Н а некрасов коробейники дедушка. Николай некрасов коробейники

Другу-приятелю Гавриле Яковлевичу
(крестьянину деревни Шоды, Костромской губернии)

Как с тобою я похаживал
По болотинам вдвоём,
Ты меня почасту спрашивал:
Что строчишь карандашом?

Почитай-ка! Не прославиться,
Угодить тебе хочу.
Буду рад, коли понравится,
Не понравится - смолчу.

Не побрезгуй на подарочке!
А увидимся опять,
Выпьем мы по доброй чарочке
И отправимся стрелять.

Кумачу я не хочу,
Китайки не надо.
(Песня)

«Ой, полна, полна коробушка,
Есть и ситцы и парча.
Пожалей, моя зазнобушка,
Молодецкого плеча!
Выди, выди в рожь высокую!
Там до ночки погожу,
А завижу черноокую -
Все товары разложу.
Цены сам платил немалые,
Не торгуйся, не скупись:
Подставляй-ка губы алые,
Ближе к милому садись!»

Вот и пала ночь туманная,
Ждёт удалый молодец.
Чу, идёт! - пришла желанная,
Продаёт товар купец.
Катя бережно торгуется,
Всё боится передать.
Парень с девицей цалуется,
Просит цену набавлять.
Знает только ночь глубокая,
Как поладили они.
Распрямись ты, рожь высокая,
Тайну свято сохрани!

«Ой! легка, легка коробушка,
Плеч не режет ремешок!
А всего взяла зазнобушка
Бирюзовый перстенёк.
Дал ей ситцу штуку целую,
Ленту алую для кос,
Поясок - рубаху белую
Подпоясать в сенокос -
Всё поклала ненаглядная
В короб, кроме перстенька:
„Не хочу ходить нарядная
Без сердечного дружка!“
То-то дуры вы, молодочки!
Не сама ли принесла
Полуштофик сладкой водочки?
А подарков не взяла!
Так постой же! Нерушимое
Обещаньице даю:
У отца дитя любимое!
Ты попомни речь мою:
Опорожнится коробушка,
На Покров домой приду
И тебя, душа-зазнобушка,
В божью церковь поведу!»

Вплоть до вечера дождливого
Молодец бежит бегом
И товарища ворчливого
Нагоняет под селом.
Старый Тихоныч ругается:
«Я уж думал, ты пропал!»
Ванька только ухмыляется -
Я-де ситцы продавал!

Зачали-почали
Поповы дочери
(припев деревенских торгашей)

«Эй, Федорушки! Варварушки!
Отпирайте сундуки!
Выходите к нам, сударушки,
Выносите пятаки!»

Жёны мужние - молодушки
К коробейникам идут,
Красны девушки-лебёдушки
Новины свои несут.
И старушки вожеватые,
Глядь, туда же приплелись.

«Ситцы есть у нас богатые,
Есть миткаль, кумач и плис.
Есть у нас мыла пахучие -
По две гривны за кусок,
Есть румяна нелинючие -
Молодись за пятачок!
Видишь, камни самоцветные
В перстеньке как жар горят.
Есть и любчики заветные -
Хоть кого приворожат!»

Началися толки рьяные,
Посреди села базар,
Бабы ходят словно пьяные,
Друг у дружки рвут товар.
Старый Тихоныч так божится
Из-за каждого гроша,
Что Ванюха только ёжится:
«Пропади моя душа!
Чтоб тотчас же очи лопнули,
Чтобы с места мне не встать,
Провались я!..» Глядь - и хлопнули
По рукам! Ну, исполать!
Не торговец - удивление!
Как божиться-то не лень…

Долго, долго всё селение
Волновалось в этот день.
Где гроши какие медные
Были спрятаны в мотках,
Всё достали бабы бедные,
Ходят в новеньких платках.
Две снохи за ленту пёструю
Расцарапалися в кровь.
На Феклушку, бабу вострую,
Раскудахталась свекровь.
А потом и коробейников
Поругала баба всласть:
«Принесло же вас, мошейников!
Вот уж подлинно напасть!
Вишь вы жадны, как кутейники.
Из села бы вас колом!..»

Посмеялись коробейники
И пошли своим путём.

Уж ты пей до дна, коли хошь добра,
а не хошь добра, так не пей до дна.
Старинная былина

За селом остановилися,
Поделили барыши
И на церковь покрестилися,
Повздыхали от души.
«Славно, дядя, ты торгуешься!
Что не весел? ох да ох!»
- «В день теперя не отплюешься,
Как ещё прощает бог:
Осквернил уста я ложию -
Не обманешь - не продашь!» -
И опять на церковь божию
Долго крестится торгаш. -
«Кабы в строку приходилися
Все-то речи продавца,
Все давно бы провалилися
До единого купца -
Сквозь сырую землю-матушку
Провалились бы… эх-эх!»
- «Понагрел ты Калистратушку.»
- «Ну, его нагреть не грех,
Сам снимает крест с убогого».
- «Рыжий, клином борода».
- «Нашим делом нынче многого
Не добыть - не те года!»
Подошла война проклятая,
Да и больно уж лиха,
Где бы свадебка богатая -
Цоп в солдаты жениха!
Царь дурит - народу горюшко!
Точит русскую казну,
Красит кровью Чёрно морюшко,
Корабли валит ко дну.
Перевод свинцу да олову,
Да удалым молодцам.
Весь народ повесил голову,
Стон стоит по деревням.
Ой! бабьё неугомонное,
Полно взапуски реветь!
Причитанье похоронное
Над живым-то рано петь!
Не уймешь их! Как отпетого
Парня в город отвезут.
Бабы сохнут с горя с этого,
Мужики в кабак идут.
Ты попомни целовальника,
Что сказал - подлец седой!
«Выше нет меня начальника,
Весь народ - работник мой!
Лето, осень убиваются,
А спроси-ка, на кого
Православные стараются?
Им не нужно ничего!
Все бессребренники, сватушка,
Сам не сею и не жну,
Что родит земля им, матушка,
Всё несут в мою казну!»

«Пропилися, подоконники,
Где уж баб им наряжать!
В город едут, балахонники,
Ходят лапти занимать!

Ой, ты зелие кабашное,
Да китайские чаи,
Да курение табашное!
Бродим сами не свои.
С этим пьянством да курением
Сломишь голову как раз.
Перед светопреставлением,
Знать, война-то началась.
Грянут, грянут гласы трубные!
Станут мёртвые вставать!
За дела-то душегубные
Как придётся отвечать?
Вот и мы гневим всевышнего…»
- «Полно, дядя! Страшно мне!
Уж не взять рублишка лишнего
На чужой-то стороне?..»

Ай, барыня! барыня!
(Песня)

«Эй вы, купчики-голубчики,
К нам ступайте ночевать!»
Ночевали наши купчики,
Утром тронулись опять.
Полегоньку подвигаются,
Накопляют барыши,
Чем попало развлекаются
По дороге торгаши.
По реке идут - с бурлаками
Разговоры заведут:
«Кто вас спутал?» - и собаками
Их бурлаки назовут.
Поделом вам, пересмешники,
Лыком шитые купцы!..

Потянулись огурешники:
«Эй! просыпал огурцы!»
Ванька вдруг как захихикает
И на стадо показал:
Старичонко в стаде прыгает
За савраской, - длинен, вял,
И на цыпочки становится,
И лукошечком манит -
Нет! проклятый конь не ловится!
Вот подходит, вот стоит.
Сунул голову в лукошечко, -
Старичок за холку хвать!
«Эй! ещё, ещё немножечко!» -
Нет! урвался конь опять
И, подбросив ноги задние,
Брызнул грязью в старика.
«Знамо в стаде-то поваднее,
Чем в косуле мужика:
Эх ты, пареный да вяленый!
Где тебе его поймать?
Потерял сапог-то валяный,
Надо новый покупать?»
Им обозники военные
Попадались иногда:
«Погляди-тко, турки пленные,
Эка пёстрая орда!»
Ванька искоса поглядывал
На турецких усачей
И в свиное ухо складывал
Полы свиточки своей:
«Эй вы, нехристи, табашники,
Карачун приходит вам!..»

Попадались им собашники:
Псы носились по кустам,
А охотничек покрикивал,
В роги звонкие трубил,
Чтобы серый зайка спрыгивал,
В чисто поле выходил.
Остановятся с ребятами:
«Чьи такие господа?»
- «Кашпирята с Зюзенятами…» -
- «Заяц! вон гляди туда!»
Всполошилися борзители:
- «Ай! ату его! ату!»
Ну собачки! Ну губители!
Подхватили на лету…

Посидели на пригорочке,
Закусили как-нибудь
(Не разъешься чёрствой корочки)
И опять пустились в путь.
«Счастье, Тихоныч, неровное,
Нынче выручка плоха».
- «Встрелось нам лицо духовное -
Хуже не было б греха.
Хоть душа-то христианская,
Согрешил - поджал я хвост».
- «Вот усадьбишка дворянская,
Завернём?..» - «Ты, Ваня, прост!
Нынче баре деревенские
Не живут по деревням,
И такие моды женские
Завелись… куда уж нам!
Хоть бы наша: баба старая,
Угреватая лицом,
Безволосая, поджарая,
А оделась - стог стогом!
Говорить с тобой гнушается:
Ты мужик, так ты нечист!
А тобой-то кто прельщается?
Долог хвост, да не пушист!
Ой! ты, барыня спесивая,
Ты стыдись глядеть на свет!
У тебя коса фальшивая,
Ни зубов, ни груди нет,
Всё подклеено, подвязано!
Город есть такой: Париж,
Про него недаром сказано:
Как заедешь - угоришь.
По всему по свету славится,
Мастер по миру пустить;
Коли нос тебе не нравится,
Могут новый наклеить!
Вот от этих-то мошейников,
Что в том городе живут,
Ничего у коробейников
Нынче баре не берут.
Чёрт побрал бы моду новую!
А бывало в старину
Приведут меня в столовую,
Все товары разверну;
Выдет барыня красивая,
С настоящею косой,
Вожеватая, учтивая,
Детки выбегут гурьбой,
Девки горничные, нянюшки,
Слуги высыплют к дверям.
На рубашечки для Ванюшки
И на платья дочерям
Всё сама руками белыми
Отбирает не спеша,
И берёт кусками целыми -
Вот так барыня-душа!
„Что возьмёшь за серьги с бусами?
Что за алую парчу?“
Я тряхну кудрями русыми,
Заломлю - чего хочу!
Навалит покупки кучею,
Разочтётся - бог с тобой!..

А то раз попал я к случаю
За рекой за Костромой.
Именины были званые -
Расходился баринок!
Слышу, кличут гости пьяные:
„Подходи сюда, дружок!“
Подбегаю к ним скорёхонько.
„Что возьмёшь за короб весь?“
Усмехнулся я легохонько:
„Дорог будет, ваша честь“.
Слово за слово, приятели
Посмеялись меж собой
Да три сотни и отпятили,
Не глядя, за короб мой.
Уж тогда товары вынули
Да в девичий хоровод
Середи двора и кинули:
„Подбирай, честной народ!“
Закипела свалка знатная.
Вот так были господа:
Угодил домой обратно я
На девятый день тогда!» -

Много ли вёрст до Гогулина?
- Да обходами три, а прямо-то шесть)
(Крестьянская шутка)

Хорошо было детинушке
Сыпать ласковы слова,
Да трудненько Катеринушке
Парня ждать до Покрова.
Часто в ночку одинокую
Девка часу не спала,
А как жала рожь высокую,
Слёзы в три ручья лила!
Извелась бы неутешная,
Кабы время горевать,
Да пора страдная, спешная -
Надо десять дел кончать.
Как ни часто приходилося
Молодице невтерпёж,
Под косой трава валилася,
Под серпом горела рожь.
Изо всей-то силы-моченьки
Молотила по утрам,
Лён стлала до тёмной ноченьки
По росистым по лугам.
Стелет лён, а неотвязная
Дума на сердце лежит:
«Как другая девка красная
Молодца приворожит?
Как изменит? как засватает
На чужой на стороне?»
И у девки сердце падает:
«Ты женись, женись на мне!
Ни тебе, ни свёкру-батюшке
Николи не согрублю,
От свекрови, твоей матушки,
Слово всякое стерплю.
Не дворянка, не купчиха я,
Да и нравом-то смирна,
Буду я невестка тихая,
Работящая жена.
Ты не нудь себя работою,
Силы мне не занимать,
Я за милого с охотою
Буду пашенку пахать.
Ты живи себе гуляючи
За работницей женой,
По базарам разъезжаючи,
Веселися, песни пой!
А вернёшься с торгу пьяненький -
Накормлю и уложу!
„Спи пригожий, спи, румяненький!“ -
Больше слова не скажу.
Видит бог, не осердилась бы:
Обрядила бы коня
Да к тебе и подвалилась бы:
„Поцелуй, дружок, меня!..“»
Думы девичьи заветные,
Где вас все-то угадать?
Легче камни самоцветные
На дне моря сосчитать.
Уж овечка опушается,
Чуя близость холодов,
Катя пуще разгорается…
Вот и праздничек Покров!

«Ой, пуста, пуста коробушка,
Полон денег кошелёк.
Жди-пожди, душа-зазнобушка,
Не обманет мил-дружок!»
Весел Ванька. Припеваючи,
Прямиком домой идёт.
Старый Тихоныч, зеваючи,
То и дело крестит рот.
В эту ночку не уснулося
Ни минуточки ему.
Как мошна-то пораздулася,
Так бог знает почему
Всё такие мысли страшные
Забираются в башку.
Прощелыги ли кабашные
Подзывают к кабаку,
Попадутся ли солдатики -
Коробейник сам не свой:
«Проходите с богом, братики!» -
И ударится рысцой.
Словно пятки-то иголками
Понатыканы - бежит.

В Кострому идут просёлками,
По болоту путь лежит,
То кочажником, то бродами.
«Эх пословица-то есть:
Коли три версты обходами,
Прямиками будет шесть!
Да в Трубе, в селе, мошейники
Сбили с толку, мужики:
„Вы подите, коробейники,
В Кострому-то напрямки:
Верных сорок с половиною
По нагорной стороне,
А болотной-то тропиною
Двадцать восемь“. Вот оне!
Чёрт попутал - мы поверили,
А кто вёрсты тут считал?»
- «Бабы их клюкою меряли, -
Ванька с важностью сказал. -
Не ругайся! Сам я слыхивал,
Тут дорога попрямей».
- «Дьявол, что ли, понапихивал
Этих кочек да корней?
Доведись пора вечерняя,
Не дойдёшь - сойдёшь с ума!
Хороша наша губерния,
Славен город Кострома,
Да леса, леса дремучие,
Да болота к ней ведут,
Да пески, пески сыпучие…»
- «Стой-ка, дядя, чу, идут!»

Только молодец и жив бывал.
(Старинная былина)

Не тростник высок колышется,
Не дубровушки шумят,
Молодецкий посвист слышится,
Под ногой сучки трещат.
Показался пёс в ошейничке,
Вот и добрый молодец:
«Путь-дорога, коробейнички!»
- «Путь-дороженька, стрелец!»
- «Что ты смотришь?» - «Не прохаживал
Ты, как давеча в Трубе
Про дорогу я расспрашивал?»
- «Нет, почудилось тебе.
Трои сутки не был дома я,
Жить ли дома леснику?»
- «А кажись, лицо знакомое», -
Шепчет Ванька старику.
«Что вы шепчетесь?» - «Да каемся,
Лучше б нам горой идти.
Так ли, малый, пробираемся
В Кострому?» - «Нам по пути,
Я из Шуньи». - «А далёко ли
До деревни, до твоей?»
- «Вёрст двенадцать. А по многу ли
Поделили барышей?»
- «Коли знать всю правду хочется,
Весь товар несём назад».
Лесничок как расхохочется!
«Ты, я вижу, прокурат!
Кабы весь, небось не скоро бы
Шёл ты, старый воробей!» -
И лесник приподнял коробы
На плечах у торгашей.
«Ой! легохоньки коробушки,
Всё повыпродали, знать?
Наклевалися воробушки,
Полетели отдыхать!»
- «Что, дойдём в село до ноченьки?»
- «Надо, парень, добрести,
Сам устал я, нету моченьки -
Тяжело ружьё нести.
Наше дело подневольное,
День и ночь броди в лесу».
И с плеча ружьё двуствольное
Снял - и держит на весу.
«Эх вы, стволики-голубчики!
Больно вы уж тяжелы».
Покосились наши купчики
На тяжёлые стволы:
Сколько ниток понамотано!
В палец щели у замков.
«Неужели, парень, бьёт оно?»
- «Бьёт на семьдесят шагов».
Деревенский, видно, плотничек
Строил ложу - тяп да ляп!
Да и сам Христов охотничек
Ростом мал и с виду слаб.
Выше пояса замочена
Одежонка лесника,
Борода густая склочена,
Лычко вместо пояска.
А туда же пёс в ошейнике,
По прозванию Упырь.
Посмеялись коробейники:
«Эх ты, горе-богатырь!..»

Час идут, другой. «Далёко ли?»
- «Близко». - «Что ты?» У реки
Курапаточки закокали.
И детина взвёл курки.
«Ай, курочки! важно щёлкнули,
Хоть медведя уложу!
Что вы, други, приумолкнули?
Запоём для куражу!»

Коробейникам не пелося:
Уж темнели небеса,
Над болотом засинелася,
Понависнула роса.
«День-деньской и так умелешься,
Сам бы лучше ты запел…
Что ты?.. эй! в кого ты целишься?»
- «Так, я пробую прицел…»

Дождик, что ли собирается,
Ходят по небу бычки,
Вечер пуще надвигается,
Прытче идут мужики.
Пёс бежит сторонкой, нюхает,
Поминутно слышит дичь.
Чу! как ухалицаухает,
Чу! ребёнком стонет сыч.
Поглядел старик украдкою:
Парня словно дрожь берёт.
«Аль спознался с лихорадкою?»
- «Да уж три недели бьёт -
Полечи!» - А сам прищурился,
Словно в Ваньку норовит.
Старый Тихоныч нахмурился:
«Что за шутки! - говорит. -
Чем шутить такие шуточки,
Лучше песни петь и впрямь.
Погодите полминуточки -
Затяну лихую вам!
Знал я старца еле зрячего,
Он весь век с сумой ходил
И про странника бродячего
Песню длинную сложил.
Ней от старости, ней с голоду
Он в канавке кончил век,
А живал богато смолоду,
Был хороший человек,
Вспоминают обыватели.
Да его попутал бог:
По ошибке заседатели
Упекли его в острог:
Нужно было из Спиридова
Вызвать Тита Кузьмича,
Описались - из Давыдова
Взяли Титушку-ткача!
Ждёт сердечный: „Завтра, нонче ли
Ворочусь на вольный свет?“
Наконец и дело кончили,
А ему решенья нет.
„Эй, хозяйка! нету моченьки.
Ты иди к судьям опять!
Изойдут слезами оченьки,
Как полотна буду ткать?“
Да не то у Степанидушки
Завелося на уме:
С той поры её у Титушки
Не видали уж в тюрьме.
Захворала ли, покинула, -
Тит не ведал ничего.
Лет двенадцать этак минуло -
Призывают в суд его.
Пред зерцалом, в облачении
Молодой судья сидел.
Прочитал ему решение,
Расписаться повелел
И на все четыре стороны
Отпустил - ступай к жене!
„А за что вы, чёрны вороны,
Очи выклевали мне?“
Тут и сам судья покаялся:
„Ты прости, прости любя!
Вправду ты задаром маялся,
Позабыли про тебя!“

Тит - домой. Поля не ораны,
Дом растаскан на клочки,
Продала косули, бороны,
И одёжу, и станки,
С барином слюбилась жёнушка,
Убежала в Кострому.
Тут родимая сторонушка
Опостылела ему.
Плюнул! Долго не разгадывал,
Без дороги в путь пошёл.
Шёл - да песню эту складывал,
Сам с собою речи вёл.
И говаривал старинушка:
„Вся-то песня - два словца,
А запой её, детинушка,
Не дотянешь до конца!
Эту песенку мудрёную
Тот до слова допоёт,
Кто всю землю, Русь крещёную,
Из конца в конец пройдёт“.
Сам её Христов угодничек
Не допел - спит вечным сном.
Ну! подтягивай, охотничек!
Да иди ты передом!
Песня убогого странника
Я лугами иду - ветер свищет в лугах:

Я лесами иду - звери воют в лесах:

Я хлебами иду - что вы тощи, хлеба?

Я стадами иду: что скотинка слаба?

Я в деревню: мужик! ты тепло ли живёшь?
Холодно, странничек, холодно,
Холодно, родименькой, холодно!

Я в другую: мужик! хорошо ли ешь, пьёшь?
Голодно, странничек, голодно,
Голодно, родименькой, голодно!

Уж я в третью: мужик! что ты бабу бьёшь?
С холоду, странничек, с холоду,
С холоду, родименькой, с холоду!

Я в четверту: мужик! что в кабак ты идёшь?
С голоду, странничек, с голоду,
С голоду, родименькой, с голоду!

Я опять во луга - ветер свищет в лугах:
Холодно, странничек, холодно,
Холодно, родименькой, холодно!

Я опять во леса - звери воют в лесах:
Голодно, странничек, голодно,
Голодно, родименькой, голодно!

Я опять во хлеба, -
Я опять во стада», -
и т. д.

Пел старик, а сам поглядывал:
Поминутно лесничок
То к плечу ружьё прикладывал,
То потрогивал курок.
На беду, ни с кем не встретишься!
«Полно петь… Эй, молодец!
Что отстал?.. В кого ты метишься?
Что ты делаешь, подлец!»
- «Трусы, трусы вы великие!» -
И лесник захохотал
(А глаза такие дикие!).
«Стыдно! - Тихоныч сказал. -
Как не грех тебе захожего
Человека так пугать?
А ещё хотел я дёшево
Миткалю тебе продать!»
Молодец не унимается,
Штуки делает ружьём,
Воем, лаем отзывается
Хохот глупого кругом.
«Эй, уймись! Чего дурачишься? -
Молвил Ванька. - Я молчу,
А заеду, так наплачешься,
Разом скулы сворочу!
Коли ты уж с нами встретился,
Должен честью проводить».
А лесник опять наметился.
«Не шути!» - «Чаво шутить!» -
Коробейники отпрянули,
Бог помилуй - смерть пришла!
Почитай что разом грянули
Два ружейные ствола.
Без словечка Ванька валится,
С криком падает старик…

В кабаке бурлит, бахвалится
Тем же вечером лесник:
«Пейте, пейте, православные!
Я, ребятушки, богат;
Два бекаса ныне славные
Мне попали под заряд!
Много серебра и золотца,
Много всякого добра
Бог послал!» Глядят, у молодца
Точно - куча серебра.
Подзадорили детинушку -
Он почти всю правду бух!
На беду его - скотинушку
Тем болотом гнал пастух:
Слышал выстрелы ружейные,
Слышал крики… «Стой! винись!..»

И мирские и питейные
Тотчас власти собрались.
Молодцу скрутили рученьки:
«Ты вяжи меня, вяжи,
Да не тронь мои онученьки!»
- «Их-то нам и покажи!» -
Поглядели: под онучами
Денег с тысячу рублей -
Серебро, бумажки кучами.
Утром позвали судей,
Судьи тотчас всё доведали
(Только денег не нашли!),
Погребенью мёртвых предали,
Лесника в острог свезли…

Первое пореформенное лето Некрасов провел, как обычно, в Грешневе в кругу своих приятелей, ярославских и костромских крестьян. Осенью он вернулся в Петербург с целым «ворохом стихов». Его друзей интересовали настроения пореформенной деревни: к чему приведет недовольство народа реформой, есть ли надежда на революционный взрыв? Некрасов отвечал на эти вопросы поэмой «Коробейники». В ней поэт выходил на новую дорогу. Предшествующее его творчество было адресовано в основном читателей образованных слоев общества. В «Коробейниках» он смело расширил предполагаемый круг своих читателей и непосредственно обратился к народу, начиная с необычного посвящения: «Другу-приятелю Гавриле Яковлевичу (крестьянину деревни Шоды, Костромской губернии)». Поэт предпринял и второй беспримерный шаг: на свой счет он напечатал поэму в серии «Красные книжки» и распространял ее в народе через коробейников - торговцев мелким товаром.

«Коробейники» - поэма-путешествие. Бродят по сельским просторам деревенские торгаши - старый Тихоныч и молодой его помощник Ванька. Перед их любознательным взором проходят одна за другой пестрые картины жизни тревожного предреформенного времени. Сюжет дороги превращает поэму в широкий обзор российской провинциальной действительности. Все, что происходит в поэме, воспринимается глазами народа, всему дается крестьянский приговор. О подлинной народности поэмы свидетельствует и то обстоятельство, что первая глава ее, в которой торжествует искусство некрасовского «многоголосия», искусство делать народный взгляд на мир своим, вскоре стала популярнейшей народной песней - «Коробушкой». Главные критики и судьи в поэме - не патриархальные мужики, а «бывалые», много повидавшие в своей страннической жизни и обо всем имеющие собственное суждение. Создаются колоритные живые типы «умственных» крестьян, деревенских философов и политиков. Не случайно в «Крестьянских детях», созданных одновременно с «Коробейниками», Некрасов воспевает суровую прозу и высокую поэзию крестьянского детства и призывает хранить в чистоте вечные нравственные ценности, связанные с трудом на земле,- то самое христианское «вековое наследство», которое поэт считает истоком русской национальной культуры:

Играйте же, дети! Растите на воле!

На то вам и красное детство дано,

Чтоб вечно любить это скудное поле,

Чтоб вечно вам милым казалось оно.

Храните свое вековое наследство,

Любите свой хлеб трудовой -

И пусть обаянье поэзии детства

Проводит вас в недра землицы родной!..

Коробейник Ваня ждёт милую туманной ночью во ржи. Молодец не торгуется, а просит набавлять цену. Не только ради товара встретилась Катя с милым.

Ваня дал Кате много товару, а она взяла только бирюзовый перстенёк, потому что не хочет ходить нарядной без любимого. Ваня обещает распродать товар до Покрова и вернуться домой, чтобы свести зазнобушку в церковь.

Только вечером следующего дня Ваня нагнал товарища, ворчливого старого Тихоныча, и сказал ему, что задержался, продавая ситцы.

Глава 2

Куда бы ни пришли коробейники, к ним идут девушки, молодушки и старухи. Коробейники продают ткани, мыла, румяна, перстни с самоцветными камнями.

Тихоныч так божится, продавая, что торговля идёт бойко. Бабы потратили все припрятанные деньги, перессорились, да и коробейникам досталось. Но они только посмеялись и пошли дальше.

Глава 3

За селом коробейники поделили барыши. Тихоныч долго крестился на церковь и замаливал грехи. Коробейники рассуждают о том, что сейчас торговля не такая бойкая из-за войны. Женихов забирают в солдаты, казна редеет, бабы причитают, отвозя в город парней, сохнут с горя, а мужики идут в кабак.

Коробейники вспоминают слова целовальника (должностного лица), который насмехался над народом, считая его собственным работником, потому что крестьяне всё заработанное несут в казну целовальника.

Тихоныч называет мужиков пьяницами и нищими. Им не до бабьих нарядов. Пожилой коробейник ожидает светопреставления, считая войну его началом. Тогда коробейники ответят за высокую цену товара. Ваня возражает, что с чужих брать лишнее можно.

Глава 4

Коробейники ночуют, где придётся. По дороге беседуют с бурлаками, крестьянами, пастухом, псарями, пленными турками, посмеиваясь над ними.

Коробейники едят не досыта, выручка у них невелика. Ваня предлагает завернуть в дворянскую усадьбу. Старик объясняет, что теперь баре не живут по деревням, что они одеваются по парижской моде, даже спесивые старухи, поэтому ничего не берут у коробейников. Титыч вспоминает былые времена, когда коробейников в барском доме приглашали в столовую, к ним выходила красивая барыня и покупала, не торгуясь, ткани на одежду детям, серьги и бусы. Когда-то баре даже купили весь короб, чтобы раздать девушкам в хороводе.

Глава 5

Катерине тяжело ждать Ваню, хотя она занята осенними работами: жнёт рожь, молотит, стелет лён. Катя мечтает, что Ваня женится на ней, а она будет угождать и ему, и свёкру. А тем временем наступает праздник Покров.

Коробейники продали весь товар и спешат домой. Тихоныч беспокоится о вырученных деньгах. В Кострому идут просёлками. В селе Трубе их сбили с толку мужики, посоветовав идти напрямик болотной тропиною.

Глава 6

Коробейников в лесу догнал охотник с собакой, лесник, который идёт в соседнюю деревню Шунью в 12 верстах. Попутчик интересуется, всё ли продали коробейники, и проверяет их слова, приподняв короба. Он обещает вывести из болота в деревню до вечера.

Коробейники посмеиваются над христовым охотничком, потому что ружьё лесника плохонькое, сам он мал и слаб, одежонка подпоясана лыком, бородёнка всклокочена, а пса зовут Упырь.

Приближается ночь, охотник пробует стволы, прицеливается то в куропаток, то в другую дичь, а потом и в коробейников. Ваню бьёт лихорадка.

Тихоныч хочет запеть песню, которую слышал от странника. Это был еле зрячий старик, который закончил жизнь в канаве, умерев от старости и от голода.

В молодости он жил богато и был хорошим ткачом. Его упекли в острог, где он просидел 12 лет и почти ослеп, по ошибке заседателя. Жена не приходила к нему. Когда Тита выпустили, судья даже покаялся, что про бедного ткача забыли.

Тит вернулся домой, обнаружил, что поля не паханы, дом и все инструменты растасканы. Жена слюбилась с барином и убежала в Кострому. Тогда Тит пошёл, куда глаза глядят, по дороге слагая песню. Тит говорил, что до конца эту песню допоёт только тот, кто всю Русь обойдёт из конца в конец.

Песня убогого странника бесконечна: ветер, лесные звери, хлеба, стада, мужики – все жалуются на голод и холод. Причина того, что мужик бьёт жену или идёт в кабак – тоже в холоде и голоде.

Лесник всё целится в коробейников и пугает их, а потом убивает из двустволки.

В тот же вечер в кабаке лесник хвастался, что у него была хорошая охота, он убил двух бекасов, и теперь у него много серебра и золота. У лесника выведали всё, да и пастух слышал крики и выстрелы.

Мирские и питейные власти скрутили молодца, нашли у него в онучах с тысячу рублей. Утром судьи уже не нашли денег, лесника свезли в острог, а мёртвых предали земле.

• «Коробейники», анализ поэмы Некрасова
• «Душно! Без счастья и воли…», анализ стихотворения Некрасова

«Коробейники» анализ произведения — тема, идея, жанр, сюжет, композиция, герои, проблематика и другие вопросы раскрыты в этой статье.

История создани​я

Поэма «Коробейники » была написана в 1861 г. и напечатана в журнале «Современник» № 10. В 1862 г. поэма была издана в серии «Красные книжки», предназначенной специально для народа и продававшейся по 3 копейки.

Сюжет поэмы Некрасов задумал во время охоты с крестьянином Гаврилой Захаровым, которому и посвятил поэму, назвав его другом-приятелем. Спутник рассказал Некрасову о том, как охотник убил из двустволки сразу двух бекасов, а потом и об убийстве двух коробейников в Мисковской волости.

Литературное направление, жанр

Поэма «Коробейники» реалистическая. Революционеры-демократы восприняли её как агитационную поэму, которая поможет сближению с народом. «Коробейники» - народная поэма, она написана для народа и о народе, его глазами видит Русь читатель. Это эпическая поэма-путешествие.

Тема, основная мысль и композиция

Тема поэмы - преступление в народной среде.

Основная мысль соответствует взглядам революционных демократов, которые считали, что характер и поступки человека зависят от его социального положения, а преступления в народе связаны с его тяжёлой жизнью, неудовлетворительным бытом.

Поэма состоит из шести глав, эпиграфы из народных песен проясняют смысл каждой.

В первой главе Катя поступила так, как поётся в песне, взяв у коробейника Вани только бирюзовый перстенёк на память. Начало первой главы стало песней.

Эпиграф ко второй главе - один из припевов офеней (торговцев). Благодаря тому, что женщина, начав покупать, не может остановиться, коробейники удачно продали товар.

Смысл эпиграфа третьей главы метафорический: народ должен испить свою чашу до дна. Тихоныч рассказывает о горькой судьбе народа: парней забирают на войну, бабы воют, мужики пьют, царь раскрадывает казну, начальники отбирают всё, заработанное народом.

В четвёртой главе Тихоныч жалуется на то, что нынче даже старые барыни, у которых фальшивая коса, не покупают у коробейников товаров, потому что сейчас мода на всё парижское. Эта глава - путешествие по всему пространству России, встречи коробейников с разными представителями народа: бурлаками, огородниками, пастухом, пленными турками, господскими псарями.

Пятая глава о том, что иногда обходной путь ближе прямого. Она рассказывает о судьбе бедной Кати, которая ждёт Ваню и топит тоску в тяжёлой работе, и о коробейниках, которые решают идти напрямую через болото, чтобы сократить путь домой.

Эпиграф к последней главе - формула из эпической песни, которая означает смерть добра молодца. В этой главе погибают не только коробейники, которых из двустволки убивает лесник-разбойник, чтобы забрать около 1000 рублей. Сам лесник губит свою душу, да и жизнь, попадая в острог. Некрасов проявляет к губителю сочувствие. Зато зло смеётся над начальниками, укравшими 1000 рублей ещё до прихода судей.

Последняя глава имеет вставной эпизод, рассказанный Тихонычем, о ткаче Тите, которого по ошибке посадили в острог на 12 лет. Выйдя из острога и узнав об измене жены, он сочинил песню, лирический элемент поэмы, которую поёт Тихоныч в лесу, чтобы взбодриться.

Песня убогого странника - это сердце поэмы, в ней Некрасов объясняет истинную (с его точки зрения) причину страданий русского народа (да и всего русского пространства, вместе с лесами, зверя ми и полями) - холод и голод. Две эти беды оправдывают всякий поступок.

Герои и образы

Все образы в поэме типичны, поэтому лишены внешних примет. Портретная характеристика жалкого, никчёмного человека дана только одному отрицательному герою - леснику-убийце. Ваня - молодой коробейник, верный своему слову, мечтающий вернуться с прибылью и жениться на зазнобе. Тихоныч - пожилой бывалый коробейник, который руководствуется формулой «не обманешь - не продашь». Но это самый большой его грех. Он мудр и предусмотрителен, знает множество историй.

Катерина - обычная крестьянская девушка, мечтающая выйти замуж и быть счастливой. Судьба её после смерти Вани неизвестна. Так Некрасов показывает, насколько пренебрегало женской судьбой общественное сознание.

Честный ткач Тит из рассказа коробейника - это человек, чью жизнь сломала ошибка. Извинения судьи не смогли ничего исправить.

Главный разбойник в поэме - убийца. Но хуже его те, кто довели его до убийства. Отрицательные образы в романе - царь, который кровью гасит чёрное море, пускает корабли ко дну, точит русскую казну (метафоры), целовальник, грабящий народ, заседатели, которые по ошибке упекли в острог Титыча, власти, отпустившие убийцу, скупые старые барыни, у которых «всё подклеено, подвязано» (метафора).

Положительных героев автор характеризует с помощью постоянных фольклорных эпитетов или устойчивых фольклорных выражений (пословиц, афоризмов). Речь героев и самой поэмы близка к народной. Много просторечных слов и форм, есть диалектные слова.

Размер и рифмовка

Поэма написана дольником. Этот близкий к тоническому стих Некрасов использует для подражания народному песенному. Дактилическая рифма чередуется с мужской. Рифмовка перекрёстная.

Сочинение

Новым словом в поэзии Некрасова явилась поэма «Коробейники», написанная в 1861 году. Главным ее достоинством явилась народность, раскрытая поэтом со многих сторон. Уже сам» посвящение: «Другу-приятелю Гавриле Яковлевичу (крестьянину деревни Шоды, Костромской губернии)» - задает тон повествованию. «Коробейники» - о крестьянах и для них; Некрасов мечтал о времени, когда народ будет грамотным и стане читать хорошие книги: Эх! Эх! Придет ли времечко, Когда (приди, желанное!..), Когда мужик не Блюхера И не милорда глупого - Белинского и Гоголя С базара понесет? Но Николай Алексеевич Некрасов не просто бесплодно мечтал, а своей подвижнической деятельностью и творчеством приближал это время. Хотя произведение предназначалось для массового народного чтения, оно не стало от этого менее замечательным в художественном плане. Ни о каком упрощении нет и речи. «Эй, Федорушки! Варварушки! Отпирайте сундуки! Выходите к нам, сударушки, Выносите пятаки!» Жены мужние - молодушки К коробейникам идут. Красны девушки-лебедушки Новины свои несут. Сам сюжет поэмы выхвачен из народной жизни Гавриле Яковлевичем Захаровым и рассказан автору. Но содержание произведения не ограничивается трагической судьбой коробейников Это эпическая поэма, охватывающая многие стороны народной русской жизни. Царь дурит - народу горюшко! Точит русскую казну, Красит кровью Черно морюшко, Корабли валит ко дну. Как видим, в поэме отразились и события русско-турецкой войны. В «Коробейниках» слышится подлинно народное отношение к этому кровавому событию. Перевод свинцу да олову, Да удалым молодцам. Весь народ повесил голову, Стон стоит по деревням. Поэма достаточно многопланова, важную роль в ней играет любовь, в которой раскрылись глубины души одного из самых привлекательных женских образов в поэзии Некрасова - крестьянки Катеринушки. Хорошо было детинушке Сыпать ласковы слова, Да трудненько Катеринушке Парня ждать до Покрова. ‘«Ой, легка, легка коробушка, плеч не режет ремешок! всего взяла зазнобушка Бирюзовый перстенек…» «Ты женись, женись на мне! Ни тебе, ни свекру-батюшке Николи не согрублю, От свекрови, твоей матушки. Слово всякое стерплю. Не дворянка, не купчиха я, Да и нравом-то смирна. Буду я невестка тихая. Работящая жена…» Любовь вызвала к жизни могучую песенную стихию. Известно, как глубоко вошла в сознание, стала и по бытованию народной чисто литературная некрасовская «Коробушка», по определению А. Блока, «великая песня». «Ой, полна, полна коробушка, Есть и ситцы и парча. Пожалей, моя зазнобушка, Молодецкого плеча! Выди, выди в рожь высокую! Там до ночки погожу, А завижу черноокую - Все товары разложу…» Но поэма дает и эпические картины русской жизни с зарисовками помещичьего быта, с массовыми крестьянскими сценами. История о Титушке-ткаче, «Песня убогого странника», пропетая на одной томительной рыдающей ноте с однообразным припевом, органично входят в состав поэмы, которая все время как бы растет изнутри, «обрастая» новыми и новыми эпизодами. Не случайно в основу ее заложен сюжет - путешествие, дающий возможность широко и всесторонне охватить русскую народную жизнь. «Эй вы, купчики-голубчики, К нам ступайте ночевать!» Ночевали наши купчики, Утром тронулись опять. Полегоньку подвигаются, Накопляют барыши. Некрасов не идеализирует народную жизнь. Она скудна и сурова, порой драматична. В темном лесу от рук лихого лесника гибнут коробейники. Коробейники отпрянули, Бог помилуй - смерть пришла! Почитай что разом грянули Два ружейные ствола. Без словечка Ванька валится, С криком падает старик… ‘ Это уникальная поэма. В самом ее ритме заложен песенный мотив. Известный русский критик Аполлон Григорьев писал: «Одной этой поэмы достаточно, чтобы убедить каждого, насколько Некрасов поэт почвы, поэт народный, то есть насколько поэзия его «органически связана с жизнью».

Дождик, что ли, собирается,

Ходят по небу бычки,

Вечер пуще надвигается,

Прытче идут мужички.

Пес бежит сторонкой, нюхает,

Поминутно слышит дичь,

Чу! как ухалица ухает,

Чу! ребенком стонет сыч.

Лирический герой Некрасова почти всегда человек надломленный, раздираемый внутренними противоречиями, мучимый своим несовершенством. Этот глубокий духовный конфликт самого поэта, в котором он постоянно исповедовался читателю, заставлял его искать среди предшественников и современников свой идеал, неустанно созидать высокий образ «рыцаря без страха и упрека».

То, что мы привыкли определять как «образ положительного героя’, и в малой степени не передает возвышенный идеал некрасовской лирики, воплощенный то в собирательном образе Гражданина, призывающего Поэта: «на благо ближнего живи», то в образе пламенного певца, умевшего «любить – ненавидя ‘…

Образ ГЕРОЯ в творчестве Некрасова постоянно меняется: ведь меняется время, меняется Россия, меняется и сам поэт. Особые черты обретает этот ГЕРОЙ в пореформенную эпоху, в некрасовском творчестве 6О-х годов.

Прошло совсем немного времени после проведения демократических реформ – и стало ясно: общество обмануто. И Некрасов, так поверивший было в исполнение заветных мечтаний о свободе, возвращается к прежним темам: по сути, освобождение не состоялось. Однако теперь в поэзии Некрасова, в самом его тоне звучит нечто новое: надлом, разочарование. И не только в возможности все разом изменить: переживший крушение главных своих надежд поэт сомневается в том, во имя кого жил и боролся,

В самом НАРОДЕ:

Некрасовский ГЕРОИ не абстрактен, это не воплощение вечных человеческих добродетелей – он меняется. в зависимости от требований эпохи, в зависимости от сиюминутных задач своего дела: «жизни во имя народа». Каков же должен быть ГЕРОИ теперь, когда народ увиделся Некрасову не только страдающим, но и забитым, лишенным воли к счастью, любящим собственное рабство?!

Некрасов первый из русских литераторов так близко подошел к пониманию всей противоречивой глубины народного характера. Ведь 60-е годы – время особой увлеченности народной темой: в народе искали ответы на все вопросы, в нем видели исток и надежду, полагая, что все – и духовное, и социальное – сосредоточено в этом совершенно непознанном субъекте, в terra incognita – в демосе.

В лирике Некрасова в то время призывы к освобождению народа от крепостной зависимости стоят рядом с размышлениями о том, что даст народу эта свобода, как он ее примет, как осознает. Посмотрите: его персонажи сейчас – подчеркнуто безответные,

забитые люди, безропотно принимающие любые унижения. Таковы и строители железной дороги («Железная дорога», 1864 г.), которые, подобно древним рабам Египта, отдали здоровье, силы, а многие и жизнь на строительстве, а потом легко позволили себя обмануть управляющему; и ходоки («Размышления у парадного подъезда», 1858 г,): шли

в столицу за правдой и легко уходят, непущенные даже на порог «роскошных палат…» Автор не только и не столько жалеет их, сколько пишется понять, в чем причина их долготерпения, где его предел и есть ли он:

Где народ, там и стон… Эх, сердечный!

Что же значит твой стон бесконечный?

Ты проснешься ль, исполненный сил,

Иль, судеб повинуясь закону,

Все, что мог, ты уже совершил, -

Создал песню, подобную стону,

И духовно навеки почил?.

(«Размышления у парадного подъезда», 1858г’.)

Одним из главных духовных ориентиров Некрасова был Лермонтов. Вспомните горестную лермонтовскую «благодарность»: «За жар души, растраченный в пустыне»; вспомните его Пророка – осмеянного, побиваемого каменьями за то, что посмел провозглашать «любви и правды чистые ученья ‘. Та же мука впустую растраченного душевного жара, то же неизбывное страдание пророка, не услышанного своим народом, не узнанного им, звучат в каждой строке некрасовской «Элегии» 1874 года.

Художественное своеобразие поэмы «Кому на Руси жить хорошо?»

Поэма «Кому на Руси жить хорошо?» занимает центральное место в творчестве Некрасова. Она стала своеобразным художественным итогом более чем тридцатилетней работы автора. Все мотивы лирики Некрасова развиты в поэме; заново осмыслены все волновавшие его проблемы; использованы высшие его художественные достижения.

Некрасов не только создал особый жанрсоциально-философской поэмы. Он подчинил его своей сверхзадаче: показать развивающуюся картину России в ее прошлом, настоящем и

будущем. Начав писать «по горячим следам», то есть сразу после реформы 1862 года, поэму об освобождающемся, возрождающемся народе, Некрасов бесконечно расширил первоначальный замысел.

Поиски «счастливцев» на Руси увели его из современности к истокам: поэт стремится осознать не только результаты отмены крепостного права, но и саму философскую природу понятий СЧАСТЬЕ, СВОБОДА, ЧЕСТЬ, ПОКОЙ, ибо вне этого философского осмысления невозможно понять суть настоящего момента и увидеть будущее народа.

Принципиальная новизна жанра объясняет фрагментарность поэмы, построенной из внутренне открытых глав. Объединенная образом-символом дороги, поэма распадается на истории, судьбы десятков людей. Каждый эпизод сам по себе мог бы стать сюжетом песни или повести, легенды или романа. Все вместе, в единстве своем, они составляют судьбу русского народа, его исторический путь от рабства к свободе. Именно поэтому лишь в последней главе появляется образ «народного заступника» Гриши Добросклонова – того, кто поведет людей на волю.

Авторская задача определила не только жанровое новаторство, но и все своеобразие поэтики произведения. Некрасов многократно обращался в лирике к фольклорным мотивам и образам. Поэму о народной жизни он целиком строит на фольклорной основе. Обратите внимание: в «Кому на Руси жить хорошо?» в той или иной степени «задействованы» все основные жанры фольклора: сказка, песня, былина, сказание.
Каково же место и значение фольклора в поэме? У фольклора свои особые идеи, стиль, приемы, своя образная система, свои законы и свои художественные средства. Самое же основное отличие фольклора от художественной литературы – отсутствие в нем авторства: народ слагает, народ рассказывает, народ слушает. В фольклоре авторскую позицию заменяет нечто принципиально иное – общенародная мораль. Индивидуальная авторская точка зрения чужда самой природе устного народного творчества.

Авторская литература обращается к фольклору, когда необходимо глубже проникнуть в суть общенародной морали; когда само произведение обращено не только к интеллигенции (основная часть читателей Х1Х века), но и к народу. Обе эти задачи ставил перед собою Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо?»

И еще один важнейший аспект отличает авторскую литературу от фольклора. Изустное творчество не знает понятия «канонический текст»: каждый слушатель становится соавтором произведения, по-своему пересказывая его. К такому активному сотворчеству автора и читателя и стремился Некрасов. Именно поэтому его поэма написана «свободным языком, максимально приближенным к простонародной речи. «Стих поэмы исследователи называют «гениальной находкой» Некрасова. Свободный и гибкий стихотворный размер, независимость от рифмы открыли возможность щедро передать своеобразие народного языка, сохранив всю его меткость, афористичность и особые поговорочные обороты; органически вплести в ткань поэмы деревенские песни, поговорки, причитания, элементы народной сказки (волшебная скатерть-самобранка потчует странников); искусно воспроизвести и задорные речи подвыпивших на ярмарке мужиков, и выразительные монологи крестьянских ораторов, и вздорно-самодовольные рассуждения самодура-помещика,

Красочные народные сцены, полные жизни и движения, множество характерных лиц и фигур… – все это создает неповторимое многоголосие некрасовской поэмы, в которой как бы исчезает голос самого автора, а вместо него слышны голоса и речи бесчисленных его персонажей» .