Дороги не знал был уверен. Беглец. Всё от коня
Дорога, дороги, дороги, дорог, дороге, дорогам, дорогу, дороги, дорогой, дорогою, дорогами, дороге, дорогах Грамматический словарь Зализняка
рассеяно много одиноких охотничьих домиков. В последние дни
девочка невнимательна, рассеянна. 2) Друзья переглянулись раз-
очарованно и уныло. Сестра была разочарована, узнав, что под-
руга не принесла ей книгу. 3) Мать удивленно посмотрела на сы-
на. Большинство присутствующих было удивлено словами
девочки. 4) После вчерашней бури море взволновано. Лицо де-
вушки было взволнованно. Мой спутник говорил горячо и
взволнованно.
Уныло – наречие.
1. Переглянулись (как?) уныло; признак действия.
2. Неизм.
3. Переглянулись (как?) уныло.
207. Дни еще теплы и по-осеннему ласковы, но по ночам
стоят холода, и земля гулко звенит под ногами. Дороги он не
знал, но был уверен, что если побежит, то непременно очутится
дома у матери. Серебряные булавки мальков стягивались вее-
рами к плававшей на воде корке, а на песчаном дне бродили,
|выпучив глаза|, сердитые бычки. Помороженный, простужен-
ный, отдыхает он, герой, битый, раненый, контуженный, но
здоровый и живой. А в темноте, |почти касаясь кровли|, всю
ночь снаряды бешеные шли.
208.
Ровные стружки.
Леонтьев любил немного посидеть на стройке и полюбоваться
работой плотников.
Лучше всех плотников работал косматый пожилой Федор. В
корявых его руках топор превращался в крылатое сказочное су-
щество.
Чтобы стесать бревно, Федор сначала делал насечки. На топор
он совсем не глядел, морщился от махорочного дыма, но насечки
клал быстро и ровно.
Потом Федор одним длинным ударом снимал толстый слой
дерева, и в сторону отлетал смолистый пахучий горбыль.
(К. Паустовский.)
66
209. Папа взял длинную рейку и распилил ее пополам. Потом
рубанком тщательно обстрогал ее, сделал круглой. Затем шкур-
кой отшлифовал рейку, она стала гладкой, приятно в руки взять!
После этого папа один конец аккуратно распилил, ловко вставил
в этот распил фанерку и прибил ее гвоздиками к палке…
211.
Как важен порядок действий!
Сегодня я не справился с математической задачей. Я переде-
лывал ее три раза, и все три раза учительница говорила мне: «На-
рушен порядок действий». Мне было очень обидно. Ведь я же не
ошибался в расчетах, я специально проверил по калькулятору! И
все равно не сходится…
После уроков я пошел в кружок резьбы по дереву. Там я все-
гда отдыхаю от школы, потому что переключаюсь. Я люблю ра-
ботать с деревом, ведь оно мягкое, живое, пахнет смолой и ле-
сом…
Но сегодня явно что-то не клеилось. Узор, который я плани-
ровал вырезать на крышке шкатулки, явно туда не помещался. Да
и крышка, как я заметил, вышла кособокая. Мастер сказал мне:
«Ты хочешь сделать все побыстрее, а торопиться не нужно, нуж-
но делать все не спеша и по порядку. Сначала измерить длину и
ширину дощечки, чтобы получилось ровно. Потом тщательно
отшкурить – крупной шкуркой, затем мелкой. Посе этого нанести
карандашом узор, разметив его так, чтобы он был на равном рас-
стоянии от краев. И только тогда ты подбираешь ножики и ста-
мески и начинаешь резать!»
Тут-то я и понял, как важен в любой работе порядок дейст-
вий.
212. Певуче, свежо, испытующе, убаюкивающе, заискивающе,
умоляюще, волнующе, горячо, угрожающе, уничтожающе, зло-
веще, ещё (искл .).
Колыбельная звучала певуче и убаюкивающе. Он заглядывал
маме в глаза заискивающе и умоляюще.
67
213.
БуквыО, Ё, Е после шипящих в разных частях слова.
Гласная
после
корень
суффикс
Окончание
шипящей
Ё
Желтый, шепот Печеный,
Печет, течет,
толченый,
сбережет
сгущенный
О
Шорох, шоссе, Девчонка, хол- Свечой, мячом,
жонглер
щовый, горячо большого
Е
Шелест, жезл,
Реченька,
Товарищем,
желать
плюшевый,
улицей,
тревожаще
хорошего
214. О:
рычажок, скворчонок, бельчонок, свежо, свечой, чу-
жой, алычой, шорох, сучок, снежочек, крыжовник, горячо, ру-
башонка, стосвечовый, скворцовый, индюшонок, речонка,
большой.
Е:
камешек, плюшевый, черешенка, грибочек, кашей, ланды-
шевый, глянцевый, снежочек, дачей, на свежем, саженцевый, ро-
щей, неудачей.
Ё:
жёлудь, подстережёт, отсечёт, лишённый, пережжёт, во-
влечёт, обнажённый, чёрный, сгущённый, жёлтый, сбережённый.
215.
Засветло, вправо, налево.
216.
-а
(-я
) -о
Слева
Досрочно
досиня
созвучно
издавна
изобильно
досуха
доходчиво
справа
стеснительно
досыта
дословно
сначала
достаточно
извилисто
исправно
доверительно
Командир партизанского отряда внимательным взглядом окинул всю эту сияющую красоту и не почувствовал ее. Он увидел свой отряд, измученный и поредевший втрое, уныло растянувшийся вдоль дороги, и понял, что ниоткуда и ни от кого ждать помощи не приходится. Сам он тоже был бессилен что-нибудь сделать для людей, плетущихся позади него по глиняной каше осенней дороги и жующих лепешки из несеяной муки. Однако он не мог не чувствовать, что эти люди теперь близки ему и дороги так, как никогда не были дороги раньше. В присутствии этих людей он обязан быть бодрым и энергичным. Он пытался взять себя в руки, сосредоточиться на чем-нибудь, но мысли его сбивались и путались, глаза слипались, и он чувствовал, что эта попытка овладеть собой могла ему не удаться. Обрывки туманных воспоминаний, смутные ощущения окружающего - все это клубилось в его сознании бесплотным роем. Он не знал, сколько времени длилось это бессознательное состояние, ему казалось, что очень долго, но когда он очнулся, то почувствовал, что по-прежнему сидит в седле с какой-то кошачьей цепкостью, и увидел, что впереди него колышутся те же лошадиные уши. Вдали послышались людские голоса и голоса животных. Но вот неожиданно наехали тучи и стали затмевать солнце, создавая неспокойное настроение. Внезапно стало темно, как ночью. Бессчетные удары грома следовали один за друг им, и молния слепила глаза. Сколько люди ни напрягали зрение, сколько ни всматривались вдаль, впереди ничего нельзя было различить. Приходилось ехать наугад, но люди верили и знали, что победа будет за ними,
Александр Григорьевич Стройло.
«Дорога к Маленцу».
2001.
Зимняя дорога
Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна,
На печальные поляны
Льет печально свет она.
По дороге зимней, скучной
Тройка борзая бежит,
Колокольчик однозвучный
Утомительно гремит.
Что-то слышится родное
В долгих песнях ямщика:
То разгулье удалое,
То сердечная тоска......
Ни огня, ни черной хаты,
Глушь и снег.... На встречу мне
Только версты полосаты
Попадаются одне...
Скучно, грустно..... завтра, Нина,
Завтра к милой возвратясь,
Я забудусь у камина,
Загляжусь не наглядясь.
Звучно стрелка часовая
Мерный круг свой совершит,
И, докучных удаляя,
Полночь нас не разлучит.
Грустно, Нина: путь мой скучен,
Дремля смолкнул мой ямщик,
Колокольчик однозвучен,
Отуманен лунный лик.
Александр Сергеевич Пушкин.
1826.
Александр Иванов.
«Аппиева дорога при закате солнца».
1845.
Дорога. Это слово от той же основы, что и дергать . Первоначальное значение – углубление, овраг, долина, ров – связано, вероятно, с прокладыванием следа, колеи, с очищением пространства.
Т. М. Андрианова. «Слово о словах». «Начальная школа» №5 1991 год.
Алексей Кившенко.
«Нижегородские драгуны, преследующие турок по дороге к Карсу во время Аладжинского сражения 3 октября 1877 года».
«Пейзаж с дорогой».
1855.
1. Полоса земли, служащая для езды и ходьбы.
Мы въехали в ущелье, по которому вилась дорога, полузаросшая высокой травой. (М. Лермонтов. Княжна Мери.)
2. Место для прохода, проезда.
Чтобы пробраться к ручью, надо было топором прочистить себе дорогу через зелень. (Миклухо-Маклай. Путешествия.)
3. Путешествие, поездка.
Я не спала в дороге четыре ночи. (А Чехов. Вишнёвый сад.)
4. Направление, путь следования.
Дороги он не знал, но был уверен, что если побежит, то непременно очутится дома. (А. Чехов. Беглец.
)
5. Средство к достижению чего-либо.
Война была дорогой к власти, Карл это понимал. (А. Н. Толстой. Пётр Первый.
)
Канатная дорога
– сооружение, предназначенное для перевозки грузов (реже пассажиров) в вагонетках, подвешенных к стальному проволочному канату и передвигающихся по нему.
Туда и дорога
– получил по заслугам, нечего жалеть.
По дороге
– 1) мимоходом, заездом, попутно; 2) в одном и том же направлении; 3) об общих стремлениях, общей цели.
Дать
(или уступить
) дорогу –
1) отойти в сторону, дав место для прохода, проезда; 2) предоставить возможность действовать, выдвинуться в какой-либо области.
Забыть дорогу
– забыть.
Знать дорогу
– уметь находить доступ куда-либо.
Перебить
(или перейти, перебежать
и т. п.) дорогу
– захватить, перехватить то, на что рассчитывал другой.
Стать
(или встать, стоять
) на дороге
; стать
(или встать, стоять
) поперёк дороги
– быть препятствием кому-либо в чём-либо, мешать.
Словарь русского языка. Москва. «Русский язык». 1981 год.
Алексей Кондратьевич Саврасов.
«Зимняя дорога».
1870-е.
В России с отправлением в дорогу связано множество примет и обычаев. Приведённые ниже бытуют повсеместно и в наши дни.
«В дорогу отъезжать надо во вторник или в субботу, так как остальные дни недели, по народному убеждению, почитаются несчастливыми для отъезда в дорогу». «Выезжать в дорогу в понедельник не должно, потому что, как уверяют, в этот день путь благополучен быть не может. Точно так же не предвещает ничего хорошего, если через дорогу перебежит заяц или другое какое животное».
«Если по дороге встретится поп, девка или кошка – толка мало будет, а если попадутся навстречу собака или нищий, в особенности же, если последний с корзиной, - то ожидай в делах удачи».
«Когда встретившийся по дороге спросит другого «Куда ты идёшь?» Тот, кого спросили так, должен возвратиться домой, иначе от слова «куда» случится какая-нибудь неудача».
Чтобы путь был удачен, нужно и уезжающим и провожающим посидеть минуту в полном молчании непосредственно перед выходом из дома. Причём садиться нужно обязательно на что-нибудь твёрдое.
В русских деревнях и сегодня повсеместно распространён запрет поднимать что-либо с дороги, т. к. можно «перенять» болезнь, «посаженную» на лежащий на дороге предмет. Например, для того, чтобы избавиться от бородавок нужно на деревянной палочке сделать насечки по числу бородавок, а затем бросить её на дорогу. Кто на неё наступит или её подберёт, тот и «возьмёт» себе бородавки, а у больного они сойдут сами собой.
Энциклопедия суеверий. Москва. «Локид» - «Миф». 1995 год.
Борис Михайлович Козмин.
«Берёзовая аллея. Старая дорога, ведущая в Петровское».
1988.
«Кочевая дорога в горах Алатау».
1869-1870.
Василий Васильевич Верещагин.
«Ледник по дороге из Кашмира в Ладакх».
1875.
Василий Васильевич Верещагин.
«Мулла Рахим и мулла Керим по дороге на базар ссорятся».
1873.
Василий Васильевич Верещагин.
«На большой дороге. Отступление, бегство».
1887-1895.
Василий Иванович Суриков.
«Дорога в Хотьково».
1884.
Василий Игоревич Нестеренко.
«Дорога на Алупку».
1990.
Василий Шульженко.
«На просёлочной дороге».
«Мост Ланглуа в Арле с дорогой вдоль канала».
1888.
Музей Ван Гога, Амстердам.
«Два тополя по дороге к холмам».
1889.
Музей искусств Кливленда, Кливленд.
«Дорога в Сен-Реми с женской фигурой».
1889.
Музей искусств Никидо, Касама.
«Дорога через ущелье».
1889.
Музей изобразительных искусств, Бостон.
«Дорога через ущелье».
1889.
Музей Крёллер-Мюллер, Оттерло.
Генрих Семирадский.
«Дорога из Рима в Альбано».
1873.
Генрих Семирадский.
«По дороге на праздник урожая».
1890-е.
Генрих Семирадский.
«Греческий торговец (Дорога к святыне)».
Григорий Григорьевич Мясоедов.
«Дорога во ржи».
Дирк Боутс.
«Дорога в рай».
Дмитрий Белюкин.
«Дорога к храму».
Елизавета Меркурьевна Бём (Эндаурова).
«Три дороги, три пути, по которому идти. Вправо, влево или вперёд».
«Дороги от Млета до Гудаура».
1868.
Иван Константинович Айвазовский.
«По дороге в Ялту».
1860-е.
Антилопе было нехорошо. Она останавливалась даже на легких подъемах и буквально катилась назад, в моторе слышались посторонние шумы и хрипенье, будто бы под желтым капотом автомобиля кого-то душили. Машина была перегружена. Кроме экипажа, она несла на себе большие запасы горючего. В бидонах и бутылях, которые заполняли все свободные места, булькал бензин.
Козлевич покачивал головой, поддавал газу и сокрушенно смотрел на Остапа.
Адам, - говорил командор, - вы наш отец, мы ваши дети. Курс на восток! У вас прекрасный навигационный прибор,компас-брелок. Не сбейтесь с пути!
Антилоповцы катили уже третий день, но, кроме Остапа, никто толком не знал конечной цели нового путешествия. Паниковский тоскливо смотрел на лохматые кукурузные поля и несмело шепелявил:
Зачем мы опять едем? К чему это все? Так хорошо было в Черноморске.
И при воспоминании о чудной фемине он судорожно вздыхал. Кроме того, ему хотелось есть, а есть было нечего - деньги кончились.
Вперед! - отвечал Остап. - Не нойте, старик!Вас ждут золотые челюсти, толстенькая вдовушка и целый бассейн кефира. Балаганову я куплю матросский костюмчик и определю его в школу первой ступени. Там он научится читать и писать, что в его возрасте совершенно необходимо. А Козлевич, наш верный Адам, получит новую машину. Какую вы хотите, Адам Казимирович? «Студебеккер» ? «Линкольн» ? «Ройс» ? «Испано-Сюизу» ?
- «Изотта-Фраскини» , - сказал Козлевич,зарумянившись.
Хорошо. Вы ее получите. Она будет называться Антилопа-Вторая или Дочь Антилопы , как вам будет угодно. А сейчас нечего унывать. Довольствием я вас обеспечу. Правда, сгорел мой саквояж, но остались несгораемые идеи. Если уж совсем плохо придется, мы остановимся в каком-нибудь счастливом городке и устроим там севильский бой быков. Паниковский будет пикадором. Одно это вызовет нездоровый интерес публики,а, следовательно, огромный сбор.
Машина подвигалась по широкому шляху, отмеченному следами тракторных шпор. Шофер неожиданно затормозил.
Куда ехать? - спросил он. - Три дороги.
Пассажиры вылезли из машины и, разминая ослабевшие ноги, прошли немного вперед. На распутье стоял наклонный каменный столб, на котором сидела толстая ворона. Сплющенное солнце садилось за кукурузные лохмы. Узкая тень Балаганова уходила к горизонту. Землю чуть тронула темная краска, и передовая звезда своевременно сигнализировала наступление ночи.
Три дороги лежали перед антилоповцами - асфальтовая, шоссейная и проселочная. Асфальт еще желтился от солнца, голубой пар стоял над шоссе, проселок был совсем темным и терялся в поле сейчас же за столбом. Остап крикнул на ворону, которая очень испугалась, но не улетела, побродил в раздумье на перекрестке и сказал:
Объявляю конференцию русских богатырей открытой! Налицо имеются: Илья Муромец - Остап Бендер, Добрыня Никитич - Балаганов, и Алеша Попович - всеми нами уважаемый Михаил Паниковский.
Козлевич, пользуясь остановкой, заполз под Антилопу с французским ключом, а потому в число богатырей включен не был.
Дорогой Добрыня, - распорядился Остап, - станьте, пожалуйста, справа. Месье Попович, займите ваше место с левой стороны.Приложите ладони ко лбам и вглядывайтесь вперед.
Что это за шутки еще? - возмутился Алеша Попович. - Я голоден. Едем скорее куда-нибудь.
Стыдно, Алешенька, - сказал Остап, - станьте, как полагается древнему витязю. И раздумывайте. Смотрите, как Добрыня себя ведет. С него хоть сейчас можно былину писать. Итак, богатыри, по какой дороге ехать? На какой из них валяются деньги, необходимые нам для текущих расходов? Я знаю, Козлевич двинулся бы по асфальту, шоферы любят хорошие дороги. Но Адам - честный человек, он плохо разбирается в жизни. Витязям асфальт ни к чему. Он ведет, вероятно, в зерновой гигант. Мы потеряемся там в шуме машин. Нас еще придавит каким-нибудь катерпиллером или комбайном. Умереть под комбайном - это скучно. Нет, богатыри, нам не ехать по асфальтовой дороге. Теперь - шоссе. Козлевич, конечно, от него тоже не отказался бы. Но поверьте Илье Муромцу - шоссе нам не годится. Пусть обвиняют нас в отсталости, но мы не поедем по этой дороге. Чутье подсказывает мне встречу с нетактичными колхозниками и прочими образцовыми гражданами. Кроме того, им не до нас. По их обобществленным угодьям бродят сейчас многочисленные литер атурные и музыкальные бригады, собирая материалы для агропоэм и огородных кантат. Остается проселок, граждане богатыри! Вот он древний сказочный путь, по которому двинется Антилопа! Здесь русский дух! Здесь Русью пахнет! Здесь еще летает догорающая жар-птица, и людям нашей профессии перепадают золотые перышки. Здесь сидит еще на своих сундуках Кащей , считавший себя бессмертным и теперь с ужасом убедившийся, что ему приходит конец. Но нам с вами, богатыри, от него кое-что перепадет, в особенности если мы представимся ему в качестве странствующих монахов. С точки зрения дорожной техники этот сказочный путь отвратителен. Но для нас другого пути нет. Адам! Мы едем!
Козлевич грустно вывел машину на проселок, где она немедленно принялась выписывать кренделя, крениться набок и высоко подкидывать пассажиров. Антилоповцы хватались друг за друга, сдавленно ругались и стукались коленями о твердые бидоны.
Я хочу есть! - стонал Паниковский. - Я хочу гуся! Зачем мы уехали из Черноморска?..
Машина визжала, выдираясь из глубокой колеи и снова в нее проваливаясь.
Держитесь, Адам! - кричал Бендер. - Во что бы то ни стало держитесь! Пусть только Антилопа довезет нас до Восточной магистрали , и мы наградим ее золотыми шинами с мечами и бантами!
Козлевич не слушал. От сумасшедших бросков руль вырывался из его рук. А Паниковский продолжал томиться.
Бендер, - захрипел он вдруг, - вы знаете, как я вас уважаю, но вы ничего не понимаете! Вы не знаете, что такое гусь! Ах, как я люблю эту птицу! Это дивная,жирная птица, честное благородное слово. Гусь! Бендер! Крылышко!
Шейка! Ножка! Вы знаете, Бендер, как я ловлю гуся? Я убиваю его, как тореадор - одним ударом. Это опера, когда я иду на гуся! «Кармен»!..
Знаем, - сказал командор, - видели в Арбатове. Второй раз не советую. Паниковский замолчал, но уже через минуту, когда новый толчок машины бросил его на Бендера, снова раздался его горячечный шепот:
Бендер! Он гуляет по дороге. Гусь! Эта дивная птица гуляет, а я стою и делаю вид, что это меня не касается. Он подходит. Сейчас он будет на меня шипеть. Эти птицы думают, что они сильнее всех, и в этом их слабая сторона. Бендер! В этом их слабая сторона!..
Теперь нарушитель конвенции почти пел.
Он идет на меня и шипит, как граммофон. Но я не из робкого десятка, Бендер! Другой бы на моем месте убежал, а я стою и жду. Вот он подходит и протягивает шею, белую гусиную шею с желтым клювом. Он хочет меня укусить. Заметьте, Бендер, моральное преимущество на моей стороне. Не я на него нападаю, он на меня нападает. И тут, в порядке самозащиты, я его хвата...
Но Паниковский не успел закончить своей речи. Раздался ужасный тошнотворный треск, и антилоповцы в секунду очутились прямо на дороге в самых разнообразных позах. Ноги Балаганова торчали из канавы. На животе великого комбинатора лежал бидон с бензином. Паниковский стонал, легко придавленный рессорой. Козлевич поднялся на ноги и, шатаясь, сделал несколько шагов.
Антилопы не было. На дороге валялась безобразная груда обломков: поршни, подушки, рессоры. Медные кишечки блестели под луной. Развалившийся кузов съехал в канаву и лежал рядом с очнувшимся Балагановым. Цепь сползала в колею, как гадюка. В наступившей тишине послышался тонкий звон, и откуда-то с пригорка прикатилось колесо, видимо,далеко закинутое ударом. Колесо описало дугу и мягко легло у ног Козлевича.
И только тогда шофер понял, что все кончилось. Антилопа погибла. Адам Казимирович сел на землю и охватил голову руками. Через несколько минут командор тронул его за плечо и сказал изменившимся голосом:
Адам, нужно идти. Козлевич встал и сейчас же опустился на прежнее место.
Надо идти, - повторил Остап. - Антилопа была верная машина, но на свете есть еще много машин. Скоро вы сможете выбрать любую. Идем, нам нужно торопиться. Нужно где-нибудь переночевать, поесть, раздобыть денег на билеты. Ехать придется далеко. Идем, идем, Козлевич.Жизнь прекрасна, невзирая на недочеты. Где Паниковский? Где этот гусекрад? Шура! Ведите Адама!
Козлевича потащили под руки. Он чувствовал себя кавалеристом, у которого по его недосмотру погибла лошадь. Ему казалось, что теперь над ним будут смеяться все пешеходы.
После гибели Антилопы жизнь сразу затруднилась. Ночевать пришлось в поле. Остап сразу же сердито заснул, заснули Балаганов с Козлевичем, а Паниковский всю ночь сидел у костра и дрожал. Антилоповцы поднялись с рассветом, но добраться до ближайшей деревни смогли только к четырем часам дня. Всю дорогу Паниковский плелся позади. Он прихрамывал. От голода глаза его приобрели кошачий блеск, и он, не переставая, жаловался на судьбу и командора.
В деревне Остап приказал экипажу ждать на третьей улице и никуда не отлучаться, а сам пошел на первую , в сельсовет. Оттуда он вернулся довольно быстро.
Все устроено, - сказал он повеселевшим голосом, - сейчас нас поставят на квартиру и дадут пообедать. После обеда мы будем нежиться на сене. Помните? - Молоко и сено.А вечером мы даем спектакль. Я его уже запродал за пятнадцать рублей. Деньги получены. Шура! Вам придется что-нибудь продекламировать,из «Чтеца-декламатора», я буду показывать антирелигиозные карточные фокусы, а Паниковский... Где Паниковский? Куда он девался?
Он только что здесь был , - сказал Козлевич. Но тут за плетнем, возле которого стояли антилоповцы, послышалось гусиное гоготанье и бабий визг, пролетели белые перья, и на улицу выбежал Паниковский. Видно, рука изменила тореадору, и он,в порядке самозащиты,нанес птице неправильный удар. За ним гналась хозяйка, размахивая поленом.
Жалкая, ничтожная женщина! - кричал Паниковский, устремляясь вон из деревни.
Что за трепло! - воскликнул Остап, не скрывая досады. - Этот негодяй сорвал нам спектакль. Бежим, покуда не отобрали пятнадцать рублей.
Между тем разгневанная хозяйка догнала Паниковского, изловчилась и огрела его поленом по хребту. Нарушитель конвенции свалился наземь, но сейчас же вскочил и помчался с неестественной быстротой. Свершив акт возмездия, хозяйка радостно повернула назад. Пробегая мимо антилоповцев, она погрозила им поленом.
Теперь наша артистическая карьера окончилась, - сказал Остап, скорым шагом выбираясь из деревни, - обед , отдых - все пропало.
Паниковского они настигли только километра через три. Он лежал в придорожной траве и громко жаловался. От усталости, страха и боли он побледнел, и многочисленные старческие румянцы сошли с его лица. Он был так жалок, что командор отменил расправу, которую собирался над ним учинить.
Хлопнули Алешу Поповича да по могутной спинушке! - сказал Остап, проходя.
Все посмотрели на Паниковского с отвращением. И опять он потащился в конце колонны, стеная и лепеча:
Подождите меня, не спешите. Я старый, я больной, мне плохо… Гусь! Ножка! Шейка!.. Фемина!.. Жалкие, ничтожные люди!..
Но антилоповцы так привыкли к жалобам старика, что не обращали на них внимания. Голод гнал их вперед. Никогда еще им не было так тесно и неудобно на свете. Дорога тянулась бесконечно, и Паниковский отставал все больше и больше. Друзья уже спустились в неширокую желтую долину, а нарушитель конвенции все еще черно рисовался на гребне холма в зеленоватом сумеречном небе.
Старик стал невозможным!- сказал голодный Бендер. - Придется его рассчитать. Идите, Шура, притащите этого симулянта!
Недовольный Балаганов отправился выполнять поручение. Пока он вбегал на холм, фигура Паниковского исчезла.
Что-то случилось, - сказал Козлевич через несколько времени, глядя на гребень, с которого семафорил руками Балаганов.
Шофер и командор поднялись вверх.
Нарушитель конвенции лежал посреди дороги неподвижно, как кукла. Розовая лента галстука косо пересекала его грудь. Одна рука была подвернута под спину. Глаза дерзко смотрели в небо. Паниковский был мертв.
Паралич сердца, - сказал Остап, чтобы хоть что-нибудь сказать. - Могу определить и без стетоскопа. Бедный старик.
Он отвернулся. Балаганов не мог отвести глаз от покойника. Внезапно он скривился и с трудом выговорил:
А я его побил за гири. И еще раньше с ним дрался. Козлевич вспомнил о погибшей Антилопе , с ужасом посмотрел на Паниковского и запел латинскую молитву.
Бросьте, Адам, - сказал великий комбинатор, - я знаю все, что вы намерены сделать. После псалма вы скажете «бог дал, бог и взял», потом «все под богом ходим», потом еще что-нибудь лишенное смысла, вроде «ему теперь все-таки лучше, чем нам». Всего этого не нужно, Адам Казимирович. Перед нами простая задача - тело должно быть предано земле.
Было уже совсем темно, когда для нарушителя конвенции нашлось последнее пристанище. Это была естественная могила, вымытая дождями у основания каменной, перпендикулярно поставленной плиты. Давно, видно, стояла эта плита у дороги. Может быть, красовалась на ней некогда надпись: «Влад”нiе пом”щика отставного маiора Георгiя Афанасiевича Волкъ-Лисицкаго», а может быть, был это просто межевой знак потемкинских времен, да это было и неважно. Паниковского положили в яму, накопали палками земли и засыпали. Потом антилоповцы налегли плечами на расшатавшуюся от времени плиту и обрушили ее вниз. Теперь могила была готова. При спичечных вспышках великий комбинатор вывел на плите куском кирпича эпитафию:
Остап снял свою капитанскую фуражку и сказал:
Я часто был несправедлив к покойному. Но был ли покойный нравственным человеком? Нет, он не был нравственным человеком. Это был бывший слепой, самозванец и гусекрад. Все свои силы он положил на то, чтобы жить за счет общества. Но общество не хотело, чтобы он жил за его счет. А вынести этого противоречия во взглядах Михаил Самуэлевич не мог, потому что имел вспыльчивый характер. И поэтому он умер. Все.
Козлевич и Балаганов остались недовольны надгробным словом Остапа. Они сочли бы более уместным, если бы великий комбинатор распространился о благодеяниях, оказанных покойным обществу, о помощи его бедным, о чуткой душе покойного, о его любви к детям, а также обо всем том, что приписывается любому покойнику. Балаганов даже подступил к могиле, чтобы высказать все это самому, но командор уже надел фуражку и удалялся быстрыми шагами.
Когда остатки армии антилоповцев пересекли долину и перевалили через новый холм, сейчас же за ним открылась маленькая железнодорожная станция.
А вот и цивилизация, - сказал Остап, - может быть, буфет, еда. Поспим на скамьях. Утром двинем на восток. Как вы полагаете?
Шофер и бортмеханик безмолвствовали.
Что же вы молчите, как женихи?
Знаете, Бендер, - сказал наконец Балаганов, - я не поеду. Вы не обижайтесь, но я не верю. Я не знаю, куда нужно ехать. Мы там все пропадем. Я остаюсь.
Я то же хотел вам сказать, - поддержал Козлевич.
Как хотите, - заметил Остап с внезапной сухостью.
На станции буфета не было. Горела керосиновая лампа-молния. В пассажирском зале дремали на мешках две бабы. Весь железнодорожный персонал бродил по дощатому перрону, тревожно вглядываясь в темноту, за семафор.
Какой поезд? - спросил Остап.
Литерный, - нервно ответил начальник станции, поправляя красную фуражку с серебряными позументами. - Особого назначения. Задержан на две минуты. Разъезд пропуска не дает.
Раздался гул, задрожала проволока, из гула вылупились волчьи глазки, и огромный блестящий поезд с размаху влетел на станцию. Засияли широкие стекла мягких вагонов, под самым носом антилоповцев пронеслись букеты и винные бутылки вагона -ресторана, на ходу соскочили проводники с фонарями, и перрон сразу наполнился веселым русским говором и иностранной речью. Вдоль вагонов висели хвойные дуги и лозунги: «Привет героям-строителям Восточной магистрали ».
Литерный поезд с гостями шел на торжество открытия дороги.
Великий комбинатор исчез. Через полминуты он снова появился и зашептал:
Я еду! Как еду - не знаю, но еду! Хотите со мной? Последний раз спрашиваю.
Нет, - сказал Балаганов.
Не поеду, - сказал Козлевич, - не могу больше.
Что ж вы будете делать?
А что мне делать, - ответил Шура, - пойду в дети лейтенанта Шмидта,и все.
- Антилопу думаю собрать, - жалобно молвил Адам Казимирович, - пойду к ней, посмотрю, ремонт ей дам.
Остап хотел что-то сказать, но длинный свисток закрыл ему рот. Он притянул к себе Балаганова, погладил его по спине, расцеловался с Козлевичем, махнул рукой и побежал к поезду, вагоны которого уже сталкивались между собой от первого толчка паровоза. Но, не добежав, он повернул назад, сунул в руку Козлевича пятнадцать рублей, полученные за проданный спектакль, и вспрыгнул на подножку движущегося поезда.
Оглянувшись, он увидел в сиреневой мгле две маленькие фигурки, подымавшиеся по насыпи. Балаганов возвращался в беспокойный стан детей лейтенанта Шмидта.Козлевич брел к останкам Антилопы .