Гомер одиссея читать. Возвращение в Итаку и встреча с сыном. Мифология об Одиссее

Одиссея (Odysseia) - Эпическая поэма

Троянская война была затеяна богами для того, чтобы кончилось время героев и наступил нынешний, людской, железный век. Кто не погиб у стен Трои, тот должен был погибнуть на обратном пути.

Большинство уцелевших греческих вождей поплыли на родину, как плыли на Трою - общим флотом через Эгейское море. Когда они были на полпути, морской бог Посейдон грянул бурей, корабли разметало, люди утонули в волнах и разбились о скалы. Спастись суждено было только избранным. Но и тем пришлось нелегко. Пожалуй, только старому мудрому Нестору удалось спокойно достигнуть своего царства в городе Пилосе. Одолел бурю верховный царь Агамемнон, но лишь затем, чтобы погибнуть еще более страшной смертью - в родном Аргосе его убила собственная жена и ее мститель-любовник; об этом потом напишет трагедию поэт Эсхил. Менелая с возвращенной ему Еленою занесло ветрами далеко в Египет, и он очень долго добирался до своей Спарты. Но дольше всех и труднее всех был путь хитроумного царя Одиссея, которого море носило по свету десять лет. О его судьбе и сложил Гомер свою вторую поэму: "Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который, / Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен, / Многих людей города посетил и обычаи видел, / Много и горя терпел на морях, о спасенье заботясь..."

"Илиада" - поэма героическая, действие ее происходит на бранном поле и в военном стане. "Одиссея" - поэма сказочная и бытовая, действие ее разворачивается, с одной стороны, в волшебных краях великанов и чудовищ, где скитался Одиссей, с другой - в его маленьком царстве на острове Итаке и в ее окрестностях, где ждали Одиссея его жена Пенелопа и его сын Телемах. Как в "Илиаде" для повествования выбран только один эпизод, "гнев Ахилла", так и в "Одиссее" - только самый конец его странствий, последние два перегона, с дальнего западного края земли до родной Итаки. Обо всем, что было раньше, Одиссей рассказывает на пиру в середине поэмы, и рассказывает очень сжато: на все эти сказочные приключения в поэме приходится страниц пятьдесят из трехсот. В "Одиссее" сказка оттеняет быт, а не наоборот, хотя читатели, и древние и современные, охотнее перечитывали и вспоминали именно сказку.

В Троянской войне Одиссей очень много сделал для греков - особенно там, где нужна была не сила, а ум. Это он догадался связать женихов Елены клятвою сообща помогать ее избраннику против любого обидчика, а без этого войско никогда не собралось бы в поход. Это он привлек в поход юного Ахилла, а без этого победа была бы невозможна. Это он, когда в начале "Илиады" греческое войско после общей сходки едва не ринулось из-под Трои в обратный путь, сумел его остановить. Это он уговаривал Ахилла, когда тот поссорился с Агамемноном, вернуться в бой. Когда после гибели Ахилла доспехи убитого должен был получить лучший воин греческого стана, их получил Одиссей, а не Аякс. Когда Трою не удалось взять осадою, это Одиссей придумал построить деревянного коня, в котором спрятались и проникли таким образом в Трою самые храбрые греческие вожди, - и он в их числе. Богиня Афина, покровительница греков, больше всего из них любила Одиссея и помогала ему на каждом шагу. Зато бог Посейдон его ненавидел - мы скоро узнаем почему, - и это Посейдон своими бурями десять лет не давал ему добраться до родины. Десять лет под Троей, десять лет в странствиях, - и только на двадцатый год его испытаний начинается действие "Одиссеи".

Начинается оно, как и в "Илиаде", "Зевсовой волей". Боги держат совет, и Афина заступается перед Зевсом за Одиссея. Он - в плену у влюбленной в него нимфы Калипсо, на острове в самой середине широкого моря, и томится, напрасно желая "видеть хоть дым, от родных берегов вдалеке восходящий". А в царстве его, на острове Итаке, все уже считают его погибшим, и окрестные вельможи требуют, чтобы царица Пенелопа избрала себе из них нового мужа, а острову - нового царя. Их больше сотни, они живут в Одиссеевом дворце, буйно пируют и пьют, разоряя Одиссеево хозяйство, и развлекаются с Одиссеевыми рабынями. Пенелопа пыталась их обмануть: она сказала, что дала обет объявить свое решение не раньше, чем соткет саван для старого Лаэрта, Одиссеева отца, который вот-вот умрет. Днем она у всех на виду ткала, а ночью тайно распускала сотканное. Но служанки выдали ее хитрость, и ей все труднее стало сопротивляться настояниям женихов. С нею сын ее Телемах, которого Одиссей оставил еще младенцем; но он молод, и с ним не считаются.

И вот к Телемаху приходит незнакомый странник, называет себя старым другом Одиссея и дает ему совет: "Снаряди корабль, обойди окрестные земли, собери вести о пропавшем Одиссее; если услышишь, что он жив, - скажешь женихам, чтобы ждали еще год; если услышишь, что мертв, - скажешь, что справишь поминки и склонишь мать к замужеству". Посоветовал и исчез - ибо в образе его являлась сама Афина. Так Телемах и поступил. Женихи противились, но Телемаху удалось уйти и сесть на корабль незамеченным - ибо и в этом ему помогла все та же Афина,

Телемах плывет на материк - сперва в Пилос к дряхлому Нестору, потом в Спарту к только что вернувшимся Менелаю и Елене. Словоохотливый Нестор рассказывает, как плыли герои из-под Трои и тонули в буре, как погиб потом в Аргосе Агамемнон и как отомстил убийце его сын Орест; но о судьбе Одиссея он ничего не знает. Гостеприимный Менелай рассказывает, как он, Менелай, заблудившись в своих странствиях, на египетском берегу подстерег вещего морского старца, тюленьего пастуха Протея, умевшего обращаться и в льва, и в вепря, и в барса, и в змея, и в воду, и в дерево; как боролся он с Протеем, и одолел его, и узнал у него обратный путь; а заодно узнал и о том, что Одиссей жив и страдает среди широкого моря на острове нимфы Калипсо. Обрадованный этою вестью, Телемах собирается воротиться на Итаку, но тут Гомер прерывает свой рассказ о нем и обращается к судьбе Одиссея.

Заступничество Афины помогло: Зевс посылает к Калипсо вестника богов Гермеса: время настало, пора отпустить Одиссея. Нимфа горюет: "Для того ли я спасла его из моря, для того ли хотела одарить его бессмертьем?" - но ослушаться не смеет. Корабля у Одиссея нет - нужно сколотить плот. Четыре дня он работает топором и буравом, на пятый - плот спущен. Семнадцать дней плывет он под парусом, правя по звездам, на восемнадцатый разражается буря. Это Посейдон, увидя ускользающего от него героя, взмел пучину четырьмя ветрами, бревна плота разлетелись, как солома. "Ах, зачем не погиб я под Троей!" - вскричал Одиссей. Помогли Одиссею две богини: добрая морская нимфа бросила ему волшебное покрывало, спасающее от потопления, а верная Афина уняла три ветра, оставив четвертый нести его вплавь к ближнему берегу. Два дня и две ночи плывет он, не смыкая глаз, а на третий волны выбрасывают его на сушу. Голый, усталый, беспомощный, он зарывается в кучу листьев и засыпает мертвым сном.

Это была земля блаженных феаков, над которыми правил добрый царь Алкиной в высоком дворце: медные стены, золотые двери, шитые ткани на лавках, спелые плоды на ветках, вечное лето над садом. У царя была юная дочь Навсикая; ночью ей явилась Афина и сказала: "Скоро тебе замуж, а одежды твои не стираны; собери служанок, возьми колесницу, ступайте к морю, выстирайте платья". Выехали, выстирали, высушили, стали играть в мяч; мяч залетел в море, девушки громко вскрикнули, крик их разбудил Одиссея. Он поднимается из кустов, страшный, покрытый морскою засохшею тиной, и молит: "Нимфа ли ты или смертная, помоги: дай мне прикрыть наготу, укажи мне дорогу к людям, и да пошлют тебе боги доброго мужа". Он омывается, умащается, одевается, и Навсикая, любуясь, думает: "Ах, если бы дали мне боги такого мужа". Он идет в город, входит к царю Алкиною, рассказывает ему о своей беде, но себя не называет; тронутый Алкиной обещает, что феакийские корабли отвезут его, куда он ни попросит.

Одиссей сидит на Алкиноевом пиру, а мудрый слепой певец Демодок развлекает пирующих песнями. "Спой о Троянской войне!" - просит Одиссей; и Демодок поет об Одиссеевом деревянном коне и о взятии Трои. У Одиссея слезы на глазах. "Зачем ты плачешь? - говорит Алкиной. - Для того и посылают боги героям смерть, чтобы потомки пели им славу. Верно, у тебя пал под Троею кто-то из близких?" И тогда Одиссей открывается: "Я - Одиссей, сын Лаэрта, царь Итаки, маленькой, каменистой, но дорогой сердцу..." - и начинает рассказ о своих скитаниях. В рассказе этом - девять приключений.

Первое приключение - у лотофагов. Буря унесла Одиссеевы корабли из-под Трои на дальний юг, где растет лотос - волшебный плод, отведав которого, человек забывает обо всем и не хочет в жизни ничего, кроме лотоса. Лотофаги угостили лотосом Одиссеевых спутников, и те забыли о родной Итаке и отказались плыть дальше. Силою их, плачущих, отвели на корабль и пустились в путь.

Второе приключение - у киклопов. Это были чудовищные великаны с одним глазом посреди лба; они пасли овец и коз и не знали вина. Главным среди них был Полифем, сын морского Посейдона. Одиссей с дюжиной товарищей забрел в его пустую пещеру. Вечером пришел Полифем, огромный, как гора, загнал в пещеру стадо, загородил выход глыбой, спросил: "Кто вы?" - "Странники, Зевс наш хранитель, мы просим помочь нам". - "Зевса я не боюсь!" - и киклоп схватил двоих, размозжил о стену, сожрал с костями и захрапел. Утром он ушел со стадом, опять заваливши вход; и тут Одиссей придумал хитрость. Он с товарищами взял киклопову дубину, большую, как мачта, заострил, обжег на огне, припрятал; а когда злодей пришел и сожрал еще двух товарищей, то поднес ему вина, чтобы усыпить. Вино понравилось чудовищу. "Как тебя зовут?" - спросил он. "Никто!" - ответил Одиссей. "За такое угощение я тебя, Никто, съем последним!" - и хмельной киклоп захрапел. Тут Одиссей со спутниками взяли дубину, подошли, раскачали ее и вонзили в единственный великанов глаз. Ослепленный людоед взревел, сбежались другие киклопы: "Кто тебя обидел, Полифем?" - "Никто!" - "Ну, коли никто, то и шуметь нечего" - и разошлись. А чтобы выйти из пещеры, Одиссей привязал товарищей под брюхо киклоповым баранам, чтобы тот их не нащупал, и так вместе со стадом они покинули утром пещеру. Но, уже отплывая, Одиссей не стерпел и крикнул:

"Вот тебе за обиду гостям казнь от меня, Одиссея с Итаки!" И киклоп яростно взмолился отцу своему Посейдону: "Не дай Одиссею доплыть до Итаки - а если уж так суждено, то пусть доплывет нескоро, один, на чужом корабле!" И бог услышал его молитву.

Третье приключение - на острове бога ветров Эола. Бог послал им попутный ветер, а остальные завязал в кожаный мешок и дал Одиссею: "Доплывешь - отпусти". Но когда уже виднелась Итака, усталый Одиссей заснул, а спутники его развязали мешок раньше времени; поднялся ураган, их примчало обратно к Эолу. "Значит, боги против тебя!" - гневно сказал Эол и отказался помогать ослушнику.

Четвертое приключение - у лестригонов, диких великанов-людоедов. Они сбежались к берегу и обрушили огромные скалы на Одиссеевы корабли; из двенадцати судов погибло одиннадцать, Одиссей с немногими товарищами спасся на последнем.

Пятое приключение - у волшебницы Кирки, царицы Запада, всех пришельцев обращавшей в зверей. Одиссеевым посланцам она поднесла вина, меда, сыра и муки с ядовитым зельем - и они обратились в свиней, а она загнала их в хлев. Спасся один и в ужасе рассказал об этом Одиссею; тот взял лук и пошел на помощь товарищам, ни на что не надеясь. Но Гермес, вестник богов, дал ему божье растение: корень черный, цветок белый, - и чары оказались бессильны против Одиссея. Угрожая мечом, он заставил волшебницу вернуть человечий облик его друзьям и потребовал: "Вороти нас в Итаку!" - "Спроси путь у вещего Тиресия, пророка из пророков", - сказала колдунья. "Но он же умер!" - "Спроси у мертвого!" И она рассказала, как это сделать.

Шестое приключение - самое страшное: спуск в царство мертвых. Вход в него - на краю света, в стране вечной ночи. Души мертвых в нем бесплотны, бесчувственны и бездумны, но, выпив жертвенной крови, обретают речь и разум. На пороге царства мертвых Одиссей зарезал в жертву черного барана и черную овцу; души мертвых слетелись на запах крови, но Одиссей отгонял их мечом, пока перед ним не предстал вещий Тиресий. Испив крови, он сказал:

"Беды ваши - за обиду Посейдону; спасение ваше - если не обидите еще и Солнце-Гелиоса; если же обидите - ты вернешься в Итаку, но один, на чужом корабле, и нескоро. Дом твой разоряют женихи Пенелопы; но ты их осилишь, и будет тебе долгое царство и мирная старость". После этого Одиссей допустил к жертвенной крови и других призраков. Тень его матери рассказала, как умерла она от тоски по сыну; он хотел обнять ее, но под руками его был только пустой воздух. Агамемнон рассказал, как погиб он от своей жены: "Будь, Одиссей, осторожен, на жен полагаться опасно". Ахилл сказал ему:

"Лучше мне быть батраком на земле, чем царем между мертвых". Только Аякс не сказал ничего, не простив, что Одиссею, а не ему достались доспехи Ахилла. Издали видел Одиссей и адского судью Ми-носа, и вечно казнимых гордеца Тантала, хитреца Сизифа, наглеца Тития; но тут ужас охватил его, и он поспешил прочь, к белому свету.

Седьмым приключением были Сирены - хищницы, обольстительным пением заманивающие мореходов на смерть. Одиссей перехитрил их: спутникам своим он заклеил уши воском, а себя велел привязать к мачте и не отпускать, несмотря ни на что. Так они проплыли мимо, невредимые, а Одиссей еще и услышал пение, слаще которого нет.

Восьмым приключением был пролив между чудовищами Скиллой и Харибдой: Скилла - о шести головах, каждая с тремя рядами зубов, и о двенадцати лапах; Харибда - об одной гортани, но такой, что одним глотком затягивает целый корабль. Одиссей предпочел Скиллу Харибде - и был прав: она схватила с корабля и шестью ртами сожрала шестерых его товарищей, но корабль остался цел.

Девятым приключением был остров Солнца-Гелиоса, где паслись его священные стада - семь стад красных быков, семь стад белых баранов. Одиссей, памятуя завет Тиресия, взял с товарищей страшную клятву не касаться их; но дули противные ветры, корабль стоял, спутники изголодались и, когда Одиссей заснул, зарезали и съели лучших быков. Было страшно: содранные шкуры шевелились, и мясо на вертелах мычало. Солнце-Гелиос, который все видит, все слышит, все знает, взмолился Зевсу: "Накажи обидчиков, не то я сойду в подземное царство и буду светить среди мертвых". И тогда, как стихли ветры и отплыл от берега корабль, Зевс поднял бурю, грянул молнией, корабль рассыпался, спутники потонули в водовороте, а Одиссей один на обломке бревна носился по морю девять дней, пока не выбросило его на берег острова Калипсо.

Так заканчивает Одиссей свою повесть.

Царь Алкиной исполнил обещание: Одиссей взошел на феакийский корабль, погрузился в очарованный сон, а проснулся уже на туманном берегу Итаки. Здесь его встречает покровительница Афина. "Пришла пора для твоей хитрости, - говорит она, - таись, стерегись женихов и жди сына твоего Телемаха!" Она касается его, и он делается неузнаваем: стар, лыс, нищ, с посохом и сумою. В этом виде идет он в глубь острова - просить приюта у старого доброго свинопаса Евмея. Евмею он рассказывает, будто родом он с Крита, воевал под Троей, знал Одиссея, плавал в Египет, попал в рабство, был у пиратов и еле спасся. Евмей зовет его в хижину, сажает к очагу, угощает, горюет о пропавшем без вести Одиссее, жалуется на буйных женихов, жалеет царицу Пенелопу и царевича Телемаха. На другой день приходит и сам Телемах, вернувшийся из своего странствия, - конечно, его тоже направила сюда сама Афина, Перед ним Афина возвращает Одиссею настоящий его облик, могучий и гордый. "Не бог ли ты?" - вопрошает Телемах. "Нет, я отец твой", - отвечает Одиссей, и они, обнявшись, плачут от счастья,

Близится конец. Телемах отправляется в город, во дворец; за ним бредут Евмей и Одиссей, снова в образе нищего. У дворцового порога совершается первое узнание: дряхлый Одиссеев пес, за двадцать лет не забывший голос хозяина, поднимает уши, из последних сил подползает к нему и умирает у его ног. Одиссей входит в дом, обходит горницу, просит подаяния у женихов, терпит насмешки и побои. Женихи стравливают его с другим нищим, моложе и крепче; Одиссей неожиданно для всех опрокидывает его одним ударом. Женихи хохочут: "Пусть тебе Зевс за это пошлет, чего ты желаешь!" - и не знают, что Одиссей желает им скорой погибели. Пенелопа зовет чужестранца к себе: не слышал ли он вестей об Одиссее? "Слышал, - говорит Одиссей, - он в недальнем краю и скоро прибудет". Пенелопе не верится, но она благодарна гостю. Она велит старой служанке омыть страннику перед сном его пыльные ноги, а самого его приглашает быть во дворце на завтрашнем пиру. И здесь совершается второе узнание: служанка вносит таз, прикасается к ногам гостя и чувствует на голени шрам, какой был у Одиссея после охоты на кабана в его молодые годы. Руки ее задрожали, нога выскользнула: "Ты - Одиссей!" Одиссей зажимает ей рот: "Да, это я, но молчи - иначе погубишь все дело!"

Наступает последний день. Пенелопа созывает женихов в пиршественную горницу: "Вот лук моего погибшего Одиссея; кто натянет его и пустит стрелу сквозь двенадцать колец на двенадцати секирах в ряд, тот станет моим мужем!" Один за другим сто двадцать женихов примериваются к луку - ни единый не в силах даже натянуть тетиву. Они уже хотят отложить состязание до завтра - но тут встает Одиссей в своем нищем виде: "Дайте и мне попытать: ведь и я когда-то был сильным!" Женихи негодуют, но Телемах заступается за гостя:

"Я - наследник этого лука, кому хочу - тому даю; а ты, мать, ступай к своим женским делам". Одиссей берется за лук, легко сгибает его, звенит тетивой, стрела пролетает сквозь двенадцать колец и вонзается в стену. Зевс гремит громом над домом, Одиссей выпрямляется во весь богатырский рост, рядом с ним Телемах с мечом и копьем. "Нет, не разучился я стрелять: попробую теперь другую цель!" И вторая стрела поражает самого наглого и буйного из женихов. "А, вы думали, что мертв Одиссей? нет, он жив для правды и возмездия!" Женихи хватаются за мечи, Одиссей разит их стрелами, а когда кончаются стрелы - копьями, которые подносит верный Евмей. Женихи мечутся по палате, незримая Афина помрачает их ум и отводит их удары от Одиссея, они падают один за другим. Груда мертвых тел громоздится посреди дома, верные рабы и рабыни толпятся вокруг и ликуют, видя господина.

Пенелопа ничего не слышала: Афина наслала на нее в ее тереме глубокий сон. Старая служанка бежит к ней с радостною вестью:

Одиссей вернулся. Одиссей покарал женихов! Она не верит: нет, вчерашний нищий совсем не похож на Одиссея, каким он был двадцать лет назад; а женихов покарали, наверно, разгневанные боги. "Что ж, - говорит Одиссей, - если в царице такое недоброе сердце, пусть мне постелят постель одному". И тут совершается третье, главное узнание. "Хорошо, - говорит Пенелопа служанке, - вынеси гостю в его покой постель из царской спальни". - "Что ты говоришь, женщина? - восклицает Одиссей, - эту постель не сдвинуть с места, вместо ножек у нее - пень масличного дерева, я сам когда-то сколотил ее на нем и приладил". И в ответ Пенелопа плачет от радости и бросается к мужу: это была тайная, им одним ведомая примета.

Это победа, но это еще не мир. У павших женихов остались родичи, и они готовы мстить. Вооруженной толпой они идут на Одиссея, он выступает им навстречу с Телемахом и несколькими подручными. Уже гремят первые удары, проливается первая кровь, - но Зевсова воля кладет конец затевающемуся раздору. Блещет молния, ударяя в землю между бойцами, грохочет гром, является Афина с громким криком: "...Крови не лейте напрасно и злую вражду прекратите!" - и устрашенные мстители отступают. И тогда:

"Жертвой и клятвой скрепила союз меж царем и народом / Светлая дочь громовержца, богиня Афина Паллада".

Этими словами заканчивается "Одиссея".

Песнь первая

Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который
Долго скитался с тех пор, как разрушил священную Трою,
Многих людей города посетил и обычаи видел,
Много духом страдал на морях, о спасеньи заботясь
Жизни своей и возврате в отчизну товарищей верных.
Все же при этом не спас он товарищей, как ни старался.
Собственным сами себя святотатством они погубили:
Съели, безумцы, коров Гелиоса Гиперионида.
Дня возвращенья домой навсегда их за это лишил он.
Муза! Об этом и нам расскажи, начав с чего хочешь.
Все остальные в то время, избегнув погибели близкой,
Были уж дома, равно и войны избежавши и моря.
Только его, по жене и отчизне болевшего сердцем,
Нимфа-царица Калипсо, богиня в богинях, держала
В гроте глубоком, желая, чтоб сделался ей он супругом.
Но протекали года, и уж год наступил, когда было
Сыну Лаэрта богами назначено в дом свой вернуться.
Также, однако, и там, на Итаке, не мог избежать он
Многих трудов, хоть и был меж друзей. Сострадания полны
Были все боги к нему. Лишь один Посейдон непрерывно
Гнал Одиссея, покамест своей он земли не достигнул.
Был Посейдон в это время в далекой стране эфиопов,
Крайние части земли на обоих концах населявших:
Где Гиперион заходит и где он поутру восходит.
Там принимал он от них гекатомбы быков и баранов,
Там наслаждался он, сидя на пиршестве. Все ж остальные
Боги в чертогах Кронида-отца находилися в сборе.
С речью ко всем им родитель мужей и богов обратился;
На сердце, в памяти был у владыки Эгист безукорный,
Жизни Агамемнонидом лишенный, преславным Орестом.
Помня о нем, обратился к бессмертным Кронид со словами:
«Странно, как люди охотно во всем обвиняют бессмертных!
Зло происходит от нас, утверждают они, но не сами ль
Гибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством?
Так и Эгист, – не судьбе ль вопреки он супругу Атрида
Взял себе в жены, его умертвив при возврате в отчизну?
Гибель грозящую знал он: ему наказали мы строго,
Зоркого аргоубийцу Гермеса послав, чтоб не смел он
Ни самого убивать, ни жену его брать себе в жены.
Месть за Атрида придет от Ореста, когда, возмужавши,
Он пожелает вступить во владенье своею страною.
Так говорил ему, блага желая, Гермес; но не смог он
Сердца его убедить. И за это Эгист поплатился».


Правду сказал ты, – вполне заслужил он подобную гибель.
Так да погибнет и всякий, кто дело такое свершил бы!
Но разрывается сердце мое за царя Одиссея:
Терпит, бессчастный, он беды, от милых вдали, на объятом
Волнами острове, в месте, где пуп обретается моря.
Остров, поросший лесами; на нем обитает богиня,
Дочь кознодея Атланта, которому ведомы бездны
Моря всего и который надзор за столбами имеет:
Между землею и небом стоят они, их раздвигая.
Скорбью объятого, держит несчастного дочерь Атланта,
Мягкой и вкрадчивой речью все время его обольщая,
Чтобы забыл о своей он Итаке. Но, страстно желая
Видеть хоть дым восходящий родимой земли, помышляет
Только о смерти одной Одиссей. Неужели не тронет
Милого сердца тебе, Олимпиец, судьба его злая?
Он ли не чествовал в жертвах тебя на равнине троянской
Близ кораблей аргивян? Так на что же ты, Зевс, негодуешь?»
Ей отвечая, сказал собирающий тучи Кронион:
«Что за слова у тебя из ограды зубов излетели!
Как это смог бы забыть о божественном я Одиссее,
Так выдающемся мыслью меж смертных, с такою охотой
Жертвы богам приносящем, владыкам широкого неба?
Но Посейдон-земледержец к нему не имеющим меры
Гневом пылает за то, что циклоп Полифем богоравный
Глаза лишен им, – циклоп, чья сила меж прочих циклопов
Самой великой была; родился он от нимфы Фоосы,
Дочери Форкина, стража немолчно шумящего моря,
В связь с Посейдоном-владыкой вступившей в пещере глубокой,
С этой поры колебатель земли Посейдон Одиссея
Не убивает, но прочь отгоняет от милой отчизны.
Что же, подумаем все мы, кто здесь на Олимпе сегодня,
Как бы домой возвратиться ему. Посейдон же отбросит
Гнев свой: не сможет один он со всеми бессмертными спорить
И против воли всеобщей богов поступать самовластно».
Зевсу сказала тогда совоокая дева Афина:
«О наш родитель Кронид, из властителей всех наивысший!
Если угодно теперь всеблаженным богам, чтоб вернуться
Мог Одиссей многоумный в отчизну, прикажем Гермесу
Аргоубийце, решений твоих исполнителю, к нимфе
В косах, красиво сплетенных, на остров Огигию тотчас
Мчаться и ей передать непреклонное наше решенье,
Чтобы на родину был возвращен Одиссей многостойкий.
Я же в Итаку отправлюсь, чтоб там Одиссееву сыну
Бодрости больше внушить и вложить ему мужество в сердце,
Чтоб, на собрание длинноволосых ахейцев созвавши,
Всех женихов он изгнал, убивающих в доме без счета
Кучей ходящих овец и рогатых быков тихоходных.
После того я пошлю его в Спарту и Пилос песчаный,
Чтобы разведал о милом отце и его возвращеньи,
Также чтоб в людях о нем утвердилася добрая слава».
Кончив, она привязала к ногам золотые подошвы,
Амвросиальные, всюду ее с дуновеньями ветра
И над землей беспредельной носившие и над водою.
В руки взяла боевое копье, изостренное медью, –
Тяжкое, крепкое; им избивала Афина героев,
Гнев на себя навлекавших богини могучеотцовной.
Ринулась бурно богиня с высоких вершин олимпийских,
Стала в итакской стране у двора Одиссеева дома
Перед порогом ворот, с копьем своим острым в ладони,
Образ приняв чужестранца, тафосцев властителя Мента.
Там женихов горделивых застала. Они перед дверью
Душу себе услаждали, с усердием в кости играя,
Сидя на шкурах быков, самими же ими убитых.
В зале же вестники вместе с проворными слугами дома
Эти – вино наливали в кратеры, мешая с водою,
Те, – ноздреватою губкой обмывши столы, выдвигали
Их на средину и клали на них в изобилии мясо.
Первым из всех Телемах боговидный заметил богиню.
Сердцем печалуясь милым, он молча сидел с женихами.
И представлялось ему, как явился родитель могучий,
Как разогнал бы он всех женихов по домам, захватил бы
Власть свою снова и стал бы владений своих господином.
В мыслях таких, с женихами сидя, он увидел Афину.
Быстро направился к двери, душою стыдясь, что так долго
Странник у входа стоять принужден; и, поспешно приблизясь,
Взял он за правую руку пришельца, копье его принял,
Голос повысил и с речью крылатой к нему обратился:
«Радуйся, странник! Войди! Мы тебя угостим, а потом уж,
Пищей насытившись, ты нам расскажешь, чего тебе нужно».
Так он сказал и пошел. А за ним и Паллада Афина.
После того как вошли они в дом Одиссеев высокий,
Гостя копье он к высокой колонне понес и поставил
В копьехранилище гладкое, где еще много стояло
Копий других Одиссея, могучего духом в несчастьях.
После богиню подвел он к прекрасноузорному креслу,
Тканью застлав, усадил, а под ноги придвинул скамейку.
Рядом и сам поместился на стуле резном, в отдаленьи
От женихов, чтобы гость, по соседству с надменными сидя,
Не получил отвращенья к еде, отягченный их шумом,
Также, чтоб в тайне его расспросить об отце отдаленном.
Тотчас прекрасный кувшин золотой с рукомойной водою
В тазе серебряном был перед ними поставлен служанкой
Для умывания; после расставила стол она гладкий.
Хлеб положила перед ними почтенная ключница, много
Кушаний разных прибавив, охотно их дав из запасов.
Кравчий поставил пред ними на блюдах, подняв их высоко,
Разного мяса и кубки близ них поместил золотые;
Вестник же к ним подходил то и дело, вина подливая.
Шумно вошли со двора женихи горделивые в залу
И по порядку расселись на креслах и стульях; с водою
Вестники к ним подошли, и они себе руки умыли.
Доверху хлеба в корзины прислужницы им положили,
Мальчики влили напиток в кратеры до самого края.
Руки немедленно к пище готовой они протянули.
После того как желанье питья и еды утолили,
Новым желаньем зажглися сердца женихов: захотелось
Музыки, плясок – услады прекраснейшей всякого пира.
Фемию вестник кифару прекрасную передал в руки:
Пред женихами ему приходилося петь поневоле.
Фемий кифару поднял и начал прекрасную песню.
И обратился тогда Телемах к совоокой Афине,
К ней наклонясь головой, чтоб никто посторонний не слышал:
«Ты не рассердишься, гость дорогой мой, на то, что скажу я?
Только одно на уме вот у этих – кифара да песни.
Немудрено: расточают они здесь чужие богатства –
Мужа, чьи белые кости, изгнившие где-нибудь, дождик
Мочит на суше иль в море свирепые волны качают.
Если б увидели, что на Итаку он снова вернулся,
Все пожелали бы лучше иметь попроворнее ноги,
Чем богатеть, и одежду и золото здесь накопляя.
Злою судьбой он, однако, погублен, и нет никакого
Нам утешенья, хотя кое-кто из людей утверждает:
Он еще будет. Но нет! Уж погиб его день возвращенья!

Кто ты? Родители кто? Из какого ты города родом?
И на каком корабле ты приехал, какою дорогой
К нам тебя в гости везли корабельщики? Кто они сами?
Ведь не пешком же сюда, полагаю я, к нам ты добрался.
Так же и это скажи откровенно, чтоб знал хорошо я:
В первый ли раз ты сюда приезжаешь иль давним отцовским
Гостем ты был? Приезжало немало в минувшие годы
В дом наш гостей, ибо много с людьми мой общался родитель».

«Я на вопросы твои с откровенностью полной отвечу:
Имя мне – Мент; мой отец – Анхиал многоумный, и этим
Рад я всегда похвалиться; а сам я владыка тафосцев
Веслолюбивых, приехал в своем корабле со своими;
По винно-чермному морю плыву к чужеземцам за медью
В город далекий Темесу, а еду с блестящим железом.
Свой же корабль я поставил под склоном лесистым Нейона
В пристани Ретре, далеко от города, около поля.
С гордостью я заявляю, что мы с Одиссеем друг другу
Давние гости. Когда посетишь ты героя Лаэрта,
Можешь об этом спросить старика. Говорят, уж не ходит
Больше он в город, но, беды терпя, обитает далеко
В поле со старой служанкой, которая кормит и поит
Старца, когда, по холмам виноградника день пробродивши,
Старые члены свои истомив, возвращается в дом он.
К вам я теперь: говорили, что он уже дома, отец твой.
Видно, однако же, боги ему возвратиться мешают.
Но не погиб на земле Одиссей богоравный, поверь мне.
Где-нибудь в море широком, на острове волнообъятом,
Он задержался живой и томится под властью свирепых,
Диких людей и не может уйти, как ни рвется душою.
Но предсказать я берусь – и какое об этом имеют
Мнение боги и как, полагаю я, все совершится,
Хоть я совсем не пророк и по птицам гадать не умею.
Будет недолго еще он с отчизною милой в разлуке,
Если бы даже его хоть железные цепи держали.
В хитростях опытен он и придумает, как воротиться.
Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:
Подлинно ль вижу в тебе пред собой Одиссеева сына?
Страшно ты с ним головой и глазами прекрасными сходен.
Часто в минувшее время встречались мы с ним до того, как
В Трою походом отправился он, куда и другие
Лучшие из аргивян на судах крутобоких поплыли.
После ж ни я с Одиссеем, ни он не встречался со мною».
Ей отвечая, сказал рассудительный сын Одиссеев:
«Я на вопрос твой, о гость наш, отвечу вполне откровенно:
Мать говорит, что я сын Одиссея, но сам я не знаю.
Может ли кто-нибудь знать, от какого отца он родился?
Счастлив я был бы, когда бы родителем мне приходился
Муж, во владеньях своих до старости мирно доживший.
Но – между всеми людьми земнородными самый несчастный –
Он мне отец, раз уж это узнать от меня пожелал ты».
Снова сказала ему совоокая дева Афина:
«Видно, угодно бессмертным, чтоб не был без славы в грядущем
Род твой, когда вот такого, как ты, родила Пенелопа.
Ты ж мне теперь расскажи, ничего от меня не скрывая:
Что за обед здесь? Какое собранье? Зачем тебе это?
Свадьба ли здесь или пир? Ведь не в складчину ж он происходит.
Кажется только, что гости твои необузданно в доме
Вашем бесчинствуют. Стыд бы почувствовал всякий разумный
Муж, заглянувший сюда, поведенье их гнусное видя».

«Раз ты, о гость мой, спросил и узнать пожелал, то узнай же:
Некогда полон богатства был дом этот, был уважаем
Всеми в то время, когда еще здесь тот муж находился.
Нынче ж иное решенье враждебные приняли боги,
Сделав его между всеми мужами невидимым глазу.
Менее стал бы о нем сокрушаться я, если б он умер,
Если б в троянской земле меж товарищей бранных погиб он
Или, окончив войну, на руках у друзей бы скончался.
Был бы насыпан над ним всеахейцами холм погребальный,
Сыну б великую славу на все времена он оставил.
Ныне же Гарпии взяли бесславно его, и ушел он,
Всеми забытый, безвестный, и сыну оставил на долю
Только печаль и рыданья. Но я не об нем лишь едином
Плачу; другое мне горе жестокое боги послали:
Первые люди по власти, что здесь острова населяют
Зам, и Дулихий, и Закинф, покрытый густыми лесами,
И каменистую нашу Итаку, – стремятся упорно
Мать принудить мою к браку и грабят имущество наше.
Мать же и в брак ненавистный не хочет вступить и не может
Их притязаньям конец положить, а они разоряют
Дом мой пирами и скоро меня самого уничтожат».
В негодованьи ему отвечала Паллада Афина:
«Горе! Я вижу теперь, как тебе Одиссей отдаленный
Нужен, чтоб руки свои наложил на бесстыдных пришельцев.
Если б теперь, воротившись, он встал перед дверью домовой
С парою копий в руке, со щитом своим крепким и в шлеме, –
Как я впервые увидел героя в то время, когда он
В доме у нас на пиру веселился, за чашею сидя,
К нам из Эфиры прибывши от Ила, Мермерова сына:
Также и там побывал Одиссей на судне своем быстром;
Яда, смертельного людям, искал он, чтоб мог им намазать
Медные стрелы свои. Однако же Ил отказался
Дать ему яду: стыдился душою богов он бессмертных.
Мой же отец ему дал, потому что любил его страшно.
Пред женихами когда бы в таком появился он виде,
Короткожизненны стали б они и весьма горькобрачны!
Это, однако же, в лоне богов всемогущих сокрыто, –
Он за себя отомстит ли иль нет, возвратившись обратно
В дом свой родной. А теперь я тебе предложил бы подумать,
Как поступить, чтобы всех женихов удалить из чертога.
Слушай меня и к тому, что скажу, отнесись со вниманьем:
Завтра, граждан ахейских созвав на собранье, открыто
Все расскажи им, и боги тебе пусть свидетели будут.
После потребуй, чтоб все женихи по домам разошлися;
Мать же твоя, если дух ее снова замужества хочет,
Пусть возвратится к отцу многосильному, в дом свой родимый;
Пусть снаряжает он свадьбу, приданое давши большое,
Сколько его получить полагается дочери милой.
Что ж до тебя, – мой разумный совет ты, быть может, исполнишь:
Лучший корабль с двадцатью снарядивши гребцами, отправься
И об отце поразведай исчезнувшем; верно, из смертных
Кто-либо сможет о нем сообщить иль Молва тебе скажет
Зевсова – больше всего она людям известий приносит.
В Пилосе раньше узнаешь, что скажет божественный Нестор,
К русому после того Менелаю отправишься в Спарту;
Прибыл домой он последним из всех меднолатных ахейцев.
Если услышишь, что жив твой отец, что домой он вернется,
Год дожидайся его, терпеливо снося притесненья;
Если ж услышишь, что мертв он, что нет его больше на свете,
То, возвратившись обратно в отцовскую милую землю,
В честь его холм ты насыплешь могильный, как следует справишь
Чин похоронный по нем и в замужество мать свою выдашь.
После того как ты все это сделаешь, все это кончишь,
В сердце своем и в уме хорошенько обдумай, какими
Средствами всех женихов в чертогах твоих изничтожить,
Хитростью или открыто. Ребячьими жить пустяками
Время прошло для тебя, не таков уже ныне твой возраст.
Иль неизвестно тебе, что с божественным было Орестом,
Славу какую он добыл, расправясь с коварным Эгистом,
Отцеубийцей, отца его славного жизни лишившим?
Вижу я, друг дорогой мой, что ты и велик и прекрасен,
Ты не слабее его, ты в потомстве прославишься также;
Но уж давно мне пора возвратиться на быстрый корабль мой:
Спутники ждут и наверно в душе возмущаются мною.
Ты ж о себе позаботься и то, что сказал я, обдумай».
Снова тогда Телемах рассудительный гостю ответил:
«Право же, гость мой, со мной говоришь ты с такою любовью,
Словно отец; никогда я твоих не забуду советов.
Но подожди, хоть и очень, как вижу, в дорогу спешишь ты.
Вымойся раньше у нас, услади себе милое сердце.
С радостным духом потом унесешь на корабль ты подарок
Ценный, прекрасный, который тебе поднесу я на память,
Как меж гостей и хозяев бывает, приятных друг другу».
Так отвечала ему совоокая дева Афина:
«Нет, не задерживай нынче меня, тороплюсь я в дорогу.
Дар же, что милое сердце тебя побуждает вручить мне,
Я, возвращаясь обратно, приму и домой с ним уеду,
Дар получив дорогой и таким же тебя отдаривши».
Молвила и отошла совоокая дева Афина,
Как быстрокрылая птица, порхнула в окно. Охватила
Сила его и отвага. И больше еще он, чем прежде,
Вспомнил отца дорогого. И, в сердце своем поразмыслив,
В трепет душою пришел, познав, что беседовал с богом.
Тотчас назад к женихам направился муж богоравный.
Пел перед ними певец знаменитый, они же сидели,
Слушая молча. Он пел о возврате печальном из Трои
Рати ахейцев, ниспосланном им Палладой Афиной.
В верхнем покое своем вдохновенное слышала пенье
Старца Икария дочь, Пенелопа разумная. Тотчас
Сверху спустилась она высокою лестницей дома,
Но не одна; с ней вместе спустились и двое служанок.
В залу войдя к женихам, Пенелопа, богиня средь женщин,
Стала вблизи косяка ведущей в столовую двери,
Щеки закрывши себе покрывалом блестящим, а рядом
С нею, с обеих сторон, усердные стали служанки.
Плача, певцу вдохновенному так Пенелопа сказала:
«Фемий, ты знаешь так много других восхищающих душу
Песен, какими певцы восславляют богов и героев.
Спой же из них, пред собранием сидя, одну. И в молчаньи
Гости ей будут внимать за вином. Но прерви начатую
Песню печальную; скорбью она наполняет в груди мне
Милое сердце. На долю мне выпало злейшее горе.
Мужа такого лишась, не могу я забыть о погибшем,
Столь преисполнившем славой своей и Элладу и Аргос».
Матери так возразил рассудительный сын Одиссеев:
«Мать моя, что ты мешаешь певцу в удовольствие наше
То воспевать, чем в душе он горит? Не певец в том виновен, –
Зевс тут виновен, который трудящимся тягостно людям
Каждому в душу влагает, что хочет. Нельзя раздражаться,
Раз воспевать пожелал он удел злополучный данайцев.
Больше всего восхищаются люди обычно такою
Песнью, которая им представляется самою новой.
Дух и сердце себе укроти и заставь себя слушать.
Не одному Одиссею домой не пришлось воротиться,
Множество также других не вернулось домой из-под Трои.
Лучше вернись-ка к себе и займися своими делами –
Пряжей, тканьем; прикажи, чтоб служанки немедля за дело
Также взялись. Говорить же – не женское дело, а дело
Мужа, всех больше – мое; у себя я один повелитель».
Так он сказал. Изумившись, обратно пошла Пенелопа.
Сына разумное слово глубоко ей в душу проникло.
Наверх поднявшись к себе со служанками, плакала долго
Об Одиссее она, о супруге любимом, покуда
Сладостным сном не покрыла ей веки богиня Афина.
А женихи в это время шумели в тенистом чертоге;
Сильно им всем захотелось на ложе возлечь с Пенелопой.
С речью такой Телемах рассудительный к ним обратился:
«О женихи Пенелопы, надменные, гордые люди!
Будем теперь пировать, наслаждаться. Шуметь перестаньте!
Так ведь приятно и сладко внимать песнопеньям прекрасным
Мужа такого, как этот, – по пению равного богу!
Завтра же утром сойдемся на площадь, откроем собранье,
Там я открыто пред целым народом скажу, чтобы тотчас
Дом мой очистили вы. А с пирами устройтесь иначе:
Средства свои проедайте на них, чередуясь домами.
Если ж находите вы, что для вас и приятней и лучше
У одного человека богатство губить безвозмездно, –
Жрите! А я воззову за поддержкой к богам вечносущим.
Может быть, делу возмездия даст совершиться Кронион:
Все вы погибнете здесь же, и пени за это не будет!»
Так он сказал. Женихи, закусивши с досадою губы,
Смелым словам удивлялись, которые вдруг услыхали.
Тотчас к нему Антиной обратился, рожденный Евпейтом:
«Сами, наверное, боги тебя, Телемах, обучают
Так беззастенчиво хвастать и так разговаривать нагло.
Зевс нас избави, чтоб стал ты в объятой волнами Итаке
Нашим царем, по рожденью уж право имея на это!»
И, возражая ему, Телемах рассудительный молвил:
«Ты на меня не сердись, Антиной, но скажу тебе вот что:
Если бы это мне Зевс даровал, я конечно бы принял.
Или, по-твоему, нет ничего уже хуже, чем это?
Царствовать – дело совсем не плохое; скопляются скоро
В доме царевом богатства, и сам он в чести у народа.
Но между знатных ахейцев в объятой волнами Итаке
Множество есть и других, молодых или старых, которым
Власть бы могла перейти, раз царя Одиссея не стало.
Но у себя я один останусь хозяином дома,
Как и рабов, для меня Одиссеем царем приведенных!»
Начал тогда говорить Евримах, рожденный Полибом:
«О Телемах, это в лоне богов всемогущих сокрыто,
Кто из ахейцев царем на Итаке окажется нашей.
Все же, что здесь, то твое, и в дому своем сам ты хозяин.
Вряд ли найдется, пока обитаема будет Итака,
Кто-нибудь, кто бы дерзнул на твое посягнуть достоянье.
Но я желал бы узнать, мой милейший, о нынешнем госте:
Кто этот гость и откуда? Отечеством землю какую
Славится Какого он рода и племени? Где он родился?
С вестью ль к тебе о возврате отца твоего он явился
Или по собственной нужде приехал сюда, на Итаку?
Сразу исчезнув, не ждал он, чтоб здесь познакомиться с нами.
На худородного он человека лицом не походит».
И, отвечая ему, Телемах рассудительный молвил:
«На возвращенье отца, Евримах, я надежд не имею.
Я ни вестям уж не верю, откуда-нибудь приходящим,
Ни прорицаньям внимать не желаю, к которым, сзывая
Разных гадателей в дом, без конца моя мать прибегает.
Путник же этот мне гость по отцу, он из Тафоса родом,
Мент, называет себя Энхиала разумного сыном
С гордостью, сам же владыка он веслолюбивых тафосцев».
Так говорил Телемах, хоть и знал, что беседовал с богом.
Те же, занявшись опять усладительным пеньем и пляской,
Тешились ими и ждали, покамест приблизится вечер.
Тешились так, веселились. И вечер надвинулся черный.
Встали тогда и пошли по домам, чтоб покою предаться.
Сын же царя Одиссея прекрасным двором в свой высокий
Двинулся спальный покой, кругом хорошо защищенный.
Думая в сердце о многом, туда он для сна отправлялся.
С факелом в каждой руке впереди его шла Евриклея,
Дочь домовитая Опа, рожденного от Пенсенора.
Куплей когда-то Лаэрт достояньем своим ее сделал
Юным подросточком, двадцать быков за нее заплативши,
И наравне с домовитой женой почитал ее в доме,
Но, чтоб жену не гневить, постели своей не делил с ней.
Шла она с факелом в каждой руке. Из невольниц любила
Всех она больше его и с детства его воспитала.
Двери открыл Телемах у искусно построенной спальни,
Сел на постель и, мягкий хитон через голову снявши,
Этот хитон свой старухе услужливой на руки кинул.
Та встряхнула хитон, по складкам искусно сложила
И на колок близ точеной постели повесила. После
Вышла старуха тихонько из спальни, серебряной ручкой
Дверь за собой притворила, засов ремнем притянувши.
Ночь напролет на постели, покрывшись овчиною мягкой,
Он размышлял о дороге, в которую зван был Афиной.

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ.

Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который Долго скитался с тех пор, как разрушил священную Трою, Многих людей города посетил и обычаи видел, Много духом страдал на морях, о спасеньи заботясь 5 Жизни своей и возврате в отчизну товарищей верных. Все же при этом не спас он товарищей, как ни старался. Собственным сами себя святотатством они погубили: Съели, безумцы, коров Гелиоса Гиперионида. Дня возвращенья домой навсегда их за это лишил он. 10 Муза! Об этом и нам расскажи, начав с чего хочешь. Все остальные в то время, избегнув погибели близкой, Были уж дома, равно и войны избежавши и моря. Только его, по жене и отчизне болевшего сердцем, Нимфа-царица Калипсо, богиня в богинях, держала 15 В гроте глубоком, желая, чтоб сделался ей он супругом. Но протекали года, и уж год наступил, когда было Сыну Лаэрта богами назначено в дом свой вернуться. Также, однако, и там, на Итаке, не мог избежать он Многих трудов, хоть и был меж друзей. Сострадания полны 20 Были все боги к нему. Лишь один Посейдон непрерывно Гнал Одиссея, покамест своей он земли не достигнул. Был Посейдон в это время в далекой стране эфиопов, Крайние части земли на обоих концах населявших: Где Гиперион заходит и где он поутру восходит. 25 Там принимал он от них гекатомбы быков и баранов, Там наслаждался он, сидя на пиршестве. Все ж остальные Боги в чертогах Кронида-отца находилися в сборе. С речью ко всем им родитель мужей и богов обратился; На сердце, в памяти был у владыки Эгист безукорный, 30 Жизни Агамемнонидом лишенный, преславным Орестом. Помня о нем, обратился к бессмертным Кронид со словами: "Странно, как люди охотно во всем обвиняют бессмертных! Зло происходит от нас, утверждают они, но не сами ль Гибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством? 35 Так и Эгист, - не судьбе ль вопреки он супругу Атрида Взял себе в жены, его умертвив при возврате в отчизну? Гибель грозящую знал он: ему наказали мы строго, Зоркого аргоубийцу Гермеса послав, чтоб не смел он Ни самого убивать, ни жену его брать себе в жены. 40 Месть за Атрида придет от Ореста, когда, возмужавши, Он пожелает вступить во владенье своею страною. Так говорил ему, блага желая, Гермес; но не смог он Сердца его убедить. И за это Эгист поплатился". Зевсу сказала тогда совоокая дева Афина: 45 "О наш родитель Кронид, из властителей всех наивысший! Правду сказал ты, - вполне заслужил он подобную гибель. Так да погибнет и всякий, кто дело такое свершил бы! Но разрывается сердце мое за царя Одиссея: Терпит, бессчастный, он беды, от милых вдали, на объятом 50 Волнами острове, в месте, где пуп обретается моря. Остров, поросший лесами; на нем обитает богиня, Дочь кознодея Атланта, которому ведомы бездны Моря всего и который надзор за столбами имеет: Между землею и небом стоят они, их раздвигая. 55 Скорбью объятого, держит несчастного дочерь Атланта, Мягкой и вкрадчивой речью все время его обольщая, Чтобы забыл о своей он Итаке. Но, страстно желая Видеть хоть дым восходящий родимой земли, помышляет Только о смерти одной Одиссей. Неужели не тронет 60 Милого сердца тебе, Олимпиец, судьба его злая? Он ли не чествовал в жертвах тебя на равнине троянской Близ кораблей аргивян? Так на что же ты, Зевс, негодуешь?" Ей отвечая, сказал собирающий тучи Кронион: "Что за слова у тебя из ограды зубов излетели! 65 Как это смог бы забыть о божественном я Одиссее, Так выдающемся мыслью меж смертных, с такою охотой Жертвы богам приносящем, владыкам широкого неба? Но Посейдон-земледержец к нему не имеющим меры Гневом пылает за то, что циклоп Полифем богоравный 70 Глаза лишен им, - циклоп, чья сила меж прочих циклопов Самой великой была; родился он от нимфы Фоосы, Дочери Форкина, стража немолчно шумящего моря, В связь с Посейдоном-владыкой вступившей в пещере глубокой, С этой поры колебатель земли Посейдон Одиссея 75 Не убивает, но прочь отгоняет от милой отчизны. Что же, подумаем все мы, кто здесь на Олимпе сегодня, Как бы домой возвратиться ему. Посейдон же отбросит Гнев свой: не сможет один он со всеми бессмертными спорить И против воли всеобщей богов поступать самовластно". 80 Зевсу сказала тогда совоокая дева Афина: "О наш родитель Кронид, из властителей всех наивысший! Если угодно теперь всеблаженным богам, чтоб вернуться Мог Одиссей многоумный в отчизну, прикажем Гермесу Аргоубийце, решений твоих исполнителю, к нимфе 85 В косах, красиво сплетенных, на остров Огигию тотчас Мчаться и ей передать непреклонное наше решенье, Чтобы на родину был возвращен Одиссей многостойкий. Я же в Итаку отправлюсь, чтоб там Одиссееву сыну Бодрости больше внушить и вложить ему мужество в сердце, 90 Чтоб, на собрание длинноволосых ахейцев созвавши, Всех женихов он изгнал, убивающих в доме без счета Кучей ходящих овец и рогатых быков тихоходных. После того я пошлю его в Спарту и Пилос песчаный, Чтобы разведал о милом отце и его возвращеньи, 95 Также чтоб в людях о нем утвердилася добрая слава". Кончив, она привязала к ногам золотые подошвы, Амвросиальные, всюду ее с дуновеньями ветра И над землей беспредельной носившие и над водою. В руки взяла боевое копье, изостренное медью, 100 Тяжкое, крепкое; им избивала Афина героев, Гнев на себя навлекавших богини могучеотцовной. Ринулась бурно богиня с высоких вершин олимпийских, Стала в итакской стране у двора Одиссеева дома Перед порогом ворот, с копьем своим острым в ладони, 105 Образ приняв чужестранца, тафосцев властителя Мента. Там женихов горделивых застала. Они перед дверью Душу себе услаждали, с усердием в кости играя, Сидя на шкурах быков, самими же ими убитых. В зале же вестники вместе с проворными слугами дома 110 Эти - вино наливали в кратеры, мешая с водою, Те, - ноздреватою губкой обмывши столы, выдвигали Их на средину и клали на них в изобилии мясо. Первым из всех Телемах боговидный заметил богиню. Сердцем печалуясь милым, он молча сидел с женихами. 115 И представлялось ему, как явился родитель могучий, Как разогнал бы он всех женихов по домам, захватил бы Власть свою снова и стал бы владений своих господином. В мыслях таких, с женихами сидя, он увидел Афину. Быстро направился к двери, душою стыдясь, что так долго 120 Странник у входа стоять принужден; и, поспешно приблизясь, Взял он за правую руку пришельца, копье его принял, Голос повысил и с речью крылатой к нему обратился: "Радуйся, странник! Войди! Мы тебя угостим, а потом уж, Пищей насытившись, ты нам расскажешь, чего тебе нужно". 125 Так он сказал и пошел. А за ним и Паллада Афина. После того как вошли они в дом Одиссеев высокий, Гостя копье он к высокой колонне понес и поставил В копьехранилище гладкое, где еще много стояло Копий других Одиссея, могучего духом в несчастьях. 130 После богиню подвел он к прекрасноузорному креслу, Тканью застлав, усадил, а под ноги придвинул скамейку. Рядом и сам поместился на стуле резном, в отдаленьи От женихов, чтобы гость, по соседству с надменными сидя, Не получил отвращенья к еде, отягченный их шумом, 135 Также, чтоб в тайне его расспросить об отце отдаленном. Тотчас прекрасный кувшин золотой с рукомойной водою В тазе серебряном был перед ними поставлен служанкой Для умывания; после расставила стол она гладкий. Хлеб положила перед ними почтенная ключница, много 140 Кушаний разных прибавив, охотно их дав из запасов. Кравчий поставил пред ними на блюдах, подняв их высоко, Разного мяса и кубки близ них поместил золотые; Вестник же к ним подходил то и дело, вина подливая. Шумно вошли со двора женихи горделивые в залу 145 И по порядку расселись на креслах и стульях; с водою Вестники к ним подошли, и они себе руки умыли. Доверху хлеба в корзины прислужницы им положили, Мальчики влили напиток в кратеры до самого края. Руки немедленно к пище готовой они протянули. 150 После того как желанье питья и еды утолили, Новым желаньем зажглися сердца женихов: захотелось Музыки, плясок - услады прекраснейшей всякого пира. Фемию вестник кифару прекрасную передал в руки: Пред женихами ему приходилося петь поневоле. 155 Фемий кифару поднял и начал прекрасную песню. И обратился тогда Телемах к совоокой Афине, К ней наклонясь головой, чтоб никто посторонний не слышал: "Ты не рассердишься, гость дорогой мой, на то, что скажу я? Только одно на уме вот у этих - кифара да песни. 160 Немудрено: расточают они здесь чужие богатства Мужа, чьи белые кости, изгнившие где-нибудь, дождик Мочит на суше иль в море свирепые волны качают. Если б увидели, что на Итаку он снова вернулся, Все пожелали бы лучше иметь попроворнее ноги, 165 Чем богатеть, и одежду и золото здесь накопляя. Злою судьбой он, однако, погублен, и нет никакого Нам утешенья, хотя кое-кто из людей утверждает: Он еще будет. Но нет! Уж погиб его день возвращенья! Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая: 170 Кто ты? Родители кто? Из какого ты города родом? И на каком корабле ты приехал, какою дорогой К нам тебя в гости везли корабельщики? Кто они сами? Ведь не пешком же сюда, полагаю я, к нам ты добрался. Так же и это скажи откровенно, чтоб знал хорошо я: 175 В первый ли раз ты сюда приезжаешь иль давним отцовским Гостем ты был? Приезжало немало в минувшие годы В дом наш гостей, ибо много с людьми мой общался родитель". Так отвечала ему совоокая дева Афина: "Я на вопросы твои с откровенностью полной отвечу: 180 Имя мне - Мент; мой отец - Анхиал многоумный, и этим Рад я всегда похвалиться; а сам я владыка тафосцев Веслолюбивых, приехал в своем корабле со своими; По винно-чермному морю плыву к чужеземцам за медью В город далекий Темесу, а еду с блестящим железом. 185 Свой же корабль я поставил под склоном лесистым Нейона В пристани Ретре, далеко от города, около поля. С гордостью я заявляю, что мы с Одиссеем друг другу Давние гости. Когда посетишь ты героя Лаэрта, Можешь об этом спросить старика. Говорят, уж не ходит 190 Больше он в город, но, беды терпя, обитает далеко В поле со старой служанкой, которая кормит и поит Старца, когда, по холмам виноградника день пробродивши, Старые члены свои истомив, возвращается в дом он. К вам я теперь: говорили, что он уже дома, отец твой. 195 Видно, однако же, боги ему возвратиться мешают. Но не погиб на земле Одиссей богоравный, поверь мне. Где-нибудь в море широком, на острове волнообъятом, Он задержался живой и томится под властью свирепых, Диких людей и не может уйти, как ни рвется душою. 200 Но предсказать я берусь - и какое об этом имеют Мнение боги и как, полагаю я, все совершится, Хоть я совсем не пророк и по птицам гадать не умею. Будет недолго еще он с отчизною милой в разлуке, Если бы даже его хоть железные цепи держали. 205 В хитростях опытен он и придумает, как воротиться. Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая: Подлинно ль вижу в тебе пред собой Одиссеева сына? Страшно ты с ним головой и глазами прекрасными сходен. Часто в минувшее время встречались мы с ним до того, как 210 В Трою походом отправился он, куда и другие Лучшие из аргивян на судах крутобоких поплыли. После ж ни я с Одиссеем, ни он не встречался со мною". Ей отвечая, сказал рассудительный сын Одиссеев: "Я на вопрос твой, о гость наш, отвечу вполне откровенно: 215 Мать говорит, что я сын Одиссея, но сам я не знаю. Может ли кто-нибудь знать, от какого отца он родился? Счастлив я был бы, когда бы родителем мне приходился Муж, во владеньях своих до старости мирно доживший. Но - между всеми людьми земнородными самый несчастный 220 Он мне отец, раз уж это узнать от меня пожелал ты". Снова сказала ему совоокая дева Афина: "Видно, угодно бессмертным, чтоб не был без славы в грядущем Род твой, когда вот такого, как ты, родила Пенелопа. Ты ж мне теперь расскажи, ничего от меня не скрывая: 225 Что за обед здесь? Какое собранье? Зачем тебе это? Свадьба ли здесь или пир? Ведь не в складчину ж он происходит. Кажется только, что гости твои необузданно в доме Вашем бесчинствуют. Стыд бы почувствовал всякий разумный Муж, заглянувший сюда, поведенье их гнусное видя". 230 Снова тогда Телемах рассудительный гостю ответил: "Раз ты, о гость мой, спросил и узнать пожелал, то узнай же: Некогда полон богатства был дом этот, был уважаем Всеми в то время, когда еще здесь тот муж находился. Нынче ж иное решенье враждебные приняли боги, 235 Сделав его между всеми мужами невидимым глазу. Менее стал бы о нем сокрушаться я, если б он умер, Если б в троянской земле меж товарищей бранных погиб он Или, окончив войну, на руках у друзей бы скончался. Был бы насыпан над ним всеахейцами холм погребальный, 240 Сыну б великую славу на все времена он оставил. Ныне же Гарпии взяли бесславно его, и ушел он, Всеми забытый, безвестный, и сыну оставил на долю Только печаль и рыданья. Но я не об нем лишь едином Плачу; другое мне горе жестокое боги послали: 245 Первые люди по власти, что здесь острова населяют Зам, и Дулихий, и Закинф, покрытый густыми лесами, И каменистую нашу Итаку, - стремятся упорно Мать принудить мою к браку и грабят имущество наше. Мать же и в брак ненавистный не хочет вступить и не может 250 Их притязаньям конец положить, а они разоряют Дом мой пирами и скоро меня самого уничтожат". В негодованьи ему отвечала Паллада Афина: "Горе! Я вижу теперь, как тебе Одиссей отдаленный Нужен, чтоб руки свои наложил на бесстыдных пришельцев. 255 Если б теперь, воротившись, он встал перед дверью домовой С парою копий в руке, со щитом своим крепким и в шлеме, Как я впервые увидел героя в то время, когда он В доме у нас на пиру веселился, за чашею сидя, К нам из Эфиры прибывши от Ила, Мермерова сына: 260 Также и там побывал Одиссей на судне своем быстром; Яда, смертельного людям, искал он, чтоб мог им намазать Медные стрелы свои. Однако же Ил отказался Дать ему яду: стыдился душою богов он бессмертных. Мой же отец ему дал, потому что любил его страшно. 265 Пред женихами когда бы в таком появился он виде, Короткожизненны стали б они и весьма горькобрачны! Это, однако же, в лоне богов всемогущих сокрыто, Он за себя отомстит ли иль нет, возвратившись обратно В дом свой родной. А теперь я тебе предложил бы подумать, 270 Как поступить, чтобы всех женихов удалить из чертога. Слушай меня и к тому, что скажу, отнесись со вниманьем: Завтра, граждан ахейских созвав на собранье, открыто Все расскажи им, и боги тебе пусть свидетели будут. После потребуй, чтоб все женихи по домам разошлися; 275 Мать же твоя, если дух ее снова замужества хочет, Пусть возвратится к отцу многосильному, в дом свой родимый; Пусть снаряжает он свадьбу, приданое давши большое, Сколько его получить полагается дочери милой. Что ж до тебя, - мой разумный совет ты, быть может, исполнишь: 280 Лучший корабль с двадцатью снарядивши гребцами, отправься И об отце поразведай исчезнувшем; верно, из смертных Кто-либо сможет о нем сообщить иль Молва тебе скажет Зевсова - больше всего она людям известий приносит. В Пилосе раньше узнаешь, что скажет божественный Нестор, 285 К русому после того Менелаю отправишься в Спарту; Прибыл домой он последним из всех меднолатных ахейцев. Если услышишь, что жив твой отец, что домой он вернется, Год дожидайся его, терпеливо снося притесненья; Если ж услышишь, что мертв он, что нет его больше на свете, 290 То, возвратившись обратно в отцовскую милую землю, В честь его холм ты насыплешь могильный, как следует справишь Чин похоронный по нем и в замужество мать свою выдашь. После того как ты все это сделаешь, все это кончишь, В сердце своем и в уме хорошенько обдумай, какими 295 Средствами всех женихов в чертогах твоих изничтожить, Хитростью или открыто. Ребячьими жить пустяками Время прошло для тебя, не таков уже ныне твой возраст. Иль неизвестно тебе, что с божественным было Орестом, Славу какую он добыл, расправясь с коварным Эгистом, 300 Отцеубийцей, отца его славного жизни лишившим? Вижу я, друг дорогой мой, что ты и велик и прекрасен, Ты не слабее его, ты в потомстве прославишься также; Но уж давно мне пора возвратиться на быстрый корабль мой: Спутники ждут и наверно в душе возмущаются мною. 305 Ты ж о себе позаботься и то, что сказал я, обдумай". Снова тогда Телемах рассудительный гостю ответил: "Право же, гость мой, со мной говоришь ты с такою любовью, Словно отец; никогда я твоих не забуду советов. Но подожди, хоть и очень, как вижу, в дорогу спешишь ты. 310 Вымойся раньше у нас, услади себе милое сердце. С радостным духом потом унесешь на корабль ты подарок Ценный, прекрасный, который тебе поднесу я на память, Как меж гостей и хозяев бывает, приятных друг другу". Так отвечала ему совоокая дева Афина: 315 "Нет, не задерживай нынче меня, тороплюсь я в дорогу. Дар же, что милое сердце тебя побуждает вручить мне, Я, возвращаясь обратно, приму и домой с ним уеду, Дар получив дорогой и таким же тебя отдаривши". Молвила и отошла совоокая дева Афина, 320 Как быстрокрылая птица, порхнула в окно. Охватила Сила его и отвага. И больше еще он, чем прежде, Вспомнил отца дорогого. И, в сердце своем поразмыслив, В трепет душою пришел, познав, что беседовал с богом. Тотчас назад к женихам направился муж богоравный. 325 Пел перед ними певец знаменитый, они же сидели, Слушая молча. Он пел о возврате печальном из Трои Рати ахейцев, ниспосланном им Палладой Афиной. В верхнем покое своем вдохновенное слышала пенье Старца Икария дочь, Пенелопа разумная. Тотчас 330 Сверху спустилась она высокою лестницей дома, Но не одна; с ней вместе спустились и двое служанок. В залу войдя к женихам, Пенелопа, богиня средь женщин, Стала вблизи косяка ведущей в столовую двери, Щеки закрывши себе покрывалом блестящим, а рядом 335 С нею, с обеих сторон, усердные стали служанки. Плача, певцу вдохновенному так Пенелопа сказала: "Фемий, ты знаешь так много других восхищающих душу Песен, какими певцы восславляют богов и героев. Спой же из них, пред собранием сидя, одну. И в молчаньи 340 Гости ей будут внимать за вином. Но прерви начатую Песню печальную; скорбью она наполняет в груди мне Милое сердце. На долю мне выпало злейшее горе. Мужа такого лишась, не могу я забыть о погибшем, Столь преисполнившем славой своей и Элладу и Аргос". 345 Матери так возразил рассудительный сын Одиссеев: "Мать моя, что ты мешаешь певцу в удовольствие наше То воспевать, чем в душе он горит? Не певец в том виновен, Зевс тут виновен, который трудящимся тягостно людям Каждому в душу влагает, что хочет. Нельзя раздражаться, 350 Раз воспевать пожелал он удел злополучный данайцев. Больше всего восхищаются люди обычно такою Песнью, которая им представляется самою новой. Дух и сердце себе укроти и заставь себя слушать. Не одному Одиссею домой не пришлось воротиться, 355 Множество также других не вернулось домой из-под Трои. Лучше вернись-ка к себе и займися своими делами Пряжей, тканьем; прикажи, чтоб служанки немедля за дело Также взялись. Говорить же - не женское дело, а дело Мужа, всех больше - мое; у себя я один повелитель". 360 Так он сказал. Изумившись, обратно пошла Пенелопа. Сына разумное слово глубоко ей в душу проникло. Наверх поднявшись к себе со служанками, плакала долго Об Одиссее она, о супруге любимом, покуда Сладостным сном не покрыла ей веки богиня Афина. 365 А женихи в это время шумели в тенистом чертоге; Сильно им всем захотелось на ложе возлечь с Пенелопой. С речью такой Телемах рассудительный к ним обратился: "О женихи Пенелопы, надменные, гордые люди! Будем теперь пировать, наслаждаться. Шуметь перестаньте! 370 Так ведь приятно и сладко внимать песнопеньям прекрасным Мужа такого, как этот, - по пению равного богу! Завтра же утром сойдемся на площадь, откроем собранье, Там я открыто пред целым народом скажу, чтобы тотчас Дом мой очистили вы. А с пирами устройтесь иначе: 375 Средства свои проедайте на них, чередуясь домами. Если ж находите вы, что для вас и приятней и лучше У одного человека богатство губить безвозмездно, Жрите! А я воззову за поддержкой к богам вечносущим. Может быть, делу возмездия даст совершиться Кронион: 380 Все вы погибнете здесь же, и пени за это не будет!" Так он сказал. Женихи, закусивши с досадою губы, Смелым словам удивлялись, которые вдруг услыхали. Тотчас к нему Антиной обратился, рожденный Евпейтом: "Сами, наверное, боги тебя, Телемах, обучают 385 Так беззастенчиво хвастать и так разговаривать нагло. Зевс нас избави, чтоб стал ты в объятой волнами Итаке Нашим царем, по рожденью уж право имея на это!" И, возражая ему, Телемах рассудительный молвил: "Ты на меня не сердись, Антиной, но скажу тебе вот что: 390 Если бы это мне Зевс даровал, я конечно бы принял. Или, по-твоему, нет ничего уже хуже, чем это? Царствовать - дело совсем не плохое; скопляются скоро В доме царевом богатства, и сам он в чести у народа. Но между знатных ахейцев в объятой волнами Итаке 395 Множество есть и других, молодых или старых, которым Власть бы могла перейти, раз царя Одиссея не стало. Но у себя я один останусь хозяином дома, Как и рабов, для меня Одиссеем царем приведенных!" Начал тогда говорить Евримах, рожденный Полибом: 400 "О Телемах, это в лоне богов всемогущих сокрыто, Кто из ахейцев царем на Итаке окажется нашей. Все же, что здесь, то твое, и в дому своем сам ты хозяин. Вряд ли найдется, пока обитаема будет Итака, Кто-нибудь, кто бы дерзнул на твое посягнуть достоянье. 405 Но я желал бы узнать, мой милейший, о нынешнем госте: Кто этот гость и откуда? Отечеством землю какую Славится Какого он рода и племени? Где он родился? С вестью ль к тебе о возврате отца твоего он явился Или по собственной нужде приехал сюда, на Итаку? 410 Сразу исчезнув, не ждал он, чтоб здесь познакомиться с нами. На худородного он человека лицом не походит". И, отвечая ему, Телемах рассудительный молвил: "На возвращенье отца, Евримах, я надежд не имею. Я ни вестям уж не верю, откуда-нибудь приходящим, 415 Ни прорицаньям внимать не желаю, к которым, сзывая Разных гедателей в дом, без конца моя мать прибегает. Путник же этот мне гость по отцу, он из Тафоса родом, Мент, называет себя Энхиала разумного сыном С гордостью, сам же владыка он веслолюбивых тафосцев". 420 Так говорил Телемах, хоть и знал, что беседовал с богом. Те же, занявшись опять усладительным пеньем и пляской, Тешились ими и ждали, покамест приблизится вечер. Тешились так, веселились. И вечер надвинулся черный. Встали тогда и пошли по домам, чтоб покою предаться. 425 Сын же царя Одиссея прекрасным двором в свой высокий Двинулся спальный покой, кругом хорошо защищенный. Думая в сердце о многом, туда он для сна отправлялся. С факелом в каждой руке впереди его шла Евриклея, Дочь домовитая Опа, рожденного от Пенсенора. 430 Куплей когда-то Лаэрт достояньем своим ее сделал Юным подросточком, двадцать быков за нее заплативши, И наравне с домовитой женой почитал ее в доме, Но, чтоб жену не гневить, постели своей не делил с ней. Шла она с факелом в каждой руке. Из невольниц любила 435 Всех она больше его и с детства его воспитала. Двери открыл Телемах у искусно построенной спальни, Сел на постель и, мягкий хитон через голову снявши, Этот хитон свой старухе услужливой на руки кинул. Та встряхнула хитон, по складкам искусно сложила 440 И на колок близ точеной постели повесила. После Вышла старуха тихонько из спальни, серебряной ручкой Дверь за собой притворила, засов ремнем притянувши. Ночь напролет на постели, покрывшись овчиною мягкой, Он размышлял о дороге, в которую зван был Афиной.

ПЕСНЬ ВТОРАЯ.

Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос. Встал с постели своей возлюбленный сын Одиссея, В платье оделся, отточенный меч чрез плечо перебросил, К белым ногам привязал красивого вида подошвы, 5 Вышел быстро из спальни, бессмертному богу подобный, И приказание отдал глашатаям звонкоголосым Длинноволосых ахейцев тотчас же созвать на собранье. Очень скоро на клич их на площади все собралися. После того как сошлись и толпа собралася большая, 10 Вышел на площадь и он, с копьем медноострым в ладони. Шел не один он. За ним две резвых собаки бежали. Вид на него излила несказанно приятный Афина. Весь изумился народ, увидавши, каким подходил он. Сел он на месте отцовском, геронты пред ним расступились. 15 Встал благородный Египтий и речь пред собранием начал. Был он летами согбен и опыт имел богатейший; Сын его милый, Антиф-копьеборец, отплыл с Одиссеем На кораблях изогнутых в конями богатую Трою. Был умерщвлен он в глубокой пещере свирепым Циклопом 20 И послужил для него последней едою на ужин. Три еще сына остались; в числе женихов находился Сын Еврином, остальные в отцовском работали доме. Все же о первом все время он помнил, скорбя и печалясь. Слезы о нем проливая, он стал говорить пред собраньем: 25 "Слушайте, что, итакийцы, пред вами сегодня скажу я! Не созывались у нас ни совет, ни собранье народа С самой поры, как отплыл Одиссей на судах изогнутых. Кто же теперь нас собрал? Кто почувствовал надобность в этом, Из молодых ли людей кто-нибудь иль из тех, кто постарше? 30 Что он - услышал ли весть о прибытии войска и хочет Все сообщить нам правдиво, раз первый об этом услышал? Или о деле народном другом говорить он намерен? Благословенным он кажется мне и отважным. Пускай он Счастье получит от Зевса такое, какого желает!" 35 Кончил. С радостью речь его выслушал сын Одиссеев. Заговорить он рвался, на месте ему не сиделось. Стал в середине собранья. И скипетр вложил ему в руки Вестник, разумные мысли имеющий в сердце, Писенор. Прежде всего к старику Телемах обратился и молвил: 40 "Старец, тот муж недалеко, - сейчас его сам ты увидишь, Тот, кто собранье созвал. Печаль мне великая нынче. Вести такой я не слышал, чтоб к нам приближалося войско, Нечего мне сообщить вам, что первый об этом я слышал. Не собрался говорить и о деле другом я народном. 45 Дело идет обо мне и о бедах, на дом мой упавших. Две их: одна - погиб у меня мой отец благородный, Бывший над вами царем и всегда, как отец, вас любивший. Много еще тяжелее вторая беда, от которой Скоро погибнет наш дом и я разорюсь совершенно. 50 К матери против желанья ее пристают неотступно, Как женихи, сыновья обитателей наших знатнейших, Прямо к отцу ее в дом обратиться, к Икарию старцу, Смелости нет в них,- чтоб сам он за дочь свою выкуп назначил, Выбрав, кого пожелает и кто ему будет приятней. 55 Вместо того, ежедневно врываяся в дом наш толпою, Режут без счета быков, и жирных козлов, и баранов, Вечно пируют и вина искристые пьют безрасчетно. Все расхищают они. И нет уже мужа такого В доме, как был Одиссей, чтобы дом защитить от проклятья. 60 Мы ж не такие, чтоб справиться с этим, и даже позднее Жалкими будем мужами, способными мало к отпору. О, защитил бы и я, когда бы лишь силу имел я! Дело творится, какого терпеть уж нельзя! Безобразно Гибнет мой дом. Неужели самих это вас не приводит 65 В негодованье! Тогда постыдитесь хотя бы соседей, Окрест живущих! Побойтесь хотя бы богов, чтобы в гневе Не обратили на вас же они этих дел недостойных! Зевсом, владыкой Олимпа, я вас заклинаю, Фемидой, Что распускает собранья народа и их собирает, 70 Милые, вас я молю: перестаньте! И дайте мне горем В уединеньи терзаться! Красивопоножным ахейцам Не причинил ли, враждуя, обиды какой мой родитель, И за нее вы, враждуя, обиды теперь мне творите, Этих людей поощряя? Мне было бы лучше, когда бы 75 Сами поели вы все, что лежит у меня и пасется. Если бы вы все поели, то скоро пришла б и расплата. Мы бы по городу стали ходить, приставая к вам с просьбой Вещи назад возвратить, пока б вы всего не отдали. Нынче же сердце вы мне безнадежным терзаете горем!" 80 В бешенстве так он воскликнул и скипетр бросил на землю. Хлынули слезы из глаз. И жалость народ охватила. Все остальные безмолвно сидели, никто не решался Дерзко-обидное слово в ответ Телемаху промолвить. Только один Антиной, ему возражая, воскликнул: 85 "Что говоришь ты, надутый болтун необузданно буйный, Что нас порочишь? Желаешь пятном замарать нас позорным. Не женихи пред тобою ахейские здесь виноваты, Мать виновата твоя, безмерно коварная сердцем! Третий кончается год и уж скоро наступит четвертый, 90 Как у ахейцев в груди она дух бесконечно морочит. Всем надежду дает, обещается каждому порознь, Вести ему посылает, в уме же желает иное. Кроме того, против нас и другую придумала хитрость: Ткань начала она ткать, станок у себя поместивши, 95 Тонкую, очень большую и нам объявила при этом: - Вот что, мои женихи молодые (ведь умер супруг мой), Не торопите со свадьбой меня, подождите, покамест Савана я не сотку - пропадет моя иначе пряжа! Знатному старцу Лаэрту на случай, коль гибельный жребий 100 Скорбь доставляющей смерти нежданно его здесь постигнет, Чтобы в округе меня не корили ахейские жены, Что похоронен без савана муж, приобретший так много. Так говорила и дух нам отважный в груди убедила. Что ж оказалось? В течение дня она ткань свою пряла, 105 Ночью же, факелы возле поставив, опять распускала. Длился три года обман, и ей доверяли ахейцы. Но как четвертый приблизился год и часы наступили, Женщина нам сообщила, которая все это знала. За распусканием ткани прекрасной ее мы застали. 110 Волей-неволей тогда ей работу пришлося окончить. Слушай же! Вот что тебе, Телемах, женихи отвечают, Чтобы и ты это знал и все остальные ахейцы: Мать отошли и вели, чтобы шла за того, за кого ей Выйти прикажет отец и самой ей приятнее выйти. 115 Если ж ахейских сынов и впредь раздражать она будет, Гордая теми дарами, какие Паллада Афина Ей в изобильи дала, - искусством в прекрасных работах, Разумом светлым и хитрой смекалкой, - такою, которой Мы и у древних не знаем ахеянок пышноволосых, 120 Будь это Тиро, Микена в прекрасном венце иль Алкмена. Нет, ни одна не смогла б между них с Пенелопой сравняться Хитростью! Нынче, однако, ей хитрость ее не поможет. Будут они поедать и запасы и скот твой, покуда Станет упорствовать в тех она мыслях, которые в грудь ей 125 Боги влагают. Себе она этим великую славу Может добыть, но тебе лишь потери большие доставит. Мы ж не вернемся к делам и к невестам другим не поедем Раньше, чем по сердцу мужа она не возьмет средь ахейцев". И, возражая ему, Телемах рассудительный молвил: 130 "Как же бы из дому выгнать я мог, Антиной, против воли Ту, что меня родила и вскормила! Отец мой далеко, Жив или умер, - не знаю. Придется немало платить мне Старцу Икарию, если к нему мою мать отошлю я. И от отца пострадать мне придется. И грозно отплатит 135 Мне божество, если вызовет мать моя страшных эринний, Дом покидая. К тому ж я и славой покроюсь худою. Нет, никогда не отважусь сказать ей подобного слова! Если же это не нравится вам и в гнев вас ввергает, Что же! Очистите дом мой! С пирами ж устройтесь иначе: 140 Средства свои проедайте на них, чередуясь домами. Если ж находите вы, что для вас и приятней и лучше У одного человека богатство губить безвозмездно, Жрите! А я воззову за поддержкой к богам вечносущим. Может быть, делу возмездия даст совершиться Кронион! 145 Все вы погибнете здесь же, и пени за это не будет!" Так говорил Телемах. Вдруг Зевс протяженно гремящий Двух орлов ниспослал с высоты, со скалистой вершины. Мирно сначала летели они по дыханию ветра, Близко один от другого простерши широкие крылья. 150 Но, очутившись как раз над собранием многоголосым, Крыльями вдруг замахали и стали кружить над собраньем, Головы всех оглядели, увидели общую гибель И, расцарапав друг другу когтями и щеки и шеи, Поверху вправо умчались - над городом их, над домами. 155 Все в изумленье пришли, увидевши птиц над собою, И про себя размышляли, - чем все это кончиться может? Вдруг обратился к ним с речью старик Алиферс благородный, Масторов сын. Средь ровесников он лишь один выдавался Знанием всяческих птиц и вещею речью своею. 160 Он, благомыслия полный, сказал пред собраньем ахейцев: "Слушайте, что, итакийцы, пред вами сегодня скажу я! Больше всего к женихам обращаюсь я с речью моею. Беды великие мчатся на них. Одиссей уж недолго Будет вдали от друзей. Он где-то совсем недалеко! 165 Смерть и убийство растит он для всех женихов Пенелопы! Плохо также придется и многим из нас, кто живет здесь, На издалека заметной Итаке. Подумаем лучше, Как женихов поскорей обуздать нам. Пускай перестали б Лучше уж сами, - гораздо для них это было б полезней. 170 Не новичок я в гаданьях и дело свое понимаю. И с Одиссеем, смотрите, вполне все свершается точно, Как предсказал я в то время, когда собирались ахейцы Выступить в Трою и с ними пошел Одиссей многохитрый. Вынесши множество бедствий, товарищей всех потерявши, 175 Всем незнакомый, домой на двадцатом году он вернется, Так говорил я, и все это точно свершается нынче!" Сын Полиба ему, Евримах, возражая, ответил: "Было бы лучше, старик, когда б ты домой воротился И для ребят погадал, чтобы с ними чего не случилось! 180 В этом же деле получше тебя погадать я сумею. Мало ли видим мы птиц, под ярким летающих солнцем. Вовсе не все предвещают из них что-нибудь. Одиссей же В крае далеком погиб. Хорошо бы, когда бы с ним вместе Гибель взяла и тебя! Прекратил бы свои ты вещанья, 185 Не подстрекал бы и так раздраженного всем Телемаха. Верно, подарок в свой дом получить от него ты желаешь! Но говорю я тебе, и слова мои сбудутся точно: Если ты, с опытом долгим своим и богатым, враждебность Глупой своей болтовнею поддерживать в юноше станешь, 190 Прежде всего и ему от этого будет лишь хуже, Ибо совсем ничего против нас он поделать не сможет. А на тебя мы, старик, жесточайшую пеню наложим. Выплатить будет ее нелегко и для сердца печально. А Телемаху пред всеми, кто здесь, предложил бы я вот что: 195 Матери пусть он прикажет к отцу своему возвратиться; Тот же пусть свадьбу готовит, приданое давши большое, Сколько его получить полагается дочери милой. Раньше, вполне убежден я, ахейцев сыны не отстанут С тяжким своим сватовством. Никого мы из вас не боимся, 200 Ни самого Телемаха, как много бы слов он ни сыпал, Ни о вещаньях твоих не печалимся. Все они вздорны! Ими, старик, только больше вражду ты к себе возбуждаешь. Будет по-прежнему здесь все добро поедаться, и платы Им не дождаться, покамест ахейцам согласье на свадьбу 205 Ею не будет дано. Ведь сколько уж времени здесь мы Ждем, за нее соревнуясь друг с другом. А время проходит, Новых себе мы не ищем невест для приличного брака". И сыну Полиба в ответ Телемах рассудительный молвил: "Я, Евримах, ни тебя, ни других женихов благородных 210 Ни уговаривать, ни умолять уже больше не стану. Все ведь известно богам, а также известно ахейцам. Дайте лишь быстрый корабль мне и двадцать товарищей, с кем бы Всю дорогу проделать я мог и туда и обратно. Я собираюся в Спарту поехать и в Пилос песчаный, 215 Там об отце поразведать исчезнувшем. Верно, из смертных Кто-либо сможет о нем мне сказать иль Молва сообщит мне Зевсова - больше всего она людям известий приносит. Если услышу, что жив мой отец, что домой он вернется, Буду я ждать его год, терпеливо снося притесненья. 220 Если ж услышу, что мертв он, что нет его больше на свете, То, возвратившись обратно в отцовскую милую землю, В честь его холм я насыплю могильный, как следует справив Чин похоронный по нем, и в замужество мать мою выдам". Так произнес он и сел. И встал пред собраньем ахейцев 225 Ментор. Товарищем был безупречного он Одиссея. Тот, на судах уезжая, весь дом ему вверил, велевши Слушать во всем старика и дом охранять поусердней. Добрых намерений полный, к собранью он так обратился: "Слушайте, что, итакийцы, пред вами сегодня скажу я! 230 Мягким, благим и приветливым быть уж вперед ни единый Царь скиптроносный не должен, но, правду из сердца изгнавши, Каждый пускай притесняет людей и творит беззаконья, Если никто Одиссея не помнит в народе, которым Он управлял и с которым был добр, как отец с сыновьями. 235 Я не хочу упрекать женихов необузданно дерзких В том, что, коварствуя сердцем, они совершают насилья: Сами своей головою играют они, разоряя Дом Одиссея, решивши, что он уж назад не вернется. Но вот на вас, остальных, от всего негодую я сердца: 240 Все вы сидите, молчите и твердым не смеете словом Их обуздать. А вас ведь так много, а их так немного!" Евенорид Леокрит, ему возражая, воскликнул: "Ментор, упрямый безумец! Так вот к чему дело ты клонишь! Хочешь народом смирить нас! Но было бы трудно и многим 245 Всех нас заставить насильно от наших пиров отказаться! Если бы даже и сам Одиссей-итакиец вернулся И пожелал бы отсюда изгнать женихов благородных, В доме пространном его за пиршеством пышным сидящих, Было б его возвращенье супруге его не на радость, 250 Как бы по нем ни томилась. Погиб бы он смертью позорной, Если б со многими вздумал померяться. Вздор говоришь ты! Ты же, народ, расходись! К своим возвращайся работам! Этого в путь снарядить пускай поторопятся Ментор И Алиферс - Одиссею товарищи давние оба. 255 Думаю, долго, однако, он вести выслушивать будет, Сидя в Итаке. Пути своего никогда не свершит он!" Так сказав, распустил он собрание быстро ахейцев, И по жилищам своим разошелся народ из собранья. А женихи возвратились обратно в дом Одиссея. 260 Вдаль ушел Телемах по песчаному берегу моря, Руки седою водою омыл и взмолился к Афине: "Ты, посетившая дом наш вчера и в туманное море Мне в корабле быстроходном велевшая плыть, чтоб разведать, Нет ли вестей о давно уж ушедшем отце моем милом 265 И об его возвращеньи! Мешают мне в этом ахейцы, Боле ж всего - женихи в нахальстве своем беспредельном". Так говорил он молясь. Вдруг пред ним появилась Афина, Ментора образ приняв, с ним схожая видом и речью, И со словами к нему окрыленными так обратилась: 270 "Также и впредь, Телемах, не будь неразумным и слабым, Раз благородная сила отца излита тебе в сердце Сила, с какой он всего добивался и словом и делом. Станет тогда и тебе твой отъезд исполним и возможен. Если же ты Одиссею не сын и не сын Пенелопе, 275 Думаю, вряд ли удастся тебе совершить, что желаешь. Редко бывает с детьми, чтоб они на отца походили, - Большею частию хуже отца, лишь немногие лучше. Если ж и впредь не останешься ты неразумным и слабым, Если тебя не совсем Одиссеева кинула сметка, 280 Дело исполнить свое вполне ты надеяться можешь. О женихах неразумных, об их замышленьях и кознях Брось теперь думать: ни разума нет в этих людях, ни правды. Нет и предчувствия в сердце, что близко стоят перед ними Черная Кера и смерть, что в один они день все погибнут. 285 Путь же совсем недалек, которого так ты желаешь. Вот какой я товарищ тебе по отцу: раздобуду Быстрый корабль для тебя и последую сам за тобою. Ты же теперь воротись к женихам. А тебе на дорогу Пусть заготовят припасы, пусть ими наполнят сосуды. 290 В амфоры сладкого скажешь вина нацедить вам, муку же Ячную - мозг человека - в мешки пусть положат из кожи. Я добровольцев пока наберу средь народа. Судов же В морем объятой Итаке немало и новых и старых. Я между ними корабль пригляжу, который получше, 295 Быстро его снарядим и выйдем в широкое море". Так сказала Афина, Зевесова дочь. И недолго Ждать Телемах оставался, услышавши голос богини. Милым печалуясь сердцем, поспешно направился к дому. Там женихов он застал горделивых: в зале столовой 300 Коз обдирали одни, боровов во дворе обжигали другие. Встал Антиной, засмеялся, навстречу пошел Телемаху, Взял его за руку, слово сказал и по имени назвал: "Эх, Телемах, необузданно буйный и гордоречивый! Брось ты заботу о том, чтоб вредить нам и делом и словом! 305 Лучше садись-ка ты есть к нам и пить, как бывало когда-то. Все же, что нужно тебе, приготовят охотно ахейцы Быстрый корабль и отборных гребцов, чтоб скорей ты приехал В Пилос священный и слухи собрал об отце многославном". Сыну Евпейта в ответ Телемах рассудительный молвил: 310 "Нет, Антиной, никак не могу я при наглости вашей В пире участье принять со спокойным и радостным духом. Иль не довольно, что раньше, когда еще мальчиком был я, Вы, женихи, богатства ценнейшие наши пожрали? Нынче, как стал я большим и, советников слушая умных, 315 Много узнал, и в груди моей мужества стало побольше, Кер постараюсь зловещих на головы ваши наслать я, Или, отправившись в Пилос, иль здесь же, на острове этом. Еду - и сделаю путь, о котором я здесь говорю вам; Еду в чужом корабле, ибо сам ни гребцов не имею, 320 Ни корабля своего: вам выгодней так показалось!" Молвил и руку свою из руки Антиноевой вырвал Очень легко. Женихи между тем пировать продолжали. Над Телемахом глумились они и шутили словами. Так говорил не один из юношей этих надменных: 325 "Эй, берегитесь! На нас Телемах замышляет убийство! Иль он кого привезет из песчаного Пилоса в помощь, Или, быть может, из Спарты. Ведь рвется туда он ужасно! Или в Эфиру поехать сбирается, в край плодородный, Чтобы оттуда привезть для жизни смертельного яду, 330 Бросить в кратеры его и разом нас всех уничтожить". Так и другой говорил из юношей этих надменных: "Знает ли кто? Ведь возможно, и он в корабле изогнутом, Как Одиссей, вдалеке от домашних погибнет, блуждая! Этим немало и нам он доставит хлопот. Ведь придется 335 Все достоянье его тогда разделить между нами, Матери ж с будущим мужем владеть предоставим мы домом". Так говорили. Меж тем Телемах в кладовую спустился С кровлей высокой, большую, в которой хранилися кучи Золота, меду, одежда в ларях, благовонное масло. 340 Там же в порядке вдоль стен одна за другою стояли Бочки из глины со сладким вином многолетним - напитком Чистым, божественным; он сохранялся на случай, когда бы Все. же вернулся домой Одиссей, хоть и много страдавши. Дверью двустворчатой, прочно прилаженной, вход запирался. 345 Ключница в той кладовой и ночи и дни находилась, Все охраняя запасы с великим усердьем и знаньем, Опа, сына Пенсенора дочь, Евриклея старушка. К ней Телемах обратился, позвавши ее в кладовую: "Амфоры сладким вином наполни мне, няня, - вкуснейшим 350 После того дорогого, которое здесь бережешь ты, Помня о нем, о бессчастном, в надежде, что, может быть, в дом свой Снова вернется отец, ускользнувши от Кер и от смерти. Амфор наполни двенадцать и крышками сверху покрой их. Кожаных плотных мешков приготовивши, ты их наполнишь, 355 Двадцать отмеривши мер, размолотой яичной мукою. Знай об этом одна! Заготовишь припасы и в кучу Все их поставишь, а вечером я заберу их, когда уж Мать поднимется в верхний покой свой, о сне помышляя. В Спарту я ехать сбираюсь и в Пилос песчаный - разведать, 360 Нет ли там слухов о милом отце и его возвращеньи". Так он сказал. Евриклея кормилица громко завыла И огорченно к нему обратилась со словом крылатым: "Как могла у тебя в голове эта мысль появиться, Милый сынок мой! Ну как ты - любимый, единственный - как ты 365 Пустишься в дальние земли? Погиб уж вдали от отчизны Богорожденный отец твой, в краю, для него незнакомом. Эти ж, едва ты уедешь, коварное дело замыслят, Хитростью сгубят тебя и все меж собой здесь поделят. Милый, останься же здесь, со своими! Зачем тебе надо 370 Всякие беды терпеть, беспокойным скитаяся морем?" Так, Евриклее в ответ, Телемах рассудительный молвил: "Няня, не бойся! Решенье такое мое не без бога. Но поклянись мне, что матери ты ничего не расскажешь Раньше, чем минет одиннадцать дней иль двенадцать с отъездом, 375 Или не спросит сама, иль другие об этом не скажут. Как бы, боюсь я, от слез красота у нее не поблекла". Клятвой великой богов старуха тогда поклялася. После того как она поклялась и окончила клятву, В амфоры сладкого тотчас вина налила и в мешках им 380 Кожаных, сшитых надежно, муки заготовила ячной. А Телемах к женихам пировавшим вернулся обратно. Новая мысль тут пришла совоокой Афине богине. Образ приняв Телемаха, пошла обходить она город; Остановившись пред мужем, к нему обращалася с просьбой, 385 Чтобы на быстрый корабль они вечером все собралися. С просьбой потом к Ноемону, блестящему Фрония сыну, О корабле обратилась. Охотно он ей предоставил. Солнце меж тем опустилось, и тенью покрылись дороги. На море быстрый корабль спустила богиня и снасти 390 Все уложила в него, какие для плаванья нужны. После поставила судно при выходе самом из бухты. Все уж товарищи к судну сошлись, приглашенные ею. Новая мысль тут пришла совоокой Афине богине: Быстро направилась в дом Одиссея, подобного богу, 395 Сладостный сон излила на глаза женихам пировавшим, Ум помутила у них, из рук у них выбила кубки. В город отправились все они спать и в постелях лежали Очень недолго, как сладкий им сон уже пал на ресницы. Вызвала после того Телемаха из комнат прекрасных 400 Дочь совоокая Зевса и с речью к нему обратилась, Ментора образ приняв, с ним сходствуя видом и речью: "Друг, уж товарищи прочнопоножные сели за весла И дожидаются, скоро ль ты двинуться в путь соберешься. Живо идем и не будем задерживать долго отъезда!" 405 Кончив, пошла впереди Телемаха Паллада Афина, Быстро шагая. А следом за нею и сын Одиссеев. К морю и к ждавшему их кораблю подошли они вскоре. На берегу там нашли уж товарищей длинноволосых. И обратилася к ним Телемаха священная сила: 410 "Ну-ка, друзья, принесемте припасы! Они уже дома Все заготовлены. Мать ничего об отъезде не знает, Так же другие служанки; одна только слышала тайну". Так он сказал и пошел, а следом за ним и другие. В доме забравши припасы, в корабль прочнопалубный быстро 415 Все их они уложили, как сын Одиссеев велел им. Сам Телемах поднялся на корабль за Афиною следом; На корабельной корме она села, а возле богини Сел Телемах. Отвязали причалы товарищи, быстро Сами взошли на корабль чернобокий и сели за весла. 420 Благоприятный им ветер послала Паллада Афина: По винно-чермному морю Зефир зашумел быстровейный. Тут Телемах, ободряя товарищей, им приспособить Снасти велел, и они приказанью его подчинились. Мачту еловую разом подняли, внутри утвердили 425 В прочном гнезде и ее привязали канатами к носу. Белый потом натянули ремнями плетеными парус. Парус в средине надулся от ветра, и яро вскипели Воды пурпурного моря под носом идущего судна; С волн высоких оно заскользило, свой путь совершая. 430 На корабле чернобоком они паруса закрепили, После налили вином кратеры до самого края И совершать возлияния стали богам вечносущим, Больше же всех остальных - совоокой Афине богине. Быстро всю ночь и все утро бежал их корабль чернобокий.

«Одиссея» стала второй после «Илиады» поэмой, создание которой приписывается великому древнегреческому поэту Гомеру. По мнению исследователей, произведение было написано в VIII веке до нашей эры, возможно, немного позже. Поэма разделена на 24 песни и состоит из 12110 стихов. Предположительно, «Одиссея» была создана на малоазийском побережье Эллады, где жили ионийские племена (в настоящее время на этой территории находится Турция).

Вероятно, пра-«Одиссеи» не существует. Тем не менее, многие сюжеты и мифологические герои, упомянутые в поэме, уже существовали на момент создания произведения. Помимо этого, в поэме можно встретить и отголоски хеттской мифологии и минойской культуры. Несмотря на то, что многие исследователи находят в «Одиссеи» черты тех или иных диалектов греческого, ни одному из региональных вариантов языка произведение не соответствует. Возможно, Гомер использовал ионийский диалект, однако огромное количество архаических форм свидетельствует о принадлежности к микенской эпохе. Обнаружены элементы эолийского диалекта, происхождение которых неизвестно. Значительное количество флективных форм, использованное в поэме, никогда не употреблялось в живой разговорной речи.

Как и «Илиада», «Одиссея» начинается с обращения к Музе, которую автор просит рассказать о «многоопытном муже».

Поэма описывает события, произошедшие через 10 лет после падения Трои. Главный герой Одиссей, возвращаясь домой после войны, попал в плен к нимфе Калипсо, которая отказывается отпустить его. Верная жена Пенелопа ждёт Одиссея в Итаке. Ежедневно к ней сватаются многочисленные претенденты на руку и сердце. Пенелопа уверена, что Одиссей вернётся, и отказывает всем. Собравшиеся на совет боги принимают решение сделать своим посланником Афину. Богиня приходит к Телемаху, сыну главного героя, и побуждает его отправиться в Спарту и Пилос, что узнать о судьбе Одиссея.

Нестор, царь Пилоса, передаёт Телемаху некоторые сведения об ахейских вождях, а затем предлагает ему обратиться к Менелаю в Спарте, от которого юноша и узнаёт о том, что отец стал пленником Калипсо. Узнав об отъезде Телемаха, многочисленные женихи Пенелопы хотят устроить засаду и убить его, когда он будет возвращаться домой.

Через Гермеса боги отдают приказ Калипсо отпустить пленника. Получив долгожданную свободу, Одиссей строит плот и отправляется в плаванье. Посейдон, с которым главный герой находится в конфликтных отношениях, поднимает бурю. Однако Одиссею удалось выжить и попасть на остров Схерия. Здесь живут феаки – мореплаватели, обладающие быстроходными кораблями. Главный герой встречает Навсикаю, дочь местного царя Алкиноя, который устраивает пир в честь своего гостя. Во время праздника Одиссей рассказывает о своих приключениях, произошедших с ним до того, как он попал на остров Калипсо. Выслушав рассказ гостя, феаки хотят помочь ему вернуться домой. Однако Посейдон вновь пытается убить ненавистного ему Одиссея и превращает корабль феаков в утёс. Афина превратила главного героя в нищего старика. Одиссей отправляется жить к свинопасу Эвмею.

Возвращаясь домой, Телемах смог избежать засады, устроенной женихами его матери. Затем сын главного героя отправляет к свинопасу Эвмею, где и встречает своего отца. Придя во дворец, Одиссей обнаружил, что его никто не узнаёт. Слуги издеваются и смеются над ним. Главный герой намерен отомстить женихам своей жены. Пенелопа решила устроить соревнование между претендентами на руку и сердце: необходимо пропустить стрелу через 12 колец, воспользовавшись луком её мужа. Только истинный владелец лука смог справиться с этим заданием. Одиссей рассказывает жене тайну, которая была известна только им двоим, благодаря чему Пенелопа, наконец, узнаёт супруга. Разгневанный Одиссей убивает всех насмехавшихся над ним слуг и женихов своей жены. Родственники убитых восстают, но Одиссею удаётся заключить с ними мир.

Несмотря на то, что основная черта характера Одиссея – это героизм, автор не пытается подчеркнуть эту черту. События происходят уже после завершения войны в Трое, то есть, читатель не имеет возможности оценить главного героя на полях сражений. Вместо этого автору хочется показать совершенно другие качества своего персонажа.

Образ Одиссея имеет две непохожие друг на друга стороны. С одной стороны, это патриот, преданный своей родине, любящий сын, супруг и родитель. Главный герой не просто талантливый военачальник, он прекрасно разбирается в торговле, охоте, плотничестве и морском деле. Всеми действиям героя руководит непреодолимое желание вернуться к семье.

Другая сторона Одиссея не так идеальна, как первая. Автор не скрывает, что отважный воин и мореход испытывает удовольствие от своих приключений и в глубине души желает, чтобы возвращение домой затянулось. Ему нравится преодолевать всевозможные препятствия, притворяться и идти на хитрости. Одиссей способен проявить жадность и жестокость. Он, не задумываясь, изменяет своей верной жене, лжёт ради собственной выгоды. Автор указывает на незначительные, но весьма неприятные детали. Например, на пиру главный герой выбирает себе самый лучший кусок. В какой-то момент Гомер понимает, что «перегнул палку», и реабилитирует Одиссея, заставляя его оплакивать погибших товарищей.

Анализ произведения

Хронология событий

Сама одиссея, то есть, странствия главного героя, заняли 10 лет. При этом все события поэмы уместились в 40 дней. Исследователи из Национальной академии наук США, опираясь на упомянутые в произведении астрономические указатели, смогли установить, что главный герой вернулся домой 16 апреля 1178 года до нашей эры.

Предполагается, что персонаж Одиссея появился задолго до создания поэмы. Исследователи считают, что главный герой – догреческая фигура, то есть, образ был создан не самими древними греками, а позаимствован. Перейдя в греческий фольклор, Одиссей получил эллинизованное имя.

В поэме можно обнаружить как минимум 2 фольклорных сюжета. Во-первых, это сюжет о сыне, который отправился на поиски своего отца. Во-вторых, сюжет о главе семейства, который возвращается на родину после долгих лет странствий по тем или иным причинам. Муж, как правило, возвращается в день свадьбы своей жены с другим мужчиной. Супруга, считая первого мужа погибшим, пытается вторично устроить своё счастье. Странника вначале никто не узнаёт, но потом его всё-таки удаётся опознать по какому-нибудь признаку, например, шраму.

Можно провести аналогии не только с древнегреческим фольклором, но и с известными произведениями мировой литературы. Наиболее ярким примером считается роман «Мёртвые души».

Особенности произведения

«Одиссея» имеет симметричную композицию. Это значит, что и начало, и конец поэмы посвящены событиям в Итаке. Композиционным центром становится рассказ главного героя о его путешествии.

Стиль повествования
Описание странствий ведётся от первого лица, то есть, говорит непосредственно главный герой. Особенность является традиционной для произведений данного жанра. Подобный приём известен из египетской литературы. Его часто использовали в фольклоре мореплавателей.

Краткое содержание «Одиссеи» Гомера - это удивительная история долгих скитаний греческого царя Итаки, храброго Одиссея, и его возвращения к любимой супруге Пенелопе. Если в «Илиаде» Гомер сосредотачивает всё действие в Трое и её окрестностях, то в «Одиссее» место действия динамично. Читатель вместе с героями переносится от Трои к Египту, затем - в Северную Африку и Пелопоннес, оказывается в Итаке и на западном берегу Средиземного моря.

Жизнь героев после взятия Трои

Сюжет начинается спустя десять лет после победы греков в Разгневанные боги не позволили Одиссею сразу беспрепятственно возвратиться в родные места. Некоторое время герой живёт на далёком западном фиалковом острове с морской нимфой Калипсо. Долгое время извечная заступница Одиссея Афина пытается выпросить у Зевса разрешение вызволить человека, и, наконец, ей удаётся это. Афина в чужом облике является на Итаку, где Пенелопу и её сына по имени Телемах со всех сторон осаждают женихи. Больше сотни человек убеждают царицу выбрать кого-то из них в мужья, ссылаясь на то, что Одиссей погиб. Однако Пенелопа продолжает надеяться на возвращение мужа. Афина говорит с Телемахом и убеждает его отправиться в путь, чтобы узнать какую-то информацию о судьбе отца. Почти сразу же Телемах отплывает в сторону Пилоса (на западном краю Пелопоннеса), в город Нестора.

Начало странствий Телемаха

Нестор оказывает Телемаху радушный приём. Он позволяет юноше переночевать в своём дворце, а вечером повествует о том, с какими испытаниями столкнулись некоторые греческие вожди на обратном пути из Трои. С первыми лучами солнца Телемах отправляется на колеснице в Спарту, где Менелай и Елена вновь живут в любви и согласии. Излагая краткое содержание «Одиссеи» Гомера, стоит упомянуть о том, что они устроили роскошное пиршество в честь Телемаха, а также рассказывают знаменитую историю с деревянным конём, на строительство которого греков надоумил Одиссей. Однако помочь юноше с поисками отца они не могут.

Долгожданное освобождение Одиссея

В то же время в Итаке женихи Пенелопы решают устроить Телемаху засаду и убить его. Афина вновь начинает говорить об освобождении Одиссея. Гермес, вестник богов, по наущению Зевса отправляется к Калипсо с требованием, чтобы та отпустила героя. Тут же Одиссей приступает к строительству плота, а затем отплывает в сторону Итаки. Но властитель морей Посейдон всё ещё гневается на него за то, что герой лишил зрения циклопа Полифема, сына бога. Поэтому Посейдон насылает на Одиссея беспощадную бурю, плот героя разбивается вдребезги, и только с помощью Афины ему удаётся достичь берега.

Путь Одиссея к дому не был простым

Далее краткое содержание «Одиссеи» Гомера рассказывает нам о событиях следующего утра. Герой просыпается от звука девичьих голосов. Это царевна Схерии по имени Навсикая и её верные служанки. Одиссей просит Навсикаю о помощи, и та благосклонна к герою - она даёт ему пищу и одежду, а параллельно повествует о самой себе и своих царственных родителях. Служанкам же Навсикая говорит, что именно такого человека желает видеть в качестве своего супруга. Царица направляет Одиссея в столицу, где тот, предоставленный самому себе, восхищается роскошным дворцом и удивительным садом царя феаков. В парадном зале его встречают царь Алкиной и его супруга Арета - они оказывают герою крайне любезный приём и выслушивают его просьбу помочь ему возвратиться на родину.

На следующий день в столице феаков затевают грандиозный пир. Талантливый певец Демодок декламирует несколько старинных преданий о богах и героях. Алкиной же просит Одиссея, чтобы тот поведал народу феаков о себе и случившихся с ним приключениях. Сказочный, поражающий воображение рассказ Одиссея длится до самой ночи, и феаки с удовольствием слушают его. Добродушный народ щедро одаряет своего гостя, а затем предоставляет в его распоряжение быстроходный корабль и отправляет Одиссея домой. Сам герой погружается в это время в глубокий сон. Очнувшись, видит, что он очутился в Итаке, где не был почти двадцать лет.

Возвращение в Итаку и встреча с сыном

В этот момент в краткое содержание «Одиссеи» Гомера вновь включается Афина. Она уже давно поджидает героя и сразу же предупреждает о том, что во дворце его подстерегает опасность. Обнаглевшие и уставшие от ожидания женихи готовы даже убить царя, ежели он открыто появится в своём доме. Поэтому Афина перевоплощает Одиссея в нищего, а сама направляется на поиски Телемаха, странствующего по материковой части Греции. Одиссей в это время останавливается у свинопаса по имени Эвмей. Хоть тот и не признал своего господина, но обошёлся с ним очень любезно и дружелюбно. Телемах возвращается, а Афина помогает юноше узнать отца.

О чём далее рассказывает Гомер? «Одиссея», содержание которой мы изучаем, продолжается. После радостной встречи отца и сына они вдвоём разрабатывают план, как погубить женихов Пенелопы. Телемах отправляется в сторону дворца, а Одиссей, не изменив облик на настоящий, отправляется туда чуть погодя. Некоторые женихи и слуги грубо обращаются с ним, а профессиональный нищий Ир даже вызывает Одиссея на поединок. Одиссею удаётся поговорить с Пенелопой и ввести её своим вымыслом в заблуждение. Однако перехитрить Эвриклею, свою старую няню, ему не удаётся: воспитанника женщина признаёт по старому шраму на ноге. Одиссей убеждает Эвриклею хранить тайну его возвращения. Пенелопа же, так и не догадавшись о том, кто стоит перед ней, сообщает Одиссею о странном сне, который привиделся ей этой ночью, и о своём намерении устроить для женихов состязание, по итогам которого она определит, кто из них станет её супругом.

Месть Одиссея и воцарение мира

Наконец, наступает день соревнований. Мужем Пенелопы должен стать тот, кто сможет согнуть лук Одиссея, натянуть тетиву, а затем пустить стрелу таким образом, чтобы та пролетела сквозь дюжину колец - отверстий для рукоятки в топорах, выставленных в ряд. Многих женихов постигла неудача, а нищему (под личиной которого скрывался Одиссей) удаётся сделать это. Он сбрасывает с себя рубище, становится с Телемахом на входе в зал и с помощью двух преданных рабов сын и отец истребляют всех женихов. Пенелопа же сперва устраивает Одиссею проверку, дабы убедиться, что перед нею действительно её супруг, а затем с радостью принимает мужа после долгой разлуки.

Приближается к завершению история, которую описал в своей поэме Гомер. «Одиссея», очень краткое содержание которой приведено в этой статье, заканчивается тем, что герой отправляется повидать Лаэрта - своего престарелого отца. В погоню за ним с целью отомстить пускаются родственники женихов. Вместе с несколькими преданными слугами, сыном и отцом, Одиссею удаётся отразить их натиск. А затем Афина вмешивается с позволения Зевса и помогает вновь восстановить мир и благоденствие на просторах Итаки.