Разговор андрея и пьера о патриотизме. Духовные искания андрея болконского и пьера безухова

Борис Пастернак – это целая вселенная, галактика, которую можно изучать бесконечно. «Доктор Живаго» — планета, где собраны тончайшие сочетания поэзии и реальности. У этой книги особый дух, своя душа. Её надо читать как можно медленнее, размышляя над каждой фразой. Только тогда можно почувствовать возвышенность романа и найти поэтические искорки, которыми наполнена каждая страница.

К мыслям о создании романа Пастернака «подтолкнула» Анна Ахматова в мае 1944 года, когда предложила ему написать «Фауста» ХХ века. И Борис Леонидович согласился. Только он написал не так, как от него ожидали, а по-своему. Ведь Юрий Живаго тоже, как и Фауст, недоволен собой, своей жизнью и стремится изменить ее. Но не путем заключения сделки с дьяволом, а кропотливой работой над своей душой и ее нравственным началом.

Нравственное начало в те непростые годы было необходимо как никогда. Время диктовало свои условия, но далеко не все стремились молча принять их. Пастернака терзало ощущение какой-то затравленности и бессилия. Репрессии, аресты, самоубийства. Невыносимо. «Ненасытная машина» поглощала все на своем пути, не оставляя шансов на выживание. Именно поэтому в «Докторе Живаго» вся жизнь главных героев буквально пронизана страданием, душевными муками, неизвестностью и бедностью. Однако Пастернак искренне верил, что «красное чудовище» рано или поздно умерит свой пыл и сменит гнев на милость. Но все было только хуже. Вскоре оно добралось и до самого Бориса Леонидовича. Партийное руководство стало активно душить литературу. Пастернак не был репрессирован, но в 1946 году в его адрес стали поступать предупреждения как поэту, не признающему «нашей идеологии». В официозное послевоенное искусство он не вписывался ни как поэт, ни как прозаик.

Несмотря на всё происходящее, напряженная работа над романом продолжалась. Заглавия сменяли одно за другим: «Смерти не будет», «Мальчики и девочки», «Иннокентий Дудоров». Юрий Андреевич мог оказаться доктором Живультом. Интересно, что в романе нашли отражение и личные связи Пастернака. Прототипом Лары становится Ольга Ивинская, к которой автор испытывал нежные чувства.

Публицистическая судьба книги

«Через тернии к звездам». Этой фразой можно описать тот непростой путь, который проделал роман, чтобы оказаться в руках у его многочисленных читателей. Почему? Пастернаку отказали в публикации книги. Однако в 1957 году она была издана в Италии. В Советском Союзе ее опубликовали только в 1988 году, когда автор уже не мог узнать об этом.

История романа «Доктор Живаго» в некотором смысле особая. В 1958-м году Борис Леонидович был номинирован на Нобелевскую премию, от которой отказался. Кроме того, на публикацию книги был наложен запрет, и это еще больше подогрело интерес к произведению. Читатели ожидали от романа чего-то особенного. Но позже их постигло разочарование. Этого не скрывали даже близкие друзья Бориса Пастернака, среди которых были и довольно известные писатели А. И. Солженицын и Анна Ахматова, которая бросила реплику, посеявшую между поэтами отчуждение.

Жанр романа «Доктор Живаго»

Определить однозначно жанр романа сложно. Произведение можно считать автобиографичным, так как в нем имели место быть основные вехи жизни писателя. Можно смело утверждать, что оказавшийся в водовороте происходящих событий и тонко ощущающий окружающий мир во всех его изменениях и вибрациях герой романа – это второе «я» Бориса Пастернака.

В то же время роман является и философским, так как вопросы бытия занимают в нём не последнее место.

Произведение интересно и с исторической точки зрения. Пастернак соотносит свой роман с правдивой картиной жизни. «Доктор Живаго» - Россия, показанная нам такою, какая она есть на самом деле. С этой точки зрения книга художника – традиционное реалистическое произведение, раскрывающее историческую эпоху через судьбы отдельных людей.

По своей же метафоричности, образности, символике и поэтике «Доктор Живаго» — роман в стихах и прозе.

Для большинства — это «любовный роман» с занимательным сюжетом.

Таким образом, перед нами многожанровый роман.

Композиция «Доктора Живаго»

Как только мы начинаем знакомство с книгой, то с первой же главы сознание ставит галочку напротив пункта «структурные элементы композиции». Один из них – тетрадь главного героя, ставшая гармоничным продолжением его прозаического начала. Стихи подтверждают трагедийность восприятия действительности автором и доктором Живаго, обнаруживают преодоление трагедии в творчестве.

Важная композиционная черта романа – нагромождение случайных встреч, неожиданных поворотов судьбы, различных совпадений и стечений обстоятельств. Героям романа зачастую кажется, что подобные жизненные виражи в принципе невозможны и невероятны, что это какой-нибудь сон, мираж, который исчезнет как только они откроют глаза. Но нет. Все реально. Примечательно, что без этого действие романа не могло бы развиваться вовсе. «Поэтика совпадений» не зря заявляет о себе. Она обоснована художественным своеобразием произведения и мироощущением автора, стремящегося как можно точнее передать читателю свое видение той или иной ситуации.

Кроме того, в структуре романа действует принцип кинематографического монтажа, подбора независимых сцен — кадров. Фабула романа строится не на знакомстве героев и дальнейшем развитии их отношений, а на скрещении параллельных и независимо развивающихся судеб.

Темы романа Пастернака

Тема пути – еще одна из ведущих в романе. Один сбивается с этого пути и уходит в сторону, а дугой обретает здесь духовное возмужание, обрекая себя на трудные раздумья в одиночестве. К кому из них относится Живаго? Ко второму. Бегство доктора из полузамерзшей голодной Москвы на Урал – шаг вынужденный. Отправляясь в путь, Юрий не ощущает себя жертвой. Он чувствует, что найдет истину и откроет сокровенную правду о себе. Так и происходит. Творческий дар, подлинная любовь и жизненная философия – вот что получает человек, который вырвался за рамки своего сознания, покинул «тихую гавань», не побоявшись отправиться в неизведанное.

Автор возвращает нас к ещё одной стороне реальности – к человеку, возвышая любовь как одно из самых прекрасных явлений жизни. Тема любви – еще одна тема романа. Он буквально пронизан любовью: к детям, к семье, друг к другу и к Родине.

Темы, заявленные в романе, нельзя разделить. Они похожи на искусное плетение, которое тут же разрушится, если убрать хотя бы одну ниточку. Природа, любовь, судьба и путь словно кружатся в изящном танце, который дает нам понимание гениальности этого романа.

Проблемы в романе

Одна из основных проблем в романе - судьба творческой личности в революции.

Стремление к правде повлекло за собой столкновение идеалов с реальностью. Творчество столкнулось с революционной действительностью и отчаянно защищалось. Люди были вынуждены отстаивать свое право на индивидуальность. Однако их стремление к творческой самобытности жестоко подавлялось и отбирало какую-либо надежду на освобождение.

Примечательно, что в тексте говорится о физической работе, как о настоящем творческом деле. Проблема красоты, философии женственности и даже «царственности» человека, занятого простым трудом, связана в первую очередь с образом Лары. В будничных хлопотах – у плиты или корыта — она поражает «дух захватывающей притягательностью». С восхищением вглядывается Пастернак в «красивые здоровые лица» «людей из народа», всю жизнь трудившихся на земле. Писателю удалось показать национальный характер героев. Они не просто любят, думают, действуют – во всех поступках проявляется их глубокая национальная укоренённость. Они даже разговаривают, «как разговаривают одни только русские люди в России».

С главными героями в произведении связана проблема любви. Эта любовь судьбоносная, предназначенная героям свыше, но сталкивающаяся с преградами в виде хаотичности и неустроенности окружающего мира.

Интеллигенция в романе «Доктор Живаго»

В душах русской интеллигенции того времени жила готовность к подвижничеству. Интеллигенция ожидала революцию, представляя ее достаточно отвлеченно, не осознавая, к каким последствиям она может привести.

Благодаря духовной жажде и стремлению постичь окружающий мир, Юрий Андреевич Живаго становится мыслителем и поэтом. В основе духовных идеалов героя лежит чудо: на протяжении всей своей жизни он так и не утратил способности воспринимать мир, жизнь человека и природу – как чудо! Всё – в жизни, и всё – жизнь, лишь она была, есть и будет. В этой философии два момента обращают на себя внимание и объясняют причины трагического положения дел героя в современном ему обществе: неопределённое положение Юрия и неприятие «насильственности». Убеждение, что «надо привлекать добром», не позволяло Живаго прибиться к какой-то из двух враждующих сторон, потому что в основе программ их деятельности лежало насилие.

Стрельников выведен в романе антиподом Живаго. Он является безжалостным, незаменимым резонером, готовым подтвердить своим весомым пролетарским словом любой, самый жестокий приговор. Его бесчеловечность представлялась чудом классовой сознательности, которая в итоге привела его к самоубийству.

Интеллигенция сыграла в формировании революционной действительности далеко не последнюю роль. Стремление к новизне, переменам и к смене правящего слоя стерло с лица земли ту тоненькую прослойку настоящей интеллигенции, которую составляли ученые, творческие деятели, инженеры и врачи. На их смену стали приходить новые «особи». Пастернак заметил, как в гнилостной атмосфере нэпа начал складываться новый привилегированный слой с претензией на интеллектуальную монополию и на преемственность по отношению к старой русской интеллигенции. Вернувшись в Москву, Юрий Живаго зарабатывал на жизнь пилкой дров у состоятельных людей. Однажды он зашёл за расчётом. На столе лежали книжечки Юрия Андреевича. Желая походить на интеллектуала, хозяин дома зачитывался сочинениями Живаго, а самого автора не удостоил и взглядом.

Революция и христианские мотивы

«Зерно не даст всхода, если не умрёт», — Пастернак любил эту евангельскую мудрость. Оказываясь в самом тяжёлом положении, человек всё равно лелеет надежду на возрождение.

По мнению многих исследователей, модель личности Б. Пастернака ориентирована на Христа. Юрий Живаго - не Христос, но «вековой прототип» отражен в его судьбе.

Для понимания романа необходимо разобраться в подходе автора к Евангелию и к революции. В Евангелии Борис Пастернак воспринял прежде всего любовь к ближнему, идею свободы личности и понимание жизни как жертвы. Именно с этими аксиомами оказалось несовместимо революционное мировоззрение, допускающее насилие.

В юности герою Пастернака революция казалась грозой, в ней чудилось «что-то евангельское» - по масштабности, по духовному наполнению. Стихийное революционное лето сменилось осенью распада. Кровавая солдатская революция пугает Юрия Живаго. Вопреки этому преклонение перед идеей революции прорывается искренним восхищением первыми декретами советской власти. Но он трезво глядит на происходящее, всё более убеждаясь, что реальность расходится с провозглашёнными лозунгами. Если вначале Живаго — врачу казалось оправданным хирургическое вмешательство ради исцеления общества, то, разочаровавшись, он видит, что из жизни исчезают любовь и сострадание, а стремление к истине подменяется заботами о пользе.

Герой мечется между двумя лагерями, отвергает насильственное подавление личности. Конфликт развивается между христианской и новой моралью, основанной на насилии. Юрий оказывается «ни в тех, ни в сих». Его отталкивают борцы своим фанатизмом. Ему кажется, что вне борьбы они не знают, чем заняться. Война же поглощает всю их сущность, и в ней нет места творчеству и не нужна истина.

Природа в произведении «Доктор Живаго»

Человек – часть природы. Мир природы в романе одушевлён и овеществлён. Он не возвышается над человеком, а как бы существует параллельно с ним: печалится и радуется, возбуждает и успокаивает, предупреждает о грозящих переменах.

Трагическая сцена похорон матери Юры открывает произведение. Природа вместе с людьми скорбит по хорошему человеку. Ветер поёт заунывную песню в унисон с прощальным пением похоронной процессии. И, когда Юрий Андреевич уходит из жизни, одни цветы становятся заменой «недостающего пения». Земля забирает «ушедшего» в мир иной.

Пейзаж в романе – это и живописная картина, рождающая в душе человека чувства восхищения, наслаждения прекрасной природой. «Не налюбуешься!» — как можно жить и не замечать этой красоты?

Любимый образ – Солнце, которое «застенчиво» освещает местность, являясь особой достопримечательностью. Или, «садящееся за домами», оно бросает красные мазки на предметы (флаг, следы крови), словно предупреждая о грозящей опасности. Другой обобщающий образ природы – спокойное высокое Небо, располагающее к серьёзным философским размышлениям, или, вспыхнув «розовым трепещущим огнём», сопереживающее событиям, происходящим в человеческом сообществе. Пейзаж уже не изображается, а действует.

Человек оценивается через природу, сравнение с ней позволяет составить более точную характеристику образа. Так Лара, с точки зрения других персонажей, «берёзовая роща с чистою травою и облаками».

Пейзажные зарисовки волнуют. Белые кувшинки на пруду, жёлтая акация, благоухающие ландышей, розовые гиацинты – всё это на страницах романа источает неповторимый аромат, который проникает в душу и наполняет её животрепещущим огнём.

Значение символики

Борис Пастернак – писатель тонкой душевной организации, живущий в согласии с природой и чувствующий нюансы жизни, умеющий наслаждаться каждым прожитым днём и принимающий всё происходящее как данное свыше. Человек, открывающий его КНИГУ, погружается в мир, наполненный звуками, красками, символами. Читатель будто перевоплощается в слушателя музыки, виртуозно исполняемой пианистом. Нет, это не торжественная музыка, звучащая в одной тональности. Мажор сменяется минором, атмосфера гармонии – атмосферой слома. Да, такова жизнь, и именно это её восприятие передаёт в романе художник. Как ему это удаётся?

Но на смену дню всегда приходит ночь, на смену теплу – холод. Холод, Ветер, Метель, Снегопад – неотъемлемая часть нашей жизни, важная составляющая, негативная сторона, с которой тоже надо научиться жить. Эти символы в романе Пастернака указывают на то, что окружающий человека мир может быть жестоким. Душевно необходимо готовить себя к этим трудностям.

Жизнь человека потому и прекрасна, что состоит не только из противоположностей, но и включает в себя множество самых разнообразных оттенков. Символом, олицетворяющим многообразие человеческих типов, является Лес, где в гармонии соседствуют самые разные представители животного и растительного мира.

Дорога, Путь – символы движения, стремления вперёд, символы познания неведомого, новых открытий. У каждого человека в жизни – своя Дорога, своя судьба. Важно, чтобы это не была дорога одиночества, которая непременно заводит в жизненный тупик. Важно, чтобы это был Путь, ведущий человека к Добру, Любви, Счастью.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Христианская тема в романе «Доктор Живаго»

Несмотря на многообразие исследовательских позиций, один из моментов в изучении «Доктора Живаго» оставался на его периферии. Это мощное влияние христианской традиции русской литературы (Достоевский), а также Евангельских и богослужебных текстов на Пастернака как решающий фактор создания романа «Доктор Живаго». [Птицын, 2000, с. 8]. Выявлению религиозно-философских корней в «Докторе Живаго» посвятили свои работы Ю. Бёртнес, Т.Г. Прохорова, И.А. Птыцин и др.

Роман содержит громадный объем информации, включающей в общую культурно-историческую работу множество сюжетов, явлений, эпох и деятелей. Текст «Доктора Живаго» «происходит» из множества источников. «Вписывание» Пастернаком в образы этих персонажей разнообразных претекстов актуализирует сюжеты и детали последних в проекции на изображаемую писателем современность и позволяет давать ей скрытые оценки.

Мир истории и вхождение человека в него определяется для Пастернака измерениями, которые он обозначил в христианском ключе: «свободная личность», «любовь к ближнему» и «идея жизни как жертвы». Высшей сферой, где воплощается такое понимание мира истории, является, по мнению писателя, искусство. Такое искусство Пастернак видел реалистическим и отвечающим не только правде истории, но и правде природы. [Куцаенко, 2011, с. 3].

Главное в романе? это обнаружение внутренних связей между людьми и событиями, которое приводит к пониманию истории как закономерного и последовательного процесса. Именно в раскрытии этого внутреннего содержания романа христианские мотивы играют наиболее важную роль.

О христианстве Юрия Живаго тоже много спорят, и главная претензия к Пастернаку тут - отождествление героя с Христом. Пастернак всего лишь ставил себе задачу доказать, что очень хороший человек - как раз и есть самый честный последователь Христа в мире, т.к. жертвенности и щедрости, покорности судьбе, неучастия в убийствах и грабежах - вполне достаточно, чтобы считать себя христианином». [Быков, 2007, с.722].

Герой, способный добровольно обречь себя на страдание, рано вошел в творчество Пастернака. Юрий Живаго символизировал фигуру Христа. Для Пастернака весьма важна следующая христианская идея: тот, кто послушен призывам Христа, употребляет усилие над самим собой, усердно преобразует всю свою жизнь. [Птицын, 2000, c. 12].

В свете проблематики романа Б. Пастернака «Доктор Живаго» становится принципиально важным параллелизм между образом Юрия Живаго и образом Иисуса Христа в романе. Однако есть основания говорить не просто о параллелизме образов, а о параллелизме всей истории Юрия Живаго, всего сюжета его судьбы с библейской историей о жизни, деяниях, смерти и воскрешении Иисуса Христа. Этот параллелизм образует ключевую структуру романа Пастернака. Параллелизм этот оформлен и в фазах сюжетного действия, и в системе характеров, и в стилевых «созвучиях», наконец, на него ориентирует целая гамма специальных сигналов.

Идеей жизни как жертвы живут герои всего произведения. Для Пастернака важна тема сострадающего тождества души одного человека другому, мысль о неизбежности отдать всего себя за людей. Лишь в контексте вечности жизнь человека и всего человечества получает для писателя смысл. Все события романа, все персонажи то и дело проецируются на новозаветное предание, сопрягаются с вечным, будь то явный параллелизм жизни доктора Живаго с крестным путем, судьбы Лары с судьбой Магдалины, Комаровского -

с дьяволом. «Загадка жизни, загадка смерти» - над этой тайной бьется мысль автора «Доктора Живаго». И Пастернак разгадывает «загадку смерти» через жизнь в истории-вечности и в творчестве.

Пастернака волнует тема духовного воскрешения личности. Первые строки книги (похороны матери Юры, вьюжная ночь после погребения, переживания ребенка) - смысловой зачин этой темы. Позднее Юрию Андреевичу мнится, что он пишет поэму «Смятение» о тех днях, которые протекли между смертью Христа и его воскресением, о том пространстве и времени, когда шла борьба между воскресительной потенцией жизни и «черной земной бурей». [Пастернак, 2010, c. 123]. Главный герой романа воскресение понимает так: «...Вот вы опасаетесь, воскреснете ли вы, а вы уже воскресли, когда родились, и этого не заметили» [Пастернак, 2010, c. 45].

В романе «Доктор Живаго» получили воплощение как нравственные стороны евангельского учения, так и другие, связанные с главной идеей, принесенной Христом человечеству. Доктор Живаго считает, что человек в других людях и есть душа человека, его бессмертие: «В других вы были, в других и останетесь. И какая вам разница, что потом это будет называться памятью. Это будете вы, вошедшая в состав будущего». [Пастернак, 2010, c. 45].

«Смерти не будет» - так звучит один из авторских вариантов названия будущего романа. По мнению Пастернака, человек должен носить в себе идею бессмертия. Без этого он не может жить. Живаго считает, что бессмертие будет достигнуто человеком, если он станет «свободен от себя» - примет на себя боль времени, примет все страдания человечества, как свои. И значимо то, что главный герой - не только врач, но и поэт. Сборник его стихотворений является результатом, итогом жизни. Это жизнь Юрия Живаго после смерти. В этом - бессмертие человеческого духа.

Концептуально важен финал романа. В нем два эпилога: первый - итог земной жизни героя, а второй - итог творчества-чудотворства. Нарочито сниженное изображение смерти Юрия Живаго сменяется апофеозом героя - выходом в свет, спустя много лет, книги его стихов. Это прямая сюжетная материализация идеи бессмертия. В своих стихах, запечатлевших чудо жизни, выразивших его мироощущение и миропонимание, Юрий преодолел власть смерти. Он сохранил свою душу, и она вновь вступила в общение с людьми.

Бессмертие человека для Юрия Живаго? это жизнь в сознании других. Юрий говорит слова Христа о воскресении как о постоянном обновлении одной и той же вечной жизни. Тайна Воплощения? основной христианский мотив в романе «Доктор Живаго». Он звучит в рассуждениях дяди Юрия, еретика Веденяпина, уже в первой книг. [Пастернак, 2010, c. 2]. Истина познается через повседневность, а человеческий образ Христа является краеугольным камнем историософии Веденяпина, которая, по его словам, строится на мысли о том, что «человек живет не в природе, а в истории, и что в нынешнем понимании она основана Христом, что Евангелие есть ее обоснование» [Пастернак, 2010, c.13]. Взгляд Веденяпина на историю и человеческую личность противостоит древности, в которой не было такого понимания истории. В древности человеческая личность не имела ценности, и властители уподобляли себя богам, превращая людей в рабов.

Цитатный план с темой Христа возникает вновь в конце второй книги, в тринадцатой и семнадцатой частях. Тема успела претерпеть некоторые изменения. К этому времени Юрий Живаго уже побывал на фронте, пережил поражение русских в первой мировой войне, гражданскую войну и полный крах русского общества. Однажды он случайно слышит, как Симушка Тунцева разбирает богослужебные тексты, истолковывая их в соответствии с идеями Веденяпина.

Взгляды историософии Веденяпина поразительно совпадают со взглядами Юрия Живаго, нашедшими отражение в его поэзии, в которой повторяется тема Христа, и опять в новой интерпретации. Подобно Веденяпину, Симушка находится под явным влиянием Гегеля в оценке значения христианства для современного человека, который больше не хочет быть ни властителем, ни рабом в противоположность дохристианскому общественному устройству с его абсолютным делением на вождей и народы, на кесаря и безликую массу рабов. «Отдельная человеческая жизнь стала Божьей повестью, наполнила своим содержанием пространство вселенной» [Пастернак, 2010, c. 239].

Пастернак заставляет Симушку высказывать идею, которая лежит в основе православной теории спасения и учения православной церкви о превращении человека в Бога. Согласно этому учению, человек должен стремиться повторить жизнь Христа, уподобиться ему, трудиться, чтобы вернуть грешную природу в состояние райской первозданности, вернуть ей Божественный смысл.

Главным для Юрия Живаго в жизни являются: дворянская культура и идеи христианства: Юрий Андреевич о дяде Николае Николаевиче: «Подобно ей (маме) он был человеком свободным, лишённым предубеждения против чего бы то ни было непривычного. Как у неё, у него было дворянское чувство равенства со всем живущим» [Пастернак, 2010, c. 12]; «Это, во-первых, любовь к ближнему, этот высший вид живой энергии, переполняющей сердце человека... идея свободной личности и идея жизни как жертвы» [Пастернак, 2010, c. 13].

Таким образом, одна из интерпретаций легенды о Христе, являющейся постоянным элементом культуры, вошла в содержание романа о Юрии Живаго - в его личности и судьбе воплотилась вечная тема - христианская. Б. Пастернак возвел смертного человека вровень с Иисусом Христом, доказав равнодостойность земной жизни одухотворенного человека, его трагедии существования той судьбы, которая стала для человечества символом великомученичества и бессмертия. Параллелизм судьбы Юрия Живаго, русского интеллигента, жившего в первой трети XX века, и истории Иисуса Христа стал в романе важнейшим способом открытия нравственной сущности противоборства человека со своим временем, формой огромного художественного обобщения.

Юрию Андреевичу кажется дикой сама идея переделывать жизнь, поскольку жизнь не материал, а действующее начало, по своей активности на много превосходящее возможности человека. Результат его действий лишь в меру внимания и подчинения ей соответствует его благим намерениям. Фанатизм губителен.

В одном из черновых вариантов романа отношению Живаго к Стрельникову Пастернак давал такое объяснение: «Как он любил всегда этих людей убеждения и дела, фанатиков революции и религии! Как поклонялся им... каким немужественным казался себе всегда перед лицом их. И как никогда, никогда не задавался целью уподобиться им и последовать за ними. Совсем в другом направлении шла его работа над собой. Голой правоты, голой истины голой святости неба не любил он. И голоса евангелистов и пророков не покоряли бы его своей все вытесняющей глубиной, если бы в них не узнавал он голоса земли, голоса улицы, голоса современности, которую во все века выражали наследники учителей - художники. Вот перед кем по совести благоговел он, а не перед героями, и почитал совершенство творения, вышедшего из несовершенных рук, выше бесплодного самоусовершенствования человека».

Работая над романом, Пастернак понимал, что пишет о прошлом. Для того чтобы его текст преобразил полузабытые события в слово, необходимое современникам и рассчитанное на участие в духовной жизни последующих поколений, приходилось думать о языке, освобождать его от устаревающих частностей, острота и выразительность которых по опыту и в предвидении не были долговечными. Он говорил, что намеренно упрощает стиль, стараясь «в современном переводе на нынешнем языке, более обычном, рядовом и спокойном», передать хоть некоторую часть того неразделенного мира, хоть самое дорогое издали, из-за веков отмеченное евангельской темой «тепловое, световое, органическое восприятие жизни».

В начале 1956 г. Пастернак отдал оконченную рукопись романа в редакции журнале «Новый мир», «Знамя», шли переговоры с издательством «Художественная литература». Летом на дачу в Переделкино приехал сопровождаемый представителем иностранной комиссии сотрудник итальянского радиовещания в Москве коммунист Серджио Д’Анджело.

Он попросил рукопись для ознакомления и в этой официальной обстановке получил ее. К автору рукопись не вернулась. Анджело передал ее итальянскому коммунистическому издателю Дж. Фельтринелли, который, ввиду того что международная конвенция по авторскому праву в то время не была признана СССР, мог печатать роман без разрешения автора. Тем не менее он известил Пастернака, что хочет издать роман на итальянском языке, 30 июня 1956 г. Пастернак ответил ему, что будет рад, если роман появится в переводе, но предупреждал: «Если его публикация здесь, обещанная многими журналами, задержится и Вы ее опередите, ситуация для меня будет трагически трудной».

Издание романа в Советском Союзе стало невозможным вследствие позиции, занятой руководством Союза писателей. Она отразилась в коллективном письме членов редколлегии «Нового мира», подписанном К. Симоновым, К. Фединым, Б. Лавреневым, А. Агаповым и А. Кривицким, и определила отечественную судьбу книги на 32 года вперед. В Италии же тем временем перевод был успешно сделан, и, несмотря на то что А. Сурков специально ездил в Милан, чтобы от имени Пастернака забрать рукопись для доработки, Фельтринелли 15 ноября 1957 г. выпустил книгу в свет. К концу 1958 г. роман был издан на всех европейских языках.

С 1946 г. Нобелевский комитет шесть раз рассматривал кандидатуру Пастернака, выдвигаемую на получение премии. В седьмой раз, осенью 1958г., она была ему присуждена «за выдающиеся достижения современной лирической поэзии и продолжение традиций великой русской прозы». В политическом комментарии присуждение премии было произвольно и однозначно связано с выходом романа «Доктор Живаго», не изданного в СССР и якобы антисоветского. Разразился чудовищный скандал, получивший в прессе название «дело Пастернака».

То, что присужденная почетная награда была обращена в позор и бесчестие, стало для Пастернака глубоким горем. Он, сначала радостно благодаривший Нобелевский комитет и Шведскую академию за присуждение премии, теперь вынужден был от нее отказаться «в связи с тем, какой смысл ей придан в обществе, к которому он принадлежит».

10 февраля 1960 г. Пастернаку исполнилось 70 лет. Со всего мира шел поток поздравительных писем и телеграмм. На праздничном обеде были знакомые из артистического круга. В течение зимы Пастернака беспокоили периодические боли в спине. Он старался не обращать на них внимания, но к концу апреля они настолько усилились, что, переписав набело пролог и первый акт пьесы, он позволил себе лечь в постель. Ему становилось все хуже. Рентген показал рак легкого. За день до конца Пастернак позвал нас, чтобы сказать, как мучит его двойственность его признания, которое обернулось полной неизвестностью на родине. «Вся жизнь была только единоборством с царящей и торжествующей пошлостью за свободный и играющий человеческий талант. На это ушла вся жизнь», - сказал он.

Урок 39 (100). Христианские мотивы

в романе «Доктор Живаго»

Цель урока: постараться понять значение христианских мотивов в творческом замысле Пастернака.

Методические приемы: обсуждение вопросов домашнего задания, комментированное чтение эпизодов.

Ход урока

I . Слово учителя

Герой Пастернака, Юрий Живаго, привлекает открытостью, умением любить и ценить жизнь, незащищенностью, которая является признаком не безволия, а способностью к размышлению, сомнению. Герой - выражение нравственного идеала автора: он талантлив, умен, добр, он сохраняет свободу духа, он видит мир по-своему и не подстраивается ни под кого, он личность. Идея романа христианская идея свободной личности.

II . Обсуждение вопросов домашнего задания.

Весь роман пронизан христианскими идеями и непосредственно (через речь), и опосредованно (через символы). Сама фамилия героя ассоциируется с образом Христа («Ты есть сын Бога живаго»: «живаго» - форма родительного и винительного падежей в древнерусском языке). Имя Юрий также символично - вариант имени Георгий (Георгий-победоносец). Юрий Живаго почти не принимает непосредственного участия в событиях, но понимание им жизни, всего происходящего основано на христианских ценностях. В основе сюжета - евангельская драма духовного выбора и крестной жертвы. В центре размышлений героя постоянно находится триада «жизнь - смерть - воскресение», а творчество понимается как «Слово Божие о жизни».

Роман начинается и кончается сценой похорон. «Шли и шли и пели «Вечную память...» матери Юры в начале романа. В конце его Лара, прощаясь с Юрием, говорит с ним как с живым: «Твой уход, мой конец. Опять что-то крупное, неотменимое. Загадка жизни, загадка смерти, прелесть гения, прелесть обнажения, это пожалуйста, это мы понимали. А мелкие мировые дрязги вроде перекройки земного шара, это извините, увольте, это не по нашей части». Все события «мирового значения» - «дрязги», ничто по сравнению с жизнью человека, реализуемой ежеминутно, сейчас, в повседневности, в мелких и незначительных с виду делах. Но последними строками романа являются строки поэтические: роман завершается стихотворением «Гефсиманский сад», воскресением Сына Божьего, бессмертием, жизнью в других людях.

III. Работа по заданиям

Задание 1. Читаем и комментируем «проповедь» Н. Н. Веденяпина (часть 1, глава 5).

(Отрекшийся от священнического сана Николай Николаевич Веденяпин определяет историю как «установление вековых работ по последовательной разгадке смерти и ее будущему преодолению». Веденяпин остается верен своему проповедническому признанию. Он считает, что можно быть атеистом, можно не знать, есть ли Бог и для чего он, и в то же время знать, что человек живет не в природе, а в истории, и что в нынешнем понимании она основана Христом, что Евангелие есть ее обоснование». В этой «проповеди» Веденяпина очень важное для Пастернака понимание значения и ценности жизни. Основанием для творчества в любой области человеческой деятельности является духовное оборудование»: «любовь к ближнему, ... идея свободной личности и идея жизни как жертвы». Упоминание Иисуса Христа в проповеди отца Николая не случайно. По мнению Н. Л. Лейдермана, в системе ценностных ориентиров романа Сын Божий и Сын Человеческий выступает и символом личностного начала в человеке, его нравственной сути, и тем, кто первым в истории человечества осуществил идею бессмертия. Такое понимание Бога несколько отличается от традиционного, поэтому ортодоксальная церковь дает неоднозначные оценки роману «Доктор Живаго», как, впрочем, и другим произведениям, где использованы библейские мотивы (например, «Мастер и Маргарита» Булгакова, «Плаха» Айтматова). В художественном мире Пастернака духовное и земное тесно связаны, слиты, а своих героев автор соотносит с идеалом Личности, с Христом.)

Задание 2. Обратим внимание на особенности хронологии событий романа.

(Действие романа привязано к православному календарю: мать Юры умерла в канун Покрова; летом 1903 года Юра с дядей едут к Воскобойникову - Была Казанская, разгар жатвы в годы гражданской войны - «Была зима на исходе, Страстная, конец великого поста». Пастернак как будто строит сюжет в масштабе вечности, поэтому смысл даже незначительных событий углубляется, расширяется.)

Задание 3. Найдем элементы церковнославянской лексики, отсылки к Священному писанию, к евангельским текстам, определим их роль.

(Таких элементов и отсылок очень много в романе. Вот лишь некоторые из них: сцена похорон Анны Ивановны (часть третья, главы 15-17); разговор Живаго с Гордоном (часть четвертая, глава 12); упоминание библейских образов в сцене митинга (часть пятая, глава 7); сцена возвращения в Москву, когда доктор Живаго видит сначала храм Христа Спасителя, а потом купола, крыши, дома всего города (часть пятая, глава 16); сцена тифозного бреда Живаго, заканчивающегося словами «Надо проснуться и встать. Надо воскреснуть» (часть шестая, глава 15); разговор Лары и Юрия и сравнения их Ларой с Адамом и Евой (часть тринадцатая, глава 13); разговор Лары и Симы - толкование евангельских текстов (часть тринадцатая, глава 17).)

Какова роль стихов в композиции романа?

Каковы основные темы и идеи этих стихов?

Проанализируйте образную структуру стихотворений.

Урок 40 (101). Стихотворения Юрия Живаго

Цель урока: определить мест и значение «Стихотворений Юрия Живаго» в композиции и замысле романа.

Методические приемы : лекция с элементами беседы, анализ стихотворений.

Ход урока

I. Слово учителя

Роман о жизни на земле Юрия Андреевича Живаго начинается со смерти матери, а завершается его смертью. Лариса же попросту исчезает с лица земли («однажды… ушла из дому и больше не возвращалась»), «пропала неизвестно где, забытая под каким-нибудь безымянным номером из впоследствии запропастившихся списков, в одном из неисчислимых общих или женских концлагерей севера». О страшной судьбе их дочери, получившей «варварскую, безобразную кличку» Танька Безочередева, мы узнаем из разговора Гордона и Дудорова в эпилоге романа. Строчка Блока, которую вспоминают друзья («Мы дети страшных лет России»), приобретает новое символическое значение: «Когда Блок говорил это, это надо было понимать в переносном смысле, фигурально. И дети были не дети, сыны, детища, интеллигенция, и страхи были не страшны, а провиденциальны, апокалиптичны, а это разные вещи. А теперь все переносное стало буквальным, и дети - дети, и страхи страшны, вот в чем разница».

Роман заканчивается ощущением свободы, красной нитью пронизывающим произведение. Постаревшие Гордон и Дудоров перелистывают тетрадь писаний Живаго, ставших вечным его воплощением, его воскрешением: «Смерть можно будет побороть // Усильем Воскресенья» - это последние строки стихотворения «На Страстной». Стихи Юрия Живаго - это бессмертие героя, его инобытие, вечная жизнь его души и души самого автора, который понимал свое творение как исполненную миссию: «Я окончил роман, - писал Пастернак Варламу Шаламову, - исполнил долг, завещанный от Бога».

II. Анализ стихотворений

Задание. Прочитаем стихотворение, открывающее цикл, с шекспировским названием «Гамлет» и попробуем разобраться в его образной структуре.

Тема Гамлета созвучна теме романа. Трагедия Гамлета, по Пастернаку, - это не драма долга и самоотречения, и это сближает этот образ с образом Христа. «Если только можно, Анна Отче, // Чашу эту мимо пронеси» это слова Христа. Стихотворение «Гамлет» - и о шекспировском герое, и о Христе, и о герое романа Юрии Живаго, и о самом авторе романа, трагически ощущающем свое существование, и вообще о человеке в положении Гамлета. Долг человека заплатить муками за чудо жизни. Евангельские образы, высокий библейский слог соединены с народной пословицей, содержащей простую, но очень глубокую мысль: «Жизнь прожить - не поле перейти». Жизнь символична, потому что она значительна во всех своих проявлениях. И предметом поэзии является сама жизнь. Недаром следующим стихотворением цикла является «Март», месяц пробуждения жизни природы.

Какими средствами утверждается жизнь в стихотворении «Март»?

(Стихотворение «Март» как и Гамлет написано пятистопным хореем и содержит четыре строфы. Но трагическое звучание «Гамлета» в последней строке («Жизнь прожить - не поле перейти») сменяется оптимистическим настроением «Марта». Каждое явление природы одухотворено, олицетворено, наполнено высшим смыслом: «Солнце греет до седьмого пота, // И бушует, одурев, овраг»; «дымится жизнь в хлеву коровьем»; «здоровьем пышут зубья вил». Назывные предложения третьей строфы, отмеченные радостной, восклицательной интонацией, передают удивление и восторг перед очередным чудом жизни:

Эти ночи, эти дни и ночи!

Дробь капелей к середине дня,

Кровельных сосулек худосочье,

Ручейков бессонных болтовня!)

Только у Пастернака мы находим сравнение весны с «дюжей скотницей», у которой «дело... кипит в руках». Прекрасное есть жизнь. Поэтому «пахнет свежим воздухом навоз», он «всего живитель и виновник». Нет низкого, и нет высокого, есть работа, есть вечная жажда жизни и ее бесконечное обновление.

Как связаны стихотворения «Гамлет», «Март» и «На Страстной»?

(Стихотворение «Март» скрепляет первое и третье стихотворения цикла своей мнимой простотой, обыденностью, утверждением простых жизненных ценностей. «...март разбрасывает снег / На паперти толпе калек». Сама природа участвует в событиях Страстной недели: «Вода буравит берега // И вьет водовороты»; «Деревья смотрят нагишом // В церковные решетки... // Сады выходят из оград, // Колеблется земли уклад: // Они хоронят Бога». Обновление жизни, весна природы вызывает Воскресение Христа:

Но в полночь смолкнут тварь и плоть,

Заслышав слух весенний,

Что только-только распогодь,

Смерть можно будет побороть

Усильем Воскресенья.)

Какие еще связи вы видите в стихотворениях цикла?

(Цикл «Стихотворения Юрия Живаго» заключает в себе и годичный природный цикл: весна, лето, осень, зима. «Март», «Белая ночь» и «Весенняя распутица» связаны с пробуждением природы, пробуждением человеческой жизни, в которой перемешаны «доли // Безумства, боли, счастья, муку». Лето - «Объяснение» - возвращение жизни, ее новый виток:

Жизнь вернулась так же беспричинно,

Как когда-то странно прервалась.

Я на той же улице старинной,

Как тогда, в тот летний день и час.)

Какова роль слов «так же», «те же», «вновь», повторяющихся образов?

(Эти слова и повторяющиеся образы и фразы усиливают впечатление гармоничности, цикличности, постоянного возобновления.) ПоурочныеПояснительная записка

... Поурочные разработки . - М.: Просвещение. 3. Золотарёва И.В., Михайлова Т.И. Поурочные разработки по русской литературе XIX века . 10 класс . 1-е полугодие. - М.: Вако, 2003. 4. Золотарёва И.В., Михайлова Т.И. Поурочные разработки по русской литературе ...

Вся фабула романа с доктором Живаго в целом ориентирована на евангельский сюжет. История, понятая Пастернаком как драма, уже была разыграна в Евангелии, и центральное лицо её - Христос, другого центра у христианской истории нет. Юрий Живаго, конечно же, не Христос, но его судьба воплощает драму христианской личности. Роль Юрия Живаго аналогична роли художника, творца, который не может вмешаться волевым образом в ход истории, но вносит в этот мир свой идеал христианского жизнепонимания.

С героем трагедии Шекспира лирического героя одноимённого стихотворения Б. Пастернака сближает одно и то же стремление: сделать свой жизненный выбор “в смертной схватке с целым морем бед” («Гамлет», акт 1). Он, как и Гамлет, ощущает разрыв “связующей нити” времён и свою ответственность за её “соединение”:

«Порвалась дней связующая нить.
Как мне обрывки их соединить!..»
(В. Шекспир. «Гамлет»)

“Ось” жизни затронула и судьбу Юрия Живаго: он оказывается в центре мироздания, “на распутье”, пытаясь предугадать свою “роль” в мировой “драме”.

«Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далёком отголоске
Что случится на моем веку...

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси...»

Образ “тысячи биноклей” расширяет художественное пространство стихотворения. За этой метафорой - осмысление сути человеческого бытия. Мир - огромный космос. Таким образом, тема “жизнь-театр”, заявленная в трагедии Шекспира, у Б. Пастернака расширяется до Беспредельного - “душа хотела б быть звездой” (Ф. Тютчев). Но путь избранничества возведён к “вечному прототипу” и сопряжён с неизбежным страданием, поэтому:

«Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.»

Образ чаши - открытая евангельская реминисценция: “Да минует меня чаша сия!” В этом обращении - перифраз молитвы Христа в Гефсиманском саду перед тем, “как возложили руки на Иисуса Христа и взяли его. И отошед немного, пал на Лице Свое, молился и говорил: «Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия»” (Мф. 26, 39). Моление лирического героя о перемене судьбы, о смягчении жизненных ударов - это вечное человеческое обращение к Богу, но в то же время герой чувствует, что “неотвратим конец пути”:

«Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.»

Здесь предчувствие полной гибели как цены за “ролевое” предназначение творца, художника. Появляется мотив жертвенности за свободное творчество. Реализуется он в последнем четверостишии. Это четверостишие представляет “конец пути” - то есть “распятие”, жертва “за многих <...> во оставление грехов”.

«Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить - не поле перейти.»

Фарисеи - олицетворение лицемерия, лжи, беззакония. В наставлении Иисуса о фарисеях произносится: “Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете царство небесное человекам!” Благодаря этой реминисценции можно понять настоящую роль и лирического героя, и Юрия Живаго, и Бориса Пастернака. Доказательством тому служит и семантическая окраска отдельных слов: подмостки в первой строфе как будто актуализируют театральную предначертанность судьбы. Однако следующие слова: роль, драма, распорядок действий лишают права выбора, но все они оказываются сведены к одной формуле - “жизнь прожить - не поле перейти”. А это уже не из актёрской игры: жизненная мудрость не терпит лицедейства. Сама жизнь есть выбор, прожить её - значит, выбор этот сделать.

“Я люблю твой замысел упрямый, но на этот раз (“И на этот раз меня уволь”) я знаю свою судьбу и иду ей навстречу, согласуя свой выбор с народной мудростью «жизнь прожить - не поле перейти»”. Таково истинное лицо героя, мужественно идущего к неотвратимому концу. Выбор пути совершился в пользу христианской этики: иду навстречу страданиям и гибели, но ни в коем случае - лжи, неправды, беззакония и безверия.

Борис Пастернак признавался, что в основе стихотворений к роману - “новое состояние души”. Это состояние - любовь. Любовь в двух ипостасях: как чувство интимное и как чувство более широкое - любовь к жизни, к Богу.

Образ свечи обрамляет строфы, становится как бы центром мироздания. Пламя поначалу теряется в метели (“Мело, мело по всей земле // Во все пределы”). “Как летом роем мошкара”, зимой на пламя слетаются хлопья снега, к нему свои стрелы направляет вьюга. Перед нами всеобъемлющая картина метели, которая бушует по всей земле. И на фоне этой мятежной стихии - одинокая горящая свеча.

Любовь представляется лирическому герою сотворением духовного мира, центральным событием в жизни, подобно “крещению”. “Свеча горела на столе” в комнате влюблённых, озаряя картину их встречи. Любовь противостоит метели, и уже она, а не вьюга проникает “во все пределы”. В любви “скрещиваются” плотское и духовное, временное и вечное, человеческое и ангельское.

В христианской символике свеча означает веру в Бога. В стихотворении «Зимняя ночь» образ свечи многозначный: это и символ идиллического мира, и символ встречи, надежды, веры, любви.

В стихотворении явно ощутимы реальные детали. Хлопья снега летят “к оконной раме со двора”, на стекле возникают снежные узоры - “кружки и стрелы”, “два башмачка” падают “со стуком на пол”, “воск” капает “на платье”, “на свечку” дует “из угла”. Всё это лишь подтверждает, что поэзия любви - это поэзия живой жизни, поэзия человеческой души, которой не чужды любые сердечные перебои, любые диссонансы. Поэтому и образ свечи восходит от дисгармонии, хаоса, царящего в мире, к миру Вечному во времени. «Зимняя ночь» - это моменты мгновенного и вечного счастья; любовь озаряет героев внутренним светом, унося их в пронзительную высоту Духа.

Особое место в поэтической тетради Юрия Живаго занимает стихотворение «Сказка». Стихотворение основано на легенде о том, как святой Георгий Победоносец убивает дракона-змея, который душит девушку. Легенда отражает древнейшее представление о добре и зле. Имя Георгий греческого происхождения, на Руси оно приняло формы Юрий или Егор. Таким образом, в стихотворении и в романе очевидна параллель между святым Георгием и Юрием Живаго.

В стихотворении явные параллели: девушка - это Лара, святой Георгий - Юрий Живаго, дракон - Комаровский. И снова Комаровский появляется в жизни героев и рушит все мечты о счастье, о тихой жизни. Но не может спасти свою возлюбленную Юрий-Георгий, отдаёт её во власть дракона. Потому и сказка, что в реальности всё гораздо сложнее и запутаннее. Сказка может быть только в мечтах.

“А они даже и не простились толком, только Юрий Андреевич рукой махнул и отвернулся, стараясь сглотнуть колом в горле ставшую боль <...>- Прощай, прощай, - предваряя эту минуту, беззвучно-беспамятно твердил доктор, выталкивая из груди эти чуть дышащие звуки в вечеревший морозный воздух. - Прощай, единственно любимая, навсегда утраченная!” Лара для Юрия Живаго - это сфера души, творчества, духа. Лара - символ жизни, символ бесценности её дара.

Разлука любимых состоялась. Метафорические образы моря, волны вызывают ассоциации с “бурей жизни”, с “волной судьбы”. В прозе они являют смысл исторической, социальной бури, бросавшей Лару и Живаго к разным берегам, то соединяя их, то разлучая. В стихотворении эти же образы приобретают черты вселенского одиночества, когда “не видно света Божьего”. Здесь разлука становится метафорой разрушенного мира, общей судьбы. Мотив разрушения, разорения дома (“Везде следы разгрома”; “Повсюду в комнатах хаос. // Он меры разоренья...”) становится едва ли не главным в стихотворении. В прозе читаем: “Положу черты твои на бумагу”. “На бумаге” не осталось её черт: “Ушли на дно её души // Её черты и формы”. Осталась тоска, которая “с костями сгложет”. И всё же за плачем и тоской по Ларе стоит более высокое - “обручение его с духом творчества и преображение”. И потому… “Смерти не будет...”

Темы любви и творчества пронизывают весь роман. Любовь и творческий дар, данные Юрию Живаго свыше, становятся источником жизни, и только благодаря им преодолевается “драма жизни”, трагедия бытия. Художник, Творец, по мнению Живаго – Пастернака, призван соединить “порвавшуюся дней связующую нить” и вернуть жизни смысл и вечную гармонию. В этом и состоит задача искусства. Ключом к такому пониманию творчества являются стихотворения, собранные во второй части поэтической тетради Юрия Живаго.

Если обратить внимание на подбор «Стихотворений Юрия Живаго», то можно заметить, что именно во второй части собраны стихотворения на евангельские сюжеты: «Рождественская звезда», «Чудо», «Магдалина I», «Магдалина II», «Рассвет», «Август», «Гефсиманский сад». Они являют поэту “образ мира”, предстают своеобразным мостом от земного существования к бессмертию. Если рассматривать стихотворения не в хронологическом порядке, то лирический сюжет их выстраивается на следующих ключевых текстах: «Рождественская звезда», «Рассвет», «Чудо», «Август», «Гефсиманский сад».

«Рождественская звезда»

Весьма значим и интересен образ Рождественской звезды у Пастернака. В Евангелии сказано: “Звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними…” Движущаяся, она указывала путь к Младенцу. Поэт развивает эту мысль далее:

«Растущее зарево рдело над ней
И значило что-то,
И три звездочёта
Спешили на зов небывалых огней.»

Странный путеводный знак, в отличие от других звёзд, не только порождает “растущее зарево”, но и целеустремлённо перемещается. Звезда напоминает пламенеющий стог:

«Она пламенела, как стог, в стороне
От неба и Бога,
Как отблеск поджога,
Как хутор в огне и пожар на гумне.»

В этом четверостишии все образы возникают в стороне “от неба и Бога”. Почему так? Не потому ли, что поэт ощущает причастность заоблачного явления к земной повседневности, к реальному быту, к людским судьбам. Поэт ставит знак равенства между светилом, возвестившим о рождении Христа, и людьми, принявшими этот Божественный знак. Не случайно последующие возвышенные строки (кстати, это единственный в стихотворении фрагмент с приподнятым пафосом) уже в следующей фразе обрываются прозой земной позёмки:

«И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали всё пришедшее после.
Все мысли веков, все мечты, все миры,
Всё будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все ёлки на свете, все сны детворы.
Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Всё великолепье цветной мишуры…
…Всё злей и свирепей дул ветер из степи…»

Образ будущего в этом фрагменте стихотворения предстаёт в атмосфере праздника: “все мысли веков, все мечты, все миры” будут сопряжены с одним их главных библейских символов. Насколько это будет торжественно в будущем, настолько приземлено сейчас, в настоящем…

Заметим, что всё стихотворение выстраивается на центробежной силе: радиус всё время расширяется. Евангельский сюжет выходит за пределы заданной темы - Рождества Христова. Этот мир куда более огромный. Бытовые детали пейзажа в первой части стихотворения выстроены, как арки, - круги идут от них:

«Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звёзд.»

Во всех этих звучащих [О] - огромное восходящее пространство. Если сопрягать с христианской символикой, то это, конечно, икона. Всё время нимбы строятся и расширяются, и заключительная строка стихотворения (“…с порога на деву, // Как гостья, смотрела звезда Рождества”) завершает эти круги. Примечательно то, что Рождественская звезда, которая поначалу мерцает “застенчивей плошки”, затем разгорается внезапно и непостижимо, знаменуя тем самым святость произошедшего события.

«Рассвет»

Вспомните притчу о воскресении Лазаря и соотнесите с героем стихотворения. Прочитайте стихотворение Ф.И. Тютчева «Не знаю я, коснётся ль благодать...» (1851), найдите сходные мотивы.

На “рассвете”, то есть в молодости, герой стихотворения жил, следуя нравственным заветам Христа. “Потом пришла война, разруха”, христианская религия потускнела, ушла из жизни. В страшных исторических потрясениях не был слышен “вечный” голос, он был заглушён звуками “войны”, обстоятельствами внешней жизни. Но теперь, через много лет вера вновь явилась, герой, “как от обморока ожил”, читая “завет”. Таков зачин стихотворения. Сравните у Ф.И. Тютчева:

«Не знаю я, коснётся ль благодать
Моей души болезненно-греховной,
Удастся ль ей воскреснуть и восстать,
Пройдёт ли обморок духовный?..»

Лирический герой стихотворения Пастернака ищет путь к обновлению жизни. У Тютчева “болезненно-греховная душа” не может найти успокоение на земле, стремится в Беспредельное, герой же Пастернака возрождается душой в “утреннем оживленье” толпы, на улицах, в городе, вместе с вьюгой, снегом, утром - со всем миром. “Везде встают, огни, уют, // Пьют чай, торопятся к трамваям”. Герой настолько чутко воспринимает мир, что не просто видит, как на рассвете “в воротах вьюга вяжет сеть // Из густо падающих хлопьев”, но и сам “тает”, как снег, и хмурится, как зимнее утро. Тем самым поэт одухотворяет природу: образы стихотворения последовательно представляют неодушевлённое одушевлённым, очеловечивают природу. Герой не идёт - “бежит” к людям, его интересует всё в этом мире, взгляд его проникает всюду, он пытается пересоздать мир, одержать над ним “победу”.

Восприятие мира изменилось от “войны” к “уюту”, от “обморока” к “оживленью”. “И вымершие мостовые везде встают” - здесь передано движение самой жизни. “Со мною люди без имён, // Деревья, дети, домоседы”. Герой (Юрий Живаго), соприкоснувшись с этим миром, стремится довести его до поэтического символа “живой жизни”, символа Воскресения.

Несколько парадоксально на этом фоне звучат строки: “Я всё готов разнесть в щепу // И всех поставить на колени”. Их надо понимать в библейском контексте стихотворения: “поставить на колени” - значит заставить слушать проповедь, пророчество. Библейский контекст поможет понять нам, о какой “победе” идёт речь. Победа над утраченной верой в жизнь. Наступивший рассвет прояснил не только судьбу лирического героя, но и общие черты бытия, приблизил человека к Богу, Бога к человеку, человека к природе, природу к человеку.

Приятие жизни как чуда Воскресения - основной пафос стихотворения. Только в слиянии прошлого и настоящего, общего и личного, минутного и вечного, разума и чувства, “повседневности” и “истины” рождается чудо настоящей жизни, способной одержать победу над смертью. Но время беспощадно приближает неотвратимый “конец пути”.

«Август»

“Однажды утром в конце августа Юрий Андреевич с остановки на углу Газетного сел в вагон трамвая Юрию Андреевичу не повезло. Он попал в неисправный вагон, на который всё время сыпались несчастья. И вдруг ощутил небывалую, непоправимую боль внутри и понял, что сорвал что-то в себе, что он наделал что-то роковое и что всё пропало”. Юрий Живаго “посетил сей мир в его минуты роковые” и стал “полем” для “сраженья” истории и личности, жизни и смерти. Даже в грядущей смерти было “что-то роковое, непоправимое”. Поэт умирает тогда, когда дышать уже нечем, но ощущение “рокового часа” появляется гораздо раньше, оно явилось поэту во сне, в стихотворении «Август». Во сне он слышит и свой собственный голос, и одновременно “чей-то”, доносящийся как будто из другого мира.

“Утром рано” он разбужен встающим солнцем. Оно бросает “шафрановые” лучи из окна на “занавес”, “диван”, “постель”, “подушку мокрую”. Столь же реальна и картина сна, даже дата обозначена: “Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня // Шестое августа по-старому, // Преображение Господне”.

Вспомним итог земного пути Юрия Живаго. Пройдя через “бездну унижений”, горечь утрат, жизненных неудач в тяжкие годы “безвременья”, сохранив при этом культуру христианской души, он не удостоился чести быть похороненным по религиозному обычаю: “Как жаль всё-таки, что его не отпевают по-церковному! Погребальный обряд так величав и торжествен Он так всего этого стоил…”

Вспоминает и “годы безвременщины”, и “бездну унижений”, но в то же время “полёта вольное упорство” в творчестве, восхищается “лазурью”, “золотом” природы. Образы неба, знамения, Преображения Господня, второго Спаса. “Знамение с неба” - подтверждение мыслей Иисуса Христа об истинности духовной жизни и смерти как жертве за неё:

«Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная как знаменье,
К себе приковывает взоры.»

Евангельские реминисценции помогают понять смысл сопоставления двух миров стихотворения: с одной стороны, мир физический, реальный, с другой - мир Божественный. И столь явно ощутимо в финале стихотворения удовлетворение от сотворения этого “образа мира” христианской личностью.

Прощай, размах крыла расправленный,
Полёта вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство.

«Гефсиманский сад»

«Гефсиманский сад» завершает поэтическую тетрадь Юрия Живаго, вместе со стихотворением «Гамлет» выстраивает кольцевую композицию и всего романа, и цикла стихотворений.

Гефсиманский сад, по Евангелию, то место, где Иисус Христос провёл последние часы. Это были мгновения Его прощания с земной жизнью. Гефсиманский сад - это метафора безмерности времени и неотвратимости высокой миссии искупления во имя торжества высокой любви Духа, во имя приближения царства Святого Духа.

«Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И, как сплавляют по реке плоты,
Ко мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты.»

В стихотворении «Гефсиманский сад» евангельский миф трактуется как крестный путь Богочеловека. Для Живаго следовать Иисусу Христу значит идти избранным путём страданий, обрести Вечность.

Когда-то вся литература христианских народов была пропитана христианскими мотивами. Любовь к Христу, горячая, глубокая, освещала почти каждую страницу, выходившую из-под пера писателей России, Европы и Америки. За последние десятилетия мы отвыкли от этого: кроваво преследуемое в одной части мира, почтительно вытесняемое в другой, христианство почти совсем ушло со страниц мировой литературы.

И вдруг сейчас, яркой животворящей струей, оно засияло в творении писателя, сорок лет бывшего под гнетом самой безжалостной антихристианской силы, под гнетом сосредоточенно мобилизованных сатанинских сил зла, воплотившихся во власти, полонившей нашу Родину. Для нас самих это не неожиданно: мы всегда знали, что любовь к Христу, преданность Ему с наибольшей силой и полнотой живут в настоящее время именно в глубине нашего народа. Но для внешних это кажется неожиданностью, и они с удивлением пишут: "Как мог такой апостол жизни с глубочайшим чувством ее христианской священности прожить в сокрушающем жизнь и уничтожающем душу кошмаре коммунистической революции и тирании?"

Для нас "Доктор Живаго", творение Бориса Пастернака, драгоценнее всего именно проявлением светлой и глубокой любви к Христу и веры в Него, хотя и не ортодоксальной, но искренней.

Строки из стихотворения "Гефсиманский сад", дерзновенно, но глубоко правдиво, хочется сказать, свято вложенные Пастернаком в уста Христа Спасителя, подобно тому как в уста Господа вкладывались сходные слова древними святыми песнописцами, - эти строки войдут в душу православного человека вместе с лучшими религиозными строками стихов Державина, Пушкина, Лермонтова, А.Толстого, вместе с лучшими христианскими страницами Достоевского.

А так как страницы "Доктора Живаго" написаны не в спокойствии и тихости XIX столетия, а во мраке кровавых антирелигиозных преследований, с исповедническим мужеством, то станут они от того еще более любимыми.

Спор нельзя решать железом.
Вложи свой меч на место, человек.
Неужто тьмы крылатых легионов
Отец не снарядил бы Мне сюда?
И волоска тогда на Мне не тронув,
Враги рассеялись бы без следа.
Но книга жизни подошла к странице,
Которая дороже всех святынь.
Сейчас должно написанное сбыться,
Пускай же сбудется оно. Аминь.
Ты видишь: ход веков подобен притче
И может загореться на ходу.
Во имя страшного ее величья
Я в добровольных муках в гроб сойду.
Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И как сплавляют по реке плоты,
Ко Мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты.

Глубоко войдут в христианскую душу и эти, и многие другие строки из стихов и из текста "Доктора Живаго".

Интересно отметить, по-видимому, совсем бессознательную духовную перекличку через грани веков. Б. Пастернак, вероятно, не читал Иоанна Златоуста. Традиции русской интеллигенции, в которых вырос и которыми пропитался Б. Пастернак, уже давно увели русские мыслящие круги от этого чтения, бывшего некогда любимейшим для наших отдаленных предков.

Но в своем стихотворении "Магдалина" Пастернак повторяет мысль Иоанна Златоуста. Страдания, которые перенесла святая Мария Магдалина, сохранив верность в любви к Господу после Его крестной смерти, так духовно очистили и возвысили ее, что она оказалась способной первой воспринять величайшую истину христианства - весть о воскресении Христа и, став апостолом для апостолов, проповедать и им, и всему миру эту истину. Таковы приблизительно изложенные мысли святителя Иоанна Златоуста.

Это же говорит и Пастернак, влагая в уста Марии Магдалины следующие слова:

Пройдут такие трое суток
И столкнут в такую пустоту,
Что за этот страшный промежуток
Я до воскресенья дорасту.

Книга Б.Пастернака вызывала признание и преклонение во всем свободном мире. Но она, конечно, не напечатана в Советском Союзе. И тем не менее ошибается американский рецензент, когда говорит, что эта книга, получившая одобрение всего мира, останется неизвестной для русского читателя.

Нет, эта книга уже широко известна и любима в России. Мы слышали, что русские студенты часто знают стихи из нее наизусть, и еще раньше, чем сама книга оказалась за границей, эти стихи уже были переданы русскими людьми оттуда русским эмигрантам здесь. И конечно, эти строки вошли в русскую мысль, в русскую душу прочно - навсегда.

Неудивительно поэтому, что творение Б.Пастернака вызвало такую лютую ненависть со стороны гонителей русской души. Быть может, в этом явлении свидетельство ценности его книги еще лучшее, еще большее, чем награждение ее Нобелевской премией.

Люди могут ошибаться. Но сатана безошибочно узнает всё, ненавистное ему. И когда в пароксизмах злобы его слуги и глашатаи кричат полные ненависти и злости слова относительно новой книги, мы по одному этому уже могли бы догадаться, что тут нечто очень доброе и очень ценное.

Хотя Б.Пастернак находится под ярмом этой сатанинской власти, он, во всеоружии христианского мужества, не боится ее. Он говорит: "Я уже пожилой человек, и самое большее, что может случиться, это смерть. А ее не надо бояться". Потому, что он исповедует:

Смерть можно побороть
Усильем воскресенья.

Низкий, земной, церковный поклон Борису Пастернаку. И слава ему!

Из книги архиепископа Нафанаила (Львова) "Ключ к сокровищнице", изданной в серии "Духовное наследие русского зарубежья", выпущенной Сретенским монастырем в 2006 г.

http://www.pravoslavie.ru/put/070201104425