Как звали домашние маленького алексея толстого. Стихотворения о природе. Музыка, созданная по произведениям Алексея Константиновича

Глава шестнадцатая
Красный смех

После «Хлеба» Толстой делал все, что велела партия. Когда надо, ругал последними словами Зиновьева и Каменева («Я не думаю, чтобы в истории революции был момент более жуткий, когда перед глазами всего мира распахнулись столь зловонные бездны человеческой души»), сравнивал их с «петляющими зайцами» и «извивающимися сколопендрами», требовал «беспощадного наказания для торгующих родиной изменников, шпионов и убийц» и предупреждал, что «так будет с каждым, кто не пересмотрит свою жизнь». Когда надо - славил Сталина: «У всех у нас, у сотен миллионов людей, в день 60-летия Сталина одно пожелание: долгой жизни вам, Иосиф Виссарионович».

Писатель Алексей Толстой на встрече с крестьянами в деревне Едрово Новгородской области во время предвыборной кампании в Верховный Совет СССР.
1937.

Он писал о том, что «любовь к родине несет свою ревнивую бдительность» и, проявляя ее сам щедро, от души, с литературными отступлениями служил вождю: «Когда Достоевский создавал Николая Ставрогина, тип опустошенного человека, без родины, без веры, тип, который через 50 лет предстал перед Верховным судом СССР как предатель, вредитель и шпион, - я уверяю вас, - Достоевский пользовался для этого не столько записными книжками, сколько внутренней уверенностью…»

Достоевский, что называется, в гробу бы от таких речей перевернулся, но Толстому все было нипочем.
Даже знаменитый призыв «За Родину, за Сталина», с каким шли на смерть солдаты Великой Отечественной, придумал Алексей Толстой. В 1939 году в газете «Правда» появилась статья с таким названием.

«У него, - писал в ней Толстой, - нет особых требований или особых привычек. Он всегда одет в полувоенный, просторный, удобный костюм. Курит тот же табак, что и мы с вами. Но для тех, для кого он мыслит и работает, он хочет побольше всего и получше, чтобы вкусы и требования росли у нас вместе с культурой и материальным благосостоянием. Он всегда весел, остроумен, ровен и вежлив».

Или такое: «Сталин - это сила, которая сражается за новую жизнь и творит ее, это сила, неизмеримо превосходящая все капиталистические банки, вместе взятые, всю полицейско-провокаторскую систему буржуазного порабощения, все вооружение, накапливаемое капитализмом».

В 1938 году Толстой был награжден орденом Ленина. Еще раньше его избрали в Верховный Совет, потом Толстой стал академиком. И снова посыпались к нему письма с криками о помощи, вроде того, что воспроизводит Солженицын в «Абрикосовом варенье»:

«Добрейший Алексей Николаевич!

Мы, коллектив верующих Полновской церкви Демянского района, просим Вас: потрудитесь походатайствовать, нельзя ли нам вернуть нашего священника Владимира Михайловича Барсова»…«Священник Барсов для нас был очень хороший, за требы он брал кто сколько даст, а с бедных и ничего не брал».

«Москва.

Редакция “Правды”, Алексею Толстому (писателю)

Многоуважаемый товарищ!

Мы все возмущены поступком по отношению евреев, проживающих в Германии. Но они могут кричать, вопить, и весь цивилизованный мир, в том числе и Вы, уважаемый писатель, можете протестовать и возмущаться. Но я не думаю, чтобы Вы не знали, что делается у нас и в наших лагерях. Они кричать не могут, ибо большинство там женщины, уже обезумевшие от страха, невинные, оторвали от них крошечных детей, приказали подписаться на приговоре, а то еще избивали. В страшных условиях живут они, эти несчастные женщины, не имеют права написать: за что? за что? за что?!»

«Товарищ Толстой!

Вы хороший писатель, это правда, Вами все гордятся. Но вы бы имели еще больше любви от народа Дона и Украины, если бы описали Голодные годы 1932–1933. Описать это можно. Мне не верится, чтоб Вы не решились описать ту страшную сталинскую голодную пятилетку, от которой умерли с голоду миллионы людей. Когда есть факты, что матери ели своих детей (село Рудка Диканьского района Полтавской обл.). Есть живые свидетели этих голодных трагедий и они могут рассказать Вам»…«Народ любит таких писателей, которые пишут одну правду. Но которые пишут неправду, подхалимничают под существующий строй и славят одно имя это Сталин, от которого плачут народы и который создал искусственную голодовку, от которой умерли миллионы 1932–1933 г., таких писателей зовут “попками”.

Народу нужна Историческая правда.

«Люди, называвшие себя отцами отечества, люди, ставшие во главу народа, вдруг обрушивают на наши головы самый гнусный, дикий и бессмысленный террор! По всему многострадальному лицу России несется вой и стон жертв садистов, именующих себя “бдительным оком революции”. Два года диких, открытых издевательств. Об этом циничном разгуле нечего и писать Вам. Вы знаете и… молчите?»

Были и совсем жесткие:

«История… Как ее извращают! В угоду необъятному честолюбию Сталина подтасовываются исторические факты. И вы тоже приложили свою тонкую руку, тоже стали заправским подпевалой. Ведь в “Хлебе” вы протаскиваете утверждение, что революция победила лишь благодаря Сталину. У вас даже Ленин учится у Сталина… Ведь это прием шулера. Это подлость высшей марки!

Произвол и насилие оставляют кровавые следы на советской земле. Диктатура пролетариата превратилась в диктаторство Сталина. Страх - вот доминирующее чувство, которым охвачены граждане СССР. А вы этого не видите? Ваши глаза затянуты жирком личного благополучия, или вы живете в башне из слоновой кости?.. Смотрите, какая комедия - эти выборы в Верховный Совет… Ведь в них никто не верит. Будут избраны люди, угодные ЦК ВКП(б). Назначенство, а не выборы, ведь это же факт… Партия ушла от массы, она превратилась в диктаторскую партию. Сейчас честные люди не идут в партию. Идут в нее лишь карьеристы и люди беспринципные, аморальные…

Вы показываете Троцкого предателем. Вы негодяй после этого! Пигмей рядом с этим честнейшим гигантом мысли! Ведь это звучит анекдотом, что он и тысячи благороднейших людей, настоящих большевиков, сейчас арестованных, стремились к восстановлению у нас капиталистического строя… Этому не верит никто! Как вы не замечаете, что сверкающая идея Ленина заменена судорожными усилиями Сталина удержать власть. Где тот великолепный пафос, что в Октябре двинул миллионы на смертельную битву? Под зловонным дыханием Сталина и вот таких подпевал, как вы, вековая идея социализма завяла, как полевой цветок в потных руках мерзавца! И вы, инженер души человеческой, трусливо вывернулись наизнанку, и мы увидели неприглядные внутренности продажного борзописца.

Вы, увидя вакантное место, освободившееся после смерти М. Горького, чтобы его занять, распластались в пыли, на брюхе поползли, расшибая лоб перед Сталиным, запев ему хвалебные гимны. Где же ваша беспристрастность? Где честность художника? Идите в народ, как Гарун аль Рашид, и послушайте чутким ухом. И вы услышите проклятия и неприязнь по адресу Сталина. Вот где настоящая правда!

Или, может, вас прикормили? Обласкали, пригрели, дескать, Алеша, напиши про Сталина. И Алеша написал. О, какой жгучий стыд!

Оглянитесь кругом, и вы увидите, что небо над страной готовит бурю. Народ не потерпит глумления над собой, над идеей социализма, он ударит по зарвавшейся, обнаглевшей кучке деспотов. Уже сейчас, как рокот дальнего грома, доносятся отовсюду отголоски брожения в массах. Сталин это слышит. Он знает, что не долго ему еще царствовать. И с ним началась истерика. Он не чувствует под собой почву. Массовый террор - ведь это доказательство слабости.

Наступит время, и ветер истории сбросит вас с пьедестала, как литературную проститутку. Знайте, что уже сейчас, когда люди прочтут ваш “Хлеб”, они увидят, что ошиблись в вас, и испытают разочарование и горечь, какие испытываю сейчас я.
Я вас как художника искренне любила. Сейчас я не менее искренне ненавижу. Ненавижу, как друга, который оказался предателем…

И я плюю вам, Алексей Николаевич Толстой, в лицо сгусток своей ненависти и презрения. Плюю!!!

Неизвестная. Ноябрь 1937 г.»

На эти письма он не отвечал, но и не сжигал их. Возможно, прав Солженицын, какими-то из них пользовался. Но они пролежали в его архиве до наших дней. И сказать, что Толстой был равнодушен ко всему, кроме себя, и до такой степени демоничен, каким увидала его неизвестная троцкистка (чье письмо очень похоже на провокацию, вроде той, что была устроена и Гаяне), было бы несправедливо.

Иногда он заступался. По свидетельству Эренбурга, спас от смерти одного старого мастера, изготовлявшего курительные трубки, заступился за писателя Петра Никаноровича Зайцева, за писателя-сменовеховца Георгия Венуса, автора известного в свою пору романа «Война и люди», а с другой стороны, существует рассказ Вениамина Каверина о том, как Толстой «потопил» в 1936 году писателя Леонида Добычина, которого дважды вызывали для чистки на общее собрание ленинградской писательской организации и довели до самоубийства.

Но в то же время благодаря Толстому в 1940 году был издан сборник стихов Ахматовой; вместе с Фадеевым и Пастернаком Толстой пытался представить книгу на Сталинскую премию, о чем донесли Жданову, и тот наложил на это предложение резолюцию, предвосхищающую знаменитое постановление 46-го года:

«Просто позор, когда появляются в свет, с позволения сказать, сборники. Как этот ахматовский “блуд с молитвой во славу божию” мог появиться в свет? Кто его продвинул?»

В ответ на партийный окрик 19 октября 1940 года начальник пропаганды и агитации Г. Ф. Александров и его заместитель Д. А. Поликарпов докладывали Жданову: «…стихи Ахматовой усиленно популяризирует Алексей Толстой. На заседании секции литературы Комитета по Сталинским премиям Толстой предложил представить Ахматову кандидатом на Сталинскую премию за лучшее произведение литературы. Предложение Толстого было поддержано секцией».

Книгу Ахматовой изъяли, и все же не все было просто и однозначно в его жизни. И хорошее делал, и плохое. И если взвешивать на весах добро и зло, им содеянное, кто знает, какая чаша перевесит…

После смерти Горького он действительно, как и предполагала его анонимная недоброжелательница, занял освободившуюся вакансию писателя номер один Советского Союза.

В дневнике Пришвина за 1939 год описывается смешная сцена: «2 февраля. Митинг орденоносцев. Ни слова не дали, не выбрали и в президиум, и глупо вел себя я с репортерами, глупо говорил - ничего моего не напечатали. Сижу в перекрестном огне прожекторов, щелкают лейки (одно слово не прочитывается) в жаре. А Толстой пришел, прямо сел в президиум, и после, как сел, Фадеев объявил: “Предлагаю дополнительно выбрать Толстого”. Все засмеялись - до того отлично он сел. И даже мне, обиженному, понравилось».

П. Корин.
Алексей Толстой.

Во время работы над портретом А. Н. Толстого.
1940.

Он умел и держать себя, и преподносить. Он презирал их всех, сидящих и в зале и в президиуме, он знал, что равных ему здесь нет, как не было полвека назад равных его дальнему родственнику с той же фамилией. Он был настолько в этом убежден, что даже не считал нужным это доказывать.

«Когда Бернард Шоу приехал в Ленинград, - писал Каверин, - он на вокзале спросил первого секретаря (вероятно, Прокофьева), сколько в городе писателей.

“Двести двадцать четыре”, - ответил секретарь.

На банкете, устроенном в “Европейской” гостинице по поводу приезда Шоу, он повторил вопрос, обратившись к А. Толстому.
“Пять”, - ответил тот, очевидно имея в виду Зощенко, Тынянова, Ахматову, Шварца и себя».

Список Толстого придуман, скорее всего, Кавериным, и граф назвал бы, возможно, других, но не в этом дело. В любом случае, каким бы список ни был, на первое место он ставил себя.

Валентин Берестов, в ту пору юноша, начинающий поэт, привеченный Толстым во время войны, так описал свой разговор с Толстым о кумирах своей молодости:

«Я повел прямую атаку:

Алексей Николаевич, расскажите что-нибудь о писателях, которых вы знали.

Кто тебя интересует? - хмуро спрашивает Толстой.

Герберт Уэллс. Ведь вы с ним встречались!

На лице Толстого возникает хорошо знакомое мне озорное выражение, губы обиженно выпячиваются.

Слопал у меня целого поросенка, а у себя в Лондоне угостил какой-то рыбкой! Ты заметил, что все его романы заканчиваются грубой дракой? Кто еще тебя интересует?

Как вы относитесь к Хемингуэю? (Хемингуэй - один из моих кумиров. Толстой не может не любить этого мужественного писателя.)

Турист, - слышится непреклонный ответ. - Выпивка, бабы и пейзаж. Кто еще?

Странный поэт. Начнет хорошо, а потом вечно куда-то тычется.

Спрашиваю о Брюсове и, узнав, что тот читал стихи, завывая как шакал (“или как ты”), теряю интерес к мировой литературе. Но Толстой уже вошел во вкус игры:

Почему ты ничего не спрашиваешь про Бальмонта?».

Точно так же он мог отозваться о ком угодно. Он мало кого любил, кроме себя, но, когда надо, умел перевоплощаться, быть обаятельным, умел быть строгим, умел надувать щеки и выглядеть очень важным и представительным. «Ему не стоило большого труда быть блестящим. Это была его работа, его профессия, и она была ему по душе», - вспоминал Дмитрий Толстой.

Но и к писателям, и к читателям относился очень по-разному. К одним небрежно, к другим приятельски. Мария Белкина так описывала свою встречу с Толстым, у которого ей нужно было взять интервью: «Алексей Николаевич действительно не захотел меня принимать, хотя и был предупрежден и дал согласие. Он посмотрел на меня сверху, с лестничной площадки, выйдя из своего кабинета, и потом скрылся, захлопнув дверь. Я стояла внизу под лестницей, наследив на зеркальном паркете валенками. На улице было снежно, мела метель. На мне была старенькая мерлушковая шуба, капор, я выглядела совсем девчонкой и явно была не в тех рангах, в которых надо было быть для беседы с маститым писателем, а может, его разгневали следы на паркете; но, во всяком случае, он наотрез отказался вести со мной разговор. Его молодая супруга Людмила Ильинична, сверкая брильянтами, в накинутой на плечи меховой пелеринке бегала по лестнице, стуча каблучками, и щебеча пыталась сгладить неловкость положения. Она меня узнала, мы с ней встречались в доме известной московской “законодательницы мод”, с которой мой отец был знаком еще до революции по театру. Спас телефонный звонок: Людмила Ильинична сняла трубку, и я поняла, что это звонил Алексей Алексеевич:

Да, да, конечно, мы очень рады, уже приехала, я сама отвезу ее на машине в Москву, я вечером туда еду…

Мне было предложено раздеться, снять мои злополучные валенки, Алексей Николаевич принял меня любезно, куря трубку, и мы беседовали часа полтора или два».

В. П. Ефанов.
Портрет генерала А. А. Игнатьева.
1942.

Что же касается Алексея Алексеевича Игнатьева, то Толстой с ним действительно был дружен, они выпивали, избирая для этих целей дом Горького. «Бывало, к Липе (домоправительнице Горького. - А. В.) придут два бывших графа - Игнатьев и Алексей Толстой - поздно вечером: Липа, сооруди нам закуску и выпивку - Липа потчует их, а они с величайшим аппетитом и вкусом спорят друг с другом на кулинарные темы».

Об этих выпивках и закусках, в которых Толстой знал толк и которые поглощали львиную долю его времени, в литературных и артистических кругах ходили легенды.

Еще одноклассник Толстого по реальному училищу в Самаре Е. Ю. Ган писал: «Лешка Толстой любил “отмочить” какую-нибудь штуку, огорошить кого-нибудь (включая и учителей), неожиданной выходкой». Точно так же откалывал Алешка шутки и когда ему исполнилось тридцать, хватая в «Бродячей собаке» и в московской «эстетике» дам за ноги, и в сорок в Берлине («Алеша обожает валять дурака», - говорила Н. В. Крандиевская), и в пятьдесят в красной Москве, и плевать графу было, что о нем думают и говорят. Но дело не только в причудливой смеси подросткового инфантилизма, своеволия и пренебрежения к окружающим в стиле Мишуки Налымова.

Любопытно свидетельство Валентина Берестова, настроенного по отношению к Толстому весьма благожелательно:

«Я спросил Людмилу Ильиничну:

Почему Алексей Николаевич, такой умный человек, все время говорит всякие глупости?

Оказывается, нечто подобное она сама когда-то спрашивала у него. Толстой подумал и ответил так:

Если бы я и в гостях находился в творческом состоянии, меня б разорвало».

Вот это правда наверняка. Все толстовские возлияния, все розыгрыши, дурачества, скандалы - все было необходимо ему для творческой разрядки. Он снимал таким образом напряжение, в котором находился во время работы, и чем труднее эта работа была, тем сильнее буйствовал.

В советское время эти развлечения в духе Всесвятейшего шутовского собора из «Петра» были сокрыты от широкой общественности, и ничто не бросало тень на заслуженного советского писателя, академика и депутата. Но когда это время истончилось и стало истекать, хлынул поток разоблачительных воспоминаний об Алексее Толстом, первыми из которых стали опубликованные в журнале «Огонек» мемуары бывшего артиста театра имени Вахтангова Юрия Елагина, оказавшегося после войны в эмиграции и издавшего в 1952 году в Америке книгу под названием «Укрощение искусств».

Юрий Елагин. «Укрощение искусств».

Алексею Толстому в ней была посвящена глава, состояла она из двух частей. В первой рассказывалось о том, как Толстой пригласил жениха своей дочери комбрига Хмельницкого в компанию своих друзей, людей блестящих, талантливых и отчаянных выпивох - артиста Московского театра драмы Николая Радина, артиста Малого Остужева и литератора Павла Сухотина. Прием этот как будто состоялся на квартире у Радина, все было по высшему разряду, лакеи из «Метрополя», хрустальные сервизы, изысканные закуски, тонкие вина, коньяки, друзья были предупреждены, чтобы до свинского состояния не напивались и говорили исключительно о высоком, но вот незадача: комбриг оказался непьющим. Этим он вызвал страшный гнев Сухотина, который, напившись, стал кричать:

Ты что сидишь, как болван, сукин сын? Ты что думаешь - мы тут все собрались глупее тебя? Ты мизинца нашего не стоишь, идиот…

Комбриг не знал, как реагировать, то ли в морду бить, то ли звонить куда надо, а перепуганный Толстой будто бы схватил шубу, бросился на улицу, и с тех пор, пишет Елагин, «как мне говорили, он ни разу не встречал мужа своей дочери».
Опять же, сколько процентов правды в этой байке, сказать трудно. Во всяком случае, неправды больше. Начиная с того, что фамилия комбрига была Шиловский и на прием, оказанный в его честь Толстым, он никак не мог попасть раньше 1934 года, когда и Радин, и Сухотин были уже тяжело больны, и заканчивая тем, что Алексей Николаевич Толстой и Евгений Александрович Шиловский были всю жизнь в очень хороших отношениях, отмечали вместе все праздники, и, по всей вероятности, дружба и родственные связи с Толстым спасли Шиловского от ареста (точно так же, как спасли они известного переводчика Михаила Лозинского, на дочери которого женился старший сын Толстого Никита).

Что касается второй части мемуаров, то, по-видимому, она более достоверна, потому что писалась не по слухам, а по непосредственному впечатлению автора, хотя сильно приукрашенному. Это история о том, как Толстой написал пьесу «Путь к победе», за которой начали охотиться все московские театры, и тогда артисты театра Вахтангова решили устроить в честь Толстого и его жены пикник, чтобы убедить его отдать «Путь к победе» им.

«Из кабины легко выпорхнула очаровательная элегантно одетая молодая женщина лет 28 и медленно выбралась грузная и неуклюжая фигура его сиятельства “рабоче-крестьянского графа” Алексея Николаевича Толстого. Толстой был уже весьма и весьма в летах. Лицо его с некогда красивыми и породистыми чертами сильно обрюзгло и расплылось. Под подбородком висела огромная складка жира. Большую сияющую лысину окаймляли постриженные в кружок волосы - прическа странная и несовременная (в старой России так стриглись извозчики)…»

Писатель Алексей Николаевич Толстой.

1943.

Кому чару пить, кому выпивать?
Свету Алексею Николаевичу!

Тут надо сделать одно отступление. Бунинский очерк «Третий Толстой» заканчивался такими словами: «Во многом он был уже не тот, что прежде: вся его крупная фигура похудела, волосы поредели, большие роговые очки заменили пенсне, пить ему было уже нельзя, запрещено докторами, выпили мы с ним, сидя за его столиком, только по одному фужеру шампанского…»

Однако если верить Елагину, то Толстой был все тот же и пил все так же.

«Тут Толстому подносился довольно большой граненый стаканчик водки, и, пока он выпивал до дна, хор все время повторял:

Пей до дна, пей до дна…

Когда же стакан был выпит, мы начинали следующий куплет, опять все с тем же припевом. Всего в песне было три куплета, и Толстой выпил таким образом три стаканчика водки, одобрительно крякая, причмокивая и ухая. Закусывал он маринованными грибками, которые доставал прямо руками из большой банки. Когда же песня была окончена и хор замолчал, то неожиданно раздался голос нашего высокого гостя, уже совсем хриплый, хотя еще твердый:

Давай сначала всю песню».

Было, не было? Что тут скажешь? Наверное было, пусть даже и несколько иначе, чем описано Юрием Елагиным, но вот чего не было точно - так это вывода, к которому приходит Юрий Елагин и ради которого пикник на берегу Пахры так вкусно им и описывался:

«Алексея Толстого споили, разложили морально и заставили лгать. И талант его погиб так же быстро и так же окончательно, как и таланты тех, кого расстреляли или сослали»…«был это не писатель и никакой не певец, а некое декоративное существо, вроде “свадебного генерала”».

Не стал Толстой свадебным генералом, не спился, не отнял Господь у трудолюбивого и лукавого раба таланта и после этого. Халтурить халтурил, подличать подличал, но и хорошие вещи продолжал писать. А главное - жил так же размашисто, по-толстовски вкусно и страстно, как генерал настоящий, а никакой не свадебный.

Из всех советских писателей Алексей Николаевич Толстой является, пожалуй, наиболее противоречивой фигурой. Недаром Толстого называли «красным графом», прозвищем, которое само по себе несет в себе двоякий смысл. Бывший эмигрант и титулованный дворянин сумел не только преодолеть все преграды нового режима для таких, как он, но и стать любимцем и баловнем советской власти. Три Сталинских премии и благополучная жизнь писателя, мало отличавшаяся по уровню комфорта от дореволюционной, служат весомым подтверждением особого положения Алексея Николаевича на литературном небосклоне СССР первой половины 20-го века.

Алексей Толстой с матерью, 1895 год. Фото: РИА Новости

Алексей Толстой был рожден под Самарой в 1883 году. Будущий граф был внучатым племянником другого великого графа – Льва Николаевича Толстого. Возможно, именно эта генетическая взаимосвязь и предопределила будущее Алексея Николаевича. Уже в 24 года он полностью посвятил себя писательской деятельности, оставив Петербургский Технологический институт. И совсем скоро, через несколько лет, к молодому литератору пришла известность. Дали свои плоды рассказы матери и родных о колоритном мире помещиков родной Самарской губернии, которые слушал в детстве и отрочестве Толстой.

Тема его первых произведений из так называемого «заволжского цикла» – анекдотические истории из жизни «чудаков красочных и нелепых», как называл своих героев сам писатель. Романы «Чудаки» и «Хромой барин» , повести и рассказы уже тогда отличались своеобразным и образным стилем слога. Во всяком случае, критики, среди которых был Максим Горький, оценили «заволжский цикл» весьма высоко. Правда, сам автор не был столь лестного мнения о своих первых литературных шагах, самокритично называя себя «неучем и дилетантом» .

Алексей Николаевич удивлял современников необыкновенной работоспособностью. Из-под его бойкого пера рождались не только романы и рассказы, но и пьесы, которые с успехом ставились в Малом театре. Драматургию Толстой не забывал и в период Первой мировой войны, когда будучи военным корреспондентом, он создавал заметки с фронта для газеты «Русские ведомости».

Когда грянула революция 1917 года, Толстой, как и большинство представителей его сословия, не принял ее последствий. В 1918 году он выехал с семьей в Одессу, где написал повесть «Граф Калиостро» . Затем Толстые эмигрировали в Париж, где Алексей Толстой продолжал активно писать. Именно во Франции появилась на свет первая часть знаменитой трилогии «Хождение по мукам».

Однако жить вдали от родины, да еще в условиях неустроенного быта, Алексей Николаевич так и не привык. Он попытался было изменить ситуацию, переехав в Берлин. Но и там дела пошли плохо, да еще и не заладились отношения писателя с эмигрантскими кругами. Поэтому в 1923 году Алексей Толстой пришел к решению возвратиться в большевистскую Россию. Возвратиться, чтобы остаться там навсегда.

В ответ на этот поступок Алексея Толстого в эмигрантских кругах поднялась волна негодования. Бывшие знакомые клеймили писателя предателем и проклинали его. В советской же России реакция была диаметрально противоположной.

Практически немедленно Толстой оказался в личных друзьях Сталина и стал желанным гостем на высоких приемах. Его сделали членом Академии наук, также он числился депутатом Верховного Совета Советского Союза. Кроме того, литератора отблагодарили за возврат в новую Россию роскошной дачей в Барвихе и автомобилем с личным водителем.

Писатель Алексей Толстой с супругой Людмилой Ильинишной у себя на даче, 1941 год (Фото: В.Малышев / Фотохроника ТАСС)

В новой обстановке Алексей Николаевич продолжал плодотворно трудиться. Уже в 1924 году вышла в печать повесть «Похождение Невзорова, или Ибикус» – произведение, заслужившее у литературных критиков названия самого удачного из всех, что были написаны Толстым. Вскоре он проявил себя и как замечательный фантаст, им были написаны прекрасные романы «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина».

Во время своего советского периода творческой жизни подарил Толстой миру и знакомую каждому сказку «Золотой ключик, или приключения Буратино» . Но главным трудом этого периода был исторический роман «Петр I» , который создавался литератором в течение целых 16 лет. В итоге роман получился настолько талантливым и ярким, что даже нещедрый на похвалу и ненавидевший «красного графа» признал его безусловную литературную ценность.

В личной жизни Толстой отличался «барством», любовью к шику и женщинам. Последний факт подтверждается тем, что писатель был женат четырежды.

Первой женой Толстого стала Юлия Рожанская, дочь самарского коллежского советника. С ней писатель прожил 8 лет. Второй его супругой была художница Софья Дымшиц, с которой он познакомился во время поездки в Германию, и которая родила литератору дочь Марианну. Третий брак, с поэтессой Натальей Крандиевской, был самым долгим, он длился с 1914 по 1935 год. В Союзе с Крандиевской у Толстого появились сыновья Дмитрий и Никита. Разрыву с третьей женой поспособствовал роман с секретаршей Людмилой Крестинской-Баршевой, которая вскоре стала очередной женой Толстого и прожила с ним до последних дней любвеобильного литератора.

Алексей Толстой оценивался в Советском Союзе как второй по масштабу писатель после М. Горького. Недаром после гибели последнего Алексей Николаевич стал главой Союза писателей СССР.

Толстой Алексей в кабинете

Единожды приняв решение служить социалистическому строю, Толстой был последовательным патриотом и государственником. Не всем это было по душе. Писателя открыто презирали за преданность власти Анна Ахматова и Михаил Булгаков. А от поэта Осипа Мандельштама Толстой как-то раз даже схлопотал пощечину…

В 1944 году Толстой заболел раком. Его родные были уверены, что страшное заболевание было спровоцировано морально тяжелой работой в Комиссии по расследованию преступлений фашистских оккупантов. Алексей Толстой умер зимой 1945 года, и в тот день по всей стране объявили государственный траур…Так закончил жизнь, пожалуй, самый неоднозначный писатель Советского союза.

Цитаты Алексея Толстого:

Хорошая книга - точно беседа с умным человеком. Читатель получает от нее знания и обобщение действительности, способность понимать жизнь.

Знание - орудие, а не цель.

Не ошибается тот, кто ничего не делает, хотя это и есть его основная ошибка.

О храбрости больше всего говорят трусы, а про благородство - прохвосты.

Имей цель для всей жизни, цель для известного времени, цель для года, для месяца, для недели, для дня и для часу, и для минуты, жертвуя низшие цели высшим.

Патриотизм - это не значит только одна любовь к своей родине. Это гораздо больше… Это - сознание своей неотъемлемости от родины и неотъемлемое переживание вместе с ней ее счастливых и ее несчастных дней.

Гуманизм – это то единственное, что, наверное, осталось от ушедших в небытие народов и цивилизаций: книги, народные сказания, мрамор изваяний, архитектурные пропорции.

Сегодняшний день – в его законченной характеристике – понятен только тогда, когда он становится звеном сложного исторического процесса.

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter .

23 февраля 1945 года в Москве скончался русский писатель, граф Алексей Николаевич Толстой. Благодаря своим историческим, научно-фантастическим, социальным произведениям, романам и рассказам Толстой по праву считается одним из популярнейших авторов ХХ века. Его книги «Хождение по мукам» (3 книги, 1922,1928, 1941), «Аэлита» (1923), «Гиперболоид инженера Гарина» (1927), «Золотой ключик, или Приключения Буратино» (1936) стали классикой отечественной литературы. Образцом для произведений исторического жанра стал роман «Петр Первый», рассказывающий про молодость и становление великого императора и его верных соратников, который Алексей Николаевич так и не успел закончить... В материале рубрики «Кумиры прошлого» мы расскажем о жизни, карьере и семейных отношениях графа Алексея Толстого.

Дверь на даче у Алексея Толстого в Детском (бывшем Царском) Селе открывал седовласый лакей в мундире с позументом: «Их сиятельства дома нет-с, уехали на заседание горкома партии…»

Едва Франция освободилась от оккупации, в Париже снова объявился Алексей Толстой. В кафе на Монмартре увидел Бунина, читавшего утреннюю газету. Налетел:

Дружище, можно тебя поцеловать? Не боишься большевика?

Толстой! Ты откуда и почему в такой роскошной шубе? (Стояла теплая парижская осень.)

Медвежья! А что, немодно? Совсем я за войну отстал от жизни… Ничего, вот теперь и приоденусь. Ну а ты-то как, все проедаешь Нобелевскую премию? Надолго ли еще хватит? Ей-богу, поезжай в Россию, тебя же с колоколами встретят! Ты знаешь, как я у большевиков живу? У меня дворец в Москве - тот, что раньше принадлежал князю Щербатову, два поместья: в Царском Селе и в Барвихе, три автомобиля, у меня такая коллекция английских трубок - в Букингемском дворце не сыщешь! Что ни говори, а Советы ценят писателей!

Я слышал, Сталин называет тебя «наш советский граф»? - усмехнулся Бунин.

Ну да, а я и рад соответствовать. Завел у себя галерею фамильных портретов: важные старики, в мундирах, при лентах и орденах. По всему Сухаревскому рынку «предков» скупал!

Граф или не граф?

В его правах на графский титул многие сомневались: на свет Алексей Толстой появился при весьма двусмысленных обстоятельствах. Его мать, графиня Александра Леонтьевна Толстая, одна из самых блестящих дам Самарской губернии, на втором месяце беременности оставила мужа и троих детей и открыто переехала в дом председателя земской управы Алексея Аполлоновича Бострома (там-то и родился будущий писатель).

Причиной была любовь не только к молодому красавцу, но и к литературе - графиня увлекалась сочинительством романов, а граф позволял себе над этим насмехаться. Правда, в последний момент муж попытался исправить положение, издал на свои деньги ее роман «Неугомонное сердце», но тщетно: графиня все равно ушла. Бостром был беден как церковная мышь, и в его захудалом поместье Сосновка Александре Леонтьевне самой приходилось топить печку кизяком и присматривать за коровой.

Оставленный муж приезжал каждый день, умолял вернуться, но графиня была непреклонна. Кончилось тем, что доведенный до отчаяния Толстой стрелял в Бострома, промахнулся, зато угодил под суд и с большим трудом добился оправдания от присяжных. Что касается опубликованного романа, в «Отечественных записках» его немилосердно разругали. Охотников издавать сочинения графини Толстой больше не находилось, но она упрямо писала роман за романом до конца жизни. Когда Алеша вырос и смог оценивать, он поразился их беспомощности.

Алеша был назван в честь Бострома, именно его считал отцом, а графа никогда в глаза не видел. Чей же он на самом деле сын, точно не знал. В реальном училище числился как Толстой, письма подписывал «Леля Бостром», а в дворянских книгах вообще не значился - тщетно мать подавала прошение за прошением в Сенат. Ни связей, ни денег, которые могли бы поправить положение, у них теперь не имелось.

Зимой 1900-го, когда Алексею было уже 17 лет, Николай Александрович Толстой умер. Вместе с матерью юноша поехал на похороны, стоял на отпевании в толпе совершенно чужих людей и с жадным любопытством рассматривал своих незнакомых старших братьев и сестру (тех самых, которых Александра Леонтьевна оставила, уходя от мужа), а они то и дело неодобрительно косились на него. После похорон нотариус огласил завещание графа: Алексей признавался сыном и даже получал 30 тысяч рублей.

Последние сомнения относительно собственного происхождения отпали у Толстого только после смерти матери, когда, разбирая ее бумаги, он наткнулся на письмо к Бострому. Оно было написано накануне его, Алешиного, рождения. «Желать так страстно ребенка от тебя и получить от человека, которого я ненавижу… Боюсь, ты не сможешь любить этого ребенка, и я не смогу...» Как ни обидно было читать эти строки (к слову, совершенно несправедливые: мать Алешу обожала, а вот в Бостроме со временем разочаровалась), у Толстого с души словно камень свалился: выходило, что он все-таки чистокровный граф…

Воспитание Алеша получил своеобразное. Он даже в гимназию не попал, учился в реальном училище, где графам вообще-то не место. Летом в Сосновке, одетый в простую холщовую рубаху, дни напролет ловил рыбу с крестьянскими детьми. Зато с великим пристрастием мать развивала в нем литературные способности: с девяти лет понуждала его писать многостраничные письма, требовала точного и образного выражения мысли, учила подмечать вокруг самые мелкие, но выразительные детали. И втайне страдала оттого, что Алешины литературные опыты, по ее мнению, выходили вялыми и неоригинальными.

Когда 17-летний Алеша вошел в любительский театральный кружок, Александра Леонтьевна с энтузиазмом взялась помогать. Сочинила пьесу-шутку «Война буров с англичанами», сама репетировала с молодежью. И не сразу заметила, что Алеша-то увлекается не столько театром, сколько одной актрисой-любительницей. Юлия Рожанская играла у них в развеселых водевилях, а сама при этом была барышней строгой, тихой, очень серьезной.

Едва Толстому исполнилось 18 лет, он решительно объявил, что женится. Венчание назначили в Тургеневе - имении сестры матери, Марии Леонтьевны Тургеневой. Добирались на лодках, потом на подводах, потом пешком через сад в церковь. Все были утомлены и оттого невеселы. «Дурной знак!» - тревожилась родня.

В январе 1903-го, в Петербурге, где Алеша учился в Технологическом институте, а Юля - в Медицинском, у них родился сын Юра. И полетели на Волгу, к родителям, письма с просьбами прислать денег. Алешины 30 тысяч лежали в банке, и мать не позволяла брать оттуда ни копейки - иначе от отцовского наследства очень быстро ничего бы не осталось. Жить по средствам Толстой решительно не умел. Мать пришлет 40 рублей на коляску для Юры, а он закажет себе пиджачную пару у Альфреда. Родители Юли наскребут две тысячи рублей на наем квартиры и мебель, а уже на следующий день Алеша бежит на телеграф просить еще 50 целковых на студенческую пирушку.

Все бы ничего, но Алешу стала все чаще и чаще охватывать смутная паника. Вот эти чертежи, эта женщина рядом, эти повседневные заботы - обыкновенная жизнь обыкновенного начинающего инженера - неужели это ему навсегда? Не упускает ли он чего-то важного, яркого? Наверное, примерно те же самые мысли роились и в голове Александры Леонтьевны, когда она решилась уйти от богатого и знатного мужа. Алеше, как и его матери, захотелось литературной славы, блеска, интересных знакомств… Забросив чертежи, он принялся сочинять рассказы, вошел в литературный кружок и быстро заставил о себе говорить как о талантливом молодом писателе. Юля была всем этим страшно недовольна и настаивала, чтобы Толстой окончил институт и бросил заниматься пустяками.

Как чувствовала, что богемная жизнь до добра не доведет! И вот Алексей стал открыто волочиться за дамами. Жена взяла сына и уехала к родителям в Казань. Толстой отправился было за ней, но в Казани ему попалась на глаза аппетитная блондиночка - жена одного адвоката, и повеса граф до того нагло повел осаду, что оскорбленный адвокат набросился на него с хлыстом. У Алексея еще хватило ума со смехом рассказать о случившемся теще и тестю - и на этом семейная жизнь с Юлей была кончена. Толстой, не особенно расстроившись, отправился в Дрезден - приобщиться к мировой культуре.

О дуэлях, обезьяньих хвостах и новых графинях

Из Дрездена он приехал не один и был влюблен еще сильнее, чем когда-то в Юлю. Соня Дымшиц, художница-модернистка, она казалась необыкновенной и говорила всегда об интересном. «Вы любите слушать дождь ночью? Будто маленькие духи шлепают босыми ножками по земле».

Юля согласилась дать развод: «Раз уж вы намерены полностью посвятить себя искусству, Софья Исааковна вам куда больше подходит». А вот муж Сони оказался не так сговорчив. Это не давало влюбленным пожениться, но не могло помешать жить вместе. «Моя жена, графиня Толстая», - всюду представлял Алексей Николаевич госпожу Дымшиц.

Вскоре Соня родила дочь Марианну. На этот раз заботами о ребенке Толстого не обременяли - девочку передоверили бабкам да теткам. А молодые родители отдались радостям творчества. Толстой пробовал себя в разных жанрах: стихи, пьесы, детские сказки. Записывал их в толстые, обшитые черной клеенкой тетради, озаглавленные просто: «1904 год», «1905 год» и так далее. Слушал лекции Вячеслава Иванова и Иннокентия Анненского в «Академии стиха».

И без конца ввязывался в скандалы. То организует с приятелями артистическое кафе «Бродячая собака», где вечно что-то стрясется: например, кто-нибудь выльет бутылку вина на голову поэта Бальмонта. То выступит секундантом в скандальной дуэли Волошина с Гумилевым. «Графиня Толстая» принимала живейшее участие в затеях мужа, и имена эксцентричной пары не сходили со страниц светской хроники.

Но однажды Толстые переборщили - на костюмированном балу у Федора Сологуба, куда развеселый граф, к слову, явился в костюме «бабы в предбаннике»: в женской нижней рубахе, с веником и шайкой. В разгар веселья Алексей Николаевич зачем-то заглянул в кабинет хозяина. Там никого не было, зато обнаружились обезьяньи шкуры. Соня, услышав о шкурах, предложила отрезать от них хвосты и устроить «танец бесов». Спросить разрешения у Сологуба Толстые не удосужились. А после выяснилось, что шкуры эти оказались здесь случайно, они очень редкие и принадлежат одному ученому, который ими чрезвычайно дорожит. Сологубу крепко досталось от ученого, а Толстому - от Сологуба: тот объявил, что не станет публиковать свои стихи в одних журналах с графом, и Алексей Николаевич сделался непечатаемым автором. Пришлось перебираться из Петербурга в Москву - там Сологуба не боялись.

В Москве жизнь потекла куда размереннее и… скучнее. Соня захандрила, засобиралась в Париж совершенствоваться в живописи. «Я чувствую, что ты уезжаешь от меня навсегда», - жаловался Толстой. Она отмалчивалась. Впрочем, когда через год Соня вернулась в Россию, у Алексея Николаевича был новый роман - с 17-летней балериной Марго Кандауровой, тоненькой, прелестной. Вместе они провели чудесное лето с полуголыми «обормотами» у Волошина. А осенью параллельно с этим у Толстого завязался еще один роман - с замужней дамой, 26-летней Натальей Крандиевской-Волькенштейн, с которой он и раньше был шапочно знаком.

В тот год на Россию обрушилась мировая война. Крандиевская определилась сестрой милосердия в лазарет при Скаковом обществе. Туда однажды по делам зашел Толстой - загорелый, похудевший, сосредоточенно-серьезный. Сообщил две новости: едет на фронт корреспондентом «Русских ведомостей» и окончательно разошелся с Софьей Исааковной. О том, что сделал предложение Кандауровой, не сказал ни слова. Крандиевская потом узнала от знакомых.

И удивилась, когда Толстой, едва приехав в отпуск, сразу кинулся навещать ее в лазарете. На нем был военный френч, штатские брюки и теннисные туфли: «Костюм для похищения женщин. И начинаю с вас». Крандиевская холодно поздравила его с предстоящей свадьбой. «А, вам уже сообщили... - легкомысленно отмахнулся граф. - Я даже не понимаю, как объяснить. Маргарита не женщина, она - цветок. Лунное наваждение. И как все это уложить в форму брака, мне неясно».

Теперь вечерами Толстой встречал Маргариту в Большом, отвозил домой, а ночью стучался к Крандиевским, где его ждала Наталья Васильевна с сестрой Дюной. Пили чай, веселились. Дюна рисовала, Наташа прелестно играла на рояле и дивно пела. Ее голубые глаза ласково светились, нежный румянец алел по-девичьи, от нее так и веяло спокойствием и уютом. «Вы - нежная вишенка», - шептал Алексей Николаевич на ухо Наташе, когда они ненадолго оставались наедине.

Однажды Толстой привез к Крандиевским Маргариту. В тот вечер он один говорил за всех, неумеренно острил, сыпал анекдотами. Наташин муж, адвокат Волькенштейн, высокомерно и нелюбезно смотрел на гостей. Маргарита сидела, опустив глаза, и вздрагивала от шумных возгласов Толстого. А Наталья мучительно гадала: что это еще за очная ставка и к чему она приведет?

Вскоре ситуация разрешилась сама собой: Маргарита разорвала помолвку, оскорбленный Толстой снял посвящение ей с очередной книги рассказов и перешел к решительным действиям с Натальей. Все случилось в декабре 1914 года. «Наташа, душа моя, возлюбленная моя, я знаю: то, что случилось сегодня, - это навек, - писал ей Толстой. - Если ты меня разлюбишь и оставишь, я погибну».

В Москве даже не успели понять, что Толстой готовится жениться вовсе не на той, на которой собирался. Один почтенный генерал, крестный Марго Кандауровой, заехал к Алексею Николаевичу, чтобы поздравить свою крестницу с предстоящим браком. А встретив в гостиной Наталью Крандиевскую, развел руками: «Маргарита, как ты выросла, как изменилась! И почему глаза твои из черных сделались голубыми?»

О фарфоровом чайнике и несуществующем имении

Позже Толстой опишет свой роман с Крандиевской в «Хождении по мукам», наделив ее характером и биографией главную героиню - Катю. Катя будет говорить, как Наташа, ходить, как Наташа, «чистить перышки», как Наташа. Вот только не будет писать стихов. А Крандиевская писала, и многие считали их талантливыми. Но ради Толстого намеренно бросила, чтобы, не дай бог, не затмить, не задеть, не обидеть.

В 1917 году у Толстых родился Никита (еще с ними жили Федор, сын Натальи Васильевны от первого брака, и Марианна, дочь Алексея Николаевича от Дымшиц; а через несколько лет родился второй общий сын - Дмитрий). Свершившаяся в стране революция и та сначала не поколебала семейного счастья. Толстой бурно ратовал за грядущие перемены, восхищался поэмой Блока «Двенадцать» и обзывал недовольных ретроградами. Но однажды настал день, когда прислуга, вернувшись с рынка, объявила: «Завтрака готовить не из чего, на рынке ничего не продают». «Что за чепуха? - возмутился Толстой. - Пошлите к Елисееву за сосисками и не устраивайте паники». Но двери «Елисеевского» оказались забиты наглухо, на них красовалась картонка с надписью: «Продуктов нет. И не будет». В тот день Толстые обошлись блинчиками и кофе. Но волновал вопрос: что же будет дальше? Решено было бежать из охваченной разрухой Москвы в сытую Одессу. Через линию фронта Гражданской войны еще ходили поезда…

По Одессе маршировали колонны союзнических войск, гарцевали конные русские офицеры в бурках, сновали шумные сенегальцы и греки. Потом союзники в одночасье куда-то исчезли, и сделалось тревожно: красные стремительно приближались к Крыму. Толстые вместе с десятками своих московских и петербуржских знакомых погрузились на пароход «Карковадо», следовавший в Париж. Ночью на палубе архиепископ Анастасий в роскошных лиловых ризах читал проповедь: «Без Родины нам остается только молиться в храме под звездным куполом... Мы грешные и бездомные дети... Нам послано испытание...» Рядом на рее кок деловито подвешивал тушу только что зарезанного быка.

В Париже какой-то простак, надеющийся на скорое свержение большевиков, скупал у помещиков-эмигрантов их имения в России. Толстой подсуетился и продал за 18 тысяч франков имение в Каширском уезде, которого у него отродясь не было. Купил три пиджачных костюма, шесть пар обуви, два пальто, смокинг и шляпы на все сезоны. Куда делись остальные деньги - Толстой и сам недоумевал, но скоро над семьей снова нависла угроза голода. Наташа в надежде заработать хотела было сочинить фугетту, но вскоре одумалась и принялась шить шляпки и платья. Алексею пора было браться за кормилицу литературу.

Однажды Толстой признался: будь он не так стеснен в средствах, то написал бы гораздо меньше и хуже. Все свои стоящие произведения он начинал, чтобы заработать и, как правило, под аванс. А в процессе увлекался. Так, правдами и неправдами заключив договор с одним эмигрантским издательством, он сел за роман о любви и войне - сначала нехотя, потом все с большим энтузиазмом, и получилась первая часть «Хождения по мукам». Ему все не давался финал. После очередной бессонной ночи вышел из кабинета с мокрым полотенцем на голове. «Вот послушай, Наташа, как тебе?» - «Слабовато, Алеша!» - «Ах, слабовато? Ну и подыхайте с голоду!» - кричал Толстой, кинув рукопись в камин. Потом успокоился и пошел переписывать. Получился шедевр.

Узнав, что большевики взяли курс на НЭП, Толстой занервничал. Он снова чувствовал, что пора вырваться из налаженного потока жизни, попытаться устроиться как-то иначе, лучше, перспективнее, сытнее, наконец. «В эмиграции, хоть с голоду и не умрешь, можно всю жизнь в рваных башмаках проходить. Нужно возвращаться в Россию», - вторила ему жена. Для начала Алексей Николаевич написал открытое письмо советскому правительству: «Совесть меня зовет ехать в Россию и хоть гвоздик свой собственный, но вколотить в истрепанный бурями русский корабль». 25 апреля 1922 года эти строки напечатали в «Известиях», с самым благосклонным комментарием. Это означало, что путь на родину открыт. «Еду сораспинаться с русским народом!» - важно объявил знакомым Алексей Николаевич.

Перед отъездом он накупил целый сундук рубашек и галстуков. И продал писательнице Тэффи белый фарфоровый чайник. «Пользуйся случаем, продаю всего за 10 франков, хотя сам купил за 20. Но с условием: деньги плати сейчас, а забирай потом, в последний день. А то он нам пока самим нужен». Вскоре выяснилось, что вперед за чайник уплатило еще человек двадцать. А сам предмет торга преспокойно укатил вместе с Толстыми. «Вот, уехал Алешка сораспинаться, и без его выходок как-то скучно стало», - вздыхали русские эмигранты.

Все нипочем!

В России Толстого поначалу сторонились, как прокаженного, - все-таки граф, приехал из-за границы. А «лефовцы» во главе с Маяковским и вовсе принялись травить. Он было сник, и даже его походка, всегда такая вальяжная, сделалась нервной и дерганой. Но сломать себя непотопляемый граф не позволил! Он, к тому времени уже автор «Хождения по мукам» и «Аэлиты», нашел в себе силы начать все с нуля. Корреспондентом «Петроградской правды» поехал на Волховстрой, присылал оттуда восторженные репортажи. Тогда Первая студия Художественного театра решилась включить пьесу Толстого в репертуар. За Художественным последовали и другие театры. И вот Толстой стал обретать былую уверенность. В его квартире на Петроградской - пока еще весьма скромной и тесной - стали понемногу собираться полезные люди. Сервировка была жалкой: выщербленные тарелки и столовые приборы из простого железа. Обед - на первое щи, на второе вареное мясо из тех же щей, с хреном. Но Толстой не терялся: «Это великолепно, уверяю вас. Это «беф буйи», французы очень любят...»

Теперь нужно было написать что-то глобальное, идеологически правильное, что убедило бы Советы в его полной лояльности, но при этом не сфальшивить, не вызвать и малейшего подозрения в неискренности. Толстой нашел гениальную идею: жизнеописание царя-реформатора Петра I. Эта историческая тема была ему, графу, очень к лицу и в то же время перекликалась с современностью: та же глобальная ломка старого мира, те же неизбежные жертвы, тот же революционный энтузиазм.

Толстой погрузился в тему так, как иному историку и не снилось. Обложился историческими документами, книгами, гравюрами. Однажды стал рассматривать детали костюма Петра и засомневался: что за пуговицы на кафтане, гладкие или с тиснением? Схватился за лупу - не разобрать. Из-за этих пуговиц на гравюре Алексей Николаевич потерял покой, не смог дальше работать и, едва дождавшись утра, бросился в Эрмитаж. В запасниках оказался сундук с личными вещами Петра, а в сундуке - точно такой кафтан, и пуговицы на нем были совершенно гладкие. «Я заплатил за это знание бессонной ночью, добрый час чихал от проклятого нафталина, но зато я снова вижу образ Петра!» - радовался Толстой. Своим романом он угодил всем. Бунин прислал из-за границы записку: «Алешка, хоть ты и сволочь, мать твою... но талантливый писатель. Продолжай в том же духе». А Сталин стал осыпать Толстого всевозможными милостями вроде Сталинской премии по литературе. Тут уж «советский граф» не терялся. Он знал, как угодить вождю: в какой момент рассказать анекдот, в какой момент прикинуться пьяным…

Сумел Толстой подружиться и с Горьким - первым лицом советской литературы. И здесь тоже не брезговал ничем. Однажды на даче у Горького пошли смотреть, как мальчишки ловят бреднем рыбу. Бредень зацепился за корягу - Толстой тут как тут. Не снимая шикарного синего костюма, прямо в ботинках и при галстуке полез в воду. Когда вылез, оказался весь в пятнах - костюм полинял. Неделю у Горького развлекались, ежедневно топя баню, чтобы отмыть «посиневшего Алешку», - не иначе как он втайне снова подкрашивал лицо и руки.

Вскоре ему стало некогда дописывать продолжение своего «Петра» - без Толстого теперь не обходилось ни одно заседание, ни один банкет в Кремле. У него появился даже открытый счет в банке - такими могли похвастаться только тот же Горький и еще авиаконструктор Туполев, пока его не арестовали. «Советский граф» жил на широкую ногу, обожал застолья, толпы гостей. Его глаза горели, он волновался, перебивал рассказчиков: «Вот ведь врешь! Ну ничего, придет моя очередь рассказывать, и я тебе так навру!»

Гостей держал до утра. Потом сам куда-то исчезал, а к вечеру приходил домой: «Посылай, Наташа, на рынок. Через час к нам придет человек 25. Кто такие? А бес их знает! Просто мотался по городу, наприглашал не помню кого. Но все, безусловно, чудные люди». А поездки в Западную Европу, а женщины, которыми Алексей Николаевич никогда не переставал увлекаться!

Наталья Васильевна, уж на что терпеливая и понимающая, и то в один прекрасный день не выдержала, забрала детей и уехала из семейного загородного дома в Детском Селе в собственную квартиру в Ленинграде. На подушке оставила мужу записку с… объяснением в любви. Крандиевская не подозревала, что расстается со своим Алешей навсегда. Просто захотела отдохнуть от участившихся ссор, упреков, непонимания.

Вот только Толстой, привыкший к ее опеке, тут же запутался со своими бумагами и попросил жену на время ее отсутствия подыскать ему секретаршу. Наталья Васильевна и подыскала - Милу Баршеву, молодую девушку, приятельницу детей. Дальнейшие события развивались стремительно. Через две недели Баршева утвердилась не только в кабинете Толстого, но и в его спальне. Жена не стала устраивать сцен. Сказала: «Таков свирепый закон любви. Если ты стар - ты не прав и ты побежден»... После развода с Толстым она снова начала писать стихи - и в них светилась любовь к бывшему мужу...

В октябре 1935 года 52-летний Толстой женился на 29-летней Людмиле и говорил всем, что он впервые в жизни по-настоящему полюбил. Десять лет пролетели как одно мгновение. Благополучие и слава Толстого еще умножились после того, как на экраны вышел фильм «Петр Первый» по его сценарию. Теперь Алексей Николаевич сделался еще и депутатом Верховного Совета, академиком, председателем Союза писателей, членом Комитета по Сталинским премиям и многочисленных юбилейных комиссий...

Ему предоставили особняк князя Щербатова в Москве (Толстой обставил его мебелью красного дерева петровских времен) и дачу в Барвихе (там граф предпочел карельскую березу). Ничто не способно было омрачить его жизнь, даже война. Тем более что сыновей Толстого в армию не взяли. Только однажды, в 1944 году, Алексею Николаевичу пришлось пережить потрясение - среди прочих комиссий он вошел еще и в ту, что изучала злодеяния фашистов в Белоруссии. Приехал в Москву пожелтевший, с обвислыми щеками: «В машине пахнет, дома тоже! И от меня пахнет. Понюхайте! Пахнет смертью и войной». «Нельзя было Алешку заставлять смотреть на все это, - говорили знакомые. - Его психика не приспособлена к чужому горю».

К 31 декабря 1944 года Толстой, казалось, совершенно оправился, в новогоднюю ночь много шутил и бахвалился с удвоенной силой. Кто-то из гостей, правда, заметил, что цвет лица у него нездоровый. «Пустяки! - отмахнулся Алексей Николаевич. - Просто слишком много пил «Шамбертена». «Давайте выпьем за Алешку, который ни капельки не меняется, которому все нипочем!» - смеялись гости. Кто бы мог предположить, что изнутри Толстого уже доедает рак, что по утрам идет горлом кровь и жить ему осталось неполных два месяца…

Алексей Толстой родился 10 января 1883 года в Николаевске (ныне Пугачевск) Саратовской губернии — русский писатель; чрезвычайно разносторонний и плодовитый литератор, писавший во всех родах и жанрах (два сборника стихов, более сорока пьес, сценарии, обработка сказок, публицистические и иные статьи), прежде всего прозаик, мастер увлекательного повествования.

Вырос на хуторе Сосновка под Самарой, в имении своего отчима, земского служащего А. А. Бострома (мать писателя, будучи беременной, ушла от своего мужа, графа Н. А. Толстого, к любимому человеку). Счастливое деревенское детство определило жизнелюбие Толстого, всегда остававшееся единственной незыблемой основой его мировоззрения. Учился в Петербургском технологическом институте, окончил его без защиты диплома (1907). Пробовал заниматься живописью. Печатал стихи с 1905 и прозу с 1908. Получил известность как автор рассказов и повестей «заволжского» цикла (1909-1911) и примыкающих к нему небольших романов «Чудаки» (первоначально «Две жизни», 1911), «Хромой барин» (1912) — преимущественно о помещиках своей родной Самарской губернии, склонных к разным чудачествам, о всевозможных неординарных, иногда анекдотических происшествиях. Многие персонажи изображаются юмористически, с легкой насмешкой. Вполне сатирически (но без сарказма) обрисован только нувориш Растегин с его претензиями на «стильную жизнь» («За стилем», 1913, впоследствии переименовано в «Приключения Растегина»). Привыкшая к серьезной проблематике критика постоянно одобряла талант Толстого, порицая его «легкомыслие».

Во время Первой мировой войны писатель был военным корреспондентом. Впечатления от увиденного настроили его против декадентства, смолоду затронувшего его своим влиянием, что отразилось в неоконченном автобиографическом романе «Егор Абозов» (1915). Писатель с энтузиазмом встретил Февральскую революцию. Проживавший тогда в Москве «гражданин граф А. Н. Толстой» от лица Временного правительства был назначен «комиссаром по регистрации печати». Дневник, публицистика и рассказы конца 1917-1918 отражают беспокойство и подавленность аполитичного писателя событиями, последовавшими за Октябрем. В июле 1918 он с семьей выехал в литературное турне на Украину, а в апреле 1919 эвакуировался из Одессы в Стамбул.

Два эмигрантских года прошли в Париже. В 1921 Толстой переехал в Берлин, где были налажены более интенсивные связи с писателями, оставшимися на родине. Но писатель не смог прижиться за границей и сойтись с эмигрантами. В период нэпа он вернулся в Россию (1923). Однако годы жизни за рубежом оказались весьма плодотворными. Тогда появились, среди других произведений, такие замечательные, как автобиографическая повесть «Детство Никиты» (1920-1922) и первая редакция романа «Хождение по мукам» (1921). Роман, охватывая время с предвоенных месяцев 1914 по ноябрь 1917, включал события двух революций, но был посвящен судьбам отдельных — хороших, хотя ничем не выдающихся — людей в катастрофическую эпоху; главные героини, сестры Катя и Даша, были обрисованы с редкой у авторов-мужчин убедительностью, так что данное в советских изданиях романа заглавие «Сестры» соответствует тексту. В отдельном берлинском издании «Хождения по мукам» (1922) писатель объявил, что это будет трилогия. По сути, антибольшевистское содержание романа было «исправлено» благодаря сокращению текста. Толстой всегда был склонен переделывать, иногда многократно, свои произведения, меняя названия, имена героев, добавляя или убирая целые сюжетные линии, колеблясь в авторских оценках подчас между полюсами. Но в СССР это его свойство слишком часто стало определяться политической конъюнктурой. Писатель всегда помнил о «грехе» своего графско-помещичьего происхождения и «ошибках» эмиграции, оправдание себе искал в том, что он стал популярен у самого широкого читателя, подобного которому до революции не было.

В 1922-1923 в Москве был опубликован первый советский научно-фантастический роман — «Аэлита», в котором красноармеец Гусев устраивает на Марсе революцию, правда, неудачную. Во втором фантастическом романе Толстого «Гиперболоид инженера Гарина» (1925-1926, позже не раз переделывался) и рассказе «Союз пяти» (1925) маниакальные властолюбцы пытаются с помощью небывалых технических средств покорить весь мир и истребить большинство людей, но тоже неудачно. Социальный аспект везде упрощен и огрублен по-советски, но Толстой предсказал космические полеты, улавливание голосов из космоса, «парашютный тормоз», лазер, деление атомного ядра.

«Похождения Невзорова, или Ибикус» (1924-1925) — настоящий плутовской роман 20 века с массой невероятных приключений авантюриста в тех местах, где побывал сам Толстой перед эмиграцией и в ее начале (в Стамбуле). Очевидно влияние «Ибикуса» на Ильфа , Петрова и Булгакова (хотя последний и презирал Толстого). Ряд произведений Толстого имеет антиэмигрантскую направленность.

В повестях «Гадюка» (1925) и «Голубые города» (1928), воспринятых читателями как «антинэповские», зафиксирован процесс омещанивания советского общества, губительный для бывших и нынешних энтузиастов Гражданской войны и социалистического строительства.

Пьесами «Заговор императрицы» и «Азеф» (1925, 1926, совместно с историком Щеголевым) он «узаконил» неприкрыто тенденциозную, окарикатуренную обрисовку последних предреволюционных лет и семьи Николая II. Роман «Восемнадцатый год» (1927-1928), вторую книгу «Хождения по мукам», Толстой перенасытил тенденциозно отобранными и интерпретированными историческими материалами, свел вымышленные персонажи с реально существовавшими лицами).

В 1930 по прямому заказу властей написал первое произведение о Сталине — повесть «Хлеб (Оборона Царицына, 1937 )», целиком подчиненную сталинским мифам о Гражданской войне. Это было как бы «добавление» к «Восемнадцатому году», так как Толстой «просмотрел» выдающуюся роль Сталина и Ворошилова в тогдашних событиях. Некоторые персонажи повести перекочевали в «Хмурое утро» (закончено в 1941), последнюю книгу трилогии, произведение все-таки более живое, чем «Хлеб», но в авантюрности соперничающее со второй книгой, а конъюнктурностью далеко ее превосходящее. Патетическими речами Рощина в неудачном, как обычно у Толстого, сказочно счастливом финале он косвенно, но определенно оправдывал репрессии 1937. Однако яркие характеры, увлекательный сюжет, мастерский язык Толстого надолго сделали трилогию одним из самых популярных произведений.

К числу лучших в мировой литературе повестей для детей принадлежит «Золотой ключик, или Приключения Буратино» (1935), весьма основательная и удачная переделка сказки итальянского писателя 19 века Коллоди «Пиноккио».

После Октябрьской революции Толстой заинтересовался исторической тематикой. На материале 17-18 веков написаны рассказы и повести «Наваждение» (1918), «День Петра» (1918), «Граф Калиостро» (1921), «Повесть смутного времени» (1922) и др. Кроме рассказа о Петре Первом, который строит Петербург, проявляя чудовищную жестокость к людям и оставаясь в трагическом одиночестве, все эти произведения насыщены приключениями, хотя в изображении смуты начала 17 века чувствуется взгляд человека, повидавшего смуту 20 века. После пьесы «На дыбе», написанной в 1928 в основном по мотивам «Дня Петра» и под влиянием концепции Мережковского, в «Антихристе (Петр и Алексей)» Толстой меняет взгляд на царя-реформатора. Он почувствовал, что , возможно, в следующем десятилетии критерий «классовости» будет вытеснен «народностью» и исторической прогрессивностью, и фигура такого государственного деятеля будет вызывать положительные ассоциации.

В 1930 и 1934 выходят две книги большого повествования о Петре Первом и его эпохе. В угоду противопоставления старого и нового миров Толстой преувеличил отсталость, бедность и бескультурье допетровской Руси, отдал дань вульгарно-социологической концепции петровских реформ как «буржуазных» (отсюда преувеличение роли торговых людей, предпринимателей), не вполне пропорционально представил разные социальные круги (например, деятелям церкви почти не уделено внимания), но объективно-историческую необходимость тогдашних преобразований, как бы являющихся прецедентом для преобразований социалистических, и средства их осуществления показал в общем верно. Россия в изображении писателя меняется, вместе с ней «растут» герои романа, прежде всего сам Петр. Первая глава перенасыщена событиями, она охватывает события с 1682 по 1698 годы, которые часто даются в самом кратком изложении. Вторая книга заканчивается начальным периодом строительства Петербурга, основанного в 1703: идут серьезные преобразования, которые требуют более пристального внимания. Действие неоконченной третьей книги измеряется месяцами. Внимание писателя переключается на людей, преобладают сцены с обстоятельными разговорами.

Роман без интриги, без связного вымышленного сюжета, без авантюрности, вместе с тем чрезвычайно увлекателен и красочен. Описания быта и нравов, поведения самых разных персонажей (их очень много, но они не теряются в толпе, которая тоже не раз изображается), тонко стилизованный разговорный язык составляют весьма сильные стороны романа, лучшего в советской исторической прозе.

Третью книгу «Петра Первого» смертельно больной Толстой писал в 1943-1944. Она обрывается на эпизоде взятия Нарвы, под которой войска Петра потерпели первое тяжелое поражение в начале Северной войны. Это производит впечатление законченности незаконченного романа. Петр уже явно идеализирован, даже заступается за простой народ; на всей тональности книги сказались национально-патриотические настроения времен Великой Отечественной войны. Но основные образы романа не потускнели, интерес событий не пропал, хотя в целом третья книга слабее двух первых.

Во время войны Толстой написал также много публицистических статей, ряд рассказов на актуальные темы, в том числе «Русский характер» (прототипом героя которого на самом деле был кавказец) и драматическую дилогию (малосценичную и обозначенную как повесть) «Иван Грозный» со сталинской концепцией изображенного времени и героя. Художественно совершенных моментов в «повести» гораздо меньше, чем безнадежно испорченных конъюнктурной позицией автора, во многом прямо ему продиктованной. Многострадального прогрессивного царя в борьбе с боярами — ретроградами, изменниками и отравителями, которых, естественно, надо казнить, — поддерживает народ в лице Василия Буслаева, которого былины поселяют в гораздо более ранние времена, лермонтовского купца Калашникова (Толстой вернул ему отрубленную голову), Василия Блаженного, который собирает по денежке средства для великих начинаний царя, а потом своим телом закрывает его от стрелы средневекового террориста, и др. Опричники (Малюта Скуратов, Василий Грязной и др.) — воплощенное благородство. Хилые иноземцы в латах — ничто перед русскими богатырями, польский пан падает в обморок, когда Малюта грозит ему пальцем. Вместе с тем дилогию отличают яркие характеры, выразительная разговорная речь, передающая исторический колорит. Например, влюбленному в Анну Вяземскую неузнанному Ивану после его слов «мамка» Анны говорит: «Бесстыжий ты человек, а еще одет чисто…». Есть в «повести» и следы далеко не простых раздумий автора, особенно в сцене прощания Андрея Курбского с женой Авдотьей: «Сыновей береги больше своей души… Заставят их отречься от меня, проклясть отца, — пусть проклянут. Этот грех им простится, лишь бы живы были…». Свою вторую Сталинскую премию, полученную за «Хождение по мукам», Толстой отдал на танк с именем «Грозный», который, правда, сгорел. Третьей Сталинской премии писатель был удостоен посмертно за драматическую дилогию в 1946.

Личность Алексея Толстого, как и его творчество, чрезвычайно противоречива. В СССР он воспринимался как «писатель номер два» (после Горького) и был символом «перековки» барина, графа в советского гражданина, его произведения считались безупречными и художественно, и идеологически. При этом был неутомимым тружеником: на переполненном пароходе, увозившем его в эмиграцию, не переставал работать на пишущей машинке. Писал непременно каждый день. Не раз хлопотал за опальных и даже арестованных знакомых, но мог и уклониться от оказания помощи.

Любящий семьянин, он четырежды был женат; одна из его жен, Н. В. Крандиевская, и ее сестра отчасти послужили прототипами героинь «Хождения по мукам». Вторую Сталинскую премию, полученную за «Хождение по мукам», Толстой отдал на танк с именем «Грозный», который, правда, сгорел.

Толстой — очень национальный, русский писатель (патриот-государственник), но больше многих писал на зарубежном материале, практически не зная и не желая знать иностранных языков во имя лучшего ощущения родного языка. Он считал необходимым откликаться на вопросы настоящего времени, но стяжал славу классика художественно-исторической литературы. Работал с подлинными фактами, признавал только реалистическую манеру, но был выдумщиком-фантастом (охотно обрабатывал народные сказки), а его «реализм» оказывался столь эластичным, что доходил до грубо тенденциозной нормативности.

Душа любого общества, он вызывал презрительное отношение таких людей, как Ахматова или Булгаков. В 1932 поэт Осип Мандельштам прилюдно дал пощечину Алексею Толстому. Через некоторое время после этого Мандельштам был арестован и сослан. Вопрос о наличии причинно-следственной связи между этими двумя событиями до сих пор остается предметом дискуссий. Еще в середине 1920-х Святополк-Мирский дал ему оригинальную характеристику: «Самая выдающаяся черта личности А. Н. Толстого — удивительное сочетание огромных дарований с полным отсутствием мозгов». Действительно, Толстой принимал участие во многих неприглядных официальных кампаниях властей (в 1944 активно участвовал в работе специальной комиссии под руководством академика Бурденко, которая пришла к заключению. что польские офицеры в Катыни были расстреляны немцами).

— Наследие Алексея Толстого огромно («Полное собрание сочинений» на самом деле охватывает небольшую часть им написанного) и крайне неравноценно. Он внес очень значительный вклад в несколько жанров и тематических пластов литературы, у него есть шедевры (в той или иной области) и произведения, которые ниже всякой критики. Сильные и слабые стороны часто переплетаются в пределах одного произведения.

Экранизации произведений

Список книг

НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА
1. Аэлита (с иллюстрациями)
2. Аэлита
3. Гиперболоид инженера Гарина
4. Гиперболоид инженера Гарина (с иллюстрациями)
5. Семь дней, в которые был ограблен мир

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРОЗА
1. Граф Калиостро
2. День Петра
3. Петр Первый
4. Повесть смутного времени

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Лисичка-сестричка и волк
2. Мальчик с пальчик
3. Морозко
4. По щучьему велению
5. Сказки
6. Царевна лягушка

СКАЗКА
1. Золотой ключик
2. Золотой ключик, или приключения Буратино
3. Иван да Марья
4. Иван-царевич и Алая-Алица
5. Прожорливый башмак
6. Русалочьи сказки

КЛАССИЧЕСКАЯ ПРОЗА
1. Бывалый человек
2. В Париже
3. В снегах
4. Волчий приемыш
5. Встреча
6. Гадюка
7. Гобелен Марии-Антуанетты
8. Голубые города
9. Детство Никиты
10. Древний путь
11. Дым
12. Завещание Афанасия Ивановича
13. Как ни в чем не бывало
14. Кикимора
15. Милосердия!
16. Мираж
17. Миссис Бризли
18. Морозная ночь
19. На острове Халки
20. На рыбной ловле
21. Наваждение
22. Необыкновенное приключение Никиты Рощина
23. Необычайные приключения на волжском пароходе
24. Под водой
25. Подкидные дураки
26. Похождения Невзорова, или Ибикус
27. Простая душа
28. Рассказ проезжего человека
29. Рассказы Ивана Сударева
30. Родина
31. Рукопись, найденная под кроватью
32. Случай на Бассейной улице
33. Собрание сочинений (Том 1, 2)
34. Сожитель
35. Туманный день
36. Убийство Антуана Риво
37. Человек в пенсне
38. Черная пятница
39. Эмигранты

ХОЖДЕНИЕ ПО МУКАМ:
1. Сестры
2. Восемнадцатый год
3. Хмурое утро

ДЕТСКАЯ ПРОЗА
1. Рассказ о капитане Гаттерасе, о Мите Стрельникове, о хулигане Ваське Табуреткине и злом коте Хаме

ПОЭЗИЯ
1. Стихотворения

ПУБЛИЦИСТИКА
1. Публицистика
2. Я призываю к ненависти (статьи)

А. Н. Толстой родился 29 декабря 1882 (10 января 1883). Отец - граф Николай Александрович Толстой (1849-1890), хотя некоторые биографы приписывают отцовство его неофициальному отчиму - Алексею Аполлоновичу Бострому.

Мать - Александра Леонтьевна (1854-1906), урождённая Тургенева - писательница, двоюродная внучка декабриста Николая Тургенева, к моменту рождения А. Н. Толстого ушла от мужа и сожительствовала с любовником. Официально выйти замуж за А. А. Бострома не могла из-за определения духовной консистории.

Детские годы будущего писателя прошли в небольшом имении А. А. Бострома на хуторе Сосновка, недалеко от Самары (в настоящее время - пос. Павловка, микрорайон Красноармейский).

Весной 1905 года, будучи студентом Петербургского технологического института, Алексей Толстой был отправлен на практику на Урал, где более месяца жил в Невьянске. Позднее, по книге «Лучшие путешествия по Среднему Уралу: факты, легенды, предания», Невьянской наклонной башне Толстой посвятил свой самый первый рассказ «Старая башня».

В Первую Мировую войну - военный корреспондент. Совершил поездку во Францию и Англию (1916).

В 1918-1923 Алексей Толстой находился в эмиграции (Константинополь, Берлин, Париж), впечатления от которой отразил в сатирической повести «Похождение Невзорова, или Ибикус» (1924). В 1927 году принял участие в коллективном романе «Большие пожары», публиковавшемся в журнале «Огонёк».

В трилогии «Хождение по мукам» (1922-1941) стремится представить большевизм имеющим национальную и народную почву, а революцию 1917 года как высшую правду, постигаемую русской интеллигенцией.

Исторический роман «Петр I» (кн. 1-3, 1929-1945, не окончен) - возможно, самый известный образец этого жанра в советской литературе, содержит апологию сильной и жестокой реформаторской власти.

Произведения Толстого повесть «Аэлита» (1922-1923) и роман «Гиперболоид инженера Гарина» (1925-1927) стали классикой советской научной фантастики.

Повесть «Хлеб» (1937), посвящённая обороне Царицына в годы гражданской войны интересна тем, что в увлекательной художественной форме рассказывает то видение Гражданской Войны в Российской Империи, которое бытовало в кругу И. В. Сталина и его соратников и послужило основой для создания сталинского культа личности. Одновременно с этим в повести уделяется подробное внимание описанию воюющих сторон, быта и психологии людей того времени.

Среди других сочинений: рассказ «Русский характер» (1944), драматургия - «Заговор императрицы» (1925), о разложении царского режима; «Дневник Вырубовой» (1927).

На Первом съезде писателей (1934) выступил с докладом о драматургии.

Был за границей (Германия, Италия - 1932, Германия, Франция, Англия - 1935, Чехословакия - 1935, Англия - 1937, Франция, Испания - 1937). Участник Первого (1935) и Второго (1937) конгрессов писателей в защиту культуры.

В 1936-1938 годах, после смерти А. М. Горького, А. Н. Толстой возглавлял Союз писателей СССР.

А. Н. Толстой - академик АН СССР (1939), депутат ВС СССР 1-го созыва с 1937 года.

Член Комиссии по расследованию злодеяний фашистских оккупантов. Присутствовал на Краснодарском процессе. Один из фактических соавторов знаменитого обращения Молотова-Сталина 1941 года, в котором советские лидеры призывают народ обратиться к опыту великих предков - Александра Невского, Дмитрия Донского, Минина и Пожарского, Суворова и Кутузова.

А. Н. Толстой умер 23 февраля 1945 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 2). В связи с его смертью был объявлен государственный траур.

Семья

Происхождение

Роман Гуль в своих мемуарах утверждает, что А. Н. Толстой не был биологическим сыном графа Николая Толстого (ссылаясь на других, бесспорных сыновей графа, которые будто бы отрицательно относились к Алексею, который участвовал в разделе наследства Николая Толстого).

Алексей Варламов (автор биографии Толстого, изданной в 2006 году в серии ЖЗЛ) указывает, что свидетельство Гуля вызывает серьёзные сомнения (учитывая негативное отношение мемуариста к А. Н. Толстому). Однако тот же автор приводит письменное свидетельство в пользу другой версии: Александра Леонтьевна Толстая в своё время поклялась священнику в том, что отец ребёнка - А. А. Бостром. Возможно, позднее Александра Леонтьевна поняла, что её сыну гораздо лучше быть законнорождённым графом, и начала многолетнюю тяжбу о законности его рождения, фамилии, отчества и титула. Тяжба эта завершилась успехом лишь в 1901 году, когда А. Н. Толстому было уже 17 лет.

Сергей Голицын в книге «Записки уцелевшего» упоминает:

Жёны и дети

1. Юлия Васильевна Рожанская, уроженка Самары
   1. сын Юрий, умер в детстве
2. Софья Исааковна Дымшиц, художница, иудейка, через несколько лет сожительства с Толстым приняла православие, чтобы вступить с ним в законный брак, но свадьба не состоялась.
   1. дочь Марьяна (Марианна) (1911-1988), муж Е. А. Шиловский (1889-1952).
3. Крандиевская, Наталья Васильевна (1888-1963), поэтесса, мемуаристка - в 1914-1935 гг. Прототип Кати Рощиной из «Хождения по мукам»
   1. Дмитрий, композитор, три жены (одна из них Татьяна Николаевна), по ребенку от каждого брака
   2. Никита (1917-1994), физик, ему посвящена повесть «Детство Никиты», жена Наталья Михайловна Лозинская (дочь переводчика Лозинского), семеро детей (в том числе Татьяна Толстая), четырнадцать внуков (в том числе Артемий Лебедев)
   3. (приемный) Федор Крандиевский - сын Крандиевской от первого брака, вырос в семье Толстого
4. Любовь (в др. ист. Людмила) Ильинична Крестинская-Барщева. Детей не было.

Творчество

Творчество военного периода

В годы войны Алексей Толстой пишет около 60 публицистических материалов (очерки, статьи, обращения, зарисовки о героях, военных операциях), начиная с первых дней войны (27 июня 1941 года - «Что мы защищаем») и до самой своей смерти в конце зимы 1945 года. Самым известным произведением Алексея Толстого о войне считается очерк «Родина».

В этих статьях писатель часто обращается к фольклору, к эпизодам русской истории. Часто в статьях вспоминаются русские народные сказки (в «Армии героев» Алексей Толстой сравнивает Гитлера со сказочным волком). В «Русских воинах» писатель цитирует «Слово о полку Игореве». В других статьях упоминаются борьба с ханом Мамаем, победы Александра Невского и Михаила Кутузова.

Алексей Толстой последовательно выводит некий «русский характер», отмечая определенные черты, характерные для русского народа: «отрешение от привычного в трудные минуты жизни» («Что мы защищаем»), «русская смётка» («Армия героев»), «устремление русского народа к моральному совершенствованию» («К писателям Северной Америки»), «пренебрежение к своей жизни и злость, смышленость и упорство в драке» («Почему Гитлер должен потерпеть поражение»).

Алексей Толстой поднимает на смех психологические методы ведения войны фашистов («Смельчаки»), сравнивая «череп и кости … в петлицах, чёрные танки, воющие бомбы» с рогатыми масками дикарей. Таким образом, Толстой старался бороться с различными мифами о противнике, которые ходили среди солдат.

Адреса в Санкт-Петербурге

• 1907-1910 гг. - доходный дом И. И. Дернова (Таврическая улица, 35);
• 1910-1912 гг. - доходный дом И. И. Круглова (Невский проспект, 147);
• 1925 - май 1928 г. - доходный дом на наб. реки Ждановки, 3;
• май 1928 - май 1930 г. - Детское Село, Московская улица, 8;
• май 1930 - начало 1938 г. - Дом творчества писателей (Детское Село, Пролетарская улица, 6).

Награды и премии

• 1941 - Сталинская премия первой степени за части 1-2 романа «Пётр I».
• 1943 - Сталинская премия первой степени за роман «Хождение по мукам» (передана в Фонд обороны на строительство танка «Грозный»).
• 1946 - Сталинская премия первой степени за пьесу «Иван Грозный» (посмертно).
• орден Ленина (1938)
• орден Трудового Красного Знамени (1943)
• орден «Знак Почёта» (1939)

Память

Толстой в Подмосковье

С именем А. Н. Толстого связаны некоторые подмосковные места: он бывал в Доме творчества писателей в Малеевке (ныне Рузский район), в конце 1930-х годов навещал Максима Горького на его даче в Горках (ныне Одинцовский район), вместе с Горьким посетил в 1932 году Болшевскую трудовую коммуну (ныне территория г. Королева).

Долгое время жил на даче в Барвихе (ныне Одинцовский район). В 1942 году написал здесь свои военные рассказы: «Мать и дочь», «Катя», «Рассказы Ивана Сударева». Здесь же начал третью книгу романа «Хождение по мукам», а в конце 1943 года работал над третьей частью романа «Петр I».

В филателии

• Почтовые марки

А. Н. Толстой на почтовой марке СССР

А. Н. Толстой на почтовой марке России

Произведения

Стихотворения о природе

• Благовест
• Край ты мой, родимый край

Романы

• Похождения Невзорова, или Ибикус (1924)
• Гиперболоид инженера Гарина (1927)
• Эмигранты (1931)
• Хождение по мукам. Книга 1: Сёстры (1922)
• Хождение по мукам. Книга 2: Восемнадцатый год (1928)
• Хождение по мукам. Книга 3: Хмурое утро (1941)
• Петр Первый

Повести и рассказы

• Старая башня (1908)
• Архип (1909)
• Петушок (Неделя в Туреневе) (1910)
• Сватовство (1910)
• Мишука Налымов (Заволжье) (1910)
• Актриса (Два друга) (1910)
• Мечтатель (Аггей Коровин) (1910)
• Приключения Растегина (1910)
• Харитоновское золото (1911)
• Любовь (1916)
• Прекрасная дама (1916)
• День Петра (1918)
• Обыкновенный человек (1917)
• Простая душа (1919)
• Четыре века (1920)
• В Париже (1921)
• Граф Калиостро (1921)
• Детство Никиты (1922)
• Повесть Смутного времени (1922)
• Аэлита (1923)
• Семь дней, в которые был ограблен мир, другое название: Союз пяти (1924)
• Бывалый человек (1927)
• Морозная ночь (1928)
• Гадюка (1928)
• Хлеб (Оборона Царицына) (1937)
• Иван Грозный (Орёл и орлица, 1942; Трудные годы, 1943)
• Русский характер (1944)
• Странная история (1944)
• Древний путь
• Чёрная пятница
• На острове Халки
• Рукопись, найденная под кроватью
• В снегах
• Мираж
• Убийство Антуана Риво
• На рыбной ловле

Незавершённые произведения

• Егор Абозов (1915)
• Петр I (3 том)

Сказки

• Русалочьи сказки
• Сорочьи сказки
• Золотой ключик, или Приключения Буратино (1936)
• Прожорливый башмак
• Дочь колдуна и заколдованный королевич

Пьесы

• Смерть Дантона
• Смерть Фёдора Ивановича
• Насильники (Лентяй) (1913)
• Касатка
• Ракета
• Заговор императрицы (1925)
• Чудеса в решете… (1926)
• Любовь - книга золотая
• Пётр Первый
• Иван Грозный (1943)
• Нечистая сила (другое название: Дядюшка Мардыкин)
• Бунт машин

Произведения о войне

• Армия героев
• «Блицкриг» и «блицкрах»
• К писателям Северной Америки
• Москве угрожает враг
• Нас не одолеешь!
• Почему Гитлер должен потерпеть поражение
• Родина
• Русский характер
• Цикл «Рассказы Ивана Сударева»
• Черные дни гитлеровской армии
• Что мы защищаем
• Я призываю к ненависти

Экранизации произведений

• 1924 - Аэлита
• 1928 - Хромой барин
• 1937-1938 - Пётр Первый
• 1939 - Золотой ключик
• 1957 - Хождение по мукам: Сёстры (1 серия)
• 1958 - Хождение по мукам: Восемнадцатый год (2 серия)
• 1958 - Приключения Буратино (мультфильм)
• 1959 - Хождение по мукам: Хмурое утро (3 серия)
• 1965 - Гиперболоид инженера Гарина
• 1965 - Гадюка
• 1971 - Aktorka
• 1973 - Крах инженера Гарина
• 1975 - Приключения Буратино («Золотой ключик, или Приключения Буратино»)
• 1977 - Хождение по мукам (телесериал)
• 1980 - Юность Петра
• 1980 - В начале славных дел
• 1982 - Похождения графа Невзорова
• 1984 - Формула любви («Граф Калиостро»)
• 1986 - Проделки в старинном духе
• 1992 - Детство Никиты
• 1992 - Прекрасная незнакомка
• 1996 - Милый друг давно забытых лет
• 1997 - Новейшие приключения Буратино