Руками делано 

Гертруда Стайн - крёстная авангарда, «брат» Хемингуэя и мать потерянного поколения

Гертруда Стайн вошла в историю как новатор и литературный революционер. Эта женщина через всю жизнь пронесла идею свободы от общественных норм, создавая свои собственные. Современники открыто злословили о ней и бранили ее за непокорный нрав. Но сегодня Гертруда Стайн является эталоном прогрессивной мысли и пионером модернизма. Кто она и какую роль сыграла в истории современного искусства?

Биография

3 февраля 1874 года в маленьком американском городке Аллегейни родилась девочка. Она происходила из богатой еврейской семьи и была вторым ребенком. Отец ее успешно занимался строительством и торговлей недвижимостью и уже скоро сколотил приличный капитал, которого детям хватило до конца жизни.

Девочку назвали Гертрудой. С юного возраста она проявляла себя как любопытный ребенок, хорошо училась в школе и по наставлению отца поступила в колледж, где изучала психологию и медицину. Однако все это было ей чуждо, да и отношения с отцом были напряженными. Проведя детство между двумя культурными столицами - Парижем и Веной, Гертруда Стайн сразу почувствовала тягу к прекрасному.

Конфликт исчерпал себя со смертью родителей. Гертруда и ее старший брат Лео рано осиротели. Сначала ушла из жизни их мать от рака, затем скончался и отец. Теперь молодые Стайны с огромным наследством и постоянным доходом от семейного предприятия были предоставлены сами себе.

Лео переехал в Париж, где снял небольшую квартиру на улице Флерюс, 27. Вскоре, оставив учебу, к нему перебралась и сестра. Именно с этого момента начинается бурная творческая жизнь Гертруды.

Уютное жилище Стайнов за вскоре превратилось в богемный приют. Лео был критиком искусства и занимался скупкой и коллекционированием картин талантливых, но еще не признанных художников, работающих в новом направлении (кубизм).

Гертруда Стайн в кругу парижской интеллигенции могла похвастать высоким эстетическим вкусом и чутьем. Она была образованна, умна и при этом остра на язык, поэтому к ее мнению не только прислушивались, но и побаивались ее иногда. Она вдохновила и поддержала многих начинающих художников и писателей и собрала вокруг себя настоящий творческий кружок. Несмотря на такую общественную занятость, Гертруда уделяла время и собственному писательскому гению, хотя и не сразу была оценена по достоинству критиками.

Вечная возлюбленная

О личной жизни свободолюбивой американки известно точно, что она предпочитала женское общество. У нее было много друзей-мужчин, но сердце ее принадлежало только Алисе Токлас. Они встретились в 1907 году и с тех пор больше не разлучались. Алиса путешествовала по Европе и в Париже решила встретиться с соотечественницей. Встреча оказалась судьбоносной. Об их отношениях сплетничал весь Париж. Это был откровенный вызов обществу. Пара была неразлучной до самой смерти Гертруды.

Гранд-мама модернизма

В литературе Стайн известна как новатор. Она не задумывалась о легкости стиля и всегда экспериментировала с текстами, Как и ее друг-художник Пикассо, Гертруда Стайн больше заботилась о форме, а не о содержании. Она одной из первых в истории литературы стала использовать в повествовании прием потока сознания без знаков препинания. Именно это качество - открывать новые грани слова - легло позже в основу модернизма, а саму писательницу назвали гранд-мамой стиля.

Несмотря на требования времени и традиции, сложившиеся в литературе, Гертруда Стайн не желала адаптировать свои творения, хотя колкая критика и глубоко ранила писательницу. Она усердно желала получить признание при жизни, но современники считали ее странной.

Известные книги и цитаты

Литературное творчество Стайн нередко отождествляют с живописью. Каждое слово в произведении, словно мазок краски, ложится на бумагу-холст и каждое равноправно. Известные книги Гертруды Стайн («Ида», «Три жизни») были написаны во многом под влиянием выдающихся классиков (Шекспира, Флобера), а также в них чувствуется взаимосвязь с писателями-современниками (Хемингуэй, Фицджеральд), с которыми она дружила, которых поддерживала. Это уникальный синтез европейского авангарда и американского колорита. Кроме того, до современного читателя дошли поэтические произведения, лекции по литературе и знаменитые афоризмы писательницы-новатора.

Критика

Одним из первых ее творений, написанных в 1909 году, был роман «Три жизни». Гертруда Стайн рассказала о трех женских судьбах, трех характерах. Действие происходит в Америке, в Бриджпойнте. Повествование довольно сдержанное, позже оно получило определение «эмоциональной анестезии». Критики, используя соотнесенность прозы с живописью, указывали на влияние французского художника Сезанна в создании героини Доброй Анны. Свободный синтаксис и открытая сексуальность героини Меланкты дали право на отсылку к дружбе Стайн и Пикассо. А вот влияние фовиста Матисса чувствуется острее всего в характере Тихой Лены.

В 1937 году вышла еще одна значимая книга. Это был откровенный рассказ о своей жизни, на который не сразу решилась Гертруда Стайн. «Автобиография каждого» - такое название получило произведение. На страницах книги читатель не только знакомится с основными вехами, людьми и переживаниями в жизни автора, но и с ее самооценкой. В книге детально описаны поездка Стайн в США после 30-тилетнего отсутствия и перемены, произошедшие в стране. Произведение наполнено игривыми и загадочными афоризмами, на которые была так изобретательна Гертруда Стайн. Цитаты из ее произведений, к слову, - это отдельное исследование и головоломка для критиков.

Признание

1940 год стал переломным для всей Франции. Оккупация немцами, война на время парализовали творческую жизнь Парижа. Положение для Гертруды осложнилось тем, что она была еврейкой. Ей предложили на время уехать, но, будучи уже пожилой дамой, она решила довериться судьбе и остаться в загородном доме. В 1944 году тревожная обстановка пошла на спад, и писательница благополучно вернулась в родной Париж. Однако спустя два года Гертруду Стайн сразил диагноз - рак. От боли спасал только морфий. 27 июля предстояла тяжелая операция. Ее сердце писательницы не выдержало…

Во время жизни Гертруда Стайн так и не получила общественного признания. На все свои старания и творческие эксперименты она получала насмешки, предательство и неодобрение. Лишь в середине прошлого века о писательнице заговорили положительно. Книги Гертруды Стайн были переведены на многие языки, в том числе и на русский, и пополнили золотой фонд мирового искусства. А саму писательницу причислили к классикам американской литературы.

Муза искусства

Личность ее была многогранной и вместе с тем загадочной. Стайн открыто высказывала свое мнение, была свободна от предрассудков, но чувствительно относилась к критике других. Такая противоречивая персона просто не могла остаться незамеченной мастерами искусства. Так, (русский основатель мистического сюрреализма) использовал образ Гертруды для написания полотна «Феномены». Не менее известной работой является и «Портрет Гертруды Стайн» - творение Пабло Пикассо.

Писательница фигурирует в кинематографе: в игровом фильме «Модернисты» (1987), в картине Вуди Аллена «Полночь в Париже» (2011). Образ Гертруды присутствует в литературных произведениях: Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой» и Саттертуэйта «Маскарад». На поэтические тексты Стайн в разные годы была положена музыка американскими композиторами Вирджилом Томпсоном (1934) и Джеймсом Тинни (1970). Сегодня в Нью-Йорке, в Брайант-парке, находится памятник писательнице.

  • В дом Гертруды Стайн стремились попасть многие люди искусства того времени. Кто обращался к писательнице за личным советом, кто за поддержкой, кто за «разумной» критикой. Известными гостями ее были и которым Гертруда Стайн сама дала определение «потерянного поколения» - рано повзрослевших людей, которые не смогли найти свое место в жизни.
  • Старший брат Гертруды Лео Стайн не одобрил решения сестры жить с Алисой Токлас. Свой протест он выразил в уходе из дома на улице Флерюс и разрыве родственных отношений с Гертрудой.
  • Несмотря на то что Гертруда Стайн была для многих начинающих гениев искусства путеводной звездой и богатым источником теоретических знаний, собственный писательский талант она оценивала скромно, и долгие усердные труды часто не получали вообще никакого отклика от общества. Разочарование подкреплялось тем, что она пользовалась уважением и восхищением своих «воспитанников», пока они были неопытны. С получением признания они часто обрывали дружеские связи и даже негативно высказывались о личности писательницы.

, Пенсильвания - 27 июля , Нёйи-сюр-Сен , под Парижем) - американская писательница, теоретик литературы.

Биография

Родилась в богатой еврейской семье, детство провела в Европе (Вена , Париж), росла в Калифорнии . В Кембридже слушала лекции по психологии Уильяма Джемса , потом училась медицине в Университете Джонса Хопкинса (Балтимор), курса не закончила. В 1902 году приехала с братом Лео в Париж, где и провела всю оставшуюся жизнь, изредка выезжая в Испанию и Англию.

Гертруда Стайн оставила свой след в модернистской литературе прежде всего не как автор, а как организатор своего рода «литературного кружка» для молодых англоязычных писателей, для многих из которых она была наставником и зачастую спонсором. Её квартира на улице Флёрюс (6 округ) стала одним из центров художественной и литературной жизни Парижа до Первой мировой войны и позднее.

Гертруде принадлежит авторство термина «потерянное поколение » (взятого Э. Хемингуэем в качестве эпиграфа к своему роману «И восходит солнце »), которым она называла эмигрировавших за границу американских писателей, часто собиравшихся у неё в салоне на улице Флёрюс, 27. Термин впоследствии послужил определением для целой группы писателей послевоенного времени, выразивших в своих произведениях разочарование в современной цивилизации, пессимизм и утрату прежних идеалов (Э. Хемингуэй , Дж. Дос Пассос , Томас Элиот , Ф. С. Фицджеральд , Э. М. Ремарк и др.).

Ранний период жизни Стайн в Париже связан с увлечением живописью. Изначально на улице Флёрюс собирались в основном художники. Гертруда Стайн коллекционировала и пропагандировала новейшее искусство (прежде всего, кубизм), собирала работы Пикассо (известен его портрет Стайн, ), Брака , Шагала , Модильяни , Гриса , Паскина , поддерживала художников Парижской школы . Наиболее теплые отношения Гертруда Стайн поддерживала с Пикассо. В "Автобиографии Алисы Б. Токлас" она не раз называет Пабло Пикассо одним из своих ближайших друзей.

Стайн была в приятельских отношениях и многие годы переписывалась с Матиссом , Максом Жакобом , Хемингуэем , Фицджеральдом , Уайлдером . Хемингуэй в своём романе «Праздник, который всегда с тобой » пишет, что Гертруда не любила Джойса и Паунда до такой степени, что было нежелательно произносить их имена у неё в доме. В книге "Автобиография Алисы Б. Токлас" сама Стайн описывает отношения с Паундом в гораздо более спокойных и шутливых тонах. Гертруда Стайн утверждала, что среди американских писателей по ёмкости слова Шервуд Андерсон не знал себе равных и что «никто в Америке, кроме Шервуда, не мог сочинить ясного и энергичного предложения». По её мнению, из молодых писателей предложение получается естественным только у Фицджеральда, первый роман которого «По эту сторону рая » произвёл на неё большое впечатление (как и «Великий Гэтсби » впоследствии).

Эта вещь стала отчасти компромиссной для Стайн, которая всю жизнь испытывала проблемы с издателями и боролась с непониманием своих произведений. Желание наконец прославиться подвигло её к написанию биографической книги о своей жизни в Париже. Хотя книга отличается от других произведений Стайн в пользу большей повествовательности, как экспериментатор и теоретик модернизма Стайн не могла отказать себе в удовольствии поиграть с читателем. «Автобиография Алисы Б. Токлас» представляет собой фальшивую автобиографию, написанную Стайн от имени Алисы Токлас. В остроумной, язвительной и весьма избирательной манере Стайн рассказывает о дружбе с художниками и писателями, отношениях с Алисой и своих творческих поисках. Работа стала программным сочинением модернизма, наделала много шума среди упомянутых в книге лиц и принесла Стайн долгожданную популярность у широкого круга читателей.

Стайн и Токлас много путешествовали, в частности очень любили Испанию. Во время Первой мировой войны занимались волонтерством. Исследователи признают, что любовь к Алисе Токлас и поддержка последней оказали значительное влияние на творчество Стайн.
Писательница, как и её мать, умерла от рака. Похоронена на кладбище Пер-Лашез . Алиса Токлас пережила Стайн более чем на 20 лет и была похоронена рядом с ней.

Творчество

Экспериментальная, близкая к кубизму поэзия и проза Стайн (сб. «Нежные кнопки», ; роман «Становление американцев», , и др.), ориентированные на европейский авангард, но при этом стремившиеся передать американский дух, колорит, склад мысли и устную речь, никогда не находили широкого читательского признания. Единственным исключением стала «Автобиография Алисы Б. Токлас» (), написанная Гертрудой Стайн уже в достаточно пожилом возрасте. Это живой и остроумный очерк Парижа в годы перед Первой мировой войной, написанный от лица её возлюбленной, - эта книга многократно переиздавалась, переведена на многие языки.

Признание

Гертруда Стайн изображена на известной картине Павла Челищева «Феномены», на полотне Пабло Пикассо «Портрет Гертруды Стайн». Она фигурирует в игровом фильме Алана Рудольфа «Модернисты» (1987 год), в романе Уолтера Саттертуэйта «Маскарад» (1998 год , в рус. пер. - «Клоунада»), в произведении Э. Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой», а также в фильме Вуди Алена «Полночь в Париже» (2011 год). На тексты Стайн писали музыку американские композиторы Вирджил Томпсон (1934 год , 1947 год) и Джеймс Тинни (1970 год), немецкий композитор Ирис тер Шипхорст (Inside-outside II , 1989 год), музыкальную драму «To Be Sung» по «лирической опере» Стайн написал французский композитор Паскаль Дюсапен (1993 год). Памятник писательнице поставлен в Брайант-парке в Нью-Йорке .

Произведения

  • Three Lives ()
  • Tender Buttons ()
  • Geography and Plays ()
  • The Making of Americans ()
  • Composition as Explanation ()
  • Lucy Church Amiably ()
  • Before the Flowers of Friendship Faded Friendship Faded ()
  • How to Write ()
  • Operas and Plays ()
  • The Autobiography of Alice B. Toklas ()
  • Matisse Picasso and Gertrude Stein with Two Shorter Pieces ()
  • Four Saints in Three Acts, an Opera to Be Sung ()
  • Portraits and Prayers ()
  • Lectures in America ()
  • Narration ()
  • The Geographical History of America ()
  • Everybody’s Autobiography ()
  • Paris France ()
  • What Are Masterpieces ()
  • Looking for a young painter Riba-Rovira Yale University U.S.A. ()
  • Brewsie and Willie ()
  • Wars I Have Seen ()
  • Blood on the Dining Room Floor ()
  • Things as They Are ( , повесть, написана в )
  • Two: Gertrude Stein and Her Brother and Other Early Portraits (1908-1912) ()
  • Bee Time Vine and Other Pieces, 1913-1927 ()
  • Painted Lace and Other Pieces (1914-1937) ()
  • Stanzas in meditation and Other Poems (1929-1933) ()
  • Fernhurst, Q.E.D., and Other Early Writings ()

Публикации на русском языке

  • . (Лекция).
  • Поэзия и грамматика / Пер. с англ. Е. Петровской // Ad Marginem’93. Ежегодник Лаборатории постклассических исследований Института философии Российской академии наук. М.: Ad Marginem, 1994.
  • // Иностранная литература. 1999. № 7.
  • Автобиография Алисы Б. Токлас. СПб.: ИНАПРЕСС , 2000.
  • Автобиография Элис Б. Токлас. Пикассо. Лекции в Америке. М.: Б.С.Г.-ПРЕСС, 2001.
  • Автобиография Элис Би Токлас. СПб: Азбука-Классика, 2006.
  • Три жизни. Тверь: Митин журнал; Kolonna Publications, 2006.
  • Кровь на полу в столовой. Тверь: Митин журнал; Kolonna Publications, 2007.
  • Q.E.D. Тверь: Митин журнал; Kolonna Publications, 2013.
  • Автобиография каждого. Тверь: Митин журнал; Kolonna Publications, 2014.
  • Войны, которые я видела. Тверь: Митин журнал; Kolonna Publications, 2015.
  • Ида. Тверь: Митин журнал; Kolonna Publications, 2016.

Напишите отзыв о статье "Стайн, Гертруда"

Литература

  • Greenfeld H. Gertrude Stein: A biography. New York: Crown Publishers, 1973
  • Mellow J.R. Charmed circle: Gertrude Stein & company. New York: Praeger, 1974
  • Road K.L. American writers in Paris, 1920-1939. Detroit: Gale Research Co., 1980
  • Dubnick R.K. The structure of obscurity: Gertrude Stein, language, and cubism. Urbana: University of Illinois Press , 1984
  • Critical Essays on Gertrude Stein/ Michael J Hoffman, ed. Boston: G.K. Hall, 1986
  • Bloom H. Gertrude Stein. New York: Chelsea House, 1986.
  • Gertrude Stein advanced: an anthology of criticism/ Richard Kostelanetz, ed. Jefferson: McFarland, 1990
  • Gertrude Stein in words and pictures: a photobiography/ Renate Stendhal, ed. Chapel Hill: Algonquin Books of Chapel Hill, 1994
  • Watts L. Gertrude Stein: a study of the short fiction. New York: Twayne Publishers, 1999
  • Picasso and Gertrude Stein/ Vincent Giroud, ed. New York: Metropolitan Museum of Art; New Haven: Yale University Press , 2006
  • Михайлин В. Ю. // Новое литературное обозрение . - 2002. - № 56. - С. 274-295
  • Скидан А.
  • Семиотика и Авангард: Антология. М.: Академический Проект; Культура, 2006.
  • Геташвили Н.В. Пикассо и Гертруда Стайн: перекрестье окрестностей // Пикассо и окрестности: Сборник статей. М.: Прогресс-Традиция, 2006, с.230-243
  • Морженкова Н. Авангардистский эксперимент Гертруды Стайн: В поисках жанра. - М.: ЛИБРОКОМ, 2012. - 296 с., ISBN 978-5-397-02897-4
  • Басс И. Жизнь и Время Гертруды Стайн - М., Аграф, 2013, с. 272, ISBN 978-5-7784-0436-6

Ссылки

Гертруда Стайн в Викицитатнике
  • работы Карла Ван Вехтена

Отрывок, характеризующий Стайн, Гертруда

– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг"а велено пг"иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.

Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября.русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.

Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г"ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.


Монументальная и консервативная женщина, которая стала одним из символов в истории искусства. В начале прошлого века ее называли крестной матерью авангарда. Ее благословения добивались самые известные писатели, поэты и художники, в ее дом в Париже всегда стремились Пикассо, Матисс и Сезан, а Хемингуэй и называл ее «братом». Сама же она любила искусство и женщину. Яркая и противоречивая Гертруда Стайн.

Салон Лео и Герты


Гертруда родилась в Пенсильвании, в состоятельной еврейской семье. Родители девочки были интеллигентной парой выходцев из Германии. Своим детям они дали разностороннее образование. Дети были очень дружны между собой, особенно, Герта и Лео, который был старше сестры на два года. Эту привязанность они сохранят на долгие годы. Гертруда училась в Кембридже на факультете психологии, затем - на медицинском в Балтиморском Университете.


Когда Герте было 29 лет, умер ее отец, оставив очень солидное наследство, что дало возможность его детям заниматься любимым делом. Так и не получив медицинского образования, девушка отправляется в Париж, к своему любимому брату Лео. Стайны отлично разбираются в искусстве, а капитал отца помогает начать новое дело и коллекционировать картины. Вместе они открывают у себя в доме художественно-литературный салон.


В салоне собираются непризнанные в то время поэты и писатели, здесь экспонируются картины художников, имена которых вскоре будут известны во всем мире. А пока первыми ценителями и критиками становятся Лео и Гертруда. Тогда же девушка начинает свою писательскую деятельность, проникшись духом новых, почти революционных течений в искусстве. Ее творчество того периода принято считать спорным. Даже брат относился к писательству Гертруды очень неоднозначно и старался критические замечания держать при себе.


Парижский бомонд относился к Стайнам с долей иронии. Брат и сестра выходили на прогулки в странных одеяниях. Он был высоким, худым очкариком с рыжими усами; она - мощной женщиной с пытливыми темными глазами и головой римского императора,- чертами, словно высеченными из мрамора. Но однако, всем не терпелось попасть в салон Лео и Герты, чтобы увидеть необыкновенную выставку смелых новинок. По сути дела, это был первый музей современного искусства.

Дайте мне новые лица...


Несмотря на то, что Стайнов считали семьей с причудами, вскоре их салон приобрел неимоверную популярность далеко за пределами Франции. Особняк на Флерюс, 27 стал излюбленным местом встреч художников, поэтов, писателей, критиков, а также коллекционеров и меценатов. Гертруда продолжала пополнять коллекцию картин. У нее было природное чутье на шедевры. Из сотен экспонатов она выбирала именно ту жемчужину, которая вскоре становилась предметом мирового признания. Дар психолога проявился и здесь.


Герта могла одной точной репликой создать репутацию писателю или художнику или отправить его творение в небытие. Большому количеству творческих людей она дала путевку в жизнь, стала советчиком, учителем, верным другом и покровителем. Стайн была в товарещеских отношениях с Пикассо, Матиссом, Хемингуэем, Фицджеральдом.


Вокруг нее всегда собирались юные таланты, дорогу коим она пробивала с упорством матери. Знакомиться с людьми - стало страстью для нее. Она всегда говорила: "Дайте мне новые лица." И, вероятно, новые впечатления...

Лесбийская любовь


Еще в студенческие годы Гертруда впервые пережила влюбленность в женщину. Сие было открытием для девушки, но она спокойно приняла свою ориентацию, как подобает истинному психологу.


В 1907 году Стайн познакомилась с американской писательницей Алисой Токлас, той, что стала ее возлюбленной, другом, личным секретарем, редактором, издателем и переводчиком.


Гертруда сравнивала эту встречу со вспышкой, - она влюбилась с первого взгляда. Позже Алиса расскажет, что, когда впервые увидела Герту, у нее в голове зазвенели колокольчики. Это был знак... Женщины не скрывали своей привязанности друг к другу даже на публике. Их объединяла не только физическая близость, но и духовная.


Они прожили вместе 40 лет в гармонии и счастье, и были похоронены в одной могиле с разницей в два десятилетия. Лео Стайн не мог смириться с лесбийскими предпочтениями сестры, а она, в свою очередь, с тем, что он пересек жизнь с уличной девицей, слывшей "Нина с Монпарнаса". Кроме того, у брата и сестры вырисовались разбежности в художественных вкусах.


Он не понимал ее пристрастия к кубизму и не оценил литературных опытов Герты. Стайны разъехались мирно и навсегда, без упреков и споров разделив коллекцию картин. Расставание прошло "без Апокалипсиса", по словам Лео. Женщины остались жить на Флерюс, 27, где Алиса Токлас взяла под свой контроль ведение домашнего хозяйства, предоставив своей любимой возможность заниматься только творчеством.

Долгожданное признание


Авангардистская направленность поэзии и прозы Стайн долго не находила отклика в сердцах читателей. Вероятно, в начальный период творчества Гертруда направляла свои силы не в то русло, отшлифовывая таланты других. Признание к писательнице пришло на склоне лет, только в 1933 году, кода она опубликовала «Автобиографию Алисы Б. Токлас». Эта книга была сотворена от лица ее возлюбленной, остроумно и динамично.


Очерк имел огромный успех, много раз переиздавался и был переведен на иностранные языки. Позже и стихотворения Гертруды Стайн были положены на работы американских и немецких композиторов, а ее волевое лицо украсило полотна Пабло Пикассо и Павла Челищева. Сия женщина стала прообразом героинь произведений Эрнеста Хемингуэя и Уолтера Саттертуэйта. Ей посвящены фильмы Вуди Алена "Полночь в Париже" и Алана Рудольфа «Модернисты». А в Нью-Йорке поставлен монумент писательнице.

БОНУС


Стайн не шла в ногу со временем, она обгоняла его. Даже сейчас ее размышления прогрессивны и актуальны. Особенно, знаменитое высказывание, адресованное когда-то Эрнесту Хемингуэю: "Вся молодежь, побывавшая на войне, – потерянное поколение."

И ещё одна интереснейшая личность - .

Вернувшись во Францию, Гертруда нашла Париж изменившимся, хотя на самом деле изменилась она. Лето 1935 года как обычно провели в Билиньине. Но спокойная жизнь ушла в прошлое. Добавилась обширная переписка с новыми заокеанскими знакомыми. Признанная у себя на родине, она приобрела большое число новых адресатов - студентов, начинающих и достаточно известных писателей, артистов. Пошли запросы на публикацию других книг. Возросший авторитет и вес в литературе после поездки укрепил Гертруду в намерении сосредоточить весь свой интерес на систематической писательской работе.

Практически начиная с этого года, Стайн полностью переключается на литературное творчество, коллекционирование отходит на второй план. Вдохновленная выступлениями в Америке, успехом Автобиографии, она приступила к написанию очередной биографии.

Контакты с художниками становятся редкими. Хуан Грис умер, Челищев покинул Европу. Многие молодые художники, прежде нуждавшиеся в поддержке и патронаже, вышли на самостоятельный путь.

Пикассо, разведясь с Ольгой Хохловой, погрузился в свои личные дела. После Первой мировой войны Гертруда не приобрела ни одной его картины. К тому времени Пикассо стал знаменит, цены на его картины взлетели вверх. К тому ж, у нее уже собралось немало его работ. Начиная с середины 1930-х годов, Гертруда и Пабло почти не переписываются. Возможно, сказалось широкое распространение телефона, а с 1938 года и близость проживания. Разве что Пикабия, да верный Франсис Роуз оставались в сфере влияния Гертруды.

Гертруда и Элис вернулись в Европу, наполненную слухами о предстоящих переменах. Гертруда, казалось, ничего не замечала. Разве что приход к власти во Франции коалиционного правительства социалистов и коммунистов во главе с Леоном Блюмом привлек ее внимание. Опасаясь возможных волнений и прочих катаклизмов, Гертруда для сохранности постепенно переправляла рукописи Ван Вехтену. Токлас не отрывалась от машинки, перепечатывая их. Войны Гертруда не боялась и не верила в ее начало. А вот революций и возможных пертурбаций опасалась - вдруг восставший пролетариат реквизирует и картины и рукописи.

Одобряя некоторые реформы, проводимые Гитлером, она игнорировала (или старалась не замечать) антисемитские законы, введенные еще в 1933 году и оформленные официально в 1935-м - в том самом, когда состоялся американский тур. В том же году немецкие войска вторглись в Рейнскую область, а режим Муссолини оккупировал Эфиопию.

Майкл с семьей незамедлительно вернулся в Америку как раз после возвращения оттуда Гертруды. Вряд ли до нее дошел смысл его слов: «… я хочу разговаривать с почтальоном и садовником по-английски». Майкл ссылался на пошатнувшееся здоровье, но трудно представить себе, что одновременно он не видел, что случилось в соседней Германии и чем это кончится во Франции. Ведь поток немецких беженцев-евреев возрастал с каждым днем.

Но все происходившее, казалось, не касалось писательницы. Творческие планы переполняли ее. Она старалась смотреть на перемены в жизни оптимистически.

Градус известности по приезде из США зашкалил. Не оставляли в покое как старые друзья - Бернар Фей, Ван Вехтен, Вильям Роджерс, таки новые знакомые: писатель Торнтон Уайлдер, профессор литературы Сэмуэль Стюард, известный британский фотограф Сесиль Битон и др.

Первым из списка новых приятелей летом 1935 года появился Уайлдер. В течение 10-дневного пребывания в Билиньине у обоих было достаточно тем для обсуждения.

При близком знакомстве Стайн пришла в восторг. «Ужасно приятный, - отреагировала она в письме к Ван Вехтену, - полезный во многом». Гертруда в свою очередь произвела большое впечатление на Уайлдера, и они довольно быстро стали друзьями; завязавшаяся между ними постоянная переписка продолжалась 12 лет.

Неизвестно, каким образом Торнтон повлиял на стиль Гертруды и повлиял ли вообще. Но постоянные беседы с ним в Париже и Билиньине легли в основу ее книги Географическая история Америки или Соотношение человеческой натуры и человеческого ума.

Из бесед и собственных размышлений она определила два противоположных термина - индивидуальность, определяемая историей, памятью и личными интересами в определенный промежуток времени, и некую внутреннюю сущность, независимую от каких-либо условий.

Соответственно она различает человеческую натуру, привязанную к пространству и времени (индивидуальность), и человеческий ум, относящийся к сути существования и созидания.

К моменту их встречи Торнтон около восьми лет не писал ничего заслуживающего внимания, превратившись фактически в ‘летающего’ по всей стране лектора. Встреча с Гертрудой расшевелила его. Она рекомендовала уйти от определенной ограниченности, свойственной лектору, специализировавшемуся на одной и той же тематике. Она уговорила Торнтона дать волю воображению, вернуться к писательской деятельности, прекратить работать на других: «Ну почему, почему вы - общественный деятель?»

Гертруда также заметила в беседе, что жизнь каждого - ее и его включая - полна историй. Они, хотя привлекательны, но сами по себе не так уж интересны. На самом деле интересно, как каждый рассказывает свои истории. Уайлдер посчитал эту встречу, откровенные разговоры в течение многих часов и влияние ее идей и принципов «великой удачей». Позднее он признался: «Насколько я помню, она прочитала всего лишь одну мою книгу… Тем не менее, она взяла на себя труд превратить меня в писателя. В произведениях, написанных мной впоследствии, ее влияние, возможно, и не видно на поверхности, но куда важнее: оно заложено внутри».

В результате частых общений (Торнтон подолгу бывал в Европе и гостил неделями у Стайн) Торнтон решил написать трехактную пьесу Наш городок из жизни городка в штате Нью-Гемпшир. В письме к Гертруде он сообщает: «… третий акт основан на ваших идеях как основополагающих. И сознаете ли Вы или нет Вы уже глубоко завязли в сотрудничестве».

Неудивительно, что обеим сторонам (Токлас особенно боготворила Уайлдера) не терпелось узнать результаты премьеры: «Мой дорогой Торнтон, где, о, где та телеграмма, как прошло представление, как все прошло, мы встречаем каждое утро словами, почему от Торнтона нет ни слова…»

Волноваться никому не следовало, пьеса прошла с успехом и выдержала 338 представлений.

В 1942 году состоялась премьера другой пьесы Уайлдера На волосок от гибели. Критики немедленно заметили схожесть пьесы с романом Джойса Поминки по Финнегану. Но еще до премьеры, зная, что критика, несмотря на военное время, дойдет до Франции, драматург счел необходимым немедленно исповедаться: «Там много пассажей, написанных под знаком Гертруды Сейчас я вижу, где Фрейд и Джойс ошибались. И отбрасывая свою неверность, припадаю к Вашим дорогим ногам и никогда не буду больше блуждать при лунном свете». Письмо, датированное 25-м марта 1942 года, дошло до Билиньина.

Дневник, который вел Торнтон Уайлдер в течение 1939–1961 годов, содержит неоднократные ссылки на Гертруду Стайн.

Ну, а интерес Стайн к Уайлдеру? Прагматический, несомненно, во всяком случае, первоначально. Такая удача! Человек с престижем в литературных кругах, знакомый с множеством издателей в разных концах страны. Да тут и литературный агент не нужен. И действительно, вскоре Торнтон Уайлдер полностью погрузился в издательские дела Гертруды, рассылая ее рукописи, уговаривая издателей и вербуя читателей самого высокого ранга. И года не прошло после их первой встречи, как он с гордостью сообщал: «Я превратил многих в энтузиастов [творчества Стайн]».

В результате дружбы Уайлдера и Стайн родился замечательный проект, инициатором которого стал Торнтон. Благодаря его идее, усилиям и положению удалось уговорить Йельский университет стать хранилищем рукописей, писем и других документов, составляющих ныне драгоценный литературный архив писательницы. В 1937 году, предвидя войну в Европе, он рекомендовал Гертруде заняться сбором и пересылкой имеющихся документов в Нью-Хейвен. У Гертруды возражений не было - такой проект приносил ей бессмертие!

Хотя Стайн предварительно намечала Торнтона быть душеприказчиком ее литературного наследства, но годы войны их разлучили, и им стал Ван Вехтен.

Тем же летом 1935 года Билиньин посетили английские знакомые, весьма влиятельные баронет и баронесса Эбди и пригласили Гертруду дать лекции в Оксфордском и Кембриджском университетах. Уже приобретшая солидный опыт таких выступлений, писательница с энтузиазмом согласилась. Колебаний, подобных тем, какие сопровождали поездку десятилетие назад, не было и в помине. В январе 1936 года она отправилась в Англию с лекцией Что такое шедевры и почему их так мало. Гертруда отметила присутствие в аудитории многих американцев в обоих университетах. В Кембридже почти все слушатели были американцами.

Поездка родила новый проект. Композитор лорд Джеральд Бернерс, у которого гостьи останавливались, предложил написать музыку к пьесе Стайн Они должны быть женаты. На их жене. Согласие последовало незамедлительно и вскоре Фредерик Эштон, используя музыку Бернерса и текст Стайн, поставил балет Свадебный букет. Балет повествует о французской провинциальной свадьбе начала 20-го века. Главная героиня, несколько ‘тронутая’ девушка Юлия, когда-то отдалась распутнику-жениху, у которого ныне другая невеста. Брошенная Юлия, теперь донимает его на свадьбе своими притязаниями. Свадебное веселье заканчивается, безутешная девушка остается одна, собачка - ее единственное утешение. Странноватый балет сопровождался хором и рассказчиком. Премьера состоялась весной 1937 года. Гертруда и Элис присутствовали на премьере (по иным сведениям, на генеральной репетиции). Особого впечатления на них постановка балета не произвела, но все равно Гертруда осталась довольна: аудитория несколько раз вызывала на сцену создателей спектакля. Ее сопровождала столь любимая Gloire: «Затем мы отправились куда-то, перезнакомились со всеми, а ведь мне всегда нравится быть львицей. Мне это постоянно нравилось, и это такое умиротворение, когда добиваешься успеха».

Летом 1936 года Беннет Серф навестил Билиньин. Речь зашла об издании антологии напечатанных произведений .

Осенью Гертруда давала лекцию в местном университете, а в конце года закончила рукопись Стансы в размышлениях.

И, наконец, в 1937 году подошла к концу работа над очередной автобиографией под названием - Автобиография каждого.

«Элис Б. Токлас выполнила свою работу, а теперь каждый сделает свою», - таким предложением начинается вторая автобиография, как бы продолжение первой. Литературный пейзаж меняется, Стайн уже главенствует, продолжает встречаться со знаменитыми и интересными людьми. В повествование вплетено достаточное количество сведений из ее прошлой жизни, но главный упор делается на собственный успех, достигнутый во время американского тура. «Кто такой гений? - спрашивает она, - Пикассо и я часто обсуждали это». У читателя не должно остаться сомнений в ответе на этот вопрос.

Стайн продолжает сагу своей жизни, на сей раз за более короткий период, намереваясь развить коммерческий успех, вызванный первой автобиографией. Книга эта подходом и стилем напоминает первую, но дополнена рассуждениями, наблюдениями, выводами. Названием автор как бы отождествляет себя с остальным человечеством, пытаясь соединить личное и общее. Многие критики расценили книгу как «дополнение» к Автобиографии, кто-то назвал ее необычным путеводителем. Упреки касались и нарочитого упоминания, к месту и нет, имени многих знаменитостей, что, по мысли автора, должно было придать соответствующий статус и ей самой. Особенно характерен эпизод с чтением стихов Пикассо. Влюбившись в Мари-Терез, Пикассо перестал рисовать и стал сочинять стихи на французском и испанском языках. И попросил Гертруду выказать свое мнение. Во время чтения Гертруда следила за текстом по тетрадке и повторяла que c’est beau (это, это замечательно).

Ни Гертруда, ни Уайлдер, бывший там же, обменявшись мнениями, не одобрили усилия Пикассо. Спустя некоторое время у Гертруды появился Сальвадор Дали и после длительной болтовни спросил, что она думает о поэзии Пикассо. Гертруда выложила все, зная наверняка, что Дали доложит Пикассо. Так и произошло. При следующей встрече Пабло поинтересовался, почему Гертруда доверилась Дали, а не ему. Ответ был готов: «Ты прекрасно знаешь, что умному человеку объяснять не надо, объясняют обычно глупому».

В наступившем споре между Пикассо, Браком и Гертрудой о том, могут ли художники сочинять поэзию, Гертруда предстает во всем своем величии. Она как бы походя ‘побивает’ и Пикассо и Брака (оба уже весьма знамениты в середине 30-х) и менторски наставляет (оригинальный текст представлен в виде диалога):

Гертруда: Ага, но ты способный в определенных пределах, а твои пределы в данном случае [в поэзии] тоже необычные [малы]. Ты это знаешь, так же, как и я. Ты все делаешь, чтобы избежать порядком надоевших тебе проблем. Ладно, ладно, продолжай делать, что делаешь, но не пытайся убедить меня, что все это поэзия.

Пикассо : Допустим, я все это знаю. Что же мне делать?

Гертруда (целуя его): Что тебе делать? Продолжай в том же духе, пока твое настроение не улучшится, а затем…

Пикассо : Что затем?

Гертруда: А затем ты создашь замечательную картину и не одну. (Целует его опять).

Пикассо : Ну да.

Бедный Пикассо! Что делал бы маститый художник без наставлений и поцелуев Гертруды (если они и в самом деле наличествовали)!

Первое издание вышло тиражом в количестве 3000 экземпляров. Однако повторить успех предыдущей автобиографии не удалось.

В 1938 году одно из американских издательств обратилось к Стейнбеку, Хемингуэю, Стайн и другим писателям с просьбой написать книгу для детей. Отозвалась лишь Стайн, поскольку рукопись уже упоминавшейся книжки Мир круглый была готова. Первоначальный американский тираж в 350 экземпляров вышел в футляре с автографами художника Харда и Гертруды. В середине 30-х Гертруда написала новеллу Миссис Рейнольдс, изданную после войны.

В целом годы 1935–1939 предстают плодотворными и полными спокойствия. В Билиньине Гертруда стала весомой фигурой. В деревушке все обращались к ней за советами, будь то болезни, рождения, смерти, разводы или что иное. Один из посетителей заметил: «Гертруда правила курятником».

Вильям Роджерс, предпринявший в 1937 году вместе с женой и обеими женщинами повторное путешествие по Южной Франции, писал спустя 10 лет: «Спокойствие, с которым мисс Стайн управлялась в этом мире и в этой жизни, нарушалось только событиями, относящимися к ее собакам». Отдадим должное Роджерсу: воспоминания были написаны сразу же после смерти Гертруды, и очевидно его желание воздерживаться от всякого негатива касательно поведения Гертруды. Тем не менее, все 27 страниц, посвященных путешествию, переполнены описанием, весьма осторожным, постоянных стычек и конфликтов. А разногласия в поездке касались всего: когда отправляться в путь, какую выбирать дорогу и т. п. Подытоживая поездку и знакомство с бытом обеих женщин, Вильям Роджерс прокомментировал:

Их партнерство было непобедимым, если оно противостояло внешнему миру; каждая женщина была неуступчивой, когда они противостояли друг другу. Следовало только наблюдать за этими двумя, чтобы понять, что происходит, когда необоримая сила наталкивается на неподвижный объект. Иногда одна уступала, иногда другая, но искры летели во все стороны.

Совсем не та картина, которую нарисовал Хемингуэй в своем романе. Феноменальный успех поездки в Америку и новые творческие достижения (не приносящие, впрочем, заметных дивидендов) привели к перемене в характере Гертруды. Рост самоуверенности, самонадеянности, категоричности суждений Гертруды заметили многие, не только Роджерс.

Незадолго до войны всемогущий американский литературный критик и радиокомментатор Александр Вуллкотт попросил встречи с Гертрудой Стайн. В беседе Стайн иногда прерывала гостя, и он заметил: «Люди обычно не спорят с Вуллкоттом». Собеседница отреагировала без задержки: «Я не ‘люди’, я - Гертруда Стайн».

Гертруда Стайн (англ. Gertrude Stein, 3 февраля 1874, Аллегейни, Пенсильвания — 27 июля 1946, Нёйи-сюр-Сен, под Парижем) — американская писательница.

Родилась в богатой немецко-еврейской семье, детство провела в Европе (Вена, Париж), росла в Калифорнии. В Кембридже слушала лекции по психологии Уильяма Джемса, потом училась медицине в Университете Джонса-Хопкинса (Балтимор), курса не закончила. В 1902 году приехала с братом в Париж, где и провела всю оставшуюся жизнь.

Её квартира на улице Флёрюс (6 округ) стала одним из центров художественной и литературной жизни Парижа до Первой мировой войны и позднее. Гертруде принадлежит авторство термина «потерянное поколение» (использованного Э. Хемингуэем в качестве эпиграфа к своему роману «И восходит солнце»), которым она называла эмигрировавших за границу американских писателей, часто собиравшихся у неё в салоне на улице Флёрюс, 27.

Термин впоследствии послужил определением для целой группы писателей послевоенного времени, выразивших в своих произведениях разочарование в современной цивилизации, пессимизм и утрату прежних идеалов (сам Э. Хемингуэй, а также Дж. Дос Пассос, Томас Элиот, Ф. С. Фицджеральд и др.).

Стайн коллекционировала и пропагандировала новейшее искусство (прежде всего, кубизм), собирала работы Пикассо (известен его портрет Стайн, 1906), Брака, Шагала, Модильяни, Гриса, Паскина, поддерживала художников Парижской школы.

Она была в дружеских отношениях и многие годы переписывалась с Матиссом, Пикассо, Максом Жакобом, Хемингуэем, Фицджеральдом, Уайлдером.

Хемингуэй в своём романе «Праздник, который всегда с тобой» пишет, что Гертруда не любила Джойса и Паунда до того, что было нежелательно произносить их имена у неё в доме. В 1907 Стайн познакомилась с Алисой Токлас, которая стала её пожизненной спутницей. С ней они скрывались в деревенском доме в годы Второй мировой войны.

Писательница, как и её мать, умерла от рака. Похоронена на кладбище Пер-Лашез.

Экспериментальная, близкая к кубизму поэзия и проза Стайн (сб. «Нежные кнопки», 1914; роман «Становление американцев», 1925, и др.), ориентированные на европейский авангард, но при этом стремившиеся передать американский дух, колорит, склад мысли и устную речь, никогда не находили широкого читательского признания.

Единственным исключением стала «Автобиография Алисы Б. Токлас» (1933), живой и остроумный очерк Парижа в годы перед Первой мировой войной, написанный от лица подруги, — эта книга многократно переиздавалась, переведена на многие языки.

Гертруда Стайн изображена на известном полотне Павла Челищева «Феномены», на полотне Пабло Пикассо «портрет Гертруды Стайн». Она фигурирует в игровом фильме Алана Рудольфа «Модернисты» (1987), в романе Уолтера Саттертуэйта «Маскарад» (1998, в рус. пер. — «Клоунада»), в произведении Э.Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой».

На тексты Стайн писали музыку американские композиторы Вирджил Томпсон (1934, 1947) и Джеймс Тинни (1970), немецкий композитор Ирис тер Шипхорст (Inside-outside II, 1989), музыкальную драму «To Be Sung» по «лирической опере» Стайн написал французский композитор Паскаль Дюсапен (1993). Памятник писательнице поставлен в Брайант-парке в Нью-Йорке.

— Произведения
* Three Lives (1909)
* Tender Buttons (1914)
* Geography and Plays (1922)
* The Making of Americans (1925)
* Composition as Explanation (1926)
* Lucy Church Amiably (1931)
* Before the Flowers of Friendship Faded Friendship Faded (1931)
* How to Write (1931)
* Operas and Plays (1932)
* The Autobiography of Alice B. Toklas (1933)
* Matisse Picasso and Gertrude Stein with Two Shorter Pieces (1933)
* Four Saints in Three Acts, an Opera to Be Sung (1934)
* Portraits and Prayers (1934)
* Lectures in America (1935)
* Narration (1935)
* The Geographical History of America (1936)
* Everybody’s Autobiography (1937)
* Paris France (1940)
* What Are Masterpieces (1940)
* Ida (1941)
* Brewsie and Willie (1945)
* Wars I Have Seen (1945)
* Blood on the Dining Room Floor (1948)
* Things as They Are (1948, повесть, написана в 1903)
* Two: Gertrude Stein and Her Brother and Other Early Portraits (1908-1912) (1951)
* Bee Time Vine and Other Pieces, 1913-1927 (1953)
* Painted Lace and Other Pieces (1914-1937) (1956)
* Stanzas in meditation and Other Poems (1929-1933) (1956)
* Fernhurst, Q.E.D., and Other Early Writings (1971)

— Публикации на русском языке
* Что такое шедевры и почему их так мало [Лекция]//
* Гертруда Стайн, или Американка в Париже: Литературный гид// Иностранная литература, 1999, № 7
* Автобиография Алисы Б.Токлас. СПб: ИНАПРЕСС, 2000
* Автобиография Элис Б. Токлас. Пикассо. Лекции в Америке. М.: Б. С. Г.-ПРЕСС, 2001
* Автобиография Элис Би Токлас. СПб: Азбука-Классика, 2006
* Три жизни. Тверь: Митин журнал; Kolonna Publications, 2006
* Кровь на полу в столовой. Тверь: Митин журнал; Kolonna Publications, 2007