Юбки-брюки 

Русский роман первой половины XIX века: художественные особенности, тематика, стиль. Проза журнала Современник и русский реалистический роман середины XIX века

Роман развивался, преодолевая резко отрицательное отношение к себе со стороны моралистов, оценивавших этот жанр как низкий, потворствующий плохому вкусу и портящий нравы. Это связано с тем, что роман, как известно, является порождением и отражением кризиса и разрушения устоев традиционалистской культуры, когда личность начинает выпадать из готовых, жанровых форм бытия - эмансипация и индивидуализация личности приводит к ее дистанцированию от любых готовых форм и таким образом неизбежно и от норм существующей морали.

Роман сосредоточивается на индивидуальном опыте личности, который не укладывается в нормы существующей морали: романный герой - часто бродяга, "отщепенец", человек с "фаустовскими стремлениями", молодой человек в том возрасте, когда он, говоря языком терпимого моралиста, еще имеет какое-то право "перебеситься"; он интересен как раз тем, что является нарушителем общепринятых норм, - и именно этими приключениями, этим своим необыкновенным опытом. Роман выражает мечты и стремления личности, лежащие за пределами предуготованного ей существующим миропорядком удела - человек мечтает о выходе за заданные ему границы. Он придумывает себе иную жизнь, в которой осуществятся его мечты - как те, которые находятся за пределами установленных моральных норм, так и те, которые в его представлениях соответствуют возможностям интересной и свободной жизни, которыми обладают представители других социальных миров. Конечно, с точки зрения традиционной морали всякий такого рода опыт - недопустимый соблазн, тем более недопустимый, что именно с точки зрения этого опыта в романе строится и всеобъемлющая картина мира; в результате чего этот мир предстает весьма далеким от идеала, так что читатель может и не найти в нем достойного с точки зрения моралиста образца для подражания.

Поэтому традиционалистская культура требует от писателя не романа, а эпоса: эпос провозглашается в качестве истинной цели романа - роман должен стремиться стать эпосом. Эпичность, как известно, предполагает иную, чем в романе, точку зрения на человека и мир, - не изнутри индивидуального опыта, а из мира сверхличных ценностей, обеспечивающих устойчивость миропорядка. Отсюда и "героизм" героя эпоса. Поэтому роман и выступает как не-эпический или анти-эпический жанр. Вместе с тем все не так просто: романная концепция противоречива и парадоксальна - ведь роман, конечно же, является и безусловно эпическим жанром, в нем реализуются важнейшие эпические ценности - повествовательность как широта взгляда на мир, видение человека в единстве с миром, сюжетное развертывание всякого события в пространстве большого мира и т. д.

Противоречивость поэтологической, а тем самым и этической концепции жанра свойственна в наибольшей степени как раз самой уравновешенной форме романа - классическому роману эпохи реализма, который пытается соединить несоединимое, примирить несовместимые вещи.

Следует признать, что роман середины и второй половины XIX в. входит в противоречие с некоторыми принципами поэтики романа, изложенными М. Бахтиным - роман XIX в. обладает относительно устойчивой, вполне структурированной и поддающейся описанию формой, что и сделало его в глазах ХХ века "традиционным романом". Важные эстетические и поэтологические принципы внутренней организации этой формы для русского реалистического романа определил Н. Д. Тамарченко, разработав понятие "внутренней меры" реалистического романа, - "специфического для романа способа сочетать изменчивость с устойчивостью" .

Классический роман парадоксален - являясь относительно кратковременным этапом в развитии жанра, на котором он едва ли не отступает от безусловно основополагающих своих жанровых принципов, он вместе с тем выступает в качестве одной из неоспоримых вершин романного искусства, той формой, по которой, стало быть, и нужно изучать природу данного жанра. Забегая вперед, можно сказать, что этическая концепция этой жанровой формы может быть оценена и как вершина новоевропейского гуманизма, и как свидетельство его несостоятельности. Однако для того, чтобы осознать поэтологическое и этическое своеобразие этой формы, нужно посмотреть на нее в контексте как предшествующих, так и последующих этапов ее развития.

Ситуация конфликта стремлений и фантазий личности с общей моралью, готовым миропорядком, не предусматривающим для нее права на исключительную судьбу и особенную "интересную" жизнь, в поэтике романа 18 века выступает как характерная для жанра проблема аутентичности высказывания - роман, не имеющий возможности опереться ни на какую традицию, всякий раз должен доказывать свою легитимность, - соответствие принятым в обществе представлениям о действительности и искусстве. Он должен апеллировать к реальному жизненному опыту, лежащему по ту сторону традиционного литературного дискурса и вступающему в противоречие с традиционным риторическим словом, обремененным "истиной морального ведения" , утверждая таким образом свою жизненность, переживаемую как правдивость. Правдивость понимается здесь уже как правда реального человеческого опыта, конфликтующего с "литературой", она предстает здесь как ценность, заменяющая и отменяющая традиционалистскую норму, а вместе с ней - традиционные моральные устои.

Это означает возникновение новых представлений об искусстве. Впечатление нравственной несостоятельности, аморальности романа возникает в связи с серьезнейшим разрывом с большой исторической традицией понимания искусства как сферы реализации идеала. Уже в XVII веке эта традиция начинает расшатываться, о чем свидетельствует активное обсуждение проблемы допустимости развлекательного момента в искусстве - достойно ли не только поучать, но еще и развлекать читателя. Зигмунд фон Биркен в известном предисловии к роману Лоэнштайна "Арминиус" говорит, что роман скорее достигнет своей цели, если будет не просто поучать, а поучать развлекая. Требовалась специальная система доказательств для обоснования права писателя не только поучать. До начала XIX века представление об искусстве как изображении идеала в целом сохраняет свою устойчивость - еще Шиллер и Гегель рассматривают искусство именно в этом ключе. Идея верности искусства природе не противоречит этой установке, так как природа является здесь понятием абстрактным и выступает как некая разумная и естественная для общества норма, извечная модель представлений о красоте.

Таким образом, возникающая в романе нового времени установка на правдивость связана с отрицанием традиционных нормативных установок и серьезно подрывает моралистические основания концепции искусства.

Эта установка проявляет себя в ориентации романа на безыскусность, что и означает отказ от искусства, понимаемого как изображение идеала. Роман как жанр, который не повторяет образцы традиционалистской культуры, самоутверждается именно дистанцируясь от них, демонстрируя свою особую жанровую природу, суть которой, как показал М. М. Бахтин, заключается в том, что он живет на границе с реальным миром, в непосредственном контакте с незавершенной действительностью, а не подражает идеальным образцам. Так Байрон, начиная свою известную поэму демонстративно как роман о Чайльд-Гарольде, первым делом не только призывает музу традиционного идеала, но и заменяет ее "простым рассказом" о том, что есть в реальности и что (к сожалению для автора) никак не соответствует моральным ценностям литературной традиции. Идея свободного, открыто аутентичного творчества, работы с материалом живой действительности (к которой относятся в том числе и идеи, и литературные формы) является сознательной установкой романа, обеспечивающей его жизнеспособность как качественно новой литературной формы, отталкивающейся от "литературы" - литературы, питающейся традицией, идеалом.

Отсюда характерные для романной формы неоднократно описанные в научной литературе приемы создания эффекта подлинности и достоверности - использование формы повествования от первого лица, ссылки на подлинные рукописи, записки, а также введение в текст самого творческого акта, пародирование других жанров и рефлексии автора над творческим процессом. Демонстративная "открытость", незавершенность романной формы обусловлена стремлением создать эффект аутентичности - контакта с незавершенной действительностью, в которой пребывает читатель - участия в открытом событии бытия, а не воспроизведения идеала.

Тем самым роман дерзко выключает себя из господствующей системы моральных заповедей - не случайно новоевропейский роман открывается историей Ласарильо, кощунственно нападающей на святыни, почему он и был включен в индекс запрещенных книг. Оставляя в стороне оттенки и несколько схематизируя - "подравнивая" хронологию процесса, можно утверждать, что в целом до второй половины 20-х годов XIX века на вызов традиционалистской культуры роман отвечает вызовом "правды", утверждая себя по сути как немиметическую форму, которая больше не позволяет созерцать идеал, а выступает прежде всего как открытое событие общения автора (повествователя), героя, выступающего в качестве рассказчика, и читателя.

Нужно скачать сочиненение? Жми и сохраняй - » Реалистический роман XIX века: поэтика нравственного компромисса . И в закладках появилось готовое сочинение.

Средняя общеобразовательная школа
с углубленным изучением отдельных предметов №36

Егорова Софья Игоревна

Расцвет русского реалистического романа

Научный руководитель:

Бойко О. Б.,
преподаватель литературы.

Киров
2006

    План.
    Русский реалистический роман второй половины девятнадцатого века. Романтизм и реализм.
    Представители русского реализма.
      Ф. М. Достоевский.
      И.А. Гончаров.
      И.С. Тургенев.
      Л.Н. Толстой.
    Общая характеристика особенностей русского реалистического романа конца девятнадцатого века.

1. Русский реалистический роман второй половины девятнадцатого века. Романтизм и реализм.
Романом называется литературный жанр, эпическое произведение большой формы, в котором повествование сосредоточено на судьбах отдельной личности в ее отношении к окружающему миру, на становлении, развитии ее характера и самосознания. Роман - эпос нового времени; в отличие от народного эпоса, где индивид и народная душа нераздельны, в романе жизнь личности и общественная жизнь предстают как относительно самостоятельные; но «частная», внутренняя жизнь индивида раскрывается в нем «эпопейно», т. е. с выявлением ее общезначимого и общественного смысла. Типичная романная ситуация - столкновение в герое нравственного и человеческого (личностного) с природной и социальной необходимостью. Поскольку роман развивается в новое время, где характер взаимоотношений человека и общества постоянно меняется, постольку его форма по существу является «открытой»: основная ситуация всякий раз наполняется конкретно-историческим содержанием и находит воплощение в различных жанровых модификациях. Исторически первой формой считают плутовской роман. В 18 в. развиваются две основные разновидности: социально-бытовой роман (Г. Филдинг, Т. Смоллетт) и психологический роман (С. Ричардсон, Ж. Ж. Руссо, Л. Стерн, И. В. Гете). Романтики создают исторический роман (В. Скотт). В 1830-е гг. начинается классическая эпоха социально-психологического романа критического реализма 19 в.
Расцвет русского романа приходится на конец девятнадцатого века, время победы реализма как литературного направления как в странах Европы, так и в России. В отличие от романтизма, реализм побеждает вначале не как литературное направление, общее для множества писателей, а в творчестве отдельных авторов и только потом складывается в единое художественное целое.
Однако зародился реализм гораздо раньше, в эпоху расцвета романтизма, и был подготовлен басенным творчеством Крылова, комедией Грибоедова «Горе от ума». В тридцатые годы девятнадцатого века романтизм и реализм мирно сосуществовали. Выдвинулся на первый план реализм в сороковые-пятидесятые годы. Переход к нему осуществился в творчестве Пушкина и был связан с историзмом, затем реализм укрепился в творчестве Лермонтова и Гоголя.
Реализм можно считать направлением, противопоставленным романтизму, нередко имеет место ирония автора по отношению к характерным для романтизма героям, обстоятельствам, сюжетным линиям, их решительное переосмысление. Часто между героями – романтиком и не-романтиком – устанавливается равенство перед лицом действительности, как в «Обыкновенной истории» Гончарова, о творчестве которого будет сказано ниже, где как романтизм, так и излишний практицизм осуждаются одинаково.
В отличие от романтиков, у которых душевные порывы личности оставались именно порывами, не поддающимися строгому описанию и не приобретавшим строгого и точно очерченного характера, реализм стремится сообщить психологическим движениям, их оттенкам и противоречиям ясную форму.
Эту особенность реализм пронес на протяжении всего своего развития, и наибольшего расцвета достиг именно во второй половине девятнадцатого века, обозначив первенство прозы и, в частности, жанров повести, новеллы и романа.
Свое конкретное воплощение – общее и индивидуальное – принципы реализма получили в творчестве великих русских писателей, о которых будет сказано ниже.

2. Представители русского реализма.

2.1. Федор Михайлович Достоевский.
Достоевский Федор Михайлович (1821-81), русский писатель, член-корреспондент Петербургской АН (1877). В повестях «Бедные люди» (1846), «Белые ночи» (1848), «Неточка Незванова» (1849, не окончена) и др. описал страдания «маленького» человека как трагедию социальную. В повести «Двойник» (1846) дал психологический анализ расколотого сознания. Участник кружка М. В. Петрашевского, Достоевский в 1849 был арестован и приговорен к смертной казни, замененной каторгой (1850-54) с последующей службой рядовым. В 1859 возвратился в Санкт-Петербург. «Записки из Мертвого дома» (1861-62) - о трагических судьбах и достоинстве человека на каторге. Вместе с братом М. М. Достоевским издавал «почвеннические» журналы «Время» (1861-63) и «Эпоха» (1864-65). В романах «Преступление и наказание» (1866), «Идиот» (1868), «Бесы» (1871-1872), «Подросток» (1875), «Братья Карамазовы» (1879-80) и др. - философское осмысление социального и духовного кризиса России, диалогическое столкновение самобытных личностей, страстные поиски общественной и человеческой гармонии, глубокий психологизм и трагизм. Публицистический «Дневник писателя» (1873-81). Творчество Достоевского оказало мощное влияние на русскую и мировую литературу.

Творчество Достоевского вызывало немало жарких дискуссий. Одни рецензенты, называя его «новым Гоголем», восхищались этим дарованием, другие высмеивали болезненную мнительность автора, третьи, хотя таких было меньшинство, не скрывали откровенного отвращения. Реакция кружка Белинского на первое произведение Достоевского стала одним из самых известных и имевших продолжительный резонанс эпизодов в истории русской литературы: почти все участники, включая Достоевского, позднее возвращались к нему и в воспоминаниях, и в художественных произведениях, описывая его и в прямой, и в пародийной форме. Пусть дебют его в литературе был триумфальным, однако затем последовало охлаждение и наконец – резкая критика Белинского и его окружения.
Литература девятнадцатого века – это литература социальная, у Достоевского даже остросоциальная, в его романах, на первый взгляд резких и действительно «жестоких», существует яркое высокоморальное начало. Авторы того времени в большинстве своем стремились к решению нравственных вопросов, и Достоевский явно увлечен подробным изучением всей подноготной человеческих поступков. Он не спешит пройти мимо самых неприятных сторон социума, наоборот, он стремится установить причинно-следственную связь, добраться до истинных, глубинных мотивов человеческих поступков.
«Всюду жизнь» - название картины Ярошенко отражает один из принципов творчества Достоевского. Он подчеркивает, что даже падший, донельзя опустившийся человек остается человеком и подчас не заслуживает того отношения, каким встречает его прослойка благополучных и благоустроенных. Для каждого преступника есть оправдание – влияние среды и общества, крайняя бедность, желание так или иначе защитить родных.
Проза Достоевского поражала и поражает театрализацией действия, скандальным и одновременно трагическим развитием событий, усложненным психологическим рисунком. Однако современники отмечали, что за видимой попыткой показать изнанку жизни общества, стоит высокая, даже подчас глобальная цель. Вячеслав Иванов в статье «Достоевский и роман-трагедия» говорит: «Ужас и мучительное сострадание могущественно поднимает у нас со дна души жестокая (ибо до последнего острия трагическая) муза Достоевского, но к очищению приводит нас всегда, запечатлевая этим подлинность своего художественного действия, - как бы мы ни принимали «очищение». И так творчески сильное, так преобразительно катартическое (очищающее) облегчение и укрепление, какими Достоевский одаряет душу, прошедшую с ним через муки ада и мытарства чистилища до порога обителей Беатриче, что мы все уже давно примирились с нашим суровым вожатым и не ропщем более на трудный путь...»

Слова о рае и аде – не просто яркая метафора автора. Религиозные мотивы в произведениях Достоевского встречаются нередко. В 1867-68 гг. написан роман «Идиот», задачу которого Достоевский видел в «изображении положительно прекрасного человека». Идеальный герой князь Мышкин, «Князь-Христос», «пастырь добрый», олицетворяющий собой прощение и милосердие, с его теорией «практического христианства», не выдерживает столкновения с ненавистью, злобой, грехом и погружается в безумие.

Однако В.Г. Флоровский в статье «Религиозные темы Достоевского» пишет не столько о тематике, сколько об особенностях прозы этого писателя в целом: «В творчестве Достоевского есть внутреннее единство. Одни и те же темы тревожили и занимали его всю жизнь. Достоевский считал и называл себя реалистом - «реалистом в высшем смысле». Неточно называть его психологом. И неверно объяснять его творчество из его душевного опыта, из его переживаний. Он был взволнованно заинтересован всем происходившим вокруг. Он скорее страдал любопытством, нежели невниманием к жизни. Это было не простое любопытство, но метафизическая любознательность. Ему дано было видеть таинственность первоосновы эмпирических событий. Он видел то, о чем рассказывал, - он описывал, что видел. В этом основа его реализма. Его творчество есть не истолкование, но изображение человеческой судьбы»

При всем несколько мистическом взгляде на мир, внимании к малоприятным фактам и гипертрофированном чувстве социальной несправедливости, Достоевский действительно был реалистом. Ни один, даже самый тонко чувствующий писатель не в силах описать душевные волнения людей, отличных от него самого, переживших то, чего он не пережил, если он ни разу даже не попытался вникнуть в суть происходящих вокруг событий. Опираясь на реальный материал действительности, Достоевский выдвигал и освещал проблемы, имеющие всемирное значение, проблемы борьбы добра и зла в социальной жизни, во внутренней природе людей, темы жизненного призвания человеческой личности, страдания и протеста, эгоизма и самопожертвования, преступления и наказания, вопросы общественных, духовных связей между людьми и их разъединения, справедливого устройства социального мира и многие другие.

Что касается общей тематики, то Н. А. Бердяев отмечает: «У Достоевского нет ничего кроме человека, нет природы, нет мира вещей, нет в самом человеке того, что связывает его с природным миром, с миром вещей, с бытом, с объективным строем жизни. Существует только дух человеческий и только он интересен, он исследуется. Н. Страхов, близко знавший Достоевского, говорит о нем: «Все внимание его было устремлено на людей, и он схватывал только их природу и характер. Его интересовали люди, исключительно люди, с их душевным складом, и образом их жизни, их чувств и мысли». Во время поездки Достоевского за границу «Достоевского не занимали особенно ни природа, ни исторические памятники, ни произведения искусства». Правда, у Достоевского есть город, есть городские трущобы, грязные трактиры и вонючие меблированные комнаты. Но город есть лишь атмосфера человека, лишь момент трагической судьбы человека, город пронизан человеком, но не имеет самостоятельного существования, он лишь фон человека».
Некоторые критики отмечают, что Петербург в произведениях Достоевского – не именно город Петербург, а некий призрачный город, оплот заблудших душ. Мрачный образ города только подчеркивает безрадостное существование героев. В романах Достоевского практически нет ни лирических отступлений, ни пасторальных зарисовок, се внимание писателя обращено к человеку, вернее к его душе, внутреннему диалогу героев.
Федор Михайлович Достоевский является одной из самых заметных литературных фигур девятнадцатого столетия. Его страсть к глубинному анализу человеческого сердца и разума, попытки отыскать выход из духовного кризиса русского народа вкупе с реалистическими образами, постоянными самокопаниями главных героев, сильной философской идеей дают именно ту самую неповторимую прозу Достоевского. В ней много черт, типичных для литературы эпохи расцвета русского романа. Однако одни из них преувеличены, другие – почти сведены на нет. Бытовые мелочи важны только тогда, когда напрямую связаны с происходящим, окружающая среда героев живет только в качестве фона, характерные той или иной местности черты минимизированы до короткой обрисовки типичных декораций. «Типичный человек в типичных условиях», главный принцип реализма, у Достоевского приобретает совершенно новую и неповторимую форму.

2.2. И.А. Гончаров.
Гончаров Иван Александрович (1812-91), русский писатель, член-корреспондент Петербургской АН (1860). В романе «Обломов» (1859) судьба главного героя раскрыта не только как явление социальное («обломовщина»), но и как философское осмысление русского национального характера, особого нравственного пути, противостоящего суете всепоглощающего «прогресса». В романе «Обыкновенная история» (1847) конфликт между «реализмом» и «романтизмом» предстает как существенная коллизия русской жизни. В романе «Обрыв» (1869) поиски нравственного идеала (особенно женские образы), критика нигилизма. Цикл путевых очерков «Фрегат «Паллада» (1855-57) - своеобразный «дневник писателя»; литературно-критические статьи («Мильон терзаний», 1872).

Д.В. Григорович говорит о нем: «Во всей русской литературе не найдется человека счастливее Гончарова. Бранью осыпали Пушкина и Гоголя; в шестидесятых годах вошло в моду поносить Тургенева, и как еще! С легкой руки Белинского Гончаров во всю свою жизнь слышал одни только похвалы».

В произведениях Гончарова нет резкой критики, нет яркого стремления пролить свет на пороки общества, желания пошатнуть социальные устои. В наши дни многие считают его достаточно посредственным писателем. Однако в то время, на фоне тревожащей жажды авторов наиболее красочно описать все самые неприглядные стороны жизни, окунуть читателя в омут ужасающих поступков и не менее ужасающих условий, его произведения, вовсе не бывшие особенно светлыми и оптимистическими, казались некой «отдушиной». Большинству критиков, напуганных резкими и трагическими литературными порывами писателей девятнадцатого века, творчество Гончарова пришлось по душе.

В.Г. Белинский, увидевший повесть «Обыкновенная история» еще до ее выхода в свет, действительно был восхищен прозой Гончарова. «Он поэт, художник - и больше ничего. У него нет ни любви, ни вражды к создаваемым им лицам, они его не веселят, не сердят, он не дает никаких нравственных уроков ни им, ни читателю, он как будто думает: кто в беде, тот и в ответе, а мое дело сторона. Из всех нынешних писателей он один, только он один приближается к идеалу чистого искусства, тогда как все другие отошли от него на неизмеримое пространство - и тем самым успевают. Талант его не первостепенный, но сильный, замечательный».

Гончаров как автор придерживался позиции стороннего наблюдателя. С этим согласен и Н. А. Добролюбов: «Он вам не дает и, по-видимому, не хочет дать никаких выводов. Жизнь, им изображаемая, служит для него не средством к отвлеченной философии, а прямою целью сама по себе. Ему нет дела до читателя и до выводов, какие вы сделаете из романа: это уж ваше дело. У него нет и той горячности чувства, которая иным талантам придает наибольшую силу и прелесть... В этом уменье – сильнейшая сторона таланта Гончарова. И ею он особенно отличается среди современных русских писателей».

Итак, основной чертой произведений этого писателя является его упорное нежелание «читать мораль». Он рисует жизнь в самом ее банальном, безыскусном проявлении. При этом он не навязывает читателю свою точку зрения, не давая ему быть предвзятым в своих суждениях. Его творчество в высшей степени реалистично – видимая обыденность сюжета, «жизненность» образов, многогранность взглядов на смысл произведения (хотя, по свидетельствам современников, впоследствии Гончаров, опасаясь, что его в его романах читатель упустит важнейшие детали или воспримет их не так, как следовало бы, приобрел печальную привычку объяснять смысл собственных произведений).

Теоретически можно было бы считать Гончарова лучшим представителем русского реализма, а реализм в его прозе – чистым реализмом. Однако только знаток и ценитель русской литературы укажет его среди выдающихся писателей того времени. Имена Достоевского и Толстого известны любому, и впервые каждый из нас слышит их задолго до знакомства с программной школьной литературой. Даже не прочитав ни одного их произведения, мы привыкаем считать их ярко горящими звездами на литературном небосклоне.

Гончаров, однако, имел успех у современников, особенно на заре творческой деятельности. Антиромантический пафос у него соседствовал с ударом по трезвому практицизму в «Обыкновенной истории». Некогда ее считали «умнейшим» романом того времени, но актуальность ее притуплялась по мере того, как романтизм и сентиментализм переставали занимать умы и сердца читателей.
Создается впечатление, что вся писательская карьера Гончарова сводится к одному-единственному произведению. Замысел нового романа сложился у Гончарова еще в 1847. Два года спустя была напечатана глава «Сон Обломова». Но читателю пришлось еще в течение десяти лет ждать появления полного текста «Обломова» (1859), сразу завоевавшего огромный успех: «Обломов и обломовщина... облетели всю Россию и сделались словами, навсегда укоренившимися в нашей речи» (А. В. Дружинин). Роман спровоцировал бурные споры, свидетельствуя о глубине замысла. Статья Добролюбова «Что такое обломовщина» (1859) представляла собой беспощадный суд над главным героем, «совершенно инертным» и «апатичным» барином, символом косности крепостнической России.
Эстетическая критика, напротив, видела в герое «самостоятельную и чистую», «нежную и любящую натуру», далекую от модных веяний и сохранившую верность главным ценностям бытия. К концу прошлого века полемика о романе продолжалась, причем последняя трактовка постепенно возобладала: ленивый мечтатель Обломов по контрасту с сухим рационалистом Штольцем стал восприниматься как воплощение «артистического идеала» самого романиста, тонкий психологический рисунок свидетельствовал о душевной глубине героя, читателю открылся мягкий юмор и скрытый лиризм Гончарова. В начале 20 века И. Ф. Анненский по праву назвал «Обломова» «совершеннейшим созданием» писателя.
Последовавший за «Обломовым» роман «Обрыв» стал последним широко известным произведением писателя – и при этом в нем прозвучали ноты, для него достаточно нехарактерные.

По иронии судьбы, литературная особенность Гончарова, некая отстраненность, созерцательность, стала девизом его последних лет. Тяжело переживая свое творческое молчание, он закончил жизнь в одиночестве, сознательно сторонясь жизни и при этом тяготясь своей изолированностью.

У Гончарова мы видим некую двойственность. Лишенная трагического надрыва (которого немало у Достоевского), чуждая социальной критике проза многим на первый взгляд кажется едва ли не бездарностью. Автор, не задающий вопросов, не стремящийся донести до читателя истину, да и вовсе не занятый ее поисками, в конце концов, презревший или упустивший из виду сформулированную еще Пушкиным заповедь писателя: «Глаголом жги сердца людей» - в чем смысл его литературного существования?
Ответ прост. Тонкий наблюдатель, а не ярый революционер, Гончаров умел ненавязчиво, но верно передать психологический портрет персонажа. Нетрудно заметить, что многие романисты долгие годы бывают верны однажды созданному женскому образу. Гончаров же не имел обыкновения в каждой своей героине изображать одну и ту же особу. Он как будто писал портрет с натуры, не приуменьшая и не преувеличивая. Гончаров воплотил собой высшую степень реализма, и в этом его величайшая заслуга.

2.3. И.С. Тургенев.
Тургенев Иван Сергеевич (1818-83), русский писатель, член-корреспондент Петербургской АН (1860). В цикле рассказов «Записки охотника» (1847-52) показал высокие духовные качества и одаренность русского крестьянина, поэзию природы. В социально-психологических романах «Рудин» (1856), «Дворянское гнездо» (1859), «Накануне» (1860), «Отцы и дети» (1862), повестях «Ася» (1858), «Вешние воды» (1872) созданы образы уходящей дворянской культуры и новых героев эпохи - разночинцев и демократов, образы самоотверженных русских женщин. В романах «Дым» (1867) и «Новь» (1877) изобразил жизнь русских за границей, народническое движение в России. На склоне жизни создал лирико-философские «Стихотворения в прозе» (1882).
А. Герцен охарактеризовал творчество Тургенева несколько критически: «Его дару недоставало воображения, то есть естественной повествовательной способности, которая могла бы сравниться с оригинальностью, достигнутой им в искусстве описаний».
Трудно судить о нехватке воображения, но Тургенев любил базировать создаваемые сюжеты на воспоминаниях о пережитых им самим моментах. В произведениях Тургенева немало автобиографического. Одно из сильнейших впечатлений ранней юности – влюбленность в княжну Е. Л. Шаховскую, переживавшую в эту пору роман с отцом Тургенева, - отразилось в повести «Первая любовь». Катастрофа парохода «Николай I», на котором плыл Тургенев, будет описана им в очерке «Пожар на море».

Далее Герцен продолжает: «Вероятно, сознавая этот существенный, недостаток или следуя инстинкту художественного самосохранения, не позволяющему художнику мешкать там, где всего вероятнее можно шлепнуться, он избегает описывать действия, или, точнее, не передает действий в развернутом изложении. Поэтому его повести и рассказы почти целиком состоят из диалогов на фоне разнообразных декораций - прекрасных, долгих разговоров, прерываемых прелестными краткими биографиями и изысканными сельскими пейзажами. Однако когда он сворачивает со своего пути и отправляется в поисках красоты за пределы старинных русских парков и садов, он увязает в омерзительной слащавости».

Здесь Герцен неоправданно резок. Тургенев был подлинным мастером языка и литературного анализа. Красота и самоценность слова, сочетание простоты и изящества выражений нашли отражение в знаменитых «Стихотворениях в прозе». Пейзаж, раскритикованный столь сурово, играет у Тургенева немалую роль. Пейзаж как средство выражения авторской позиции передает настроения героев, их сердечные бури и штили. У Тургенева пейзаж играет огромную роль не только в «Отцах и детях», но и во всех его произведениях. Он не только отражает переживания героев, но и выполняет свою наиболее важную функцию - переводит ситуацию в вечный план, подчеркивая мысли автора о вечности и бесконечности природы, позицию по отношению к вечным проблемам человечества.
Кроме того, романтически красивые, но пустые декорации и слишком изысканные для реалистической прозы диалоги свойственны его ранним произведениям. В 1843 появляется поэма на современном материале «Параша», получившая высокую оценку В. Г. Белинского. Знакомство с критиком, перешедшее в дружбу (в 1846 Тургенев стал крестным его сына), сближение с его окружением изменяют его литературную ориентацию: от романтизма он обращается к иронической, нравоописательной поэме и прозе, близкой принципам «натуральной школы» и не чуждой влиянию М. Ю. Лермонтова.
Поздняя проза гораздо более реалистична. Проникновенно оплакав современное ему и грядущее запустение «дворянских гнезд», Тургенев обратился к миру, далекому от отживающей аристократии. Немало рассказов и повестей посвящено крестьянскому быту.
Принципиальное многообразие человеческих типов, впервые выделенных из прежде не замечаемой или идеализируемой народной массы, свидетельствовало о бесконечной ценности всякой неповторимой и свободной человеческой личности. Крепостной порядок представал зловещей и мертвой силой, чуждой природной гармонии (детализированная конкретика разнородных пейзажей), враждебной человеку, но неспособной уничтожить душу, любовь, творческий дар. Творчество Тургенева особым образом повлияло на отмену крепостного права.

Ю. Лотман посвятил прозе Тургенева статью, в которой детально осветил все особенности его творчества: «Для Тургенева именно героизм утверждает неизбежность обессмысливающей его концовки. Герой, чья жизнь не имеет смысла, в произведениях Тургенева не умирают. Постоянное вторжение природы с ее законом смерти и рождения, вытеснения старого молодым, слабого сильным и с ее равнодушием к человеческим целям и идеалам, ко всему, что организует человеческую жизнь, делает эту последнюю бессмысленной и, следовательно, трагической. Но это не высокая трагедия смысла, а безнадежная трагедия бессмыслицы».

Подробное исследование посвящено структуре произведений русского писателя: «У Тургенева имеется своя мифология. Сюжеты его произведений разыгрываются - и это уже неоднократно отмечалось - в трех планах: во-первых, это современно-бытовой план, во-вторых, архетипический и, в-третьих, космический. Тургенев читался как бы на нескольких уровнях: некоторые читатели сосредоточивали внимание на злободневном изображении идейных конфликтов и считали возможным «не замечать» концовки или относить их за счет «непоследовательности» автора… В отношении персонажей к архетипам можно было усматривать литературную полемику (например, с романтизмом). Структура расслаивалась, и различные ее уровни имели различную историко-литературную судьбу».

В произведениях Тургенева в каком-то смысле можно было найти желаемое, следовало только искать. Для одних эта проза имеет значение как документальное описание жизни и быта отдельных слоев населения, как произведение в духе реализма, другие увлечены своеобразием и типичностью образов, третьи наслаждаются той «описательной» способностью, которую безжалостно раскритиковал Герцен.

Между прочим, многие критики отмечают, что реалистические произведения в духе «Бежина луга» удавались Тургеневу больше всего. Решив, вероятно, сменить поле деятельности, писатель увлекся мистикой и так называемой готической повестью, однако эти произведения не превзошли ни «Дворянского гнезда», ни «крестьянских» рассказов. «Его мистика вся окутана духами, зыбкой дымкой дождя, она проступает сквозь пластичную живопись старинных портретов, которые в любую минуту могут ожить, мелькает меж мраморных колонн и прочей бутафории. От его привидений холодок не бежит по телу, вернее, бежит, но какой-то странный…» - саркастически отмечает Герцен.
В контексте реализма Тургенев как писатель эволюционирует от «слащавости» к трагизму, осознанию бессмысленности и тягостности жизни. Тема слабости человека, оказывающегося игрушкой неведомых сил и обреченного небытию, в большей или меньшей мере окрашивает всю позднюю прозу Тургенева.

2.4. Л.Н. Толстой.
С именем Льва Николаевича Толстого нередко связывают такое, на первый взгляд, туманное понятие, как «диалектика души». Начиная с автобиографической трилогии «Детство» (1852), «Отрочество» (1852-1854), «Юность» (1855-1857), исследование внутреннего мира, моральных основ личности стало главной темой произведений Толстого. Мучительные поиски смысла жизни, нравственного идеала, скрытых общих закономерностей бытия, духовный и социальный критицизм, проходят через все его творчество.
Н. Н. Страхов пишет о нем: «Толстой каждому, конечно, известен как большой мастер в анализе душевных явлений. Но какой характер имеет этот анализ? В чем заключается его источник, его первая движущая причина, от которой необходимо зависит его направление и цель? На это можно бы отвечать, что анализ нашего автора - просто его художественная потребность, просто преобладающая черта его таланта. Ответ этот действительно годится для некоторых мест книги, именно для тех, где, как в «Семейном счастье» и в «Детстве», художественная сила идет наравне с анализом, вполне им владеет, употребляет его как орудие, дающее полноту образам и краскам. Но в других местах анализ, очевидно, играет другую роль и служит сам по себе удовлетворением какой-то потребности, говорящей в душе художника помимо его стремления создавать образы».
и т.д.................

Под влиянием «классического», греческого романа в Новое время возник «псевдоклассический », который относится к своему прообразу так, как французская трагедия к античной.

Рядом с этим «идеалистическим» романом, отчасти, как противовес ему, возник роман «реалистический ». Он был двух видов: а) «плутовской», «авантюрный» (испанский), построенный, как и ложноклассический, на сцеплении различных приключений и случайных капризах «судьбы». Но главным действующим лицом в этом романе был уже не идеальный герой, а плут и пройдоха; оттого и роман этот, возникший в Испании, назывался «плутовским» – и b) новелла, возникшая в Италии как результат литературного развития отдельных повестушек-анекдотов, вроде «фацеций», повестей «Римских деяний» и пр. Возможно, что сборники этих повестушек дали материал и плутовскому роману. Но там этот материал распределился в схеме авантюрного романа, построенного на длинной цепи «приключений», а в итальянской новелле отдельные рассказы не объединились в одно произведение с одним героем, – они соединились в сборники «новелл», – причем каждая из них является художественным развитием заимствованных сюжетов простых и нехитрых.

Под пером Боккаччо («Декамерон »), эти новеллы облагородились психологическим анализом, отчего Боккаччо и считаются одним из выдающихся родоначальников художественного реалистического романа.

Оба типа реалистического романа были известны и в России XVIII века. Особенно популярен был французский «плутовской» роман Лесажа «Приключения Жиль Блаза» (выдержал 8 изд. с 1754 по 1800 г.). Менее известна была «новелла» (из Боккаччо на русский язык переведены были две-три новеллы).

Подражаний заимствованному «плутовскому» роману и «новелле» у нас почти нет. Объясняется это тем, что наши писатели находились под сильным влиянием русских сатирических журналов и русской бытовой комедии. Главным образом, под этими местными влияниями сложилась и русская реалистическая повесть конца XVIII века.

Наиболее ярким произведением этого рода надо признать известное произведение Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву ». Сцены из жизни народа, угнетенного крепостничеством, многие отрицательные стороны в управлении страной, – все с беспощадным реализмом, даже натурализмом , изображены в этом произведении Радищева. Конечно, это произведение нельзя назвать ни романом, ни повестью, но оно родственно с ними своим повествовательным характером и может быть рассматриваемо, как «собрание повестей». Кроме тенденциозного, обличительного реализма здесь введено много картин и лиц, в обрисовке которых Радищев показал себя не только знатоком и судьею русской жизни, но и замечательным художником-жанристом.

К этому же виду относится маленькая автобиография, проникнутая глубоким и безотрадным пессимизмом – «Кривонос, домосед, страдалец модный». Это – сатира на пошлость и пустоту русской жизни XVIII века, на увлечение модами, на расшатанность семьи и полное пренебрежение к воспитанию детей. Автор – изломанное и жалкое существо, созданное ужасными условиями тогдашней русской жизни.

Лучшими русскими романами реалистического типа надо в эту эпоху признать соч. А. Л. «Неонила, справедливая повесть» (1794 г.), и соч. А. Измайлова: «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» (Спб. 1799 – 1801). Оба произведения глубоко и широко захватывают жизнь русских дворян и в деревне, и в городе.

Неонила, дочь богатых помещиков, от отца унаследовала много отрицательных черт, а потому, несмотря на тщательное воспитание и доброе влияние матери, ведет себя еще девушкой очень предосудительно. Выйдя замуж, она пользуется еще большей свободой. В доме её – вечный разгул. В романе выведены различные характерные типы тогдашних русских людей – от щеголей-вольтерьянцев до различных приживалок, мелких деревенских помещиков и помещиц. Ярко изображена в романе и тяжелая жизнь крепостных. Неонила умирает калекой и несчастной нищей. В её лице легко найти некоторое сходство с щеголихами XVIII в.

Жизнь Евгения, героя романа А. Измайлова, рассказана очень подробно, с самых пеленок. Отец его дворянин, выслужившийся из приказных, нечестно разбогатевший и женившийся на дворянке, хочет вывести своего сына в «большой свет». Ребенок с детства записан в гвардейский полк, воспитывается безобразно и рано обнаруживает, дурные наклонности, который только радуют родителей. Любовные похождения Евгения в пансионе, «занятия» в университете, где он дружится со студентом-вольтерьянцем – описаны мастерски.

После университета Евгений едет в Петербург, поступает в гвардейский полк сперва сержантом, потом делается офицером. Целый ряд различных приключений (во время картежных игр, кутежей, ухаживаний) встречает его в столице. Ни в одном русском произведении XVIII века не изображалась так полно и живо русская действительность: деревня и столица, жизнь помещика, студента и гвардейского офицера, мужика, дворян разных видов. Богатство и разнообразие всевозможных типов тогдашней Руси, живое талантливое изложение – делают роман Измайлова замечательным произведением.

Очень ценно, что русский реалистический роман, яркий и художественный, с самого возникновения у нас, пошел, более или менее, самостоятельной дорогой. Тесно связанный с сатирой XVIII века, подчеркивающий под её влиянием многие отрицательные черты тогдашней русской жизни (французоманию, дурное отношение к крепостным, щегольство и пр.), он стал гораздо выше русской сатирической литературы, выгодно отличаясь от неё своим более широким и спокойным отношением к русской действительности.

Духовный климат Западной Европы после 1830 года существенно переменился по сравнению с романтической эпохой. Субъективный идеализм романтиков сменился верой во всемогущество разума и науки, верой в прогресс. Две идеи определяют в этот период мышление европейцев — это позитивизм (направление в философии, основывающееся на сборе объективных фактов с целью их научного анализа) и органицизм (эволюционная теория Дарвина, распространенная на прочие сферы жизни). XIX век — век бурного роста науки и техники, подъема социальных наук, и это стремление к научности проникает и в литературу. Художники-реалисты видели свою задачу в том, чтобы описать в литературе все богатство явлений окружающего мира, все разнообразие человеческих типов, то есть наука XIX века и реалистическая литература проникнуты одним и тем же духом сбора фактов, систематизации и выработки последовательной концепции действительности. А объяснение действительности давалось исходя из принципов эволюции: в жизни общества и личности усматривалось действие тех же сил, что и в природе, сходных механизмов естественного отбора.

К тридцатым годам XIX века окончательно сложилась новая система общественных отношений. Это была буржуазная система, при которой каждая личность была достаточно жестко закреплена за определенной социально-классовой средой, то есть время романтической "свободы", "неприкаянности" человека прошло. В классическом буржуазном обществе принадлежность личности к определенному классу предстала как непреложный закон бытия, и соответственно стала принципом художественного освоения жизни. Поэтому реалисты используют открытия романтиков в сфере психологии, но вписывают по-новому понятого человека в исторически достоверную, современную им жизнь. Человек у реалистов обусловлен прежде всего социально-исторической средой, и в основе реализма лежит принцип социально-классового детерминизма.

Изменилось у реалистов и восприятие человеческого характера. У романтиков исключительный характер был субъективным достоянием отдельной личности; герой реалистического произведения — всегда уникальный продукт взаимодействия исторического процесса и конкретных (биологических, индивидуальных, случайных) обстоятельств, поэтому жизненный опыт каждого человека реалисты понимают как неповторимый и ценный уже самой этой неповторимостью, а, с другой стороны, жизненный опыт каждого человека представляет всеобщий, универсальный интерес, потому что в нем присутствуют повторяемые, всеобщие черты. Здесь лежит основа реалистического учения о типе, основа реалистической типизации.

Реалисты непосредственно унаследовали от романтиков открытую ими самоценность человеческой личности, но закрепили эту личность за определенным местом, временем, средой. Реалистическое искусство демократично — реалисты впервые вывели на сцену "маленького человека", который раньше не считался интересным объектом для литературы, восстановили его в правах. Реалистическая литература проникнута в целом оптимистическим духом: критикуя современное им общество, писатели-реалисты были уверены в действенности их критики, в том, что это общество поддается улучшению, реформированию, верили в неизбежность прогресса.

Реализм XIX века стремился как можно шире охватить жизнь, показать все детали общественного устройства, все типы человеческих отношений, для чего, понятно, требовались произведения больших объемов. Отчасти поэтому ведущим жанром в литературе реализма становится роман — жанр крупного эпического повествования, в котором есть место всему этому гигантскому жизненному материалу. Особенно на раннем этапе реализма романы отличались большим, чем принято сегодня, объемом. Кроме того, роман был в XIX веке самым новым из наличных жанров, то есть жанром без груза канонической традиции.

Роман — это жанр, открытый всему новому; романист исследует жизнь свободно и непредвзято, не зная заранее, куда его приведет его художнический поиск. Этим роман сродни духу научного поиска, эту сторону романа подчеркивали реалисты XIX столетия, и под их пером жанр превратился в инструмент исследования и познания действительности, внешних и внутренних конфликтов человеческой жизни. Реалистический роман отражает действительность в формах самой жизни, и с эпохи реализма понятие "художественная литература" начинает ассоциироваться уже не с поэзией и драматургией, а в первую очередь с прозой. Роман становится господствующим жанром мировой литературы.

Г.К. Косиков пишет: "Основная особенность романической ситуации — это изменение внутреннего и внешнего положения героя в ходе различных столкновений с окружающим его миром". В реалистическом романе, как правило, "положительный" герой противостоит как носитель идеала существующим формам социального общежития, но, в отличие от романтической литературы, в реалистическом романе разлад между героем и миром не переходит в полный разрыв. Герой может отвергать свое непосредственное окружение, но никогда не отвергает мир в целом, он всегда сохраняет надежду реализовать свой субъективный мир в каких-либо иных сферах бытия. Поэтому реалистический роман основан одновременно на противоречии между героем и миром и на глубокой внутренней общности между ними. Поиск героя реалистического романа на первых этапах его существования был ограничен сферой предлагаемых историей социальных обстоятельств. В XIX веке резко увеличилась социальная подвижность отдельного человека; пример фантастической карьеры Наполеона стал образцом изменения социального статуса для новых поколений. Это новое явление действительности отразилось в создании такой жанровой разновидности реалистического романа, как "роман карьеры". Рассмотрим его на примере произведений создателей реалистического романа Стендаля и Бальзака.

Роман является наиболее подвижным, открытым для непрестанного изменения жанром. Его расцвет в эпоху реализма обнаруживает эту исконную природу, поскольку реалистическое изображение базируется на материале самой развивающейся действительности.

Динамичность романной структуры проявляется многообразно, так как жанровые формы романа отражают движущееся время, решая в каждый исторический момент определенные идейно-художественные задачи, воплощая авторское миропонимание, меняясь каждый раз в зависимости от конкретного замысла произведения.

В процессе поступательного развития на каждом этапе роман реализует определенные потенции жанра. Поэтому каждая исторически обусловленная форма романа не только закономерна и неповторима, но и не может быть отменена последующими, даже самыми выдающимися достижениями жанра. Известно, что само развитие романа нельзя рассматривать как историю простого, прямолинейного совершенствования и прогресса. Процесс развития искусства неравномерен. Он сопровождается не только достижениями, но и утратами, а жанровые формы, однажды признанные устаревшими, в другие эпохи могут активизироваться и в преображенном виде служить новым художественным целям.

Русский реалистический роман, классическая форма которого сложилась в «Евгении Онегине», возник в ту переломную историческую эпоху, когда обстоятельства русской и общеевропейской жизни привели писателей к отказу от просветительского умозрительного подхода к действительности. Объектом внимания в нравоописательном романе XVIII в. был индивид, частное лицо, преследующее свои личные жизненные цели, д ействия которого не подчинялись объективным закономерностям, а совершались под влиянием случайности. Такое понимание личности определило механическую связь элементов сюжетного движения – нанизывание на условную нить похождений главного героя авантюрных или сатирико-нравоописательных эпизодов и закрытый финал романа, в большинстве случаев благополучный по своему содержанию.

Предпосылки нового изображения героя были заложены в романтизме, в его понимании личности как человека-универсума, гражданина вселенной, противопоставленного обезличенному реальному человеку буржуазного или крепостнического общества.

Это открытие романтиков, поставленное на почву социально-исторического понимания человеческой природы, привело в реалистическом романе к созданию образа героя времени, сущность которого составляет конфликт с действительностью (стихийный или сознательный), с наличными формами общественного бытия, воодушевленность внеличными целями и интересами. Новая трактовка соотношения личности и общества способствовала взаимообогащению интимной и общественной сфер жизни героя.

Совершившийся переворот коренным образом меняет структуру романа в литературе реализма; возникает целостное повествование, в котором природа, общество, быт, события и эпизоды жизни героев, их общественные и личные связи, интимная сфера жизни перестают быть разрозненными элементами сюжета и становятся динамически взаимосвязанными звеньями причинно обусловленного движения сюжета . Появляется открытый финал романа , демонстрирующий зависимость разрешения личного конфликта от судеб общественного развития. Все эти качества впервые во всей полноте были проявлены в «Евгении Онегине». Историзм, предстающий в этом романе как закономерная смена эпох в умственном развитии общества, диалектическая взаимосвязь характера и обстоятельств, значение героини, воплощающей духовные тенденции, не реализованные в герое, центральная роль автора – организатора повествования и носителя положительных ценностей в более полном содержании, чем это представлено в героях – все эти черты были унаследованы и развиты в романе середины XIX века.

В «Герое нашего времени» складывается новая структура романа. Предметом изображения становится, прежде всего, потенциальное содержание духовного мира личности. В облике Печорина оказываются синтезированными те качества, которые в пушкинском романе распределялись между автором и его героями. Происходит укрупнение характера героя, этим пролагается путь к созданию социальных типов романа 50-х годов.

В романе Лермонтова вырабатываются приемы многостороннего психологического изображения характера (самоанализ, объективное обнаружение скрытых духовных свойств через непосредственную реакцию на окружающее) и многозначной оценки героя.

Эстетика натуральной школы вносит более сложное понимание принципа детерминизма. Действительность становится самостоятельным предметом изображения и рисуется более дифференцированно. В изображении характера подчеркивается всеподчиняющее влияние социальных обстоятельств, давление века.

В романе Герцена устанавливается система причинной взаимосвязи явлений, вскрывающая конкретное проявление закона объективной необходимости в судьбе личности.

В процессе эволюции «натуральной школы» усиливается внимание писателей к положительным природным задаткам человека, появляется противопоставление природного и социального в человеке и сосредоточение на психологическом анализе. Возникновение автономии духовного начала является залогом новой перестройки в романной структуре, которая в 50-е годы сказалась в том, что объектом изображения стало сознательное противопоставление героя среде, действительности, а в пореформенном романе – в изображении духовной жизни героя как самодвижущегося потока.