­бив­шая в раз­ные вре­ме­на мно­гих та­лант­ли­вых царедворцев. И все же в сцене бесед с Иешуа Пилат, понявший, что су­дить можно толь­ко совестью, ока­зал­ся на высоте. И помог ему в этом Иешуа Га-Ноцри, ко­то­рый смог про­ти­во­сто­ять толпе, не сломался, не от­рек­ся от себя самого.

С17.4. Проблемы гуманизма в литературе о гражданской войне.

Вопросы гуманизма - уважения к человеку - интересовали людей дав-но, поскольку непосредственно касались каждого живущего на земле. Особенно остро эти вопросы поднимались в экстремальных для человечества ситуациях, и прежде всего во время гражданской войны, когда грандиозное столкновение двух идеологий поставило человеческую жизнь на грань гибели, не говоря уже о душе, которая вообще находилась в каком-то шаге от полного разрушения.

Для анализа можно взять роман А. Фадеева «Разгром», в котором боль-шое место занимает описание событий, увиденное глазами Мечика - интеллигента, случайно попавшего в партизанский отряд. Мечик - гуманист, и моральные принципы партизан (а вернее, почти полное их отсутствие) вызывают у него сомнения, он не уверен в правильности революционных идеалов.

Один из самых серьезных гуманистических вопросов, рассматриваемых в литературе о гражданской войне, - это проблема, что же отряд должен в сложной ситуации делать со своими тяжелоранеными бойцами: нести их, взяв с собой, подвергая весь отряд риску, бросать, оставляя на мучительную смерть, или «добивать». В повести Бориса Лавренева “Сорок первый” этот вопрос, который много раз поднимается во всей мировой литературе, выливаясь порой в спор о безболезненном умерщвлении безнадежно больных, решается в пользу убийства человека окончательно и бесповоротно. В живых из двадцати пяти человек отряда Евсюкова остается меньше половины - остальные отстали в пустыне, и комиссар их собственноручно пристрелил. Было ли это решение гуманным по отношению к отставшим товарищам? Точно этого сказать нельзя, ведь жизнь полна случайностей, и могли погибнуть все, либо все уцелеть. Фадеев решает подобный вопрос так же, но с гораздо большими нравственными мучениями героев. А несчастный интеллигент Мечик, случайно узнав о судьбе больного Фролова, бывшего ему почти другом, о принятом жестоком решении, пытается этому помешать. Его гуманистические убеждения не позволяют ему принять убийство в такой форме.

Война разрушила все привычные людские ценности, поставила все с ног на голову. Во имя будущего счастья человечества - идеала гуманистического - совершались такие страшные преступления, которые с принципами гуманизма не совместимы никак. Вопрос о том, стоит ли будущее счастье такого моря крови, человечеством все еще не решен, но вообще подобная теория имеет множество примеров того, что случается, когда выбор делают в пользу убийства. И если все зверские инстинкты толпы в один прекрасный день высвободить, то такая свара, такая война наверняка в жизни человечества станет последней.