Анализ стихотворения заболоцкого «сентябрь

АНАЛИЗ СТИХОТВОРЕНИЯ Н. ЗАБОЛОЦКОГО «СЕНТЯБРЬ». ВОСПРИЯТИЕ, ТОЛКОВАНИЕ, ОЦЕНКА

Стихотворение «Сентябрь» было написано Н. Заболоцким в 1957 году. Оно относится к пейзажной лирике. В нем поэт признается в своей любви к осенней природе. Осень - время, любимое многими поэтами и художниками. Все мы помним «Золотую осень» Левитана. «Унылая пора! очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса», - эти строки, став­шие для нас хрестоматийными, не теряют своей ценности до сих пор. Баратынский, Пушкин, Тютчев - все они писали об осени. Свой оригинальный взгляд на осеннюю природу пред­ставляет нам Н. Заболоцкий.

Стихотворение построено на основе антитезы. Компози­ционно мы можем выделить в нем две условные части. Первая часть - это первая строфа, обнажающая мрачный сентябрь­ский пейзаж:

Сыплет дождик большие горошины,

Рвется ветер, и даль нечиста.

Закрывается тополь взъерошенный Серебристой изнанкой листа.

Вторая часть - все остальные строфы. Мы видим, как мерт­вый осенний день вдруг оживает под солнечным лучом, про­бившимся сквозь облака:

Но взгляни: сквозь отверстие облака,

Как сквозь арку из каменных плит,

В это царство тумана и морока Первый луч, пробиваясь, летит.

И вся природа сразу оживляется, становится яркой, дос­тойной кисти живописца. В финале поэт сопоставляет приро­ду и человека: словно девушка, вспыхнув, «засияла в конце сентября» орешина. И это хрупкое деревце напоминает ему «молодую царевну в венце»:

Нарисуй, словно деревце, зыбкую Молодую царевну в венце С беспокойно скользящей улыбкою На заплаканном юном лице.

Поэт использует различные средства художественной вы­разительности: эпитет («серебристой изнанкой листа»), срав­нение («словно деревце, зыбкую Молодую царевну в венце»), олицетворение («Закрывается тополь взъерошенный Сереб­ристой изнанкой листа»).

Произведения для сопоставления: Ф.И. Тютчев «Есть в осени пер­воначальной», А.С. Пушкин «Осень».

Скрепа: антитетичность картин осенней природы; сближение природного и человеческого миров (сравнение осени с «чахо­точной девой» у Пушкина).

Необычайное влияние на творчество Заблоцкого оказали Великие научные открытия, коими полнился мир в период его жизни и творчества. При этом его стихотворения не утратили своей поэтичности. Думаю, что поэт действительно сказал новое слово в русской литературе. Примером сочетания науки, лиричности и философии служит стихотворение Заболоцкого «Метаморфозы»(1937). Реальность бессмертия – ключевой вектор данного произведения. Если раньше в решении этой вечной проблемы жизни и смерти поэты исходили из философских учений, христианского мировоззрения, то научные открытия в эпоху XX века поставили ее на другой уровень.

Николай Заболоцкий осмысливает реальность в бесконечном разнообразии и единстве превращений «клубка какой-то сложной пряжи», единстве «мира во всей его архитектуре». Каждое превращение мировой жизни включает в себя смерть, умирание. Это факт, с которым приходится мириться. Смерти происходят в любой момент жизни.

Сначала стихотворение кажется парадоксальным, сложным для понимания. Само название произведения символично. Древнегреческий поэт Овидий в своё время написал поэму «Метаморфозы», в которой отразил волшебные превращения в мире, перетекание одной материи в другую. И хотя во многом эта поэма мифологична, наполнена легендами о богах, время показало, что греки были удивительно прозорливы. Превращения, удивительные изменения в природе и человеке происходят ежесекундно. Мир изменился, грани человеческого сознания расширились. Эти новые взгляды и отразил автор в своих «Метаморфозах».

С самых первых строк чувствуется удивление, восхищение лирического героя бесконечным изменениям мира:

Как мир меняется! И как я сам меняюсь!

Уже здесь на первый план выходит проблема человека и окружающей действительности. Лирический герой пытается решить очень сложный вопрос – как происходит, меняется жизнь внутри него, кто он. Отсюда его парадоксальные выводы:

Лишь именем одним я называюсь,-

На самом деле то, что именуют мной,-

Не я один. Нас много. Я - живой.

Вряд ли можно отрицать то, что жизнь постоянно меняется, развивается, в том числе и в теле человека. Взгляд лирического героя обращен к сущности внутренних процессов личности. Он касается не только психологических и философских аспектов, но и физиологических. Перед нами новое видение человека. Человек воспринимается не статично, а в единстве бесконечно разнообразных процессов жизни. Еще древние писали: «В одну реку не войти дважды» и «Люди как реки».

Несмотря на то, что в своих произведениях Н.Заболоцкий напрямую не обращался к древней Греции, а напротив, увлекался современным естествознанием, его стихотворение подтверждает суждения греческих мудрецов. Отсюда обилие иносказаний в стихотворении. Лирический герой смотрит на себя со стороны – «колеблемого на морской волне», «летящего по ветру в край незримый». Поэт подчеркивает закономерность, согласованность всеобщих метаморфоз единого, бессмертного бытия. Законы изменения бытия он выражает формулой: «звено в звено и форма в форму». Человек Н.Заболоцкого многолик и, в то же время, един, его составляющие включены в процессы умирания и возрождения:

Чтоб кровь моя остынуть не успела,

Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел

Я отделил от собственного тела.

Стихотворение условно можно разделить на три смысловые части. В первой лирический герой рассуждает о себе, своих внутренних состояниях. Во второй – выражает своё отношение к природе. Живое и мертвое взаимосвязано в ней, одно перетекает в другое. Природа здесь не только «скопленье чудных тварей», но и «орган поющий».

Метафоры поэта торжественны, величавы. Они подчеркивают закономерность, гармоничность всех процессов на Земле:

Звено в звено и форма в форму. Мир

Во всей его живой архитектуре –

Орган поющий, море труб, клавир,

Не умирающий ни в радости, ни в буре.

Природа представляет собой «живую архитектуру», состоящую из мельчайших частиц. Каждой из них принадлежит свое место. Природа есть поющий орган – музыкальный инструмент с множеством голосов, которые вместе составляют стройный лад, единую гармонию. У каждого из нас есть свой голос в этой вселенской мелодии. Чтобы осознать это, нам необходимо расширить горизонты взгляда на мир, понять его сложность и многообразие. В жизни природы действуют разные законы, но, пожалуй, главный из них – закон целесообразности. Ничто в мире не приходит из ниоткуда и не исчезает без следа. Всё имеет причинно-следственную связь. Отсюда эти удивительные «метаморфозы», описанные Н.Заболоцким. Думаю, что сегодня настало время, когда природа снова властно заявила о себе человечеству. Поэтому так важно понять ее законы.

Третья смысловая часть представляет собой своеобразный итог всего стихотворения. Здесь впервые возникает тема бессмертия. Поэт утверждает, что только наши суеверия мешают нам видеть «реальное бессмертие». Оно, по мысли Н.Заболоцкого, находится не вне нас, а как наше личное достояние в этом мире. Особенную глубину и новизну этой поэтической мысли даёт представление о собственной собирательности.

По своему жанру «Метаморфозы» тесно связаны с традициями классической философской лирики Гете, Баратынского, Тютчева. Здесь мы наблюдаем лирическое описание самого процесса мысли. Мандельштам называл подобные размышления «поэзией доказательства». Литературная традиция подчеркнута архаической книжной лексикой («око», «прах», «злак»). Стихотворение завершается философскими метафорами, которые представлены в форме афоризмов: «мысль некогда была простым цветком», «поэма шествовала медленным быком». Главная мысль заключительной части состоит в том, что бессмертие есть «клубок пряжи»:

Как бы клубок какой-то сложной пряжи,

Вдруг и увидишь то, что должно называть

Бессмертием. О, суеверья наши!

В анализируемом произведении автор достигает необычайно емкости поэтической мысли. Всего тридцать две строчки! А между тем, это целая философская поэма. Н.Заболоцкий выразил самые прогрессивные мысли своего времени. Он удивительным образом соединил научные открытия и глубоко эмоциональные переживания. Очевидно, что Н.Заболоцкий даровал русской литературе новое направление.

Проектная работа- опыт анализа

2010 год, апрель

Лингвистический анализ

стихотворения Н.А. Заболоцкого «Читая стихи…»

учеников 8 класса МОУ

Воскресенская СОШ

Ленинского района

Московской области

Русский язык – это язык нашего народа, «великий и могучий», говоря словами великого русского писателя И. С. Тургенева. Он богатый, гибкий, образный и певучий. Его пополняли и совершенствовали своим творчеством настоящие художники слова: А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, Н. А. Некрасов.

Н. А. Заболоцкого, известного русского поэта XX века, также можно по праву назвать мастером слова. Каждая фраза, каждый художественный образ его произведений имеют завершенность и глубокий смысл. Всю свою жизнь Заболоцкий посвятил искусству: «Я отрекся от житейского благополучия, от «общественного положения», оторвался от своей семьи – для искусства. Вне его – я ничто…». Он вошел в нашу литературу как великий мыслитель и философ.

Какой должна быть настоящая поэзия? Этим вопросом задавались поэты всех времен. Эта тема нашла отражение в творчестве А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. А. Некрасова и многих других. Каждый из них по-своему определял предназначение и смысл поэзии. Так, А. С. Пушкин описал образ идеального поэта в стихотворении «Пророк». Своеобразную полемику в душе поэта о том, каково предназначение поэзии, мы видим в стихотворении Н. А. Некрасова «Поэт и гражданин».

Тема настоящей поэзии нашла отражение и в творчестве Заболоцкого. Именно об этом поэт пишет в своем стихотворении «Читая стихи».

Это произведение условно можно разделить на две части.

В первой части звучит явная авторская ирония над «псевдопоэтами». Заболоцкого «забавляет» их творчество – «бормотанье сверчка и ребенка», «щебетанье щегла». Этот оттенок иронии, авторской усмешки стихотворению придает разговорная лексика («бормотанье», «бессмыслице», «скомканной»), которая «соседствует» со словами высокого стиля («совершенство», «изощренность»). Примечательно, что в первой части Заболоцкий употребляет слово «стих» (явно стилистически сниженное), тогда как во второй части он использует слово «поэзия» (слово высокого стиля). В данном стихотворении эти слова являются контекстуальными антонимами: стих – ненужное словотворчество, бессмысленный набор слов, а поэзия – вот оно настоящее искусство. Вся первая часть построена на противопоставлениях: «бормотанье» несопоставимо с «совершенством», а «бессмыслица скомканной речи» - с «изощренностью». В конце поэт задает риторический вопрос:

Но возможно ль мечты человечьи

В жертву этим забавам принесть?

И возможно ли русское слово

Превратить в щебетанье щегла,

Чтобы смысла живая основа

Сквозь него прозвучать не могла?

Здесь мы опять видим противопоставление. Творчество современных поэтов – «щебетанье щегла» - Заболоцкий противопоставляет «русскому слову» - поэзии Пушкина, Лермонтова, Некрасова.

Вторая часть противопоставляется первой. Она начинается с отрицательного слова-предложения «Нет!», в котором автор сам же и отвечает на свой вопрос. В этой части высокая лексика («преграды», «верует», «животворящий», «полный разума») придает стихотворению оттенок торжественности и возвышенности, помогает ярче выразить основную мысль. Автор противопоставляет вторую часть первой, используя и отрицание («не для тех, кто, играя в шарады, надевает колпак колдуна»). Помимо высокой лексики, Заболоцкий включает в произведение устаревшие слова («ибо») и прибегает к такому приему, как повтор («кто» - «кто»).

Заболоцкий также прибегает к звукописи. Ее секрет заключается в том, что звук способен порождать у читателя определенные ассоциации, оказывать влияние на восприятие произведения. В стихотворении мы наблюдаем аллитерацию: в первой части- «бормотанье сверчка и ребенка» - повторяется звук «р» (грубый звук), «щебетанье щегла» - повторяется звук «щ». В последнем четверостишии много шипящих «ж», «щ» и свистящих «з», «с» (светлые звуки)- от этого слова кажутся говорящими, шелестят, шуршат. Так автор усиливает эффект противопоставления и влияет на восприятие читателем разных частей стихотворения. Фонетическое оформление делает произведение еще более образным.

Следует также обратить внимание на логическое ударение в конструкции сравнения: то, с чем сравнивают (2-ая часть произведения) выделено ярче, чем то, что сравнивают (1-ая часть произведения). Действительно, в первой части мы видим авторскую иронию и усмешку, он критикует современную поэзию, но все же не останавливает только на этом свое внимание. Зато именно во второй части автор раскрывает проблему своего стихотворения: «Какой должна быть настоящая поэзия?» - и отвечает на вопрос о том, каким должен быть настоящий поэт:

Тот, кто жизнью живет настоящей,

Кто к поэзии с детства привык,

Вечно верует в животворящий,

Полный разума русский язык.

Написано стихотворение трехсложным размером – четырехстопным анапестом, что придает ему особое, мелодичное звучание. Строфа – четырехстишья, перекрестная рифмовка и чередование безударных (женских) и ударных (мужских) окончаний – признаки классического стихосложения (что характерно для всех произведений Заболоцкого). Эта форма выбрана не случайно. Цель поэта: показать начинающим литераторам, как необходимо работать над стихами: опираясь на классику, на то, что было сделано до них. Заболоцкий считает, что в начале своего творческого пути поэт должен учиться на опыте предыдущих поколений.

Это стихотворение очень интересно с лексической точки зрения, и в нем мы видим подтверждение тому, что Заболоцкий действительно был настоящим мастером слова, который в каждую фразу вкладывал глубокий смысл, и художником образов, ярких и актуальных и в наше время.

В этом стихотворении Заболоцкого происходит встреча жизни со смертью как встреча лирического героя, Прохожего, с памятником. Стихотворение «Прохожий» Заболоцкого является одним из высших и общепризнанных достижений поэта, ему уже уделено немалое внимание и в литературе о Заболоцком, и в общей литературе о проблемах поэтики.

Произведение имеет ясный лирический сюжет, — внешний, который можно изложить и как некую фабулу, прозой, и внутренний, в движущемся сплетении двух трагических человеческих судеб — юноши-летчика, погибшего на войне, и Прохожего. Личная судьба Прохожего выражена в затексте и глубоко просвечивает сквозь как будто случайную беглую зарисовку, окрашенную сдержанным авторским переживанием. И в этом сюжете раскрывается одна из главных тем всего Заболоцкого — тема смерти и бессмертия, пути к бессмертию, включающая в себя и ряд более конкретных и разных тем — памяти войны, незримой переклички бедствий войны и «тысячи бед» Прохожего, продолжения жизни человека, прошедшего через эти беды. И совмещены все темы в едином лирическом событии — переживании — истории встречи и беседы двух душ.

Беседа включена в ход внешнего сюжета, рассказа о том, как кто-то, никак не названный и ничем прямо не охарактеризованный, шел ночью, пешком, откуда-то куда-то и по дороге проходил через кладбище. Описание-рассказ движется как путевая запись на ходу, в мысленном дневнике, в строгом временном порядке, — в определенном хронотопе, хотя и с некоторым полем его неопределенности. Получается стихотворение-дорога, с некоторой задержкой в пути, стихотворение, в котором бытовая достоверность неожиданно переходит в сказочную беседу, а затем опять возвращается к исходной бытовой реальности. В этой реальности есть ясный исходный пункт, с наиболее точно определенным хронотопом. Он также дан в движении.

Дорога начинается с дороги, ход путника — с хода по шпалам железной дороги, с некоторой даже географической привязкой. На какой-то станции, откуда уже ушел предыдущий состав «на станцию Нара». Станция Нара — это географическая реалия, одна из железнодорожных станций недалеко от Москвы. По сообщению Е. В. Заболоцкой, речь шла о неоднократном пешем пути поэта от станции Дорохове, недалеко от станции Нара, к себе домой в Переделкино, через мост, упомянутый в стихотворении, и кладбище, упомянутое в стихотворении, по дороге, местами напоминающей аллею, как в стихотворении.

Но для восприятия-сопереживания стихотворения читателем существенна не географическая точность этой реалии, а как бы точность, воображаемая точность описания некоего путешествия. В этом поэтика «Прохожего» продолжает традиции повествовательной и очерковой лирики 30-х годов и военного времени. Исходная реалия все же затуманена, и «очерковое начало» играет роль лишь внешней, хотя необходимой, оболочки. Главная тема сплетена в узел многозначных тем, симфонию, включая ночной пейзаж, житейский случай, впечатления ночного пешехода, контрастный переход от бытовой картинки железнодорожной станции к картине кладбища, где, как бы впервые, пешеход встречается с памятником летчику, и жизнь, текущая жизнь с ее повседневностью встречается со смертью и памятью о жизни. И в этой встрече рождается особое переживание, «нежданно мгновенного, пронзающего душу покоя», даже «дивного». Ибо в нем смолкают, преодолеваются тревоги, и как-то продолжается жизнь, и живут весенние почки, и сам мертвый летчик, как живой, беседует с живой душой, и после смерти продолжает жить его юность.

Это особое переживание — не просто чувство страха или униженности перед смертью, и не отрицание телесного во имя высшей иерархии духовного (как считает Ю. Лотман), а открытие высшей духовности в телесном — телесном Прохожем, телесном памятнике летчика, телесных весенних почках, живой беседе живого и мертвого, конечного и бесконечного, мгновенного и вечного, покоя и движения, телесного чертога вселенной. Поэтому подключен еще и образ весенней природы, весенней глуши, контрастный и слитный с образом кладбища. Включена и еще более глубинная, подспудная тема личности и судьбы самого Прохожего, исполненного душевной тревоги, с его «тысячами бед».

Внутреннее движение стихотворения, его внутренний сюжет представляет собой скрытое движение переживаний Прохожего. Его небольшое путешествие, дорожная встреча, беседа с невидимым летчиком перерастает в символ большой и трудной человеческой жизни, шагающей сквозь «тысячи бед». И в ходе маленького путешествия от станции Нара беды хоть совсем и не уходят от него, но выявляется та сила, которая их преодолевает. В замечательном заключительном образе стихотворения сливается движение всех его тем и подтем; горе, тревоги человека как бы отделяются от него самого, они превращаются только в «собак», которые бегут вслед.

Образ Прохожего распадается на «три сущности», как пишет Лотман, но в этом «распадении» возникает и возрождается новая цельность, освобождается главная сущность, «живая душа». И думается, не видна тут, вопреки мнению Ю. Лотмана, иерархия трех «ярусов», в которых душа расположена «на уровне деревьев»; но есть многообразное единство человека с самим собой, с природой, с другими людьми, совмещающее и преодолевающее противоположность самой жизни и смерти, весны и кладбища, личности

и памятника.

Происходит одно из чудес Заболоцкого. Двойное чудо, перекликающееся с чудом «Я убит подо Ржевом...» и других трансформаций мертвых в живых и наоборот, но с дополнительным, присущим только поэзии Заболоцкого, чудом. Происходит воскресение мертвого и одновременно отделение у живого души от тела, причем то и другое продолжают жить как бы отдельно и материально, сливаясь в этой отдельности в одно движущееся «я», хотя также отделенное от авторского «я», но выражающее именно его, его целостность.

В развертывании поэтического события совмещаются движение бытовой картинки, пейзажа, размышления, символической сказочной беседы, потока разнородных и разномасштабных предметных деталей («треух», «мешок», «шпала», «луна», «амбар» и т. д.) — их переклички. И в этом потоке естественно, изнутри, возникают неожиданные и даже парадоксальные сопоставления, начиная со сравнения сосен со скопищем душ и кончая сравнением тревог человека с собаками, бегущими ему вослед. Это — очень специфические для Заболоцкого метафоры, в которых определенные переживания, душевные состояния как бы отделяются от человека и заново материализуются. И совмещено все это движение разнородных, но связанных взаимными перекличками, отражениями потоков и предметов в едином образе Прохожего, который, с одной стороны, безличен, а с другой — наделен зримыми вещественными приметами («треух», «солдатский мешок»), И несколькими деталями-намеками передана его закрытая от нас, сложная внутренняя жизнь. И это неведомое является скрытой почвой лиризма эпизода, внешне описательного, маленького, бытового — и сказочного, чем-то таинственного, темного. Но тем не менее и даже именно этим просветляющего душу.

Движение интонации соединяет предельную простоту, строгую организованность, сжатую точность классического стиха с многослойностью, смелостью переходов отдельных ассоциаций, сдвигов значений слов поэтического языка XX века. Разнообразно, но просто перечислены предметные детали в хронологическом порядке. И вдруг внезапно и незаметно вырастают в этом «протоколе» неожиданные метафоры, выводящие сразу далеко-далеко за пределы описываемого, и неожиданные странные встречи, — но при сохранении той же внешне спокойной интонации, а в последней строфе — интонация как бы примечания и заключительного сообщения. Так создается особый эффект реальности и конкретности встречи человека с бесконечностью.

Соответственно вся звуковая организация представляет еще один вариант сочетания гармонического многообразия и звуковых доминантных комплексов, акцентирующих движение смысла-переживания. Выделяются три неравные, но равнозначные по рангу смыслов основные части стихотворения и их дополнительные подразделения. Первая часть, правильно выделенная Ю. Лотманом, объемом в четыре строфы, имеет более конкретно-описательный характер; сравнения появляются в конце третьей строфы, где происходит переход от обычного бытового путешествия к встрече с кладбищем, и это сравнение уже представляет собой типичное для Заболоцкого олицетворение и подготавливает появление во второй части стихотворения центрального мотива души на кладбище. Первые 10 строк первой части дополнительно выделяются как целое тем, что представляют собой последовательное описание движения Прохожего, приблизительно в одном и том же темпе. Эти 10 строк выделяются и звуковой организацией. Четвертая строфа первой части ясно отличается от предыдущих появлением центрального образа стихотворения, но связана с ними преобладанием описательно-конкретных деталей. Это сочетание особенно выделяет эту строфу как переломный момент всего движения интонации. Вторая часть представлена тремя строфами, в которых описываются уже не столько предметы, сколько воздействие памятника летчику и всего кладбища на «живую людскую душу». И впечатление сформулировано как комментарий незримо присутствующего «я» — и Прохожего, и автора. Соответственно возникает широко обобщающая и возвышающая метафора — «темный чертог вселенной», вместе с углублением психологической характеристики особого состояния души, «нежданно мгновенного», концентрации времени в нем. Звуковая волна при этом несколько спадает; после четвертой строфы ударные гласные чередуются более гармонично, но с постоянным участием [у].

Душа наделена признаками живой личности, смолкающей с опущенным взором, живого собеседника с ожившим летчиком. Таким образом, осуществляется их взаимная трансформация в предпоследней строфе стихотворения. Видимый монумент (слово подчеркивает торжественность минуты и значение подвига летчика) превращается в живого невидимого юношу, а его беседа с живой душой как бы материализуется, и возникает новая конкретно-описательная деталь-метафора, переходящая в олицетворение, — говорящий памятник с мертвым пропеллером, сама кладбищенская природа тихо участвует в этой беседе, и ее звучание отмечено повышенной концентрацией [ш] и [ч], [j], [л], [м], а участие в разговоре «почек», их легкое шуршание вносит мотив надежды, весны, воскресения в «темный чертог».

Заключительная строфа, всего четыре строчки, представляет самостоятельную часть, ибо завершает разговор души на кладбище и контрастирует с ним; вместе с тем возвращается к исходному образу движущегося Пешехода и его «тревоги», перекликается с первой строфой, как верно отмечено Ю. Лотманом. Образ «тысячи бед» приподымает образ Путника, шагающего через них, но образ «собак» напоминает о продолжающейся суровой обыденной реальности. Сравнение может быть истолковано двояко — и как преодоление Путником его горя и бед, и как (по мнению Е. В. Заболоцкой) напоминание об их настойчивости, неотвязно. Она выделяется и указанной сквозной рифмой на [э], преобладанием [э] и [о] среди ударных гласных, а в составе согласных максимальной концентрацией [ н + н ’], высокими частотами [л] и [j], что гармонирует со сменой настроения при выходе на кладбище.

По-видимому, эта двузначность и создает необходимое лирическое поле значений, открытости разных возможностей. Сочетание в этой строфе продолжения, возвращения и развития главного мотива судьбы Прохожего выражено, акцентировано структурой и звуковым составом, его соотношением с первой строфой и всем ходом стихотворения. Повторены слова-окончания двух строк первого четверостишия и связанная с ними рифма, что выделяет их смысловую значимость и создает стыковку начала и конца стихотворения. Но повторены с изменением падежей и в обратном порядке. Ключевые слова — «дорога», «горе», «тревога» — скреплены рифмой и другими звуковыми связями, консонируют и ассонируют с звуковой системой всего стихотворения. Рифма «бед — вослед» ассоциируется с другой системой рифм, ассонансов, консонансов, проходящих через все стихотворение, «субдоминантой» его музыкальной структуры.

С другой стороны, последняя строфа включает эти повторяющиеся смыслы и звуки в совершенно новый комплекс, и семантический, и звуковой, что подчеркнуто и другой рифмовкой других строк четверостишия. Построение по принципу «неполного кольца» придает всей структуре стихотворения элементы спиральности и диссимметрии. Что также выражает, акцентирует средствами стиха и процесс преодоления Прохожим его горя, тревог, бед, и трезвость сознания им — и лирическим «я», — что горе и тревоги все же еще остаются, хотя и превращаются только в собак, бегущих вослед.

Итак, еще один вариант разговорно-медитативной интонации. Характерно, в частности, при четкой организованности — отсутствие тех многочисленных повторов, которые мы наблюдали в других вариантах лирики, со сходными тематическими мотивами и скорбно-задумчивыми интонациями. Экспрессивные элементы здесь больше подчинены движению неторопливого описания, раздумья, с последующим более прямым лирическим комментарием, сконцентрированным в заключительном сравнении, афористически объединяющим психологическую и предметную конкретность, основные элементы интонации стихотворения как целого. Огромность человеческого горя, тревог, тысяч бед и сдержанность разговора о них выражает особенности творческой личности и судьбы Заболоцкого. И все движение сконцентрировано в образах двух душ — летчика, напоминающего об огромных горестях и бедах войны, и Прохожего, с его «тысячами бед». Общение этих двух душ, с и х пережитыми и продолжающимися бедами, раскрывает человеческую общность, преодолевающую границы смерти и жизни в особом душевном событии. Открывается и новая возможность развития реалистической лирической символики.

Стихотворение в целом превращается в развернутую метафору-символ пути человека и его души, путей жизни, путей смерти, путей расширения человеческой личности, ее коллективности, путей совмещения жизни отдельного человека со всей жизнью на земле, с «душами» сосен, беседами людей, шуршанием почек. Реалистическая символика вырастает из полноты точного психологического и предметного описания и ассоциативных связей лирического события.

С точки зрения истории судеб лирических жанров, стихотворение «Прохожий» Заболоцкого стало новым образцом слияния повествовательной лирики и лирики другого человека таким образом, что этот другой, как бы независимый от лирического «я», лирический герой — Прохожий, становится только псевдонимом лирического «я». Отделение себя от себя, которое характерно для лирики Заболоцкого 30-х годов, теперь доходит до превращения определенного своего психологического состояния, переживания в некую особую личность. Происходит и материализация явления, которое приподымает человека над своим «я» и позволяет ему удваивать себя в едином лирическом высказывании. Это удваивание проходит дальше через все творчество Заболоцкого до его последнего стихотворения 1958 года, в котором он призывал: «не позволяй душе лениться», разговаривал со своей душой, как с особой многоликой личностью — и рабыней и царицей. В «Прохожем» «я» не только удваивается, но и утраивается, ибо Прохожий — это то же «я», но как «он». Изображение самого себя в третьем лице имеется и в другом стихотворении Заболоцкого этих лет — «Приближался апрель к середине...» (1948), но там «я» упоминает и о себе прямо, как «я».

Таким образом, в «Прохожем» и ряде других стихотворений Заболоцкого этих лет формируется еще один новый тип лирического стихотворения, который трудно непосредственно сопоставить с какими-либо образцами и русской и мировой лирики, несмотря на столь подчеркнутую связь с классической традицией. С долей условности можно сопоставить его с традицией медитативной элегии, тех ее разновидностей, где размышление связано с воспоминанием и элементами повествования, как в пушкинском «Вновь я посетил...», или описанием в настоящем времени, как в пушкинском «Когда за городом задумчив я брожу...» (также, кстати сказать, с мотивом кладбища), или с традицией сюжетно-психологической лирики, в частности со стихотворением Лермонтова «В полдневный жар, в долине Дагестана...», с его мотивом двойного существования человека в разных образах самого себя. И с традициями сюжетно- психологической лирики 30-х годов, ее опыта соединения бытовой конкретности и символики, классической организованности и смелой метафоричности. Но здесь в еще большей их слитности и многосоставности, с большей детализацией конкретно-описательных и как бы очерковых элементов. А по сравнению с другим главным направлением лирики этого времени, которое мы видели в стихотворении Твардовского, здесь, как и в лирике Заболоцкого 30-х годов, больше выявилось обобщение, философское и символическое, — проблемы времени и личной судьбы выражены в более косвенной форме. И образ Прохожего, и весь лирический сюжет содержат в себе элемент тайны, многоплановой недоговоренности.

Почти одновременно с «Прохожим» Заболоцкий создал ряд стихотворений с более прямым изображением потока окружающей жизни — природы, общества. Но общим с поэтикой «Прохожего» было сочетание предметной и психологической конкретности с широтой и углубленностью обобщающей мысли; точности и взвешенности слова с его смелой ассоциативностью, метафоричностью, символикой; высокой организованности стиха, подчас даже жестко регламентированной, с внутренней энергией и свободой его движения; его мелодии и живописи — со сдержанностью; постоянной соотнесенности «я», часто как бы незримого, какой-то объективной ситуацией и большим потоком бытия, часто с другим человеком; многосоставности, разноликости и целостности самого «я».

Николай Заболоцкий - поэт и философ, которого по праву называют одной из самых загадочных и парадоксальных личностей XX века. Он был известен в литературных кругах как талантливый переводчик и самобытный мастер художественного слова. В жизни же представлял собой человека весьма рассудительного и рационального. Однако анализ стихотворений Заболоцкого говорит о том, что автор этих произведений - натура чувствительная и чрезвычайно отзывчивая.

Творческий путь Заболоцкого был труден и тернист, как, впрочем, и жизнь прочих писателей и поэтов начала прошлого века. Сегодня наследие этого автора занимает видное место в литературе. Вопреки неблагоприятным историческим событиям, во время которых Заболоцкий начал свой путь в литературе, он смог ввести в русскую поэзию новые темы.

Периодизация творчества Заболоцкого

В творчестве этого поэта выделяют три периода. Все они существенно отличаются друг от друга сюжетами и темами. Анализ стихотворений Заболоцкого, созданных в 20-х годах, говорит о том, что первому периоду его творчества присущ критический взгляд на бездуховность мещанского мира. В своих ранних творениях русский поэт делал акцент на рельефности и неожиданности изобразительных средств.

На более позднем этапе для Заболоцкого важными стали темы природы. Окружающий мир для него был не чем иным, как живым существом, наделенным разумом. Как и другие поэты, одухотворенные революцией, поэт искренне верил в невероятную силу событий, предшествовавших зарождению нового советского государства. Они, по убеждению Заболоцкого, могли освободить от эксплуатации не только людей, но и животных.

Главной темой в послевоенной лирике Заболоцкого стала человеческая душа. Чем отличается истинная красота от ложной? На этот вопрос стремился ответить поэт. Анализ стихотворений Заболоцкого, относящихся к позднему этапу, проясняет мнение автора относительно красоты человеческой души.

Что есть красота?

Красоте человеческой души поэт придавал немалое значение, что подтверждает анализ стихотворений Заболоцкого. Психологически насыщенные произведения «Некрасивая девочка», «Неудачник», «Жена» посвящены философским вопросам. Душевные качества, несомненно, важнее физических. Но почему-то в нашем мире людям с непривлекательными чертами живется намного сложнее, нежели тем, чья внешность не имеет изъянов. Заболоцкого «Некрасивая девочка» доказывает важность для поэта одного из существенных аспектов человеческих взаимоотношений. Размышляя о внутренних качествах героини этого произведения, автор приходит к выводу, что красота души все же важнее.

Как мог он не видеть сокровище жизни своей?

Анализ стихотворения Заболоцкого «Жена» дает представление о том, насколько важны для русского классика были женская любовь и верность. Образ любящей женщины в этом произведении - это олицетворение верности и преданности. Взгляд ее робкий и болезненный. Ходит она тихо, беззвучно, пока муж ее пишет. И не знал ни Гете, ни Данте столь смиренной и преданной любви.

Есть лица - подобья ликующих песен…

Постигнуть глубину философских размышлений поэта можно, сделав анализ стихотворения «О красоте человеческих лиц». Заболоцкий говорит в этом произведений о внутреннем мире человека и о том, какое отражение он может иметь во внешнем облике. Лица автор сравнивает с хижинами, которые могут быть холодными и закрытыми. Они могут быть пустынными и темными. Но встречаются, однако, светлые и радостные, хотя внешне они неприметны.

Снова подтверждает преимущество душевной красоты над физической анализ стихотворения «О красоте человеческих лиц». Заболоцкий сравнивает человеческие лица с архитектурными строениями. Одни роскошны и прекрасны, но не вызывают в душе теплых чувств. Другие скромны и незатейливы, но ассоциируются с милыми, приятными воспоминаниями. Разделяя стихотворение на две части, автор посвящает последние строки людям некрасивым внешне, но прекрасным внутренне.

Красота, по мнению поэта, является огромной ценностью, которая способна сводить с ума и подчинять себе. Ее владельца посещают нередко надменность и тщеславие, в чем и заключается губительная сила физической красоты.

Душа обязана трудиться…

Для того чтобы понять идейное содержание поздних произведений поэта, необходимо сделать анализ стихотворения «Душа». Заболоцкий не дал произведению названия, но главным образом в нем стал внутренний мир человека, который поэт наделил некоторыми человеческими способностями. Душа, по его мнению, должна трудиться. Ведь душевная лень порождает эгоистичность, черствость и ограниченность. Заболоцкий полагал, что, делая себе поблажку, человек рискует утратить последнее и, быть может, главное в жизни. И даже тот, кто умудрен опытом и прошел немалый жизненный путь, должен непрерывно учить себя доброте, справедливости и состраданию. Важные философские вопросы, актуальные во все времена, поднимает анализ стихотворения Заболоцкого «Не позволяй душе лениться…».

Лирика

Лирические произведения Заболоцкого были созданы под влиянием традиций Тютчева и Баратынского. Стихотворение «Гроза» наполнено метафорическими образами, призванными показать связь природы и человека.

К последним произведениям русского поэта относятся десять стихотворений, вошедших в цикл «Последняя любовь». За два года до смерти в супружеской жизни Заболоцкого произошел разлад. Поэт некоторое время тесно общался с автором легендарного романа «Жизнь и судьба». Супруга Заболоцкого не смогла остаться равнодушной к таланту и уму великого писателя. Разлад привел к недолгому расставанию, во время которого и создан был лирический цикл. Екатерина Васильевна вернулась в 1958 году к мужу. Спустя два месяца он скончался.

Наследие Николая Заболоцкого небольшое. Оно включается в себя всего лишь один том стихотворений и поэм. Но темы его произведений столь разнообразны и многогранны, что, без сомнения, этого поэта можно отнести к великим мастерам художественного слова XX века.