Блог татьяны княжицкой. «Географ» Вермеера на три месяца обосновался в Эрмитаже. "географ" вермеера приедет в эрмитаж
» и «Сводницы »). В настоящее время хранится в (Франкфурт, Германия).
Вермеер внёс ряд изменений на уже законченную картину для усиления динамичности сцены. Например, изначально географ смотрел на стол, а не в окно, так как его голова находилась левее, чем в окончательном варианте; циркуль в руке был направлен вертикально вниз; на табурете в нижнем правом углу лежал лист бумаги, удаление которого привело к потемнению этого участка .
Черты лица персонажа слегка размыты для эффекта движения. Прищуренные глаза можно объяснить как солнечным светом, так и напряжённым раздумьем. Искусствовед Селена Карр предполагает, что на картине изображён момент озарения или научного открытия. Географ с волнением держится за книгу, словно собирается вот-вот раскрыть её и найти подтверждение своей догадки . Его поза почти зеркально симметрична позе Фауста с офорта Рембрандта , узревшего магическую анаграмму в светящемся круге.
История обеих картин прослеживается до 27 апреля 1713 года, когда они были проданы в Роттердаме неизвестному покупателю за 300 флоринов . В то время и вплоть до конца XVIII века картины назывались «Астрологи».
Напишите отзыв о статье "Географ (Вермеер)"
Примечания
Литература
- Cant, Serena (2009). Vermeer and His World 1632–1675 . Quercus Publishing Plc. с. 126–129.
- Wheelock, Arthur K., Jr. (1995). Johannes Vermeer . New Haven: Yale University Press. с. 170–174.
- Wheelock, Arthur K., Jr. (2000). The Public and the Private in the Age of Vermeer
|
||||||
Отрывок, характеризующий Географ (Вермеер)
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
Живопись эпохи барокко
Размер картины голландского живописца Яна Вермеера Делфтского «Географ» 52 х 46 см, холст, масло.
В картинах нидерландского художника «Астроном» и «Географ» есть много черт, характерных для всего творчества Вермеера. В частности, естественное освещение из окна в левой части картины, стол, покрытый ковром, картина и карта на задней стене.
Художник, несомненно, был знаком с работами современников, в частности, мастерами школы Рембрандта, изображавшими ученых мужей. Поза «Географа» очень похожа на изображение Фауста на знаменитой одноименной гравюре Рембрандта.
Но в отличие от других картин художника, изображавших погруженных в свои дела и самодостаточных женщин, на этом полотне изображен ученый мужчина, занятый напряженным умственным трудом. Он одет в просторную мантию – одежду ученых того времени. Склонившись над пергаментной навигационной картой, развернутой на столе, он, кажется, на минуту поднял голову, чтобы произвести необходимые вычисления. Цируль, который географ держит в правой руке, служил для измерения расстояний, другой измерительный прибор – угломер – лежит на стуле в правой части картины. Стул, стоящий у задней стены, обит гобеленом с растительным орнаментом, на полу лежат несколько свернутых карт, на стене – карта «Морское побережье Европы» Вильяма Янса Блау. Тот же шкаф, изображенный на картине «Астроном», стоит в том же углу у окна. На нем – несколько книг и глобус Йодокуса Хондиуса 1600 года. Его же небесный глобус изображен в картине «Астроном».
Обе картины, скорее всего, изображают одного и того же человека. Существует мнение, что это – Антоний ван Левенгук, известный как изобретатель микроскопа. Он же мог быть и заказчиком этих парных картин. Но некоторые исследователи считают, что это мог быть другой современник Вермеера – Иоханес де Веерт, картограф, живший в Делфте. Антоний ван Левенгук и Ян Вермеер не могли не знать друг друга – слишком мал был Делфт, чтобы два известных человека, два ровесника, крещенных к тому же в одной церкви и чуть ли не в один день, не раскланивались друг с другом на улицах родного города.
Два замечательных голландца вполне могли быть и близкими друзьями. У художника и ученого явно были общие интересы. Американский исследователь творчества Вермеера Артур Уилок заметил, что после 1655 года, когда Антоний ван Левенгук увлекся работой с линзами, астрономией и навигацией, на полотнах Вермеера тоже появились "методично воспроизведенные карты и глобусы". И, видимо, не случайно после смерти нидерландского художника Яна Вермеера Делфтского именно Антоний ван Левенгук был назначен его душеприказчиком.
История искусства периода барокко.
Середина 17-го столетия - это новый этап в развитии голландской живописи. Бытовой жанр в это время обогащается новыми художественными возможностями, расширяет свои формальные границы. Творчество некоторых художников бытового жанра достигает высот философских обобщений. Вместе с тем бытовой жанр совершенствует достижения предыдущего периода. Особенно этот процесс воплотился в искусстве Яна Вермеера.
Вермеер - одна из наиболее загадочных фигур всего голландского искусства 17-го столетия. Этот художник при жизни был известным мастером, но совершенно забытым уже на рубеже 18-го века. Его называли при жизни "Делфтским сфинксом", и он был очень популярен. Вермеер признан великим живописцем, его имя стали упоминать наравне с Рембрандтом и Хальсом.
Тем не менее знаем мы об этом художнике очень мало. Известно, что он родился в Дельфте в семье торговца картинами. В 1653 году он вступил в живописную гильдию св.Луки, где его несколько раз выбирали деканом. По всей вероятности, Вермеер всю жизнь прожил в Дельфте; известна лишь его одна поездка в Гаагу в 1672 году, где он выступил в роли эксперта при покупке итальянских картин.
Судя по всему, Вермеер был обеспеченным человеком. Он владел несколькими домами, а также имел дело по торговле картинами, составлявшее основной заработок художника. Живописью он занимался "для себя". Художник написал не более сорока живописных полотен (известно, что работал он очень медленно).
О личности самого художника больше всего сведений, пожалуй, можно подчерпнуть непосредственно из его картин. Ранние произведения Вермеера имеют явную ориентацию на искусство итальянского Возрождения. Но он старается глубже вникнуть в суть итальянского искусства, обращает внимание на психологическую сторону сюжета в картине. Творческой зрелости достигает он рано. Уже после своего двадцатипятилетия художник окончательно предпочитает бытовой жанр в живописи.
Художник углубляется в открывающуюся перед его взором человеческую жизнь. Образы в его произведениях часто очень похожи и как бы переходят из картины в картину. Их образы обладают особой самопогруженностью, внутренней независимостью.
Вермеер умел оживить каждую деталь интерьера, из безмолвного предмета превратить ее в источник чувств и мыслей. Эти детали он наделял особым светом, заставляет их сверкать и переливаться, вызывая ощущение необычности. Особый тип интерьера, созданный Вермеером, - бытовые сцены с двумя-тремя фигурами. При этом он добивается ощущения гармонии. уравновешенности. Ему нравится радостное и спокойное человеческое бытие. Он сознательно упрощает сюжет, рассаживает своих героев в спокойных, задувчивых позах. Он как бы останавливает время, чтобы дать себе возможность узнать и познать неуловимую гармонию мира.
К сожалению, Вермеер создал всего два пейзажа, изобразив свой родной Дельфт, родные улочки.
И все же Вермеер - это признанный мастер бытового жанра. В его интимных сюжетах действие всегда происходит в комнате, куда через окно падает мягкий свет, заставляя сверкать нитку жемчуга, светлый локон или шляпку гвоздя в спинке стула. Излюбленные цвета Вермеера - небесно-голубой, лимонно-желтый и белый.
Выставка «Ян Вермеер. Географ. Из музея Штедель, Франкфурт-на-Майне» открывается 27 августа. Событие воистину эпохальное: один из трех подписанных шедевров гения надолго задержится в Санкт-Петербурге. К тому же «Географ» — работа более чем примечательная…
До 20 ноября 2016 года можно будет любоваться знаменитой картиной кисти Йоханнеса (Яна) Вермеера (1632−1675), одного из самых известных и вместе с тем загадочных мастеров Золотого века голландского искусства. В мире известно не более тридцати пяти его работ (по другим данным — 37). Нынешняя выставка — настоящая жемчужина цикла «Шедевры музеев мира в Эрмитаже».
Примечательно, что картина Вермеера разместится в Зале школы Рембрандта Государственного Эрмитажа: исследователи отмечают сходство композиций «Географа» и одной из гравюр Рембрандта.
«Географ» — одна из трех подписанных работ Вермеера, поэтому она имеет особый статус, вместе с парной ей работой «Астроном», и еще одной картиной, «Сводница».
1660-е, 53×46 см
Работы были созданы за 6−7 лет до смерти художника. На картинах «Географ» и «Астроном», с некоторыми отличиями, изображена одна и та же комната. Узнаваемы и описаны исследователями многие детали интерьера — к примеру, глобусы, изготовленные в мастерской Йодокуса Хондиса. Висящая на стене карта видна лишь отчасти, но она нарисована настолько точно, что удалось распознать в ней известную морскую карту нидерландского картографа Яна Виллема Блау.
Левенгук или «кто угодно»?
Возможно, две картины — портреты натуралиста и основоположника научной микроскопии Антони ван Левенгука. Он был современником Вермеера, также уроженцем Дельфта, и во время создания работ ему было 35 — 36 лет. В 1669 г. Левенгук был муниципальным контролером качества поступаемого в Дельфт вина, получил должность геодезиста (землемера).
Хотя подлинных документов и свидетельств об их тесной дружбе не сохранилось, именно Левенгук был назначен душеприказчиком Вермеера. Среди противников той версии — знатоки искусства, которые, вспоминая поздний портрет ученого кисти Яна Верколье (1686 г.), отмечают то, что, мол,нос у Левенгука был толстоват — вовсе не похоже на изображенного на картине Вермеера ученого.
Еще одно предположение о личности героя картины - то, что Вермеер мог создать портрет Иоханеса де Веерта, картографа,жившего тогда в Делфте. Тот тоже был известен в городе — читал лекции в школах и проводил занятия в церкви. И,разумеется, в ходу и другое распространенное мнение. Образ на картине — аллегорический, так что прототипом героя картины мог быть буквально кто угодно, да хоть сосед Вермеера!
27 апреля 1713 года обе картины были проданы с аукциона в Роттердаме Адрианом Паетсом, членом городского совета Амстердама и меценатом. Неизвестный покупатель заплатил за них 300 флоринов за картины, которые значительно позже обрели те названия, под которыми они нам известны сегодня. «Географ» был приобретен музеем Штедель в 1885 г., и в Санкт-Петербург шедевр прибудет прямо оттуда.
Это полотно, созданное художником в 1669 году, постоянно находится в Штеделевском художественном институте во Франкфурте-на-Майне. В Петербурге «Географа» можно будет увидеть всего три месяца. Картин Вермеера в Эрмитаже нет, вообще ни в одном российском собрании нет. Их в мире-то известно 34 подлинника, а вокруг пяти идут дискуссии, поэтому явление «Географа» в Эрмитаже пропустить нельзя.
«В интерьере кабинета, освещенного падающим из окна светом, представлен по-домашнему одетый молодой человек. Опершись одной рукой о стол и держа в другой циркуль, он на мгновение оторвал взор от лежащих перед ним бумаг и книг, обдумывая какое-то решение. Окружающие героя предметы и характер обстановки свидетельствуют о его интеллектуальных занятиях. Тканый ковер с растительным узором, небрежно сдвинутый на край стола, оставляет место для свернутых рулоном листов и большой белой страницы. Часть листов, возможно, с расчетами валяется на полу. Стержень с насечками, слабо видимый в верхней части окна, по мнению некоторых исследователей, является частью астрономического инструмента, известного под названием «посох Иакова», - рассказывает куратор выставки Ирина Соколова, хранитель голландской живописи в Эрмитаже. - Свободная, полная непосредственности поза молодого человека, как и его ускользающий, не сфокусированный на конкретном предмете взгляд передают мимолетность ситуации. Тонкая игра световых рефлексов на фактурной поверхности ковра, светящееся белое поле бумаги на столе, мягкая тень на стене, акценты в одеждах героя написаны с исключительной деликатностью и создают редкое по гармоничности единство. Есть что-то метафизическое в этой лишенной открытого действия сцене, как бы выхваченной из потока жизни и напоминающей кинематографический стоп-кадр».
«Географ», начиная с 1713 года и вплоть до конца XVIII столетия, во всех собраниях находился вместе с «Астрономом» - другой картиной Вермеера, возможно парной. Ныне «Астронома» можно увидеть в Париже, в Лувре.
Открывая выставку, Михаил Пиотровский напомнил о кратком «русском следе» в истории «Географа». А Ирина Соколова рассказала, что художник подписал картину дважды, а на обороте полотна есть гораздо более поздние надпись и печать красного сургуча – картина недолгое время, в пик посмертной славы Вермеера была приобретена Павлом Павловичем Демидовым – да, из тех самых уральских Демидовых – землевладельцев, горных заводчиков. В позапрошлом веке Демидовы купили в Италии титул князей Сан-Донато и стали, таким образом, европейскими аристократами. «GALERIE DE SAN DONATO» - гласит печать на оборотной стороне холста «Географа», а также полустертая красная сургучная печать на подрамнике. На реверсе картины прикреплен также лист с подробным перечнем коллекций, в которых она находилась с 1713 по 1872 год. Демидов приобрел картину около 1877 года в Париже. Получив в начале 1870-х годов в наследство от дяди знаменитый дворец Сан-Донато во Флоренции, он жил в Италии. Но уже в 1880 году Павел Павлович решил продать виллу с ее сокровищами и переехал жить в новое имение Пратолино. 15 марта 1880 года в Сан-Донато открылся грандиозный аукцион, продолжавшийся несколько дней. Согласно аукционному каталогу, картина Вермеера числилась как «лот 1124». Так завершилась ее «русская» история.
До сих пор неизвестно, кто послужил моделью для этих картин – «Географа» и «Астронома». Есть догадки, что это – изобретатель микроскопа, натуралист Антони ван Левенгук, тоже житель Делфта, как и Вермеер. Мало того, именно Левенгук был назначен Высоким советом Делфта опекуном наследия умершего художника. Вермеер не оставил учеников, он писал не больше дух картин в год и только по заказу меценатов. Не бедствовал. Но в конце жизни его финансовые дела пошатнулись. Вдова все наследство вынуждена была отдать не детям – их было одиннадцать, а кредиторам.