Высоко сижу. «Высоко сижу, далеко гляжу». Большие гонки…

Машенька и медведь.

Русская народная сказка для детей от 3 лет.

А в избушке жил медведь. Только его тогда дома не было. Вернулся медведь вечером, увидел девочку и обрадовался.
- Теперь, - говорит, - не отпущу тебя, будешь жить у меня!
Поплакала Маша, да ничего не поделаешь. Стала она жить у медведя в лесной избушке.
Медведь на целый день в лес уходил и приказывал Маше никуда без спросу не убегать.
- А если убежишь, - говорит медведь, - все равно поймаю и тогда уж съем!
Стала Маша думать: как бы от медведя убежать? Думала-думала и придумала.
- Медведь, - говорит она, - снеси батюшке и матушке в деревню гостинчика!
Медведь согласился.

Вот Маша напекла пирожков, достала большую-пребольшую корзину и говорит медведю:
Вот в эту корзину я положу пирожки, а ты отнеси ее в нашу деревню. Только смотри – не ешь ни одного пирожка! Я на крышу залезу, буду за тобой следить.
Только медведь вышел на крылечко, Маша сейчас же залезла в корзину, а сверху положила пирожки. Медведь вернулся, видит - корзина готова, взвалил ее на плечи и пошел в деревню.
Шел-шел, устал и говорит:
- Сяду на пенек,
Съем пирожок!
А Маша из корзины:

Медведь оглянулся и говорит:
- До чего хитрая! Высоко сидит, далеко глядит!
Поднял корзину и пошел дальше.
Прошел еще немного и говорит:
- Сяду на пенек,
Съем пирожок!
А Маша из корзины снова кричит:
- Вижу, вижу! Не садись на пенек, не ешь пирожок!
Испугался медведь:
- Вот до чего хитрая! Высоко сидит, далеко глядит!

Встал и побежал скорее.
Прибежал в деревню, нашел дом, где Машины отец с матерью жили, и стучит в ворота:
- Тук, тук, тук! Открывайте, отпирайте, я вам от вашей дочки гостинцев принес!
А собаки почуяли медведя и бросились на него. Медведь испугался, поставил корзину у ворот, а сам в лес убежал.
Вышли старик со старухой к воротам, подняли корзинку, а в корзинке Маша сидит да смеется.

Жили-были дедушка да бабушка.
Была у них внучка Машенька.
Позвали как-то подружки Машеньку в лес по грибы. Отпустили внучку бабушка с дедушкой в лес:
– Иди, только смотри от подружек не отставай, не то заблудишься, - сказали они Машеньке.

Пришли девушки в лес, стали собирать грибы да ягоды.
Вот Машенька – деревце за деревце, кустик за кустик – и ушла далеко-далеко от подружек.
Стала она аукаться, стала их звать. А подружки не слышат, не отзываются.
Пришла она в самую глушь, в самую чащу.
Видит – стоит избушка. Постучала Машенька в дверь - не отвечают. Толкнула она дверь, дверь и открылась.
Вошла Машенька в избушку, села у окна на лавочку.

Села и думает: „Кто же здесь живёт? Почему никого не видно?.."
А в той избушке жил большущий медведь. Только его тогда дома не было: он по лесу ходил.
Вернулся вечером медведь, увидел Машеньку, обрадовался.
- Ага, - говорит, - теперь не отпущу тебя! Будешь у меня жить. Будешь печку топить, кашу варить, меня кашей кормить.

Потужила Маша, погоревала, да ничего не поделаешь.
Стала она жить у медведя в избушке. Медведь на целый день уйдёт в лес, а Машеньке наказывает никуда без него из избушки не выходить.
А если уйдёшь, - говорит, - всё равно поймаю и тогда уж съем!
Стала Машенька думать, как ей от медведя убежать. Думала она, думала и придумала.

Приходит раз медведь из лесу, а Машенька и говорит ему:
- Медведь, медведь, отпусти меня на денёк в деревню: я бабушке да дедушке гостинцев снесу.
- Нет, - говорит медведь, - ты в лесу заблудишься. Давай гостинцы, я их сам отнесу! А Машеньке того и надо!
Напекла она пирожков, достала большой короб и говорит медведю:
- Вот, смотри: я в короб положу пирожки, а ты отнеси их дедушке да бабушке. Да помни: короб по дороге не открывай, пирожки не вынимай. Я на дубок влезу, за тобой следить буду!

Ладно, - отвечает медведь, - давай короб! Машенька говорит:
- Выйди на крылечко, посмотри, не идёт ли дождик!
Только медведь вышел на крылечко, Машенька сейчас же залезла в короб, а на голову себе блюдо с пирожками поставила.
Вернулся медведь, видит - короб готов. Взвалил его на спину и пошёл в деревню.
Идёт медведь между ёлками, бредёт медведь между берёзками, в овражки спускается, на пригорки поднимается. Шёл-шёл, устал и говорит:
Сяду на пенёк, съем пирожок!

А Машенька из короба:

Высоко сижу - далеко гляжу
Не садись на пенёк, не ешь пирожок!
Неси бабушке, неси дедушке!

Ишь, какая глазастая, - говорит медведь, - всё видит! Поднял он короб и пошёл дальше.
Пришёл в деревню, нашёл дом Машенькин, а навстречу ему дедушка с бабушкой:
- Я вам от Машеньки гостинцев принёс - говорит медведь.

А собаки почуяли медведя и бросились на него. Со всех дворов бегут, лают.
Испугался медведь, поставил короб и пустился в лес без оглядки.
Подошли дедушка с бабушкой к коробу, открыли крышку, а там Машенька!
То-то было радости!

А вот еще про одного медведя. Ну, этот был совсем другой, жил по понятиям, весь околоток как надо держал, никто дыхнуть не смел, но зато уважали - ого! Бывало, он лежит себе в берлоге, и только захочет чихнуть, а уже по всему лесу голосят:
- Будьте здоровы!
Вот как он жил! И вдруг пришла к нему эта оторва, говорит:
- Меня звать Машенькой…
О! Машенькой! А уже назавтра сказала, что Люсей, а послезавтра - Валей.
Во давала! Ну, как ее по настоящему зовут, это мы потом еще узнаем. И вообще про все, про эту фифу, про оторву. Но я отвлекаюсь. Короче, заваливает к нему в берлогу эта самая оторва, говорит:
- Меня звать Машенькой, я заблудилась. Дороги обратно не знаю, буду теперь жить у тебя.
Вот что она задумала! А он, дурак, прельстился. Ну, не совсем дурак: эта оторва с виду была гладкая, вся из себя такая пневматичная, потом, опять же, деловая - овсяной каши быстро наварила, медом ее заправила, потом из сумочки мерзавчик достает, мишке сотку, себе на два пальца, ну, они чокнулись, ох, говорит она, блужу я, блужу…
И осталась! Стало медведю хорошо: три раза в день ему горячее да сытное на стол, потом полы блестят, на подоконнике герань, мух - ни одной, зато в буфете пять сортов наливочек. И вообще, вы понимаете! Но и другое тоже было. Вот, скажем, такие порядки: пока ноги не вымоешь, спать не ложись. Говорила:
- От тебя дурно пахнет.
Стал медведь на сон грядущий ноги мыть, по утрам стал зубы чистить, стал с носовым платком ходить и еще много чего прочего. Ну, это он терпел. А вот еще: она ревнивая! Только, бывало, медведь соберется на пасеку или еще куда, скажем, в малинник, сразу лышит - оторва орет:
- Стой, не ходи, нельзя! Я высоко сижу, далеко гляжу!
И точно: на сосну залезет, смотрит, чтобы не сбежал, чтобы с какой лисой не заблудил. Ну, баба! Обидно, противно медведю. Хотя, с другой стороны, ему где-то и радостно - вот, мол, какой я для нее желанный, вот как она по мне сохнет! Так что он и это ей простил. Бывало, даже иногда нарочно как будто тайком завернет на делянку, и сразу ор:
- Стой! Высоко сижу, далеко гляжу!
Ему и радостно.
Но была и беда так беда! Только заснет медведь, только начнет храпеть, так она его сразу толкает, щиплет, царапает, шипит:
- Тс-с! Тихо! Не храпи!
А как это? И, главное, зачем? Храп - это сила, это власть, и вообще, когда медведь храпит, тогда все знают, что в лесу все хорошо, спокойно и в порядке. Ну, и от храпа слаще спится. А тут…
Во, блин! Ну, короче, достала. Ходит медведь смурной, не выспамшись, кого ни встретит - задерет. Ходит, ходит, вернется домой, поест, ноги вымоет, ляжет… И уже оторва ему эта ни в радость, ни в сладость, а только об одном он думает: эх, забуриться бы, всхрапнуть как следует, чтобы листья по дубам посыпались! Ну, и…
Ну, да! Затеял он. А начал так: сперва повыспросил, что мог, про дедушку, про бабушку, потом что за деревня, где, как сенокосы там, как урожай (до фени сено и до фени урожай!), а после плотненько поужинал, а после ноги с пемзой вымыл, выдраил, потом легли, потом всё как положено, потом она свись-сись - сопит в две дырочки…
А он не спит! А встал тихонько и, как он был в домашних тапочках, нырь в дверь - и ноги мои ноги! Бежит и думает: спи, ласточка, спи, отдыхай, нынче я твой сон не потревожу! Ну и бежит себе, бежит, бежит, по звездам держит путь…
И выбежал к оторвиной деревне. Вон, глянь, уже и ейный дом, а в доме свет горит, ну, думает медведь, потрафило, не спят, вот, думает, вбегу, в ноги паду, стану просить, мол, заберите вы ее, оторву эту, я вам за то… Ну, и так далее! И подбегает он, в калитку забегает, и уже только на крыльцо…
О! Ё-моё! А это что? А у них во дворе воронок. И деда сводят по крыльцу, под зад ему - и загремел дед на жесть, сам погрузился. И тотчас бабу тоже по крыльцу, тоже под зад - и тоже самопогружение. Медведь к ментам:
- Э! Вы чего?! Пенсионеров, да, беспомощных?! Вот я…
А ему:
- Гражданин, погодите! А вы, собственно, кто? И по какому делу?
Медведь:
- Я так… Я, это, местный пасечник! Вот, ихняя внучка у меня в подсобных пашет. Я от нее привет принес.
Ему тогда:
- От этой, да?
И фотку ему кажут. Он признал, говорит:
- Да, она. Как живая!
Они тогда:
- А что у тебя с лапами?
Он:
- Ничего! Вон, гляньте, ни кровиночки!
И лапы вытянул. А они бэмц! - и клацнули его в наручники. Он:
- Я…
А его сзади по кумполу! Оглоблей, да, дело же было в деревне. Ну он и сразу бэмц как сноп - тоже на жесть, на деда с бабой. Те орать. А ментам, им чего, они не санаторий, они за руль да по газам - и в город, в управление.
Там, в управлении, сначала все было прилично - сняли с него отпечатки, щелкнули фотку, записали рост, вес, пол. Потом:
- Фамилия?
Молчит медведь.
- Имя?
Опять молчит. Дали раз, два по почкам и опять вопрос:
- А где Инесса Пирожкова?
- Какая Инесса?
- А эта! - и на стену кажут.
А на стене ее портрет висит - большой, цветной. Ага, смекнул медведь, она, значит, Инесса, а не Машенька, и, значит, она в розыске. Ну а коли он был, как я уже предупреждал, с понятиями, то отвечает так:
- Я этакой гнусной рожи отродясь видом не видывал, нюхом не нюхивал!
Тогда они ему опять по почкам. А после уже просто так, без разбору, месили. Замесили, отнесли в санчасть. Из санчасти - в одиночку, в карцер.
И больше на допросы его уже не водили, они к нему сами ходили и там и кололи. Двое их было, этих колунов, злой и добрый. Ну, добрый, тот только спать не давал, свет не выключал и всякие дурацкие вопросы задавал, давил на психику. А злой, тот да! Чего он, этот злой, выдумывал, того ни в сказке сказать, ни пером описать! Но медведь, он стойкий был, крепился. Молчит, шлангом прикинулся, и того он якобы не знает, и этого, а этого не помнит, а это забыл. Одним словом, не колется. Ну, тогда они, эти колуны, так:
- Ладно, - говорят, - у нас и без тебя делов невпроворот. Вот, здесь вот подпиши, и на этом завяжем, - и дают ему бумагу.
Медведь читает. О-ё-ё! Они, эти хмыри, на него, бедолагу, все дохлые Инессины дела навесили: и что он якобы по вокзалам мошенничал, входил к лохам в доверие, и что по форточкам лазал, и сумочки стриг и еще много всяко мелкого. И, главное, что своим телом торговал. Ну, тут медведь не выдержал, взревел:
- Это я? Своим телом?!
- А что? - отвечают. - Тело у тебя большое, мягкое, ко всяким удовольствиям способное! - и по почкам ему, и по ливеру!
Ох, били ироды, месили, не щадили! Да еще и приговаривали:
- Подписывай, дурная голова, подписывай! Тебе-то все равно теперь сидеть, не выйдешь, не надейся. Там пожалей хотя ее, румяную да гладкую! Бери, дурак, ее грехи, мы тогда ейное дело закроем, в печке спалим - вот тебе на этом крест, а хочешь, и звезда, а хочешь, кукиш с маслом. Ну, выбирай!
Медведь подумал, выбрал закурить. Отпустили они его, развязали, дали папиросу, дали спички и дали Инессину папку. Ну, медведь спичку зажег и сперва Инессину папку поджег, а уже после закурил и на третьей затяжке взял да ихнюю бумагу подмахнул, взял все Инессины грехи. Тут колуны сразу обрадовались, дали ему спокойно докурить, дали еще два ченарика в запас за оба уха - и тотчас же его на скорый суд, а там прямо из зала заседаний под конвоем по этапу по бескрайним по снежным родимым полям да долам - и в тайгу, и на лесоповал.
И вот сидит медведь в тайге, мотает срок, деревья с корнем вырывает, валит.
Работа, скажем прямо, для него привычная, несложная. Но скучно, грустно как! Чужая сторона, зима, темно, спать хочется. А не поспишь! А не всхрапнешь! И не сбежать - на вышках кумовья ох высоко сидят, он далеко глядят! Осунулся, позеленел медведь, шерсть из него клочьями полезла. Ну, думает, мне до весны не дотянуть. И вдруг…
Тридцать первого, как раз под самый Новый Год, утром на проверке ему говорят:
- Зайди в контору, там тебе посылка.
Пошел медведь. Нет, даже побежал! Но все равно не успел. Эти хмыри конторские посылку уже раскурочили и всё, что там было, сожрали. Один только дух и остался. Медведь понюхал… О! Аж зашатался! Так хорошо ему! Родимо! Сладко! А главный хмырь:
- Так, вот здесь распишись. Так, получил 12 пирожков. С малиновым вареньем. А дату не пиши, сами поставим.
Медведь спорить не стал, расписался. Ему тогда:
- А вот тебе еще записка.
Медведь записку взял, читает: «Высоко сижу, далеко гляжу. Целую». И без подписи. Медведь слезу смахнул, спросил обратный адрес.
- Обратный, - отвечают, - прочерк.
Ну и ладно, думает медведь, это вам всем прочерк, а мне - родимый дом, тепло, светло и прочее! И вышел из конторы и пошел. Идет, поет, глаза надеждой светятся, и чует - сила в нем так и кипит, бурлит и пенится, а срок, тьфу, разве это срок, зима-лето, зима-лето, зима-лето и гуляй! Есть с кем гулять - и это главное!
Вот, какова она любовь, вот как она нас крутит - пуще зоны!

Мы продолжаем наш цикл статей по ориентированию. Конечно, приемы ориентирования во многом зависят от той природной зоны, в которой мы оказались. Но ряд вещей остаются фундаментальными, основополагающими и общими для любой зоны. Об одном из таких приемов мы и поговорим сегодня. Его можно сформулировать: Высоко сижу - далеко гляжу . Итак, сегодня мы будем карабкаться на деревья, холмы, скалы и прочие возвышенности , чтобы осмотреть близлежащие просторы и выявить признаки людей или путей к цивилизации.

Итак, задача найти возвышенность или самое высокое дерево , удобное для вскарабкивания. Конечно, не всегда физическая форма потерявшегося экстремала соответствует лазанью по кедрам:), но если возможности есть - нужно лезть.

С высоты можно заметить признаки людей, город или поселок вдали, дым таежной избушки, очертания просеки, реки, дороги и мало ли что еще.

В засушливых местностях, поднявшись на холм можно разглядеть растения - верный признак наличия воды, а возможно и целой реки. Также, в лесу, поднявшись над кронами леса, удается заметить морских птиц, признак приближения океана и.т.п.

Всегда надо быть изобретательным, анализировать всю, пусть даже кажущуюся бессмысленной информацию. Гибкий ум - лучший инструмент выживания!

Чтобы эффективнее лазить на высокие ровные деревья, с малым количеством ветвей, следует использовать шнурки или веревку. Нужно связать шнурки обуви и обхватив ствол дерева сзади, карабкаться вверх. Благодаря дополнительному трению веревки о кору дерева, вам будет легче удерживаться на ровном стволе и эффективнее продвигаться вверх.

На днях «Квартблог» съездил в мастерскую к дизайнеру Роману Бондареву, чтобы ознакомиться с его интереснейшим творением – вертикальным рабочим местом SitUp.

SitUp – это полноценное компактное рабочее место площадью 0,7 м2. За высоким столом одинаково удобно сидеть и стоять, а собеседники всегда будут на уровне глаз.

Идея создания зародилась, как это бывает, совершенно спонтанно. Как рассказывает Роман, во время ремонта в квартире он просто поставил ноутбук на икеевский стеллаж, а когда подошел проверить почту, то вдруг понял, какое это удобное положение. Так как целый день работать за компьютером стоя очень тяжело, в тот год был куплен барный стул, который в силу своей конструкции оказался крайне непригодным для плодотворной деятельности. Во-первых, у барных стульев нет подлокотников, во-вторых, спинка, как правило, настолько мала, что на нее невозможно облокотиться и расслабиться. Прочувствовав все минусы и плюсы на себе, Роман решил, что надо создать конструкцию, которая бы удовлетворяла всем намеченным параметрам.

Воодушевившись этой идеей, он отправился с семьей в Анапу, где на протяжении года разрабатывал прототип в гараже, находящемся в подвале частного домика. Как он сам вспоминает: «Я пользовался минимальным количеством инструментов, и, естественно, процесс затягивался. Это было творчество, поиск идеальных решений, ручной труд. Мне хотелось создать что-то абсолютно новое: не просто необычный стол и стул, а оригинальную концепцию, при которой человеку будет удобно работать и сидя, и стоя».

Сейчас время производства одного SitUp места занимает не больше двух-трех недель. При этом модель изрядно модифицировалась и продолжает меняться. Появилось множество дополнительных опций, которые клиент может заказать: боковые складные "крылья", увеличивающие пространство стола, подстаканник, выдвижная столешница. Самое интересное, что каждое такое рабочее место может отражать вкус хозяина и гармонично вписываться в интерьер. Достаточно выбрать любую краску для конструкции, а также принести дизайнеру ткань или кожу, которой можно обтянуть подушки. И даже сам материал, из которого сделан SitUp можно изменить: по умолчанию используется ясень, но дуб, бук и орех тоже подходят для производства.

SitUp существует в двух размерах – M (Medium) и L (Large). Размер места зависит от того, насколько высок тот, кто будет за ним работать. Мне повезло: в мастерской "Двор сотрудней", репортаж о которой вы увидите на следующей неделе, стоял как раз комплект размера M, идеально подходящий для моего небольшого роста – 165 см. Это один из родоначальников семейства SitUp: старая модификация, которая, однако, исповедует всё те же принципы. И когда мы с Романом вдоволь наговорились, я решила воспользоваться случаем и протестировать SitUp, о котором столько всего было сказано. Стоило мне удобно устроиться на высоком кресле, как сработала годами выработанная привычка пододвигать стул к столу, а не наоборот. И вот я, с ужасным звуком пытаюсь себя приблизить к столешнице… Как выяснилось, тут действует другой принцип: стол оборудован двумя колесиками, благодаря которым он легко и непринужденно занимает ту позицию, которую хочет сидящий. Когда я это поняла, то не могла удержаться от соблазна покатать его вперед-назад. Всё-таки это очень непривычно: двигать стол, оставаясь при этом на том же самом месте.

Когда я наконец-то заняла финальную позицию, то выяснилось, что спина находится в приятном положении, а ноги не висят в воздухе, а удобно стоят на перекладине. Откровенно говоря, я настолько хорошо устроилась, что не хотелось покидать насиженное место. Но ведь концепция SitUp подразумевает и вертикальное положение. Вот что стоило еще проверить. Нехотя, я все же отодвинула стол и встала. А тут снова оказались помощники: высота столешницы была подходящей для того, чтобы положить локти, а на нижнюю перекладину удобно ставить ногу и тем самым равномерно распределять вес тела. Это, конечно, непривычное положение для работы, но к комфорту быстро привыкаешь, даже если он достигается необычным способом.