Литературно-исторические заметки юного техника. В России революция была. Полков хвалебные молитвы
Всевеликое Войско ДонскоеОшибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Фёдор Дми́триевич Крю́ков (2 (14) февраля (18700214 ) , станица Глазуновская Усть-Медведицкого округа области Войска Донского (в настоящее время - Кумылженский район Волгоградской области) - 4 марта хутор Незаймановский Кубанской области) - русский писатель , казак , участник Белого движения .
Биография
Фёдор Крюков родился 2 (14) февраля 1870 года в станице Глазуновской Усть-Медведицкого округа области Войска Донского . Сын атамана . Мать донская дворянка . Всего в семье было трое детей. В 1918 году младшего брата, служившего лесником, за интеллигентный вид сняли с поезда и убили красногвардейцы.
Фёдор учился в Усть-Медведицкой гимназии (окончил с серебряной медалью) вместе с Филиппом Мироновым (будущим командармом 2-й Конной армии), Александром Поповым (будущий писатель А. С. Серафимович) и Петром Громославским (тестем М. А. Шолохова). В 1892 году году окончил .
Заведующий отделом литературы и искусства журнала «Русское богатство » (редактор и соиздатель В. Г. Короленко). Преподаватель русской словесности и истории в гимназиях Орла и Нижнего Новгорода . Воспитатель поэта Александра Тинякова .
В Первую мировую войну служил в санитарном отряде под командованием князя Варлама Геловани и написал ряд очерков из быта военного госпиталя и военных санитаров, которые перекликаются с военными темами «Тихого Дона». В Гражданскую войну поддерживал правительство Всевеликого Войска Донского . Один из идеологов Белого движения . Секретарь Войскового круга . В 1920 году отступал вместе с остатками Донской армии к Новороссийску . Умер в госпитале монастыря хутора Незаймановского от сыпного тифа 4 марта , там же и похоронен.
Крюков является прообразом Фёдора Ковынёва - важного персонажа эпопеи А. И. Солженицына «Красное колесо ».
Сочинения Фёдора Дмитриевича Крюкова
|
|
|
Отдельные издания
Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Мемориальный камень в ст. Глазуновской, установленный в честь 140-летия со дня рождения писателя- В родных местах: Рассказ. - Ростов н/Д: . - 39 с.
- Казацкие мотивы: Очерки и рассказы. - СПб: 1907. - 439 с.
- Рассказы. Т. I. - М.: Книгоиздательство писателей в Москве , 1914.
- Офицерша: Повести и рассказы. / Кубанская библиотека - Краснодар: Кн. изд-во, 1990. - 362 с. - ISBN 5-7561-0482-8.
- Рассказы. Публицистика. - М.: Советская Россия, 1990. - 571 с. - ISBN 5-268-01132-4.
- Казацкие мотивы: Повесть, рассказы, очерки, воспоминания, стихотворение в прозе. / Забытая книга - М.: Художественная литература, 1993. - 444 с. - ISBN 5-280-02217-9.
- Булавинский бунт (1707-1708 г.). Этюд из истории отношений Петра Великого к Донским казакам. Неизвестная рукопись Федора Крюкова из Донского архива писателя. М.: АИРО-ХХI; СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. - 208 с. - ISBN 5-88735-124-1.
- Казачьи повести: [повести, рассказы]. Москва: Вече, 2005. - 384 с. - ISBN 5-9533-0787-X
- Родимый край: Рассказы, очерки. / Ф. Д. Крюков. - М.: МГГУ им. М. А. Шолохова, 2007. - 550 с. (Донская литература) - ISBN 978-5-8288-1014-7
- Обвал. Смута 1917 года глазами русского писателя. - М.: АИРО-ХХI, 2009. - 368 с. - ISBN 978-5-91022-087-8
- Федор Крюков. Православный мир старой России. - М.: АИРО-XXI, 2012. - 200 с. - ISBN 978-5-91022-077-9
- Федор Крюков. Эпоха Столыпина. Революция 1905 года в России и на Дону / Предисловие и составление А.Г. Макарова. - М.: АИРО-XXI, 2012. - 362 с. - ISBN 978-591022-123-3
- Федор Крюков. Картинки школьной жизни старой России. - М.: АИРО-XXI, 2012. - 328 с. - ISBN 978-5-91022-133-2
- Фёдор Крюков. На Германской войне. На фронте и в тылу. - М.: АИРО-ХХI, 2013. - 548 с. - ISBN 978-591022-177-6
См. также
Напишите отзыв о статье "Крюков, Фёдор Дмитриевич"
Примечания
Литература
- Русские писатели, 1800-1917: Биографический словарь. М., 1994. Т. 3. С. 187-189. ISBN 5-85270-112-2.
- Государственная дума Российской империи, 1906-1917: Энциклопедия. Москва: Российская политическая энциклопедия, 2008. ISBN 978-5-8243-1031-3.
- Астапенко М. П. Его называли автором «Тихого Дона». - Ростов-на-Дону: Единство, 1991. - 112 с.
- Горнфельд А. Г. Рассказы Крюкова. // Критика начала XX века. - М.: АСТ, Олимп, 2002. - С. 49-57.
- Федору Крюкову, певцу Тихого Дона. Переиздание сборника «Родимый край» (Усть-Медведицкая, 1918), посвящённого 25-летию литературной деятельности русского писателя Ф. Д. Крюкова (1893-1918). Сост. А. Г. Макаров и С. Э. Макарова. - М.: АИРО-XX, 2003. - 88 с. ISBN 5-88735-091-1
- Смирнова Е. А. Проза Ф. Д. Крюкова в публицистическом контексте «Русского богатства». Диссертация … канд. филол. наук: 10.01.10. - Волгоград, 2004.
- Малюкова Л. Н. «И покатился с грохотом обвал…» Судьба и творчество Ф. Д. Крюкова. - Ростов-на-Дону: Дониздат, 2007. - 254 с. ISBN 5-85216-074-1
Ссылки
- (биография писателя, литературные произведения, а также архив фото- и видеоматериалов)
- Документальный фильм «Казак». Режиссёр И. Сафаров. Россия, 2005. 44 мин.
|
|||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Крюков, Фёдор Дмитриевич
– Тяжко тебе, горестная!.. Боязно... Прости меня, доченька, заберу я твоего Радомира. Не судьба ему находиться здесь более. Его судьба другой будет теперь. Ты сама этого пожелала...Магдалина лишь кивнула ему, показывая, что понимает. Говорить она не могла, силы почти покидали её. Надо было как-то выдержать эти последние, самые тяжкие для неё мгновения... А потом у неё ещё будет достаточно времени, чтобы скорбеть об утерянном. Главное было то, что ОН жил. А всё остальное было не столь уж важным.
Послышалось удивлённое восклицание – Радомир стоял, оглядываясь, не понимая происходящего. Он не знал ещё, что у него уже другая судьба, НЕ ЗЕМНАЯ... И не понимал, почему всё ещё жил, хотя точно помнил, что палачи великолепно выполнили свою работу...
– Прощай, Радость моя... – тихо прошептала Магдалина. – Прощай, ласковый мой. Я выполню твою волю. Ты только живи... А я всегда буду с тобой.
Снова ярко вспыхнул золотистый свет, но теперь он уже почему-то находился снаружи. Следуя ему, Радомир медленно вышел за дверь...
Всё вокруг было таким знакомым!.. Но даже чувствуя себя вновь абсолютно живым, Радомир почему-то знал – это был уже не его мир... И лишь одно в этом старом мире всё ещё оставалось для него настоящим – это была его жена... Его любимая Магдалина....
– Я вернусь к тебе... я обязательно вернусь к тебе... – очень тихо сам себе прошептал Радомир. Над головой, огромным «зонтом» висела вайтмана...
Купаясь в лучах золотого сияния, Радомир медленно, но уверенно двинулся за сверкающим Старцем. Перед самым уходом он вдруг обернулся, чтобы в последний раз увидеть её... Чтобы забрать с собою её удивительный образ. Магдалина почувствовала головокружительное тепло. Казалось, в этом последнем взгляде Радомир посылал ей всю накопленную за их долгие годы любовь!.. Посылал ей, чтобы она также его запомнила.
Она закрыла глаза, желая выстоять... Желая казаться ему спокойной. А когда открыла – всё было кончено...
Радомир ушёл...
Земля потеряла его, оказавшись его не достойной.
Он ступил в свою новую, незнакомую ещё жизнь, оставляя Марии Долг и детей... Оставляя её душу раненой и одинокой, но всё такой же любящей и такой же стойкой.
Судорожно вздохнув, Магдалина встала. Скорбеть у неё пока что просто не оставалось времени. Она знала, Рыцари Храма скоро придут за Радомиром, чтобы предать его умершее тело Святому Огню, провожая этим самым его чистую Душу в Вечность.
Первым, конечно же, как всегда появился Иоанн... Его лицо было спокойным и радостным. Но в глубоких серых глазах Магдалина прочла искреннее участие.
– Велика благодарность тебе, Мария... Знаю, как тяжело было тебе отпускать его. Прости нас всех, милая...
– Нет... не знаешь, Отец... И никто этого не знает... – давясь слезами, тихо прошептала Магдалина. – Но спасибо тебе за участие... Прошу, скажи Матери Марии, что ОН ушёл... Что живой... Я приду к ней, как только боль чуточку утихнет. Скажи всем, что ЖИВЁТ ОН...
Больше Магдалина выдержать не могла. У неё не было больше человеческих сил. Рухнув прямо на землю, она громко, по-детски разрыдалась...
Я посмотрела на Анну – она стояла окаменев. А по суровому юному лицу ручейками бежали слёзы.
– Как же они могли допустить такое?! Почему они все вместе не переубедили его? Это же так неправильно, мама!.. – возмущённо глядя на нас с Севером, воскликнула Анна.
Она всё ещё по-детски бескомпромиссно требовала на всё ответов. Хотя, если честно, я точно так же считала, что они должны были не допустить гибели Радомира… Его друзья... Рыцари Храма... Магдалина. Но разве могли мы судить издалека, что тогда было для каждого правильным?.. Мне просто по-человечески очень хотелось увидеть ЕГО! Так же, как хотелось увидеть живой Магдалину...
Наверно именно поэтому, я никогда не любила погружаться в прошлое. Так как прошлое нельзя было изменить (во всяком случае, я этого сделать не могла), и никого нельзя было предупредить о назревавшей беде или опасности. Прошлое – оно и было просто ПРОШЛЫМ, когда всё хорошее или плохое давно уже с кем-то случилось, и мне оставалось лишь наблюдать чью-то прожитую хорошую или плохую, жизнь.
И тут я снова увидела Магдалину, теперь уже одиноко сидевшую на ночном берегу спокойного южного моря. Мелкие лёгкие волны ласково омывали её босые ноги, тихо нашёптывая что-то о прошлом... Магдалина сосредоточенно смотрела на огромный зелёный камень, покойно лежавший на её ладони, и о чём-то очень серьёзно размышляла. Сзади неслышно подошёл человек. Резко повернувшись, Магдалина тут же улыбнулась:
– Когда же ты перестанешь пугать меня, Раданушка? И ты всё такой же печальный! Ты ведь обещал мне!.. Чему же грустить, если ОН живой?..
– Не верю я тебе, сестра! – ласково улыбаясь, грустно произнёс Радан.
Это был именно он, всё такой же красивый и сильный. Только в потухших синих глазах теперь жили уже не былые радость и счастье, а гнездилась в них чёрная, неискоренимая тоска...
– Не верю, что ты с этим смирилась, Мария! Мы должны были спасти его, несмотря на его желание! Позже и сам понял бы, как сильно ошибался!.. Не могу я простить себе! – В сердцах воскликнул Радан.
Видимо, боль от потери брата накрепко засела в его добром, любящем сердце, отравляя приходящие дни невосполнимой печалью.
– Перестань, Раданушка, не береди рану... – тихо прошептала Магдалина. – Вот, посмотри лучше, что оставил мне твой брат... Что наказал хранить нам всем Радомир.
Протянув руку, Мария раскрыла Ключ Богов...
Он вновь начал медленно, величественно открываться, поражая воображение Радана, который, будто малое дитя, остолбенело наблюдал, не в состоянии оторваться от разворачивающейся красоты, не в силах произнести ни слова.
– Радомир наказал беречь его ценой наших жизней... Даже ценой его детей. Это Ключ наших Богов, Раданушка. Сокровище Разума... Нет ему равных на Земле. Да, думаю, и далеко за Землёй... – грустно молвила Магдалина. – Поедем мы все в Долину Магов. Там учить будем... Новый мир будем строить, Раданушка. Светлый и Добрый Мир... – и чуть помолчав, добавила. – Думаешь, справимся?
– Не знаю, сестра. Не пробовал. – Покачал головой Радан. – Мне другой наказ дан. Светодара бы сохранить. А там посмотрим... Может и получится твой Добрый Мир...
Присев рядом с Магдалиной, и забыв на мгновение свою печаль, Радан восторженно наблюдал, как сверкает и «строится» дивными этажами чудесное сокровище. Время остановилось, как бы жалея этих двух, потерявшихся в собственной грусти людей... А они, тесно прижавшись друг к другу, одиноко сидели на берегу, заворожено наблюдая, как всё шире сверкало изумрудом море... И как дивно горел на руке Магдалины Ключ Богов – оставленный Радомиром, изумительный «умный» кристалл...
С того печального вечера прошло несколько долгих месяцев, принёсших Рыцарям Храма и Магдалине ещё одну тяжкую потерю – неожиданно и жестоко погиб Волхв Иоанн, бывший для них незаменимым другом, Учителем, верной и могучей опорой... Рыцари Храма искренне и глубоко скорбели о нём. Если смерть Радомира оставила их сердца раненными и возмущёнными, то с потерей Иоанна их мир стал холодным и невероятно чужим...
Друзьям не разрешили даже похоронить (по своему обычаю – сжигая) исковерканное тело Иоанна. Иудеи его просто зарыли в землю, чем привели в ужас всех Рыцарей Храма. Но Магдалине удалось хотя бы выкупить(!) его отрубленную голову, которую, ни за что не желали отдавать иудеи, так как считали её слишком опасной – они считали Иоанна великим Магом и Колдуном...
Так, с печальным грузом тяжелейших потерь, Магдалина и её маленькая дочурка Веста, охраняемые шестью Храмовиками, наконец-то решились пуститься в далёкое и нелёгкое путешествие – в дивную страну Окситанию, пока что знакомую только лишь одной Магдалине...
Дальше – был корабль... Была длинная, тяжкая дорога... Несмотря на своё глубокое горе, Магдалина, во время всего нескончаемо-длинного путешествия была с Рыцарями неизменно приветливой, собранной и спокойной. Храмовики тянулись к ней, видя её светлую, печальную улыбку, и обожали её за покой, который испытывали, находясь с рядом с ней... А она с радостью отдавала им своё сердце, зная, какая жестокая боль жгла их уставшие души, и как сильно казнила их происшедшая с Радомиром и Иоанном беда...
Когда они наконец-то достигли желанной Долины Магов, все без исключения мечтали только лишь об одном – отдохнуть от бед и боли, насколько для каждого это было возможно.
Слишком много было утрачено дорогого...
Слишком высокой была цена.
Сама же Магдалина, покинувшая Долину Магов, будучи малой десятилетней девочкой, теперь c трепетом заново «узнавала» свою гордую и любимую Окситанию, в которой всё – каждый цветок, каждый камень, каждое дерево, казались ей родными!.. Истосковавшись по прошлому, она жадно вдыхала бушующий «доброй магией» окситанский воздух и не могла поверить, что вот она наконец-то пришла Домой...
Это была её родная земля. Её будущий Светлый Мир, построить который она обещала Радомиру. И это к ней принесла она теперь своё горе и скорбь, будто потерянное дитя, ищущее у Матери защиты, сочувствия и покоя...
Магдалина знала – чтобы исполнить наказ Радомира, она должна была чувствовать себя уверенной, собранной и сильной. Но пока она лишь жила, замкнувшись в своей глубочайшей скорби, и была до сумасшествия одинокой...
Без Радомира её жизнь стала пустой, никчемной и горькой... Он обитал теперь где-то далеко, в незнакомом и дивном Мире, куда не могла дотянуться её душа... А ей так безумно по-человечески, по-женски его не хватало!.. И никто, к сожалению, не мог ей ничем в этом помочь.
Тут мы снова её увидели...
На высоком, сплошь заросшем полевыми цветами обрыве, прижав колени к груди, одиноко сидела Магдалина... Она, как уже стало привычным, провожала закат – ещё один очередной день, прожитый без Радомира... Она знала – таких дней будет ещё очень и очень много. И знала, ей придётся к этому привыкнуть. Несмотря на всю горечь и пустоту, Магдалина хорошо понимала – впереди её ждала долгая, непростая жизнь, и прожить её придётся ей одной... Без Радомира. Что представить пока что ей никак не удавалось, ибо он жил везде – в каждой её клеточке, в её снах и бодрствовании, в каждом предмете, которого он когда-то касался. Казалось, всё окружающее пространство было пропитано присутствием Радомира... И даже если бы она пожелала, от этого не было никакого спасения.
14 февраля (2 февраля по старому стилю) 1870 года родился Фёдор Дмитриевич Крюков – когда-то известный, но ныне совершенно забытый казачий писатель, беллетрист, педагог, общественный деятель, предполагаемый автор романа «Тихий Дон».
Сегодняшние читатели, воспитанные на произведениях русских классиков и классиков соцреализма, совершенно не знают писателя Федора Крюкова. Ни в одном из энциклопедических изданий советского периода нет даже краткого упоминания о нем. Это незаслуженно забытое имя начали вспоминать лишь в связи с так называемой проблемой авторства «Тихого Дона». Как известно, некоторыми современниками уже в 1928 году (т.е. сразу после выхода первой книги романа) выдвигалась версия, что произведение о переломных событиях в судьбе донского казачества было написано или начато именно Ф.Д. Крюковым. При этом никому неизвестному, начинающему писателю М. А. Шолохову отводилась в лучшем случае роль соавтора выдающегося произведения XX века, а в худшем – бесспорного плагиатора.
Версия авторства Крюкова так и не была однозначно подтверждена или опровергнута ни одним из исследователей творчества М.А. Шолохова. Советскому народу вполне хватило одного «воспевателя» практически уничтоженного казачества, который не запятнал себя «порочащими связями» с белыми и к тому же удостоился Нобелевской премии. О произведениях Ф.Д. Крюкова и самом его существовании постарались забыть, вычеркнув имя этого яркого, самобытного автора из истории отечественной литературы. При жизни Ф.Д. Крюков не относился к своему творчеству как к профессии и не искал всероссийской славы: работал учителем, сотрудничал в журналах, занимался общественной деятельностью, в период Первой мировой войны освоил труд санитара передвижного госпиталя. Крюков успел издать лишь один том своих произведений, хотя написанного им хватило бы на десять. Но скромный донской писатель оставил потомкам такую тайну, которая и по сей день не даёт спокойно спать историкам, литературоведам, журналистам и читателям.
Биография
|
Ф.Д. Крюков |
Родился Федор Дмитриевич Крюков на верхнем Дону в станице Глазуновской, раскинувшейся в низовьях левого притока Дона - Медведицы, в рядовой казачьей семье. Дед писателя, Иван Гордеевич Крюков, был войсковой старшина в отставке. Он оставил сыну в наследство «офицерский участок». Отец Фёдора Крюкова – Дмитрий Иванович, станичный атаман, вахмистр (урядник) действительной службы – родился около 1815 года, в той же станице Глазуновской. Д.И. Крюков неоднократно избирался атаманом станицы и умер в 1894 году, исполняя в этой должности четвертый срок. Мать Акулина Алексеевна, как утверждает писатель и исследователь творчества Ф.Д. Крюкова Ю. Кувалдин, происходила из донских дворян. В семье было двое сыновей – Фёдор и Александр и две дочери – Мария и Евдокия. Александр Крюков с серебряной медалью закончил в Орле гимназию, служил лесоводом в Брянске, в 1920 году был расстрелян органами ЧК.
Сам Фёдор Дмитриевич Крюков никогда не был женат, но вместе с сестрой Марией они взяли на воспитание мальчика Петра (Петрушу, как ласково его называли в семье). Пётр после смерти приёмного отца отступил с белоказаками, был эвакуирован из Крыма в Турцию, но жизнь его на чужбине не сложилась. Казакоман, поэт, журналист и издатель, он всегда тосковал по родине, умер в эмиграции одиноким и всеми забытым. Судьба сестёр Ф.Д. Крюкова неизвестна.
В 1880 году Ф.Д. Крюков успешно окончил церковно-приходское училище в станице Глазуновской и продолжил учёбу в окружной станице Усть-Медведицкая (ныне райцентр Серафимович). В ту пору Усть-Медведицкая гимназия была одной из лучших в Области Войска Донского. Здесь казачатам давали глубокие основательные знания не только по государственной программе. Атмосфера казакомании прививала юным воспитанникам любовь к родному краю, традициям казачества, православию. Каждый из гимназистов основательно знал историю своей земли, все подвиги её великих представителей. Вместе с Крюковым в гимназии учились Ф.К. Миронов (будущий красный командарм 2 ранга), А.С. Попов (будущий писатель Серафимович) и Петр Громославский (будущий тесть М.А. Шолохова). Двое последних тоже не были обделены литературными талантами, и, по сведениям биографов Крюкова, практически всю жизнь поддерживали с ним близкие отношения.
Педагогическая деятельность
Близорукость не позволила Ф. Крюкову стать военным, пришлось делать статский выбор. В 1888 году он поступил на казенное содержание в Императорский Санкт-Петербургский историко-филологический институт. Это учебное заведение было учреждено в Петербурге в 1867 году специально с целью готовить преподавателей гуманитарных дисциплин для гимназий. Здесь получали высшее образование будущие учителя древних и новых языков, словесности, истории, географии. Помещался институт в бывшем дворце императора Петра II (Университетская наб., 11). Лекции читали, как правило, профессора Санкт-Петербургского университета. До 1904 года институт представлял собой закрытое учебное заведение с полным казенным содержанием. Свидетельство об окончании института приравнивалось к диплому университета.
Фёдор Крюков окончил Императорский институт по разряду истории и географии. Одновременно, еще в годы учебы, Федор Дмитриевич начал заниматься литературной деятельностью, которая постепенно стала основным содержанием его жизни. Пытаясь освободиться от шестилетней обязательной педагогической службы, будущий писатель хотел стать священником, но не получилось. Об этом он выразительно расскажет в воспоминаниях «О пастыре добром. Памяти о. Филиппа Петровича Горбаневского» ("Руские записки", 1915 - № 6).
В 1893-1905 годах Крюков успешно учительствует в Орле и Новгороде. С 29 сентября 1893 года он воспитатель Благородного пансиона Орловской мужской гимназии. 31 августа 1900 года Фёдор Дмитриевич стал сверхштатным учителем истории и географии, одновременно исполняя прежние обязанности воспитателя. Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 11 октября 1898 года он был утвержден по классу занимаемой должности в чине коллежского асессора. Дополнительно Крюков преподавал историю в Николаевской женской гимназии (1894-98) и русский язык в Орловском кадетском корпусе.
Интересно, что в те годы Крюков стал воспитателем замечательного поэта Серебряного века Александра Тинякова. Вместе они издавали рукописный журнал. В Орле произошло формирование и становление Крюкова как писателя. Материала и жизненных наблюдений накопилось много.
Кроме того, Ф.Крюков состоял членом губернской ученой архивной комиссии, вёл методическую работу. В архиве сохранились составленные и написанные им программы по географии и «Примерная программа по русской истории для I-II классов с учебными пособиями», «План преподавания истории» с его замечаниями, а также список рекомендуемой литературы по истории для каталога гимназической библиотеки.
Опубликование в столичной прессе рассказа о нравах Орловской мужской гимназии («Картинки школьной жизни») вызвало конфликт с коллегами-преподавателями. В 1905 году Крюков уезжает в Нижний Новгород, где был принят на должность сверхштатного учителя истории и географии в Нижегородское Владимирское реальное училище.
За свою преподавательскую деятельность Федор Дмитриевич был награжден орденами Св. Анны 2-й степени и Св. Станислава 3-й степени, имел чин статского советника, который давал ему право на личное дворянство.
Писатель
Из глухого угла, которым в те годы была его родная станица, Крюков выбрался на простор «большой» жизни - Орел, Нижний Новгород, Санкт-Петербург... Он печатается в столичных газетах и журналах. Становится известным в литературных кругах, поддерживает общение с В. Короленко, М. Горьким. Но за всем этим ростом прослеживается одна особенность: он не только не порывает со средой, из которой вышел, но внутренняя, глубинная связь его со своей «малой» родиной усиливается и обостряется.
Развитие России в конце XIX – начале XX века, её модернизация и приобщение к западной цивилизации привели к тому, что верхи правящего слоя все более ощущали себя «европейцами», создавая в столицах соответствующую культурную и социальную среду. Подобным же путем развивалась нарождавшаяся российская интеллигенция, быстро приобщаясь к городской культуре европейского типа, разрывая свои связи с народными низами, из которых она выходила. Истинно казачьих авторов, державшихся за самобытность и «народность», в столицах и крупных городах были единицы.
Потеря органичной связи и взаимопонимания интеллигенции с простой народной средой остро переживалась писателем Крюковым. Именно эта тема стала центральной в первых его крупных литературных опытах («Казачка», «Дневник учителя Васюхина» и др.). Чувство любви к Дону, к населяющему его народу предопределило последующий жизненный путь Фёдора Крюкова. Он желал помочь своему родному краю, стремился использовать свои знания и способности для улучшения непростой жизни рядового казака - чтобы послужить своей родине. Со временем этой «службой» стала его литературная деятельность. Она, прежде всего, сосредотачивалась вокруг изображения донской жизни и выдвинула Крюкова в первый ряд писателей Дона общероссийского масштаба.
Основным художественным методом Ф.Д. Крюкова становится подлинный реализм. Как опытный наблюдатель, он подмечал многие пока еще, быть может, малозаметные изменения народной жизни и психологии. Тонкий ум и разностороннее образование позволили писателю увидеть за отдельными фактами цельную, хотя и противоречивую картину народной жизни. А доброе чувство к своим героям, которыми фактически стала вся масса простого народа, неизменно сопровождало его очерки и рассказы, исцеляя душевные раны и врачуя сердца.
Политическая и общественная деятельность
Федор Дмитриевич регулярно, два-три раза в году приезжал в Глазуновскую. Здесь он участвовал в текущей хозяйственной жизни, в полевых работах, заботился о родных, сохранял активный интерес к станичной жизни, участвовал в ней, реально помогая станичникам в разрешении возникавших трудностей. Все это со временем создало Крюкову высокий авторитет среди казаков и выдвинуло на поприще общественной деятельности.
В апреле 1906 года Федор Дмитриевич Крюков избирается депутатом Первой Государственной думы от Области Войска Донского. Он зажигательно, ярко выступал в Думе и в печати против использования донских полков для подавления революционных выступлений. Часть исследователей считает, что он был даже одним из учредителей партии «народных социалистов». Во всяком случае, после роспуска Николаем II Думы, Крюков проявил себя как весьма радикально настроенный политический деятель. 10 июля 1907 года в гостинице «Бельведер» он подписал знаменитое «Выборгское воззвание», за что с декабря 1907 года отбыл 3-х месячное тюремное заключение в столичной тюрьме Кресты. (Осужден по ст.129, ч.1, п.п.51 и 3 Уголовного Уложения: за агитационные выступления.) Либеральному народнику Крюкову (вместе с будущим командармом Второй Конной Ф.К.Мироновым) было запрещено проживание в пределах Области Войска Донского. Казаки станицы Глазуновской отправляли прошение войсковому наказному атаману о снятии позорного запрета, но тщетно.
В 1907 году за участие в революционных волнениях Крюков был административно выслан за пределы Области Войска Донского на несколько лет. Доступ к прежней преподавательской деятельности тоже был закрыт. Выручил друг детства металлург-ученый Николай Пудович Асеев, который устроил писателя помощником библиотекаря в Горном институте.
В ноябре 1909 года, после смерти П.Ф. Якубовича, с которым был дружен, Крюков был избран товарищем-соиздателем толстого столичного журнала «Русское богатство». Практически все значительные произведения Ф.Д. Крюкова за период 1908-1917 годов опубликованы в этом журнале. Своим литературным наставником и «крёстным» Фёдор Дмитриевич считал писателя В.Г. Короленко, который являлся одним из издателей «Русского богатства». Именно Короленко заметил, что Ф.Д. Крюков «первым дал нам настоящий колорит Дона».
Первая мировая война и революция
Поздней осенью 1914 года Федор Крюков покинул Донскую область, чтобы отправиться на турецкий фронт. По близорукости он был негоден к строевой службе, но после долгого путешествия добровольно присоединился к 3 госпиталю Государственной Думы в районе Карса. Вплоть до начала 1915 года он находился как представитель комитета третьей Государственной Думы при отряде Красного креста на Кавказском фронте. Зимой 1915-1916 годов с тем же госпиталем оказался в Галиции, исполнял обязанности санитара. Являясь непосредственным очевидцем и свидетелем всех ужасов войны, Крюков пишет много рассказов в журналы и газеты. Его фронтовые заметки «Группа Б» («Силуэты») и очерки о войне печатают лучшие российские периодические издания.
Февральский переворот 1917 года Крюков встретил в Петрограде. В марте 1917 года он был избран в Совет Союза Казачьих Войск, с первых дней наблюдал за развитием трагических событий: за нарастающей анархией, злобой, волной насилия, захлестнувшими русскую жизнь. Такую революцию, со всей её пошлостью, жестокостью, непредсказуемостью либеральный интеллигент Крюков воспринял негативно. В очерках «Обвал», «Новое», «Новым строем» он показал реальную картину мерзости и разложения, которое несет с собой так называемая пролетарская «революция». В "годину смуты и разврата", когда множество российских душ поддалось соблазну малодушия и предательства, злобы и эгоизма, оправдания "революционного" насилия, Федор Дмитриевич испытание выдержал - остался преданным родине, верным своим идеалам гуманизма и добра. Он не уклонился от выпавшего ему жребия, до последнего своего вздоха активно участвовал в борьбе за восстановление России.
Гражданская война
В январе 1918 года Крюков навсегда покидает Петроград и уезжает на родину. Но и тихий Дон уже охвачен Гражданской войной. В мае 1918 года Крюков был арестован красноармейцами, затем отпущен по личному приказу Ф. К. Миронова, принял участие в Белом движении. В июне, в одном из наступлений на слободу Михайловку, писатель был легко контужен близко разорвавшимся снарядом. Вплоть до августа 1918 года станицы, расположенные между Себряково и Усть-Медведицкой, переходили из рук в руки. Когда большевики значительно сдали свои позиции на Дону, Крюков был избран Секретарем Войскового Круга Области Войска Донского. Помимо этого, с осени 1918 года он становится директором Усть-Медведицкой мужской гимназии, редактирует правительственные «Донские ведомости», активно печатается в белой прессе. Вероятно, именно в этот период, как свидетельствуют некоторые очевидцы, Крюков и написал основные части романа, посвященные Гражданской войне. О том, что писатель работает над «большой вещью» о казачестве знали в редакции «Русского богатства». Известно это и из той части архива Фёдора Крюкова, которую сохранил его близкий друг детства, соратник по антибольшевистской борьбе на Дону, профессор-металлург Николай Пудович Асеев.
В советское время петроградский архив Фёдора Дмитриевича хранила племянница Асеева Мария Акимовна. Среди бумаг сохранились ее выписки из писем Ф.Д. Крюкова к Н. П.Асееву тех грозных лет:
«Коля. Береги архив, он мне будет нужен. Это мое вечное поселение на земле. Там есть некоторые сведения, которые пригодятся кому-либо. Это на случай, если меня не будет... Я не изменю своей веры и своих убеждений до конца своих дней. За это время я столько пережил, столько перестрадал и передумал... Если мне поможет Бог, то я порадую тебя и друзей. Необходимо жить только тем, что хочешь сказать. Я много брожу по нашим садам, степи и любуюсь игрой света и тени. Учусь у природы доброте и терпению. Я каждый день приобщаюсь к чувству прекрасного. Я глубоко верю, что настанет время, когда наш народ победит все...»
Скончался Федор Крюков в тифозном беспамятстве 20 февраля 1920 года, во время отступления Донской армии. Он был тайно похоронен в станице Новокорсунской на Кубани, могила его безвестна, на ней нет даже креста.
Авторство «Тихого Дона»
Говоря о Ф.Д. Крюкове, невозможно обойти этот сложный, и по сей день неразрешённый вопрос.
Биографам и исследователям творчества Крюкова известно, что, начиная с 1912 -1913 года Фёдор Дмитриевич писал большое произведение о Доне. Но литературный архив писателя до нас не дошёл. Донская часть архива (то, что было написано и оставлено Крюковым в Глазуновской и Усть-Медведовской станицах в 1918-1920 годах) пропала бесследно во время Гражданской войны.
Известно, что Ф.Д. Крюков был назван автором «Тихого Дона» сразу после выхода первой книги романа в 1928 году. Однако в защиту Шолохова выступил весь РАПП. Известные советские писатели (Серафимович, Фадеев и др.) развернули целую кампанию против «злопыхателей», которые не дают пробиться молодому таланту. Было обстоятельно доказано, что пролетарский писатель М.А.Шолохов никогда не знал белогвардейца Ф.Д. Крюкова и не читал ни одного его произведения. Само упоминание имени Крюкова теперь считалось едва ли не преступлением. Очевидно, поэтому не стали ввязываться в спор те, кто помнили и знали творчество Ф.Д. Крюкова. Промолчали и эмигранты (бывший донской атаман и писатель П.Н.Краснов, а также приёмный сын Крюкова Пётр).
Уже в наше время тему авторства Ф. Крюкова поднял Александр Солженицын в 1974 году в книге «Стремя «Тихого Дона», а позже - Рой Медведев в 1975 году. За последние десятилетия появилась обширная литература, посвященная проблеме авторства романа, но точка в этом вопросе не поставлена до сих пор.
На наш взгляд, небезынтересной и не лишённой основания выглядит версия писателя Ю. Кувалдина, изложенная в его эссе «Он пел в церковном хоре: «Тихий Дон» Фёдора Крюкова и плагиатор Пётр Громославский» (“Наша улица” №123 (2) февраль 2010).
Согласно версии Кувалдина, глазуновская часть архива Ф.Д. Крюкова была то ли отдана на хранение, то ли попросту присвоена бывшим однокашником и приятелем писателя Петром Громославским. По свидетельствам очевидцев, Громославский присутствовал при смерти Ф. Крюкова и даже участвовал в его похоронах. Согласно воспоминаниям соседки Крюковых, М. Поповой, сразу после смерти писателя шли разговоры о пропаже рукописи, которую Фёдор Дмитриевич взял с собой при отъезде из Глазуновской. Рукопись так и не отыскалась. Громославский поддерживал дружеские отношения с другим однокашником Крюкова – известным писателем Серафимовичем (Поповым). Возможно, что они решили «обработать» рукопись «белогвардейского» романа Крюкова и опубликовать его под именем зятя Громославского – М.А. Шолохова. Так, по мнению Ю. Кувалдина, родилась до сих пор нераскрытая литературная мистификация, принесшая своим создателям немалый доход.
Какова была роль самого Шолохова в этом предприятии – неизвестно и по сей день. Одни сторонники версии авторства Крюкова утверждают, что Шолохов сам дорабатывал черновик рукописи, внося свои «прокоммунистические» вставки. Другие приписывают авторство «вставок» Серафимовичу и даже Фадееву. Третьи (Р.Медведев, Ю.Кувалдин) уверяют, что Шолохов вообще был малограмотен и чужд какому бы то ни было литературному творчеству. А все его последующие и предыдущие «произведения» принадлежат перу П. Громославского и его дочери – Марии Петровны Шолоховой (жены М.А.Шолохова). Именно этим объясняется идентичность «вставок» в текст «Тихого Дона» и текста «Поднятой целины». Но Пётр Громославский скончался в 1939 году, и публикация послевоенных произведений М.А. Шолохова в эту версию никак не укладывается…
Роман «Тихий Дон», по своему эмоциональному настрою, как мы видим, оказывается в одной общей идейной и литературной линии с творчеством Федора Дмитриевича Крюкова последних лет его жизни. Возможно, что эта «идейная линия» была характерна для многих очевидцев событий революции и Гражданской войны. Мотивы «Тихого Дона» легли в основу произведений других (не только казачьих) писателей в эмиграции. С тем же успехом можно обвинять в плагиате и автора романа «За чертополохом» П.Н. Краснова, и А.Н. Толстого, и А.И. Деникина…
Однозначно обвинить в мародёрстве и даже убийстве Крюкова его бывших соучеников по гимназии (как это сегодня делают некоторые «исследователи») просто не поворачивается язык. Любому здравомыслящему человеку понятно, что за рукописи не убивают. Ни Громославский, ни Шолохов, ни кто-либо другой в 1920 году не смог бы и предположить, что произведение Крюкова будет удостоено Нобелевской премии. Возможно, что рукопись попала к Громославскому случайно. Возможно, сам умирающий Крюков отдал её старому знакомому, не предполагая, что тот решится предъявить её читателю под чужим именем.
Как бы то ни было, но гениальный роман «Тихий Дон» не погиб в огне Гражданской войны и стал достоянием человечества.
4.3.1920. – Умер писатель Фёдор Дмитриевич Крюков, предполагаемый автор романа "Тихий Дон".
(2.2.1870–4.3.1920) – русский писатель, казак, участник Белого движения. Родился в станице Глазуновской Усть-Медведицкого округа области Войска Донского в семье атамана. Мать донская дворянка. Всего в семье было трое детей.
Фёдор окончил с серебряной медалью Усть-Медведицкую гимназию, где учился вместе с Ф. Мироновым (будущим командармом 2-й Конной армии), А. Поповым (будущим писателем А.С. Серафимовичем) и Петром Громославским (тестем М.А. Шолохова).
В 1888 г. поступил в Императорский Санкт-Петербургский историко-философский институт на казенное содержание, получил очень хорошее образование. Будучи потомственным донским казаком, Крюков великолепно знал и жизнь родного Дона, и его историю, что проявил уже в первых своих произведениях.
Еще будучи студентом, он начал литературную деятельность статьей "Казаки на академической выставке", опубликованной в журнале "Донская речь" (18.03.1890). После окончания (в июне 1892 г.) института по разряду истории и географии до 1894 г. сотрудничал в "Петербургской газете", печатая короткие рассказы. История Дона вдохновила писателя на большие исторические эссе из Петровской эпохи "Гулебщики" (1892) и "Шульгинская расправа" (1894), опубликованные в журнале "Исторический вестник".
В сентябре 1893 г. устроился воспитателем пансиона Орловской мужской гимназии, где в августе 1900 г. стал сверхштатным учителем истории и географии, одновременно исполняя прежние обязанности вплоть до 1904 г. Дополнительно преподавал историю в Николаевской женской гимназии (1894–1898) и русский язык в Орловско-Бахтина кадетском корпусе (1898–1905) и состоял членом губернской ученой архивной комиссии. К этому периоду времени относятся первые значительные художественные произведения из жизни современного Донского казачества, такие как "Казачка" (1896), "Клад" (1897), "В родных местах" (1903). К этому же времени относится длительное сотрудничество Федора Дмитриевича с писателем В.Г. Короленко – главным редактором журнала "Русское богатство" (с 1914 – "Русский вестник"), где с 1896 по 1917 г. Ф.Д. Крюков опубликовал 101 произведение различного жанра.
В этот период он был подвержен общему либерально-революционному и социал-демократическому поветрию. В апреле 1906 г. он избирается депутатом от Дона, входил в состав Трудовой группы. После роспуска Думы в июле 1906 г. подписал "Выборгское воззвание", за что отбыл трехмесячное тюремное заключение. В 1906–1907 гг. участвовал в Партии народных социалистов.
Период до 1914 г. – наиболее заметный в творчестве Ф.Д. Крюкова, когда он приобрел литературную известность. Он написал десятки повестей и рассказов, в основном о народной жизни на Дону. С 1911 г. приступил к работе над "большой вещью" – романом о жизни донского казачества. Общий объем произведений Ф.Д. Крюкова составляет не менее 10 томов, но при жизни писателя был издан лишь один том – в 1914 г.
С начала Ф.Д. Крюков – на фронте. Был военным корреспондентом и заведующим отрядом Красного Креста Государственной думы на Кавказе (1914 – начало 1915 г.). В ноябре 1915 – феврале 1916 г. находился на Галицийском фронте. Многочисленные впечатления опубликовал во фронтовых очерках из быта военных санитаров и военного госпиталя, которые перекликаются с военными темами романа "Тихий Дон".
Катастрофу Крюков описал в очерках "Обвал", "Новое", "Новым строем", показав реальную картину распространившейся мерзости и разложения. В январе 1918 г. вернулся на Дон, где принял активное участие в , в июне 1918 г. был контужен в бою. В то же время написал стихотворение в прозе "Родимый край", которое распространялось в виде листовок на фронте. В августе был избран в члены Войскового Круга, работал его секретарем. С осени 1918 г. был директором Усть-Медведицкой мужской гимназии и, очевидно, именно в этот период написал основные части своего романа, посвященные гражданской войне. Здесь же в ноябре 1918 г. широко было отмечено 25-летие его литературной деятельности. В 1918 – 1919 гг. печатался в журнале "Донская волна", в газетах "Север Дона", "Приазовский край".
В начале 1920 г. Ф.Д. Крюков на Кавказ и 4 марта умер от сыпного тифа на хуторе Незаймановский близ станицы Новокорсунской.
Рукопись крюковского большого романа осталась нам неизвестна.
Однако существует обоснованная версия, что именно она была использована М.А. Шолоховым для романа "Тихий Дон", который был им завершен в возрасте 22 лет (опубликован в 1927 г.) и за который ему была присуждена Нобелевская премия в 1965 г. «за художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время» . Споры вокруг авторства начались сразу после выхода в свет первых глав эпопеи в 1928 г. и обострились после публикации в Париже в 1974 г. исследования И.Н. Медведевой-Томашевской (анонимно) под названием "Стремя Тихого Дона (Загадки романа)".
Солженицын впервые назвал Шолохова вором еще в 1960-е гг., то есть при активной "творческой" жизни последнего, а не после его смерти, и в книге "Бодался теленок с дубом" аргументировано очертил проблему авторства великого романа, назвав ее главным вопросом русской литературы ХХ века. В последующие годы к данной проблеме обращались многие отечественные и зарубежные ученые-филологи и историки: Р.А. Медведев, М.Т. Мезенцев, А.В. Венков, Зеев Бар-Селла. Наиболее фундаментальное исследование – книга А.Г. Макарова и С.Э. Макаровой "Цветок-татарник" (2001), где вскрыт сложный состав романа и аргументировано доказан историко-литературный подлог, осуществленный группой лиц, в том числе и Шолоховым. В результате исследований сделан вывод, что первые две книги "Тихого Дона" (части 1–4) написаны Ф.Д. Крюковым. Третья книга (части 5–6) имеет сложную структуру: в ней присутствуют вставки из мемуаров активных участников белой борьбы – , ; и красных – Н.Е. Какурина, А.А. Френкеля, а также добавления, в основном, идеологического содержания на уровне официозных штампов 1920-х гг. Четвертая книга (части 7–8) составлена из текстов, также написанных разными людьми, в том числе и Крюковым.
Безпомощные возражения на это советских "шолоховедов" также подробно разобраны вышеперечисленными исследователями. Наиболее весомым аргументом в пользу авторства Шолохова стала торжественно обнаруженная в 1999 г. рукопись "Тихого Дона", написанная его почерком, как будто он не мог переписать чужую рукопись... Софья Андреевна Толстая переписывала "Войну и мир" несколько раз, но в соавторы ко Льву Николаевичу не приписывалась.
В чем доказательства невозможности написания Шолоховым (1904–1984) основной части текста великой эпопеи "Тихий Дон"?
- В романе с фотографической точностью описана жизнь донского казачества и различных социальных слоев дореволюционной России, которые Шолохов знать не мог как по причине малолетства, так и по своему неказачьему происхождению и полной оторванности от описываемой среды. Действие романа начинается в 1911 г., причем явления природы вплетены в единый контекст с православным календарем и полностью соответствуют действительности. Шолохов ни физически, ни психологически не мог, будучи 6-8 летним ребенком, вести какие-либо наблюдения и записи, хотя мог, конечно, изучать позже это время по документам, но в этом случае три первых книги романа не могли быть им написаны за два-три года с такой достоверностью событий.
- Описание жизненных ситуаций, взрослых семейных проблем, отношений с женщинами, с детьми, примеры поведения главных героев, принадлежащих к разным социальным слоям, говорят о богатейшем жизненном опыте и природной наблюдательности автора. В 22 года так не напишешь... Тем более, что работа над романом в таком случае должна была начаться несколькими годами ранее, фактически в юношеском возрасте.
- Темные пятна в биографии Шолохова. При глубоком изучении всё, что он о себе писал позже, оказывалось либо вымыслом, либо полуправдой. А все сведения о его "продкомиссарстве" и боях с махновцами, столь долго муссировавшиеся в литературе и "воспоминаниях" семьи, на поверку вообще оказались ложью. Он никогда не был участником боевых действий, им талантливо и достоверно описанных в романе.
- Грубейшие фактические ошибки в романе допущены в описании боев Первой мiровой войны. 12-й Донской казачий полк, в котором служил его герой Григорий Мелехов, никогда не был в Восточной Пруссии, а между тем, в воспоминаниях Григория во время Верхнедонского восстания постоянно упоминается именно Восточная Пруссия. Бои же в Галиции в 1914 г., где действительно сражался 12-й Донской казачий полк, описаны с высокой точностью. Таким образом, судьба главных героев романа, как бы раздваивается, то они воюют в Восточной Пруссии, то в Галиции. Между тем, в Галиции сражались полки, формируемые в Верхне-Донском округе (10-я, 11-я и 12-я Донские казачьи), к которому относилась станица Вешенская, а в Восточной Пруссии – полки, формируемые в Усть-Медведицком округе (3-й Ермака Тимофеевича и 17-й генерала Бакланова полки). А именно в Усть-Медведицком округе в станице Глазуновской родился и долгое время жил Крюков.Как дополнительное подтверждение последних замечаний можно привести свидетельство С.В. Голубинцева (1897–1985) – донского казака, воевавшего в годы Первой мiровой войны в рядах 11 Изюмского Гусарского полка и возвращавшегося на Дон вместе с казаками 12-го Донского полка, 1-й сотней которого командовал есаул Цыганков. В дороге молодые офицеры садились кругом и слушали воспоминания Цыганкова, детали которых «впоследствии я прочел уже в Бразилии в первой части романа Михаила Шолохова "Тихий Дон". Еще тогда я удивлялся, как это он, будучи во время войны подростком, мог знать, что в 17-м Донском казачьем генерала Бакланова полку офицеры носили красные башлыки, о чем он так подробно рассказывал в том месте, где упоминается о партизанах Чернецова. И вообще, думал я тогда, мог ли он, коммунист, так красиво рассказать о выборах Донским Кругом в атаманы П.Н. Краснова. Единственно, где он ошибся в своих повествованиях о 12-м Донском казачьем полку, это в том месте, где он говорит, что казаки убили своего адъютанта. Это – ложь, ибо я доехал с казаками 12-го Донского полка до хутора Сетракова, и казаки вообще вели себя очень сдержанно и никого из офицеров не тронули… Бросилась мне в глаза и фамилия лихого антикоммуниста в романе – есаула Калмыкова, но тут я даже улыбнулся. Да ведь это же наш "диктатор" есаул Цыганков! Есаула Цыганкова я в последний раз встречал на Дону в 1919 году и после этого его мне видеть не приходилось».Ясно, что не мог Шолохов знать есаула Цыганкова, равно как и сотника Изварина и других участников тех трагических событий, а также деталей формы офицеров 17-го Донского генерала Бакланова полка, а вот Ф.Д. Крюков – наверняка мог. А фраза об убийстве адъютанта – это точно Шолохова. И это полностью соответствует схеме исследований А.Г. и С.Э. Макаровых.
- В "Тихом Доне" с точностью и достоверностью показаны деятели местного донского масштаба. Причем, как установил А.В. Венков, внешность, привычки этих людей описаны с фотографической точностью. Человек, писавший роман, должен был быть с ними знаком. А все они были членами Казачьего Круга, секретарем которого в 1918 г. был Федор Дмитриевич Крюков. Тринадцати-пятнадцатилетний подросток Шолохов даже рядом с этими людьми находиться не мог.
- Современные исследователи справедливо отметили, что "блукания" Григория Мелехова, его внезапно просыпающаяся ненависть к офицерам 1919-1920 гг. не имеют под собой никаких оснований и исторической почвы. Это позднейшие идеологические вставки в текст романа. Казачьи офицеры происходили из той же социокультурной среды, что и рядовые казаки, жили с ними, как правило, в одних станицах, а в Новочеркасское казачье кавалерийское училище доступ был открыт всем. За годы гражданской войны большое количество казаков, подобно Григорию Мелехову, дослужилось не только до офицерских чинов, но стало даже генералами.Однако даже если принять во внимание официозную версию создания "Тихого Дона", то не вяжется никак вечно сомневающийся и ищущий правды Григорий с безкомпромиссным коммунистом Шолоховым, душившим и травившим все живое в советской литературе. Любой автор наделяет главного героя произведения какими-то своими чертами, вкладывает в его уста свои мысли. Таков и Печорин у , и корнет, а затем – генерал Саблин у П.Н. Краснова. Представить в подобном соотношении Григория Мелехова и Шолохова просто невозможно.
- В текст "Тихого Дона" органично вплетены казачьи песни. Шолохов всегда говорил, что тексты их он брал из сборников донских песен Пивоварова и Листопадова. Но в указанных сборниках нет вариантов слов песен, используемых в романе. Крюков же был одним из глубочайших знатоков казачьего песенного творчества, сам собирал песни и великолепно пел. В остальных произведениях Шолохова нет и тени подобного использования фольклора.
- Шолохов практически не выезжал с Дона, а в Петербурге–Петрограде–Ленинграде вообще ни разу не был до выхода в свет романа. А между тем описания северной столицы в романе поражают своей точностью. Описать же точно город, где ни разу не был, тоже невозможно.
- Низкий уровень общей культуры Шолохова. Один из основных аргументов "шолоховедов", касающихся молодости автора, – пример создания талантливых произведений , и другими великими поэтами и писателями. Но не надо забывать, из какой среды они происходили и какое блестящее образование имели. Более того, все их произведения написаны либо на личном опыте (например, "Герой нашего времени" Лермонтова), либо на базе глубокого изучения исторических документов и, все-таки, в более зрелом возрасте (например, "История пугачевского бунта" Пушкина). А какое образование можно было получить иногороднему Вешенской станицы в жутких условиях гражданской войны? По крайней мере, задержка в достижении необходимого культурно-образовательного уровня была неизбежна, а её, судя по официозной биографии Шолохова, не произошло. Между тем, позднейшие вставки в 1-4 частях романа и многочисленные идеологические штампы в 5–6 частях говорят о полной исторической безграмотности Михаила Александровича. Путается всё: даты передвижения и боев Добровольческой армии, перепутаны фамилии генералов, прорвавших фронт красной армии и соединившихся с повстанцами в мае 1919 г., и очень многое другое. Вся эта путаница по исследованиям специалистов относится к позднейшим идеологическим вставкам.
Имеется свидетельство профессора Александра Лонгиновича Ильского, работавшего в 1927 г. 17-летним юношей в редакции "Роман–газеты" и бывшего свидетелем "становления" Шолохова как писателя: «Не только я, но и все в нашей редакции знали, что первые 4 части романа "Тихий Дон" Шолохов никогда не писал. Дело было так: в конце 1927 г. в редакцию М.А. Шолохов притащил один экземпляр рукописи объемом 500 страниц машинописного текста». Однако уже после публикации первых 4 частей романа поползли слухи о плагиате.Ильский описывает атмосферу, царившую в обществе в те годы. В условиях почти полного истребления дореволюционной интеллигенции был необходим талантливый "пролетарский автор" с хорошей анкетой. Главный реактор "Роман-газеты" А. Грудская через свою подругу, работавшую в секретариате Сталина, подсунула вождю публикуемый роман. Роман понравился, и в показательного идейного "автора" назначили Шолохова. После выхода известного письма правления РАПП за подписями Серафимовича, Авербаха, Киршона, Фадеева и Ставского, за малейшее сомнение в авторстве Шолохова грозил расстрел. Позже были репрессированы практически все свидетели во главе с троцкисткой Грудской, а Ильский поступил в технический ВУЗ, ушел работать в область техники и больше не прикасался к данной теме.- Примитивность дальнейшего творческого пути "великого писателя". Создав роман огромной художественной силы о событиях и времени, которое он практически не знал, в рекордно короткие сроки, в дальнейшем, будучи "классиком советской литературы", он так ничего значительного и не создал. Известно, что настоящий писатель не писать не может. Примеров тому – масса. Находясь в диких условиях сталинских лагерей, Солженицын писал в уме, запоминая огромные части текстов, чтобы позже излить их на бумагу. А что же "великий писатель"? Безвыездно живя в Вешенской, имея уйму свободного времени, получая большие по советским меркам деньги и практически ни в чем не нуждаясь, имея доступ по своему положению к любым источникам, почти ничего не написать о , к началу которой ему было около 40 лет (расцвет творческих сил для любого человека)! Война пробудила таланты огромного числа людей, прошедших ее. Виктор Астафьев, Борис Васильев, Вячеслав Кондратьев, Василь Быков, Константин Симонов и многие другие оставили блестящие произведения о войне при всех идеологических ограничениях тоталитарного режима, в том числе поначалу написанные в стол."Великий писатель Шолохов" ничего, кроме примитивных "Науки ненависти" и "Судьбы человека", справедливо раскритикованной Солженицыным, не создал. "Работа" над романом "Они сражались за Родину" якобы "продолжалась" до конца жизни писателя, но не было найдено ни одной страницы, хотя бы в стол написанного текста!
- И еще один важный момент, также отмеченный практически всеми исследователями. Нет ни единого свидетельства о том, что кто-то видел, как Шолохов вообще работал за столом или что-то написал. Если мы возьмем в качестве примера уже упомянутых Пушкина, Лермонтова и Байрона, то имеются десятки свидетельств современников о том, как поэты писали стихи экспромтом в альбомы женщинам, на манжете друзьям, на спор во время пирушек, а позже эти блестящие произведения входили в их полные собрания сочинений на равных правах со всеми остальными. Все же воспоминания о Шолохове сводятся к тому, как он любил рыбалку и выпивку на природе.
Что же реально произошло? Почему до сих пор не разрешен "главный вопрос русской литературы ХХ века"? Собрав воедино весь доступный материал, можно предположить следующий ход развития событий, связанных с написанием и выходом в свет отдельных частей великой эпопеи, объединенной общим названием "Тихий Дон".
Выдающийся русский писатель, донской казак Федор Дмитриевич Крюков в 1911 г., 41 года от роду, решил написать "большую вещь" – роман о Доне и донских казаках, используя свой богатый литературный и жизненный опыт. Он наблюдал за жизнью как Дона, так и всей России. Будучи человеком общительным и обаятельным, он снискал любовь простых людей и признание в кругах представителей русской литературы тогдашнего времени. Начавшаяся Великая война 1914 г. и последовавшие за ней события революции и гражданской войны обострили его талант, возвысив до уровня гениальности. Сюжеты, виденные им на фронте, в Петрограде и на Дону, нашли отражение в очерках, рассказах и плавно перетекали в несколько измененном виде на страницы романа-эпопеи "Тихий Дон", первые четыре части которой были полностью завершены к 1917 г. Главное место действия – хутор Татарский Усть-Медведицкого округа.
Главные герои служат в 3-м и 17-м Донских казачьих полках и воюют в Первую мiровую в Восточной Пруссии – отсюда в романе и восточно-прусская ветвь. Бурно развивающиеся события на Дону постоянно вносят коррективы в текст романа. Грянувшее в 1919 г. Верхнедонское восстание настолько поразило Федора Дмитриевича, который будучи секретарем Войскового Круга, имел возможность получать самую достоверную информацию о кипевших по обе стороны фронта событиях, что он решил изменить сюжетную линию и переместить в романе хутор Татарский в Верхне-Донской округ в станицу Вешенскую. Отсюда и перемещение места службы главных героев в годы Первой мiровой в полки, комплектовавшиеся в Верхне-Донском округе. Однако не все писатель успел доработать и довести до конца. Отступление белых с Дона в начале 1920 г. привело его на Кубань, где Федор Дмитриевич умер от тифа.
Весь его богатый литературный архив попал в руки бывшего станичного атамана Петра Яковлевича Громославского, люто ненавидевшего Крюкова за то, что писатель в 1913 г. разоблачил его финансовые махинации и тем самым лишил атаманской булавы. Вернувшись на Дон, опасаясь репрессий со стороны новой власти, Громославский выдает дочь Марию замуж за молодого Шолохова, который, кроме "чистой" анкеты, за душой ничего не имел. Дабы обезпечить свое будущее, Громославский вступает в контакт с А.С. Серафимовичем – талантливым донским писателем, пошедшим на службу к большевикам и лично знавшим Ф.Д. Крюкова как одностаничника и писателя. Громославский преследовал корыстные цели, какие цели преследовал Серафимович – трудно сказать. Может быть, хотел таким образом хоть как-то спасти роман от уничтожения и забвения, но сути дела это не меняет. На базе богатейшего архива Крюкова в течение трех лет с 1926 по 1929 гг. были завершены первые шесть частей романа "Тихий Дон", опубликованные затем под именем Шолохова.
Сам Шолохов выполнял, скорее всего, лишь техническую работу по переписыванию текстов. Только на это, учитывая глобальность повествования и его идеологическую корректировку, должно было уйти несколько лет. Четвертая книга романа составлялась, скорее всего, самим Серафимовичем на базе крюковских архивов, так как и в ней, несмотря на негативное мнение многих современных исследователей, все-таки есть блестящие места, которые Шолохов по определению самостоятельно написать не мог. В дальнейшем другие материалы архива Крюкова легли в основу написания наиболее сильных мест в остальных произведениях Шолохова, с которыми и сравнивали "Тихий Дон" многие, в том числе и норвежские, исследователи. Естественно, что результаты сопоставления подтверждали, что это написано одним автором.
Интересы большевицкой власти во главе со Сталиным совпали с интересами литературной группы Серафимовича–Громославского, чем и объясняется стремительный выход в свет романа и "зеленая улица", данная ему. Всю оставшуюся жизнь Шолохов пытался вносить мелкие корректировки в текст, пытаясь подогнать его под существующий политический момент и как-то сгладить бросающиеся в глаза ошибки, но у него ничего не выходило. Сделать из белогвардейского романа коммунистический не получилось, как и заменить идеологическими штампами великую правду жизни. Подобно фальшивым нотам в величайшем музыкальном произведении, они на короткое время резали слух непосвященному в исторические тонкости читателю, не меняя ни великой сути романа, ни отношения к главным героям.
Умерли по естественным причинам основные вдохновители и организаторы величайшего в мiровой литературе исторического подлога. Старел и сам Шолохов, так и оставаясь "классиком советской литературы". Можно обмануть людей, но Бога – нет. Можно украсть роман, но талант – нельзя. Ничего не умеющий несмышленыш 1920-х гг. таким и остался до старости, ничего сравнимого не написав. Организованный преступной властью "гений" окружил себя целым сонмом "исследователей своего творчества", получавших деньги, ученые степени, строивших на этом материальное благополучие, подобно Громославскому. Именно этим и только этим объясняется их апология авторства Шолохова как раньше, так и сейчас.
Но власть во все времена знала, что делала. Нет никакого сомнения, что в архивах ФСБ есть засекреченное дело Шолохова и компании. Именно поэтому нет академического издания его произведений. Именно поэтому, когда он умер, не было особой шумихи, положенной ему по рангу. И именно поэтому за все время, с 1917 по 1991 г. не было издано ни одного произведения Федора Дмитриевича Крюкова. Лишь в 1993 г. выпущен в свет один том его сочинений – и все. А ведь в библиотеках есть все дореволюционные журналы, в которых он печатался, и можно собрать воедино 10 томов его произведений. И это еще одно косвенное доказательство вины как Шолохова, так и власть имущих.
Действительно, после смерти Сталина в СССР широко были изданы произведения , и многих других эмигрировавших после гражданской войны писателей. Дореволюционные произведения – практически все, и некоторые, написанные в изгнании, но не содержащие критики коммунистической власти. Собрания сочинений этих писателей можно было взять почитать в каждой сельской библиотеке. Иван Бунин, например, прожив более 30 лет за границей, написал много нелицеприятных вещей о большевиках. Их в советские времена просто не издавали.
Крюков мог писать подобные антисоветские произведения лишь три года – с 1917-го по 1920-й. Казалось бы, почему не выпустить в свет дореволюционные произведения писателя, в свое время либерально настроенного и пострадавшего от царского режима вместе с членами I Государственной думы, дружившего до революции с Короленко, Ф.К. Мироновым и А.С. Серафимовичем, поддержавшими большевиков, не репрессированного советской властью, а умершего от тифа в годы гражданской войны? Хотя бы опубликовать с теми же оговорками, как в случае с Буниным и Куприным, что "он, якобы, не понял великого смысла революции, пошел против нее и вот – результат – преждевременная смерть в расцвете творческих сил"? Почему не издают произведения Крюкова сейчас, когда уже давно имеются в продаже 25 томов , где великий философ камня на камне не оставляет от преступной власти, рухнувшей 14 лет назад? Кажется, что в таком замалчивании Крюкова нет логики?
А, тем не менее она, есть, и заключается в том, что, по-прежнему, на всех ключевых постах и в государственных структурах, и в некоммерческих издательствах и в литературных журналах сидят люди, в той или иной степени причастные к советской власти и к ее "шолоховедению", поэтому издание полного собрания сочинений Крюкова – смертный приговор их ученым степеням и должностям. После беглого сравнения любой дилетант поймет, кто автор "Тихого Дона". Ведь Федор Дмитриевич Крюков и без "Тихого Дона" остается выдающимся русским писателем, а Шолохов без великого романа превращается в абсолютный ноль.
Но пока это все – гипотезы. Любые, как прошлые, так и будущие самые глубокие литературоведческие исследования будут лишь косвенными доказательствами совершенного преступления. Необходимы же прямые доказательства. Известно, что "архив Шолохова", где почти со стопроцентной гарантией хранились и черновики Ф.Д. Крюкова, "исчез" при эвакуации из Вешенской в 1942 г. Как будто бы речь шла о колхозной бухгалтерии, а не об отъезде сталинского любимца в тыл. Почему рукопись так долго "искали" в советское время, да и 15 лет после него? А что, самому Шолохову все послевоенное время была безразлична судьба собственных рукописей? Да по одному его слову вся мощь партийного аппарата и КГБ была бы брошена на поиски "великого достояния советской литературы"...
Куда исчез архив – понятно. Сталин любил всех держать "на крючке", лучшим из которых в случае с Шолоховым были именно рукописи со следами преступления. Не пора ли его раскрыть? Для этого правительство РФ должно создать целевую комиссию и программу по расследованию еще одного злодеяния большевицкой власти. И пусть это никого не смущает. По сравнению с тем, что уже вскрыто, это, воистину, мелочь. Как кража одного великого романа может затмить гибель миллионов ни в чем не повинных людей? Но "мелочь" эта – характерная! Она лишний раз подчеркнет лживость и преступность большевизма и вернет в мiровую литературу имя гениального русского писателя и великого патриота – Крюкова, написавшего в последнем своем произведении "Цветок-татарник", объясняющем название родного хутора главных героев "Тихого Дона", воистину пророческие слова, созвучные и нашему нынешнему времени:
«Необоримым цветком-татарником мыслю я и родное свое казачество, не приникшее к пыли и праху придорожному, в безжизненном просторе распятой Родины… Я лишь один денек успел провести в ней, поглядел на руины сожженного и опустошенного родного гнезда, родные могилы. В душе – печаль. И вместе – ровное чувство спокойной убежденности, что этапов, определенных судьбой, ни пеш не обойдешь, ни конем не объедешь. Я гляжу на разрушенный снарядом старенький куренек, на обугленные развалины – обидно, горько. Но нет отчаяния! Пройдем через горнило жестокой науки, будем умней, союзней, и, может быть, лучше устроим жизнь».
Для того, чтобы жизнь стала, действительно, лучше, надо, в том числе, вернуть в русскую литературу и на обложку академического издания романа имя его великого и истинного автора – Ф.Д. Крюкова. Надо предпринять попытку воссоздания первоначального текста "Тихого Дона", снабдив его подробнейшими комментариями и, как знать, быть может, добавить недостающие места, если они чудом сохранились в архиве. А почему бы и нет? Ведь, как известно, "рукописи не горят". Имя же Шолохова, а также имена всех ему "помогавших" и оправдывающих его действия лиц должны занять подобающие им в истории места, рядом с Геростратом.
Эта статья была написана в 2005 г. к "столетию" Шолохова. Тогда, действительно, не было ничего издано из произведений Крюкова, кроме одной упомянутой книги (1993). К сегодняшнему дню издательство "АИРО ХХI век" (Ассоциация исследователей российского общества), возглавляемое Андреем Глебовичем Макаровым – автором исследования "Цветок-татарник", издало семь книг Крюкова, объединенных по темам. Их все можно посмотреть на сайте издательства. Кроме того, у них же в 2010 г. вышла книга «Загадки и тайны "Тихого Дона": двенадцать лет поисков и находок». В частности, современные исследователи установили около 1000 неправильных прочтений буквы "ять" в "рукописи", то есть переписчик порою даже менял смысл слов. Но официально до сих пор в этом вопросе ничего не изменилось. Наоборот.
В ноябре 2006 г. по первому каналу центрального телевидения демонстрировался многосерийный фильм С.Ф. Бондарчука "Тихий Дон", в котором как исторические события, так уже и сам советский "канонический" текст романа были страшно искажены. Вообще в последнее время стал модным откат к "опыту" советского периода во многих областях жизни, начиная от киноискусства и кончая государственным управлением. Постоянно по телевидению выступают дети и внуки Шолохова, Молотова, Хрущева и других деятелей советской эпохи, являющихся по всем понятиям русской законности и международного права преступниками против человечности, так как на их совести кровь миллионов людей. Именно они подписывали расстрельные списки, призывая «усилить борьбу с врагами народа», тем самым, становясь соучастниками сталинских преступлений, а "рупор партии" М. Шолохов оправдывал их по радио и на партийных съездах.
Как только кто-то осмеливается затронуть эти "щекотливые" для родственников советских вождей и их апологетов вопросы, сразу же раздаются крики: «Не трогайте мертвых! Зачем ворошить прошлое! Наши отцы и деды совершили много полезных дел!». Что на это можно ответить? Только следующее: даже жизнь одного из самых одиозных уголовных преступников ХХ века – Чикатило не является сплошной вереницей злодейств. Он был членом КПСС, считался хорошим семьянином, приносил пользу обществу, работая в системе профессионального технического образования. Но по более, чем пятидесяти эпизодам, предъявленным ему следствием, он был признан чудовищем. Вот так же обстоят дела с перечисленными выше деятелями советской эпохи. Они – преступники и нет им ни оправдания, несмотря на ряд полезных дел, которые они совершили. Эпизодов для предъявления им обвинения в преступлениях наберется не 50, а раз в десять больше. Их детям и внукам нужно сидеть тихо и пытаться замаливать их грехи, подобно родственникам нацистских преступников, проживающих ныне в Германии.
Почему же говорить об этом прямо нельзя, а обливать грязью на экране донских генералов, высокообразованных и культурных людей, жизней своих не щадивших в борьбе с теми самыми шолоховыми, молотовыми, сталиными, троцкими и им подобными бандитами, предавшими Родину и принявшими участие в ее погибели и разграблении, можно? Как будто у героев России и Дона нет родственников, да и просто людей, уважающих их жизнь и подвиг?
Один из защитников Шолохова пишет: «Когда перемывают косточки покойникам, – это не по-христиански... Да и какая разница, кто написал великое произведение русской литературы?». Но, во-первых, история как наука только тем и занимается, что изучает прошлое, а безоценочной история быть не может. Мы рассматриваем Шолохова и его "творчество" с точки зрения исторической возможности написания им великого романа, и приходим к выводу, что вероятность такого написания близка к нулю, а у Крюкова она более, чем возможна.
Если бы мы обсуждали, с кем Шолохов пьянствовал и проигрывал ли он в карты казённые средства или нет, то это было бы «перемывание косточек», в данном же случае это – восстановление исторической правды и справедливости. У его же подобных защитников получается, что украсть роман можно, сотворить лживый миф – можно, а разоблачать вора и миф – не моги: покушение на "святыни", чуть ли не осквернение религиозных чувств верующих! Во-вторых, применение христианской морали к большевикам, в рядах которых активно действовал Шолохов, истреблявших верующих миллионами, взрывавших церкви, уничтоживших более 90 % дореволюционного священничества и 70 % казачества не просто неуместно, но и кощунственно по отношению к их жертвам. И это кощунство, к сожалению продолжается, умножая зло на нашей земле...
Дмитрий Михайлович Калихман, доктор технических наук, Саратов.
Памятник Шолохову на Гоголевском бульваре, установленный 24 мая 2007 г. напротив Российского фонда культуры. Автор – скульптор Александр Рукавишников.
Обсуждение: 19 комментариев
Когда же клеветники-антисоветчики успокоятся???
В шолоховских рукописях, в целом написанных по современным правилам, остались следы старой орфографии: «следъ», «дедъ», «вахмистръ», «армія». Критики объясняют это тем, что по старой орфографии была выполнена оригинальная рукопись подлинного автора, которую Шолохов использовал. Есть случаи ошибочного прочтения слов, записанных по старой орфографии, например, слово «сѣрая» («серая», 2-я буква — «ѣ», «ять») превратилось в «сырая» («ѣ» принята за «ы»).
Когда же фальсификаторы-советчики успокоятся и покаются в своем кощунстве?
ну это было в большевицких обычаях...в Казахстане есть подобная история.Стихи талантливого, но реперессированного поэта, "врага народа" Магжана Жумабаева публиковались под именем... Джамбула.И до сих пор переходят из хрестоматии в хрестоматию.В союзе писателей знали, и те, кто руководил союзом.
знали, но...
Автор статьи Калихман (фамилия напрягает) Хотя статья неплохая, довольно убедительно Но такие выражения как "сталинские преступления" и пр. говорят о том, что это слова или недалекого человека, или он просто обычный Калихман. Тогда неудивительно. А "Калихманам" я не верю ни в чем и никогда. И других к этому призываю. Сталин для них - это лакмусовая бумажка.
С моей точки зрения, отношение к Сталину - это именно лакмусовая бумажка для определения нравственности и духовного здоровья человека с одной стороны, - и сатанизма и мазохизма с другой. Для отделения верности исторической России - от тоски по советскому богоборческому раю с колбасой за 2,20 на фундаменте из человечьих костей.
Что касается фамилии автора, то такие его соплеменники (по национальности его предков), как генералы Ренненкампф, Врангель, Келлер, Каппель, Дитерихс и многие другие - проявили в русской истории именно русскую православную нравственность в ее защите от легиона ворошиловых, дыбенок и буденых, руководимых троцкими и шиффами. Кто этого уяснить не способен - русским себя называть не имеет права.
Полностью согласен с МВН, что " отношение к Сталину - это именно лакмусовая бумажка для определения нравственности и духовного здоровья человека"...Но давайте попробуем разобраться кто сегодня ненавидит Сталина? Думаю МВН и Феликс согласятся, что это - жиды, воры, жулики, проститутки, различные половые извращенцы (их много, потому перечислять не буду), зомбированные телеящиком и другими СМИ слабые на голову особи и другие человеки для которых евангельские ценности неприемлемы - "слепят глаз или стоят поперек горла". Еще это трусоватые публикаторы, которые не смеют называть вещи своими именами. Ругать коммунистов и Сталина это безопасно, а обозначать истинных виновников - это чревато. Вопрос к МВН - к какому из перечисленных "видов-человеков" Вы отнесете себя??? Или кто еще, кроме перечисленных, ненавидит Сталина и Советскую власть???
Милостивый государь. Я Вас сюда не звал. Раз уж зашли ко мне в гости со своими требованиями - сначала сами определитесь в причинах своей любви к богоборцу-садисту и ненависти к исторической России, разрушенной вашими жидобольшевиками: Вы сатанист или мазохист? А уж почему я вместе с милионами жертв антирусского строя и борцами против него ненавижу и сатанизм и мазохизм - Вам не понять по определению за отсутствием нужного для этого свойства души. Благодарю за использование лакмусовой бумажки.
Господа хорошие. не поднимайте провокационный вопрос об авторстве "Тихого Дона" Ничто не может умалить славу журналиста и публициста Крюкова. А тот спор - известная провокация и распря.
Прав Владимир: то ли Крюков что-то украл, то ли у него кто-то что-то украл, - какая разница, если фамилия автора "напрягает", а Сталин свято соблюдал "евангельские заповеди" и его ненавидели проститутки. Плодотворное получилось обсуждение "главного вопроса русской литературы ХХ века", по Солженицыну. Впрочем это еще тот провокационный антисоветчик и пособник ЦРУ, он-то все и раздул вместо того, чтобы написать "Поднятую целину" об успехах социализма. Кстати, об этом шедевре почему-то все забыли...
Господин хороший МВН, Вы совершенно безосновательно приписали мне качества и наклонности, которыми я не обладаю, поэтому позвольте пояснить в чем я не согласен с Вами. Прежде всего сообщаю, что я давно определился в причинах своей любви, уважения и восхищения И.В. Сталина. Основанием для этого служат величайшие достижения, свершения и дела. Перечислять не буду, их знают адекватные люди и не только в нашей стране. Сталин величайший государственный деятель и политик. В ХХ веке рядом с ним некого поставить и это признают величайшие умы человечества. Богоборцем-садистом Сталин никогда не был, напротив, мы ему обязаны сохранением Православия, при нем Кирилл Гундяев не поехал бы целоваться с папой Римским. Ненависти к исторической России у меня не было и нет. Я люблю и горжусь своими предками, которые воевали и погибали за историческую Россию много веков. Моими жидобольшевики никогда не были и не будут. Я не сатанист и не мазохист. Я русский православный человек. Таким был и остаюсь. Мне действительно не понятно, какое свойство души у меня отсутствует? Но хоть душа то у меня есть? Буду признателен за более подробное разъяснение. Спасибо.
Прежде всего у Вас отсутствует чувство греха (связанное с наличием совести). В частности греха убийства. Убийства миллионов русских людей, чем Вы пытаетесь оправдать некие "величайшие достижения, свершения и дела" Сталина, как будто без уничтожения 66 миллионов людей (неопровержимая статистика:) достижения были бы невозможны. Если Вы и сами желали бы послужить человеческим удобрением для этих свершений - Вы мазохист.
Далее. У Вас отсутствует национальное самосознание и Вы предатель своих предков, "которые воевали и погибали за историческую Россию много веков", но которую на службе сатане разрушили жидобольшевики и Сталин в их руководстве. Разрушили православную государственность Третьего Рима, удерживавшую мiровое зло. Если вы оправдываете эту сатанинскую революцию - Вы сатанист.
Вы никоим образом не "русский православный человек", потому что считаете, что мы не Новомученикам (жертвам Ленина-Сталина) и не Богу, а богоотступнику и богоборцу "Сталину обязаны сохранением Православия". То есть - посредством безбожной пятилетки, декрет о которой он лично подписал:
Прошу Вас больше не продолжать тут дискуссию. Согласимся на том, что у нас прямо противоположные представления о России и Православии, то есть прямо противоположные ВЕРЫ. И останемся каждый при своей и каждый получит от Господа по вере своей.
Несмотря на абсурдность Ваших аргументов и женской логике, я принимаю Ваше предложение не продолжать дискуссию. Давайте не будем "метать бисер перед свиньями". Останемся каждый при своем мнении.
Роман хороший, несколько утомительный в конце. Стилистически он близок к "Поднятой целине", но художественно - гораздо сильнее. "Рукопись, которой нет..." очень романтично, прямо "книга велеса"! Возможно, некие поклонники "Тихого Дона" настолько влюбились в эту книгу, что даже решили подобрать ей достойного автора взамен партийного Шолохова?
Вся подлость и негодяйство, а по-сути сатанизм жидо-большевизма заключается в том, что они пытались свою поганую и подлую сатанинскую власть показать как высшим этапом тысячелетней истории православной России и её великой культуры. И именно в этом негодяйство и подлость Шолохова, который украв великое произведение подлинного казака и белого воина Крюкова, использовал его для оправдание большевизма.
Я далека от знаний истории.но я глубоко убеждена.что Шолохов не является автором "Тихого Дона"
Позвольте усомниться в дате смерти Федора Дмитриевича. Эвакуация из Новороссийска описанная в "Тихом Доне" написана Крюковым, а она была в середине марта 1920 года.
"- Ну и резко же гавкают английские пушки! А зря они стервенят красных. Пользы от ихней стрельбы никакой, одного шума много…
- Нехай стервенят! Нам зараз все равно. - Улыбаясь, Григорий тронул коня, поехал по улице.
Навстречу ему из-за угла, пластаясь в бешеном намете, вылетели шесть конных с обнаженными клинками. У переднего всадника на груди кровенел, как рана, кумачный бант."
Вот, пожалуй, последний авторский фрагмент. Воистину Крюковский, с библейскими параллелями: всадники апокалипсиса и исход.
Фёдор Крюков – незаслуженно забытый в советское время казачий писатель, оставивший после себя 4 тома рассказов, посвящённых истории и жизни донского казачества. Ряд современных исследователей считают, что «Тихий Дон» написал именно Фёдор Дмитриевич, а Шолохов или украл его рукописи, или был назначен автором «сверху». И версия эта небезосновательна.
Певец Тихого Дона
В дореволюционной России Фёдор Дмитриевич был достаточно известным человеком, а после прихода к власти большевиков его личность и творчество стали забываться. Родился Крюков в Усть-Медведицком округе в крупной станице Глазуновской. Отцом будущего писателя был атаман, а матерью родовитая казачья дворянка.
Входил в партию народников социалистов, работал завотделом литературы и искусства в популярном научном журнале «Русское богатство». Преподавал историю и русскую словесность в гимназии. За политическую деятельность три месяца сидел в тюрьме. Во время борьбы с коммунизмом – видный деятель Войскового круга, идеолог сопротивления большевикам на Дону. При отступлении белых сил в марте 1920 года умер от тифа, по другой версии – казнён.
Фёдор Дмитриевич написал множество рассказов и очерков, посвященных истории и жизни донских казаков. По сведениям друзей, последние годы писал роман, рукописи которого пропали после его смерти. Именно Крюкову приписывают авторство если не всего, то первых 4 томов романа-эпопеи «Тихий Дон». Впервые версию высказал Солженицын и советский литературовед Медведева-Томашевская.
В донских рассказах Крюкова и в «Тихом Доне» есть общие сравнения: «арбуз как остриженная голова», «диковинные облака» рядом с «задумавшейся курицей», «белый лопух головного убора», «зубчатая спина облаков», «лицо как голенище сапога». Сомнительно, что такие совпадения случайны, особенно «медовый запах цветов тыквы с огорода».
Полевая сумка
На XVIII съезде ВКП(б) в 1939 году уже известный писатель, но ещё не нобелевский лауреат Михаил Шолохов, выступая перед делегатами, сказал странные слова: «В частях Красной армии… будем бить врага… И смею вас уверить, товарищи делегаты съезда, что полевых сумок бросать не будем… Чужие сумки соберём… Потому что в нашем литературном хозяйстве содержимое этих сумок впоследствии пригодится. Разгромив врагов, мы ещё напишем книги о том, как мы этих врагов били».
Исследователи считают, что своё произведение Крюков хранил в полевой сумке. После смерти писателя они оказались у Петра Громославского, который в будущем стал тестем Михаила Шолохова. Впоследствии Шолоховы заявляли, что с Крюковым они были незнакомы, однако это не правда.
Фёдор Дмитриевич учился в гимназии, где его сокурсником, что является важной деталью, был Пётр Громославский. Там же получал образование будущий известный советский писатель Серафимович, который, возможно, помогал Шолохову переделывать текст и наполнять его элементами казачьего говора.
Также в английских архивах сохранилось фото, сделанное в 1919 году в Усть-Медведицкой станице. Снимок «всплыл» в 2016 году: на нём изображены британские офицеры и руководители казачьего восстания против большевиков. Рядом с сидящим Крюковым стоит его друг Александр Голубинцев и не кто иной, как Пётр Громославский. Удивительно, но на фото Крюков держит в руках кожаную походную сумку.
Черновик Шолохова
Исследователи, обвиняющие Шолохова в плагиате, приводят множество доводов. Нестыковки в датировке, исторические ошибки, ранний возраст автора, нехватка образования и многое другое. Однако их главным аргументом являются рабочие черновики писателя. При детальном рассмотрении листиков с текстом оказалось, что это не черновик, а скорее перепись.
В 1929 году для комиссии по плагиату Шолохову потребовалось срочно подготовить рукопись. Он её предъявил, но написанную тремя разными почерками (сам писатель, его супруга Мария и её сестра). Свой роман Крюков писал по старой орфографии, и в шолоховском черновике наблюдаются следы работы над удалением буквенных рудиментов.
Много в тексте и оборотов, которые могли возникнуть только при переписывании текста с непонятным почерком. Комиссия не нашла плагиата и признала Шолохова автором. В «Правде» было напечатано, что сомневавшиеся в подлинности романа – клеветники и враги большевизма.
Пролетарский писатель
Подозревать Шолохова в плагиате стали ещё в советские времена. В его авторство не верил профессор Дмитрий Лихачёв, писатели Иосиф Герасимов, Алексей Толстой и многие другие. Своё в отношении к проблеме авторства великого романа высказал и профессор Александр Логвинович Ильский, работающий в «Роман-газете», которая первой напечатала «Тихий Дон».
Он оставил следующее воспоминание: «Не только я, но и все в нашей редакции знали, что первые четыре части романа «Тихий Дон» Шолохов никогда не писал». По воспоминания Ильского, когда в литературной среде пошли разговоры о плагиате, то весь коллектив собрал главный редактор Анна Грудская и сказала, что вопрос с «Тихим Доном» решили «на верху» и вопрос задавать не стоит.
Партии и новой советской власти нужен был роман не хуже «Войны и мира» и таланта уровня Льва Толстого. Однако этот человек должен происходить из народа. Так и появился молодой писатель Шолохов, написавший великую эпопею, и для этого ему не понадобилось дворянское происхождение, образование и жизненный опыт.
С егодняшние читатели едва ли знают писателя Федора Крюкова. Ни в Советском энциклопедическом словаре, ни в Энциклопедическом литературном словаре мы не найдем даже упоминания о нем. Правда, сейчас это незаслуженно забытое имя начали вспоминать, но в основном в связи с так называемой проблемой авторства «Тихого Дона». Как известно, некоторыми исследователями была выдвинута версия о том, что роман о переломных событиях в судьбе донского казачества был написан или, во всяком случае, начат именно Ф. Д. Крюковым. При этом М. А. Шолохову отводится в лучшем случае роль соавтора выдающегося произведения XX века. Не будем сейчас касаться данной версии, которая имеет и своих сторонников, и своих оппонентов. Однако полемика вокруг авторства «Тихого Дона» выявила тот несомненный факт, что биография Шолохова недостаточно изучена и что еще беднее сведения о жизни и творчестве Ф. Д. Крюкова. Только недавно в нашей печати появились работы зарубежных авторов, из которых можно узнать некоторые подробности его биографии. (Ермолаев Г. (США). О книге Р. А. Медведева «Кто написал «Тихий Дон»?» «Вопросы литературы», 1989, № 8. Хьетсо Г., Густавссон С., Бекман Б., Гил С. «Кто написал «Тихий Дон»?» М., «Книга», 1989.)
Федор Крюков родился в 1870 году в семье атамана станицы Глазуновская Усть-Медведицкого округа и вырос в типично казацкой атмосфере. Получил историко-филологическое образование, много путешествовал по Донской области, изучал ее историю и экономику; в 1906 году был избран в I Государственную думу, где защищал интересы казачества. С начала 900-х годов Федор Крюков постоянно печатается в журнале «Русское богатство» (с 1914 года «Русские записки»), одним из официальных издателей которого был В. Г. Короленко. Здесь публиковались произведения Г. И. Успенского, И. А. Бунина, А. И. Куприна, В. В. Вересаева, Д. Н. Мамина-Сибиряка, К. М. Станюковича и других писателей, известных своими демократическими взглядами.
Рассказы, повести, очерки Федора Крюкова «В камере 380», «Полчаса», «На речке Лазоревой», «Офицерша», «В глубоком тылу» и другие открыли широкому читателю малознакомую жизнь казачьего сословия: его историю, традиции, быт. В 1907 году Крюков отдельно издал «Казацкие мотивы. Очерки и рассказы», в 1910-м «Рассказы». Произведения его далеко выходили за рамки историко-этнографического исследования, в них чувствовался писатель, болеющий за судьбы своего народа.
Поздней осенью 1914 года уже шла первая мировая война Крюков покинул Донскую область, чтобы отправиться на турецкий фронт (хотя в молодости был освобожден от воинской службы по близорукости). После долгого путешествия он присоединился к 3-му госпиталю Государственной думы в районе Карса, зимой 1916 года с тем же госпиталем находился в Галиции. Впечатления об этом периоде своей жизни Крюков отразил во фронтовых заметках «Группа Б» («Силуэты»).
Потом писатель жил в Петрограде, был свидетелем февральской революции.
В 19181919 годах Крюков секретарь Войскового круга (парламента донских казаков) и одновременно редактор новочеркасской газеты «Донские ведомости». В эти годы он активно выступал против большевиков. Когда весной 1919 года станица Вешенская стала центром Верхне-Донского восстания, Крюков был среди тех, кто призывал повстанцев держаться до конца. А в сентябре 1919 года, когда фронт приблизился к станице Глазуновской, он вступил в ряды Усть-Медведицкой белоказачьей части; примерно через месяц, вернувшись с фронта в Новочеркасск, принял участие в заседаниях Войскового круга. До захвата Новочеркасска большевиками Крюков ушел с отступающими белоказачьими частями. 20 февраля (4 марта по новому стилю) 1920 года Федор Дмитриевич умер от тифа или плеврита в станице Новокорсуньской (или вблизи нее) на Кубани.
Даже из этих пунктирно изложенных биографических сведений становится понятной причина замалчивания творчества писателя официальным советским литературоведением.
Но вернемся немного назад к сотрудничеству Федора Крюкова в журнале «Русское богатство». В нескольких номерах за 1913 год в нем были напечатаны главы «Потеха» и «Служба», входящие в большой очерк Ф. Д. Крюкова «В глубине» (писатель публиковал его под псевдонимом И. Гордеев). Кроме этих глав, которые мы предлагаем вниманию читателей, в очерк входят еще четыре: «Обманутые чаяния», «Бунт», «Новое», «Интеллигенция». В целом это произведение рисует широкую панораму жизни донского казачества; писатель остронаблюдательный, Крюков подмечает специфические черты казачьего нрава, детали быта, особенности красочного говора своих героев, отношение к воинской службе, курьёзные и грустные явления их жизни.
Сегодня творчество Федора Дмитриевича Крюкова привлекает все большее внимание. И прежде всего им интересуются потомки его героев. Недавно созданное в Москве Казачье землячество планирует провести Крюковские чтения, ускорить издание всех его произведений, в том числе и неопубликованных, чтобы вернуть имя самобытного донского писателя Федора Крюкова русской литературе.
Пользуясь возможностью, хочу поблагодарить сотрудников отдела рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина за помощь, оказанную мне и редакции журнала «Вокруг света» в подготовке данной публикации.
Петр Лихолитов, студент факультета журналистики МГУ, член Казачьего землячества