Шаламов ночью краткое содержание. Краткий пересказ – Колымские рассказы

ОДИНОЧНЫЙ ЗАМЕР

Лагерный труд, однозначно определяемый Шаламовым как рабский, для писателя - форма того же растления. Доходягазаключенный не способен дать процентную норму, поэтому труд становится пыткой и медленным умерщвлением. Зек Дугаев постепенно слабеет, не выдерживая шестнадцатичасового рабочего дня. Он возит, кайлит, сыплет, опять возит и опять кайлит, а вечером является смотритель и замеряет рулеткой сделанное Дугаевым. Названная цифра - 25 процентов - кажется Дугаеву очень большой, у него ноют икры, нестерпимо болят руки, плечи, голова, он даже потерял чувство голода. Чуть позже его вызывают к следователю, который задает привычные вопросы: имя, фамилия, статья, срок. А через день солдаты уводят Дугаева к глухому месту, огороженному высоким забором с колючей проволокой, откуда по ночам доносится стрекотание тракторов. Дугаев догадывается, зачем его сюда доставили и что жизнь его кончена. И он сожалеет лишь о том, что напрасно промучился последний день.

ШЕРРИ БРЕНДИ

Умирает заключенныйпоэт, которого называли первым русским поэтом двадцатого века. Он лежит в темной глубине нижнего ряда сплошных двухэтажных нар. Он умирает долго. Иногда приходит какаянибудь мысль - например, что у него украли хлеб, который он положил под голову, и это так страшно, что он готов ругаться, драться, искать... Но сил для этого у него уже нет, да и мысль о хлебе тоже слабеет. Когда ему вкладывают в руку суточную пайку, он изо всех сил прижимает хлеб ко рту, сосет его, пытается рвать и грызть цинготными шатающимися зубами. Когда он умирает, его еще два аня не списывают, и изобретательным соседям удается при раздаче получать хлеб на мертвеца как на живого: они делают так, что тот, как кукламарионетка, поднимает руку.

ШОКОВАЯ ТЕРАПИЯ

Заключенный Мерзляков, человек крупного телосложения, оказавшись на общих работах, чувствует, что постепенно сдает. Однажды он падает, не может сразу встать и отказывается тащить бревно. Его избивают сначала свои, потом конвоиры, в лагерь его приносят - у него сломано ребро и боли в пояснице. И хотя боли быстро прошли, а ребро срослось, Мерзляков продолжает жаловаться и делает вид, что не может разогнуться, стремясь любой ценой оттянуть выписку на работу. Его отправляют в центральную больницу, в хирургическое отделение, а оттуда для исследования в нервное. У него есть шанс быть актированным, то есть списанным по болезни на волю. Вспоминая прииск, щемящий холод, миску пустого супчику, который он выпивал, даже не пользуясь ложкой, он концентрирует всю свою волю, чтобы не быть уличенным в обмане и отправленным на штрафной прииск. Однако и врач Петр Иванович, сам в прошлом заключенный, попался не промах. Профессиональное вытесняет в нем человеческое. Большую часть своего времени он тратит именно на разоблачение симулянтов. Это тешит его самолюбие: он отличный специалист и гордится тем, что сохранил свою квалификацию, несмотря на год общих работ. Он сразу понимает, что Мерзляков - симулянт, и предвкушает театральный эффект нового разоблачения. Сначала врач делает ему раушнаркоз, во время которого тело Мерзлякова удается разогнуть, а еще через неделю процедуру так называемой шоковой терапии, действие которой подобно приступу буйного сумасшествия или эпилептическому припадку. После нее заключенный сам просится на выписку.

ТИФОЗНЫЙ КАРАНТИН

Заключенный Андреев, заболев тифом, попадает в карантин. По сравнению с общими работами на приисках положение больного дает шанс выжить, на что герой почти уже не надеялся. И тогда он решает всеми правдами и неправдами как можно дольше задержаться здесь, в транзитке, а там, быть может, его уже не направят в золотые забои, где голод, побои и смерть. На перекличке перед очередной отправкой на работы тех, кто считается выздоровевшим, Андреев не откликается, и таким образом ему довольно долго удается скрываться. Транзитка постепенно пустеет, очередь наконец доходит также и до Андреева. Но теперь ему кажется, что он выиграл свою битву за жизнь, что теперьто тайга насытилась и если будут отправки, то только на ближние, местные командировки. Однако когда грузовик с отобранной группой заключенных, которым неожиданно выдали зимнее обмундирование, минует черту, отделяющую ближние командировки от дальних, он с внутренним содроганием понимает, что судьба жестоко посмеялась над ним.

АНЕВРИЗМА АОРТЫ

Болезнь (а изможденное состояние заключенных«доходяг» вполне равносильно тяжелой болезни, хотя официально и не считалось таковой) и больница - в рассказах Шаламова непременный атрибут сюжетики. В больницу попадает заключенная Екатерина Гловацкая. Красавица, она сразу приглянулась дежурному врачу Зайцеву, и хотя он знает, что она в близких отношениях с его знакомым, заключенным Подшиваловым, руководителем кружка художественной самодеятельности, («крепостного театра», как шутит начальник больницы), ничто не мешает ему в свою очередь попытать счастья. Начинает он, как обычно, с медицинского обследования Гловацкой, с прослушивания сердца, но его мужская заинтересованность быстро сменяется сугубо врачебной озабоченностью. Он находит у Гловацкой аневризму аорты - болезнь, при которой любое неосторожное движение может вызвать смертельный исход. Начальство, взявшее за неписаное правило разлучать любовников, уже однажды отправило Гловацкую на штрафной женский прииск. И теперь, после рапорта врача об опасной болезни заключенной, начальник больницы уверен, что это не что иное, как происки все того же Подшивалова, пытающегося задержать любовницу. Гловацкую выписывают, однако уже при погрузке в машину случается то, о чем предупреждал доктор Зайцев, - она умирает.

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ МАЙОРА ПУГАЧЕВА

Среди героев прозы Шаламова есть и такие, кто не просто стремится выжить любой ценой, но и способен вмешаться в ход обстоятельств, постоять за себя, даже рискуя жизнью. По свидетельству автора, после войны 1941-1945 гг. в северовосточные лагеря стали прибывать заключенные, воевавшие и прошедшие немецкий плен. Это люди иной закалки, «со смелостью, умением рисковать, верившие только в оружие. Командиры и солдаты, летчики и разведчики...». Но главное, они обладали инстинктом свободы, который в них пробудила война. Они проливали свою кровь, жертвовали жизнью, видели смерть лицом к лицу. Они не были развращены лагерным рабством и не были еще истощены до потери сил и воли. «Вина» же их заключалась в том, что они побывали в окружении или в плену. И майору Пугачеву, одному из таких, еще не сломленных людей, ясно: «их привезли на смерть - сменить вот этих живых мертвецов», которых они встретили в советских лагерях. Тогда бывший майор собирает столь же решительных и сильных, себе под стать, заключенных, готовых либо умереть, либо стать свободными. В их группе - летчики, разведчик, фельдшер, танкист. Они поняли, что их безвинно обрекли на гибель и что терять им нечего. Всю зиму готовят побег. Пугачев понял, что пережить зиму и после этого бежать могут только те, кто минует общие работы. И участники заговора, один за другим, продвигаются в обслугу: ктото становится поваром, ктото культоргом, кто чинит оружие в отряде охраны. Но вот наступает весна, а вместе с ней и намеченный день.

В пять часов утра на вахту постучали. Дежурный впускает лагерного поваразаключенного, пришедшего, как обычно, за ключами от кладовой. Через минуту дежурный оказывается задушенным, а один из заключенных переодевается в его форму. То же происходит и с другим, вернувшимся чуть позже дежурным. Дальше все идет по плану Пугачева. Заговорщики врываются в помещение отряда охраны и, застрелив дежурного, завладевают оружием. Держа под прицелом внезапно разбуженных бойцов, они переодеваются в военную форму и запасаются провиантом. Выйдя за пределы лагеря, они останавливают на трассе грузовик, высаживают шофера и продолжают путь уже на машине, пока не кончается бензин. После этого они ухолят в тайгу. Ночью - первой ночью на свободе после долгих месяцев неволи - Пугачев, проснувшись, вспоминает свой побег из немецкого лагеря в 1944 г., переход через линию фронта, допрос в особом отделе, обвинение в шпионаже и приговор - двадцать пять лет тюрьмы. Вспоминает и приезды в немецкий лагерь эмиссаров генерала Власова, вербовавших русских солдат, убеждая их в том, что для советской власти все они, попавшие в плен, изменники Родины. Пугачев не верил им, пока сам не смог убедиться. Он с любовью оглядывает спящих товарищей, поверивших в него и протянувших руки к свободе, он знает, что они «лучше всех, достойнее всех*. А чуть позже завязывается бой, последний безнадежный бой между беглецами и окружившими их солдатами. Почти все из беглецов погибают, кроме одного, тяжело раненного, которого вылечивают, чтобы затем расстрелять. Только майору Пугачеву удается уйти, но он знает, затаившись в медвежьей берлоге, что его все равно найдут. Он не сожалеет о сделанном. Последний его выстрел - в себя.

Варлам Тихонович Шаламов 1907-1982

Колымские рассказы (1954-1973)
НАДГРОБНОЕ СЛОВО
ЖИТИЕ ИНЖЕНЕРА КИПРЕЕВА
НА ПРЕДСТАВКУ, НОЧЬЮ, ОДИНОЧНЫЙ ЗАМЕР
ДОЖДЬ, ШЕРРИ БРЕНДИ, ШОКОВАЯ ТЕРАПИЯ
ТИФОЗНЫЙ КАРАНТИН, АНЕВРИЗМА АОРТЫ
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ МАЙОРА ПУГАЧЕВА

Время чтения: 15–20 мин.

Сюжет рассказов В. Шаламова - тягостное описание тюремного и лагерного быта заключенных советского ГУЛАГа, их похожих одна на другую трагических судеб, в которых властвуют случай, беспощадный или милостивый, помощник или убийца, произвол начальников и блатных. Голод и его судорожное насыщение, измождение, мучительное умирание, медленное и почти столь же мучительное выздоровление, нравственное унижение и нравственная деградация - вот что находится постоянно в центре внимания писателя.

Надгробное слово

Автор вспоминает по именам своих товарищей по лагерям. Вызывая в памяти скорбный мартиролог, он рассказывает, кто и как умер, кто и как мучился, кто и на что надеялся, кто и как себя вел в этом Освенциме без печей, как называл Шаламов колымские лагеря. Мало кому удалось выжить, мало кому удалось выстоять и остаться нравственно несломленным.

Житие инженера Кипреева

Никого не предавший и не продавший, автор говорит, что выработал для себя формулу активной защиты своего существования: человек только тогда может считать себя человеком и выстоять, если в любой момент готов покончить с собой, готов к смерти. Однако позднее он понимает, что только построил себе удобное убежище, потому что неизвестно, каким ты будешь в решающую минуту, хватит ли у тебя просто физических сил, а не только душевных. Арестованный в 1938 г. инженер-физик Кипреев не только выдержал избиение на допросе, но даже кинулся на следователя, после чего был посажен в карцер. Однако от него все равно добиваются подписи под ложными показаниями, припугнув арестом жены. Тем не менее Кипреев продолжал доказывать себе и другим, что он человек, а не раб, какими являются все заключенные. Благодаря своему таланту (он изобрел способ восстановления перегоревших электрических лампочек, починил рентгеновский аппарат), ему удается избегать самых тяжелых работ, однако далеко не всегда. Он чудом остается в живых, но нравственное потрясение остается в нем навсегда.

На представку

Лагерное растление, свидетельствует Шаламов, в большей или меньшей степени касалось всех и происходило в самых разных формах. Двое блатных играют в карты. Один из них проигрывается в пух и просит играть на «представку», то есть в долг. В какой-то момент, раззадоренный игрой, он неожиданно приказывает обычному заключенному из интеллигентов, случайно оказавшемуся среди зрителей их игры, отдать шерстяной свитер. Тот отказывается, и тогда кто-то из блатных «кончает» его, а свитер все равно достается блатарю.

Двое заключенных крадутся к могиле, где утром было захоронено тело их умершего товарища, и снимают с мертвеца белье, чтобы назавтра продать или поменять на хлеб или табак. Первоначальная брезгливость к снятой одежде сменяется приятной мыслью, что завтра они, возможно, смогут чуть больше поесть и даже покурить.

Одиночный замер

Лагерный труд, однозначно определяемый Шаламовым как рабский, для писателя - форма того же растления. Доходяга-заключенный не способен дать процентную норму, поэтому труд становится пыткой и медленным умерщвлением. Зек Дугаев постепенно слабеет, не выдерживая шестнадцатичасового рабочего дня. Он возит, кайлит, сыплет, опять возит и опять кайлит, а вечером является смотритель и замеряет рулеткой сделанное Дугаевым. Названная цифра - 25 процентов - кажется Дугаеву очень большой, у него ноют икры, нестерпимо болят руки, плечи, голова, он даже потерял чувство голода. Чуть позже его вызывают к следователю, который задает привычные вопросы: имя, фамилия, статья, срок. А через день солдаты уводят Дугаева к глухому месту, огороженному высоким забором с колючей проволокой, откуда по ночам доносится стрекотание тракторов. Дугаев догадывается, зачем его сюда доставили и что жизнь его кончена. И он сожалеет лишь о том, что напрасно промучился последний день.

Шерри Бренди

Умирает заключенный-поэт, которого называли первым русским поэтом двадцатого века. Он лежит в темной глубине нижнего ряда сплошных двухэтажных нар. Он умирает долго. Иногда приходит какая-нибудь мысль - например, что у него украли хлеб, который он положил под голову, и это так страшно, что он готов ругаться, драться, искать… Но сил для этого у него уже нет, да и мысль о хлебе тоже слабеет. Когда ему вкладывают в руку суточную пайку, он изо всех сил прижимает хлеб ко рту, сосет его, пытается рвать и грызть цинготными шатающимися зубами. Когда он умирает, его ещё два дня не списывают, и изобретательным соседям удается при раздаче получать хлеб на мертвеца как на живого: они делают так, что тот, как кукла-марионетка, поднимает руку.

Шоковая терапия

Заключенный Мерзляков, человек крупного телосложения, оказавшись на общих работах, чувствует, что постепенно сдает. Однажды он падает, не может сразу встать и отказывается тащить бревно. Его избивают сначала свои, потом конвоиры, в лагерь его приносят - у него сломано ребро и боли в пояснице. И хотя боли быстро прошли, а ребро срослось, Мерзляков продолжает жаловаться и делает вид, что не может разогнуться, стремясь любой ценой оттянуть выписку на работу. Его отправляют в центральную больницу, в хирургическое отделение, а оттуда для исследования в нервное. У него есть шанс быть актированным, то есть списанным по болезни на волю. Вспоминая прииск, щемящий холод, миску пустого супчику, который он выпивал, даже не пользуясь ложкой, он концентрирует всю свою волю, чтобы не быть уличенным в обмане и отправленным на штрафной прииск. Однако и врач Петр Иванович, сам в прошлом заключенный, попался не промах. Профессиональное вытесняет в нем человеческое. Большую часть своего времени он тратит именно на разоблачение симулянтов. Это тешит его самолюбие: он отличный специалист и гордится тем, что сохранил свою квалификацию, несмотря на год общих работ. Он сразу понимает, что Мерзляков - симулянт, и предвкушает театральный эффект нового разоблачения. Сначала врач делает ему рауш-наркоз, во время которого тело Мерзлякова удается разогнуть, а ещё через неделю процедуру так называемой шоковой терапии, действие которой подобно приступу буйного сумасшествия или эпилептическому припадку. После нее заключенный сам просится на выписку.

Тифозный карантин

Заключенный Андреев, заболев тифом, попадает в карантин. По сравнению с общими работами на приисках положение больного дает шанс выжить, на что герой почти уже не надеялся. И тогда он решает всеми правдами и неправдами как можно дольше задержаться здесь, в транзитке, а там, быть может, его уже не направят в золотые забои, где голод, побои и смерть. На перекличке перед очередной отправкой на работы тех, кто считается выздоровевшим, Андреев не откликается, и таким образом ему довольно долго удается скрываться. Транзитка постепенно пустеет, очередь наконец доходит также и до Андреева. Но теперь ему кажется, что он выиграл свою битву за жизнь, что теперь-то тайга насытилась и если будут отправки, то только на ближние, местные командировки. Однако когда грузовик с отобранной группой заключенных, которым неожиданно выдали зимнее обмундирование, минует черту, отделяющую ближние командировки от дальних, он с внутренним содроганием понимает, что судьба жестоко посмеялась над ним.

Аневризма аорты

Болезнь (а изможденное состояние заключенных-«доходяг» вполне равносильно тяжелой болезни, хотя официально и не считалось таковой) и больница - в рассказах Шаламова непременный атрибут сюжетики. В больницу попадает заключенная Екатерина Гловацкая. Красавица, она сразу приглянулась дежурному врачу Зайцеву, и хотя он знает, что она в близких отношениях с его знакомым, заключенным Подшиваловым, руководителем кружка художественной самодеятельности, («крепостного театра», как шутит начальник больницы), ничто не мешает ему в свою очередь попытать счастья. Начинает он, как обычно, с медицинского обследования Гловацкой, с прослушивания сердца, но его мужская заинтересованность быстро сменяется сугубо врачебной озабоченностью. Он находит у Гловацкой аневризму аорты - болезнь, при которой любое неосторожное движение может вызвать смертельный исход. Начальство, взявшее за неписаное правило разлучать любовников, уже однажды отправило Гловацкую на штрафной женский прииск. И теперь, после рапорта врача об опасной болезни заключенной, начальник больницы уверен, что это не что иное, как происки все того же Подшивалова, пытающегося задержать любовницу. Гловацкую выписывают, однако уже при погрузке в машину случается то, о чем предупреждал доктор Зайцев, - она умирает.

Последний бой майора Пугачева

Среди героев прозы Шаламова есть и такие, кто не просто стремится выжить любой ценой, но и способен вмешаться в ход обстоятельств, постоять за себя, даже рискуя жизнью. По свидетельству автора, после войны 1941-1945 гг. в северо-восточные лагеря стали прибывать заключенные, воевавшие и прошедшие немецкий плен. Это люди иной закалки, «со смелостью, умением рисковать, верившие только в оружие. Командиры и солдаты, летчики и разведчики…». Но главное, они обладали инстинктом свободы, который в них пробудила война. Они проливали свою кровь, жертвовали жизнью, видели смерть лицом к лицу. Они не были развращены лагерным рабством и не были ещё истощены до потери сил и воли. «Вина» же их заключалась в том, что они побывали в окружении или в плену. И майору Пугачеву, одному из таких, ещё не сломленных людей, ясно: «их привезли на смерть - сменить вот этих живых мертвецов», которых они встретили в советских лагерях. Тогда бывший майор собирает столь же решительных и сильных, себе под стать, заключенных, готовых либо умереть, либо стать свободными. В их группе - летчики, разведчик, фельдшер, танкист. Они поняли, что их безвинно обрекли на гибель и что терять им нечего. Всю зиму готовят побег. Пугачев понял, что пережить зиму и после этого бежать могут только те, кто минует общие работы. И участники заговора, один за другим, продвигаются в обслугу: кто-то становится поваром, кто-то культоргом, кто чинит оружие в отряде охраны. Но вот наступает весна, а вместе с ней и намеченный день.

В пять часов утра на вахту постучали. Дежурный впускает лагерного повара-заключенного, пришедшего, как обычно, за ключами от кладовой. Через минуту дежурный оказывается задушенным, а один из заключенных переодевается в его форму. То же происходит и с другим, вернувшимся чуть позже дежурным. Дальше все идет по плану Пугачева. Заговорщики врываются в помещение отряда охраны и, застрелив дежурного, завладевают оружием. Держа под прицелом внезапно разбуженных бойцов, они переодеваются в военную форму и запасаются провиантом. Выйдя за пределы лагеря, они останавливают на трассе грузовик, высаживают шофера и продолжают путь уже на машине, пока не кончается бензин. После этого они уходят в тайгу. Ночью - первой ночью на свободе после долгих месяцев неволи - Пугачев, проснувшись, вспоминает свой побег из немецкого лагеря в 1944 г., переход через линию фронта, допрос в особом отделе, обвинение в шпионаже и приговор - двадцать пять лет тюрьмы. Вспоминает и приезды в немецкий лагерь эмиссаров генерала Власова, вербовавших русских солдат, убеждая их в том, что для советской власти все они, попавшие в плен, изменники Родины. Пугачев не верил им, пока сам не смог убедиться. Он с любовью оглядывает спящих товарищей, поверивших в него и протянувших руки к свободе, он знает, что они «лучше всех, достойнее всех». А чуть позже завязывается бой, последний безнадежный бой между беглецами и окружившими их солдатами. Почти все из беглецов погибают, кроме одного, тяжело раненного, которого вылечивают, чтобы затем расстрелять. Только майору Пугачеву удается уйти, но он знает, затаившись в медвежьей берлоге, что его все равно найдут. Он не сожалеет о сделанном. Последний его выстрел - в себя. Пересказал Е. А. Шкловский

Список литературы

Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Русская литература XX века / Ред. и сост. В. И. Новиков. - М. : Олимп: ACT, 1997. - 896 с.

Умирает заключенный-поэт, которого называли первым русским поэтом двадцатого века. Он лежит в темной глубине нижнего ряда сплошных двухэтажных нар. Он умирает долго. Иногда приходит какая-нибудь мысль - например, что у него украли хлеб, который он положил под голову, и это так страшно, что он готов ругаться, драться, искать… Но сил для этого у него уже нет, да и мысль о хлебе тоже слабеет. Когда ему вкладывают в руку суточную пайку, он изо всех сил прижимает хлеб ко рту, сосет его, пытается рвать и грызть цинготными шатающимися зубами. Когда он умирает, его еще два аня не списывают, и изобретательным соседям удается при раздаче получать хлеб на мертвеца как на живого: они делают так, что тот, как кукла-марионетка, поднимает руку.
ШОКОВАЯ ТЕРАПИЯ

Заключенный Мерзляков, человек крупного телосложения, оказавшись на общих работах, чувствует, что постепенно сдает. Однажды он падает, не может сразу встать и отказывается тащить бревно. Его избивают сначала свои, потом конвоиры, в лагерь его приносят - у него сломано ребро и боли в пояснице. И хотя боли быстро прошли, а ребро срослось, Мерзляков продолжает жаловаться и делает вид, что не может разогнуться, стремясь любой ценой оттянуть выписку на работу. Его отправляют в центральную больницу, в хирургическое отделение, а оттуда для исследования в нервное. У него есть шанс быть актированным, то есть списанным по болезни на волю. Вспоминая прииск, щемящий холод, миску пустого супчику, который он выпивал, даже не пользуясь ложкой, он концентрирует всю свою волю, чтобы не быть уличенным в обмане и отправленным на штрафной прииск. Однако и врач Петр Иванович, сам в прошлом заключенный, попался не промах. Профессиональное вытесняет в нем человеческое. Большую часть своего времени он тратит именно на разоблачение симулянтов. Это тешит его самолюбие: он отличный специалист и гордится тем, что сохранил свою квалификацию, несмотря на год общих работ. Он сразу понимает, что Мерзляков - симулянт, и предвкушает театральный эффект нового разоблачения. Сначала врач делает ему рауш-наркоз, во время которого тело Мерзлякова удается разогнуть, а еще через неделю процедуру так называемой шоковой терапии, действие которой подобно приступу буйного сумасшествия или эпилептическому припадку. После нее заключенный сам просится на выписку.
ТИФОЗНЫЙ КАРАНТИН

Заключенный Андреев, заболев тифом, попадает в карантин. По сравнению с общими работами на приисках положение больного дает шанс выжить, на что герой почти уже не надеялся. И тогда он решает всеми правдами и неправдами как можно дольше задержаться здесь, в транзитке, а там, быть может, его уже не направят в золотые забои, где голод, побои и смерть. На перекличке перед очередной отправкой на работы тех, кто считается выздоровевшим, Андреев не откликается, и таким образом ему довольно долго удается скрываться. Транзитка постепенно пустеет, очередь наконец доходит также и до Андреева. Но теперь ему кажется, что он выиграл свою битву за жизнь, что теперь-то тайга насытилась и если будут отправки, то только на ближние, местные командировки. Однако когда грузовик с отобранной группой заключенных, которым неожиданно выдали зимнее обмундирование, минует черту, отделяющую ближние командировки от дальних, он с внутренним содроганием понимает, что судьба жестоко посмеялась над ним.
АНЕВРИЗМА АОРТЫ

Надгробное слово

Житие инженера Кипреева

На представку

Одиночный замер

Шерри Бренди

Шоковая терапия

Заключенный Мерзляков, человек крупного телосложения, оказавшись на общих работах, чувствует, что постепенно сдает. Однажды он падает, не может сразу встать и отказывается тащить бревно. Его избивают сначала свои, потом конвоиры, в лагерь его приносят - у него сломано ребро и боли в пояснице. И хотя боли быстро прошли, а ребро срослось, Мерзляков продолжает жаловаться и делает вид, что не может разогнуться, стремясь любой ценой оттянуть выписку на работу. Его отправляют в центральную больницу, в хирургическое отделение, а оттуда для исследования в нервное. У него есть шанс быть актированным, то есть списанным по болезни на волю. Вспоминая прииск, щемящий холод, миску пустого супчику, который он выпивал, даже не пользуясь ложкой, он концентрирует всю свою волю, чтобы не быть уличенным в обмане и отправленным на штрафной прииск. Однако и врач Петр Иванович, сам в прошлом заключенный, попался не промах. Профессиональное вытесняет в нем человеческое. Большую часть своего времени он тратит именно на разоблачение симулянтов. Это тешит его самолюбие: он отличный специалист и гордится тем, что сохранил свою квалификацию, несмотря на год общих работ. Он сразу понимает, что Мерзляков - симулянт, и предвкушает театральный эффект нового разоблачения. Сначала врач делает ему рауш-наркоз, во время которого тело Мерзлякова удается разогнуть, а ещё через неделю процедуру так называемой шоковой терапии, действие которой подобно приступу буйного сумасшествия или эпилептическому припадку. После нее заключенный сам просится на выписку.

Тифозный карантин

Заключенный Андреев, заболев тифом, попадает в карантин. По сравнению с общими работами на приисках положение больного дает шанс выжить, на что герой почти уже не надеялся. И тогда он решает всеми правдами и неправдами как можно дольше задержаться здесь, в транзитке, а там, быть может, его уже не направят в золотые забои, где голод, побои и смерть. На перекличке перед очередной отправкой на работы тех, кто считается выздоровевшим, Андреев не откликается, и таким образом ему довольно долго удается скрываться. Транзитка постепенно пустеет, очередь наконец доходит также и до Андреева. Но теперь ему кажется, что он выиграл свою битву за жизнь, что теперь-то тайга насытилась и если будут отправки, то только на ближние, местные командировки. Однако когда грузовик с отобранной группой заключенных, которым неожиданно выдали зимнее обмундирование, минует черту, отделяющую ближние командировки от дальних, он с внутренним содроганием понимает, что судьба жестоко посмеялась над ним.

Аневризма аорты

Последний бой майора Пугачева

Среди героев прозы Шаламова есть и такие, кто не просто стремится выжить любой ценой, но и способен вмешаться в ход обстоятельств, постоять за себя, даже рискуя жизнью. По свидетельству автора, после войны 1941-1945 гг. в северо-восточные лагеря стали прибывать заключенные, воевавшие и прошедшие немецкий плен. Это люди иной закалки, «со смелостью, умением рисковать, верившие только в оружие. Командиры и солдаты, летчики и разведчики…». Но главное, они обладали инстинктом свободы, который в них пробудила война. Они проливали свою кровь, жертвовали жизнью, видели смерть лицом к лицу. Они не были развращены лагерным рабством и не были ещё истощены до потери сил и воли. «Вина» же их заключалась в том, что они побывали в окружении или в плену. И майору Пугачеву, одному из таких, ещё не сломленных людей, ясно: «их привезли на смерть - сменить вот этих живых мертвецов», которых они встретили в советских лагерях. Тогда бывший майор собирает столь же решительных и сильных, себе под стать, заключенных, готовых либо умереть, либо стать свободными. В их группе - летчики, разведчик, фельдшер, танкист. Они поняли, что их безвинно обрекли на гибель и что терять им нечего. Всю зиму готовят побег. Пугачев понял, что пережить зиму и после этого бежать могут только те, кто минует общие работы. И участники заговора, один за другим, продвигаются в обслугу: кто-то становится поваром, кто-то культоргом, кто чинит оружие в отряде охраны. Но вот наступает весна, а вместе с ней и намеченный день.

Г. Владимов

Верный Руслан

Читается за 10–15 мин.

Оригинал - за 2−3 ч.

Сторожевой пес Руслан слышал, как всю ночь снаружи что-то выло, со скрежетом раскачивало фонари. Успокоилось только к утру. Пришел хозяин и повел его наконец-то на службу. Но когда дверь открылась, в глаза неожиданно хлынул белый яркий свет. Снег - вот что выло ночью. И было что-то еще, заставившее Руслана насторожиться. Необычайная, неслыханная тишина висела над миром. Лагерные ворота открыты настежь. Вышка стояла совсем разоренной - один прожектор валялся внизу, заметанный снегом, другой повис на проводе. Исчезли с нее куда-то и белый тулуп, и ушанка, и черный ребристый ствол, всегда повернутый вниз. А в бараках, Руслан это почувствовал сразу, никого не было. Утраты и разрушения ошеломили Руслана. Сбежали, понял пес, и ярость захлестнула его. Натянув поводок, он поволок хозяина за ворота - догонять! Хозяин зло прикрикнул, потом отпустил с поводка и махнул рукой. «Ищи» - так понял его Руслан, но только никакого следа он не почувствовал и растерялся. Хозяин смотрел на него, недобро кривя губы, потом медленно потянул автомат с плеча. И Руслан понял: все! Только не ясно, за что? Но хозяин лучше знает, что делать. Руслан покорно ждал. Что-то мешало хозяину выстрелить, тарахтение какое-то и лязг. Руслан оглянулся и увидел приближающийся трактор. А далее последовало что-то совсем невероятное - из трактора вылез водитель, мало похожий на лагерника, и заговорил с хозяином без страха, напористо и весело: «Эй, вологодский, жалко, что служба кончилась? А собаку бы не трогал. Оставил бы нам. Пес-то дорогой». - «Проезжай, - сказал хозяин. - Много разговариваешь». Хозяин не остановил водителя даже тогда, когда трактор начал крушить столбы лагерной ограды. Вместо этого хозяин махнул Руслану рукой: «Уходи. И чтоб я тебя больше не видел». Руслан подчинился. Он побежал по дороге в поселок, вначале в тяжком недоумении, а потом, вдруг догадавшись, куда и зачем его послали, во весь мах.

…Утром следующего дня путейцы на станции наблюдали картину, которая, вероятно, поразила бы их, не знай они её настоящего смысла. Десятка два собак собрались на платформе возле тупика, расхаживали по ней или сидели, дружно облаивая проходившие поезда. Звери были красивы, достойны, чтобы любоваться ими издали, взойти на платформу никто не решался, здешние люди знали - сойти с нее будет много сложнее. Собаки ждали заключенных, но их не привезли ни в этот день, ни на следующий, ни через неделю, ни через две. И количество их, приходящих на платформу, начало уменьшаться. Руслан тоже каждое утро прибегал сюда, но не оставался, а, проверив караул, бежал в лагерь, - здесь, он чувствовал это, еще оставался его хозяин. В лагерь бегал он один. Другие собаки постепенно начали обживаться в поселке, насилуя свою природу, соглашались служить у новых хозяев или воровали кур, гонялись за кошками. Руслан терпел голод, но еду из чужих рук не брал. Единственным кормом его были полевые мыши и снег. От постоянного голода и болей в животе слабела память, он начинал превращаться в шелудивого бродячего пса, но службу не оставлял - каждый день являлся на платформу, а потом бежал в лагерь.

Однажды он почувствовал запах хозяина здесь, в поселке. Запах привел его в вокзальный буфет. Хозяин сидел за столиком с каким-то потертым мужичком. «Подзадержался ты, сержант, - говорил ему Потертый. - Все ваши давно уже подметки смазали». - «Я задание выполнял, архив стерег. Вот вы все сейчас на свободе и думаете, что до вас не добраться, а в архиве все значитесь. Чуть что, и сразу всех вас - назад. Наше время еще наступит». Хозяин обрадовался Руслану: «Вот на чем наша держава стоит». Он протянул хлеб. Но Руслан не взял. Хозяин озлился, намазал хлеб горчицей и приказал: «Взять!» Вокруг раздались голоса: «Не мучь собаку, конвойный!» - «Отучать его надо. А то все вы жалостливые, а убить ни у кого жалости нет», - огрызался хозяин. Нехотя разжав клыки, Руслан взял хлеб и оглянулся, куда бы его положить. Но хозяин с силой захлопнул его челюсти. Отрава жгла изнутри, пламя разгоралось в брюхе. Но еще страшнее было предательство хозяина. Отныне хозяин стал его врагом. И потому на следующий же день Руслан откликнулся на зов Потертого и пошел за ним. Оба оказались довольны, Потертый, считающий, что приобрел верного друга и защитника, и Руслан, который все-таки вернулся к своей прежней службе - конвоирование лагерника, пусть и бывшего.

Корма от своих новых хозяев Руслан не брал - пробавлялся охотой в лесу. По-прежнему ежедневно Руслан появлялся на станции. Но в лагерь больше не бегал, от лагеря остались только воспоминания. Счастливые - о службе. И неприятные. Скажем, об их собачьем бунте. Это когда в страшные морозы, в которые обычно не работали, к начальнику прибежал лагерный стукач и сообщил что-то такое, после чего Главный и все начальство кинулись к одному из бараков. «Выходи на работу», - приказал Главный. Барак не подчинился. И тогда по приказу Главного охранники подтащили к бараку длинную кишку от пожарного насоса, из кишки этой хлынула вода, напором своим смывая с нар заключенных, выбивая стекла в окнах. Люди падали, покрываясь ледяной корочкой. Руслан чувствовал, как вскипает его ярость при виде толстой живой шевелящейся кишки, из которой хлестала вода. Его опередил Ингус, самый умный их пес, - намертво вцепился зубами в рукав и не реагировал на окрики охранников. Ингуса расстрелял из автомата Главный. Но все остальные лагерные псы уже рвали зубами шланг, и начальство было бессильно…

Однажды Руслан решил навестить лагерь, но то, что он увидел там, ошеломило его: от бараков и следа не осталось - огромные, наполовину уже застекленные корпуса стояли там. И никакой колючей проволоки, никаких вышек. И все так заляпано цементом, кострами, что и запахов лагеря не осталось…

И вот наконец Руслан дождался своей службы. К платформе подошел поезд, и из него начали выходить толпы людей с рюкзаками, и люди эти, как в старые времена, строились в колонны, а перед ними начальники говорили речь, только слова какие-то незнакомые услышал Руслан: стройка, комбинат. Наконец колонны двинулись, и Руслан начал свою службу. Непривычным было только отсутствие конвойных с автоматами и чересчур уж веселое поведение шедших в колонне. Ну ничего, подумал Руслан, поначалу все шумят, потом утихнут. И действительно, начали утихать. Это когда из переулков и улиц к колонне стали сбегаться лагерные собаки и выстраиваться по краям, сопровождая идущих. А взгляды местных из окон стали угрюмыми. Идущие еще до конца не понимали, что происходит, но насторожились. И произошло неизбежное - кто-то попробовал выйти из колонны, и одна из собак кинулась на нарушителя. Раздался крик, началась свалка. Соблюдая порядок, Руслан наблюдал за строем и увидел неожиданное: из колонны начали выскакивать лагерные псы и трусливо уходить в соседние улицы. Руслан кинулся в бой. Схватка оказалась неожиданно тяжелой. Люди отказывались подчиняться собакам. Они били Руслана мешками, палками, жердинами, выломанными из забора. Руслан разъярился. Он прыгнул, нацелившись на горло молодого паренька, но промахнулся и тут же получил сокрушительный удар. С переломленным хребтом он затих на земле. Появился человек, может быть, единственный, от кого он принял бы помощь. «Зачем хребет переломали, - сказал Потертый. - Теперь все. Надо добивать. Жалко собаку». Руслан еще нашел силы прыгнуть и зубами перехватить занесенную для удара лопату. Люди отступили, оставив Руслана умирать. Он, может быть, еще мог выжить, если б знал, для чего. Он, честно выполнявший службу, которой научили его люди, был жестоко наказан ими. И жить Руслану было незачем.

С. Залыгин

На Иртыше

Читается за 5–10 мин.

Стоял март месяц девятьсот тридцать первого года. В селе Крутые Луки допоздна горели окна колхозной конторы - то правление заседало, то просто сходились мужики и без конца судили-рядили о своих делах. Весна приближалась. Посевная. Как раз нынче сполна засыпали колхозный амбар - это после того, как пол подняли в амбаре Александра Ударцева. Разговор теперь шел, как не перепутать семена разных сортов. И вдруг с улицы кто-то крикнул: «Горим!» Кинулись к окнам - горел амбар с зерном… Тушили всем селом. Снегом заваливали огонь, вытаскивали наружу зерно. В самом пекле орудовал Степан Чаузов. Выхватили из огня, сколько смогли. Но, и сгорело много - почти четверть заготовленного. После уж заговорили: «А ведь неспроста загорелось. Само не могло» - и про Ударцева вспомнили: где он? А тут жена его Ольга вышла: «Нет его. Убег». - «Как?» - «Сказал, будто в город его нарядили. Собрался и конный подался куда-то». - «А может, дома он уже? - спросил Чаузов. - Пошли посмотрим». В доме встретил их только старый Ударцев: «А ну, цеть отсюда, проклятущие! - И с ломом двинулся на мужиков. - Пришибу любого!» Мужики повыскакивали наружу, только Степан с места не сдвинулся. Ольга Ударцева повисла на свекре: «Батя, опомнитесь!» Старик остановился, задрожал, уронил ломик… «А ну, вытаскивай отсюда всех живых, - скомандовал Чаузов и выскочил на улицу. - Вышибай с подполу венец, ребята! Подкладывай лежни на другую сторону! И… навались». Уперлись мужики в стену, поднажали, и дом пополз по лежням под уклон. Распахнулась ставня, треснуло что-то - завис дом над оврагом и рухнул вниз, рассыпаясь. «Дом-то добрый был, - вздохнул зампредседателя Фофанов. - От она с чего пошла, наша общая-то жизнь…»

Возбужденные мужики не расходились, снова сошлись в конторе, и пошел разговор о том, какая жизнь ждет их в колхозе. «Ежели власть и дальше будет делить нас на кулаков и бедняков, то где остановятся, - рассуждал Хромой Нечай. Ведь мужик, он изначально - хозяин. Иначе он - не мужик. А власть-то новая хозяев не признает. Как тогда на земле работать? Это рабочему собственность ни к чему. Он по гудку работает. А крестьянину? И получается, что любого из нас кулаком можно объявить». Говорил это Нечай и на Степана посматривал, правильно ли? Степана Чаузова в деревне уважали - и за хозяйственность, и за смелость, и за умную голову. Но молчал Степан, не просто все. А вернувшись домой, обнаружил еще Степан, что жена его Клаша поселила в их избе Ольгу Ударцеву с детьми: «Ты их дом разорил, - сказала жена. - Неужели детишек помирать пустишь?» И осталась у них Ольга с детьми до весны.

А на другой день зашел в избу Егорка Гилев, мужичок из самых непутевых на селе: «За тобой я, Степан. Следователь приехал и тебя ждет». Следователь начал строго и напористо: «Как и почему дом разрушили? Кто руководил? Было ли это актом классовой борьбы?» Нет, решил Степан, с этим разговаривать нельзя - что он в нашей жизни понимает, кроме «классовой борьбы» ? И на вопросы следователя отвечал уклончиво, чтоб никому из односельчан не навредить. Вроде отбился, и в бумаге, что подписал, лишнего ничего не оказалось. Можно бы и зажить дальше нормально, спокойно, но тут председатель Павел Печура из района вернулся и сразу - к Степану с серьезным разговором: «Думал я раньше, что колхозы - дело деревенское. ан нет, ими в городе занимаются. Да еще как! И понял я, что не гожусь. Тут не только крестьянский ум да опытность нужны. Тут характер нужен сильный, и главное, уметь с политикой новой обращаться. До весны побуду председателем, а потом уйду. А в председатели, по моему разумению, тебя нужно, Степан. Ты подумай». Еще через день снова Егорка Гилев заявился. Огляделся и тихо так сказал: «Тебя Ляксандра Ударцев к себе вызывает нонче». - «Как это?!» - «Он хоронится у меня в избе. С тобой поговорить хочет. Может, они, беглые, такого мужика, как ты, к себе хотят приохотить». - «Это чего ж мне с ними вместе делать? Против кого? Против Фофанова? Против Печуры? Против Советской власти? Я детям своим не враг, когда она им жизнь обещает… А тебя бить до смерти надо, Егорка! Чтоб не науськивал. От таких, как ты, - главный вред!»

«И что за жизнь такая, - злился Степан, - дня одного, чтобы мужику дух перевести и хозяйством заняться, не дается. Запереться бы в избе, сказать, что захворал, да на печи лежать». Но пошел Степан на собрание. Он знал уже, про что собрание будет. В районе Печура задание получил - увеличить посевы. А где семена брать? Последнее, на еду оставленное, нести в колхоз?.. Народу было в избе-читальне - не продохнуться. Сам Корякин из района пожаловал. Был он из крутолученских, но теперь уже не мужик, а - начальник. Докладчик, следователь, о справедливости начал говорить, об общественном труде, как самом правильном: «Вот теперь машины пошли, а кто их купить может? Только богатый. Значит, и поэтому - объединяться надо». «Да, машина - это не лошадь, - задумался Степан, - она-то действительно другого хозяйствования требует». Наконец дошло и до семян: «Люди сознательные, преданные нашему делу, думаю, подадут пример, из своего личного запаса пополнят семенной фонд колхоза». Но молчали мужики. «Даю пуд», - сказал Печура. «А сколько Чаузов даст?» - спросил докладчик. Поднялся Степан. Постоял. Посмотрел. «Ни зернышка!» - и сел снова. Тут Корякин голос подал: «Чтобы кормить свою семью и жену классового врага с ребятишками, есть зерно, а для колхоза - нет?» - «Потому и нет, что едоков прибавилось». - «Значит, ни зерна?» - «Ни единого…» Кончилось собрание. И той же ночью заседала тройка по выявлению кулачества. Как ни защищали Чаузова Печура и следователь, а Корякин настоял: объявить кулаком и выселить с семьей. «Я тут подослал к нему Гилева, сказать, что с ним якобы хочет встретиться Ударцев, так он хоть на встречу и не пошел, но ведь и не сообщил же нам ничего. Ясно - враг».

…И вот собирает Клашка барахлишко в дальнюю дорогу, прощается Степан с избой, в которой вырос. «Куда повезут, что с тобой делать будут - дело не твое, - рассуждает он. - На месте будешь - вот тогда уже снова за жизнь хватайся, за невеселую землю, за избу какую-никакую…» Хромой Нечай пришел в тулупе, с кнутом: «Собрался, Степа? Я тебя и повезу. Соседи мы. И дружки». Печура прибежал попрощаться, когда сани уже тронулись. «И почто цена такая за нашу, за мужицкую правду назначена? - спросил Печура у Нечая. - И кому она впрок? А?» Нечай не ответил.

Жестокость

Читается за 5–10 мин.

Оригинал - за 2−3 ч.

Уездный сибирский городок Дудари. 20-е гг. Повествование ведется от лица участника описываемых событий, о которых он вспоминает много лет спустя.

Автор повествования, который ни разу в повести не назван по имени (в дальнейшем - Автор), работает в уголовном розыске вместе со своим другом Вениамином Малышевым, должность которого - помощник начальника по секретно-оперативной части. Оба они очень молоды - им нет еще и двадцати лет. Главная задача уголовного розыска в описываемое время - после окончания гражданской войны - очистить Дударинский уезд от бандитов, скрывающихся в тайге. Бандиты убивают сельских активистов, нападают на кооперативы, стараются завербовать в свои ряды как можно больше соучастников.

В Дудари приезжает собственный корреспондент губернской газеты Яков Узелков, пишущий под псевдонимом Якуз, - молодой человек лет семнадцати-девятнадцати. На Веньку Малышева и его друга Якуз производит впечатление человека образованного, так как он очень любит использовать в речи мудреные слова, например: меценат, экзальтация, пессимизм, фамильярность и т. п., однако он чем-то сразу не понравился друзьям, а его корреспонденции, посвященные будням уголовного розыска и написанные излишне витиеватым слогом, они находят не соответствующими действительности.

Сотрудники уголовного розыска проводят операцию по обезвреживанию банды атамана Клочкова. Во время операции Венька ранен. Клочков и несколько членов банды убиты, а остальные - арестованы. Венька допрашивает одного из арестованных - Лазаря Баукина, и приходит к выводу, что Баукин, охотник и смолокур, попал к бандитам случайно. На допросах Венька подолгу разговаривает с Баукиным, узнает подробности его жизни и явно симпатизирует этому арестованному бандиту, который к тому же сознался, что это именно он ранил Веньку. Вскоре Лазарь и еще двое арестованных совершают побег из-под стражи. Венька ошеломлен побегом своего подопечного.

В продовольственном магазине, расположенном недалеко от уголовного розыска, появляется хорошенькая молодая кассирша, которая очень нравится обоим друзьям, но они робеют и не решаются с ней познакомиться. Вскоре от Узелкова они узнают, что её зовут Юля Мальцева и он с ней знаком - ходит к ней в гости, они разговаривают, обсуждают прочитанные книги. Друзья, завидуя образованности Узелкова, записываются в библиотеку и, несмотря на недостаток времени, много читают. Вскоре от знакомой библиотекарши они узнают, что вся образованность Узелкова почерпнута им из энциклопедии Брокгауза и Ефрона.

Тем временем в отдаленном районе Дударинского уезда, Воеводском углу, объявляется банда Константина Воронцова - «императора всея тайги», как он сам себя именует. И поимка неуловимого Кости Воронцова становится для уголовного розыска самой главной проблемой. Венька Малышев отправляется в Воеводский угол, а чем он там занимается - не знает никто, даже его лучший друг.

В отсутствие Веньки Автор случайно знакомится с Юлей Мальцевой и, когда Венька возвращается из Воеводского угла, знакомит его с ней. Венька любит Юлю, однако считает, что он её не стоит: несколько лет назад он встретил одну женщину и потом хворал. Хотя он вскоре вылечился, тем не менее он считает, что должен рассказать об этом Юле. Венька пишет письмо, в котором объясняется Юле в любви и признается в том, что его гнетет. Письмо Венька той же ночью опускает в почтовый ящик, а наутро в составе отряда из шести человек отправляется в тайгу для поимки Кости Воронцова.

Отряд подъезжает к заимке, где живет любимая женщина Кости - Кланька Звягина. После условного знака отряд приближается к дому, где находит Лазаря Баукина, а также связанных Костю и нескольких членов его банды. Отряд возвращается в Дудари, по дороге его окружает конная милиция, которая арестовывает Лазаря. Начальник уголовного розыска сообщает Веньке, что он представлен к награде за организацию операции по поимке Кости Воронцова. Венька отказывается от награды, считая, что он её не заслужил - это Лазарь, которого Венька убедил в достоинствах советской власти, задержал Костю, и то, что Лазаря посадили «для проверки» - несправедливо: он сам хотел, чтоб все было по закону, чтоб его судили за то, в чем он виноват, а проверять его после того, что он сделал, - нечего.

Венька ждет письма от Юли в ответ на отправленное накануне признание. Приходит Узелков и просит Веньку допустить его к Воронцову. Венька отказывает ему в этом, и тут Узелков говорит, что Венька - человек недалекий, о чем ему было известно и раньше: сегодня он случайно прочел его любовное письмо - оно лежало в книге, которую он давал читать Юле.

В тот, же вечер Венька кончает с собой выстрелом в висок, так и не узнав, что Юля не давала Узелкову его письма, а он сам в её отсутствие забрал свою книгу с вложенным в нее письмом.

В. Распутин

Последний срок

Читается за 5–10 мин.

Оригинал - за 2−3 ч.

Старуха Анна лежит без движения, не открывая глаз; она почти застыла, но жизнь ещё теплится. Дочери понимают это, поднеся к губам кусок разбитого зеркала. Оно запотевает, значит, мама ещё жива. Однако Варвара, одна из дочерей Анны, полагает возможным уже оплакать, «отголосить её», что она самозабвенно делает сначала у постели, потом за столом, «где удобнее». Дочка Люся в это время шьет скроенное ещё в городе траурное платье. Швейная машина стрекочет в такт Варвариным всхлипам.

Анна - мать пятерых детей, двое сыновей её погибли, первенькие, рожденные один для Бога, другой для паря. Варвара приехала проститься с мамой из районного центра, Люся и Илья из близлежащих провинциальных городков.

Ждет не дождется Анна Таню из далекого Киева. А рядом с ней в деревне всегда был сын Михаил вместе с женой и дочкой. Собравшись вокруг старухи утром следующего после прибытия дня, дети, видя воспрянувшую мать, не знают, как им реагировать на её странное возрождение.

«Михаил и Илья, притащив водку, теперь не знали, чем им заняться: все остальное по сравнению с этим казалось им пустяками, они маялись, словно через себя пропуская каждую минуту». Забившись в амбар, они напиваются почти без закуски, если не считать тех продуктов, что таскает для них маленькая дочь Михаила Нинка. Это вызывает законный женский гнев, но первые стопки водки дарят мужикам ощущение неподдельного праздника. В конце концов мать жива. Не обращая внимания на девочку, собирающую пустые и недопитые бутылки, они уже не понимают, какую мысль на этот раз они хотят заглушить, может быть, это страх. «Страх от сознания, что мать вот-вот умрет, не похож на все прежние страхи, которые выпадают им в жизни, потому что этот страх всего страшнее, он идет от смерти… Казалось, смерть уже заметила их всех в лицо и уже больше не забудет».

Напившись основательно и чувствуя себя на следующий день так, «будто их через мясорубку пропустили», Михаил и Илья основательно опохмеляются и на следующий день. «А как не пить? - говорит Михаил. - День, второй, пускай даже неделю - оно ещё можно. А если совсем до самой смерти не выпить? Подумай только, ничего впереди нету. Сплошь одно и то же. Сколько веревок нас держит и на работе, и дома, что не охнуть, столько ты должен был сделать и не сделал, все должен, должен, должен, должен, и чем дальше, тем больше должен - пропади оно все пропадом. А выпил, как на волю попал, все сделал, что надо. А что не сделал, не надо было делать, и правильно сделал, что не делал». Это не значит, что Михаил и Илья не умеют работать и никогда не знали другой радости, кроме как от пьянства. В деревне, где они когда-то все вместе жили, случалась общая работа - «дружная, заядлая, звонкая, с разноголосицей пил и топоров, с отчаянным уханьем поваленных лесин, отзывающимся в душе восторженной тревогой с обязательным подшучиванием друг с другом. Такая работа случается один раз в сезон заготовки дров - весной, чтобы за лето успели высохнуть, приятные для глаза желтые сосновые поленья с тонкой шелковистой шкуркой ложатся в аккуратные поленницы». Эти воскресники устраиваются для себя, одна семья помогает другой, что и сейчас возможно. Но колхоз в селе разваливается, люди уезжают в город, некому кормить и выращивать скот.

Вспоминая о прежней жизни, горожанка Люся с большой теплотой и радостью воображает любимого коня Игреньку, на котором «хлопни комара, он и повалится», что в конце концов и случилось: конь сдох. Игрень много таскал, да не сдюжил. Бродя вокруг деревни по полям и пашне, Люся понимает, что не сама выбирает, куда ей идти, что её направляет какая-то посторонняя, живущая в этих местах и исповедующая её сила. …Казалось, жизнь вернулась назад, потому что она, Люся, здесь что-то забыла, потеряла что-то очень ценное и необходимое для нее, без чего нельзя…

Пока дети пьют и предаются воспоминаниям, старуха Анна, съев специально сваренной для нее детской манной каши, ещё больше взбадривается и выходит на крыльцо. Её навешает долгожданная приятельница Мирониха. «Оти-моти! Ты, старуня, никак, живая? - говорит Мирониха. - Тебя пошто смерть-то не берет?.. Я к ей на поминки иду, думаю, она как добрая укостыляла, а она все тутака».

Горюет Анна, что среди собравшихся у её постели детей нет Татьяны, Танчоры, как она её называет. Танчора не была похожа ни на кого из сестер. Она стояла как бы между ними со своим особым характером, мягким и радостным, людским. Так и не дождавшись дочери, старуха решает умереть. «Делать на этом свете больше ей было нечего и отодвигать смерть стало ни к чему. Пока ребята здесь, пускай похоронят, проводят, как заведено у людей, чтобы другой раз не возвращаться им к этой заботе. Тогда, глядишь, приедет и Танчора… Старуха много раз думала о смерти и знала её как себя. За последние годы они стали подружками, старуха часто разговаривала с ней, а смерть, пристроившись где-нибудь в сторонке, слушала её рассудительный шепот и понимающе вздыхала. Они договорились, что старуха отойдет ночью, сначала уснет, как все люди, чтобы не пугать смерть открытыми глазами, потом та тихонько прижмется, снимет с нее короткий мирской сон и даст ей вечный покой». Так все оно и выходит.

В. Распутин

Живи и помни

Читается за 5–10 мин.

Оригинал - за 3−4 ч.

Случилось так, что в последний военный год в далёкое село на Ангаре тайком с войны возвращается местный житель Андрей Гуськов. Дезертир не думает, что в отчем доме его встретят с распростёртыми объятиями, но в понимание жены верит и не обманывается. Его супруга Настена хотя и боится себе в этом признаться, но чутьём понимает, что муж вернулся, есть тому несколько примет. Любит ли она его? Вышла замуж Настена не по любви, четыре года её замужества не были такими уж счастливыми, но она очень предана своему мужику, поскольку, рано оставшись без родителей, она впервые в жизни обрела в его доме защиту и надежность. «Сговорились они быстро: Настену подстегнуло и то, что надоело ей жить у тётки в работницах гнуть спину на чужую семью…»

Настена кинулась в замужество как в воду - без лишних раздумий: все равно придётся выходить, без этого мало кто обходится - чего же тянуть? И что ждёт её в новой семье и чужой деревне, представляла плохо. А получилось так, что из работниц она попала в работницы, только двор другой, хозяйство покрупней да спрос построже. «Может, отношение к ней в новой семье было бы получше, если бы она родила ребёнка, но детей нет».

Бездетность и заставляла Настену терпеть все. С детства слышала она, что полая без ребятишек баба - уже и не баба, а только полбабы. Так к началу войны ничего из усилий Настены и Андрея не выходит. Виноватой Настена считает себя. «Лишь однажды, когда Андрей, попрекая её, сказал что-то уж совсем невыносимое, она с обиды ответила, что неизвестно ещё, кто из них причина - она или он, других мужиков она не пробовала. Он избил её до полусмерти». А когда Андрея забирают на войну, Настена даже немножко рада, что она остается одна без ребятишек, не так, как в других семьях. Письма с фронта от Андрея приходят регулярно, потом из госпиталя, куда он попадает по ранению тоже, может, и в отпуск скоро приедет; и вдруг долго вестей нет, только однажды заходят в избу председатель сельсовета и милиционер и просят показать переписку. «Больше ничего он о себе не сообщал?» - «Нет… А че такое с им? Где он?» - «Вот и мы хотим выяснить, где он».

Когда в семейной бане Гуськовых исчезает топор, одна лишь Настена думает, а не вернулся ли муж: «Кому чужому придет в голову заглядывать под половицу?» И на всякий случай она оставляет в бане хлеб, а однажды даже топит баню и встречает в ней того, кого ожидает увидеть. Возвращение супруга становится её тайной и воспринимается ею как крест. «Верила Настена, что в судьбе Андрея с тех пор, как он ушел из дома, каким-то краем есть и её участие, верила и боялась, что жила она, наверно, для одной себя, вот и дождалась: на, Настена, бери, да никому не показывай».

С готовностью она приходит мужу на помощь, готова лгать и красть для него, готова принять на себя вину за преступление, в котором не виновата. В замужестве приходится принимать и плохое, и хорошее: «Мы с тобой сходились на совместную жизнь. Когда все хорошо, легко быть вместе, когда плохо - вот для чего люди сходятся».

В душе Настены поселяется задор и кураж - до конца выполнить свой женский долг, она самоотверженно помогает мужу, особенно когда понимает, что носит под сердцем его ребёнка. Встречи с мужем в зимовье за рекой, долгие скорбные разговоры о безвыходности их положения, тяжелая работа дома, поселившаяся неискренность в отношениях с сельчанами - Настена на все готова, понимая неотвратимость своей судьбы. И хотя любовь к мужу для нее больше долг, она тянет свою жизненную лямку с недюжинной мужской силой.

Андрей не убийца, не предатель, а всего-навсего дезертир, сбежавший из госпиталя, откуда его, толком не подлечив, собирались отправить на фронт. Настроившись на отпуск после четырехлетнего отсутствия дома, он не может отказаться от мысли о возвращении. Как человек деревенский, не городской и не военный, он уже в госпитале оказывается в ситуации, из которой одно спасение - побег. Так у него все сложилось, могло сложиться иначе, будь он потверже на ногах, но реальность такова, что в миру, в селе его, в стране его ему прощения не будет. Осознав это, он хочет тянуть до последнего, не думая о родителях, жене и тем более о будущем ребенке. Глубоко личное, что связывает Настену с Андреем, вступает в противоречие с их жизненным укладом. Настена не может поднять глаза на тех женщин, что получают похоронки, не может радоваться, как радовалась бы прежде при возвращении с войны соседских мужиков. На деревенском празднике по поводу победы она вспоминает об Андрее с неожиданной злостью: «Из-за него, из-за него не имеет она права, как все, порадоваться победе». Беглый муж поставил перед Настеной трудный и неразрешимый вопрос: с кем ей быть? Она осуждает Андрея, особенно сейчас, когда кончается война и когда кажется, что и он бы остался жив и невредим, как все, кто выжил, но, осуждая его временами до злости, до ненависти и отчаяния, она в отчаянии же и отступает: да ведь она жена ему. А раз так, надо или полностью отказаться от него, петухом вскочив на забор: я не я и вина не моя, или идти вместе с ним до конца. Хоть на плаху. Недаром сказано: кому на ком жениться, тот в того и родится.

Заметив беременность Настены, бывшие её подруги начинают над ней посмеиваться, а свекровь и вовсе выгоняет из дома. «Непросто было без конца выдерживать на себе хваткие и судные взгляды людей - любопытные, подозрительные, злые». Вынужденная скрывать свои чувства, сдерживать их, Настена все больше выматывается, бесстрашие её превращается в риск, в чувства, растрачиваемые понапрасну. Они-то и подталкивают её к самоубийству, влекут в воды Ангары, мерцающей, как из жуткой и красивой сказки реки: «Устала она. Знал бы кто, как она устала и как хочется отдохнуть».

В. Распутин

Прощание с Матёрой

Читается за 5–10 мин.

Оригинал - за 2−3 ч.

Простоявшая триста с лишним лет на берегу Ангары, Матёра повидала на своём веку всякое. «Мимо неё поднимались в древности вверх по Ангаре бородатые казаки ставить Иркутский острог; подворачивали к ней на ночёвку торговые люди, снующие в ту и в другую стороны; везли по воде арестантов и, завидев прямо на носу обжитой берег, тоже подгребали к нему: разжигали костры, варили уху из выловленной тут же рыбы; два полных дня грохотал здесь бой между колчаковцами, занявшими остров, и партизанами, которые шли в лодках на приступ с обоих берегов». Есть в Матёре своя церквушка на высоком берегу, но её давно приспособили под склад, есть мельница и «аэропорт» на старом пастбище: дважды на неделе народ летает в город.

Но вот однажды ниже по Ангаре начинают строить плотину для электростанции, и становится ясно, что многие окрестные деревни, и в первую очередь островная Матёра, будут затоплены. «Если даже поставить друг на дружку пять таких островов, все равно затопит с макушкой и места потом не показать, где там селились люди. Придётся переезжать». Немногочисленное население Матёры и те, кто связан с городом, имеет там родню, и те, кто никак с ним не связан, думают о «конце света». Никакие уговоры, объяснения и призывы к здравому смыслу не могут заставить людей с лёгкостью покинуть обжитое место. Тут и память о предках (кладбище), и привычные и удобные стены, и привычный образ жизни, который, как варежку с руки, не снимешь. Все, что позарез было нужно здесь, в городе не понадобится. «Ухваты, сковородники, квашня, мутовки, чугуны, туеса, кринки, ушаты, кадки, лагуны, щипцы, кросна… А ещё: вилы, лопаты, грабли, пилы, топоры (из четырёх топоров брали только один), точило, железна печка, тележка, санки… А ещё: капканы, петли, плетёные морды, лыжи, другие охотничьи и рыбачьи снасти, всякий мастеровой инструмент. Что перебирать все это? Что сердце казнить?» Конечно, в городе есть холодная, горячая вода, но неудобств столько, что не пересчитать, а главное, с непривычки, должно быть, станет очень тоскливо. Лёгкий воздух, просторы, шум Ангары, чаепития из самоваров, неторопливые беседы за длинным столом - замены этому нет. А похоронить в памяти - это не то, что похоронить в земле. Те, кто меньше других торопился покинуть Матёру, слабые, одинокие старухи, становятся свидетелями того, как деревню с одного конца поджигают. «Как никогда неподвижные лица старух при свете огня казались слепленными, восковыми; длинные уродливые тени подпрыгивали и извивались». В данной ситуации «люди забыли, что каждый из них не один, потеряли друг друга, и не было сейчас друг в друге надобности. Всегда так: при неприятном, постыдном событии, сколько бы ни было вместе народу, каждый старается, никого не замечая, оставаться один - легче потом освободиться от стыда. В душе им было нехорошо, неловко, что стоят они без движения, что они и не пытались совсем, когда ещё можно было, спасти избу - не к чему и пытаться. То же самое будет и с другими избами». Когда после пожара бабы судят да рядят, нарочно ли случился такой огонь или невзначай, то мнение складывается: невзначай. Никому не хочется поверить в такое сумасбродство, что хороший («христовенький») дом сам хозяин и поджёг. Расставаясь со своей избой, Дарья не только подметает и прибирает её, но и белит, как на будущую счастливую жизнь. Страшно огорчается она, что где-то забыла подмазать. Настасья беспокоится о сбежавшей кошке, с которой в транспорт не пустят, и просит Дарью её подкормить, не думая о том, что скоро и соседка отсюда отправится совсем. И кошки, и собаки, и каждый предмет, и избы, и вся деревня как живые для тех, кто в них всю жизнь от рождения прожил. А раз приходится уезжать, то нужно все прибрать, как убирают для проводов на тот свет покойника. И хотя ритуалы и церковь для поколения Дарьи и Настасьи существуют раздельно, обряды не забыты и существуют в душах святых и непорочных.

Страшно бабам, что перед затоплением приедет санитарная бригада и сровняет с землёй деревенское кладбище. Дарья, старуха с характером, под защиту которого собираются все слабые и страдальные, организует обиженных и пытается выступить против. Она не ограничивается только проклятием на головы обидчиков, призывая Бога, но и впрямую вступает в бой, вооружившись палкой. Дарья решительна, боевита, напориста. Многие люди на её месте смирились бы с создавшимся положением, но только не она. Это отнюдь не кроткая и пассивная старуха, она судит других людей, и в первую очередь сына Павла и свою невестку. Строга Дарья и к местной молодёжи, она не просто бранит её за то, что они покидают знакомый мир, но и грозится: «Вы ещё пожалеете». Именно Дарья чаще других обращается к Богу: «Прости нам, Господи, что слабы мы, непамятливы и разорены душой». Очень ей не хочется расставаться с могилами предков, и, обращаясь к отцовской могиле, она называет себя «бестолковой». Она верит, что, когда умрёт, все родственники соберутся, чтоб судить её. «Ей казалось, что она хорошо их видит, стоящих огромным клином, расходящихся строем, которому нет конца, все с угрюмыми, строгими и вопрошающими лицами».

Недовольство происходящим ощущают не только Дарья и другие старухи. «Понимаю, - говорит Павел, - что без техники, без самой большой техники ничего нынче не сделать и никуда не уехать. Каждый это понимает, но как понять, как признать то, что сотворили с посёлком? Зачем потребовали от людей, кому жить тут, напрасных трудов? Можно, конечно, и не задаваться этими вопросами, а жить, как живётся, и плыть, как плывётся, да ведь я на том замешен: знать, что почём и что для чего, самому докапываться до истины. На то ты и человек».

А. Солженицын

Матрёнин двор

Читается за 4 мин.

Оригинал - за 30−30 мин.

Летом 1956 г. на сто восемьдесят четвёртом километре от Москвы по железнодорожной ветке на Муром и Казань сходит пассажир. Это - рассказчик, судьба которого напоминает судьбу самого Солженицына (воевал, но с фронта «задержался с возвратом годиков на десять», то есть отсидел в лагере, о чем говорит ещё и то, что, когда рассказчик устраивался на работу, каждую букву в его документах «перещупали»). Он мечтает работать учителем в глубине России, подальше от городской цивилизации. Но жить в деревне с чудесным названием Высокое Поле не получилось, поскольку там не пекли хлеба и не торговали ничем съестным. И тогда он переводится в посёлок с чудовищным для его слуха названием Торфопродукт. Впрочем, оказывается, что «не всё вокруг торфоразработки» и есть ещё и деревни с названиями Часлицы, Овинцы, Спудни, Шевертни, Шестимирово…

Это примиряет рассказчика со своей долей, ибо обещает ему «кондовую Россию». В одной из деревень под названием Тальново он и поселяется. Хозяйку избы, в которой квартирует рассказчик, зовут Матрёна Васильевна Григорьева или просто Матрёна.

Судьба Матрёны, о которой она не сразу, не считая её интересной для «культурного» человека, иногда по вечерам рассказывает постояльцу, завораживает и в то же время ошеломляет его. Он видит в её судьбе особый смысл, которого не замечают односельчане и родственники Матрёны. Муж пропал без вести в начале войны. Он любил Матрёну и не бил её, как деревенские мужья своих жён. Но едва ли сама Матрёна любила его. Она должна была выйти замуж за старшего брата мужа - Фаддея. Однако тот ушёл на фронт в первую мировую войну и пропал. Матрёна ждала его, но в конце концов по настоянию семьи Фаддея вышла замуж за младшего брата - Ефима. И вот внезапно вернулся Фаддей, бывший в венгерском плену. По его словам, он не зарубил топором Матрёну и её мужа только потому, что Ефим - брат ему. Фаддей так любил Матрёну, что новую невесту себе подыскал с тем же именем. «Вторая Матрёна» родила Фаддею шестерых детей, а вот у «первой Матрёны» все дети от Ефима (тоже шестеро) умирали, не прожив и трёх месяцев. Вся деревня решила, что Матрёна - «порченая», и она сама поверила в это. Тогда она взяла на воспитание дочку «второй Матрёны» - Киру, воспитывала её десять лет, пока та не вышла замуж и не уехала в посёлок Черусти.

Матрёна всю жизнь жила как бы не для себя. Она постоянно работает на кого то: на колхоз, на соседей, выполняя при этом «мужицкую» работу, и никогда не просит за неё денег. В Матрёне есть огромная внутренняя сила. Например, она способна остановить на бегу несущуюся лошадь, которую не могут остановить мужчины.

Постепенно рассказчик понимает, что именно на таких, как Матрёна, отдающих себя другим без остатка, и держится ещё вся деревня и вся русская земля. Но едва ли его радует это открытие. Если Россия держится только на самоотверженных старухах, что же будет с ней дальше?

Отсюда - нелепо-трагический конец рассказа. Матрёна погибает, помогая Фаддею с сыновьями перетаскивать через железную дорогу на санях часть собственной избы, завещанной Кире. Фаддей не пожелал дожидаться смерти Матрёны и решил забрать наследство для молодых при её жизни. Тем самым он невольно спровоцировал её гибель. Когда родственники хоронят Матрёну, они плачут, скорее, по обязанности, чем от души, и думают только об окончательном разделе Матрёниного имущества.

Фаддей даже не приходит на поминки.

А. Солженицын

Один день Ивана Денисовича

Читается за 5–10 мин.

Оригинал - за 80−110 мин.

Крестьянин и фронтовик Иван Денисович Шухов оказался «государственным преступником», «шпионом» и попал в один из сталинских лагерей, подобно миллионам советских людей, без вины осуждённых во времена «культа личности» и массовых репрессий. Он ушёл из дома 23 июня 1941 г., на второй день после начала войны с гитлеровской Германией, «…в феврале сорок второго года на Северо-Западном [фронте] окружили их армию всю, и с самолётов им ничего жрать не бросали, а и самолётов тех не было. Дошли до того, что строгали копыта с лошадей околевших, размачивали ту роговицу в воде и ели», то есть командование Красной Армии бросило своих солдат погибать в окружении. Вместе с группой бойцов Шухов оказался в немецком плену, бежал от немцев и чудом добрался до своих. Неосторожный рассказ о том, как он побывал в плену, привёл его уже в советский концлагерь, так как органы государственной безопасности всех бежавших из плена без разбора считали шпионами и диверсантами.

Вторая часть воспоминаний и размышлений Шухова во время долгих лагерных работ и короткого отдыха в бараке относится к его жизни в деревне. Из того, что родные не посылают ему продуктов (он сам в письме к жене отказался от посылок), мы понимаем, что в деревне голодают не меньше, чем в лагере. Жена пишет Шухову, что колхозники зарабатывают на жизнь раскрашиванием фальшивых ковров и продажей их горожанам.

Если оставить в стороне ретроспекции и случайные сведения о жизни за пределами колючей проволоки, действие всей повести занимает ровно один день. В этом коротком временном отрезке перед нами развёртывается панорама лагерной жизни, своего рода «энциклопедия» жизни в лагере.

Во-первых, целая галерея социальных типов и вместе с тем ярких человеческих характеров: Цезарь - столичный интеллигент, бывший кинодеятель, который, впрочем, и в лагере ведёт сравнительно с Шуховым «барскую» жизнь: получает продуктовые посылки, пользуется некоторыми льготами во время работ; Кавторанг - репрессированный морской офицер; старик каторжанин, бывавший ещё в царских тюрьмах и на каторгах (старая революционная гвардия, не нашедшая общего языка с политикой большевизма в 30-е гг.); эстонцы и латыши - так называемые «буржуазные националисты»; баптист Алёша - выразитель мыслей и образа жизни очень разнородной религиозной России; Гопчик - шестнадцатилетний подросток, чья судьба показывает, что репрессии не различали детей и взрослых. Да и сам Шухов - характерный представитель российского крестьянства с его особой деловой хваткой и органическим складом мышления. На фоне этих пострадавших от репрессий людей вырисовывается фигура иного ряда - начальника режима Волкова, регламентирующего жизнь заключённых и как бы символизирующего беспощадный коммунистический режим.

Во-вторых, детальнейшая картина лагерного быта и труда. Жизнь в лагере остаётся жизнью со своими видимыми и невидимыми страстями и тончайшими переживаниями. В основном они связаны с проблемой добывания еды. Кормят мало и плохо жуткой баландой с мёрзлой капустой и мелкой рыбой. Своего рода искусство жизни в лагере состоит в том, чтобы достать себе лишнюю пайку хлеба и лишнюю миску баланды, а если повезёт - немного табаку. Ради этого приходится идти на величайшие хитрости, выслуживаясь перед «авторитетами» вроде Цезаря и других. При этом важно сохранить своё человеческое достоинство, не стать «опустившимся» попрошайкой, как, например, Фетюков (впрочем, таких в лагере мало). Это важно не из высоких даже соображений, но по необходимости: «опустившийся» человек теряет волю к жизни и обязательно погибает. Таким образом, вопрос о сохранении в себе образа человеческого становится вопросом выживания. Второй жизненно важный вопрос - отношение к подневольному труду. Заключённые, особенно зимой, работают в охотку, чуть ли не соревнуясь друг с другом и бригада с бригадой, для того чтобы не замерзнуть и своеобразно «сократить» время от ночлега до ночлега, от кормёжки до кормёжки. На этом стимуле и построена страшная система коллективного труда. Но она тем не менее не до конца истребляет в людях естественную радость физического труда: сцена строительства дома бригадой, где работает Шухов, - одна из самых вдохновенных в повести. Умение «правильно» работать (не перенапрягаясь, но и не отлынивая), как и умение добывать себе лишние пайки, тоже высокое искусство. Как и умение спрятать от глаз охранников подвернувшийся кусок пилы, из которого лагерные умельцы делают миниатюрные ножички для обмена на еду, табак, тёплые вещи… В отношении к охранникам, постоянно проводящим «шмоны», Шухов и остальные Заключённые находятся в положении диких зверей: они должны быть хитрее и ловчее вооружённых людей, обладающих правом их наказать и даже застрелить за отступление от лагерного режима. Обмануть охранников и лагерное начальство - это тоже высокое искусство.

Тот день, о котором повествует герой, был, по его собственному мнению, удачен - «в карцер не посадили, на Соцгородок (работа зимой в голом поле - прим. ред.) бригаду не выгнали, в обед он закосил кашу (получил лишнюю порцию - прим. ред.), бригадир хорошо закрыл процентовку (система оценки лагерного труда - прим. ред.), стену Шухов клал весело, с ножовкой на шмоне не попался, подработал вечером у Цезаря и табачку купил. И не заболел, перемогся. Прошёл день, ничем не омрачённый, почти счастливый. Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов - три дня лишних набавлялось…»

В конце повести даётся краткий словарь блатных выражений и специфических лагерных терминов и аббревиатур, которые встречаются в тексте.

А. Солженицын

Архипелаг ГУЛаг

Читается за час.

Оригинал - за 24−25 ч.

Год издания сборника: 1966

«Колымские рассказы» Шаламова были написаны на основе личного опыта писателя, он провел тринадцать лет на Колыме. Варлам Шаламов создавал сборник достаточно долгое время с 1954 года по 1962 год. Впервые « Колымские рассказы» читать можно было в нью-йоркском журнале «Новый журнал» на русском языке. Хотя автор не хотел публиковать свои рассказы за границей.

Сборника «Колымские рассказы» краткое содержание

По снегу

Сборник Варлама Шаламова «Колымские рассказы» начинается вопросом: желаете узнать, как протаптывают дорогу по снежной целине? Человек, ругаясь и потея, идет впереди, оставляя за собой черные ямы в рыхлом снегу. Выбирают безветренный день, так чтобы воздух был почти неподвижен и ветер не смел все людские труды. За первым следуют еще пять — шесть человек, они идут в ряд и ступают около следов первого.

Первому всегда тяжелее, чем всем остальным, и когда тот устает, его заменяет кто-нибудь из людей, идущих в ряду. Важно, чтобы каждый из «первопроходцев» ступал на кусочек целины, а не на чужой след. А на лошадях и тракторах ездят читатели, а не писатели.

На представку

Мужчины играли в карты у Наумова, коногона. Надзиратели обычно не заходили в барак коногонов, так что каждую ночь там собирались блатные для проведения карточных поединков. В углу барака на нижних кроватях были расстелены одеяла, на которых лежала подушка — «стол» для карточных игр. На подушке лежала недавно изготовленная колода карт, вырезанная из томика В. Гюго. Для изготовления колоды нужны были бумага, химический карандаш, ломоть хлеба (использовался для склеивания тонкой бумаги) и нож. Один из игроков постукивал по подушке пальцами, ноготь мизинца был невероятной длинный — блатарский шик. Этот человек имел очень подходящую для вора внешность, посмотришь на лицо и уже не помнишь его черт. То был Севочка, говорили, что он «превосходно исполняет», показывает ловкость шулера. Воровская игра была игрой на обман, играли только вдвоем. Противником Севочки был Наумов, который был железнодорожным вором, хотя внешне походил на монаха. На шее у него висел крест, таковой была мода блатных в сороковые.

Далее игроки должны были спорить и ругаться, чтобы установить ставку. Наумов проиграл свой костюм и захотел играть на представку, то есть в долг. Коногон подозвал к себе главного героя и Гаркунова потребовал снять телогрейки. У Гаркунова под телогрейкой был свитер, подаренный женой, с которым тот никогда не расставался. Мужчина отказался снять свитер, и тогда на него накинулись остальные. Сашка, который недавно наливал им суп, достал из голенища сапога нож и протянул руку к Гаркунову, тот всхлипнул и упал. Игра была окончена.

Ночью

Ужин закончился. Глебов вылизал миску, хлеб таял во рту. Багрецов неотрывно смотрел Глебову в рот, не имея достаточно силы отвести глаза. Пришло время идти, они зашли на небольшой уступ, камни обжигали ноги холодом. И даже ходьба не грела.

Мужчины остановились отдохнуть, идти было еще далеко. Они легли за землю и стали разбрасывать камни. Багрецов выругался, он порезал палец и кровь никак не останавливалась. Глебов был врачом в прошлом, хотя сейчас, то время казалось сном. Приятели убирали камни, и вот Багрецов заметил человеческий палец. Они вытащили труп, сняли рубашку и кальсоны. Закончив, мужчины закидали могилу камнями. Они собирались обменять одежду на самые большие ценности в лагере. Как и в это были хлеб и возможно даже табак.

Плотники

Следующим в сборнике «Колымские рассказы» содержание содержит рассказ «Плотники». Он рассказывает о том, как на улице сутками стоял туман, настолько густой, что не видно было человека в двух шагах. Уже две недели температура держалась ниже минус пятидесяти пяти градусов. Поташников просыпался с надеждой, что мороз упал, но это никак не происходило. Еда, которой кормили рабочих, давала энергии максимум на один час, а дальше хотелось лечь и умереть. Поташников спал на верхних нарах, где было теплее, но волосы примерзали к подушке за ночь.

Мужчина слабел с каждым днем, он не боялся смерти, но не хотел умирать в бараке, где холод проморозил не только человеческие кости, но и души. Закончив завтракать, Поташников дошел до места работы, где увидел человека в оленей шапке, которому нужны были плотники. Он и еще один человек из его бригады представились плотниками, хотя не были ими. Мужчин привели в мастерскую, но так как плотницкого дела они не знали их отправили обратно.

Одиночный замер

Вечером Дугаеву сообщили, что на следующий день оп получит одиночный замер. Дугаеву было двадцать три и все происходящее здесь сильно удивляло его. После скудного обеда Баранов предложил Дугаеву папиросу, хотя они не были друзьями.

На утро смотритель отмерял мужчине отрезок, на котором тот должен работать. Работать одному было даже лучше для Дугаева, никто не будет ворчать, что он плохо работает. Вечером пришел смотритель, чтобы оценить работу. Парень выполнил двадцать пять процентов, и это число казалось ему огромным. На следующий день он работал вместе со всеми, а ночью его повели за кон базу, где стоял высокий забор с колючей проволокой. Дугаев жалел об одном, что он мучился и работал в этот день. Последний день.

Мужчина стоял на вахте, чтобы получить посылку. Жена прислала ему несколько горстей чернослива и бурки, которые они все равно не сможет носить, ибо не подобает обычным рабочим носить такую дорогую обувь. Но горный смотритель, Андрей Бойко, предложил ему продать эти бурки за сто рублей. На вырученные деньги главный герой купил килограмм масла и килограмм хлеба. Но всю еду отобрали и варево с черносливом опрокинули.

Дождь

Мужчины работали на полигоне уже три дня, каждый в своем шурфе, но никто не углубился дальше чем на полметра. Им было запрещено выходить из шурфов, разговаривать между собой. Главный герой этого рассказа хотел сломать себе ногу, уронив на нее камень, но из этой затеи ничего не вышло, осталось лишь пара ссадин да синяков. Все время шел дождь, конвоиры думали, что это заставит мужчин работать быстрее, но работники только еще больше стали ненавидеть свой труд.

На третий день сосед героя, Розовский, крикнул из своего шурфа, что он осознал кое-что – смысла жизни нет. Но мужчине удалось спасти Розовского от конвоиров, хотя тот все равно через какое- то время бросился под вагонетку, но не погиб. Розовского судили за попытку самоубийства и больше герой никогда его не видел.

Кант

Герой говорит, что его самое любимое северное дерево — кедрач, стланик. По стланику можно было узнать погоду, если ложиться на землю, значит будет снежно и холодно и наоборот. Мужчину только перевели на новую работу собирать стланик, который потом отправляли на завод, чтобы делать необычайно противные витамины против цинги.

На сборке стланика работали парами. Один рубил, другой щипал. В тот день им не удалось собрать норму, и чтобы исправить положение напарник главного героя засунул в мешок с ветками большой камень, там все равно не проверяли.

Сухим пайком

В этом «Колымском рассказе» четырех мужчин с каменных забоев отправляют рубить деревья на ключе Дусканья. Их десятидневные пайки были ничтожно малы, и им было страшно думать, что эту еду нужно будет разделить на тридцать частей. Работники решили ссыпать всю свою еду вместе. Они все жили в старой охотничьей избе, на ночь закапывали одежду в землю, оставив меленький край снаружи, чтобы не него вылезли все вши, потом палили насекомых. Они работали от солнца до солнца. Десятник проверял сделанную работу и уходил тогда мужчины работали уже более расслабленно, не ссорились, а больше отдыхали, смотрели на природу. Каждый вечер они собирались у печки и разговаривали, обсуждали свою нелегкую жизнь в лагере. Отказаться идти на работы нельзя было, потому что не было бушлата или рукавиц, в акте писали «одет по сезону», чтобы не перечислять всего, чего нету.

На следующий день в лагерь вернулись не все. Иван Иванович повесился той ночью, а Савельев отрубил себе пальцы. По возвращению в лагерь Федя написал своей маме письмо, что живет он хорошо и одет по сезону.

Инжектор

Этот рассказ является рапортом Кудинова начальнику прииска, где работник сообщает о сломанном инжекторе, который не позволяет всей бригаде работать. И людям приходиться несколько часов стоять на морозе при температуре ниже минус пятидесяти. Мужчина сообщал главному инженеру, но никакие действия не были предприняты. В ответ начальник прииска предлагает заменить инжектор вольнонаемным. А инжектор призвать к ответственности.

Апостол Павел

Герой вывихнул ногу и его перевели помощником столяра Фризоргера, который в своей прошлой жизни был пастором в каком-то немецком селе. Они хорошо сдружились, и часто разговаривали на религиозные темы.

Фризоргер рассказал мужчине о своей единственной дочери и этот разговор случайно услышал их начальник, Парамонов, и предложил написать заявление о розыске. Спустя полгода пришло письмо, в котором говорилось, что дочь Фризоргера отрекается от него. Но герой заметил это письмо первым и спалил его, а потом еще одно. В последствии он часто вспоминал своего лагерного друга, пока были силы вспоминать.

Ягоды

Главный герой лежит на земле без сил, к нему подходят два конвоира и угрожают. Один из них – Серошапка, говорит, что завтра застрелит рабочего. На следующий день бригада отправилась в лес на работы, где росли ягоды голубики, шиповника и брусники. Рабочие ели их на перекурах, но у Рыбакова было задание он собирал ягоды в банку, чтобы потом обменять их на хлеб. Главный герой вместе с Рыбаковым подошли слишком близко к запрещенной территории, и Рыбаков пересек черту.

Конвоир выстрелил дважды, первый предупреждающий, а после второго выстрела Рыбаков лежал на земле. Герой решил не терять времени и подобрал банку с ягодами, намереваясь обменять их на хлеб.

Сука Тамара

Моисей был кузнецом, работал он замечательно, каждое его изделие было наделено изяществом, и начальство его ценило за это. И однажды Кузнецов встретил собаку, он начал от нее бежать, подумав, что это волк. Но собака была дружелюбна и осталась в лагере – ей дали кличку Тамара. Скоро она ощенилась, для шести щенков построили конуру. В этот время в лагерь прибыл отряд «оперативки», они искали беглецов — арестантов. Тамара возненавидела одного конвоира, Назарова. Понятно было, что собака уже встречалась с ним. Когда конвоирам пришло время уходить, Назаров застрелил Тамару. А после спускаясь по склону на лыжах, он напоролся на пень и погиб. Шкуру с Тамары содрали и использовали для рукавиц.

Шерри- бренди

Поэт умирал, его мысли путались, жизнь вытекала из него. Но появлялась вновь, он открывал глаза, шевелил опухшими от голода пальцами. Мужчина размышлял от жизни, он заслужил творческое бессмертие, его называли первым поэтом двадцатого века. Хоть он уже давно не записывал своих стихов, поэт складывал их у себя в голове. Он умирал медленно. Утром принесли хлеб, мужчина вцепился в него больными зубами, но соседи остановили его. Вечером он умер. Но записали смерть двумя днями позднее, соседи поэта получали хлеб мертвеца.

Детские картинки

В тот день им досталась легкая работа — пилка дров. Закончив работать, отряд заметил кучу мусора у забора. Мужчинам удалось найти даже носки, что на севере было большой редкостью. А одному из них удалось найти тетрадку, заполненную детскими рисунками. Мальчик рисовал солдат с автоматами, рисовал природу Севера, яркими и чистыми цветами, потому что так и было. Северный город состоял из желтых домов, овчарок, солдат и синего неба. Мужчина из отряда заглянул в тетрадь, пощупал листы, а потом скомкал ее и выкинул.

Сгущенное молоко

Однажды после работы Шестаков предложил главному герою сбежать, они сидели вместе в тюрьме, но не были друзьями. Мужчина согласился, но попросил молочных консервов. Ночью он спал плохо, и совсем не помнил рабочего дня.

Получив от Шестакова сгущённого молока, он передумал бежать. Хотел предупредить остальных, да не знал никого. Пятерых беглецов, вместе с Шестаковым поймали очень скоро, двоих убили, троих судили через месяц. Самого Шестакова перевели на другой прииск, он был сыт и выбрит, но с главным героем не здоровался.

Хлеб

Утром в барак принесли селедку и хлеб. Селедку выдавали через день, и каждый заключенный мечтал о хвостике. Да, от головы было больше удовольствия, но мяса было больше в хвосте. Хлеб выдавали раз в день, но все съедали его сразу, терпения не хватало. После завтрака становилось тепло и идти никуда не хотелось.

Эта бригада была на тифозном карантине, но они все равно работали. Сегодня их повели на хлебозавод, где мастер из двадцати выбрал все лишь двоих, покрепче и не склонных к побегу: Героя и его соседа, парня с веснушками. Их накормили хлебом и повидлом. Мужчины должны были таскать битый кирпич, но эта работа оказалась слишком тяжела для них. Они часто делали перерывы, и вскоре мастер отпустил их обратно, и дал по буханке хлеба. В лагере разделили хлеб с соседями.

Заклинатель змей

Этот рассказ посвящен Андрею Платонову, который был другом автора и сам хотел написать этот рассказ даже название придумал «Заклинатель змей», но погиб. Платонов провел год на «Джанхаре». В первый день он заметил, что есть люди, которые не работают- блатные. И Федечка был их вожаком, сначала он был груб с Платоновым, но когда узнал, что тот может тискать романы, то сразу смягчился. Андрей пересказывал «Клуб червонных валетов» до рассвета. Федя был очень доволен.

Утром, когда Платонов шел на работу, какой-то парень толкнул его. Но ему сразу что-то шепнули на ухо. Тогда этот парень подошёл к Платонову и попросил ничего не говорить Феде, Андрей согласился.

Татарский мулла и чистый воздух

В тюремной камере было очень жарко. Заключенные шутили, что сначала их ждет пытка выпариванием, а после пытка вымораживанием. Татарский мула, крепкий мужчина шестидесяти лет рассуждал о своей жизни. В камере он надеялся прожить еще лет двадцать, а на чистом воздухе хотя бы десять, он знал, что такое «чистый воздух».

Чтобы человек превратился в доходягу в лагере требовалось от двадцати до тридцати дней. Арестанты пытались вырваться из тюрьмы в лагерь, думая, что тюрьма – самое ужасное, что могло с ними случиться. Все иллюзии заключенных по поводу лагеря были очень быстро разрушены. Люди жили в неотапливаемых бараках, где зимой во всех щелях намерзал лед. Посылки приходили через полгода, если вообще приходили. Говорить о деньгах и вовсе нечего, их никогда не платили, ни копейки. Невероятное количество болезней в лагере не оставляли рабочим никакого выхода. Учитывая всю безнадежность и подавленность, чистый воздух был гораздо опаснее для человека, чем тюрьма.

Первая смерть

Герой видел много смертей, но первую увиденную запомнил лучше всего. Его бригада работала в ночную смену. Возвращаясь в барак, их бригадир Андреев вдруг развернулся в другую сторону и побежал, рабочие последовали за ним. Перед ними стоял человек в военной форме, у его ног лежала женщина. Герой знал ее, то была Анна Павловна, секретарша начальника прииска. Бригада любила ее, а теперь Анна Павловна была мертва, задушена. Мужчина, убивший ее, Штеменко, был начальником, который несколько месяцев назад разломал все самодельные котелки заключенных. Его быстро связали и повели к начальнику прииска.

Часть бригады поспешила к бараку, обедать, Андреева водили давать показания. А когда он вернулся, то приказал арестантам идти на работу. Вскоре Штеменко осудили за убийство из ревности на десять лет. После приговора начальника увезли. Бывших начальников держат в отдельных лагерях.

Тетя Поля

Тетя Поля умерла от страшной болезни — рака желудка. Ее фамилии никто не знал, даже жена начальника, которому тетя Поля была прислугой или «дневальной». Женщина не занималась никакими темными делами, лишь помогала устроить своих земляков — украинцев на легкую работу. Когда она заболела, к ней в больницу каждый день приходили посетители. А все, что передавала жена начальника, тетя Поля отдавала санитаркам.

Однажды в больницу пришел отец Петр, исповедовать больную. Через несколько дней она умерла, вскоре снова явился отец Петр и приказал поставить крест на ее могиле, так и сделали. На кресте сначала написали Тимошенко Полина Ивановна, но казалось, что звали ее Прасковья Ильинична. Надпись исправили под присмотром Петра.

Галстук

В этом рассказе Варлама Шаламова «Колымские рассказы» читать можно о девушке по имени Маруся Крюкова, которая приехала в Россию из Японии и была арестована во Владивостоке. Во время следствия Маше сломали ногу, кость срослась неправильно, и девушка хромала. Крюкова была замечательной рукодельницей, и ее отправили в «дом дирекции» вышивать. Такие дома стояли около дороги, и начальники ночевали там два три раз в год, дома были красиво украшены, висели картины и вышитые полотна. Кроме Маруси в доме работало еще две девушки- рукодельницы, за ними приглядывала женщина, выдававшая работницам нити и ткань. За выполнение нормы и хорошее поведение девушкам разрешали ходить в кино для заключенных. Фильмы показывали по частям, и однажды, после первой части снова поставили первую. Это потому что пришел заместитель начальника больницы, Долматов, он опоздал, и фильм показывали сначала.

Маруся попала в больницу, в женское отделение к хирургу. Она очень хотела подарить врачам, которые вылечили ее, галстуки. И женщина- надсмотрщик разрешила. Однако Маше не удалось исполнить задуманного, потому как Долматов отобрал их у мастерицы. Вскоре на концерте самодеятельности врачу удалось рассмотреть галстук начальника, такой серый, узорный, качественный.

Тайга золотая

Зона бывает двух видов: малая, то есть пересылка, и большая — лагерь. На территории малой зоны находится один квадратный барак, в котором около пятисот мест, нары в четыре этажа. Главный герой лежит на нижнем, верхние только для воров. В первую же ночь героя вызывают, чтобы отправить в лагерь, но нарядчик зоны отправляет его обратно в барак.

Вскоре в барак приводят артистов, один из них харбинский певец, Валюша, блатной, просит его спеть. Певец пел песню о золотой тайге. Герой провалился в сон, он проснулся от шепота на верхних нарах и запаха махорки. Когда утром его будит нарядчик, герой проситься в больницу. Спустя три дня в барак приходит фельдшер и осматривает мужчину.

Васька Денисов, похититель свиней

Васька Денисов мог не вызвать подозрения только неся дрова на плече. Он нес бревно Ивану Петровичу, мужчины распилили его вместе, а потом Васька переколол все дрова. Иван Петрович сказал, что сейчас ему нечем накормить работника, но дал ему три рубля. Ваську тошнило от голода. Он шел по поселку, забрел в первый попавшийся дом, в чулане увидел примёрзшую тушу поросенка. Васька схватил ее и побежал в казенный дом, управление витаминных командировок. Погоня была уже близко. Тогда он забежал в красный уголок, запер дверь и стал грызть поросенка, сырого и мерзлого. Когда Ваську нашли, он сгрыз уже половину.

Серафим

На столе у Серафима лежало письмо, он боялся его открыть. Мужчина работал на Севере в химической лаборатории уже год, но никак не мог забыть свою жену. С Серафимом работало еще двое инженеров- арестантов, с которыми он почти не разговаривал. Каждые шесть месяцев лаборант получал повышение зарплаты на десять процентов. И Серафим решил съездить в соседний поселок, развеяться. Но конвоиры решили, что мужчина от куда- то сбежал и посадили в барак, спустя шесть дней за Серафимом приехал заведующий лабораторией и забрал его. Хотя денег конвоиры не вернули.

Возвратившись, Серафим увидел письмо, его жена писала о разводе. Когда Серафим остался один в лаборатории, он открыл шкаф заведующего, достал щепотку порошка, растворил в воде и выпил. Начало печь в горле, и больше ничего. Тогда Серафим распорол себе вену, но кровь текла слишком слабо. Отчаявшись, мужчина побежал на речку и пытался утопиться. Очнулся он уже в больнице. Врач вколол раствор глюкозы, а потом разжал зубы Серафим шпателем. Операцию сделали, но слишком поздно. Кислота разъела пищевод и стены желудка. Серафим все правильно рассчитал с первого раза.

Выходной день

На поляне молился мужчина. Герой знал его, то был священник из его барака, Замятин. Молитвы помогали ему жить, как герою стихи, которые все еще сохранились в его памяти. Единственное, что не было вытеснено унижением вечным голодом, усталостью и холодом. Возвращаясь в барак, мужчина услышал шум в инструменталке, которая была закрыта по выходным, но сегодня замок не висел. Он зашел во внутрь, двое блатных игрались с щенком. Один из них, Семен, вытащил топор и опустил его на голову щенка.

Вечером никто не спал от запаха мясного супа. Блатари не съели весь суп, потому как их было мало в бараке. Они предложили остатки герою, но он отказался. В барак вошел Замятин, и блатари предложили ему супа, сказав, что он из баранины. Тот согласился и через пять минут вернул чистый котелок. Тогда Семен сказал священнику, что суп был из собаки, Норда. Священник молча вышел на улицу, его рвало. Позднее он признался герою, что мясо на вкус было не хуже баранины.

Домино

Мужчина находиться в больнице, его рост сто восемьдесят сантиметров, а вес сорок восемь килограмм. Врач померял ему температуру, тридцать четыре градуса. Больного положили поближе к печке, он ел, но еда не грела его. Мужчина пробудет в больнице до весны, два месяца, так сказал доктор. Ночью спустя неделю больного разбудил санитар и сказал, что его вызывает Андрей Михайлович, врач, который лечил его. Андрей Михайлович предложил герою сыграть в домино. Больной согласился, хотя ненавидел эту игру. Во время игры они много разговаривали, Андрей Михайлович проиграл.

Прошло несколько лет, когда больной на малой зоне услышал фамилию Андрея Михайловича. Спустя некоторое время им все-таки удалось встретиться. Врач рассказал ему свою историю, Андрей Михайлович был болен туберкулезом, но лечиться ему не позволили, кто- то доложил, что его болезнь ложная «туфта». И Андрей Михайлович проделал долгий путь по морозу. После удачного лечения он стал работать ординатором хирургического отделения. По его рекомендации главный герой закончил курсы фельдшера и стал работать санитаром. Однажды закончив уборку, санитары играли в домино. «Дурацкая игра» — признался Андрей Михайлович, он, как и герой рассказа играл в домино лишь однажды.

Геркулес

На серебряную свадьбу начальнику больницы Сударину подарили петуха. Все гости были в восторге от такого подарка, даже почетный гость Черпаков оценил петушка. Черпакову было около сорока, он был начальником сан. отдела. И когда почетный гость напился, он решил показать всем свою силу и стал поднимать стулья, потом кресла. А позже заявил, что сможет оторвать петуху голову руками. И оторвал. Молодые врачихи были впечатлены. Начались танцы, танцевали все потому, как Черпаков не любил, когда кто-то отказывался.

Шоковая терапия

Мерзляков пришел к выводу, что низкорослым легче всего выжить в лагере. Так как количество выдаваемой пищи не рассчитано по весу людей. Однажды на общих работах Мерзляков, неся бревно, упал и не смог идти дальше. За это его избили и конвоиры, и десятник, и даже товарищи. Рабочего отправили в больницу, у него уже ничего не болело, но он любой ложью оттягивал момент возвращения в лагерь.

В центральной больнице Мерзлякова перевели в нервное отделение. Все мысли заключенного были лишь об одном: не разгибаться. На осмотре у Петра Ивановича «больной» отвечал наугад и врачу ничего не стоило догадаться, что Мерзляков врет. Петр Иванович уже предвкушал новое разоблачение. Доктор решил начать с рауш-наркоза, а если тот не поможет, то шоковая терапия. Под наркозом врачам удалось разогнуть Мерзлякова, но как только мужчина очнулся, тут же согнулся обратно. Невропатолог предупредил больного, что через неделю, тот сам попросит его выписать. После процедуры шоковой терапии Мерзляков попросил о выписке из больницы.

Стланик

Осенью, когда уже пора быть снегу, тучи висят низко, и прямо в воздухе пахнет снегом, но кедрач не стелиться, то не бывать снегу. А когда погода еще осенняя, туч нету, но стланик лег на землю, через несколько дней идет снег. Кедрач не только предсказывает погоду, но ещё и дает надежду, являясь единственным вечнозелёным деревом Севера. Но стланик достаточно легковерен, если зимой развести костер недалеко от дерева, то оно тут же поднимется из-под снега. Автор считает стланик самым поэтичным русским деревом.

Красный крест

В лагере единственный человек, который можем помочь заключенному- это врач. Врачи определяют «трудовую категорию», иногда даже выпускают на волю, делают справки о инвалидности и освобождают от работы. Лагерный врач имеет большую власть, и блатари поняли это очень быстро, они с почтением относились к медицинским работникам. Если врач был вольнонаемным, то дарили ему подарки, если нет, то чаще всего угрожали ил запугивали. Много врачей были убиты блатными.

Взамен на хорошее отношение блатарей врачи должны были класть их в больницу, отправлять по путевкам, покрывать симулянтов. Злодеяния воров в лагере неисчисляемые, каждая минута в лагере отравлена. Вернувшись оттуда, люди не могут жить как раньше, они трусливы, эгоистичны, ленивы и раздавлены.

Заговор юристов

Дальше наше сборника «Колымские рассказы» краткое содержание расскажет о Андрееве, бывшем студенте юридического университета. Он, как и главный герой попал в лагерь. Мужчина работал в бригаде Шмелева, куда отправляли человеческий шлак, работали они в ночную смену. Однажды ночью рабочего попросили остаться потому, что его вызывал к себе Романов. Вместе с Романовым герой поехал в управление, в Хатыннах. Правда герою пришлось ехать в кузове в шестидесятиградусный мороз два часа. После рабочего отвели к уполномоченному Смертину, который, как и ранее Романов спросил у Андреева был ли тот юристом. На ночь мужчину оставили в камере, где уже было несколько заключённых. На следующий день Андреев отправляется с конвоирами в путь, в следствии которого отмораживает пальцы рук.