Читать книгу «Смерть Артура» онлайн полностью — Томас Мэлори — MyBook

Читая книгу Мэлори, необходимо принять как литературную условность некоторые ее особенности, присущие многим средневековым произведениям. К таким особенностям относятся, например, сюжетные, временные и смысловые неувязки, связанные с характером работы автора над его романом. Мэлори использовал в качестве источников объемные циклы рыцарских романов и легенд, которые содержат разные версии одного сюжета. Компонуя свою версию, Мэлори нередко переставляет местами отдельные эпизоды, сдвигает их во времени, отчего иногда возникают несоответствия и повторы. В примечаниях оговариваются только некоторые, наиболее очевидные, случаи таких неувязок.
Исторические сюжеты Мэлори в основном почерпнул из хроник и легенд, многое он заимствовал из полулегендарной «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского (см. издание этого произведения в серии «Литературные памятники». М., Наука, 1984). Обращаясь к событиям артуровской эпохи, Мэлори нередко объединяет их с событиями своего времени: описания битв, в которых участвуют рыцари Артура, обогащаются деталями сражений эпохи войн Алой и Белой розы, в которых участвовал сам Мэлори или о которых он был наслышан. Отсюда - неизбежные анахронизмы в тексте романа.
Пытаясь везде, где возможно, связать легендарные события с исторической действительностью, Мэлори стремится к точной локализации происходящего. Соответствия легендарным названиям городов, замков, рек, гор и островов он находит в географической реальности своего времени, перенося действие из сказочной земли в знакомое ему окружение. В отношении некоторых наиболее прославленных легендами географических названий, упоминаемых в артуровских циклах, существуют научные гипотезы, подкрепляемые данными раскопок или исследованиями сохранившихся памятников культуры. В примечаниях такие гипотезы кратко излагаются (см., например: Тинтагиль, Камелот, Гластонбери и др.). В тех случаях, когда о названии ничего не известно или сведения не имеют достаточных оснований, комментарии не предлагаются. Даты христианских праздников указаны по юлианскому календарю.
Мэлори не всегда удается в его объемном произведении точно идентифицировать - «установить личность» - того или иного героя. Это связано с тем, что в источниках, которыми он пользовался, упоминается большое количество персонажей, многие герои носят одно и то же или сходно звучащие имена. Нет необходимости оговаривать все случаи проистекающих отсюда неувязок, комментируются только некоторые из них.
Мэлори нередко далеко отходит от своих источников в толковании событий и в оценке характеров и поведения героев. Соответствия или расхождения версии Мэлори с более ранними произведениями комментируются только в случаях, существенных для понимания сюжета, а также там, где особенно ярко проявилась авторская индивидуальность Мэлори.
/О. А. Казнина/

(бывшим рыцарем, который был осуждён на пожизненное заключение за грабёж, насилие и разбой). По некоторым версиям, первый в англоязычной традиции роман в прозе. [ ]

Энциклопедичный YouTube

1 / 3

Кельтские мифы. Передача 21. "История бриттов" Гальфрида Монмутского. "Смерть Артура" Томаса Мэлори

Картавые Обзоры || Король Артур и все все все

Картавые Обзоры || Мерлин без купюр

Субтитры

Источники

До Мэлори уже существовало немало артуровских романов на английском языке (до нас дошло около тридцати), но не было ничего похожего на французские обобщающие своды типа «Вульгаты ». Мэлори непосредственно использовал две одноимённые поэмы («Смерть Артура»), одна в аллитеративном стихе , второй половины XIV в., другая в восьмистрочных строфах, ок. .

Новация Мэлори состоит в том, что он писал прозой (из английских романов бретонского цикла до Мэлори прозой написан лишь один, «Мерлин», почти дословный перевод второго романа «Вульгаты», на 20 лет раньше «Смерти Артура»). Французские источники Мэлори во всех случаях сокращает, иногда очень значительно («Книга о Тристраме» уменьшилась в шесть раз). То, что у его предшественников занимало десять страниц, он излагает в паре строк.

В своём предисловии Уильям Кэкстон делает вид, что до Мэлори литературы о короле Артуре на английском языке почти не существовало: «Много славных книг писано о нём и о его благородных рыцарях на французском языке, кои я видел и читал за морем, но на нашем родном языке их нет. …есть иные и по-английски, но далеко не все».

Состав

Повесть о короле Артуре (От свадьбы короля Утера до короля Артура, правившего после него и совершившего много битв; Fro the Maryage of Kynge Uther unto Kyng Arthure that Regned Aftir Hym and Ded Many Batayles ). Первая по порядку содержания и вторая по порядку написания (согласно Винаверу). Источником для неё послужило так называемое «Продолжение Мерлина», французский роман, созданный как часть цикла, задуманного в противовес «Вульгате».

Повесть об Артуре и Луции (Славная повесть промеж короля Артура и Луция, римского императора ; The Noble Tale Betwyxt Kynge Arthure and Lucius the Emperor of Rome ). Согласно Винаверу, это первое по времени создания произведение.

Повесть о Ланселоте Озерном (Славная повесть о сэре Ланселоте Озёрном; The Noble Tale of Sir Launcelot Du Lake ). Источник третьей повести Мэлори - какой-то не дошедший до нас вариант «Романа о Ланселоте», центральной части «Вульгаты». Мэлори здесь обрубил всю предысторию, включая воспитание Ланселота у Девы Озера и перипетии его любви к королеве.

Повесть о сэре Гарете Оркнейском (The Tale of Sir Gareth of Orkney ). Источник не установлен, но сюжетный архетип очевиден - рыцарская инициация юного и никому не известного героя, иногда подкидыша, иногда бастарда , иногда сироты, либо не ведающего, либо скрывающего свою родословную. У истоков этого сюжета стоит «Персеваль » Кретьена де Труа , его можно обнаружить в «Прекрасном Незнакомце » Рено де Божё , в «Идере» и др. Гарет под именем Бомейн Прекрасные Руки целый год живёт при кухне у короля Артура, затем берётся за опасный подвиг, доказывает свою рыцарскую полноценность силой руки и обходительностью нрава, завоевывает сердце благородной девицы Лионессы, открывает своё настоящее лицо.

Книга о Тристраме (Первая и вторая книги о сэре Тристраме Лионском; The Fyrst and the Secunde Boke of Syr Trystrams de Lyones ). Источник - прозаический «Роман о Тристане». Мэлори окончательно снимает трагизм легенды, отбрасывает скорбный финал - Тристан (Тристрам у Мэлори) и Изольда остаются живы и здоровы.

Повесть о Святом Граале (The Noble Tale of the Sankgreal ). Источник - четвёртая часть «Вульгаты», «Поиски Святого Грааля». Здесь Мэлори наименее оригинален, он не решается ни на какие нововведения, однако решительно сокращает нравоучительный комментарий к сюжету, что само по себе меняет акценты.

Повесть о Ланселоте и королеве Гвиневере (Sir Launcelot and Queen Gwenyvere ). Источник - заключительный роман «Вульгаты», «Смерть Артура», с которым Мэлори обращается весьма вольно.

Смерть Артура (The Dethe of Arthur ). Источник - опять же французская «Смерть Артура», но и одноимённая английская строфическая поэма.

История публикации и исследования

«Смерть Артура» была начата, вероятно, в 1450-х годах, пока Мэлори находился в заключении, и закончена в 1469-70 гг. Уже в 1485 году появилось первопечатное издание с предисловием издателя Уильяма Кэкстона . Вероятно, именно Кэкстон разбил непрерывный текст на главы и снабдил их обстоятельным

Томас Мэлори (ок. 1417–1471) вошел в историю литературы как автор одного произведения. Над своим обширным – в современных изданиях он насчитывает около 60 печатных листов – романом "Смерть Артура" он работал в течение десяти лет (1460–1470). Книга была опубликована в 1485 г. английским первопечатником У. Кэкстоном, который организовал текст Мэлори, подразделив его на 507 "рубрик" и снабдив каждую из них заголовком, представляющим собой краткий пересказ ее содержания. В 1934 г. была обнаружена рукопись "Смерти Артура", хотя и не авторская, но сделанная в XV в. Произведение в ней было поделено на восемь частей. Современные издания романа, в том числе и на русском языке, нередко сохраняют и деление на части, и рубрикацию.

Каждая из частей, или книг, имеет заглавие, в котором обозначено имя главного героя этой части. Так, открывается роман "Повестью о короле Артуре", за ней следует "Повесть о благородном короле Артуре. Как он сам стал императором через доблесть своих рук", потом – "Славная повесть о Ланселоте Озерном", "Повесть о сэре Гарете Оркнейском по прозвищу Бомейн", "Книга о Сэре Тристраме Лионском", "Повесть о святом Граале", "Книга о Ланселоте Озерном и королеве Гвиневере" и, наконец, "Плачевнейшая повесть о смерти Артура Бескорыстного". Как видно из этого перечня, король Артур является протагонистом только трех книг, в остальных частях романа в центре повествования находятся другие рыцари.

"Смерть Артура" – произведение сложное и своеобразное, оно подвело итог предшествующему развитию легенды, в нем воплотились многие характерные черты средневековой литературы. Это яркий образец рыцарского романа, синтезирующий предшествующие достижения жанра и отражающий настроения и чаяния рыцарского сословия. Вместе с тем Мэлори сумел передать в "Смерти Артура" атмосферу того времени, в которое он жил, – времени, преисполненного смут, поражений и тоски по ушедшему в прошлое расцвету рыцарской культуры. Не вызывает также сомнений, что автору романа удалось воплотить в нем и некоторые мотивы и настроения, интересные для всех людей и во все времена, что и вызвало к жизни многочисленные пересказы, переложения и переделки романа, продолжающиеся и по сей день.

Для того чтобы оценить вклад, который Т. Мэлори внес в разработку легенды о короле Артуре, необходимо вспомнить ранние этапы ее развития.

Происхождение легенды теряется во мраке времен. Его исторический прототип жил, вероятно, в VI в. н.э. и был предводителем племени бриттов. Впервые этот вождь упомянут

Гилдасом в его латинской "Книге жалоб о разорении и покорении Британии" (540 г.). Трактовка образа героя, который у Гилдаса носит имя Амброзия Аурелия, обусловлена проримекой ориентацией автора. Гилдас уверен в том, что все беды Британии были вызваны ее выходом из-под власти Рима. Поэтому он изображает прототип короля Артура как последнего отпрыска знатной римской семьи, возглавившего бриттов, которые сражались против саксонского вторжения.

К псевдоисторическому этапу развития легенды относится также написанная на латыни "История Британии", созданная в IX в. Неннием. Его герой уже носит имя Артур, Нений подчеркивает его щедрость и приписывает ему 12 побед над саксами. В "Истории Британии" Артур еще не король, а так же, как у Гилдаса, военный предводитель.

Легенды об Артуре имели широкое хождение в Уэльсе. В них он представал как защитник родины, окруженный верными товарищами, такими как Кей и Бедуир. На эту – валлийскую, кельтскую – традицию опирался Вильям Малсберийский, создавший в XII в. латинскую "Историю английских королей". Будучи серьезным для того времени историком, Вильям утверждал, что героическая фигура короля Артура должна занять достойное место в исторических трудах, а не только в народном воображении.

Подлинным "отцом" артуровской легенды следует, однако, считать Гальфрида Монмутского (XII в.), написавшего на латыни "Историю бриттов". Гальфрид создал историю 99 британских королей, начиная с легендарного Брута. Примерно пятая часть его труда посвящена Артуру. Здесь он изображен уже не только как воин, но и как король, окруженный верными рыцарями, типично средневековый монарх, покоривший многие народы, потомок императора Константина. Гальфрид, с "Истории" которого начинается "героико-романный" этап в развитии образа короля Артура, описывает его двор как средоточие рыцарской культуры и цивилизации.

Книга Гальфрида быстро завоевала популярность. Сохранилось 200 копий его произведения, которое к концу XII в. уже было хорошо известно во Франции, Испании, Италии, Польше и Византии. Неудивительно поэтому, что в 1155 г. Вас перевел ее на французский язык и существенно расширил, превратив в роман под названием "Брут". Именно Вас впервые ввел в легенду о короле Артуре образ Круглого стола и ряд других чудес, а также – под влиянием французской традиции – и многие куртуазные мотивы. В том же XII в. появилась первая английская обработка легенды – стихотворный "Брут" Лайамона, повторившего во всех существенных чертах французский вариант Васа.

В сочинениях Гальфрида, Васа и Лайамона король Артур показан как великий герой и великий король. В то же время в ряде современных им французских интерпретаций легенды Артур "деградирует", отходит на задний план, его история и образ превращаются в своего рода обрамление для приключений других героев. Наиболее знаменитый французский поэт XII в. Кретьен де Труа написал пять романов, в которых разрабатывал такие популярные впоследствии мотивы, как любовь Ланселота к королеве Гвиневере, приключения образцового рыцаря Гавейна и т.д. Артуровский миф в его романах становится материалом для постановки актуальных для того времени этических проблем, таких, как рыцарский идеал, соотношение рыцарского долга и куртуазной любви, подвиги во имя славы или во имя высокой духовной цели.

В Англии самым значительным артуровским романом, предшествующим "Смерти Артура" Т. Мэлори, был анонимный "Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь" (XIV в.). Его автор вошел в историю литературы как "поэт Гавейна". О популярности артуровской легенды на Британских островах наряду с "Сэром Гавейном и Зеленым рыцарем" свидетельствуют "Приключения Артура" (ок. 1350), а также созданные в том же XIV в. анонимные романы под одинаковым названием – "Смерть Артура". Один из этих романов написан аллите- ративным стихом, а другой имеет строфическую форму. Целый ряд английских романов того же периода рассказывает о приключениях рыцарей короля Артура. Это, например, "Гавейн и холоп из Карлайла", "Свадьба сэра Гавейна и леди Рагнеллы" и др. Однако самую значительную роль в истории легенды было суждено сыграть "Смерти Артура" Т. Мэлори.

Создавая свое произведение, Т. Мэлори следовал средневековому принципу литературного творчества и не придумывал ни фабулу, ни героев. Характерный для средневековой культуры традиционализм позволял ему широко использовать в качестве материала сочинения предшественников. Известно, что Мэлори переработал несколько французских прозаических рыцарских романов XIII в. ("Мерлин", "Тристан", "Поиски Грааля", "Ланселот", "Смерть Артура"), а также упомянутые ранее два средневековых английских рыцарских романа, стихотворный и аллитерационный, о смерти короля Артура.

Зрелое и позднее Средневековье стремилось объединить, суммировать все известные ему сведения по разным предметам. Отсюда, как уже указывалось, популярность жанра "Суммы" в теологии, отсюда всевозможные дидактические труды обобщающего характера (лапидарии, бестиарии), популярные в городской литературе. Т. Мэлори собирает под одной обложкой многие сюжеты средневековой куртуазной литературы, его произведение по праву считается лучшим сводом литературных памятников бретонского цикла и наиболее последовательным изложением истории короля Артура.

В полной мере присутствует в "Смерти Артура" и традиционная для Средневековья магия чисел. Практически на каждой странице романа можно найти числа, которые имеют символическое значение. Так, рассказывая в "Повести о короле Артуре" о поединке, в котором, не узнав друг друга, сражались братья Балин и Балан, Мэлори упоминает, что на теле каждого из них зияло "по семи ужасных ран". Напомним, что это число Средневековье прочитывало как обозначение человека, ибо "семь" можно рассматривать как 3 + 4 и поэтому в нем, как и в человеке, объединены божественное (скрытое за числом три) и земное (скрытое за числом четыре) начала. "Семь" воспринималось также как символ семи смертных грехов и семи добродетелей, семи дней творения, семи церковных таинств и т.д.

Автор "Смерти Артура", но всей видимости, испытывал к числу "семь" особое пристрастие, как отмечают современные комментаторы романа, он вводит его даже тогда, когда в тексте источника оно не упомянуто. Так, в повести о Ланселоте Озерном герой говорит, что его семь (выделено здесь и далее мной. – Μ. П.) лет так не клонило ко сну; убив двух великанов, он освобождает 60 (опять магическое число, кратное трем и десяти!) дам, которые томились в неволе семь лет; сражаясь с тремя рыцарями, он повергает их наземь семью ударами; встреченная им в Гиблой часовне девица признается, что любила его в течение семи лет.

Магические числа в "Смерти Артура" не сводятся только к числу "семь". Дев, дам и рыцарей всегда 3, 12 или 24, если женщин трое, то возраст их обозначен как 60, 30 и 15 лет, если дева взывает к рыцарю о помощи, то делает она это обычно 100 раз. У Мэлори иногда в одном предложении можно встретить несколько магических чисел. Так, рассказывая в книге "Как король Артур стал императором" о битве между британскими войсками и войсками римского императора Луция, он два раза употребляет числительное "три" и один – "сто".

Роман Мэлори создан на позднем этапе развития жанра, в нем широко используются уже давно сложившиеся к этому времени клише и мотивы. Так, приключения всех героев "Смерти Артура" строятся по одинаковой схеме. Во время праздненства (свадьбы, Троицы, Рождества и т.п.) при королевском дворе появляется вестник (это может быть дева, дама, карлик или неизвестный рыцарь), который сообщает о том, что где-то нарушена справедливость, ради восстановления которой необходимо совершить подвиг. Один из рыцарей Круглого стола отправляется в странствия, после многих приключений совершает подвиг и возвращается в Камелот.

Мэлори, писатель XV в., когда уже складывалось понятие авторства и авторского мастерства, стремится разнообразить традиционные зачины отдельных приключений. Иногда девица, выступающая в роли вестника, появляется, препоясанная мечом и первое испытание рыцаря заключается в том, чтобы вытащить этот меч из ножен (история Балина). В других случаях девица привозит с собой щит, завещанный погибшим рыцарем любому, кто готов стать его преемником в совершении подвигов (история Лакота Мантелье). В роли вестника и одновременно предсказателя будущего может выступать и отшельник (история зачатия Галахада).

Иногда завязка увеличена количественно. Так, на свадебном пиру Артура и Гвиневеры в пиршественный зал вбегает сначала белый олень, за ним белая собака, а потом появляется дама на белой лошади, которую тут же насильно увозит прискакавший вслед за нею рыцарь. Соответственно, и приключение после такой завязки должно быть тройным. И действительно, сэр Гавейн добывает белого оленя, сэр Тор – белую собаку, а король Пелинор спасает даму.

Мэлори использует в "Смерти Артура" и типичную для романов "бретонского" цикла пространственно-временную организацию. Рыцарские подвиги "привязаны" к различным вехам на местности, вокруг или внутри которых существует некое локализованное и нравственно окрашенное пространство, обладающее чудесными свойствами. Обычно такими вехами, организующими сказочно-фантастическое пространство, являются замок, родник или источник, крест, дерево, украшенное щитами, переправа через реку.

Так, у родника сэр Мархальт, сэр Гавейн и сэр Ивейн встречают трех девиц, которые рассказывают им, где можно найти чудесные приключения ("Повесть о короле Артуре"), У креста Гавейн наблюдает схватку неизвестного рыцаря с десятью преследователями. Сэр Эктор в своих странствиях приближается к дереву, на котором висят рыцарские щиты, а у корней прибит медный таз. Герой стучит по тазу и немедленно неведомо откуда появляется могучий рыцарь и вызывает его на поединок. Бомейи побеждает двух рыцарей, охраняющих переправу.

Роман Мэлори принадлежит к "бретонскому" циклу и, как и во всяком образце жанра, использующем традиции кельтского фольклора, в нем много чудес и волшебства, в событиях активное участие принимают существа сказочные – феи, карлики, великаны. В самом начале своего царствования Артур доказывает свое право на престол благодаря чудесному мечу, извлеченному им из камня, – в этом эпизоде важную роль играет волшебник Мерлин. Позднее Артур достает свой меч у Владычицы Озера - феи, образ которой пришел в куртуазную литературу из кельтских легенд.

Несть числа в "Смерти Артура" карликам и великанам. Иногда они играют сюжетообразующую роль, их появление или, наоборот, пропажа, становятся поводом для рыцарских приключений, иногда карлики и великаны включены в повествование в качестве своего рода антуража, усиливающего занимательность и сказочность. Так, появление в день Пятидесятницы при дворе короля Артура трех всадников и карлика становится началом чудесных приключений, похищение карлика сэра Бомейна побуждает героя пуститься на его поиски. В "Повести о короле Артуре" бесчинства великана Таулурда, разоряющего земли графа Фергуса, побуждают сэра Мархальта сразиться с ним и победить. В этих случаях карлики и великаны нужны для развития сюжета. А вот "пятьдесят великанов, от диаволов рожденных", которых император Луций включает в свое войско перед сражением с Артуром, нужны скорее для красочности повествования.

В "Смерти короля Артура" Мэлори, опирающейся па многовековую традицию куртуазного романа и еще более длительное бытование самой легенды, при внимательном прочтении можно обнаружить следы мифологии, а также отдельные стилистические особенности других средневековых жанров, например жанра эпической поэмы, с которым роман связан генетически и от которого унаследовал как некоторые сюжеты, так и стилистические приемы.

Исследователи обнаруживают в "Смерти короля Артура" черты, восходящие к первобытно-мифологическому сознанию. Так, например, самого Артура иногда отожествляют с богом Браном-воином, образ феи Морганы восходит к ирландской богине войны и смерти Морриган, а прообразом Гавейна принято считать "солнечного" бога или героя, недаром сила его прибывает до полудня, а затем идет на убыль.

Как и в "Песне о Роланде", герои романа Мэлори часто сравниваются со львами: Артур сражается "подобно льву", "точно яростный лев", "словно дикий лев", Тор и Абелиус свирепы, "точно два льва", Бомейн и Красный рыцарь налетают друг на друга, "точно дикие львы".

Присутствуют в романе Мэлори и характерные для эпоса гиперболы, особенно в описании битв. В рассказе о победе Артура над императором Луцием говорится, что "тысячи тел валялись в одной огромной груде", в том же сражении сэр Кей, сэр Клегис и сэр Бедивер Могучий втроем убивают более 500 врагов, Лакот Мантелье, персонаж "Книги о сэре Тристраме", один бьется с сотней рыцарей.

Нередко встречаются в "Смерти Артура" и своеобразные "каталоги" – описания через перечисления, восходящие еще к гомеровскому эпосу. Поскольку абстрактное мышление у древних людей было неразвито, они передавали понятие, например, мощи войска через перечисление входящих в него отрядов. По этому же принципу Мэлори описывает войско императора Луция. Создается, однако, впечатление, что этот стилистический прием у автора анализируемого романа играет и другую роль, способствуя ритмизации прозы, которая достигается также через повторы и параллельные синтаксические конструкции. Эти стилистические особенности хорошо переданы в русском переводе.

Синтезировав достижения средневековой словесности, Т. Мэлори сумел при помощи хорошо известных литературных форм отразить свое время, которое было чрезвычайно бурным и неспокойным. XV в. для Англии – это время Столетней войны, в начале которой были одержаны победы над Францией, но конец которой для англичан оказался бесславным. Это также период гражданских смут, борьбы за престол между двумя ветвями королевской фамилии, которая вошла в историю как война Алой и Белой розы благодаря тому, что в гербе одной из противоборствующих сторон – герцогов Ланкастеров – была изображена красная роза, а герб их соперников Йорков украшала роза белая. Не только в Англии, но и в Европе в целом XV в. вошел в историю как время подготовки серьезных перемен.

В "Смерти Артура" звучат многие отголоски времени его создания. Так, в романе не раз говорится об опасности, которая угрожает королю Артуру с Севера. В "Повести о короле Артуре" его враги – король Северного Уэльса и короли Севера. В XV в., действительно, Северная Англия и Шотландия нередко выступали против правящей династии. В некоторых походах короля Артура можно усмотреть аналогии с военными действиями английского короля Генриха V во время Столетней войны. Один из героев произведения Мэлори, младший брат Гавейна Бомейн (что в переводе означает "Прекрасные руки"), артуровской традиции до Мэлори известен не был. Предполагают, что прототипом для этого оригинального образа послужило реальное историческое лицо – Ричард Бошамп, граф Варвик. Существуют свидетельства о том, что автор "Смерти короля Артура" служил при дворе Варвика, принимал участие в военных действиях на стороне Ланкастеров, к которым присоединился его сеньор, а после их поражения разделил их наказание, проведя последние годы своей жизни в тюрьме. Любопытно, что Мэлори вменялись в вину не только политические, но и уголовные преступления, которые он, вполне вероятно, действительно совершил – в духе своей неспокойной эпохи.

Мэлори принадлежал к рыцарскому сословию и в полной мере отразил в романе и бытовые подробности, и нравы, и духовное состояние английского рыцарства того времени. Рассказывая об одежде, пище, вооружении рыцарей короля Артура, писатель часто допускает анахронизмы. Сэр Гавейн, например, представляясь своему противнику как слуга короля Артура, рассказывает ему, как он чистил и хранил его гамбизоны и дублеты. Дублет – короткий мужской кафтан – вошел в моду как раз в период создания романа.

Рыцарское вооружение героев "Смерти Артура" также принадлежит отнюдь не VI, а XV в. Они носят тяжелые латы, шлемы, панцири, передвигаться могут только на лошадях, вооружены копьем, мечом и пикой. В том, что касается военного дела, писатель явно был сторонником рыцарских традиций. К его времени большую роль в английской армии уже играли воины-лучники незнатного происхождения; уже появилась артиллерия. Эти новшества Мэлори в романе упоминает лишь по одному разу, не придавая им особого значения, что, безусловно, свидетельствует о его пристрастиях к старине.

Изображая в "Смерти Артура" мир рыцарства, Мэлори был верен правде жизни не только в бытовых деталях. Герои его романа заняты турнирами, постоянными стычками и военными действиями, что соответствует образу жизни реального рыцарства того времени. Куртуазная тема занимает в книге Мэлори очень незначительное место, служение даме декларируется, но не описывается подробно, не идеализируется и не прославляется. Характерна в этом отношении реакция короля Артура на рассказ Ланселота о том, как ему пришлось убить множество рыцарей для спасения королевы Гвиневеры. Артур больше горюет о гибели доблестных рыцарей, чем о несчастье и неприятностях, постигших королеву. А Бомейн-Прекрасные руки, в нарушение куртуазной этики, прямо заявляет своему противнику, что "любить же ту, которая не любит тебя – великое неразумие".

Наибольшей удачей Мэлори в воплощении духа и сути его эпохи следует считать то, что писатель верно передал настроения, которые являлись характерными для рыцарства XV в., хотя и не всегда были им осознаны и отрефлектированы. Так, например, Мэлори настойчиво отожествляет благородство и знатность – несомненное свидетельство того, что эта идея к его времени перестала быть самоочевидной, о ней необходимо было напоминать и заново ее утверждать.

Ярко представлена в "Смерти Артура" и другая черта эпохи. Противясь духу перемен, рыцарство XV в. стремится сохранить свое положение в обществе и с этой целью укрепляет корпоративное сословное сознание, формализуя, ритуализируя свой образ жизни через всевозможные внешние формы, такие, как турниры, поиски приключений, служение даме.

У Мэлори рыцари короля Артура тоже постоянно сражаются на турнирах. Так, например, в "Книге о сэре Ланселоте и королеве Гвиневере" из 25 глав не менее восьми посвящены рассказу о различных турнирах, в которых принимает участие герой, и связанных с ними ритуалах. Описано, как Ланселот получил рукава от девицы Элейны (красный рукав, чтобы носить его на шлеме) и как отреагировала на это королева, как начало турнира было возвещено звуками труб, как король уселся на высоком помосте, чтобы наблюдать за его ходом и пр.

Чувствуя, что главенствующее положение его сословия в обществе заметно пошатнулось, рыцарь Томас Мэлори отражает в "Смерти Артура" ностальгию по славному прошлому, когда оно было прочным и незыблемым. Писатель рисует картину идеального рыцарского мира, своеобразную рыцарскую утопию, которая отнесена им в прошлое и вряд ли когда-нибудь возродится. Братство рыцарей Круглого стола, как его показывает нам Мэлори, наделено такими доблестями, как мужество, верность, щедрость. Не наблюдая таких качеств у своих современников-рыцарей (да и в себе самом, как явствует из известных нам фактов его биографии), автор "Смерти Артура" признает их важность и значимость и обращает свой взор в прошлое, когда, как ему кажется, рыцарство ими обладало в полной мере. Участвуя в смутах своего времени и не видя силы, которая могла бы их прекратить, в лице Артура и Ланселота он прославляет активную роль лидеров, способных вносить организующее начало в хаос жизни.

В изображении Мэлори мир артуровских легенд предстает как расцвет перед закатом, величие перед неизбежной гибелью. Эта черта, наряду с воплощением вечной мечты о справедливом и благородном правителе, во многом определяет непреходящую значимость романа.

"Смерть Артура" занимает важное место и в истории жанра. Опираясь на многочисленные источники, Мэлори в своей книге использует и модифицирует почти все средневековые разновидности рыцарского романа. Сначала в "Смерти Артура" писатель обращается к ранним формам романа, когда он еще был близок эпосу и легенде. Это "Повесть о короле Артуре" и "Повесть о благородном короле Артуре, как он сам стал императором". Герои здесь представлены не как рыцари, а скорее как воины, они образуют не подобное рыцарскому ордену братство рыцарей Круглого стола, а верную своему сеньору феодальную дружину.

Затем ("Повесть о Ланселоте Озерном") Мэлори подвергает переработке одну из разновидностей романа бретонского цикла, героем которой являлся Говен, изображаемый как идеальный рыцарь, что он вынужден постоянно доказывать, совершая разнообразные подвиги во время всевозможных приключений. Обычно у Говена есть соперник, который терпит неудачу во время испытаний, тогда как главный герой выходит из них победителем. Мэлори заостряет некоторые сюжетные ходы повествования, Ланселот у него отправляется в путь без определенной цели, приключения возникают по ходу повествования и не всегда убедительно мотивированы. За отсутствием соперника герой вынужден сам выступить в этой роли, переодевшись в доспехи Кея. Подобное обнажение и заострение распространенных в этой жанровой разновидности рыцарского романа сюжетных ходов ослабляет внутреннюю структуру "Повести о Ланселоте Озерном", придает ей некоторую хаотичность и идейную неопределенность.

Обращается Мэлори и к роману о рыцарской инициации, в котором повествуется о юном герое, который в силу каких- либо обстоятельств не ведает о своем знатном происхождении и воспитывается в неподобающих его званию условиях. Совершив ряд подвигов и узнав свою родословную, герой возвращает себе достойное положение в обществе. Романы этого типа были особенно популярны в Англии, сохранилось около 20 их образцов, в том числе "Хавелок-датчанин" и "Король Горн". В "Смерти короля Артура" эта разновидность романа представлена "Повестью о сэре Гарете Оркнейском", а также историями Лакота Мальтелье и Александра-Сироты, включенными в "Книгу о сэре Тристраме Лионском".

В обширной "Книге о Тристраме" Мэлори опирается на традиции циклической разновидности романа, которая включала в себя несколько взаимопереплетающихся сюжетов. Автор "Смерти Артура", стремясь к развлекательности, характерной для романов этого типа, убирает трагический финал и пропускает многие драматические эпизоды, известные по другим пересказам легенды.

Все остальные части романа Мэлори основываются на французской "Вульгате". Как и во всех других случаях, английский писатель перерабатывает свой источник, сокращает его, исключая описания и рассуждения, добиваясь динамизма и увлекательности.

Можно сказать, что в "Смерти Артура" отражена почти вся эволюция жанра рыцарского романа, которой Мэлори подводит итог. Он оставляет без внимания лишь кретьеновский роман – очевидно, в силу того, что куртуазная проблематика и предложенный Кретьеном де Труа способ разрешения конфликта между индивидуальным и общим, между любовью и долгом был английскому писателю чужд и неинтересен.

Однако, несмотря на отсутствие в "Смерти Артура" этической проблематики кретьеновского толка, Мэлори продолжает характерную для рыцарского романа традицию "открытия внутреннего человека" в эпическом герое. Рассказывая о поступках своих героях и их побудительных мотивах, писатель, как правило, избегает магии и волшебства и приводит вполне убедительные и психологически достоверные мотивы. Так, например, в "Повести о Гарете Оркнейском" герой спасает даму, осажденную в замке, влюбляется в нее, и она отвечает ему взаимностью. Препятствий к браку нет, заключается помолвка, но влюбленные не хотят ждать венчания и договариваются о ночном свидании. Сестра героини, узнав о се намерении, решает воспрепятствовать се поступку – якобы из соображений семейной чести. Однако здесь легко просматривается мотив женской зависти, ведь в конце концов именно сестра, а не сама дама сопровождала Гарета на протяжении всего его приключения, первой убедилась в его мужестве и храбрости.

Психологически достоверно выглядят у Мэлори и взаимоотношения короля Артура и Мерлина, который показан не только и не столько как волшебник, сколько как наставник юноши. Рассказывая о битве Артура и 11 королей, которую остановил Мерлин, писатель подчеркивает, что он обратился к королю с упреком в неуемности, неудивительной в юном правителе.

"Смерть Артура" достойно увенчала средневековую историю развития легенды. Для последующих эпох роман стал источником многих мифологем и образов, к которым неоднократно обращались многие писатели, от А. Теннисона и М. Твена вплоть до Т. Уайта, создавшего в 1958 г. бестселлер "Король в прошлом и король в грядущем", и М. Стюарт с ее циклом романов о волшебнике Мерлине.

Круг понятий и проблем

"Смерть Артура": свод бретонского цикла, ностальгия по славному прошлому, открытие внутреннего человека, источник образов и мифологем.

Загадочная «ветвь священной травы», найденная королем Багдемагусом, дала обильную поросль в английской поэзии, существенно обогатила образ Грааля – выходит, Грааль еще и растение, – задала работу символистам и культурологам, предполагавшим связь с древом познания или даже с мировым древом скандинавского фольклора, поскольку в Артуриане прослеживаются отнюдь не только христианские мотивы. Прямо-таки обидно читать филологический комментарий, отметающий хитроумные толкования: всего-навсего Мэлори ошибся в переводе. Нет такой ветви, «которая была знаком»: в первоисточнике речь шла о «ветке», «ответвлении» сюжета – термин во французской литературе к тому времени вполне устоявшийся.

Французские романисты давно овладели искусством экономного использования заманчивых сюжетов и профессионально работали с циклами: история Шарлеманя, то есть Карла Великого, троянские сказания, деяния Готфрида Бульонского (Годефрея Болонского). Особенно пышные ветви пустила легенда о короле Артуре. Сто пятьдесят рыцарей (причем ежегодно сколько-то погибало и на их место избирались новые), каждый из которых по определению – поскольку сидел за Круглым столом – достоин отдельного рассказа. Сами понимаете, какие возможности тут открывались. Среди этих героев имелись хорошо известные, про которых хотелось знать все подробности – в первую очередь это касалось Ланселота и пришедшего из древних версий мифа сэра Гавейна, – однако появлялись и новые лица, созданные авторами. Рассматривались различные типы рыцарской любви, подвигов, «вежества». Вроде бы простая история о могущественном владыке, чья держава сказочно быстро выросла, объединив прославленных героев того времени, а потом рухнула в одночасье из-за соперничества между этими героями, женской измены и недостойного претендента, вбирала в себя всевозможные приключения. Центральный сюжет переплетался с другими, столь же драгоценными – историей любви Тристана и Изольды, поисками Святого Грааля, пророчествами Мерлина. Артуриана разрослась настолько, что появилась энциклопедия, кое-как сводящая имена и сюжеты воедино, – так называемая «Французская Вульгата». Это и есть «Французская книга», на которую часто ссылается Мэлори. Кому-то «Смерть Артура» покажется чересчур громоздкой; «Вульгата» в пять раз длиннее. Для пользы и удовольствия читателя в этом путеводителе приходилось отмечать разветвления сюжета, связь отдельных эпизодов или больших стихотворных текстов с целым.

Подобную сноровку выстраивания цикла английские литераторы еще не приобрели. На родине героя литература о нем сводилась к разработке одной любопытной боковой линии – «Сэр Гавейн и зеленый рыцарь» – и к старинной аллитерационной поэме «Смерть Артура». Англичанину Томасу Мэлори, писателю отнюдь не профессиональному, устоявшееся выражение «ветвь Грааля» было незнакомо, и пришлось толковать его по-своему.

Мэлори частенько недопонимает французский текст, и тогда появляются ветки травы и пламенные мечи, особенно заметные на фоне прямого, даже деловитого повествования. При желании в неточностях Мэлори может уличить не только филолог, но просто внимательный читатель. Да ведь Мэлори и не прикидывается специалистом. Если бы мы вдруг решили, будто Мэлори – переводчик или компилятор, взявшийся за определенную плату переложить текст на английский язык для удобства публики, подобные упреки были бы оправданы. Но когда издателю Кэкстону принесли «список в кратком изводе с французского», составитель этого списка уже пятнадцать лет покоился в могиле и на гонорар рассчитывать никак не мог. Колофоны (личные приписки в конце разделов) сообщают, что был он рыцарь – сэр Томас Мэлори – и много лет, вероятно, до самой смерти, просидел в лондонской тюрьме. Там поблизости была библиотека, откуда он мог заказывать книги, и церковь, возле которой его похоронили.

Несмотря на такие подробности, нашлись современники-однофамильцы, и ученые все еще спорят, который из них «тот самый», хотя наиболее вероятный претендент – некий сэр Томас, лет до тридцати вполне благополучный, представлявший свой округ в парламенте, а потом затесавшийся в войну Алой и Белой розы, неудачно или не вовремя переметнувшийся в этой междоусобице на другую сторону и угодивший в застенок по обвинению в насилии, убийстве и угоне скота. Хотелось бы знать о нем как можно больше и точнее, однако и этих сведений довольно, чтобы представить себе человека, с детства знавшего народный – английский – язык и язык своего класса, французский, хотя, скорее всего, особой премудростью себя не утруждавшего. Человека, привыкшего активно участвовать в жизни королевства, но оказавшегося не у дел, в тюремной камере. Его не подвергали пыткам, ему не грозил смертный приговор, порой появлялась надежда на королевское помилование. Достаточно почетное и комфортное заключение. Но, видимо, он нуждался в осмысленном деле и нашел его для себя – причем сознательно выбрал работу неподъемную как по объему, так и по сложности, не соответствовавшей его знаниям, его подготовке. Взял на себя труд переводчика и переписчика, более подобающий монаху, – быть может, принял его как своего рода епитимью.

Бывает так – редко, но бывает, – что непрофессионализм писателя и даже писателя-переводчика оборачивается повышенной выразительностью его книги. Напряженный поиск смысла в чужом тексте, необходимость соотнести слово и знакомую реальность, отсутствие готовых инструментов и подлинность выговариваемого – все это проступает отчетливее и находит отзвук в чуткой душе читателя. Особенно если неподготовленность автора обусловлена его судьбой или судьбой его культуры. А именно так обстоит дело с Мэлори. Во второй половине XV века английская литература только-только начала озираться по сторонам и осознавать себя. Издавший Мэлори Кэкстон был английским первопечатником. «Краткий извод с французского», по которому он «составил набор» (предварительно отредактировав, о чем он скромно умалчивает), – одна из последних в Британии рукописных книг. То есть Мэлори во многом принадлежит средневековой традиции.

Появление типографий меняет предъявляемые к тексту требования. В этом смысле показательны сомнения Кэкстона в связи с попавшим к нему в руки «списком». Личная задача автора, художественная сторона дела мало интересуют издателя. Кэкстон в первую очередь предлагал публике не романы, а познавательные книги о жизни и деяниях знаменитых мужей – например, о подвигах Годефрея Болонского, лица безусловно исторического. Как честный ремесленник, он старался изготовить вещь правильную и полезную, а потому его беспокоила достоверность представляемых публике сведений: об Артуре, как он справедливо указывает, маловато известий в хрониках, и многое в них сомнительно. С другой стороны, спрос на книги об этом короле огромен, и странно, что их так мало в Англии, откуда он родом (как говорится, нет пророка в своем отечестве), зато множество французских и валлийских, а также голландских, итальянских, португальских и даже греческих. Почему-то Кэкстон не упоминает германские книги, хотя Вольфрам фон Эшенбах накрепко связал историю о короле Артуре с поисками святого Грааля, усилив мистическую составляющую и подарив европейской литературе образ рыцаря с лебедем.

Но как раз то, что смущало Кэкстона – недостаточная историчность Артура, – поспособствовало его вхождению в литературу самых разных европейских народов. Ведь, казалось бы, почему такое предпочтение оказано Артуру перед Шарлеманем? Можно предположить даже, что Артуриана отчасти вобрала в себя судьбу франкского короля, который действительно стал императором «через доблесть своих рук». Мусульманское нашествие, остановленное, ограниченное пределами Пиренейского полуострова. Объединение Европы, коронация в Риме. Имя, сделавшееся нарицательным: Каролус – король. Даже и в том похожи два великих короля, что они, как позднее Барбаросса, принадлежат к числу «спящих владык», тех, кто проснется в урочный час и спасет свою страну. Британия все еще ждет возвращения Артура с Авалона. И при всем сходстве с Карлом, очевидно и отличие – казалось бы, невыгодное для Артура. Шарлемань – реальное историческое лицо. Поэты могут приписать ему подвиги личной отваги, двух-трех побежденных драконов, но в общем-то в особом приукрашивании он не нуждается. Его завоевания, власть, слава вполне весомы. Однако вымышленность, неисторичность Артура обернулась его преимуществом. Карл Великий стал императором Галлии, Германии и славянских земель в реальности, Артур же – в преданиях и литературе, и эта художественная реальность для множества поколений читателей оказалась убедительнее. Поэзии гораздо удобнее иметь дело с героем, не привязанным к определенному веку или политической конкретности. С Круглым столом, вмещающим в себя весь мир, как сказано у Мэлори.

Роман-эпопея

Предисловие Кэкстона

к изданию 1485 г

По завершению мною и издании многоразличных историй, как рассудительного свойства, так и других, повествующих о памятных и мирских деяниях великих полководцев и властителей, а также еще и некоторых книг, содержащих благие примеры и поучения, многие благородные джентльмены сего королевства Англии обращались ко мне и вопрошали снова и многажды, отчего не позабочусь я о составлении и напечатании благородной истории о Святом Граале и о славнейшем христианском короле, первом и главнейшем из трех честнейших в мире христианских мужей и достойнейшем, — о короле Артуре, память о коем должна изо всех христианских королей более всего почитаться среди нас, англичан.

Ибо по всему вселенскому миру известно каждому, что всего на свете было девять лучших и достойнейших, и это: три язычника, три иудея и три мужа-христианина. Что до язычников, то они жили еще прежде воплощения Христова, имена же им были: Гектор Троянский, об коем повести существуют и в прозе и в стихах; второй — Александр Великий, третий же — Юлий Цезарь, император Римский, об коем истории всякому ведомы и повсеместно имеются. А что до тех иудеев, также прежде воплощения Господа нашего бывших, то из них первый это — Иисус Навин, что вывел сынов Израиля в Землю Обетованную, второй — Давид, царь Иерусалимский, а третий — Иуда Маккавей; и об них троих в Библии излагаются все их благородные дела и подвиги. Со времени же помянутого воплощения Божия было еще три благородных мужа-христианина, восславленных по вселенскому миру и введенных в число девятерых достойнейших и лучших, и из них первый — благородный Артур, чьи благородные деяния я намереваюсь описать в нижеследующей книге. Вторым был Шарлемань, он же Карл Великий, коего жизнеописания имеются во многих местах, и французским языком, и английским изложенные; третьим же, и последним, был Годефрей Болонский, о коего житии и подвигах книгу посвятил я сему достославному властелину и благородной памяти королю — Эдуарду Четвертому.

Помянутые же благородные джентльмены побуждали меня незамедлительно отпечатать историю об этом благородном короле и завоевателе — короле Артуре и об его рыцарях, а также историю Святого Грааля и смерти и кончины помянутого Артура, утверждая, что надлежит мне скорее отпечатать его деяния и благородные подвиги, нежели Годефрея Болонского или же иного кого из тех восьми, поелику был он рожден в пределах этого королевства и здесь был королем и императором, и на французском языке есть много разных и благородных томов о его подвигах, а равно и подвигах его рыцарей.

Я же им отвечал, что многие люди держатся мнения, будто не было такого Артура, а все книги, о нем составленные, это лишь вымыслы и, басни, ибо есть хроники, где вовсе нем не говорится и не упоминается, равно же ни о рыцарях его.

На что они мне отвечали, и один в особенности на том стоял, что, ежели кто скажет и помыслит, будто не было на свете такого короля Артура, — в том человеке можно видеть великое неразумие и слепоту, ибо существует, по его словам, немало доказательств противному. Во-первых, можно видеть гробницу Артура в монастыре Гластонбери; а в «Полихрониконе», в книге пятой, глава шестая и в книге седьмой, глава двадцать третья читаем, где было похоронено его тело и как оно потом было найдено и перенесено в помянутый монастырь. И в истории Бокаса, в его книге «De Casu Principum», — часть его благородных деяний и гибель его; Также и Гальфридус, в своей книге Брутовой, излагает его жизнь. И в разных местах Англии память о нем сохранена и останется навечно, а также и об рыцарях его; первое, это в Вестминстерском аббатстве, в раке святого Эдуарда, хранится оттиск его печати в красном воске, в берилл оправленный, а на нем значится: «Patricuius Arthurus Britannie Gallie Germanie Daciae Imperator»; далее, в Дуврском замке можно видеть череп Гавейна и плащ Кардока, в Винчестере — круглый стол, в иных же местах — Ланселотов меч и многие другие предметы.