Происшествие рассказ. Происшествие. Какие пословицы подходят к рассказу Зощенко «Загадочное происшествие»

Михаил Юрьевич Лермонтов

Мы случайно сведены судьбою,
Мы себя нашли один в другом,
И душа сдружилася с душою;
Хоть пути не кончить им вдвоём!

Так поток весенний отражает
Свод небес далекий голубой
И в волне спокойной он сияет
И трепещет с бурною волной.

Будь, о будь моими небесами,
Будь товарищ грозных бурь моих;
Пусть тогда гремят они меж нами,
Я рожден, чтобы не жить без них.

Я рожден, чтоб целый мир был зритель
Торжества иль гибели моей,
Но с тобой, мой луч путеводитель.
Что хвала иль гордый смех людей!

Души их певца не постигали,
Не могли души его любить,
Не могли понять его печали,
Не могли восторгов разделить.

В 1831 году 16-летний Михаил Лермонтов познакомился с Екатериной Сушковой и влюбился в девушку, которая впоследствии долгих 10 лет играла его чувствами. Однако юный поэт не терял надежды, что когда-нибудь сможет завоевать сердце взбалмошной и эгоистичной красавицы. Практически с первых дней знакомства он посвящал своей избраннице стихи, считая, что эта встреча является неким знамением свыше. Не склонный от природы к мистицизму, поэт уверовал в то, что обрел свою вторую «половинку».

В подобном ключе выдержано стихотворение «К* (Мы случайно сведены судьбою…)», в котором Лермонтов пытается достучаться до возлюбленной и рассказать ей о своих чувствах. Поэт не затрагивает тему любви, однако признается: «Мы себя нашли один в другом, и душа сдружилася с душою». При этом автор отдает себе отчет в том, что для счастливого союза с Екатериной Сушковой существует множество различных препятствий. И в первую очередь все дело в характере девушки, которая любит светские развлечения и обожает кокетничать с мужчинами. Однако Лермонтов видит в своей избраннице не только это, он восхищается ее богатым внутренним миром. Он понимает, что поведение Катеньки в обществе - это защитная маска, под которой скрывается тонкая и очень ранимая душа. Именно по этой причине поэт просит свою музу: «Будь, о будь моими небесами, будь товарищ грозных бурь моих».

Постоянные ссоры с девушкой не смущают Лермонтова, который считает, что лишь привносит живость в их отношения. Однако он не может предположить, что с каждым днем эта безобидная игра заходит все дальше и дальше: поэт влюбляется все сильнее, а Екатерина Сушкова все чаще использует его чувства в качестве мишени для насмешек.

В свое время Александр Пушкин очень точно определил характер таких взаимоотношений, отметив: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Роман Лермонтова и Сушковой развивался именно в таком ключе, однако поэт еще не скоро осознает, что стал жертвой игры в любовь. Пока же он полон решимости бросить к ногам избранницы весь мир за возможность хоть изредка ощущать ее благосклонность.

Поэт признается: «Я рожден, чтоб целый мир был зритель». Под этой фразой подразумевается, что Лермонтов знает о своей исключительности, но не уверен в том, что сможет достичь успехов на литературном поприще. Однако рядом с Екатериной Сушковой ему не страшны людская молва, презрение и клеймо неудачника. «Что хвала иль гордый смех людей!», — отмечает автор, подразумевая, что на первом месте для него есть и будут не личные амбиции, а взаимоотношения с этой девушкой. Ведь она легко улавливает его настроение и точно знает, когда поэт нуждается в дружеском участии, а когда готов поддержать светскую беседу. То, что Сушкова не испытывает к нему любви, Лермонтов поймет гораздо позже, и это станет самым большим разочарованием в его жизни.

"К*" («Мы случайно сведены судьбою») «К*» («Мы случайно сведены судьбою»), стих. раннего Л. (1832), посв. В.А. Лопухиной. В любовной лирике 1830-32 (напр., в стихах ивановского цикла), где преобладают ноты обиды, упрека и горечь обманутых надежд, это стих. выделяется особым настроением просветленной и уверенной в своем чувстве любви: идеальный образ любимой женщины, так рано родившийся в сердце юного поэта, служит ему единственной отрадой: «Но с тобой, мой луч путеводитель, / Что хвала иль гордый смех людей!». Такая любовь есть любовь-товарищество, любовь-спутница - «Будь, о будь моими небесами, / Будь товарищ грозных бурь моих» - и она не отвергается поэтом. Однако надежда найти счастье в любви несбыточна, отсюда и роковая невозможность общего пути: герой знает о другом исходе, уготованном ему судьбою. Так возникает другой осн. мотив - мотив избранничества; стих., т.о., перерастает рамки любовной темы. Лирич. герой осознает единственность и неповторимость своей жизни, открыто и бескомпромиссно противопоставляя себя чуждому миру, утверждая стремление к героич. действию, борьбе: «Я рожден, чтоб целый мир был зритель / Торжества иль гибели моей». Эту поэтич. формулу можно рассматривать как своего рода декларацию раннего Л. В отличие от человеческого мира, косного и равнодушного, герою близка природа как естественная дружелюбная среда. В то же время элементы романтич. пейзажа («свод небес далекий», «грозные бури», «бурные волны») несут символич. смысл. Экспрессивная напряженность синтаксиса, многократно используемые анафоры создают ту «раскованную» патетику лермонт. стиха, когда свободная поэтич. мысль как бы вырывается из рамок четко организованной формы. Автограф неизв. Авторизов. копия - ИРЛИ, тетр. XX. Впервые - «СВ», 1889, № 1, отд. 1, с. 21-22; Датируется по положению в тетради.

Лит.: Максимов (2), с. 32-37; Матвиевская Л. А., О стилистич. использовании антонимов в лирике и поэмах М. Ю. Л., «Рус. язык в школе», 1977, № 2, с. 71-72; Пахомов (5).

В. Н. Шикин Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); Науч.-ред. совет изд-ва "Сов. Энцикл."; Гл. ред. Мануйлов В. А., Редкол.: Андроников И. Л., Базанов В. Г., Бушмин А. С., Вацуро В. Э., Жданов В. В., Храпченко М. Б. - М.: Сов. Энцикл. , 1981

Смотреть что такое ""К*" («Мы случайно сведены судьбою»)" в других словарях:

- «МЫ СЛУЧАЙНО СВЕДЕНЫ СУДЬБОЮ», см. «К*». Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Ин т рус. лит. (Пушкин. Дом); Науч. ред. совет изд ва Сов. Энцикл. ; Гл. ред. Мануйлов В. А., Редкол.: Андроников И. Л., Базанов В. Г., Бушмин А. С., Вацуро В. Э.,… … Лермонтовская энциклопедия

СЛУЧАЙНО, нареч. 1. нареч. к случайный в 1 и 2 знач. Случайно встретиться с кем нибудь. «Случайно купить что нибудь. Да вместе вы зачем? Нельзя, чтобы случайно.» Грибоедов. «Мы случайно сведены судьбою.» Лермонтов. Мы встречались случайно. Я его… … Толковый словарь Ушакова

МОТИВЫ поэзии Лермонтова. Мотив устойчивый смысловой элемент лит. текста, повторяющийся в пределах ряда фольклорных (где мотив означает минимальную единицу сюжетосложения) и лит. худож. произв. Мотив м. б. рассмотрен в контексте всего творчества… … Лермонтовская энциклопедия

ЭТИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ Лермонтова, воплощенное в его творчестве представление о совершенной личности, неразрывно связанное в сознании поэта с представлением о совершенном мироустройстве в целом. Для понимания лермонт. творчества Э. и. особенно важен:… … Лермонтовская энциклопедия - СТИХОСЛОЖЕНИЕ Лермонтова. Стиховая речь Л. как особый вид поэтич. речи характеризуется чрезвычайным разнообразием выразит. средств: обилием метрич. и строфич. форм, свободой ритмич. вариаций, богатством мелодич. интонаций, изобразительностью… … Лермонтовская энциклопедия

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Севастьянов Анатолий Александрович
Лесные происшествия (Рассказы)

Анатолий Александрович Севастьянов

Лесные происшествия

Рассказы

Герои этой книги живут в лесничестве, и перед ними проходит жизнь зверей и птиц, они наблюдают за животными и в трудное время помогают им.

Кабан и портфель

Белый плотик

Не рви цепочку

Кто кого наказал?

Чужой шалаш

Крапивная низина

Необычный браконьер

Тропинка гномов

Доказательства на лице

Светло-зелёные заросли

Лесное представление

Находчивые тетерева

"Пустой" лес

Чёрный иней

Неожиданные сложности

Упрямый ястреб

Лесной теремок

Новая площадка

Рыжие факелы

Маленький, беленький

Спасибо лисице

Маленькие открытия

Длиннорылый

Изобретатель

________________________________________________________________

КАБАН И ПОРТФЕЛЬ

До школы Сашке нужно было идти больше километра по лесной дороге, а потом ещё ехать на автобусе. Зато, чтобы оказаться в лесу, надо было только открыть дверь дома.

Их небольшой домик стоял в лесу, потому что отец работал егерем в заказнике: охранял зверей и птиц, устраивал для них кормушки, делал всё, чтобы они не попадали в беду.

Сашка помогал отцу и проводил в лесу всё свободное время. Мать так и звала его: "Сашка – лесной человек".

Жизнь в лесном домике он не променял бы ни на какую другую, хотя и случались порой всякие неприятности.

Дорога, по которой он ходил в школу, была построена недавно и желтела по лесу свежим песком. Сашка всегда рассматривал на ней новые следы. Вот глубокие, раздвоенные рытвины, оставленные на влажном песке копытами. Сашка представил, как огромный горбоносый лось широкими шагами вышел на дорогу, остановился посреди неё, посмотрел в одну сторону, в другую, отряхнулся и опять зашагал по весенней воде. Для его длинных ног тут не глубоко.

А вот узкие острые следочки передних лапок зайца и широкие, растопыренные следы его задних лап. Узкие и широкие следы собрались в кучку – тут заяц сидел. Сашка представил, как заяц прислушивается, водит ушами, вскинулся столбиком, осматривается.

Осмотрелся и Сашка. Вдали на дорогу выбрался из канавы кабан и пошёл навстречу. Спрятаться было негде – лес по сторонам затоплен весенней водой.

Кабан как хозяин шёл по дороге. Шерсть всклокочена, уши оттопырены страшный и грязный.

Сашка повернулся и заторопился от него, поглядывая, где можно пробраться к какой-нибудь ёлке. Бежать он боялся: вдруг кабан кинется догонять, как кошка мышонка.

Зверь не отставал и, кажется, даже приближался.

Сашка оставил портфель на дороге: может, кабан испугается человеческого запаха и повернёт назад.

Кабан и правда замедлил ход, а Сашка ушёл подальше. Кончилась вода и он сбежал с дороги к ёлке.

Кабан встал у портфеля, задвигал носом, как будто рыл воздух.

"Бутерброды! – вспомнил Сашка. – В портфеле бутерброды на завтрак".

Кабан учуял их, свалил портфель и начал возить его по песку, поддавая носом.

– Эй! Ты чего делаешь? – закричал Сашка.

Кабан не испугался. Это был, конечно, один из тех, которых они кормили с отцом зимой на устроенной для них подкормочной площадке. Он придавил портфель копытом и начал мусолить пятачком, стараясь добраться до бутербродов. Не удалось. Попробовал зубами – портфель повис на клыке. Это кабану не понравилось. Тряхнул головой – и портфель, вертясь как пропеллер, полетел по дуге и шлёпнулся в воду.

Кабан не полез за ним, ушёл по дороге.

Вечером Сашка с неохотой переписывал упражнения в новые тетрадки, сушил учебники на печке.

Зато в школе с радостью показывал мальчишкам отметины клыков на портфеле.

БЕЛЫЙ ПЛОТИК

Отец открыл окно и разбудил Сашку, чтобы он послушал гомон пролетающих птичьих стай. Из темноты весенней ночи доносились кряканье, свист, сухой трескоток чирков-трескунков, знакомые и незнакомые весенние голоса и звуки.

Нагрянула вдруг тёплая погода и открыла птицам дорогу к гнездовьям.

У отца всё было готово к их прилёту. Не только для скворцов можно заранее делать домики. Отец строил искусственные гнездовья и для диких уток, чтобы больше их оставалось в заказнике. Для уток-гоголей ещё по снегу развесил дуплянки, похожие на огромные скворечники. Кряквам сделал маленькие шалашики, в которых птицы могли прятать от посторонних глаз свои гнёзда.

Уткам больше нравились шалашики не на земле, а на маленьких деревянных плотиках. Эти плавучие жилища отец отвозил на лодке подальше от берега и привязывал к вбитым в дно кольям. Там уток не беспокоили ни лисицы, ни пасущиеся у воды коровы, которые могли случайно наступить на гнездо.

Однажды отцу попал на глаза большой кусок пенопласта. Не надо ничего сколачивать – готовый плотик. Плохо только – очень заметный, белый как снег.

"Не испугаются ли утки?" – подумал отец, но всё же сделал на нём прочный низенький шалашик из сучьев и сухого сена. Над входом нависал уложенный сверху тростник. Попасть в шалашик можно было только с воды. Если ворона – самый страшный враг утиных гнёзд – и заметит, откуда вылетела утка, самой ей в гнездо не забраться. Не садиться же вороне на воду.

Белый плотик отец отбуксировал за небольшой остров.

Прошло время. Отец с Сашкой сели в лодку и поплыли смотреть, занимают утки построенные для них жилища или нет.

Было тихо, безветренно. Мягко светило солнце. По берегам распустилась молодая зелень. Белые чайки пролетали над голубой водой. У прошлогодних зарослей тростника стояла на одной ноге цапля.

На крыше первой дуплянки для гоголей распевал скворец. Песней объявлял всем – это жилище принадлежит только ему.

Шалашик, построенный на окружённой водой кочке, заняла ондатра.

Но кое-где поселились в искусственных гнездовьях и утки. В бинокль отец увидел утку в шалашике на белом плотике. Она прижала голову и шею к сену, когда услышала шорох на островке.

Затаились. Утка успокоилась, клювом поправила соломинку в стенке гнезда. Вытащила из крыши шалашика сухие листочки и аккуратно положила их сбоку от себя – маскировала гнездо. Ловила клювом мух, когда те подлетали, склёвывала жучков, которые ползали по сухим прутьям. Была при деле, а не просто сидела в гнезде.

Над головами как будто расщепилось сухое дерево – зелёная молния с треском распорола тучу. Грянула первая в эту весну гроза. Верхушки деревьев на берегу замотало из стороны в сторону, захлестали по воде плети дождя.

Мокрыми до нитки вернулись домой отец и Сашка.

Потом оказалось – гроза оборвала верёвку и ветер угнал куда-то белый плотик.

Только недели через две отец случайно увидел его в конце длинного плёса. Там всегда гуляли волны, и лёгкий пенопластовый плотик прыгал на них, как поплавок.

Отец не сомневался – утка не вынесла такой тряски. Но оказалось, она сидела в гнезде и вместе с плотиком подпрыгивала на волнах так, как будто гнездо было на седле скачущей лошади. Кряква не хотела бросать его.

"При такой болтанке все яйца в гнезде станут болтунами", – думал отец. Но перегонять плотик в другое место нельзя: утка сразу бы улетела, а потом не нашла гнездо.

В сильный ветер волны чуть не опрокидывали гнездо и плотик. Удивительно, как яйца не выскакивали из-под кряквы. Вытерпит ли она эту неистовую тряску?

Когда в других гнёздах стали появляться утята, отец и Сашка поплыли к белому плотику, посмотреть, как там дела.

В шалашике лежали скорлупки – вывелись утята! А неподалёку тина была исчерчена тоненькими тёмными полосками – совсем недавно плавал выводок.

– Столько дней и ночей кидало, трясло на волнах, а утка не бросила дом, – удивлялся отец. – Вот это мать! Ну молодец, "наездница"! Почти месяц на волнах скакала, а вывела утят.

НЕ РВИ ЦЕПОЧКУ

Мягкую зелень недавно распустившихся листьев просвечивало нежаркое солнце. Уже не первый день куковала кукушка. Только в середине дня чуть-чуть притухали в лесу птичьи песни, чтобы сильнее грянуть на зорях. Никогда не бывает лес радостней и звонче, чем в эту весеннюю пору.

Сашка старался не шуметь ветками, не трещать сучьями. Впереди раздавался непонятный звук, как будто колесо поскрипывало у телеги или отрывисто кричала незнакомая птица.

В просвете между деревьями прошла лосиха. Встала около лосёнка. Это он, недовольный чем-то, кричал похожим на скрип колеса голосом, капризничал, как маленький ребёнок.

Сашка осторожно подвинулся ближе и увидел: в редкой лесной траве, спиной к нему, лежит второй лосёнок. Похоже, спит.

Лосиха учуяла Сашку и побежала от него. Лосёнок перестал кричать – и за ней. А второй задвигал ушами, как большой. Левое ухо направил вперёд, правое назад. Встал на свои длинные ноги-ходули и увидел Сашку. Накренился в сторону от него. Казалось, так и стоять нельзя, с таким наклоном: упадёшь. Но лосёнок не падал, потому что с другой стороны подпирал себя одной ногой.

Сашка рассматривал лосёнка, а тот приглядывался к нему. Зашевелил вроде бы непослушными ногами и, вместо того чтобы убегать, шагнул к Сашке. Тот попятился. "Вдруг лосиха вернётся. Надо уходить".

Лосёнок пошёл за ним. Сашка побежал. Лосёнок не отстал, и было видно – бегает он лучше, хоть и маленький. Пришлось прикрикнуть на него, даже замахнуться. Но тот ничего не понимал и не боялся.

Рыжего большеухого лосёнка и Сашку отец увидел возле огорода. Торопливо поставил вёдра с водой и пошёл к Сашке.

– Ты где его взял?

Сашка рассказал.

– Давай быстрее назад! Разве можно! – И он впереди Сашки и лосёнка побежал в лес, на ходу расспрашивая, где точно Сашка его нашёл.

По лесу долго не пробежишь – устали. Пошли быстрым шагом.

– Давай оставим его себе, – робко предложил Сашка. – Пускай живёт.

– Да как же мы его выкормим без молока? Что ж ты наделал? Не встретится с лосихой – погибнет. Осторожнее надо в лесу. Сколько раз тебе говорил!

Эти разговоры Сашка помнил. Помнил, как однажды нашёл гнездо утки. Раздвинул траву, чтобы лучше рассмотреть. По этой смятой траве гнездо нашла ворона и разорила его.

В другой раз подобрал на земле птенца. Думал, упал из гнезда. А это был слёток, которому уже пришло время расстаться с гнездом. Птицы кормили бы его и в траве. А в доме он погиб на другой же день. Отец говорил тогда: "Жизнь у них как цепочка, одно звено за другим. То он в гнезде должен смирно сидеть, а подрастёт – прятаться в траве или кустах. Ты взял его из травы и оборвал цепочку".

"Не получилось бы так же с лосёнком", – боялся Сашка.

– Лосих тоже не поймёшь, – сказал отец. – То лосят защищать бросаются, то сбегают неслышно. Бывает, и не возвращаются. Это молодые, наверное, у которых первые лосята.

Наконец пришли туда, где Сашка нашёл лосёнка. Договорились по команде разбежаться в разные стороны. Пока лосёнок будет соображать, за кем бежать, они скроются из виду.

Так и сделали. Но когда отец вышел к дороге, где уговорились встретиться, увидел Сашку опять с лосёнком – не сумел сбежать.

Снова повели его на место. Лосёнок всё время держался ближе к Сашке. Отец велел Сашке забраться на ёлку, а чтобы отвлечь лосёнка, принялся бегать за ним. Сашка спрятался высоко в сучьях, и лосёнку пришлось идти за отцом.

Домой отец вернулся не скоро. Ему тоже пришлось забираться на дерево. Когда лосёнок остался один, он тут же улёгся спать. Отец долго ждал, не придёт ли лосиха. Потом очень медленно, чтобы не шоркнуть никакой веткой, спустился на землю и неслышно ушёл.

Вечером они сидели с Сашкой на крыльце своего лесного дома и говорили только о лосёнке.

– Почему он за мной пошёл? – спросил Сашка.

– Глупый ещё совсем. Проспал мать. А здесь ты. Вот и пошёл за тобой. В таком возрасте ему за кем бы не идти, лишь бы не отставать.

– А не пойдёт он с голода искать лосиху? Уйдёт куда-нибудь, заблудится.

– Кто знает? И посмотреть нельзя. Пойдёшь туда – лосиху испугаешь или лосёнок опять привяжется...

Через два дня на лесной дороге отец нашёл свежие следы лосихи с двумя лосятами. Та ли прошла лосиха или другая, они так и не узнали. Лосёнка на месте тоже не было.

КТО КОГО НАКАЗАЛ?

На палке через плечо Сашка нёс гирлянды рыжих консервных банок. Он набрал их у реки, где летом стояли туристы.

На лесной поляне отец уже натянул проволоку вокруг распаханной земли. Только вчера тут посадили картошку, чтобы выкопать осенью, убрать в лесной погреб, а зимой подкармливать кабанов.

Но кабаны не хотели ждать так долго – ночью прошлись по бороздам, вырыли и сожрали во многих местах семенную картошку.

Пришлось Сашке с отцом уже не на лошади, а вручную подсаживать её. А чтобы кабаны опять не напахали тут своими рылами, обтянули лесной огород проволокой и вдвоём стали подвешивать к ней банки. В каждую клали по камешку. Стоило тронуть проволоку – ближние банки начинали греметь. Это должно отпугнуть кабанов. Но для верности отец хотел напугать их ещё и выстрелами из ружья, наказать за ночную проделку.

Под вечер спрятались в островке небольших ёлок. Там сломанная вершина, как скамейка на ножки, опиралась на свои сучья. На ней было удобно сидеть.

Земля, деревья давно в зелени, а над лесом, как ранней весной, пролетел вальдшнеп. Похрюкивая, будто маленький кабанёнок, он промелькнул над вершинами и пропал из виду, потому что всюду уже густела листва.

Заяц неторопливо прыгал по краю поляны, не подозревая, что на него смотрят люди.

На вершине дерева мелодично посвистывала незнакомая Сашке крохотная птичка. Где-то далеко за лесом чуть слышно тарахтел трактор.

Вокруг становилось всё темнее и тише. Сашка, вытянув шею, всматривался в темноту: хотелось первому увидеть кабанов.

– Уж если попробовали картошку, – уверял отец, – обязательно придут опять.

Ночная темнота сделала лес вокруг поляны похожим на тёмно-синюю зубчатую стену.

Появились два чёрных пятна, заметных только потому, что они двигались. За ними ещё пятна, поменьше. Сашка тронул отца рукой.

Не доходя пашни, звери остановились, засопели, зафукали носами. Вперёд двинулось пятно поменьше – молодой кабан побежал к картошке. Задел проволоку – загремели банки. Отец тут же поднял ружьё, и грянули два оглушительных в лесной тишине выстрела. Треск пронёсся по зарослям.

– Хорошо наказали, – сказал отец. – Всё, как надо: загремели банки и тут же выстрелы. Теперь, если надумают подойти, банки громыхнут – вихрем умчатся.

– Хорошо наказали, – согласился Сашка. – А то сажай два раза картошку. Для них же делают, бестолковые. Сейчас вон сколько еды, на одной траве прожить можно. А зимой есть нечего будет, – рассуждал он, когда шли к мотоциклу.

Фара освещала коридор лесной дороги. Сашка смотрел из-за спины отца, не попадёт ли в этот свет заяц или какой-нибудь другой зверь.

Впереди была широкая, но мелкая лужа. Её всегда проезжали без задержки – только вода шипела под колёсами. А тут вдруг мотоцикл подпрыгнул и ткнулся в какую-то яму. Отец хотел удержать его, но нога тоже попала в яму. Все они – мотоцикл, Сашка, отец – рухнули в лужу, да так, что даже на вкус попробовали воды.

– Где это вас угораздило? – всплеснула руками мать, когда приехали домой. – Даже шапки в грязи.

– Кабанов наказывали, – засмеялся отец. – Правда, ещё вопрос: кто кого лучше наказал? Какой-то кабан ванну себе вырыл в луже посреди дороги. Мы тоже в ней покупались.

ЧУЖОЙ ШАЛАШ

Сашка выбирал новый для себя участок леса и отправлялся туда, как он сам говорил, в путешествие. Его тянуло в незнакомые места. Казалось, там всюду непуганые звери и птицы, за которыми можно неотрывно наблюдать хоть весь день.

Он перебрался через болото и попал в совсем незнакомый лес. Под ногами похрустывали сучки, и Сашка подумал: "У зверей по всему лесу своя сигнализация. Хрустнул сучок – и все, кто услышал, знают: кто-то идёт. А слух у зверей хороший".

Кругом всё было дикое, чужое. В своём лесу то пень знакомый, то дерево, а тут всё новое. Даже ёлки здесь были не такие, а замшелые, с бородами на сучьях и на каждом шагу чёрные, с растопыренными корнями вывороты.

"Вот это место! Тут, наверное, и люди не бывали, – с радостью и затаённым страхом подумал Сашка. – Я первый сюда пришёл..."

И вдруг вся таинственность чащи рухнула: Сашка увидел шалаш. Сделан он был плохо. Большой, но низкий. Сашка не сразу рассмотрел, где вход. Потом нашёл, раздвинул ветки и замер от удивления: в шалаше, на травяной подстилке, лежали маленькие поросята. Их было много, и они казались мёртвыми. Сашка протянул руку и тронул крайнего поросёнка. Как только пальцы коснулись полосатой спинки, поросёнок вскочил и пронзительно взвизгнул.

В чаще раздался треск... Сашка отпрянул в сторону. К шалашу мчалась всклокоченная громада. Сам не помня как, Сашка вскарабкался на ёлку. Внизу, сердито фыркая, металась тощая кабаниха. Она заглянула в своё, похожее на шалаш гнездо и, уловив там запах человека, круто повернулась, злобно стреляя по сторонам маленькими глазками.

Но поблизости никого не было...

Кабаниха успокоилась, сунула морду в шалаш и негромко хрюкнула. Из шалаша высыпали поросята. Кабаниха направилась в густой, тёмно-зелёный ельник. Кабанята выстроились гуськом и пошли за матерью. Каждый в точности повторял её движения. Кабаниха остановилась – все стали. Повернула голову – все повернули, подняла вверх, нюхает воздух – все подняли мордашки и тоже нюхают...

Постояв, кабаниха пошла дальше. У Сашки отлегло от сердца. Он первый раз шевельнулся и нечаянно задел ветку. Кабаниха резко остановилась. Кабанята тут же пропали. Сашка замер. Кругом опять тишина... Кабаниха долго прислушивалась, потом чуть слышно хрюкнула. Трава вокруг ожила – это поднялись кабанята. Мать уводила их в ельник.

Сашка долго сидел на дереве. Но ведь когда-то надо и слезать. Он осторожно спустился на землю, одним духом перескочил болотину и бегом припустил домой.

КРАПИВНАЯ НИЗИНА

Была в лесу низина, куда Сашка не любил ходить. Холодная, сумрачная, с зарослями крапивы.

Как только крапива поднималась в полный рост, отец брал косу и, пока не загрубели листья, шёл косить её. Он косил, а Сашка вязал крапивные веники. Крапива жгла руки даже сквозь рукавицы. А что поделаешь, нужно было заготавливать эти веники. Зимой их хорошо ели кабаны, косули, клевали серые куропатки и даже тетерева.

Однажды отец пораньше ушёл домой, чтобы проверить, не ходят ли кабаны на картошку, а Сашка остался довязывать веники.

Какой-то зверёк мелькнул на осине. Спрятался в дупле.

"Наверное, летяга!" – обрадовался Сашка и затаился возле осины. Стал ждать, когда покажется из дупла этот скрытный зверёк, который умеет перелетать с дерева на дерево. Сашка ни разу не видел, как он это делает. Сидел под осиной и представлял: "Опустится солнце, и из дупла высунется серенькая мордочка с большими глазами. Прислушается. Тихо всё. Заберётся летяга на самую вершину, расправит летательную перепонку между передними и задними лапками, оттолкнётся и спланирует к дальней осине".

Солнце спряталось за деревья. Сумерки поползли из кустов и густой крапивы. Летяга – зверёк ночной, и Сашка ждал, что она вместе с сумерками выберется из дупла.

Но вот уже крапива слилась в темноте с кустами. У Сашки заболела шея, потому что голова всё время задрана вверх. А дупло как чернело, так и чернеет, никто в нём не шевельнётся.

Потом и дупла не стало заметно. В такой темноте не увидишь летягу. Что делать? Страшно в ночном лесу. Идти по нему домой ещё страшнее. Тропинки не видно. Заблудишься, утонешь в болоте.

Вот тебе и посмотрел летягу.

Сашка, как зайчонок, сжался в комочек возле осины. Слушает шорохи. Ночь всё густела, и он всё плотнее жался к осине...

Вдруг встрепенулся, вытянул шею. Вроде бы кричали... Потом ближе: "Са-шаа!" И огонёк мелькнул за деревьями.

– Я здесь! Я здесь! – закричал Сашка отцу и побежал на свет фонаря. Не чувствовал даже, жглась ли крапива...

Дома его не ругали: сам не захочет больше остаться на ночь в лесу.

Но такое уж это было невезучее место – и днём в крапивной низине приключилась с Сашкой беда.

В этот раз они пришли в низину, чтобы уложить под навес уже просохшие веники. Работа подходила к концу, когда со стороны донеслось тревожное верещание крупной птицы.

– Схожу посмотрю, кто там разверещался. – И Сашка побежал на крик.

Птица верещала в канаве, заросшей мелкой ольхой. Едва шагнул туда вылетел ястреб-тетеревятник. Пролетел над поляной и сел неподалёку на сосну.

"Ты чего там орал?" – подумал Сашка и полез дальше, посмотреть, что он делал в зарослях.

Под ногами раздалось то самое верещание. Оказалось, кричал не ястреб, а крупный, уже летающий птенец канюка. Он лежал на земле, крылья и лапы распластал между ольховой порослью. В такой чащобе ястреб не мог ни взлететь с ним, ни вытащить его на чистое место. Перья на спине канюка были помяты.

Сашка взял его за концы крыльев и поднял вверх. Канюк цеплялся за сучья и собирал в когтях пучки листьев.

На поляне Сашка рассмотрел птицу. На груди краснели царапины. Он хотел разглядеть их получше, приблизил канюка, а тот цапнул его лапой за губы и когтями "зашил" рот!

Мыча от боли, Сашка вытянул руки, отстранил канюка, чтобы не схватил второй лапой. Канюк не отпускал губы.

С диким мычанием Сашка побежал к отцу. Тот увидел его с поднятой в руках птицей, радостно и удивлённо закричал:

– Смотри-ка, поймал! Как же ты его?

– М-м-мум! – громко замычал Сашка.

Тут отец понял, кто кого поймал. Махнул через изгородь, которой был обнесён навес, зацепился ногой за верхнюю жердину и рухнул на землю. От грохота перепуганный канюк разжал лапу. Сашка бросил его. Канюк замахал крыльями, вися в воздухе на одном месте, потом, припадая на крыло, полетел.

Отец отряхнул с себя мусор, землю с коленей и сказал:

– Интерес интересом, но хорошо бы без неприятностей... Пойдём домой дырки йодом заливать.

НЕОБЫЧНЫЙ БРАКОНЬЕР

В комнате у отца время от времени появлялись чужие ружья, которые он отбирал у браконьеров. Ружья были всякие: и ржавые, как железки в металлоломе, и ухоженные, дорогие, даже с охотничьими картинками, вырезанными прямо на металле.

Сколько Сашка ни просился с отцом ловить браконьеров, только и слышал: "Мал ты ещё для этого".

Летом Сашка любил спать в сарае, на сене, под самой крышей. Внизу стояла бочка с малосольными огурцами. Сашка лежал на сене и хрустел огурцом. Вдруг вошёл отец и сам предложил:

– Собирайся. Поможешь браконьера поймать.

Сашка быстро натянул маленькие резиновые сапоги, надел защитного цвета куртку, чтобы удобнее маскироваться. Куда пойдут, кого ловить, расспрашивать не стал. Подумал: "Сам потом узнаю".

Шли по знакомым местам. Останавливались, слушали. Сашке хотелось первым услышать какой-нибудь далёкий браконьерский выстрел. Правда, в эту пору выстрелов почти не бывало. Даже самые отъявленные браконьеры не брались за ружья, когда у зверей и птиц только что появились детёныши или птенцы.

Сашка подносил к глазам бинокль, осматривал долину реки: не ловят ли где браконьеры неводом рыбу.

Коли уж вышли на охрану, ему хотелось сделать что-нибудь особенное. Например, спасти от браконьеров беззащитных лосят. Или встретиться один на один с браконьером и без оружия, хитростью, отобрать у него ружьё. "Вот бы отец удивился", – мечтал Сашка. Плохо только, подходящая хитрость пока никак не придумывалась.

– А когда браконьера увидим, что мне делать? – спросил Сашка.

– Ловить. Тебя он быстрее подпустит, чем взрослого.

Сашка не понял, шутит отец или нет.

– Вон он где, голубчик, – встрепенулся отец. – Слышишь, собака зайца гоняет?

Теперь и Сашка слышал раскатистый лай гончей собаки.

Быстро пошли в сторону лая.

– А может, там вместе с хозяином собаки ещё браконьеры? – предположил Сашка.

– Никаких людей там нету. Браконьер сегодня – сам этот пёс. Голос какой! Недаром его Громом зовут. Вчера ко мне приходил его хозяин. Говорит: "Гром опять сбежал. Помогите поймать".

Сашка обиженно смотрел на отца:

– Взял браконьера задерживать, а теперь собаку ловить?

– Да он и есть самый настоящий браконьер, даже злостный. В запрещённое время, в запретном месте зайцев гоняет... А пёс знаменитый. На областных состязаниях первый приз получил. Мне без тебя с ним не справиться. Не подойдёт ко мне, знает – на цепь посажу. А ты с собаками умеешь ладить. Придумай, как его поймать.

Сашка задумался.

Отец рассказал, что хозяин измучился с этим Громом. Чуть не доглядит – он уже в лесу. И не где-нибудь, а в заказнике. Знает, где зайцев больше. Ничто его не держит. Вначале пёс ошейник снимал. Потом такой купили, который не снимешь. Так он цепь оторвал и с ней убежал. Чуть не погиб в лесу: цепь за корень захлестнулась. Хорошо, пастух случайно увидел, отцепил. После этого посадили его в вольеру из прочной сетки. Он в первую же ночь подкоп устроил. Опять его в лесу поймали. Пол в вольере из досок сделали, чтобы не подкопал. Так он вчера, как кошка, по сетке вскарабкался, через верх перелез. Теперь хозяин потолок из сетки делает.

По краю поляны пробежал гонный заяц. Сашка быстро встал на то место и слушал, как приближался лай собаки. Как только Гром выскочил на поляну, Сашка сам побежал туда же, куда и заяц.

– Давай, Гром! Давай! Взять его! – кричал он, вроде был с ним заодно и тоже хотел поймать зайца.

Гром удивился такому помощнику, залаял реже и сбавил скорость, тем более что бегал за этим зайцем уже не первый час.

Сашка остановился и позвал его. Гром перестал лаять и тоже встал. Сашка вытащил сахар. Собака доверчиво замахала хвостом...

А вечером "браконьер", как зверь в клетке, лежал в вольере. И даже там, для надёжности, его привязали на цепь.

Но вид у Грома был довольный: навёл порядок у зайцев в заказнике.

Сашка тоже не жалел, что пришлось ловить такого необычного браконьера.

ТРОПИНКА ГНОМОВ

Сашка остановился в раздумье. У ног вилась хорошо проторённая лесная тропинка. Но шириной она была всего со спичечный коробок. Как будто тропинка лесных гномов. Она обходила деревья, кусты. Даже корни на ней были обшмыганы, как на людских тропках.

Но не гномы же на самом деле протоптали её.

Сашка тихонько отошёл, забрался на ёлку и стал ждать, не пройдёт ли кто. Сверху всё хорошо видно, и комары на ёлке не так нападают.

Только устроился поудобнее – оказалось, по стволу муравьиное "шоссе" проходит. Одни вверх бегут, другие вниз, добычу тащат. Сашку тут же обнаружили. Бегают по суку, суетятся. Целый десяток возле руки собрался. Один в палец вцепился и брюшко к голове подгибает, чтобы в ранку кислоту впрыснуть.

Отодвинулся Сашка от ствола, а они по сучьям лезут.

Хотел на другое дерево перебраться, но увидел – идёт кто-то, мелькает в просветах за ёлочками. Не понятно – кто. Зверь не зверь, птица не птица, белой почти окраски. У кого летом шерсть светлая – не мог Сашка вспомнить. И на птицу не похоже. Глухарь тёмный совсем. Не сорока же проскакала. Она маленькая, а там кто-то намного больше прошёл. И не один вроде бы.

Кто там был – не понятно. И тропинка неизвестно чья. Даже страшно стало, домой захотелось. А как уйдёшь? Хочется узнать, кто по таким тропинкам ходит.

Рядом сосна скрипит, как будто корова тихонько мычит, телёнка зовёт. Ветка на ней дрогнула – белка на ёлку перескочила. Рыжая и без кисточек на ушах. Винтом взбежала по стволу до верхних веток. Там шишки зелёные, но уже большие. Посыпались чешуйки.

"Зелёные грызёт!" – удивился Сашка.

Внизу, сдвинув назад красную шляпу, тянулся из травы подосиновик. Как будто тоже хотел посмотреть, кто по тропинке пойдёт.

Сашка стал сметать муравьев веткой. Уже час, наверное, воевал с ними.

В ёлочках опять замелькало. Теперь кто-то не уходил, а приближался...

И всё стало ясно: и кто час назад за ёлочками прошёл, и кто по этой тропинке ходит. Среди бела дня шли по ней четыре барсука. Впереди и сзади – большие, а между ними, один за одним, два маленьких, размером вполовину взрослых. Сашка думал, они только ночью в лесу бродят, а эти толстяки, бывает, ходят и днём.

Там, где он стоял у тропинки, барсуки насторожились, завертели головами. Шеи у них толстые, неуклюжие на вид, а изгибались, как змеиные.

Барсучонок обрадовался остановке, повис на шее барсука, заигрывая, как щенок с собакой.

Но взрослым было не до игр. Они почувствовали посторонний запах и побежали, уводя барсучат.

С дерева было видно, как один за другим звери пропали в норе, которая, оказалось, была совсем близко. К ней и вела эта барсучья тропка.

Сашка слез с ёлки, торопливо снял рубаху и принялся вытряхивать муравьёв. Куда только они не забрались.

Но он был доволен – сам разгадал лесную загадку.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА НА ЛИЦЕ

На взгорке золотилась смола на деревьях, а в низине, за черничником, ещё держалась лесная прохлада и трава оставляла на сапогах мокрые следы росы.

В корзинках у отца и Сашки краснели шляпки подосиновиков, желтели лисички, корочками сдобных булок румянились шляпки белых. Грибы Сашка собирал почти все. Свежие клал в корзинку, старые вешал на сучки деревьев: высохнут и зимой, может быть, пригодятся белкам. Когда было место в корзинке, брал даже шляпки совсем старых грибов. У дома раскладывал эти шляпки под деревьями, чтобы там образовались грибницы и начали расти новые грибы, которые можно было бы видеть прямо из окошка.

Но в этот раз для старых шляпок не было места в корзинке.

– Ты на вышку не лазил? – вдруг спросил отец. – Что-то замка там не видно – не блестит.

Между деревьями на четырёх столбах высилась избушка. К ней круто поднимались ступеньки лестницы с перилами из двух жердин. Вышка стояла на краю поляны, где зимой отец подкармливал кабанов.

С весны никто не бывал на вышке: некого считать или наблюдать, кабаны, как сошёл снег, добывали корм сами.

Замка на двери не было.

– На той неделе проходил – висел замок. – Отец поставил корзинку и поднялся по ступенькам.

Внутри вышки никаких следов: ни окурков, ни другого мусора и скамейка от окошечка к стене отодвинута, как весной оставил.

– Как же замок открыли? – спросил Сашка.

– Да какой это замок. Только от ветра. Любым гвоздём откроешь. Чего тут запирать?.. Ребятишки, что ли, баловались?

Сашка заметил – что-то темнело в траве рядом с лестницей. Вначале не обратил внимания: "Мало ли мусора, кора какая-нибудь". А взглянул повнимательнее: "Кепка!"

– Нет, это не мальчишки, – сказал отец, поворачивая в руках находку. – Видишь, размер какой. И почти новая, не похоже, что бросили.

Ещё отец заметил – внизу у перил надломлена стойка.

– Силу надо иметь, чтобы такую сломать, – сказал он. – Что же тут происходило? – И вдруг даже в лице переменился.

Сашка тоже посмотрел в куст, куда глядел отец. Среди веток и травы желтел приклад ружья.

Раздвинув ветки, отец достал одностволку и раскрыл её. В стволе новенький красный патрон, заряженный картечью.

Стало ясно – был браконьер. Но почему он бросил ружьё, да ещё заряженное?

– Может, секача ранил? – предположил Сашка. – Пошёл добивать, а тот кинулся на него. Ружьё бросил – и бежать... И кепку потерял.

Classics Press publishes nonfiction and literature in modern, accessible editions at reasonable prices.

The Collection - Seven Classics

The is a new edition of seven classic works of political and military science . Each of the included classical works are available individually as well as together in the collection.

All of these classics are already available in English editions, but nearly always a format that is difficult to read and understand. Most of these are in English translations that are very old, or miss out on the fundamental insights. Many include a lot of excess commentary which is mostly unnecessary and unhelpful.

Our editing process reduces the repetition and unnecessary commentary and cruft, and clarify what is essential and insightful in the works using modern English prose. This process is an abridgement:

[C]ondensing or reduction of a book or other creative work into a shorter form while maintaining the unity of the source.

The goal of this project is to produce a collection of works with clear and modern English that showcases the timeless insights which these classics have within them. We also want to provide several different formats for these works, including:

• Ebook
• Paperback
• Audiobook

The Collection - Individual Titles

Volume	Title	Status
Vol. 1	The Art of War by Sun Tzu	published
Vol. 2	The Analects by Confucius	published
Vol. 3	The Arthashastra by Chanakya (Kautilya)	published
Vol. 4	The Meditations by Marcus Aurelius	published
Vol. 5	The Prince by Niccolo Machiavelli	April 2019
Vol. 6	The Book of Five Rings by Miyamoto Musashi	April 2019
Vol. 7	The Hagakure by Yamamoto Tsunetomo	April 2019

This is an international collection, with two books from China, one from India, two from Europe, and two from Japan. The books also span over 2,000 years of history. Some of these books are focused on war and military science (Art of War, Book of Five Rings, Hagakure), others are more self-reflective and develop an ethical philosophy (Analects, Meditations), and others still are focused more on politics and ruling (Arthashastra, The Prince).

Each of these works provides a unique and historical perspective regarding these topics, and they complement each other in tracing deep insight into the nature of leadership, war, and politics.

Affordable Pricing

Classics Press is committed to making classic works more accessible, and that includes reasonable pricing. Individual works are priced at $ 2.99 USD for ebooks and $ 7.99 USD for print books (which includes the same work as a free Kindle ebook). The entire collection Seven Classics on War and Politics is priced at $ 9.99 USD for the ebook and $ 24.99 USD for the paperback book (which includes a free kindle ebook). The price is inclusive of VAT.