Столкновение культур

Малагасийцы считают, что будущее втекает им в затылок, а затем превращается в прошлое, уходя перед ними вдаль. В Индонезии считается дурным тоном доедать всё с тарелки. В Малайзии, чтобы показать на кого-то или что-то, надо согнуть четыре пальца на правой руке и показывать большим пальцем. У зулусов существует 39 слов для описания зелёного цвета, а в венгерском языке в зависимости от степени вежливости используются четыре формы местоимения «ты».
И вот в этом лучшем из миров нужно как-то взаимодействовать, а если получится, то и делать деньги.
«Столкновение культур» Льюиса в отличие от «Столкновения цивилизаций» Хантингтона - книга не о том, как всё будет плохо, а о том, как сделать так, чтобы всем было хорошо. 640 страниц текста оставили у меня довольно смешанные впечатления, поэтому придется отзыв поделить на две части: хорошо и плохо (оба понятия, как известно, относительные).

Хорошо

1. Автор - не дилетант, ему хочется верить. У Ричарда Льюиса репутация исключительно хорошего консультанта по межкультурным коммуникациям, и он на этом неплохо зарабатывает. Среди клиентов созданной им организации «Richard Lewis Communications» числятся BMW, Deutsche Telekom, Ericsson, France Telecom, Nokia, Peugeot, Siemens, Volvo и ещё целый ряд компаний и государственных структур. Сам Льюис, кстати, в Финляндии был посвящен в рыцари за помощь государству в развитии международных контактов. Кроме того, он говорит на 10 языках (включая японский) и много путешествует. Практически все нюансы работы в разных странах он сначала испытал на себе, а потом описал.
2. Эта книга - результат огромной работы, не только автора, но и редактора, переводчика и всех остальных замечательных людей, которые отвечают за издание книги. Очень хорошее оформление: заголовки, подзаголовки, схемы, таблицы - то, что более чем важно для справочной литературы, а «Столкновение культур» всё-таки в первую очередь справочник, а потом уже культурологическое исследование.
3. Несмотря на небольшой слой академической пыли, текст написан довольно интересно и с юмором. Кроме того, Льюис очень хорошо начинает главы, особенно первые - сразу интересно, что дальше. Например, так звучит начало первой главы: « Для немца и финна правда - это правда. В Японии и Британии все за правду, лишь бы никто не высовывался и ничто не нарушало бы баланса. В Китае абсолютной истины нет вообще. В Италии истина - это вопрос, который может обсуждаться ». Не знаю, кому как, а мне кажется, звучит заманчиво.
4. Довольно удачная авторская система «LMR» (моноактивный - полиактивный - реактивный). Её можно с успехом использовать как в подборе персонала и менеджменте, так и в качестве отправной точки в какой-нибудь научной работе по соответствующей дисциплине. Несмотря на некую упрощенность, модель хорошо объясняет, почему, например, реактивные японцы впадают в шок и панику от полиактивных итальянцев. Ну, и что тоже важно, автор не склонен к фанатичному проповедованию своей системы, а спокойно признает влияние на коммуникацию других факторов: возраста, профессии, образования, личных качеств.
5. Автор очень корректен, а местами даже нежен и лиричен, что меня очень умиляло. Так, в разделе про Норвегию Льюис пишет: « Разговорный норвежский язык живой, отрывистый в звучании и «бодрящий». В нём есть нечто, что сразу вызывает ассоциации со свежим прохладным воздухом ». Ну, или вот про французов: « Они циничны. А чего вы хотите, когда с одной стороны у вас - британцы, с другой - немцы, а на экране вашего телевизора - американцы? » По-моему, мило.
6. Отсутствие показательных выступлений «нет расизму!», «нет коррупции!», «нет бюрократии!», «даешь везде Америку». Так, в разделе про Индонезию Льюис пишет: « Коррупция вездесуща. Если избежать её не получается, просто разберитесь в том, как эта система работает, и отнеситесь к вопросу прагматично ». Ну, или в разделе о Мексике: « Дилемма для иностранцев не в том, платить взятку или нет, а в её размере. На всё существует цена, заключение ли это правительственного контракта, разрешение на импорт или быстрый доступ к началу очереди в почтовом отделении. Мексиканцы знают предполагаемые цены, и было бы благоразумно сначала проконсультироваться с ними по данному вопросу ». Никаких воплей «как так можно». Раз принято, значит, можно.
7. Очень хорошо расставлены акценты в эпилоге. Хотя одна фраза меня зацепила: « Мы не в состоянии оценивать или судить других людей без предварительной работы с нашим собственным самосознанием ». Сразу стало интересно: а что, потом можно? Но одну эту фразу перечеркивает очень правильный, практически новогодний эпилог - про то, что все люди - братья. И ещё немного о том, что любите друг друга - и будьте счастливы. Даже почитать приятно.

Плохо

1. Это очень американская книга, причем американская уже в самой своей идее: концепция основывается на манипулировании поведенческими характеристиками, что, без сомнения, является данью американскому бихевиоризму. Да и вообще подход «на чём бы таком сыграть, чтобы подписать контракт» выглядит очень американским, от этого не уйдешь. С этой точки зрения книгу стоило бы назвать «Как максимизировать прибыль за счет кросс-культурной коммуникации». Я отнесла этот пункт в раздел «плохо», потому что мою ранимую душу нежного цветочка очень задела идея «притворись хорошим, подпиши контракт и слиняй в кусты». Сейчас вас тоже заденет. Вот, например, в материале по России, бизнесмену советуют: «Они уважают старших и осуждают отношение американцев к старикам. При случае не забудьте упомянуть, какая у вас дружная семья ». Ну, или «…они предложат вам совместно «обмануть систему». Как можно чаще демонстрируйте своё недоверие к власть имущим и бюрократическим препонам ». Нормально, ничего не царапает? Читайте смело.
2. Эта книга - переиздание, но у меня осталось ощущение, что правили текст выборочно: какую страницу открыли, ту и дополняли. Так, в разделе о Кыргызстане упомянут конфликт в г. Ош 2010 г., а по Ливии сделали сноску: дескать, в 2011 году правительство Каддафи было свергнуто, сам Каддафи был убит. При этом про революцию в Тунисе и отделение Южного Судана в соответствующих разделах - ни слова, хотя эти события произошли в том же 2011 году. Хотя это мелочи по сравнению с тем, что Сербия и Черногория по тексту ещё одна страна, про Косово речь вообще не идёт - и никаких сносок по этому поводу. В общем, смерть Каддафи кого-то в издательстве так впечатлила, что затмила все остальные события в мире за целое десятилетие.
3. Всё-таки очень сказываются личные впечатления автора, что влияет на объективность текста. Так, очень порадовал материал о России. Я в первом разделе успела испугаться после фразы « …в Санкт-Петербурге по-гусарски бросаем рюмку из-под водки через плечо ». Я всё мечтаю съездить в Питер, а тут даже страшно стало: вдруг там обязательно нужно швыряться рюмками, а из меня снайпер ещё тот: даже у меня за спиной в момент броска небезопасно. Но потом автор утешил: « В России считается вежливым произносить тосты, однако лучше не бить свою рюмку с водкой об пол до тех пор, пока не станет ясно, что хозяин с нетерпением ожидает от вас именно такого поведения ». То есть ничего, гусары, выдыхаем. А, ну и ещё, чтоб вы знали, неприлично в России спрашивать «…где находится туалет, и никогда не следует осведомляться об этом у лиц противоположного пола. Тем не менее, считается вполне естественным расхаживать в одной пижаме по коридорам гостиницы в любое время дня и ночи ». Честно говоря, я представляю, какую культурную программу Льюису провели в России, если он до сих пор в себя не пришел. Впрочем, я думаю, это касается и многих других стран, где он не жил подолгу. Это стоит учитывать.
4. Всё-таки автор изначально полагает, что вы путаете Австрию с Австралией, поэтому часть информации, как бы живо она ни была изложена, кажется довольно банальной. В таких разделах спасают только отдельные факты вроде этого: «Е сли филиппинец вскидывает брови вверх или резко дергает вверх головой - и то и другое будет означать согласие. Резкий наклон головы вниз означает «нет». Если человек говорит вам «да», но одновременно опускает голову вниз, можете быть уверены, что его ответ на ваш вопрос или предложение отрицательный ».
5. Отдельные советы банальны до слёз. Я не знаю, как там в этих ваших Америках, но кочующий из раздела в раздел совет «выучите несколько выражений из их языка» кажется напрочь лишенным смысла. Или ещё прекрасно «не унижайте их» и «не оскорбляйте их достоинство». В общем, будь человеком, Бизнесмен, что ты в самом-то деле.
6. Долго думала, писать ли этот пункт, но всё-таки не удержалась: нет в книге Украины. Мавритания вот есть, а Украины нет. Более того, даже страны Тропической Африки включены в текст «…по причине своего огромного потенциала экономического развития, а также богатого и разнообразного культурного наследия ». Больше 80 стран, а Украины нет. Единственный раз её упомянули в эпилоге: « Румыния, Польша и Украина имеют огромный сельскохозяйственный потенциал ». Ну и что, что в эпилоге, зато в Европе, что уж тут. В общем, знаете, где место Украины в мире международного бизнеса? Там, где любовь. Во всех смыслах.

В общем, о «Столкновении культур» я бы сказала так: довольно удобная книга, если вам нужно очень быстро получить сжатую информацию по стране. Например, если через 10 минут у вас встреча с бизнесменами из Индонезии, а вы не уверены, где находится эта их Индонезия: возле Австралии, Аргентины или Азербайджана. Пожалуй, в этом плане книга даже удобнее Википедии, главное, чтобы была под рукой. Кстати, обратите внимание на подзаголовок: «Путеводитель для всех, кто делает бизнес за границей». Это действительно справочник для бизнесмена: как обменяться визитками, как выступить, как выслушать, как договориться и как подписать контракт. Из этого стиля выбивается только первый раздел, чем-то напоминающий сказку на ночь: в этом огромном-огромном мире существует много чудесных стран... Читается, кстати, с восторгом, но растянуть восторг на 600 с лишком страниц такого себе учебника - это непосильная задача, я понимаю.
Так что «Столкновение культур» - неплохой справочник для бизнесмена, но нужно проверять актуальность информации и учитывать, что вас могут встречать совсем не так, как Льюиса, и совсем не те люди. Поэтому изучать эти советы следует применительно к конкретной ситуации и с долей скепсиса, но читать их будет в меру интересно, это я гарантирую.

Слиянию двух компаний также мешали различия в их истории, структуре, рынках, продуктах, географическом расположении и людях. Интеллектуалы из VdBN, горожане северной Голландии, ориентированные на маркетинг, с трудом находили общий язык с приземленными, ориентированными на работу на фермах или заводах южанами из UVGN. Эти различия стали очевидны в их отношении к слиянию и стилю управления - классическое столкновение культур (табл. 3.1).
Долгое время после слияния в новой компании говорили «мы» и «они». Одни работники VdBN цеплялись за свои прошлые достижения и чувство превосходства над «фермерами» из южной Голландии. «У нас была высокопрофессиональная организация, - говорит один из менеджеров по работе с клиентами. - У нас было больше данных, чем в UVGN, более давняя история и более опытные люди. Наш бывший председатель совета директоров предлагал лозунги типа «Давайте вводить новшества». Я думаю, это создавало более позитивную атмосферу».
Другие приветствовали перемены. Откровенность в обсуждениях и растущее понимание реальных условий ведения бизнеса давали ощущение обновления. Бывший генеральный директор подразделения, занимающегося жирами, вспоминает:
Таблица 3.1
Высказывания работников VdBN и UVGN о различиях культур в компаниях

VdBN
Общая информация... Местоположение: Роттердам, рядом со штаб-квартирой Unilever. История: одна из двух компаний - основателей Unilever, имеет вековую историю.
Бизнес: прибыльный.
Люди: интеллектуалы, разбирающиеся в рынке, с городским лоском.
UVGN
Местоположение: Осс, юг Голландии.
История: мясной бизнес с вековой историей.
Бизнес: убыточный.
Люди: приземленные заводские рабочие, «фермеры» и «ковбои».

Мысли по поводу слияния... Менеджер по маркетингу А: Мы
были уверены, что лучше всех в мире разбираемся в маркетинге, особенно что касается маргарина.
О стиле руководства...
Директор по продажам: Это была организация со сложной иерархией. Отношения с клиентами всегда были «фантастическими», но никто не желал пускать их на свою территорию. У нас были цели, но нас особо не волновало, достигаем мы их или нет.
Генеральный директор подразделения по производству продуктов (бывший): Компания Van den Bergh была хорошо организована - как министерство маркетинга. Множество процедур, людей и пр.
Директор по продажам: Мы привыкли к тому, что отношения строились сверху вниз. Тебе не позволяли вступать в дискуссии. Кто-то за тебя решал, какой должна быть твоя компания. У тебя не было решающего голоса.
Начальник смены: Мы начали с разрушения старого и угроз закрыть завод. Мы стояли перед глухой стеной. Мы хотели выжить и понимали, что нужно меняться.
Генеральный директор подразделения по производству продуктов (бывший): В UVGN люди привыкли работать небольшими командами. Все, что они делали, можно было обсуждать.
Менеджер по дистрибуции: В UVGN была более спокойная обстановка. Люди чувствовали себя более комфортно и были больше удовлетворены работой. Их не перегружали всякими формальными процедурами, и они работали более творчески.
Генеральный директор подразделения продуктов (бывший):
Когда я пришел работать в UVGN, компания была похожа на питейное заведение или городок на Диком Западе, в который пришел новый шериф. Но, в конце концов, компанию «освободил» один из топ-менеджеров, непосредственно работавший с ними и вкладывающий в работу много энергии и сил.

«Самая большая проблема культуры старой VdBN состояла в том, что она была насквозь фальшивой. Компания слишком превозносила свои так называемые “успехи”. Она делала акцент на работу в команде, но это не было настоящей работой в команде. Это скорее выглядело так: “Давайте похлопаем друг друга по спине и скажем, как здорово мы работаем”. Они избегали реально смотреть на происходящее.»
Перед объединившимися компаниями встала задача научиться вместе смотреть правде в глаза и выработать видение будущего. Для этого надо было отвлечься друг от друга и заняться изучением рынка, конкурентов и запросов потребителей. Новому председателю совета директоров предстояло познакомить менеджеров VdBN, как он познакомил менеджеров UVGN, с основами бизнеса. Короче говоря, объединенная компания, теперь работающая под именем VdBN, должна была «пройти курс психотерапии».

Западный опыт подсказывает, что развитие интранетов идет через социализацию и далее к цифровому рабочему месту. А каким путем идем мы?

Мировой бум социальных корпоративных приложений пришелся на начало десятых годов и постепенно выходит на уровень зрелости. С точки зрения человека, как участника коммуникаций - его коммуникационное поле расширилось с небольшого круга близких коллег до практически всей организации и ее партнеров.

Сейчас новостные ленты пестрят термином digital workplace - новым стратегическим вектором развития. Движение к цифровому рабочему месту - это попытка максимально приблизить к человеку все необходимые для работы инструменты: информацию, процессы, коммуникации, приложения. Таким образом, в коммуникационное поле человека добавляются новые коммуникационные каналы: цифровые приложения, боты, виджеты, результаты фильтров, запросов, и прочая информация, помогающая оптимизировать работу сотрудника («умные вещи»). Концептуально путь развития интранетов можно изобразить следующим образом.

Рис.1. Трансформация интранетов

С задержкой в несколько лет российские компании и корпорации попробовали и продолжают попытки идти таким путем – к социализации, активному обмену идеями, открытым коммуникациям. Но, честно признаюсь, большого успеха в этом направлении пока не добились. Означает ли это, что мы неправильно применяем «лучшие западные практики»? Нет, но это означает, что мы идем своим путем. В чем именно он состоит, я изложу в конце, а сейчас сделаю необходимый экскурс в область культурных различий.

Мы уже давали определение, что интранет портал – это онлайн площадка для работы внутрикорпоративного продуктивного сообщества. Это нужная, но не самая необходимая компонента сообщества. Две другие - люди и задачи – как показывает практика более важные. В конце концов сообщество может жить и без онлайн площадки. Поэтому наиболее важно понимать какие задачи ставят себе люди и как они привыкли коммуницировать.

В чем состоит разница западной культуры общения и нашей? На этот вопрос есть ответ, он заключен в книге «Столкновение культур » Ричарда Льюиса, который провел тщательный анализ множества мировых культур.

Так вот среди всего многообразия выделяются три основных типа культур – моноактивная, полиактивная и реактивная.

Главной ценностью в моноактивной культуре является достижение результата. Поэтому действовать надо эффективно и по расписанию – одно дело в определенный момент времени, по завершению которого следует переходить к следующему заданию. Люди, принадлежащие к данной культуре спокойны и рациональны, систематически планируют свою будущее, составляют расписание и тщательно организовывают свою деятельность. Уровень доверия в такой культуре примерно одинаковый и достаточно высокий. Типичные представители моноактивной культуры: США, Великобритания, Германия.

Для представителя реактивной культуры главной ценностью является гармония и «сохранение лица». Представители этой культуры организовывают свою деятельность в зависимости от обстоятельств и всегда исполняют взятые на себя обязательства. Поэтому решения принимаются долго, но единогласно. Отмечается высокий уровень взаимного доверия внутри культурного кластера, и низкий по отношению ко всем остальным представителям. Типичные примеры: Япония, Китай и Корея.

В полиактивной культуре главной ценностью являются отношения между людьми, а не достижения результата. Люди из полиактивных культур общительны, словоохотливы и не составляют расписания. За единицу времени представитель такой культуры может выполнить сразу несколько дел, главное - чтобы отношения не страдали. В такой культуре большое значение придают иерархии, которая создает комфортные условия для взаимодействия и правильного построения коммуникации, и прозрачность не является ценностью. Так вот мы – россияне (а также итальянцы, арабы и народы Латинской Америки) – являемся в основном носителями полиактивной культуры.

Что важно в контексте данной статьи – в полиактивной культуре высокий уровень доверия в узком кругу (семья, близкие коллеги) и достаточно низкий в обществе вообще. Друзьям-товарищам при встрече я всю душу изолью, а на всех остальных буду «глядеть волком» (рис.2).

Рис.2. Уровень доверия в моноактивной и полиактивной культурах.

По этой причине корпоративные социальные коммуникации, нацеленные на широковещательные коммуникации, не очень хорошо воспринимаются в нашей среде. Мы сами не готовы писать для всех, а пишущих считаем выскочками. Хорошим исключением являются ретейловые сети, где большинство сотрудников являются продавцами, и сама роль обязывает их быть активными и видными.

И по этой же причине одна из самых острых проблем во внутрикорпоративных коммуникациях – взаимоотношения между отделами / департаментами. Внутри подразделений коммуникации выстроены отлично и все всех знают, а между департаментами – полное непонимание.

Стоит ли бороться с этой проблемой? Если возникла необходимость, то стоит. И в этом случае интранет-портал или корпоративная социальная сеть станут одним из вспомогательных инструментов, помогающих наладить коммуникации. Основным инструментам станет процесс управление изменениями.

Но может быть стоит использовать сильные стороны нашей культуры – умение доверять в узком окружении? В этом случае интранет-портал, не теряя при этом возможностей по массовым коммуникациям, должен быть направлен на реализацию задач либо процессов для небольших команд. Например, работа над проектом, служба поддержки, вопросы-ответы, различного рода заявки, небольшие групповые совещания, персонализированные данные из корпоративных приложений и т д.

И главное, не заостряя внимание на социализации, лайках и рейтингах. Это не будет выводить большинство сотрудников из зоны комфорта. Но те, кому это нужно, смогут воспользоваться инструментами социальных коммуникаций.

Наш опыт говорит, что именно такое направление активно развивается в российских бизнесах. В западной интерпретации это называют digital workplace (цифровое рабочее место), а в российской интерпретации я часто слышу название личный кабинет сотрудника . Его задача - приблизить корпоративные приложения, рабочие коммуникации и персональную информацию на расстояние одного клика. Таким образом сотрудник продолжает работать с узким комфортным кругом близких коллег и привычных приложений. И уже потом, по мере вовлечения в широковещательные онлайн коммуникации, сотрудники могут осваивать инструментарий социализации. Таким образом мы получаем такую вот зеленую область развития российских интранетов.

Рис. 3. Развитие интранетов в России

На наш взгляд – такая стратегия развития лежит гораздо ближе к нашей культуре, а также таким понятиям, как эффективность и производительность. А бизнес-руководители их любят.

Миссия Православия

Шмеман Александр, прот. / Fr. Alexander Schmemann

Лекция, прочитанная в 1968 г. на Национальной конференции православных студентов.

Какова роль православных христиан в Америке и какие задачи стоят перед ними? Слишком часто мы беремся решать проблемы, которые мы даже не сформулировали, стремимся достичь цели, которую еще не определили, победить в боях, в которых мы даже не знаем противников.

Пора прояснить вопросы, сформулировать проблемы, стоящие перед всеми нами, обсудить возможные решения и определить приоритеты в нашей жизни, жизни православных христиан в западной и в то же время - нашей стране. Кто мы? Группа эмигрантов? Духовное и культурное гетто, долженствующее существовать в этой форме наперекор всему? Или нам следует раствориться в том, что называется "американским образом жизни"? Что это такое - "американский образ жизни"?

Я намереваюсь обсудить основной контекст этих проблем. В первой лекции первокурсникам Св.-Владимирской семинарии я всегда использую такой пример. Если у вас большая библиотека и вы переезжаете в новый дом, вы не можете воспользоваться своими книгами, если не построите полки. Пока книги лежат в ящиках, они принадлежат вам, но никакой пользы вам не приносят. И потому моя задача построить полки, а потом попытаться уяснить, какие первоочередные задачи и проблемы стоят перед нами сегодня.

Невозможно говорить о нашей ситуации в Америке, не "относя" ее к нашей естественной и существенной точке - к Православной Церкви. Православная Церковь - греческая, сирийская, сербская, румынская или болгарская - всегда была сердцем и формой православного мира. И только здесь, на Западе, впервые в истории Православия, нам приходится думать о Церкви только в терминах религиозной организации, такой как епархия, приход и т.п. Никто в органически православных странах не представлял себе Церкви, отличной от всецелой жизни. С момента обращения Константина Церковь была органически связана с обществомм, культурой, образованием, семьей и т.п. Не было никакого разделения, никакой дихотомии. И здесь мы видим первое радикальное отличие, с которым мы сталкиваемся в Америке: мы принадлежим к Православной церкви, но не принадлежим к nравославой культуре. Это - первое и наиважнейшее отличие, и если мы не поймем, что перед нами не просто академическое утверждение, но истинный контекст нашей жизни, то и не сумеем уяснить себе ситуацию, в которой живем. Ибо все в Православной Церкви указывает на определенный образ жизни, Церковь связана со всеми сторонами жизни. Но мы лишены такой связи потому, что, выходя в воскресенье утром из церкви, возвращаемся в культуру, не созданную, не сформированную и не вдохновленную Православной Церковью и потому во многом чуждую Православию.

Столкновение культур

Первые православные эмигранты в Америке не задумывались об этом, поскольку продолжали во многом жить внутри органической православной "культуры". Они держались и принадлежали тому, что в американской социологии известно как "субкультура". После литургии русские или греки собирались в приходском доме, причем собирались не только как православные христиане, но именно как русскте, или греки, или болгары, или карпатороссы, для того, чтобы дышать своей родной культурой.

Вначале это было абсолютно нормально и естественно. Даже сегодня в некоторых местах можно жить так, как будто живешь и не в Америке, - не зная толком английского языка, не имея отношения к американской культуре. Но, нравится нам это или нет, эта "иммигрантская" глава нашей истории подходит к концу, и пора подумать о новых поколениях.

У сегодняшних молодых православных нет этого иммигрантского сознания. Православие для них - не воспоминание о детстве в другой стране. Они не будут сохранять Православие просто потому, что это - "вера их отцов". Ведь что получится, если мы применим этот критерий к другим? Тогда потомку протестантов придется остаться протестантом, еврею - иудеем, а сыну атеиста - атеистом просто потому, что такова была "вера отца". Если именно это является критерием, то религия становится не более чем сохранением непрерывности культуры.

Но мы заявляем, что наша Церковь - Православная, или еще проще - истинная и единственная Цeрковь, а это страшная ответственность. Ведь это подразумевает, что Православие - это вера для всех людей, всех стран, всех культур. Но если мы не будем сохранять эту уверенность в своем сердце и уме, наши притязания на то, что мы составляем поистине истинную, или Православную, Церковь, обратятся лицемерием, и честнее будет называть себя обществом сохранения культурных ценностей определенного географического региона.

Наша вера не может быть сведена лишь к религиозной практике и традициям. Она заявляет свои права на всю жизнь человека. Но культура, в которой мы живем, "американский образ жизни", уже существовала до того, как мы сюда приехали. И вот мы оказываемся в ситуации, когда мы принадлежим к "Восточной" Церкви, требующей от нас всей нашей жизни, но живем изо дня в день в западном обществе и ведем западный образ жизни.

Таким образом, первую проблему можно сформулировать очень просто, хотя решить ее очень трудно: как нам соединять эти две жизни? Как мы можем следовать православной вере, требующей всю нашу жизнь, в контексте культуры, которая тоже пытается формировать наше существование?

Такова антиномия нашей ситуации, именно здесь корни наших трудностей. И пока мы не поймем это, мы не сможем прийти к правильному решению. А неправильные решения - сегодня весьма популярные - следуют двум основным линиям.

Одну линию я назову "невротическим" Православием. Оно присуще тем, кто, независимо от того, родились ли они в Православии или обратились в него, решил, что они не могут быть православными, если просто не отринут американскую культуру. Такие люди считают своим духовным домом какие-нибудь романтические и идеализированные Византию или Русь, постоянно ругают Америку и упадочное западное общество. Для них слова "западный" и "американский" - синонимы слов "порочный" и "сатанинский". Такая крайняя позиция дает им иллюзию безопасности, но в конечном счете она самоубийственна. Это, безусловно, не позиция апостола Иоанна, который среди жестоких преследований просто сказал: " ... и сия есть победа, победившая мир, вера наша" (1 Ин. 5:4). И еще он говорит: "В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение" (1 Ин. 4:18). Но у некоторых, однако, Православие превращается в апокалиптический страх, который всегда вел к сектантству, ненависти и духовной смерти.

Второе опасное направление - это почти патологический "американизм". Есть люди, которые, услышав в церкви одно русское или греческое слово, видят в этом чуть ли измену Христу. Это - тоже невроз, противоположный, невроз тех, кто хочет, чтобы Православие стало американским незамедлительно.

Первый невроз превращает Православие в фанатичную негативистскую секту, второй "фальсифицирует" Америку, - Америка вовсе не та страна, которая требует капитуляции, конформизма и принятия основного направления американского мышления, "американского образа жизни". Это поистине великая и уникальная страна именно потому, что ее культура открыта переменам.

Неизменная весть

Кто знает, может, истинная миссия Православия в Америке - изменить американскую культуру, которая никогда по-настоящему не сталкивалась с иной системой ценностей? Православие, несомненно, обладает пониманием человека, жизни, мира, природы и т.д., радикально отличным от того, которое превалирует в американской культуре, но само это отличие - вызов Православию на определенные действия, а не повод к эскапизму, негативизму и страху. Избежать указанных крайностей, быть истинно православными и в то же время американцами - вот в чем видится нам единственно истинная верность православному преданию. С чего и как следует нам начать этот путь?

Сколько раз я слышал, например, что в "наш век" понятие греха должно измениться, чтобы быть понятным современному человеку! Сколько раз все мы слышали, что в "наш век" нельзя говорить о диаволе! Однако я абсолютно уверен, что грех означает для меня то же самое, что означал для апостола Павла, и что если диавол не существует, то христианство - уже не та религия, которой оно было в течение почти двух тысяч лет. Недостаточно говорить, как делают некоторые западные богословы, о "демоническом". Недостаточно отождествлять грех с отчуждением. И именно в этих вопросах на Православии лежит великая обязанность, ибо оно по существу вера в неизменяемые, постоянные реальности, оно - обличение всех редукций как не только противных вероучению, но и экзистенциально разрушительных.

Так, первым условием должна стать просто вера. Еще до того, как я могу отнести себя к тому или иному поколению, назвать себя иммигрантом или "аборигеном", а наш век технологическим или постиндустриальным и т.д., я сталкиваюсь с основной, все определяющей реальностью - человеком, стоящим перед Богом и понимающим, что жизнь - это общение с Ним, знание Его, вера в Него, что мы в прямом смысле созданы для Бога.

Без этого опыта и утверждения ничто не имеет смысла.

Моя истинная жизнь - во Христе и на небесах. Я был создан для вечности. Эти простые утверждения отвергают как наивные и не имеющие отношения к сегодняшней жизни, и, несмотря на всю свою христианскую терминологию, западное христианство все больше превращается в антропоцентрический гуманизм. В этом пункте невозможны для нас никакие компромиссы, и все зависит от того, сохранит ли Православие верность своей "Богоцентричности", своей направленности к Трансцендентному, Вечному, Божественному.

Мы не отрицаем, что людям нужны справедливость и хлеб. Но в первую очередь им нужен Бог. И поэтому мы можем делать то, к чему призваны, невзирая ни на какие искушения. По видимости "милосердный" характер этих искушений упускает из виду неизменную истину, что наше призвание - не только провозглашать или защищать, но прежде всего жить этой неизменной, вечной иерархией ценностей, в которой Бог, и только Бог, - начало, содержание и конец всего. И это - истинное содержание православной веры, православного богослужения, православных таинств. Это то, что празднуем мы пасхальной ночью, то, что открывается за евхаристической трапезой. Это всегда та же молитва, та же радость: "Да приидет Царствие Твое... " Это -понимание жизни как приготовления, и не к вечному покою, но к жизни более реальной, чем что-либо иное, жизни, только "символом" И "таинством" которой является наша земная жизнь.

Могу услышать и почувствовать реакцию: "Ох, опять рай и ад! И это христианство? Разве можно проповедовать это в двадцатом веке?" И я отвечу: "Да, это христианство. Да, это можно проповедовать в двадцатом веке". Именно потому, что столь многие сегодня забыли об этом, потому, что это стало неважным и для самих христиан, - так много людей уже находятся в аду. И Православие потеряет свою соль, если каждый из нас не будет прежде всего стремиться к личной вере, к этой жажде спасения, искупления и обожения.

Христианство начинается только тогда, когда мы серьезно относимся к словам Христа: "Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам" (Мф. 6:33).

Видение будущего

Что мы можем сделать сообща? Каковы православные императивы для нашей общей задачи? Думаю, здесь приоритеты довольно ясны, особенно когда мы говорим со студентами и для студентов, ибо "студент" - чистейший представитель того, что я называю вторым Православием в Америке. Приверженцы первого - независимо от того, прибыли ли они из Старого Света или родились здесь, - по своей ментальности все еще иммигранты. Они живут в условиях американской культуры, но не стали еще ее органической частью.

Студент по определению тот, кто может и должен рефлексировать. Пока американское Православие не рефлексировало на тему самого себя и своего положения здесь. Православный студент - первый православный, призванный задуматься о своей жизни как жизни православного христианина в Америке. От этого зависит будущее нашей Церкви на этой земле, ибо такая рефлексия очевидно будет направлена на вопросы, описанные мною выше. И это чрезвычайно важная задача. Вы скажете либо "да", либо "нет" от имени всей Православной Церкви на этом континенте.

Сказать "да", однако, значит вновь ощутить Церковь как миссию, а миссия в условиях существующей сегодня ситуации означает нечто большее, нежели просто обращение отдельных людей в Православие. Это означает в первую очередь оценку американской культуры в православной перспективе, и такая оценка - истинная миссия православной "интеллигенции", ибо никто другой этого сделать не сможет.

Основы встречи

Здесь я опять хочу подчеркнуть существенное качество американской культуры - ее открытость к критике и переменам, к вызовам и оценкам со стороны. На протяжении всей американской истории американцы задавались вопросами: "Что это значит - быть американцем?", "Для чего существует Америка?" И они до сих пор задают эти вопросы. И здесь - наш шанс и наш долг. Для оценки американской культуры в православной перспективе необходимо, во-первых, знание Православия и, во-вторых, знание истинной американской культуры и традиций.

Нельзя правильно оценить то, чего не знаешь, не любишь и не понимаешь. Таким образом, наша миссия - прежде всего образование. Мы - все мы - должны стать богословами, не в техническом смысле слова, конечно, но в смысле насущного интереса, заботы, внимания к нашей вере, а главное - в перспективе связи веры и жизни, веры и культуры, веры и "американского образа жизни".

Я приведу один пример. Мы все знаем, что один из глубочайших кризисов нашей культуры, да и всего современного мира, - это кризис семьи и вообще отношений между мужчиной и женщиной. И я спрашиваю: как этот кризис можно понять в перспективе нашей веры в Ту, Которая "честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим", Богородицу, Матерь Божию, Деву, и соотнести его с этой верой?

Куда именно нас все это приведет, - я не знаю. Как сказано в молитве кардинала Ньюмана: "Я не вижу дальних картин, мне достаточно одного шага". Но я знаю, что между двумя крайностями - капитуляцией перед Америкой и отказом от Америки - нам необходимо найти узкий и трудный путь, соответствующий истинному православному преданию. Ни одно решение не будет окончательным, ибо в мире сем окончательных решений не существует.

Мы всегда будем жить в напряжении и в конфликте, в ритме побед и поражений. Но если пуритане смогли оказать такое огромное влияние на американскую культуру, если Зигмунд Фрейд смог изменить ее так радикально, что отправил два поколения американцев на кушетки психоаналитиков, если марксизм, вопреки своим феноменальным провалам, до сих пор вдохновляет предположительно умных американских интеллектуалов, - то почему вера и учение, которые мы считаем истинной верой и истинным учением, не может сделать чего-либо подобного? "О вы, маловерные... "

Маркс и Фрейд никогда не сомневались - и одержали свои ужасные победы. Современный христианин, однако, страдает врожденным комплексом неполноценности. Одна историческая неудача - и он впадает либо в апокалиптический страх и панику, либо бросается в богословие "смерти Бога". Может быть, пришло время вновь обрести свою веру и с любовью и смирением применить ее к стране, которая стала нашей? И кто способен на это, если не те, кто органически участвует в американской культуре?

Таким образом, необходимы две вещи. Во-первых, укрепление нашей личной веры и верности. Каждый православный христианин, будь то священник или мирянин, мужчина или женщина, должен прежде всего не говорить о Православии, а житъ им в полной мере; это и молитва, и предстояние Богу, и трудная радость переживания "неба на земле". Это главное, и этого нельзя достичь без усилия, без поста, аскетизма, жертвы, то есть без того, что в Евангелии называется "узким путем".

И во-вторых (я позволю себе использовать чрезвычайно избитое слово), нужен глубокий и реальный диалог с Америкой - не приспособление, не компромисс, а именно диалог, который может вестись иногда и очень жестко. Этот диалог может, по крайней мере, привести к двоякому результату. Во-первых, он поможет нам увидеть, что в нашей вере - реально и подлинно, а что - не более чем декор. Мы даже сможем в процессе этого диалога потерять много таких украшений, которые ошибочно принимали за само Православие. Но то, что останется, и есть именно та вера, которая побеждает мир.

В процессе этого диалога мы также откроем для себя истинную Америку, не ту, которую одни православные проклинают, а другие обоготворяют, но Америку той великой жажды Бога и Его справедливости, которая всегда лежала в основе подлинной американской культуры. Чем дольше я живу здесь, тем сильнее я верю в то, что встреча Православия с Америкой провиденциальна. И именно из-за ее "провиденциальности" эта встреча с обеих сторон подвергается нападкам, непониманию, отвержению... Может быть, именно мы - здесь, сегодня - призваны понять ее истинное значение и действовать соответственно.

Миссия Православия

Мы знаем, что православная молодежь Америки должна иметь миссию. И первое условие миссии - духовное основание. Мы не можем никуда двигаться без веры и взятого на себя личного обязательства вести истинно христианскую жизнь. Далее, мы должны думать о своей миссии в контексте конкретной ситуации, с которой мы сталкиваемся в Америке, в этом совершенно секулярном обществе.

Но что такое миссия? Миссия - одно из тех слов, которые часто употребляют и используют неверно в сегодняшней Америке. Поэтому нам необходимо, в первую очередь, уяснить себе его значение. С одной стороны, все понимают, я надеюсь, что в определенном смысле каждый христианин призван быть миссионером. Каждый христианин - посланник. Мы говорим: "Единая, Святая, Кафолическая и Апостольская Церковь", и слово "Апостольская" означает здесь не просто непрерывность священнослужения, как думают очень многие, но и апостольство, то есть миссионерскую природу Церкви и каждого ее члена.

Это "миссионерство" имеет три смысла. Во-первых, я послан к себе самому, что значит: новый Адам во мне всегда готов бороться с ветхим Адамом, то есть с самим собой, все еще держащимся за мир сей и подчиняющимся ему. Во-вторых, я послан к другим. И это опять же относится ко всем, а не только к епископам, священникам и профессиональным миссионерам. В-третьих, наконец, я послан как миссионер миру. Наше видение и вера охватывает всегда спасение всего, за что умер на кресте Христос, а Он умер "за жизнь мира". Таким образом, нельзя спастись без того, чтобы посвятить себя этой миссии. Каждый из нас - миссионер.

Но, с другой стороны, по мере того как мы начинаем искать конкретные способы применения этих общих определений, идея миссии расплывается. И вечная проблема для каждого христианина и для каждого христианского поколения - найти собственную "модальность" миссии, распознать путь, который предназначил им Бог для осуществления их миссионерского призвания. Каждый человек уникален, и так же уникален путь к исполнению им своего призвания. Уникальна и каждая историческая ситуация, и так же уникальна в некотором роде и христианская миссия каждого поколения. Вот почему среди православных сегодня так много несогласий и противоречий. Каждый признает, что необходимо что-то делать, но нет пока согласия в том, что именно и как. И эти несогласия имеют прямое отношение к самой сути православной миссии в современном мире.

Избранное в Рунете

Сухейль Фарах

Диалог или столкновение культур: состояние и надежда

Фарах Сухейль Наим – философ, профессор Ливанского университета, председатель Ливано-Российского Дома (Дейс), иностранный член Российской академии образования.

Действительность

На этой земле с ее множеством рас, языков, религий, культур и общественных формаций движение к партнерству и сотрудничеству, единению и согласию идет параллельно с усилением самоуправства, всплесками эгоизма, явлениями отчуждения и неприятия друг друга; зло, фанатизм и ненависть сопутствуют добру, великодушию и любви, тревоги и ужасы войны - стремлению к спокойствию и миру. Человек живет в сюрреалистической среде – между жизнью и нежизнью, среде, где правят бал душевный покой и бури эмоций, благородство и низость, мудрость и безумие, чувства радости и ощущение безысходной тоски.

В мире не прекращается борьба между идеями противоборства и идеями согласия, борьба, порождающая модели поведения, формы представлений, предания и мифы, а также опыт взаимной враждебности, как и опыт совместного бытия. Существуют две главные формы связи и взаимодействия между цивилизациями:

- враждебная ,использующая различные средства для уничтожения традиционной культуры того этноса, или другого, и замены ее культурой, навязывающей себя извне;

- дружественная , в основе которой тяга к подлинному взаимопониманию и уважение свободы выбора каждой из сторон.

Между этими двумя крайностями сосуществуют цивилизации и народы. Любая культура демонстрирует широту или узость своего кругозора по сравнению с другой на примере собственного опыта, независимо от того, выступает она в роли знаменосца, возглавляющего колонну ушедшей вперед цивилизации, или в качестве боковой цивилизационной ветви.

Борьба в современном мире

Несмотря на стремление тихих мечтателей к миру, в котором господствовали бы идеи дружбы, любви, справедливого и равноправного сотрудничества, борьба остается характерной чертой бытия и формой отношения человека к его окружению. На всех этапах возникновения, развития и экспансии цивилизаций существовала тяга к противоборству и гегемонии, служившая интересам племени, этноса, религии, класса или идеологии. Со временем совершенствовались методы и технологии воинствующего гегемонизма. То, что происходит сегодня, являет собой невиданную ранее опасность, угрожающую всем нам: на наших глазах разрушаются традиционные ценности, большинство этнических групп, святыни и культуры, на смену которым приходит культурная новация, построенная на принципах корысти и обожествления вещей, принижении значения печатного слова и утверждении роли визуального образа, освобождении культурного творчества от любых сдерживающих начал и превращении его в предмет купли-продажи, повсеместного навязывания аудиовизуальной культуры.

Третья промышленная революция и революция в информатике открыли новую эпоху в цивилизационном общении между людьми, приведя к репродукции и распространению ценностей и достижений различных культур на новых основах – в ином пространственном измерении и отличных от прошлого формах. Возникли новые виды знания и новые ценности, заполнившие сферу отношений между странами и народами, и материальные ценности цивилизации потребления стали общими для всей ойкумены.

Американской цивилизации в ее вселенском измерении («цивилизация мира, где правит Макдональдс», - как определил ее Бенджамин Барбер) не интересны ни демократия, ни национальные чаяния, ни формы культурной самобытности, ни эстетические ценности. «Ее цель – всемирное общество потребления, в котором нет ни рас, ни граждан, ибо все они бесполезны как клиенты. Существует только одна новая раса мужчин и женщин – потребители» .

Ценности рынка довлеют над всем

Новые лица украшают фасад новой цивилизации – политические знаменитости, теле- и кинозвезды, кинорежиссеры, хозяева транснациональных банков и крупных корпораций, нефтяные бароны, эксперты по проблемам народонаселения, аудиторы, адвокаты и спортсмены, короли информатики и разработчики информационных систем. Эти люди говорят на двух языках – на языке доллара и на английском.

Все они лишены этнической, культурной и религиозной принадлежности. Их родина – бизнес, их цивилизация – потребление, их божество – материальные ценности. Барбер говорит в этой связи: «Торговые центры – это столицы и парки мира, где правит Макдональдс. Там не найти ни настоящего театра, ни детского диспансера. Там не остановишься, чтобы поболтать с девушкой, проходящей мимо, и не уединишься для молитвы. Там нет ни сельхозтоварищества, ни школы. Видишь только сеть торговых точек, которые заставляют нас забыть, кто мы на самом деле, дабы, не обращая внимания на других, полностью насладиться приобретательством» . Так глобализация вторгается в сферу национальных ценностей, символов и мифов, которые ранее составляли неразделимое замкнутое единство. Вокруг них-то и складывалась культурная самобытность – основа самобытности национальной.

Глобализация и псевдодемократия

В эпоху мондиализации наблюдается возрождение идеи конфессионального плюрализма и явления псевдодемократии. Новый «международный порядок» стойко поддерживает этнические и религиозные группы, чтобы выбрать именно псевдодемократический путь. Это ошибочный путь, который даёт противоположные представления о разумной демократии, основанной на принципе свободы и справедливости гражданского общества. Под определениями и знаниями плюрализма и псевдодемократии, возникли многочисленные этнические группы, которые проводят сугубо узкие конфессиональные программы. Эти конфессии предоставляют себе все человеческие права, но отрицают эти же права для других этнических и культурных групп. Вместо того, чтобы основать здравую и мирную платформу для жизнеспособной и лояльной демократии на месте, наоборот, возрождают новые конфликты и войны. Каждая этническая группа замыкается вокруг себя, ищет свою историческую память обо всех явлениях, которые разжигают и провоцируют нетерпимость и враждебность к другим этносам и культурам. Подобного типа примеры мы видим в Индии и Турции, Ливане и Югославии, Судане и Нигерии, Филиппинах и Индонезии, Испании и на Северном Кавказе и в Латинской Америке, а также в других регионах мира.

Мондиализация псевдодемократии не только отрицательно влияет на развитие жизненного процесса разных этнических групп, развивающихся стран, но и оказывает отрицательное влияние на внутреннюю этническую структуру наиболее развитых стран. В последнее время, это наблюдается подъёмом элементов фанатизма и консерватизма в протестантизме и католицизме. Ясным примером, на данном этапе, является духовный отец этнической группы «Ку-Клу-Клан», господин Дейвид Дьюк, который достиг поста сенатора в США. Он откровенно объявил вести беспощадную войну против цветной расы и сказал: «мы должны вести острую борьбу против любой стороны, которая пытается изменить белое христианское наследие Америки» .

Опасность этого явления заключается в том, что борьба и конфликты не носят общий национальный характер против других цивилизаций, а она проникает во внутреннюю нацию своей цивилизации. Каждый этнос и религия, болезненно пытается закрыть себя и враждебно относится к другой.

Этнические и культурные войны последних лет заменили собой противоборства и в ХХI веке займут, очевидно, место социальных конфликтов минувших столетий. Идет конфронтация с применением грубейшего насилия. Маэстро, направляющий ее развитие, вооружен, без сомнения, глубокой исторической памятью и владеет убийственными технологиями. Он похож на проектировщика или инженера, который шутки ради спланировал военно-космический корабль, подобный тем, какими в фильмах и видеоиграх увлекаются дети и подростки. Двигатель его корабля – это, конечно, голый интерес, а рулевой механизм – злобное стремление к обладанию силой. Под его разрушительной мощью все, чем богаты культуры народов, обращается в прах и жалкие обломки, которым нельзя вернуть жизнь.

Серж Москович, один из теоретиков постмодернизма, писал, что жизни на нашей планете угрожают убийственные последствия загрязнения природной среды и воздействия множащихся технологий. При этом, говорит он, обитающие в ее пределах общественные коллективы изолируются друг от друга, чуждаясь любых форм социальной или культурной интеграции. Ален Турен, со своей стороны, упрекает теорию и практику модернизма в трагическом разрыве с областью сакрального и разрушении ее посредством рационалистических представлений о мире. По его словам, мы живем «в анархическом обществе, где организационно-технологическая и эмоционально-культурная сферы находятся в резком конфликте друг с другом» .

Перед лицом глобализации народы, тем более малые этнические и культурные общности, уже не являются хозяевами своей судьбы. Активизируются попытки сделать наш мир однополярным и одномерным, где всем распоряжался бы «дядя Сэм», стремящийся увековечить на планете гегемонию своей «культуры».

Тем не менее, как указывает Тоффлер, один из выдающихся американских футурологов, отношения господства и подчинения находятся в состоянии «непрерывного изменения, как не прекращаются изменения и в отношениях между людьми» . Не вечны ни политические режимы, ни мировые империи, ни господствующие культуры, сколько бы ни было в них силы. Отношения между странами, народами, профессиональными коллективами и общественными объединениями подвержены постоянным переменам. Тот же Тоффлер говорит: «С людьми и природной средой, с технологиями, культурами и многими другими формообразованиями происходят великие метаморфозы, приводящие к переворотам и конфликтам. В итоге перераспределяются источники власти» .

Диалог и встреча

Альтернативой соперничеству и конфронтации служит стремление многих объединений землян к диалогу и сближению. Ценности, понятия, принципы и представления могут циркулировать в рамках одной обособленной культуры, но могут и вступать во взаимодействие с содержанием иных культур. Для начала всем нужно освободиться от порочности субкультуры – подчиненности инстинкту и приверженности наркомании, преклонения перед насилием и дешевым сексом, глупой привязанности к материальным ценностям. Человечество, — справедливо подчеркивает русский мыслитель Игорь Бестужев-Лада, - «осуществилось посредством устранения опасности бескультурья» .

Прежде чем освободиться от конфликта с Другим, нужно спросить себя, не в нас ли кроется причина нашей неспособности найти с ним общий язык для спокойного диалога и теплой встречи. Отринем нашу замкнутость, наш фанатизм и экстремизм и окинем себя критическим взглядом. Чем более мы искренни по отношению к Другому, тем сильнее его тяга к диалогу с нами. Аналогичным образом обстоит дело с отношениями между теми или иными общностями, теми или иными культурами. Межцивилизационные связи могут строиться и на прочных, бесконфликтных основах.

В каждой культуре, развитой или отсталой, в любой религиозной или этнической общности, между соседями по кварталу, среди членов одной семьи, как и в наших собственных душах сосуществуют открытые пространства и закрытые уголки, просторы для великодушия и закоулки для фанатизма, приюты для демократичности и места для тирании, храмы для любви и западни для ненависти, обители для мира и прибежища для насилия. Всем нам нужно воспитывать позитивные качества самих в себе и в других.

Конфронтации и войны занимают важное место в отношениях между Мной и Другим. Но существуют и возможности для взаимодействия и творческой связи между Нами. Этому нужно всемерно способствовать.

Анализируя высказывания Хантингтона о столкновении цивилизаций, русский ученый Борис Ерасов подчеркивает, что существуют развитые формы межцивилизационных отношений, «основанные прежде всего на взаимодействии в сфере "высокой" культуры, взаимном знакомстве и обмене интеллектуальными, духовными, моральными и научными достижениями. Результаты такого взаимодействия оказываются в высокой степени благоприятными для обогащения достояния "принимающей" цивилизации и престижа "дающей" цивилизации» .

Возможно, самый блистательный образ будущего – тот, который предполагает создание прочных основ для диалога, взаимного ознакомления, взаимодействия и сближения. История межцивилизационных отношений включает немало славных страниц, запечатлевших результаты совместных усилий в области градостроительства, изобразительного искусства и литературного творчества, развития науки, туризма и общей культуры. Примеры сотрудничества в реализации различных научных, туристических и развлекательных программ неизгладимы из памяти народов и цивилизаций.

Надежда

Оценка межцивилизационных отношений в постмодернистскую эпоху наводит на следующие размышления:

С тех пор как завершилась конфронтация двух политико-экономических систем, развивающиеся связи между цивилизациями этносами и религиями, принимая характер конфронтации или сотрудничества, отчуждения или диалога, играют главную роль в геополитическом контексте. Опыт настоящего переходного периода говорит о том, что конфликт между цивилизациями Востока и Запада будет усиливаться, пропасть между богатыми и бедными народами - становиться все глубже. Будет активизирована борьба за сферы влияния, источники энергии и иные природные богатства. Умножится число стран, представляющих боковые ветви цивилизаций, возрастут противоречия между ними.

Все это вызывает тревогу, порожденную ожиданием лихорадочного нагнетания напряженности, пределы которой будут шириться, а острота – возрастать. С увеличением числа стран, обладающих оружием массового поражения, приблизится опасность уничтожения человеческой цивилизации, по крайней мере, какой-либо из ее частей. Жизнь на земле может вступить в новый биологический цикл.

Приходит на ум и иное соображение. К будущему можно отнестись с верой, предполагая создание разумных условий для сближения и взаимодействия земных цивилизаций на основе справедливых подходов, равноправного диалога и бескорыстного сотрудничества, цель которых - устранить поводы для войн, сплотиться в борьбе с техногенными и экологическими катастрофами, решить проблемы голода и бедности, избавления человечества от опасных заболеваний, эффективно помочь достижению большей отдачи от деятельности экономических объединений, научных центров и технологических сообществ, выступить с общих позиций в разработке широкомасштабных гуманитарных, образовательных и общекультурных программ, уделить особое внимание проведению идеологических и информационных кампаний, призванных помочь формированию нового сознания у молодого поколения, которое в ХХI столетии могло бы жить и развиваться в единой всемирной цивилизационной атмосфере.

Общие знаменатели и интересы, стимулирующие дух сотрудничества, сближения и встречи, чаще всего относятся к области науки, искусства, туризма, взаимного наслаждения духовными ценностями. Здесь-то и наполняются жизненной силой души людей, устремляясь навстречу друг другу под властью благородных эстетических чувств. Японский мыслитель Дасияко Икеда говорит: «Воля человека движима сильной и подлинной верой в общую жизнь и надеждой на возрождение, в основе которых – новая жизненная философия и новый культурно-образовательный проект для молодого поколения. Этого достаточно для того, чтобы сдвинуть в сторону оптимизма чашу весов на этой планете» .

Потому академические умы, духовные авторитеты и светила культуры призваны соединить усилия, чтобы посредством непрерывной серии семинаров и конференций сделать предметом внимания творцов политики и лидеров экономики мечту о встрече культур. Ее реализация, конечно, будет означать радующий нас выбор в пользу сближения и сотрудничества между всеми этносами и культурами. В позитивном плане на дело могла бы серьезно повлиять ООН и все ее организации, в том числе та, которая особенно дорога нам, интеллигентам, - ЮНЕСКО.

Но, без сомнения, возможность того или иного решения зависит прежде всего от тех, кто контролирует факторы материальной и моральной силы, находясь на вершине пирамиды власти в лидирующих странах. Между двумя крайностями – выбором в пользу надежды и выбором в пользу отчаяния существует множество промежуточных решений. Последнее слово, разумеется, принадлежит политическим и военным лидерам, как и тем, в чьих руках власть денег, средства пропаганды и инструменты информатики.

Но и любой из нас, в свою очередь, отвечает за будущее цивилизации. Тот или иной ход событий зависит от усилий каждого из сынов человеческих. Очень легко разрушить то, что создавалось в течение десятков миллионов лет, и трудно сохранить эстетические, духовные и культурные сокровища, созданные лучшими умами человечества. Есть ли миссия благороднее той, что являет заботу о сохранении и приумножении этого богатства, открывая новые горизонты для сотрудничества и взаимодействия, основанных на обоюдном доверии и уважении друг друга.

Примечания

Бенджамин Барбер: «Мир, где правит Макдональдс», как создает его Америка», ан-Нахар, октябрь 7 октября 1200 г., стр. 11.

“Tame Magazine Daily” Pathfinder, july 13,1996.

Ален Турен: «Критика модернизма», Париж, Файар, 1992, стр.228.

А.Тоффлер: «Метаморфозы власти», Дамаск, 1991 г., стр.830.

Тот же источник, стр. 832.

И. Бестужев-Лада: «Альтернативная цивилизация», Москва, 1998г., стр. 296.

Б. С. Ерасов: «Сравнительное изучение цивилизаций», Москва, 1998 г., стр. 520.

Дасияко Икеда: Цикл лекций под названием «К возрождению надежды», Москва, 1994г.